Текст книги "Могло быть и так, или Эльфы тоже люди (СИ)"
Автор книги: Андрей Трегубов
Соавторы: Надежда Корнилова
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 52 страниц)
Глава 60. Пасторально-токсичная
Мир эльфов.
Четырнадцатый натужно вспоминал родной язык того, к кому пришёл в сон:
– Монсеньор Леруа. – Поклон. – Разрешите приветствовать Вас.
– Здравствуй, Генрих.
Один из последних тамплиеров, один из пятёрки серых Властителей, Мартин Леруа в холщовой одежде и сбитых сандалиях альпийского пастуха с доброй улыбкой смотрел на юнца, прибежавшего к нему с котомкой. Он опирался на длинный неровный посох, светлая борода закрывала шею, на голове красовалась шапка из овчины.
Четырнадцатый огляделся. Нежно-зелёный плед лугов со швами-тропинками, прорехами-камнями, клубками-деревьями расстилался по пологим горам. Аромат цветущих орхидей и львиного зева парил над стадом овечек, смешиваясь с их ненавязчивыми запахами шерсти и навоза, но становясь от этого более гармоничным. Дальше к горизонту горы уходили в синеву дымки, забирая цвет себе и сливаясь с небом, высоким недостижимым небом.
Четырнадцатый никогда не был в Альпах, но сообразил, что находится не в предгорьях Тирин'Шахри: слишком мирным был этот пейзаж и слишком одухотворённым – лицо Мартина Леруа.
– Могу я чем-то помочь тебе? Ведь ты пришёл не о здоровье моём справиться? – скорее утвердительно произнёс пастух.
Горделивый, статный, он остался повелителем, только в меньших масштабах. От этого сравнения Четырнадцатого передёрнуло.
– Скажите, монсеньор, Вы находитесь на одном месте в горах или путешествуете? – Генрих перешёл к сути.
– Я ищу мою Марию, – так просто, без кулуарной манерности, само собой разумеется…
Генрих-Саид помнил эту немку-деревенщину – дородную, строптивую, крепкую простолюдинку. Чем она взяла утончённого аристократа-француза, ещё и воинствующего монаха, для араба со стороны всегда было загадкой. Женщины его родной страны вспоминались ему тихими, покорными и мудрыми, являли полную противоположность этой северянке, занимавшей, казалось, всю комнату и лихо, с охотой пьющей наравне с мужчинами…
– Вы обошли ещё не всю горную цепь? Где Вы сейчас?
– На северо-востоке, я так полагаю.
– Мне нужно укромное место, более-менее ровная площадка, окружённая скалами, естественная крепость. Чтобы «свои» могли подойти, а враги не нашли.
– Тебе нужно спрятать свою маленькую армию против Якоба и эльфов? – небрежно спросил Мартин.
Четырнадцатый похолодел.
«Неужели я ошибся, и он снова сидит в замке, тянет вино с этим подонком и вылавливает во снах вольнодумцев?
Почему я решил положиться на этого Леруа?! Настолько ли равнодушен француз, что не побежит с докладом в «Гнездо»?»
Но Мартин не стал ждать ответа или эмоций, даже не усмехнулся по-отечески или презрительно в усы – не выказал никакой реакции и ровным голосом продолжил:
– Есть пара таких мест. Может, и больше, спроси у местных… Одно – недалеко от замка, но это может быть плюсом: то, что под носом – менее заметно, Якоб долго не узнает. Второе – на восточном берегу Карред-Ирауна: там тихо, и будет вдосталь воды. Третье такое я видел недавно, но дорогу туда описать не смогу, придётся тебе самому искать на северо-востоке.
– Подождите, а разве серые не сползлись за водой к реке?
Мартин пожал плечами:
– Да нет. Маленькие речушки на протяжении всей гряды уходят в озёра в сырых гротах, потом к Подземным… В основном люди сбились к побережью на востоке.
– Grazie di cuore, – склонился Четырнадцатый.
