Текст книги "Хроники Эллизора. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Андрей Спиридонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 47 страниц)

   Ладно, он долго терпел... но, как видно, напрасно! Им всё мало! Теперь Анасис покусился на Оззи и Чужестранца! Интересно... Леонард даже остановился посреди неширокой улицы. Справа, за старой покосившейся оградой мерцали керосиновые фонари амбулатории Совета, слева – начиналась аллея Героев Эллизора, засаженная ровными рядами белоствольных берёз. Но Леонард не видел ничего этого: его вдруг поразила мысль, что Чужестранец стал для него уже полностью своим, хотя он ничего толком о нём не знает, даже ни разу не говорил с ним, не мог ни о чём спросить... И вот, безусловно, Чужестранец свой, родной, тогда как Анасис – враг. И в этом нет никаких сомнений! Что же за сила таится в Чужестранце, если сердце Леонарда так легко приняло его? И Оззи, любимый младший сын, сразу бросился ему на помощь... А ведь у Оззи, не смотря на его горячность, обострённое чувство добра и зла.

   Леонард вдруг вспомнил, как в один довольно жаркий день он учил сына лазить по деревьям.

   – Представь себе, – говорил он Оззи, – что под тобой не метр, не два, а сотня-другая матров, что ты над пропастью.

   – Нет! Не хочу!!! Мне страшно!

   – Сынок! Страх нападает на всех, но его нужно преодолевать! Пусть даже он останется, но будет маленьким, с горошину! А если дать страху расти, тогда он займет всё сердце, станет твоим хозяином и погубит тебя!

   Пока Леонард говорил это, в зарослях по соседству раздался шорох и приглушенный рык. Леонард обернулся, но не успел выхватить из ножен старый морской кортик, как на него стремительно набросился дикий пёс – огромный, рыжий, тяжёлый. Он сбил Леонарда с ног и навалился сверху всей тушей.

   Тщетно пытался Леонард выхватить из ножен клинок: пальцы царапали рукоять, но для лезвия не было свободного хода, а клыки зверя были уже возле самого горла.

   Сверху, с ветвей дерева, на чудовищного пса молча прыгнул Оззи. Он выхватил из маленьких ножен острый кинжал и стремительно погрузил его в рыжую шею осмелившейся напасть твари.

   Некоторое время спустя отец и сын вместе стояли над трупом дикой собаки. Кровь на солнце быстро спеклась и казалась чёрной на фоне зелёной травы.

   – А ты, молодец, парень, – сказал тогда Леонард, обнимая сына за плечи. – Ты у меня храбрец!

   Оззи с удивлением посмотрел на отца:

   – Отец, а разве я мог поступить как-то иначе?

   Леонард очнулся от задумчивости уже возле своего дома. Солнце село, сгустились сумерки, и свежесть наступающей ночи обволакивала всё вокруг. Мир и безмятежность царили над Эллизором, как будто не было Последней мировой и клановых войн, невероятно трудных послевоенных лет и нашествия обров. Казалось, так и будет теперь ещё долгие, долгие годы, а может быть, и целые века: мир и безопасность, некое подобие комфорта, аромат ржаного кофе, керосиновое, а то и генераторное электрическое освещёние и достаточный, чтобы не думать, как прокормить детей, продуктовый паек...

   Но Леонард знал, что так не может продолжаться всегда. И на то есть много причин.

   "Нет, я не отдам им Оззи! – подумал он. – И Чужестранца не отдам! Костьми лягу, и они сами обо всём этом пожалеют!" И почему-то неожиданно для самого себя произнёс: "О, Чужестранец! Помоги Оззи, помоги моему сыну, не оставь его!"

   И лёгкая крылатая тень пронеслась в ответ над домом Леонарда в Эллизоре.

ГЛАВА ОДИНАДЦАТАЯ

ОЗЗИ НА КРАЮ ГИБЕЛИ

   Оззи висел ниже края обрыва, ухватившись за ветви причудливого кустарника, что рос на небольшом выступе. Возможно, что за куст он и уцепился чудом, но теперь его силы заканчивались.

