Текст книги "Могло быть и так, или Эльфы тоже люди (СИ)"
Автор книги: Андрей Трегубов
Соавторы: Надежда Корнилова
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 52 страниц)
– Павел? – Сайлас изогнул бровь. – Что-то совсем плохо?
– ОЧЕНЬ плохо, дядь Сайл, – кивнул юноша, вытирая пот со лба. – Вот только зря вы про детей сказали…
– Сайлас, скаш-жи, где искать работу с-за деньги.
Эльф стоял посреди комнаты, глядя прямо перед собой. Левая рука до белизны костяшек стискивала рукоять Вильв'Ори.
– Так… – только и сказал Магистр. Обошёл живую статую и присел на кровать, подперев подбородок сцепленными кулаками. – Один молчит, другой рассказывает. Я слушаю.
Выслушав пересказ событий в исполнении Пашки, он вздохнул.
– В свете последних дней это не самая бредовая история. Итак, эльф. Работа типа сторожа тебя принципиально не устраивает, верно? А для ночного существа – самое то было бы… Вообще с твоей ловкостью тебя вполне могли бы принять в каскадёры. Выполнял бы разные сложные трюки для кино. Но есть ровно две проблемы: цвет глаз и форма ушей. Если первое легко исправляется линзами или очками, то со вторым сложнее…
На некоторое время повисла тишина.
– Каска! – внезапно вскричал Пашка. – В смысле – пожарный шлем. Шин, хочешь быть пожарником? Будешь людей из огня спасать, а под шлемом не видно, что ты эльф.
– Тоже мысль, – одобрил Сайлас. – На самый край можно кузнецом стать. Хорошее оружие у коллекционеров всегда ценится.
– Я тебя понял, С-сайлас, – поклонился Лорешинад. – Я подумаю над твоими советами. Спас-сибо.
Магистр усмехнулся.
– С невестой помирись сначала, потом будешь думать. Но тут уж я тебе не помощник, извини. От самого девки бегают… Они ж такие… Заманят, потом начинают переделывать под себя. Но и без них тяжко. Вон даже Грима «посчитали»! Ладно, если больше вопросов нет, все свободны. Но мысль с серенадой возьмите на заметку.
Глава 83. Прощание и Сборы
Алтай
Этой ночью Тель снова пробралась в сон Навана. На этот раз намеренно: попытаться уговорить его послушать разум. Странный получился разговор…
…Портал в мир эльфов уже начал открываться: сквозь вуаль облаков над ними пробивался светлый лучик. Влад и Странница стояли на тротуаре возле кладбищенской стены. Она пришла сказать ему, что любит. Но уйдёт.
Потому что у неё нет сил тянуть его из лап Смерти. Он и желает, но он уже так привык служить Ей и стать обычным человеком не сможет. Ему не достаёт сил подняться к Свету, потому что несчастная Даймоника, сама того не желая, уносит его обратно во Тьму.
Зачем они вообще встретились? Зачем Влад пришёл в сон Странницы первый раз? По своему ли желанию или как игрушка в чьих-то руках? Даймоники, Смерти?
Наконец, девушка заговорила тихо, вкрадчиво. Влад побледнел, он догадался, о чём будет этот разговор.
– Ты ведь не сам пришёл в наш первый сон? Тебя послал кто-то?
– Да, – еле выдохнул он. – Моя Госпожа.
– Что она хочет от нас? От тебя?
– Я не знаю. Она велела спасти тебя от всадников. Но я… я просто увидел тебя… – он стоял бледный, худой, тенью покачиваясь на фоне кирпичей разваливающейся стены.
У Странницы дрожали руки. Она признавалась себе в бессилии – нет больше воли держать на Свету обоих, кончилось всё до капли. Девушка опустилась на колени:
– Отпусти меня, я прошу… Я хочу уйти и отдать тебя Даше.
Парень потянулся поднять её:
– Встань, не надо… Но я слишком люблю тебя…
Проходивший мужичонка обернулся было на странную пару, но чувство горечи и отчаяния, исходившее от них, прогнало его прочь. Для Странницы и Влада не существовало ничего вокруг – боль была для них обоих.
– Я чувствую себя предательницей, так покидая тебя, оставляя наедине с твоей Госпожой. Но отпусти, я умоляю.
– Ты… любила меня, эльфёнка?
– Да. Недолго. Любила. И мне больно покидать тебя.
Лучик спускался всё ниже, осыпая позолотой её волосы.