– Не сбивайся – это итальянский, – улыбнулся Мартин.
Генрих смутился, но французское «благодарю», как назло, напрочь вылетело из головы…
– Ступай, Генрих. Да исполнится то, что ты задумал, – искренность и теплота звучали в голосе старика, но он прощался, предлагая Генриху уйти.
Тот поклонился снова, заметил на тропинке фигуру женщины, спешащей в их сторону, уловил блеск в глазах Мартина.
– До свиданья, – шепнул Генрих.
– Прощай. Пожалуйста, не приходи ко мне больше. Я не хочу играть в политику. – Взор Мартина был устремлён на приближающуюся Марию, которая Генриха не видела.
Четырнадцатый провалился в свой сон.
* * *
Анриель с тремя товарищами чувствовали контроль т'тирмонов за аурами. Для воздействия, конечно, должен был быть физический контакт. Но, следя за аурами, охранники знали, когда повстанцы решат «дёргаться». Те и не дёргались.
Их подвели к двум тюремным землянкам, всех заперли в одной, а Анриеля втолкнули в другую, где кумар от мха оказался гуще. Сидевшего в углу в позе лотоса узника стало видно лишь на расстоянии вытянутой руки.
Узники молча уставились друг на друга. Эльф попытался виновато улыбнуться, но отверг эту идею. Приблизился, поводил рукой перед носом сидящего, пощёлкал пальцами. Застывший Зоопарк невидящим взглядом взирал на нового со-землянника, лицо ничего не выражало. Анриель уселся на скамейку рядом.
Лишь через пару минут Разный прошуршал:
– Опять ты…
Ещё через минуту:
– Я ж тя выгонял уже…
– Теперь я – настоящий, – вздохнул Анриель и принялся ждать ответа.
Дождался на удивление быстро:
– Теперь я вме-е-сте с Ге-е-ной, он необыкнове-е-ный…
Парень начал с усилием поворачивать голову к собеседнику. Анриель боролся с желанием помочь ему.
– …он самый лучший в мире Кр-к-дил! Ге-е-на! Чебурашку не запрети-или, – продолжил ласково напевать парень. – А Гена курил трубку, я по-о-мню! – И грандиозно медленно выставил перед своим носом указательный палец. Посмотрел на него, подвис. Потом тихо и жутковато-медленно засмеялся.
Не опуская палец, просидел ещё какое-то время. Прошептал почти с нормальной скоростью:
– Я больше не могу! Чё хошь со мной делай, п…р, но вытащи!.. меня…
Оскорбления Анриель не понял. Задумался, прикинул, что на момент встречи с Тари, вероятно, станет если не таким же растением, то уж точно – гораздо менее вменяемым эльфом, и решился.
Из-под манжета он достал аккуратный кулёчек, завёрнутый в ещё зелёный лист и перехваченный тонкой лианой, развернул. На разложенных листочках обнаружилась горка полупрозрачного позолоченного порошка. Стараясь вовсе не дышать, эльф уголком отделил несколько граммов, сорвал шмоток мха (на месте которого тут же вырос новый), смахнул им как губкой эту малую часть на пол. Остатки аккуратно свернул и убрал под манжет. В том месте на полу, куда упал порошок, мох из сиреневого стал зеленеть, потом подёрнулся золотой дымкой, затем медленно начал засыхать. Соседние колонии ещё медленнее, но заражались. Дышать становилось легче.
Этот порошок – высушенный и толчёный золотой корень, обитающей на внешней, ближе к пустыне, стороне гор, – сильнейший эльфийский яд, «пища Паридиэна», предназначенный для королевы Тари. Чётко рассчитанная доза мала и незаметна в ауре, но достаточно велика, чтобы дня через четыре целительница ушла к силам природы. Теперь доза стала меньше, значит, Тари будет умирать намного медленнее. Противоядия не существует, только иммунитет и желание жить могут отсрочить уход. Что ж, если бы Анриель не умертвил мох, может, и не хватило бы ему сил остаться в сознании и распылить яд в ауре королевы.