   Где-то в плотных сумерках тонули три вершины, скрывающие долину с целебным источником. Крупные яркие звёзды, какие бывают в горах ранней осенью, проступили над отчаянно сопротивлявшимся гибели Оззи, но чем небесные светила могли помочь попавшему в непростой переплёт юноше? Оззи был в отчаянии, но не столько из-за опасности для своей жизни, сколько из-за Беллы, лежавшей чуть выше, поперёк горной тропы.

   "Она не должна умереть! – словно молитву шептал он. – Белла не должна умереть! Только я могу помочь ей!"

   Наверное, если кто-нибудь в эти минуты сказал Оззи, что ему стоит только разжать руки, и Белла немедленно исцелится, он с радостью сделал бы это и с облегчением рухнул бы на острые камни. Собственная гибель, поджидавшая внизу, уже не пугала его, но ужасала неотвратимость другой смерти – Беллы, которая непременно последует за его падением. Оззи ранее и представить не мог, что возможно такое крайнее отчаяние – не за себя, а за другого, любимого человека.

   Однако положение его усугублялось: силы были на исходе, кроме ветвей, не на что было опереться, чтобы преодолеть край обрыва, а подтянуться никак не получалось.

   Было уже за полночь, но Деора продолжала возиться со Скунсом. В свете лампад и свечей картина эта внушала Якову какой-то благоговейный ужас, словно он наблюдал не просто за обработкой раны мутанта, а за настоящим священнодействием. Мамаша и впрямь очень старалась. Закончив, она ласково заговорила с крысой – так ласково, как уже давно не говорила даже с собственным сыном.

   – Ты должен выжить, Скунсик, ты нам ещё пригодишься... Ты должен постараться и не должен прямо здесь подохнуть. Видишь, сколько усилий мы приложили, и это всё ради тебя, крысёныш...

   Скунс в ответ согласно хрюкнул. Это только говорят, что у мутантов ослаблен инстинкт самосохранения и нет воли к жизни. Похоже, что саблезубая крыса была вовсе не против ещё пожить.

   Важная мысль пришла Якову в голову и он спросил:

   – Мам, как ты думаешь, Скунс выполнил то, зачем мы его посылали?

   Деора молча выпрямилась и словно окаменела. Можно было подумать, будто она что-то просчитывает: только губы судорожно двигались на потемневшем лице, а расширенные глаза её напряжённо всматривались в полумрак подвала. Гнетущую тишину нарушало лишь хриплое дыхание Скунса.

   "Врёшь, не пытайся меня обмануть! – вдруг прошипела Деора. – Он не выберется! У тебя нет таких чар!" При этом лицо матери исказила такая страшная злоба, что Яков невольно попятился в угол и юркнул за небольшую поленницу дров. На Деору тем временем словно налетел вихрь: она закружилась и запрыгала на месте, как будто стараясь отбиться от невидимого противника. Так же внезапно безумное это вращение прекратилось и, горестно простонав: "О, диавол! Не получается! Чужестранец сильней меня!", – Деора в изнеможении опустилась на пол рядом со Скунсом.

   Дома Леонард сварил кофе, достал с полки большую тетрадь в потёртом кожаном переплёте и стал задумчиво перелистывать страницы.

   "Сколько же Оззи было лет?" – шептал он, – когда мы нашли Корри... Не меньше десяти, да, но ведь и не больше?"

   В общем-то, это было сравнительно недавно. Прошло лет шесть-семь, не более. И помнится всё очень хорошо. Вот на террасе дома Оззи стоит над деревянным ящиком, из которого торчит клюв гигантских размеров птенца. Оззи пытается кормить его размоченной в молоке лепёшкой, однако хлеб птенец глотает плохо.

   Подходит Леонард, кладёт руки на плечи Оззи.

   – Сынок! – говорит он. – Эти птицы не выживают в неволе!

   Оззи хмурится, продолжает пихать птенцу лепёшку и спрашивает:

   – А чем же они тогда питаются?

   Леонард опрометчиво отвечает:

   – Большими лесными червями...

   Тем же вечером Оззи куда-то запропастился. Ну и ругался же Леонард на самого себя, Оззи и верного слугу Рона, когда узнал, что сын ходил в Радиоактивный лес за червями для птенца гиперорла.

