Текст книги "Могло быть и так, или Эльфы тоже люди (СИ)"

Автор книги: Андрей Трегубов

Глава 64. «Во всём прошу винить боярышник!»

Посвящается Фриде и фигурке совы.

И Навану, конечно.

Алтай.

Тель не оставили одну даже в её сне. Ощущение чужого взгляда появилось сразу, но не показалось угрожающим. Она решила не обращать на него внимания, огляделась: лучи щедрого солнца озаряли скамейки парка в Алтайске – любимое место свиданий молодёжи. Девушек звали сюда часто, и они грезили во сне предстоящими встречами. Из высоких пней спиленных деревьев были вырезаны силуэты зверей, птиц и сказочных персонажей. Один из них подпирала знакомая фигура. В чёрных джинсах и майке Наван выглядел вовсе тощим. Волосы смоляными гладкими волнами падали на плечи. Сначала он безуспешно делал вид, что никого в толпе не ищет, а когда заметил Тель, обрадовался и с облегчением улыбнулся: искренне, радушно, без издёвки и угрозы… Он был рад и поспешил девушке навстречу…

Она смутилась, чувства взметнулись позёмкой под ветром. Конечно, Тель замечала его знаки внимания: он любовался ею, подбадривал, поддерживал. Никогда не позволял себе цепких, липких, раздевающих взглядов, что подкупало.

«Итак, в этом сне мы всё решим…»

– Приветствую тебя, эльфёнка! Ты всё-таки пришла! Откликнулась на моё послание!

– Э… Честно говоря, не знаю ни о каком послании, но подозреваю, что ты умеешь сниться, как и я. Второй раз мы так встречаемся.

– Нет, вроде бы не умею. Просто очень сильно тебя звал.

«…Сновидения не защищены от влияния энергий», – повторил в голове добрый мамин голос.

– Зачем? – «Глупый вопрос, знаешь же ответ сама!»

– На свидание, – его улыбка чуть сошла вместе с остатками уверенности, он застыл в ожидании реакции.

«М-да. Это, как минимум, интересно. И забавно. И приятно. И как-то странно, по-матерински жалко его».

– Не надо, – с тоской произнесла Тель чуть слышно.

Он не разобрал. Или сделал вид, что не услышал. Она повернулась и побрела по пустынной аллее. Наван заторопился следом. Он выглядел по-детски счастливым, но всё ещё встревоженным, хоть и старался это скрыть.

– Почему ты на меня так пристально смотришь? – не выдержала Тель.

– Я боюсь, что ты исчезнешь. Стоит мне на миг отвернуться – и вот уже тебя нет, и лишь ветви колышутся…

Тель тут же захотелось это провернуть, осознавая, что такая шутка будет очень жестокой, и, в то же время, желая смыться из этой нелепой ситуации. Удерживали её лишь интерес и жалость. Что ж, запомнит на будущее.

– Как тебя зовут? – решила она нарушить молчание. Ей-то он ответит.

– Влад. Владислав.

– Как Дракулу?

– Нет, просто.

– Угу.

«Как бы выбрать подходящие вопросы, чтобы он не закрылся ещё и от меня?» – мысли и уверенность покидали девушку, в голове словно туман бродил, очень хотелось себя ущипнуть.

Пока она ломала голову, маг начал сам:

– Дед и дядя у меня были некромагами. Состояли в ордене, работа которого заключалась в упокоении душ на кладбищах, чтобы призраками не досаждали живым. Помогали Смерти, называли её одним из имён – Геката. Женщины у нас в роду не магички… – Он говорил на удивление просто, без ставших привычными шуток. – Не буду тебя загружать описанием системы моей работы и приёмов, скажу лишь, что, как и у любого мага, она строится на прокачке энергий через амулеты. Мне нужно лишь уметь ими управлять. Так, я отвлёкся… Надо ли тебе говорить, что я не хотел во Тьму? Но она пришла сама. И заставила выслуживаться…

Пара проходила мимо какого-то небольшого здания, недавно построенного и укутанного «лесами». Стены ещё белили, и несколько капель ярко-снежной краски брызнули на волосы и плечи мага. Тель поспешила скрыть улыбку. Наван встрепенулся, взглянул на кляксы:

– Вот видишь! – расцвёл он. – Я с тобой всего несколько минут, а уже светлею!..

Тель не нашла ответа и спросила:

– А что это за здание?

– Наверное, новое кафе, – пожал плечами маг. – Старое недавно сгорело. А в нём как раз собака была заперта, московская сторожевая, именно в этот день. Она аттракционы охраняла, жила здесь. Её звали Фрида, как у Булгакова. Какое имя – такая и судьба…

Тель взглянула на «леса», пытаясь представить нечастную узницу. В этот момент Смерть впервые встала между ней и магом.

«…Сновидения не защищены…»

– И как же ты выслуживаешься? Пашешь сутками? – Тель не отпускал образ Тьмы на месте нового кафе.

Наван вздрогнул, затравленно взглянул на девушку, потом решился:

– Что бы ты сделала, если бы узнала, что я тебе – теоретически – изменяю?

– Во-первых, вычеркнем слово «теоретически». А во-вторых… – ей стало смешно, она сделала паузу, в течение которой лицо мага стало безмерно несчастным. – Да ничего.

– Тогда я расскажу тебе о «милом ангельском создании» Даймонике…

– Твоя белка?.. – Тель приготовилась рассмеяться, но осеклась.

Лицо Навана оставалось хмурым, осунувшимся:

– У меня была девушка. И мы с ней попали в «сказку» для взрослых: она погибла, но моя Госпожа возродила её такой, обязав меня беспрекословно себе служить. Тогда мы с девушкой снова будем вместе… Она обещала. Так Наван-дурак попал на сторону Тьмы… И теперь вынужден… Ради неё. Устал, но должен. Она меня постоянно туда утягивает, даже против моего желания. Даймоника – гарантия моей службы Смерти…

Он сбивался, в пальцах нервно бегала серебряная пуговица, выуженная из кармана.