Он смотрел, как колонии мха золотым барельефом отслаиваются от стен, уступая под натиском редкого горного растения… Ему предстали картины, ушедшие задолго до его рождения: эльфы, покидая мир Разных, оставили о себе память, высадили в местных горах золотой корень. Поселенцы, кочевники, захватчики: алтайские племена, китайцы, монголы, русичи, вновь китайцы – разведали о его лечебных и губительных свойствах, назвали по-своему, радиола розовая, и почти истребили, выкашивая и перерабатывая…
Ничего этого Анриель не знал, но сизый смог не успел выветриться и начал действовать на эльфа. Мох, умирая, рассказал целителю свою историю, как его заточили здесь, как он встречал и провожал преступников, какие тайны и желания у них выведывал… Вечный узник…
Анриель, не выдержав, провалился в забытьё.
Очухались они только к следующему утру. У Зоопарка болело решительно всё. В «мире Разных» он никогда не баловался ничем серьёзным, такого отходняка ни разу не испытывал. Ощущал он себя по частям: первая вернулась голова, впрочем, пока без зрения и слуха, но с гадючником во рту. Потом плечи, на одном из которых обнаружились равномерные дуновения воздуха. Потом остальное тело, занемевшее и затёкшее, отчаянно желающее по малой нужде. Потом руки до локтя и ноги до колен: справа было тепло, слева – приятно прохладно, но сквозит… Вернулся слух: движение воздуха оказалось дыханием с мирным прихрапыванием… Шевелиться Зоопарк ещё не мог, но веки разлепить очень старался. Не без помощи левой руки это удалось, а когда глаза всё же разлепились и парня прошиб холодный пот ужаса, он рывком посадил своё тело, сбросив с плеча голову Анриеля. Отползти ещё не удавалось, а эльф уже начал просыпаться. На ум лез только голубой цвет, а из животных – луна…
Впрочем, эльфу было немногим лучше, он пытался размять кисти рук, морщась и не открывая глаза.
– Успокойся, серый. Без мха на голой земле мы бы промёрзли, а лавочку кто-то из нас в угаре разломал.
Анриель неистово хрипел, что никак не вязалось с его идеальной по человеческим меркам внешностью. Он наконец-то открыл глаза, с трудом сел и сбился, проглотив следующую фразу – увидел перекошенное лицо Зоопарка всё ещё в опасной близости от своего. На этом лице отражалась такая буря эмоций и подозрений, что эльф не выдержал:
– Знаешь, сладкий, может, повторим?..
Снова рухнул на пол и скрючился от хохота: так нескладно и неистово от него ещё никто не уползал. Впрочем, от него, первоклассного целителя, чаще уходили целыми и на ногах.
– Успокойся, серый. Разубеждать тебя, смотрю, всё равно бессмысленно. А сидеть нам тут вдвоём недолго осталось…
Не понятно, что подействовало на Зоопарка больше – слова или спокойный, уже почти без хрипа, голос – но он хотя бы остановился. Сообразил, что сгрёб штанами горку золотисто-бурого пепла, принялся отряхиваться, разминая по ходу дела пальцы рук и ног. Потом до него дошло:
– Ёжевые синики!.. тьфу, синие, в смысле, ёжики… Это ты его так спалил?
– Я, – скромно отозвался Анриель, пытаясь найти в обломках лавки более-менее уцелевший брусок. – Спасибо, ты вовремя проснулся…
– Что?.. – не понял Зоопарк, но тут же услышал тихие шаги охраны и поспешил встать.
Получилось коряво, и то – на четвереньки. Анриель мгновенно приблизился, рывком поднял его на ноги и так же быстро отошёл во избежание ненужной новой истерики.
В землянку вошли два т'тирмона, сразу уставились на эльфа. Они задерживали дыхание и отсутствие мха не убедило их его возобновить. Эльф развёл руки в стороны и спокойно вышел. На миг обернулся в дверном проёме и подмигнул. Зоопарк вздрогнул и напрягся, Анриель снова повеселел.