   – Это же очень и очень опасно! – повторял Леонард раз за разом. – Оззи, ты даже представления не имеешь, какие чудовища могут быть в этом лесу! А если бы ты наткнулся на волконоса или летучую колючку?

   – У меня есть кинжал! – заявил Оззи и насупился. – А от колючки я бы увернулся!

   – Увернулся бы он! – продолжал ворчать Леонард. – А если бы там был когтистый дровосек?!

   – Кто-кто, папа? – заинтересовался Оззи.

   Слуга Рон посмотрел на Леонарда с неодобрением. Тот понял, что сказал лишнее и махнул рукой:

   – Никто! Я пошутил! – и остыл, успокоился. – Смотри, больше не ходи туда один. Мы с Роном позаботимся о червях!

   Во дворе явно проскрежетал засов ворот. Леонард вскочил, и тетрадь сползла с колен, упала на пол. Конечно, Оззи не мог вернуться так скоро, но всё равно сердце взволнованно забилось. Вошёл Рон, старый слуга и друг.

   – Рон! – обрадовался Леонард. – Ты что-то задержался в пути, старина, тут без тебя много всего произошло! Давай, присаживайся, кофе ещё не остыл, в кои-то веки я за тобой поухаживаю...

   Заметно смущённый таким приёмом, Рон снял плащ и присел рядом за стол. Он был немного старше Леонарда, они многое пережили вместе. Пока верный слуга наслаждался горячим кофе, Леонард рассказал о событиях последних дней.

   – А ещё знаешь что? – сказал Леонард. – Мне сейчас вспомнился Корри. Я тут перелистывал свои записки и припомнил, как я ругался тогда, когда узнал, что Оззи ходил в лес за червями для него! И кто бы мог подумать, что Корри выживет!

   После ухода Леонарда Анасис успокоился не сразу. Он приказал принести кувшин вина, холодной воды и печенье. Александр из вежливости отказываться от вина не стал, но лишь пригубил, изрядно разбавив вино водой. Он никогда не был, любителем выпить, памятуя о том, что у него подрастает дочь, и, опасаясь, что она может увидеть его нетрезвым.

   – Вот так вот, почтенный Александр, – вздохнул Анасис, с хрустом разламывая печенье. – Ты сам видишь, что происходит? Один из видных хранителей, член Высшего Совета позволяет себе запутаться в каких-то интригах с представителями иных кланов! Это ли не измена Закону?! И в это замешана твоя дочь... Александр, подумай над этим!

   – У меня никогда не было оснований не доверять Леонарду, – лицо Александра помрачнело. – Мы прожили рядом не один год, а с той поры как умерла моя Мэри, он стал Белле вторым отцом. Ведь меня подолгу не бывает дома...

   – Эх, Александр, Александр, – сочувственно промолвил Анасис. Он вообще умел изображать множество чувств, так что большинство окружающих считали Главного хранителя искренним и добрым человеком. – Неужели ты не видишь, что Леонард воспользовался твоей доверчивостью? Он же втянул твою единственную дочь в смертельно опасное дело!

   Сделав эффектную паузу, Анасис поднялся, выглянул в коридор, позвал слугу и велел пригласить к нему начальника стражи Корнилия. После чего Главный хранитель уже не присаживался к столу, но мерил шагами дворик с видом печальным и задумчивым.

   – Даже не знаю, как и быть, Александр, – усилив сочувствие в голосе, продолжил он. – Вина твоей дочери очевидна, а Закон в таких случаях не обращает внимание на пол и возраст... Есть только одна лазейка, дорогой друг, только одна! – Анасис остановился возле отца Беллы и даже театрально поднял вверх руку с вытянутым указательным пальцем.

   "Ох, переигрываю!" – подумал Анасис, но останавливаться было уже поздно, и он закончил:

   – Если провести твою дочь через суд не как обвиняемую, но как свидетеля. А для этого... – Анасис помолчал, сделав вид, что у него запершило в горле, смешал себе в стакане ещё вина с водой, отпил и закончил. – Для этого тебе надо будет дать недвусмысленные показания, что твоя дочь находилась под сильным влиянием Леонарда и была запугана этим негодяем Оззи. То есть мы должны будем убедить суд, что Белла действовала не по своей воле!