– Ты много сделала для меня. Ты подарила мне совсем другую жизнь. Светлую. Потому что Даша тянет меня к Госпоже. – Проговорил он с нежностью. Помолчал. Тон стал жёстче, в карих глазах блеснула сталь: – Но теперь я снова свободен и могу вернуться к своей старой… работе. Буду безмолвным рабом Гекаты, буду её слушаться, приносить ей дары в виде упокоенных.
Он кивнул на стену.
– Не надо, прошу тебя! – голубая слезинка сбежала из небесных глаз, – не надо! Разве… не осталось ничего… светлого?
– Хм, – Влад прищурился, – осталось. Я не трону ни тебя, эльфён, ни того… кто будет с тобой рядом там.
Она заплакала. Она понимала, что бравада – только маска, что он сам старается не заплакать, не впасть в отчаяние.
Рывком он поставил её на ноги:
– Скажи мне только, я сделал что-то для тебя?
– Да.
– Что же?
– Ты… Ты был хорошим… ты сделал… многое…
Он промолчал. Ответ был не таким, какой он хотел слышать.
«Надо сказать ему, надо подобрать слова, надо решиться сказать это в глаза, чтобы он узнал…» Свет неумолимо окутывал её, но он держал её за руки.
– Отпусти меня, молю, ХОРОШИЙ…
Руки разлучились, она отвела глаза. Пальцы скользнули под волосы и распутали узелок шнурка.
– Возьми, я хочу вернуть тебе, – она протянула защитный кулон.
Это был разрыв последней скрепляющей их нити. Влад мог сейчас язвить, ругаться, просить оставить артефакт. Но он молча принял его.
– Я всегда буду ждать тебя, эльфён. И в следующей жизни, там, мы будем вместе. Эльфы ведь тоже смертны, просто потерпеть надо подольше, – Влад улыбнулся.
Эта улыбка всегда завораживала её: по коже пробежала дрожь от сковывающего страха и в то же время волны его обаяния. Эту улыбку позже и в другом сне она снова увидит, вглядываясь в смутные очертания лица на его надгробье…
А сейчас Странница уходила с ощущением своего предательства, будто оставляет ребёнка в лесу. Она так и не смогла сказать, что он дал ей. Может, её признание изменило бы его жизнь, помогло ему. Он был первый, кто увидел в ней женщину. Не пленительную мистическую серую, которую каждый второй норовит затащить в кусты; не ведьму-профессионала; не «принцессу» Шестую, послушную марионетку. А просто любимую женщину. И от осознания этого словно вырастали крылья…
Но сейчас она молчала, растворяясь в луче неяркого света, проклиная себя за нерешительность. И будет ночами мучить себя после его смерти…
Свет вознёсся к облакам. Портал закрылся.
Сон продолжался, она вернулась в эльфийский мир. Но Влад преследовал её даже там. Чёрной тенью стоял у кровати, появлялся из-за деревьев, терзал совесть.
Она приснилась Рине и попросила передать ему мольбу о прощении и возможность уйти. И только тогда он отпустил её, отозвал свой морок, перестал надеяться, но не перестал ждать. Опять был сон во сне.
Кладбища. Первое свидание, расставание и последняя встреча – на его могиле через века. В их отношения всегда входила Смерть…
В магическом пламени книги сгорают,
Душа чародея пылает в огне —
Ведь с магией вместе он сам умирает,
Но новую жизнь он найдёт в Новом Дне!..
Ты Чёрный Маг – ты обречен,
Такая плата, таков закон!..
Чёрный балахон
Не спасет тебя от страшных снов.
Погребальный звон
По твоей душе колоколов…
Велика цена… [96]96
Эпидемия «Чёрный маг»
[Закрыть]
Она проснулась в слезах, а песня, та песня с первого свидания, всё продолжала звучать… Из комнаты Навана.
* * *
Сайласу уже надоели такие сны. А этот был необычным.
Опять пустыня. Пустыня вокруг развалин жилого дома, как взрывом разворотили. Как на востоке… В руке меч де Моле, на плечах – «пиксельный» зимний плащ с красным крестом, пришитым детской рукой. Комната, на полу в кусках арматуры и горках пыли лежит чёрный светящийся кубик. В нём Оберег земли. Маленькая важная крупиночка. В проёмы окон, вернее, дыры в стенах, видно несколько быстро приближающихся смерчей.
Сайлас зло ухмыльнулся.