Его вывели и проводили к месту допросов, находившемуся в двух шагах от тюрем. Полог тонких ветвей надёжно глушил звуки, на изогнутом древесном корне, как на троне, восседала королева Тари, а тонкие сильные лианы обвили Анриеля по рукам и ногам.
…Они говорили. Несли бессмысленную чушь про политику. Она его унижала, а он её провоцировал. Он чувствовал себя всё хуже, но она в пылу словесной дуэли этого не замечала. Он побеждал: она уже встала, напряжённо сдерживалась, крича и вымещая на нём свою усталость и боли.
Он не мог пошевелить руками, он уже почти висел на лианах, но яд слов лился на королеву, подстёгивал её истерить. Она не выдержала и залепила ему пощёчину. В последний момент он изловчился и… лизнул ей запястье. Первой её реакцией было стереть его слюну другой рукой, и лишь после этого она заметила золотой отблеск на своих ладонях, лихорадочную розовую сеточку на его глазах, его бледность и дрожь…
– Что это, Подземный тебя дери? – спросила она почти спокойно.
– Золотой к-корень, – он слегка поклонился, еле устояв на ногах.
Тари запаниковала:
– Убить его!
– …Облегчить мою смерть? А ты великодушна, королева… – он снисходительно улыбнулся.
Под полог ворвались т'тирмоны, которых она тут же остановила.
– Убить меня тебе удалось, – прищурилась она, собирая мысли. – Но почему ценой своей жизни? Или у тебя есть противоядие, великий целитель?
Под взглядом его слезящихся глаз она дрогнула: глубокий, проницательный, снисходительный… всепрощающий. Так смотрел на Тари её отец, понимавший, кто убивает его ради титула целительницы…
– Тебе не понять. Я иду к моей Ориелен.
– Она тебя не ждёт, – последняя, яростная попытка отыграться.
Он улыбнулся тепло и мечтательно:
– Ни демона ты не понимаешь, Аркуэнэ. [76]76
Благородная (квенья)
[Закрыть]
Тари прошиб ужас: именно так звали её до коронации… На её глазах умирает едва ли не последний, кто это помнит.
Глава 61. О рыжей волчице замолвите слово
Алтай. Замок.
– Что ни вечер, то мне, молодцу, Ненавистен княжий терем,
И кручина, злее половца,
Грязный пол шагами мерит…
Почему-то этим вечером к Пашке «приклеилась» именно эта песня. Настроение, вопреки тексту, было нормальным, но в замке решительно не находилось занятия. Маги ушли в подполье, решать «Вопросы Жизни, Вселенной и Всего Такого» [77]77
Д.Адамс «Автостопом по Галактике».
[Закрыть] . Тель бродила в зарослях, опять что-то собирая. Сайлас сидел в своей комнате и с кем-то общался. Пашка надеялся, что всё же с кем-то живым по скайпу, а не мысленно.
Послонявшись по замку, менестрель зашёл к себе. На спинке кровати висел пояс с коротким мечом, на матрасе лежала гитара.
– Каким Путём вы желаете следовать сегодня, сэр Павел? – вопросил сам себя юноша.
Поразмыслив, он выбрал меч. Чуйка молчала, так что можно было потренироваться перед замком.
Несмотря на слова Лорешинада, Пашка твёрдо решил научиться драться холодным оружием. Последнюю неделю этому способствовал ещё и Наван: некромаг оказался не дурак помахать шестом. Сняв наконечники с пары арсенальных копий, он охотно давал уроки желающим и проводил показательные бои с Гримом. Из соображений безопасности наблюдать за спаррингами рекомендовалось исключительно из окон второго этажа.
Эффективность шеста Пашка признавал, но, как истинный менестрель, отдавал предпочтение «счастливому клинку». За неделю он достиг того, что меч почти перестал заносить хозяина на разворотах и улетать в случайном направлении.