   Александр ещё сильней сгорбился за столом и стал мрачней тех туч, что обычно несли в Эллизор непогоду со стороны Великих болот.

   – Ну, так что скажешь, почтенный Александр? – не вытерпел Анасис. – Дашь показания против Леонарда? А главное: подтвердишь их в суде?

   Александр поднял взгляд на Главного хранителя и коротко выдохнул:

   – Только в том случае, если моя дочь не вернется!

   Главным хранителем вновь овладел гнев, он просто чудом удержался, чтобы не ударить начальника рыбарей своей хранительской тростью:

   – Это какое-то безумие! – прохрипел он. – Подумай, что ты говоришь! Если твоя дочь вернётся, то она будет арестована и предана суду! И ты не станешь давать показания? И таким образом обречёшь её на смерть? О, иго и благо Закона! О, глупость человеческая!

   Постучав, во дворик заглянул начальник стражи Корнилий. Анасис, с трудом переведя дух и уже не таясь от Александра, отдал приказ:

   – Корнилий! Будь любезен с этой минуты установить за домом Леонарда круглосуточное наблюдение. А также за всеми, кто приходит в его дом или выходит из него!

   Дела у Оззи были совсем плохи. Силы стремительно таяли. Он пытался звать на помощь, но только ещё больше ослаб, а его вопли всё равно никто не слышал. Ночные звёзды и насекомые были явно не в счёт. Вот-вот сведённые от напряжения пальцы сами разожмутся и отпустят куст.

   "Как же так, Чужестранец... – с горечью подумал Оззи, – как же так? Ведь Белла не должна умереть!"

   Но рядом никого не было. Он был обречён погибнуть среди гор в безвестности, стать добычей диких зверей или мутантов. Точно также чуть позже умрёт и Белла...

   А разве могло быть иначе? Помощи прийти просто неоткуда. Это очевидно. Есть в этом мире много способов погибнуть, и падение в пропасть достаточно эффективный. Горы предоставляют для этого полную возможность. Пальцы долго не смогут удерживать вес тела – вот жестокая, но очевидная реальность. Да, вот так некоторые расплачиваются за свою доверчивость – а он поверил не поймёшь кому, странному пришельцу! Поверил, нарушив Закон, вот в чём причина! Да кто он, вообще, этот Чужестранец?!

   Окончательно окаменевшие пальцы начали разжиматься и соскальзывать. Невольно Оззи зажмурился и поэтому не увидел, а только ощутил, как налетел сильный вихрь и бросил его вверх через край обрыва, к тропе где неподвижно лежала Белла. Он услышал шум крыльев и успел заметить силуэт гигантского орла, вскоре скрывшегося за ближайшим горным склоном.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ЧУДЕСНОЕ ИСЦЕЛЕНИЕ

БЕЛЛЫ

   Утро выдалось жарким, почти как летом.

   Деора ожидала Анасиса в приемной Высшего Совета. Главный хранитель явился не выспавшимся и хмурым. Вообще-то говоря, это было ему не свойственно: своим имиджем добрячка он всегда дорожил. Но в тот день он некоторое время недовольно смотрел на Деору, прежде чем сообразил, что перед ним вдова почтенного казначея. Смягчившись, Анасис пригласил её в чайный дворик, где предложил чашку хорошего (из довоенных ещё запасов) чая. Деора, хотя и предпочитала чай только собственного приготовления, на этот раз отказаться не рискнула.

   – Чем могу служить? – осведомился хранитель.

   – Насколько я знаю, почтенный хранитель, мой сын стал для вас источником достаточно ценных сведений и...

   – Э-э...– сразу сообразил Ананис, куда клонит Деора. – Если ты думаешь, что эти сведения могут быть оплачены, то тут ты заблуждаешься. Твой отпрыск дерзнул подслушивать наш разговор с Корнилием, скрываясь в дымоходе вот этого камина. Скажи спасибо, что мы не привлекли его за шпионаж!

   – Ладно! – Деора сообразила, что ничем у Анасиса разжиться не удастся и решила оставить эту тему. – Но я, собственно, по другому поводу...