Поиграем! Мы здесь уже были. В пустыне, в развалинах жилых домов…
С ножами на танки… Вернее, мы-то были на танках… Впрочем, и те, другие, не жаловались.
Подойдя ближе, смерчи начали приобретать формы. Только не солдат, а арабов, укутанных в лоскутья. А под этими лоскутьями могло спрятаться любое оружие вплоть до «калаша».
Сайлас крепче перехватил меч и встал спиной к чёрному кубику.
Поиграем.
Мало, что ли, мужиков играло в эти последние двадцать пять лет в интернациональных воинах. Всё никак не закончат.
Пустынные воины расстелились по песку и начали подползать к остовам стен… Первый дротик пролетел в сантиметре от виска. Пристреливаются. Хоть бы подманить кого в рукопашку, тогда стрелять перестанут. С трёх сторон, гады, сидят. Сайлас медленно опустился на корточки, подобрал, почти не глядя, кусок арматуры. Начал подниматься и поднырнул под перекрёстный полёт двух дротиков. Отбил мечом кинжал, тот некрасиво отлетел в сторону. Сайлас решил не отвлекать внимание на зрение и обратился в слух. С малейшим шевелением слева метнул туда железяку. Острый конец вошёл в горло стрелка, и тот исчез из виду.
Справа дротик. Пропустил. Боль впилась в бок под рёбра. Ерунда. Криво ухмыляясь, Сайлас сорвал плащ, намотал часть на руку и принялся крутить полотнище. Старо, как мир, но всё ж защита. Часть дротиков поймал на ткань, два достали в ногу и в грудь… Лёгкое, плохо.
Вашу Машу! Подходите уже, нелюди!
И они пошли. Втекая в окна струнами песка. Они же и правда нелюди – джинны пустыни какие-нибудь! Может, ещё и желания выполняют?
Атака. Отражена. Меч тяжелеет. Целятся руками в ноги, чтобы схватить кубик. Да, кубик надо защищать. Атака. Шальные злые песочные глаза, отражающие то, чем рано или поздно станет каждый мир – пустыней.
Да чтоб вас в пыль разнесло! Бессильная последняя атака: воины – порождения песка – рассыпались мелкой крошкой. Надо же, выполняют!
Сайлас опустился на колени, ещё закрывая собой кубик. Принялся изучать раны. Не серьёзные, но надо перевязать, чтобы не попал песок. Рвать плащ уже не было сил, и он, чертыхаясь, зубами отодрал красные полоски, на которые Пашка потратил полдня.
Песчаная крошка на полу снова зашевелилась, скручиваясь в единую воронку. Сайлас скрипнул зубами и снова схватил меч. Но подняться на ноги с ним уже не смог. Так и остался на коленях с парой вынутых дротиков и открытыми ранами. Перед ним из струй песка восставала золотая обнажённая богиня, идеальная, светящаяся, добрая, зовущая. Она с материнской улыбкой протянула к нему руки, и он понял, что поддаётся, теперь совсем. До жути захотелось бросить всё, послать всех, растерзать в пыль не только дроу, но и невинных, кто попадётся на глаза. Ради неё, ради его золотой богини! Ведь она дала ему такую нестерпимую силу, что уже и обуздывать её нет смысла и воли. Третье желание: «Я хочу к тебе, Золотая!»
– Уходи!
Сайлас с трудом обернулся. Сзади стояла Тель. Обнажённая, чёрная и светящаяся.
– Убирайся! – гранитный голос откалывал пыль с золотой девы…
Сайлас должен был подняться. Встать на защиту одной из них. Но не мог выбрать, подчиняясь золотой сердцем, а чёрной – рассудком. Молчаливое противоборство выжимало из них все силы. Он повалился вперёд, выпустил меч, скорчился.
Проснулся.
Услышал азартные вопли, голос Тель и немецкий язык. Немецкий особенно настораживал. В коридоре слышались звуки элекрогитары, вполне тихие и перевариваемые. В открытую дверь комнаты Навана, перекрикивая звук, сквозь смех вещала Тель:
– Ах, блондиночка? Ах, фигуристая?! Я ей струны повыдергаю и колки повыцарапываю!
Немецкий прервался, музыка тоже, и довольный голос Навана сообщил, что, раз так, то он сейчас пойдёт на кладбище и накопает себе парочку свеженьких девочек: и блондиночку, и брюнеточку. Тель вскинулась было, но весело рассмеялась, Сайлас расслабился, а немецко-рокерские звуки продолжились.
Магистр подошёл:
– Что это он там делает?