Взмахнув мечом несколько раз для разминки, Пашка начал старательно воспроизводить серию выпадов, подсмотренную у Сайласа. Всё шло хорошо, пока из ближайшего окна прямо на юношу не прыгнула белка Навана с отчётливо дымящимся хвостом.
Шарахнувшись от чёрной кометы, Пашка оказался напротив пролома-входа, из которого с отчаянным криком «Прости!!!» вылетел сам некромаг.
ДТП оказалось неминуемо. Меч полетел в одну сторону, спелёнатый плащом клубок тел – в другую.
– Спасите! – придушенно возопил Пашка. – Растлевают!
– Ничего подобного, врёт он всё! – в тон откликнулся Наван. – Даймоника, вернись!
Когда им удалось распутаться, белка выглянула из кустов и пошла в сторону парней, что-то злобно стрекоча.
Наван сложил руки в клятвенном жесте.
– Больше не буду! – заявил он.
Белка недоверчиво склонила голову. Некромаг упорно смотрел в сторону и вверх. Фыркнув, зверёк вскинул опалённый хвост и исчез в замке.
– А белка у тебя тоже – в подражание навам? – спросил Пашка, сдерживая смех.
Наван поднялся.
– Нет, белка у меня – просто белка.
– Ясно… Чего вы там наалхимичили-то?
– Да будет тебе известно, юноша, – начал Наван, гордо запахиваясь в плащ, – что настоящие маги ТВОРЯТ.
– Творят, – охотно согласился менестрель. – Я и спрашиваю – что вы НАТВОРИЛИ?
Некромаг одарил его недобрым взглядом, но ответил:
– Поскольку путь к решению основной задачи сего шабаша – изгнанию демона – пока покрыт мраком, мы с коллегой взялись за одну теоретическую штуку. Ты же в курсе, что изначальная форма оборотня – обычно человек?
– Ну да.
– Во-от… – Наван потёр руки. – А мы хотели выяснить, возможен ли вариант наоборот.
– Наоборот?.. – Пашка задумался. – Это вы что, белку по очереди с Гримом кусали?
Наван пропустил вопрос мимо ушей. Снова рассеянно потёр ладони.
– Не выяснили. Хотя… а что если… – и умчался обратно в замок.
Менестрель проводил его удивлённым взглядом, пожал плечами и направился к кустам за мечом, напевая:
…В понтах маги знают толк —
Силы много им дано.
Была белка – станет… волк?..
Ну и нафига оно?..
Нагнувшись, чтобы поднять меч, он обнаружил рядом с оружием что-то ещё. При внимательном рассмотрении предмет оказался расшитым тряпичным мешочком, в котором шуршали то ли семена, то ли бисер. Чуйка по-прежнему безмолвствовала, но вскрывать находку Пашка всё же не решился.
«Вечером за ужином все соберутся, тогда посмотрим», – подумал он.
* * *
Вечер в замке начался с самой натуральной общей тревоги. Но далеко не от командного голоса магистраи даже не от звука одной из гитар. Причиной переполоха стал волчий вой, раздавшийся в непосредственной близости от замка. Окончательно всех расшевелил последовавший за этим взрыв. Видимо кто-то из магов попытался решить проблему привычным методом.
– Орден – к мечу и магии! – раскатилось по этажу.
От неожиданности схватив и меч, и гитару, Пашка хотел выбежать наружу. Застрял в проёме, чертыхнулся, подумал, отставил гитару. Выскочил в коридор, едва не влетев в спину Тель.
– Чё-счилось?! – выпалил юноша. – Война?
– Не знаю, – ответила серая. – Я не чувствую никого рядом с замком. Пошли вниз.
Тем временем Сайлас с магами остановились у выхода.
– Чувствуете что-нибудь, парни? – спросил магистр.
– Ни хрена, – проворчал Грим, вглядываясь в шевелящиеся сумерки.
– Аналогично, – кивнул Наван. – Из живых только мы, из мёртвых – никого.
– Да Грим этого волка наверно разнёс на молекулы! – высказал версию подоспевший Пашка.