   То, что услышал от Деоры Анасис, взволновало его до глубины души.

   Поставив чашку с недопитым чаем, Деора будничным тоном сообщила, что ей известна главная тайна Закона. Слова её застали Анасиса врасплох. Пытаясь скрыть охватившее его смятение, Главный хранитель медленно поднялся и внезапно почувствовал сильное головокружение, чего с ним прежде не случалось. Он пошарил в карманах в поисках носового платка, чтобы вытереть выступивший на лбу пот, но платка не было и пришлось вытирать пот рукавом.

   Деора, настороженно наблюдавшая за ним, нахмурилась и быстро сказала:

   – Предупреждаю, Анасис, не пытайся меня убрать! Я кое-что предприняла, так что лучше нам с тобой договориться. Учти...

   – Дура, – перебил её Главный хранитель, – какая же дура! Ты даже не представляешь, о чём говоришь и в какую историю влезла!

   Он почти с ненавистью смотрел на уже немолодую и неряшливо одетую женщину, с надменным видом сидевшую перед ним, и вдруг ощутил, что бессилен повлиять на происходящее. В душе Анансиса шевельнулся доселе неведомый ему ужас перед чем-то, что было сильнее его расчётов и корыстолюбия, сильнее того тёмного вдохновения, что раньше исправно вело его по извилистым и скользким путям власти. Впервые Главный хранитель растерялся. И причиной тому была вовсе не Деора, а нечто иное – трудноуловимое и непонятное. Пожалуй, звездослов или гадатель сказал бы, что так сошлись над Главным хранителем звёзды или что не так легли его карты. Но, скорее всего, причиной душевной сумятицы Анасиса стала начинавшаяся болезнь. Что делать, любой человек может внезапно заболеть, а то и хуже того, любой человек, как уже давно подмечено, внезапно смертен. Однако (уж чего-чего!), а умирать Главный хранитель пока не собирался. Множество грандиозных планов ждали своего осуществления, и возможности внезапной смерти их носителя в этих замыслах места не было. Понятие смерти вообще как-то отсутствовало в сознании хранителя, по крайней мере – его собственной смерти, личной.

   Но именно в это тёплое утро при разговоре с вдовой казначея Деорой Анасис остро ощутил, что утрачивает интуитивное видение взаимосвязи всех явлений и событий. Это своего рода звериное чутьё помогало ему выпутываться из самых немыслимых передряг и побеждать любых недругов. Утрата его означала конец прежней благополучной и ясной в своей стабильности жизни. Если не вообще – гибель.

   – Деора, Деора! – простонал Анасис. – Что-то мне плохо! Пойдём на воздух!

   Солнечная жаркая погода установилась в тот день не только в Эллизоре, но и севернее Великих болот – там, где начинался кряж Адамсона, названный так в честь одного из генералов межклановых битв. Того самого, которому удалось достичь общего примирения.

   Оззи был жив, но крайне обессилен. Жажда страшно томила его, время остановилось. Он продолжал нести Беллу к долине Трёх вершин. Конечно, он понимал, что от падения в пропасть спасён чудом, но Белла ещё не была исцелена от раны, причинённой Скунсом, поэтому одна только мысль стучала в его сердце: "Успеть к роднику!"

   Но вот извилистая каменистая тропа закончилась, и чуть ниже открылась та самая долина. Рыжая сухая трава среди голых камней, кусты, тронутые жёлтым цветом осени, в дальнем конце долины – небольшая горная река берёт там своё начало. И о, ужас! – Оззи увидел, что река эта складывается из нескольких ручейков, каждый из которых брал начало из множества родников, разбросанных по впадинам и склонам. Оззи обречённо понял, что он не в силах вместе с Беллой обойти все эти родники. Какой же из них целебный? Почему Чужестранец не дал более точных указаний? Тем не менее Оззи взял несколько левее и начал спускаться к ближайшему роднику.

   Хрустальная чистая вода вытекала из-под камня и, прежде чем устремиться дальше вниз, образовывала маленькое озерцо. Сняв с себя изорванный плащ, Оззи осторожно уложил на него умирающую. На Беллу было больно смотреть. И без того от природы бледная, худенькая, с тонкими чертами лица, она ещё больше побледнела и истончилась, кожа приобрела синеватый оттенок.