– Ноты подбирает, – ответила Тель.
Сайлас заглянул и в раскрытом ноуте увидел клип, где герой с двуручем сражается против одетого в чёрное азиата с катаной… В антураже полуразрушенных домов [97]97
E Nomine «Schwarze Sonne».
[Закрыть] … Напрягся.
– Так, короче, на кухню все. Сейчас получите у меня… задания!
Как и день назад, народ собирался не организованно. На этот раз опоздал проспавший Пашка, впустивший к себе Лорешинада переночевать. И если вчера утром прошла первая фаза российской демократии, то сегодня наступила вторая.
– Значит так, у нас две цели, – без вступлений начал Сайлас. – Лесное логово дроу, куда могли подойти новые переселенцы, и дача, где окопались старые. В идеале нам надо разрушить и то, и другое, но сперва сходить на разведку. Хельга, ты обещала помочь с сигналами на даче.
Девушка стояла со сложенными на груди руками, делая вид, что её тут нет. Она кинула на магистра злобный взгляд и взорвалась:
– Я уезжаю! Я за дроу по лесам гонять не подписывалась! Отдам всю последнюю наличку за бензин из «ГАЗели» и до свидания!
Лицо Сайласа не дрогнуло.
– Давай сделку, – властно и в то же время вкрадчиво предложил он. – Мы тебе – бензин. Ты нам – отчёт о сигналах из дачи.
– И можешь быть свободна, – продолжил Грим, явно радуясь, – ибо вход у нас бесплатный, а выход платный. Как на родительском собрании в школе.
Хельга одарила его взглядом, какой кидают на мелкую надоедливую шавку.
– Хорошо, – обратилась она к Сайласу. – Но поеду одна.
– С Наваном, – мягко, но настойчиво ответил тот. – Сделаешь всё и высадишь его там. Мы управимся и отвезём ему на смену Рину.
Маг молча серьёзно кивнул, Хельга равнодушно пожала плечами. Лорешинад сжимал кулаки и прожигал взглядом то Хельгу, то магистра.
Сайлас делал вид, что не замечает, и продолжал:
– Я, Шин, Грим и Тель едем на разведку, а если получится, то и на уничтожение лесного убежища. Каждый из вас может по-своему находить следы чужой магии и избавляться от них. Я хочу, чтобы мы исправили свою ошибку и прикрыли им эту базу.
У эльфа белели костяшки и наполнялись ненавистью глаза. Сайлас наклонился к его уху:
– Слушаю.
– Я её не брош-шу, ты з-снаеш-шь. Пеш-шком с-за её маш-шиной пойду!
– Ты поклялся мне воевать с дроу, солдат. Выполняй. Уйдёшь, когда я сочту нужным. А за дезертирство и неподчинение – расстрел. Вернее, изгнание. В замок больше не вернёшься, нашей помощи и крова не получишь. Ясно?
– Xas, sut'rinos [98]98
Командир (дроу).
[Закрыть] , – сквозь зубы прошипел эльф.
Сайлас выпрямился и поймал вопросительный взгляд Пашки.
– Ты остаёшься. Замок не покидать. Выдадим тебе ноут, будешь нас по интернету координировать, если что. Грим?
Колдун сморщился и отвёл взгляд.
– Там блокировка стоит, – пожаловался Пашка.
– Грим, выдай ребёнку ноут без блокировки!
– Он у Нава, – сообщил колдун.
– А я не снимал, так пролез, – невинно отозвался маг.
Сайлас жахнул ладонью по столу. Трещины пошли сильнее.
– Я сказал, у Пашки должен быть ноут. Без блокировки и с Интернетом. И с прогой для СМС-ок…
Народ неохотно кивнул.
– Вопросы?
– Чё тебя так с утра прошибло? – поинтересовался Грим.
– Выспался, – ядовито сообщил Сайлас. – Завтракаем и разъезжаемся.
После завтрака Наван пошёл к Тель за своим тёплым плащом, и они долго о чём-то шептались. Грим полез под «ГАЗель» с тазиком сливать бензин. Ворочался, заковыристо матерился на струю, которая идёт не в тазик, а на него самого. Вылез весь по уши в бензине, «надоив» с ведёрко. Идти мыться-стираться он, конечно, не подумал, поэтому разносил аромат по всему замку. Рина объявила его вдвойне пожароопасным и собралась искать огнетушитель. Спустившийся Наван «заказал» у неё «резиновое изделие N1» на случай самовозгорания колдуна, девушка оценила его видок в плаще, представила в противогазе и посоветовала магу вернуться в Средневековье бороться с чумой. Они обменялись ещё парой шуток, маг загрузился в заправленный «УАЗик». Тель и Лорешинад проводили его взглядами из окна кухни.