С улицы в замок забежала белка с клочком бумаги в зубах. Наван нагнулся и забрал бумагу.
– Чьё-то завещание? – предположил он. – Хм… «Верните няшки, стрёмные создания. Волчонок». Вместо «Ч» – четвёрка. Кто-то обокрал анимешника?
– Где-то я уже слышал это «создания»… – прищурился Сайлас. – Кто последний был на улице?
Пашка неуверенно поднял руку.
– Я тренировался. Потом на меня налетел Нав…
– Не стой на пути мага.
– …А потом я нашёл… – менестрель добыл из кармана мешочек. – Вот. Ещё не смотрел, что там.
– Надо полагать, внутри те самые «няшки», – Наван тут же завладел добычей.
Он внимательно изучил узор на ткани, затем слегка подкинул мешочек на ладони. В воздухе мелькнула тонкая цепочка. Некромаг остался стоять с протянутой рукой, а мешочек пойманной рыбкой вознёсся вверх и исчез вместе с мелькнувшими рыжими волосами.
– Дело считаю закрытым в связи с отсутствием улик, – невозмутимо констатировал Наван.
Грим считал иначе. Он выскочил на улицу, на ходу сворачивая файербол. Размахнулся и швырнул шар в сторону крыши замка.
Остальные поспешили следом, немного удивлённые отсутствием взрыва.
С крыши свисали девичьи ноги в широких штанах и мягких сапожках.
– Некультурное создание! – ворчливо заявили сверху. – Тебя кто учил так обращаться с дамами?
Видимо, в момент запуска файербола хозяйка ног распласталась по крыше, и снаряд пролетел над ней. Сейчас же на краю сидела, болтая ногами, рыжая девчонка в «индейской» одежде, с пером в растрёпанных волосах, множеством браслетов на запястьях. В целом она выглядела неопасно, если бы не факт её присутствия на теоретически охраняемой территории.
Грим разразился словесной конструкцией, по которой, при желании, можно было забраться на небоскрёб.
– Коллега хотел спросить, кто вы, сударыня, и как, а главное, зачем прошли сквозь нашу сигнализацию? – перевёл Наван.
Девчонка приняла задумчивую позу.
– А если скажу, что я богиня урожая? – она подбросила на ладони мешочек. – Здесь были мои Последние Зёрна, так что никакая защита не помогла бы.
– Ты что, Хоро? – влез Пашка. – А где уши… и хвост?
Менестрель тут же оказался в центре внимания.
– Уши? – надвинулся Грим. – Одной ушастой в замке тебе мало, мелочь?
– И вот ни фига! – уверенно возразил юноша. – Хоро – не эльфийка, а волчица. И вообще – персонаж аниме. [78]78
«Волчица и пряности»
[Закрыть]
– А кто тогда ОНА? – колдун ткнул пальцем в сторону крыши.
– Откуда я знаю?! – вскричал Пашка. – Чего пристали-то?
На ладони Грима заплясал огонёк. Сайлас молча перехватил его руку. Как ни странно, но Грим послушно расслабился. По крайней мере, внешне. Магистр обратился к рыжей:
– Не могла бы ты всё-таки спуститься и сказать, зачем пришла, кто бы ты ни была? Я вижу тебя уже второй раз и хотел бы познакомиться.
Гостья развела руками:
– Да, пожалуйста! – указала на Навана. – Ты, подойди поближе.
– Зачем это? – опешил тот.
– А мне понравилось на тебя падать!
Некромаг глянул на стоящую рядом Тель. Улыбнулся краем губ и с хитрым прищуром подставил руки.
– Поиграем? – расцвела рыжая.
– Он может и не поймать, – буркнул Грим. – Ему скоро новая «батарейка» нужна будет…
– Придётся ловить, – возразил Наван. – С некоторых пор у меня аллергия на фарш.
Рыжая покачала головой.