   Даже не напившись сам, Оззи судорожно начал черпать пригоршнями воду и лить её на лицо и тело девушки. Ничего не изменилось. Казалось, Оззи исчерпал всё отчаяние, когда висел над обрывом. Теперь им владело тупое безразличие. Стоило ли проделывать весь этот путь, цепляться за ветви кустарника над пропастью, быть спасённым гиперорлом Кори, чтобы запутаться среди множества родников и не иметь сил подойти к каждому из них? Неужели Чужестранец не предусмотрел такой мелочи, не предугадал такого пустяка: того, что Оззи будет в силах дойти до долины, но сил этих не хватит на то, чтобы отыскать нужный родник.

   Лицо Беллы сделалось мертвенным. Неслышный хрип вырвался из её уст, и Оззи почувствовал, что это её последний вздох, что она умирает. Яд мутанта, яд этого аспида всё же сделал своё дело! "О, Чужестранец!" – прошептал юный эллизорец, не замечая, что по его грязному исцарапанному лицу текут слёзы, незаметно смешиваясь с водой родника, которую он продолжал лить на мёртвое лицо Беллы.

   "О, Чужестранец! – повторил Оззи, кусая губы. – Ты же говорил, что я могу спасти её! Так чего же стоят твои слова? Или ты, проклятый лжец, специально послал нас сюда умереть в безвестности и одиночестве? Тебе будет лучше от этого? А ведь я всем рисковал, помогая тебе! Такова-то твоя благодарность? Так, знай, я не уйду отсюда без неё! Пусть я тоже умру здесь!"

   Внезапно неподвижное тело Беллы охватила дрожь, и потрясённый Оззи увидел, что серое лицо девушки начало розоветь и дыхание стало заметным. С напряжением он ловил появившиеся признаки жизни. Этот облик, эти черты лица сделались для него родными – и он уже не мыслил себя без неё, без Беллы.

   Белла открыла глаза и с недоумением оглянулась вокруг. Яркое солнце, горные вершины – всё вокруг было незнакомым.

   – Оззи, что случилось, – заговорила она, – где мы?

   Не помня, себя Оззи сгрёб Беллу в охапку, прижал к груди и прошептал: "О, Чужестранец! Спасибо тебе! Ты не обманул нас!"

   С утра Леонард вместе с Роном решил разобраться в домашних делах, а заодно и обсудить сложившуюся ситуацию. Запущенность дома быстро не одолеешь, поскольку с тех пор как старшие сыновья обзавелись своими семьями, Леонард, перепоручив всё старому Рону, не уделял особого внимания хозяйству. Однако в тот день Леонард решил осмотреть ограду по всему периметру. Правда, в гораздо большей степени его занимало, где взять крепкую лошадь для ещё одного путешествия, в которое он решил отправить Рона. В принципе, для такого человека, как Леонард, найти в Эллизоре лошадь не проблема, проблема – сделать это незаметно, не привлекая ничьего внимания. Путешествие Рона обещало быть опасным, и потому было очень важно всё подготовить в тайне. Поэтому Леонард не спешил с разговором – не потому, что его верный слуга мог испугаться, но потому, что самому Леонарду было жаль его, ведь Рон совсем недавно вернулся из достаточно продолжительной поездки.

   – Заметь, Леонард, – сказал Рон, когда они вместе обошли уже более половины участка, – сливы в этом году уродились как никогда. Думаю, можно будет пустить не только на варенье, но и настойка из этих слив должна быть хороша...

   – Да, Рон, наверное, ты прав... – несколько рассеянно ответил Леонард. Мысли его были заняты совсем другим, и перспективы складировать в подвале десяток-другой галлонов сливовой настойки совершенно не интересовали.

   – А ограда почти везде цела, – продолжил Рон свои хозяйственные наблюдения, – "колючка" только сверху проржавела, заменить бы...

   – Ты ещё скажи – мины по периметру установить! – невесело усмехнулся Леонард.