Вторая группа тоже худо-бедно собралась, начала рассаживаться в «ГАЗели». Сайлас почти за ухо выкинул с пассажирского сиденья Грима и велел поменяться с Лорешинадом. После долгой ругани магистр рассадил всех, как хотел, и машина с недовольством тронулась.
Недолго молчавший и злой, как чёрт, эльф не выдержал:
– Dos, vitha xuil errdegahr! Кхакого светлого ты поташ-щил меня с собой?! Я долш-жен был ехать с Хельгой! На крыше, в багаш-жнике, не ваш-жно!.. Ты понимаеш-ш?..
Сайлас оставался спокоен. Только скосил на эльфа взгляд абсолютно золотых глаз. Тот взглянул на ауру магистра и осёкся.
– Я-то, может, и трахнутый демоном, как ты выразился… – убийственно спокойно начал Сайлас. – Но тыпонимаешь, что ты единственный, кто без напряга пройдёт мимо ловушек, если они там будут, и скажет нам, где эти ловушки? Тыпонимаешь, что если там будут новые дроу, не нашедшие маячков и заплутавшие в лесу, они сочтут тебя проводником и слепо доверятся тебе, пока мы будем резать их со спины; или сам на них отыграешься. Ты понимаешь, в конце концов, что если Хельга сейчас увидит тебя в багажнике «УАЗа», она сравняет тебя с землёй так, что никакой маг не соберёт!..
Эльф опустил голову и в бессилии сжал пристроенную рядом с сиденьем катану.
– Закончим с этими делами, – продолжал Сайлас, – отпущу тебя в увольнительную, она успокоится, сгоняешь к ней в город, поговорите нормально, разберётесь. С пожарником у Пашки неплохая идея была. Тель с собой возьмёте – будет вам дождики устраивать над зданиями горящими.
Магистр, конечно, не ожидал оценки своего юмора и просто замолчал.
К тайнику они, само собой, не проехали, добрались только до остатков избушки Надежды. Оставили машину и тихо пошли сквозь холодный тонкий осенний лес.
Ближе к цели стало заметно, что у Лорешинада появилась какая-то идея: Сайлас заметил, как изначально чистый гнев в красных глазах смешивается с радостным предвкушением.
Идущая впереди Тель остановилась, прислушалась, эльф подошёл к ней.
– Nind ghil? – шепнул он.
Серая кивнула и указала рукой в лёгкий туман.
– Здесь.
– Mzil?
– Шестеро.
Эльф повернулся к Сайласу:
– Приходи чщерес-з пять минут, sut'rinos.
Поклонившись, он положил катану на плечи на манер коромысла и спокойным шагом направился в сторону тайника.
– Ну-ну… – кивнул магистр, удерживая за плечо Грима, подмигнул ему. Колдун осклабился.
– Э-э, ребят, там ещё двое пришли! – занервничала Тель, но эльф уже растворился в лесном тумане.
* * *
Всю дорогу Хельга молчала и боялась, что Наван начнёт лезть в их с эльфом скандал. Но маг мирно пялился в окно, тихо мычал в такт знакомым песням и вёл себя на удивление ненавязчиво. Найти дачу было не так сложно, к ней вела широкая ухоженная асфальтированная дорога, уходящая в лес от трассы. На некотором расстоянии от дачи машина свернула в заросли и тихо прошила их, остановившись за километр. Хельга заглушила мотор, открыла ноутбук, дождалась, пока загрузится всё, что нужно. Наван с интересом косился, но не вмешивался и не спрашивал ничего.
Техника у Хельги была мощная, надёжная, способная выдержать даже требовательный софт. За что и была спасена из огня первой. Хельга сосредоточенно вводила цифры в разные табло, уточняла свои запросы, хмурилась и шептала: «как они смогли?»
Через пару минут работы она вскрикнула и полезла за телефоном. Наван напряжённо ждал. Хельга набрала номер.
– Алё, Наташ, где Птиц?.. – услышав ответ, сникла совсем. – Ладно, спасибо, я поняла. Да нет, я нашла его. Вернее, излучение его телефона… Нет, не звони сейчас! Я сама перезвоню тебе потом.