– Вот вредные создания…
Она встала спиной к краю крыши и шагнула назад. Но, вместо того, чтобы упасть, ухватилась руками за карниз, потом спрыгнула ниже, уцепившись за подоконник второго этажа, и только потом пружинисто опустилась на землю.
– Ни фига ж себе ж… – выдохнул Пашка.
– Тоже мне, Джеки Чан… – «оценил» Грим.
Рыжая легко выпрямилась перед Магистром во весь свой невеликий рост и сказала:
– Знакомимся. Я – Рина, живу в городе. – Сайлас с завистью отметил отсутствие одышки. – Вы тут кино снимаете, да? Хоть бы плакат какой повесили! А то прихожу замок пофоткать из интереса, а тут экстремальный набор в массовку! Хорошо, что я в цирковом занималась…
Она говорила спокойно, не частила, завораживала, не давая перебивать: перед каждой фразой на миг умолкала, вскидывала дугой брови, смотрела куда-то в сторону, а с началом предложения – вновь на собеседников.
– С вашим экстримом посеяла бусики, – она сноровисто развязала верёвочки и высыпала на ладонь горсть больших перламутровых шариков синего, зелёного и оранжевого цветов. Наверно, это были её любимые.
– Была бы в юбке – посеяла бы другое. – Грим явно не собирался изображать джентльмена.
– Ну это уже перебор, коллега… – поморщился Наван.
Рина гордо взглянула на него, а потом как-то понимающе улыбнулась.
– Ну, я пошла, что ли? – она вернула бусины в мешочек. – Вы меня зовите, если что, киношные создания. Похоже, у вас тут весело. Ищите в соцсетях. Пока!
– Хорошо, ладно, обязательно, – вполне убедительно заверял её Сайлас, а у самого на лице было написано большими буквами, что он не верит ей и знает, что она не верит про киношников…
Рина сообразила это, мигом прошмыгнула между Наваном и Гримом, обдав их запахами шерсти и корицы, резко повернула голову к магу, подмигнула, окатив колдуна каштаново-рыжей волной волос. Наван проводил её фирменной лучезарной улыбкой. Грим стоял столбом, скрестив на груди руки и сжав зубы.
Пашка с Сайласом направились в замок первые, Наван за ними с фразой: «А до киношников мы не додумались. Идеальное же прикрытие!» За ними заспешила Тель с просьбой рассказать ей, наконец, что такое «кино».
Грим дождался, пока все войдут, и обернулся на лес. Девичья фигурка махнула ему рукой, он отвернулся, сплюнул сквозь зубы и тоже удалился в замок.
* * *
День выдался слишком долгим и насыщенным. После ужина все шустро расползлись спать, дав Тель задание найти «блудного Шина» и предупредить, чтобы в замок пока не возвращался и вообще ни во что, по возможности, не вляпывался. Она с трудом преодолевала желание провалиться в свой сон и спокойно отдохнуть. Демон, кома, теперь эльф – она чувствовала себя солдатом на строевой подготовке, вынужденным весь день исполнять команду «упал-отжался». Три «контактных сна» за сутки без амулета – это тяжело. Но неужели она позволит себе потерять форму Ближней Шестой…
Пустыня. Сайлас выбирается из-под песка, легко идёт по острию бархана. Научился контролировать демона?
Замок, комната Навана. Маг с молоденькой черноволосой девушкой: большие глаза, тонкие черты лица – на белку похожа. Он укутывает её по-отечески и выходит на цыпочках.
Лес, рыжая девчонка Рина. Грим гонится за ней, почему-то на четырёх конечностях. Ярость, азарт и странный дурман… Она смеётся.
«Какие же у вас вех громкие сны! Прячем мысли и тайны друг от друга, и с каждым днём это всё сложнее, поэтому потаённое вырывается в сны…»
…Маленькая комната. Была бы уютная, если бы не живая темнота. Камин больше похож не на огонь, а на изображение яркими красками. Возле очага стоит кресло-качалка, в нем укутанная в чёрные лохмотья фигура сноровисто вяжет, большой клубок катается под её ногами.