   Рон не поддержал шутку хозяина, а только вздохнул. Оба помнили те времена, когда противопехотные мины были хоть какой-то гарантией выживания клановых семей. Но потом, со временем, всё изменилось: Эллизор храним Законом, опасные вторжения прекратились.

   – Слушай, Рон, – наконец решился Леонард. – Я постараюсь достать хорошую лошадь. Может быть, из маггрейдских метисов. Тебе нужно будет тайно отправиться сперва к Луке, а затем – к Фаддею...

   Они стояли в одном из самых глухих уголков сада, и Леонард думал, что здесь никто их не услышит. Однако он жестоко ошибался.

   Большой двор Высшего Совета в последние годы стараниями Главного хранителя и благодаря бескорыстным пожертвованиям всех почитателей Закона стал весьма ухоженным местом. Может быть, подействовала радующая глаз красота двора, а может быть, свежий воздух, но, несмотря на жаркую погоду, Анасис, наконец, почувствовал себя лучше и заметно успокоился.

   – Ну, хорошо, Деора, – заговорил он, меряя чётко рассчитанным шагом цветную плитку дворцовых дорожек, – я не буду допытываться, каким образом ты много чего лишнего знаешь... Важно другое – чтобы более никто не имел доступа к этим сведениям...

   Деора согласно кивнула. Было заметно, что теперь она нервничает. Ведь Главный хранитель, не смотря на своё видимое добродушие, был самым опасным человеком в Эллизоре. Хотя о жизни Деоры он тоже многого не знал.

   – Почтенный хранитель, – начала она неожиданно официальным тоном. – Мне известно ещё кое-что, что может быть не вполне ведомо вам... Но если я дерзну довести до вас эту информацию, вы должны выполнить одно моё условие... Оно, в общем-то, не столь сложное и совпадает с вашими намерениями и интересами...

   Главный хранитель не терпел, когда ему ставили условия. Человек, пытавшийся сделать это, как правило, мгновенно становился врагом Анасиса. Но в данном случае он решил выслушать Деору до конца.

   – Что ж, продолжай... – сказал он.

   – Я знаю, где может быть оригинал! – заявила Деора.

   Анасис на этот раз не подал вида, что удивлён, хотя это стоило ему серьёзного внутреннего усилия.

   – Ну и где он может быть? – твёрдо сказал он, быть может, надеясь, что Деора проговорится и уже не сможет прибегать к каким-либо условиям.

   Однако Деора, не смотря на волнение, ни о чём не забыла, не такая она, в самом деле, дура.

   – Мое условие, Анасис, очень простое. Ты должен сделать всё, чтобы Чужестранец не вернулся сюда, в Эллизор. Пусть он погибнет, пусть его случайно убьёт стража или растерзают мутанты, но в наших интересах, чтобы его нога никогда не ступала на землю Эллизора!

   – Ты боишься? – Анасис озадаченно посмотрел на Деору. – Ты так боишься этого Чужестранца?

   Деора глянула на хранителя с видимым сожалением:

   – Прости меня, почтенный Анасис, но если ты совсем не боишься его, то просто не понимаешь, в какой опасности ты сам и всё твое дело...

   У Главного хранителя в этот момент почему-то вновь закружилась голова. К счастью, рядом оказалась скамейка, и он тяжело опустился на неё. "Всё же эта Деора не совсем глупа, – подумал он, – почему же она боится этого чужака? Да и кто он такой, в самом деле?"

   Страх, словно тупая игла, медленно проник в сердце Анасиса: а если и впрямь права эта старая ведьма? Уж она-то в магических делах разбирается куда лучше Главного хранителя! Может статься, что предчувствие не обманывает её. Но почему молчит его, Анасиса, интуиция? Ведь его способность предвидеть любого рода опасности до недавнего времени была просто исключительной. Что с ним случилось?

   – Хорошо, Деора, – вздохнул хранитель, – я постараюсь выполнить твоё условие!

   Анасису думалось, что он говорит всё это вполне искренне и что, в самом деле, постарается уничтожить Чужестранца. Почему бы и нет? Откуда возьмётся под небом Эллизора и Маггрейда такой смертный, которого нельзя убрать с дороги, если он вдруг стал помехой? Нет человека – нет проблемы... Кто-то из древних мудрецов сказал эту фразу и, скорее всего, произнёс её не кабинетный теоретик, а тот, кто на деле знал, что такое человек мешающий.