Дала отбой, закрыла ноут и застыла в нерешительности.
Глава 84. Вопросы веры
Горы Тирин'Шахри.
Четырнадцатый снова увидел жену, растерянную в клочьях дурман-травы. Она счастливо улыбнулась ему и побежала, жарко обняла за шею, опутала волосами, и он утонул в её счастье. Как же спокойно и уютно стало мужчине в объятьях любимой женщины!
Она покрывала его лицо лёгкими поцелуями, гладила спутанные волосы, таяла от счастья встречи. А Генрих собирал волю для разговора.
Мягко отстранился, и она послушалась. Это царапнуло ему сердце.
«Не слушайся меня, не слушайся, моя доверчивая любимая малышка!»
– Милая, – через силу начал он, – я совершил ошибку. Наш малыш в опасности. Но поверь, мои друзья спасут его.
Она смотрела на него, не мигая, слова с трудом умещались в её сознании. В глазах начали появляться ужас и боль.
– Прости меня. Но сейчас всё поправимо! – он сказал это строго и уверенно, предотвращая истерику, и женщина доверилась.
Как всегда. Взяла его лицо в ладони. Поцеловала в лоб. Прижала к груди. О, великая женская мудрость! Откуда ты взяла её, девочка, рождённая бросившими тебя родителями? Другая забилась бы в истерике, начала драться и требовать, сама не зная чего… А она, любимая, простила ему ошибку, дала время на исправление. И, сама того не зная, дала сил.
Только сейчас, в её объятьях, Генрих понял, как сильно устал. И осознал, как нужны любому человеку и народу добрые всепрощающие материнские руки.
Генрих с усилием вырвал себя из нежности и вороха ароматных волос Двести-сорок-второй, погладил её по голове и плечам. Стёр хрусталики её молчаливых слёз. Сжал зубы от её нервного вздоха. Конечно, она будет плакать. Он обрёк её на такую тяжёлую судьбу.
– Мне надо идти. Мы уже добрались до гор. Доверься мне, ты должна пожить в лагере недалеко от поселения, – она часто закивала. – Мы будем приходить друг к другу каждую ночь. Каждую, родная… Тебе придётся оставаться под защитой отряда Подземных…
Снова ужас. Теперь истерики не избежать. Подземных эльфов она боялась.
– Послушай, послушай, – зачастил Генрих, – они мне подчиняются. Это они оставляли кострища, это они спасут нашего малыша и вернут тебе. Не веришь им – поверь мне!
– Ты хочешь оставить меня одну с ними? У них же нет ни крупицы чести!.. – пролепетала Двести-сорок-вторая.
– Ошибаешься, – твёрдо ответил Генрих. – У них есть военная честь.
– Если они тебе подчиняются – то они уже не воины. Они бежали от Арры!
Генрих задумчиво остановил взгляд:
– Они воины всю жизнь.
Конечно, она боится. И ещё долго будет вскакивать по ночам, опасаясь, что к ней подкрадываются Подземные. Но женщина ни словом не выразила больше свой страх. Доверилась.
Генрих поцеловал её так нежно, как только был способен. Они тихо расстались, Четырнадцатый скрепя сердце ушёл в свой сон.
Встал с первыми лучами. Голова гудела, во рту было мерзко. Поселение тоже просыпалось, но ещё медленно, неохотно, позёвывая и почёсываясь. Здесь занимались в основном разведкой и охотой, так что торопиться было некуда.
Освоившись и разобравшись в нехитрой жизни обитателей своей избушки, он позавтракал и остался хозяйничать, пока остальные собирались уходить работать. Самого Генриха пока не взяли, чему он был несказанно рад. С трудом дождавшись одиночества, он улёгся. Засыпать сейчас придётся с амулетом: слишком он нервничает и слишком яркое солнце…
Генрих решил присниться одному из четырёх вин'эссов, которых он отправил за Луи. Тому грезились родные подземелья и гонки на ящерах по пещерам. Но, увидев Генриха, Подземный тут же развернул свою рептилию и спустился. Казался очень довольным.
– Докладывай, – нервно потребовал Генрих.
– Мы настигли серого ещё к началу сумерек, но выслеживали дольше, ждали подходящего случая – ты же велел выкрасть ребёнка. Серый шёл дальше, малыш не просыпался. Он решил умыться, оставив ребёнка на берегу. Мы выждали, пока он спустится к воде, но допустили ошибку – серый быстро вернулся. Застал нас и бросился в атаку… – лицо парня становилось всё напряжённей.