По другую сторону камина – что-то, похожее на вертикальную вешалку, нагруженную одеждой. Приглядевшись, Тель поняла, что это статуя девушки: пластиковая и в одежде. Кажется, их называют «маникюрами»… или как-то похоже.
В кресле сидит вполне миловидная старушка, одетая в лохмотья, быстро водит крючком. На колени и пол падают небольшие игрушки – два соединённых шарика и лапки – чёрные шерстяные паучки. Они мигом оживают и шныряют в темноту. Из-за спины Тель доносится хищное шипение, и хозяин сна появляется в круге света. Длинные белые волосы, чёрные пряди по вискам, алые, злые в свете камина, глаза – эльф в бешенстве пытается откидывать вязаных паучков от пластиковой статуи, хватает их, начинает распускать одного за другим. Но старушка вяжет быстрее, под уже заполняется «игрушками». Нитки от распущенных снова змейками ползут к клубку и наворачиваются, де давая ему закончиться…
Тель помочь не может – это не её сон, она – лишь гостья.
– Шин… – Не отзывается. – Тёмный вин'эсс Лорешинад!
На миг он отвлёкся и оказался в окружении пауков уже по щиколотку.
– Я только хотела сказать, чтобы ты не приходил сейчас в замок. Слышишь, не возвращайся пока, тебя ищут местные власти, вернее, «стражники». И в городах лучше пока не появляйся, понимаешь?
– Я слышу, серая Шестая… И я ещё не могу вернуться… И не хочу…
Старушка в кресле недовольно обернулась на девушку («Это же сон эльфа, почему она меня видит?»), залаяла по-собачьи, резко умолкла и продолжила занятие.
Эльф крутился волчком, отбивая пауков от статуи, а Тель беспомощно смотрела на его потуги.
«Раз он её защищает, значит это живая девушка, которая ему не безразлична… Или память о живой. Может, это светлая эльфийка, бывшая хозяйка меча?.. Нет, всё-таки она из Разных, судя по фигуре…»
– Почему ты защищаешь эту девушку? – крикнула Тель, и старуха зарычала через плечо.
– Я… люблю её!
– Так разреши ей помочь тебе! Это же твой сон! А ты её запер, как маленькую, и пытаешься в одиночку защищать. Пусть поможет!
Лорешинад заметно прибавил темп.
– Нет, она устанет, она поранится, она испугается, я не могу…
При этих словах статуя становилась всё более прозрачной: тонкое дерево, тонкий фарфор, стекло, хрусталь…
– Позволь ей! – испугалась Тель. – Это всего лишь сон!
Шин молча взглянул на неё, обернулся на свою девушку, обнял, шепнул что-то. Статуя начала вовсе таять под ворохом одежды, уменьшилась до маленького комочка. Эльф вытащил из груды одежды и пауков пушистого рассерженного рысёнка, который волок в когтях и бешено кусал клубок в половину его собственной величины. Лорешинад поднял его на каминную полку вместе с клубком, а сам продолжил сражаться с пребывающими вязаными игрушками.
Тель вздохнула, мерзко чувствуя себя поучительницей, которой неймётся влезть в чужую жизнь и навести там порядок. Комната быстро заполнялась паучками, Шин не успевал, но и не позволял рысёнку помогать. Она схватила что-то в меру тяжёлое, подвернувшееся под руку, замахнулась, целясь в эльфа. Старушка развернула к ней лицо, по-собачьи оскалилась и взвыла: «Прочь! Мой!»
Тель попала своим «оружием» в лицо эльфа, но не успела увидеть этого: её выкинуло из сна… Она уже приготовилась к боли, но сообразила, что залетела к кому-то ещё, таким образом «смягчив падение».
Пашка сидел на окне, за которым цвело солнечное лето, и под гитару напевал:
Тель впервые видела, чтобы пели во сне. Лишь беззвучно поблагодарила менестреля, что так вовремя и близко смотрел яркий сон, и провалилась в свой…