   Да, именно так: "человек мешающий" есть одна из досадных разновидностей человеческого рода... Сколь же многочисленна эта разновидность и как часто она мешает людям, исполненным прекрасных затей... то есть, простите, идей! Какие только обличия эта разновидность не принимает и к каким только ухищрениям не приходиться прибегать тем, кому эта разновидность, действительно, встаёт поперёк дороги... Вот взять хотя бы того же Леонарда с его противным младшим отпрыском...

   Рядом кашлянула Деора, и Анасис понял, что некстати задумался. Надо было возвращаться к основной теме.

   – Что ж, Деора, – повторил хранитель, – я всё сделаю, чтобы избавиться от этого Чужестранца. Скажи только, где же по твоему мнению может быть оригинал?

   – В Лавретании...

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

КОВАРСТВО АНАСИСА

И КОРНИЛИЯ

   Вечером Анасис сидел у себя дома, в спальне, в любимом деревянном, с резными украшениями кресле. Он чувствовал, что утреннее недомогание было не просто следствием жаркой погоды или нервного напряжения, но началом какой-то непустячной болезни. Вообще, Анасис болел крайне редко и, несмотря на почтенный возраст, никогда не болел серьёзно. А теперь чувствовалось, что нынешнее его недомогание может оказаться делом далеко не одного-двух дней. Ах, как не вовремя, в крайне неудобный момент порой настигает человека хворь! Как часто случается, что в результате остаются не завершёнными просто грандиозные проекты! Сколько книг осталось не написанными, потому что рука пишущего уже не в силах была держать перо. Сколько не осуществилось планов, грозящих даровать благодарному человечеству избавление от грядущих бед! Только вот начала раскручиваться интрига с Леонардом и этим Чужестранцем! Такая интрига, какой уже давно не возникало на памяти Анасиса! Главный хранитель вообще любил интриги, жил ими... Взять хотя бы того же Леонарда. Сколько раз Анасис мечтал убрать его со своего пути, убрать из Совета, стереть в пыль с этой его идиотской честностью и неподкупностью! Совершенно всем должно было быть понятно, что Эллизору от этого будет исключительно одна только польза. Ведь сколько выгодных дел и предприятий, чаще всего сам того не зная, погубил этот вояка тем, что его нельзя было обойти или подкупить. И вот, наконец, представился случай – и болеть совершенно некогда, это преступно расклеиться в такой момент!

   Чуть раньше Анасис велел своей служанке Розе (ворчливой, но преданной старухе) пригласить из амбулатории Совета главного лекаря, обмотал голову мокрой тряпкой и нацедил большую кружку принесённого служанкой травяного чая. Теперь, немного придя в себя, Главный хранитель принялся размышлять, как именно поступить ему дальше. Если права эта ведьма Деора, то, скорее всего, паршивец Оззи вместе с Чужестранцем отправился в Лавретанию. Это более чем вероятно, поскольку там живут близкие родственники Леонарда. Можно было и раньше догадаться, куда направится Оззи с компанией... Но раньше Анасис не собирался устраивать за беглецами погоню: сбежали и сбежали, там видно будет, что с этим делать, однако после заявлений Деоры, всё предстало уже совсем в ином свете, и было гораздо опаснее, чем предполагал Анасис. Конечно, он и раньше не исключал, что оригинал Закона в Лавретании, но никаких доказательств тому у него не было, то теперь, если уже и эта ведьма так считает, то пора действовать!

   Постучав в дверь спальни, осторожно просунул голову Корнилий. Странная у него привычка: даже внутри дома не снимать серого стражнического капюшона со своей лысой головы. Да, наверное, потому и не снимает, что уже давно лыс вследствие какой-то хитрой болезни. Хорошо, хоть не проказы, которая в послевоенные времена вновь, как в древности, получила распространение... Пора уже создавать лепрозории, а где взять на это средства, ведь нужна сеть межклановых лепрозориев, а вовсе не единичных, да вот и попробуй договориться на эту тему с другими кланами, как же...