Генрих понял исход этой схватки.
– Один безоружный на четверых вин'эссов…
– Не безоружный, – поправил дроу.
Генрих вздохнул. Оружие при таком раскладе ничего не меняло.
– Я просил вас убивать его только в крайнем случае… От него хоть что-то осталось?
– Это и был крайний случай. Серый не желал уходить без ребёнка, мы предлагали. Но теперь две части его тела несут воды Карред-Ирауна, а одна, что с головой, спрятана в кустах на берегу. В середине ночи мы доставили ребёнка к его матери. Они устроены в нашем лагере, с ними всё хорошо…
– Если хоть один волос с её головы… Если её хоть кто-то пальцем… – начал напоказ закипать Генрих.
Подземный странно улыбнулся:
– Я понимаю, о чём ты. Но не волнуйся. У нас давно сложившийся отряд и… определённые отношения. В общем, твоя жена никого не заинтересует.
– Довели вас ваши жрицы, – криво улыбнулся Генрих, не рискуя портить отношения с отрядом и выражать своё мнение о такой «мужской дружбе». Он как бывший бабник к таким удовольствиям относился с пренебрежением и отвращением. – Ребёнок проснулся?
– Нет ещё. Но во сне его рвало, и твоя жена сказала, что он скоро очнётся.
– Скоты! – не выдержал Генрих. – Влили в ребёнка лошадиную дозу!
Подземный не понял слов «скоты» и «лошади», а ящер проводил взглядом очередных соревнующихся наездников и зевнул.
Генрих опомнился, попрощался с Подземным и ухмыльнулся, глядя, как тот лихо и легко запрыгивает на ящера и молниеносно несётся по вертикальной стене… В голову Четырнадцатого забралась безумная идея, но он от неё пока отмахнулся.
Следующий сон, куда проследовал Генрих, принадлежал Арре. К Тари идти он смысла не видел, а бездействие со стороны тёмной королевы его напрягало. Скрыться Четырнадцатому не удалось, он сразу очутился за столом, напротив сидящей Арры.
Эльфийка опустила подбородок на кулачок, с лукавой улыбкой взглянула на гостя и, не удивившись, продолжила своё занятие: с увлечением расставляла по столу какие-то фигурки. Генрих вздохнул, досадуя, что в юности из рук вон плохо играл в шатрандж [99]99
Шатрандж – настольная логическая игра на Арабском Востоке для двух игроков, непосредственный предшественник шахмат.
[Закрыть] .
– Ну что? – она закончила с фигурками, откинулась на спинку стула, демонстрируя плохо укутанную в ткань грудь. Насладилась паузой. – Ты уже добрался до гор, предатель?
Генрих сжал кулаки, стараясь не показать своё удивление и растерянность.
– Иди-иди, я не держу тебя, – мурлыкала королева, вставая и обходя стол, – тебя никто не держит. А вот ребёнка твоего я заберу.
«Что?! Откуда она… Нельзя показать ей отчаяние! Кто предатель? Отряд тёмных? Или новые силы послала? Правду ли сказал тот дроу, вернули ли они малыша жене? Проснусь, доберусь до этих серокожих обезьян! Один пойду на восьмерых вин'эссов!»
Он вскочил, попытался дотянуться до Арры, но та единым движением взлетела на стол, перепорхнула над фигурками и спустилась с противоположной стороны.
– Думаешь о предательстве? – пауза. – Да кто ты такой, чтобы оставаться тебе верным? Кто обещал тебе верность? Разве что жена?
Она расхохоталась, а Генрих перемахнул через стол, повалив половину фигурок. В конце концов, он как Приближенный серый, умел убивать во сне.
Арра продолжала дразниться:
– Ты предатель, сын предателя! Ты хочешь собрать вокруг себя серых-предателей режима вашего Властителя!
– Кто это? – прошипел Четырнадцатый, надвигаясь.
– Ой, боюсь-боюсь! – веселилась королева. – А ты не понял сам? Как же так! Такой умный, всё просчитал, расставил марки, кому доверять, а кому – нет… Убить меня хочешь? Не успеешь!
Она выкинула его из сна, как когда-то Надежду.
Генрих захлебнулся кровью. Закашлялся, сел на кровати. Рядом кто-то щебетал и подсовывал под нос чашку с водой. Он не понял и оттолкнул, брызги разлетелись, окатив его же холодным дождём. Генрих замер, соображая, где находится.
Рядом сидела девушка-подросток с испуганными чёрными глазами и меняла внешность на серую.
– Прости, всё хорошо, я больше не буду, – Генрих успокаивал её и восстанавливал дыхание. – Не принесёшь ещё воды?
Девушка кивнула и умчалась из домика. Четырнадцатый решил, что она больше не придёт, но она вернулась. Он попил, умылся, поблагодарил, снова извинился. Девушка оттаяла.
– Какой у тебя номер? – поинтересовался Генрих.
– Разве это сейчас имеет значение? – улыбнулась та, и он понял, что ей намного больше лет, чем она сделала. Значит, она из переселившихся.
– А как тебя звали в мире Разных?
Она улыбнулась ещё шире:
– Никак, я ещё младенцем была, – поняв, что он не отстанет, девушка сменила тему: – Ты почему уснул днём? И так метался? Заболел?
– Я видел Мать и её ребёнка. Она недовольна мной, я допускаю ошибки… – Генрих надеялся, что эта фраза звучала, как утверждение убеждённого верующего.
Девушка нахмурилась, потом произнесла:
– А ты… точно веришь… что она существует?
– Конечно! Она придёт к нам всем! Она и её ребёнок! Если я не буду совершать такие же ошибки. И исправлю эту…
Она снова помолчала:
– А она тебя избрала? Даёт тебе задания? – девушка всё больше не верила…
– Да, – Генрих старался изо всех сил. – Мне. Так получилось. Но я уверен, что она будет приходить ко всем нам.
Девушка покивала и, обещав заглянуть вечером, ушла. Четырнадцатый не сомневался, что растрезвонит на всё поселение о его «сумасшествии». Это было бы очень кстати. «Надо будет направить жену к тому раненому и этой «девушке» в первую очередь. Как только найдётся Безымянный».
Генрих с трудом встал с кровати. Его колотила дрожь ярости. Надо собрать силы и идти в лагерь к Подземным.
* * *
Анриель нервничал и почти не спал. Полночи вглядывался в темень за окном дома повстанцев, тёр глаза, зевал, но не ложился. Одна из девушек-вильфарин проснулась и долго наблюдала за его мучениями… Наконец, встала и тихо подошла к нему, переступая через спящих на полу членов отряда.
– Давай, мы с подругой подежурим, ты хоть поспишь.
Анриель по-отечески улыбнулся:
– Не надо, Неядриль, спи сама.
– Тебе вести нас в горы, Анри.
Он вздрогнул, не понимая причины такой фривольности.
– Нет, Нея, мы с серым уйдём в горы одни, оставим вас здесь. Не всем в отряде нравится положение вещей, поэтому живите здесь.
Нея хотела что-то возразить, передумала, отвернулась. Эльф слушал в темноте её дыхание.
– Мы с тобой пойдём. Мы с Туриенель. Понимаешь, мы – беглые солдаты. Если накроют этот домик – нам с ней грозит тюрьма. Так лучше в бою с солдатами умереть, чем гнить, впитываясь в тюремный мох, – она говорила это не как мечтательная девочка, но как воин. Анриелю стало не по себе от знакомых интонаций.
– Почему вы сбежали? Я никогда не спрашивал у вас, почему вы со мной.
– Не хотим служить тёмной жрице!
– Прости, не понял, при чём тут…
– Нас определили в жертву. Чтобы переправить двух тёмных в мир Разных. Мы не согласились. Отбились сначала от вин'эссов, потом от своих. – Она помолчала. – Не в тюрьме нам с ней гнить, Анри. Здесь опасно. Нам одна дорога – в горы к серым. С вами или одним.
Анриель пытался разглядеть её лицо. Решил для себя, что возьмёт девушек, если сейчас не увидит слёз.
Не увидел. Провёл пальцами по её щекам, девушка поймала губами его ладонь.
– Хочешь… Хочешь, я буду сейчас с тобой? Расслабишься, может, уснёшь, – она сказала это так просто, не заигрывая.
Анриель стиснул зубы:
– Ты чего-то от меня хочешь? Скажи, может, дам тебе просто так.
– Тебя хочу, – всё так же просто отозвалась она.
– Вот так, без любви?
Она замолчала, эльф замер, мысленно ругаясь.
– Почему ты думаешь, что без любви? – тихо спросила она. – Я просто не говорила, чтобы не загружать тебя лишним. И ответных чувств тоже не жду. Захочешь – буду рада, отвергнешь – твоё дело.
Анриель молчал.