– Кстати, это моя госпожа впустила меня в твой пустынный сон в тот раз. Велела помочь избавиться от всадников. Я не сообразил, кто ты, и вмешался грубо, прости.

– Да всё нормально. Спасибо, что принёс к замку.

– Ты поняла, что это я?

– Да, оказалась укрыта твоей мантией. Ты был в ней во сне.

– Так вот куда она пропала! А я в сторожке у себя обыскался! Думал, сосед пропил!

– Вернуть? – предложила Тель.

– Не надо, – интонация была искренняя, – мне приятно.

А вот улыбка рисковала всё испортить и сделать фразу пошлой. Но маг удержался на грани. Девушку это покоробило. На всякий случай она оценила свой внешний вид: белые джинсы, льняная туника, лёгкие босоножки и плетёный пояс с деревянными бусинами. Уши человеческие – заправленная прядь длинных русых волос легко вернулась на лицо. Посланница Света, полная противоположность Навану.

– А как Даймонику по-настоящему зовут?

– Даша, – после секундной заминки сообщил маг.

Посерьёзнел. Решился:

– Знаешь, ты меня прости, но ты меня покорила! Ты сильная, ты – пантера. Я привык и обязан заботиться о Даймонике, но она мне теперь как младшая сестра. Она тянет меня во Тьму, ей самой тяжело, мы не верим Смерти… А сейчас в моём сердце поселилась ты, обратив меня к Свету. Я уже не знаю, я разрываюсь…

«Что-то ты себе не то напридумывал! А сердце… сердцу помогает боярышник…»

Они не заметили, как вышли к пруду, почти затянутому ряской. Спокойная вода дышала нежностью и романтикой, стрекозы, комары и водомерки кружили, создавая лёгкую дымку над нежно-зелёным ворсом. По берегам раскинулись мощные колючие кусты с ярко-алыми каплями ягод. Законы снов…

– Боюсь, – начала она подбирать слова, – что ты видишь и влюблён не в меня, а в образ, созданный тобой. Я на самом деле не такая уж воительница…

«Куда делась моя решительность? Хотела же заявить что-то типа «Мальчик, остынь, ты мне в прапраправнуки годишься, а я – мечтательная старая статуя. Ешь ягодки – и домой, к девушке своей!..», а сама стою, оправдываюсь, как школьница, надеясь, что он мне не поверит…»

Она думала и рассеянно срывала спелые ягоды боярышника. Руки легко летали между шипов, выбирая ярко-красные, чуть подёрнутые пылью шарики. Надо было смотреть ему в глаза, объясняя это, но она не решалась. Отрывала ногтями засохшие остатки цветов, протянула горсть магу, почти не глядя. Он с удивлением и трепетом принял ягоды в тонкие холодные ладони.

– …Большую часть жизни я провела в чужих снах, а девушка… Даша… она нуждается в твоей помощи…

«Что я делаю? Мне в любви признаются, а я брыкаюсь… Хотя, какая это любовь? Он создал образ, он должен заботиться о белке, он спас меня по заданию хозяйки, а не по своей воле… Может, это она же и велела ему со мной сблизиться, может, и управляет сейчас нами…

Когда мама учила меня камлать, предупреждала о коварстве и силе Смерти, с которой встречалась там. Её защитили её собственные духи, а защитить меня, считай, некому – моё «кольцо» духов меня недолюбливает. Камлаю я из рук вон плохо… Да ещё эта Дашенька, пережила смерть, а теперь ещё и предательство…»

Тель не замечала, что в задумчивости ест свою горсть боярышника, надкусывая по сторонам, а затем отправляя в рот часть с косточками. Наван, словно видевший эти ягоды впервые, старательно повторял её действия. Девушка очень понадеялась, что ягоды боярышника помогут укрепить сердце, чтобы оно не мешало разуму принять решение. Так учила мама. А пока лишь ей было забавно наблюдать за старательностью мага.

Они доедали, сидя на берегу, кидали косточки в пруд. Тель молчала, ожидая ответа на свою тираду, а парень осторожно любовался собеседницей, делая вид, что увлечён ягодами. Когда тянуть время дальше уже не было смысла, он признался:

– Сейчас мне кажется, что ты лучше того образа, что я придумал, – тонкие пальцы нервно переплелись. – Ты нравишься мне больше, чем образ, о котором ты говоришь…

– А как же Даш… Даймоника? – она спросила это тихо, скрывая ужас, начиная догадываться о происходящем. Такой поворот событий в её планы ну никак не входил…

– Я поговорю с ней. Возможно, она захочет упокоиться. Ей тяжело, она уже не раз просила, но я не отпускал её. Но сейчас, если у меня появится личная жизнь, она спокойно уйдёт… Сколько ещё мне служить Смерти – всю мою жизнь? Вечность? Она столько не выдержит. А так мы оба сможем освободиться: я от Тьмы, она – от своей полужизни… Знаешь, как тяжело упокоиться призракам, которых не отпускают любящие родные?..

Тель об этом никогда не думала. Но сложившаяся ситуация нравилась ей всё меньше: по телу разливалась мягкая, вязкая истома, похожая на вкус ягод. Боярышником никогда не привораживали, но сейчас растение решило обойтись с «заказчиками» по-своему…

«В Хар'ол-Велдрин тебя, своевольный куст! Приворожил нас обоих друг к другу! Сердцу помог решение принять!» – она ещё боролась за свои чувства, но понимала, что очень медленно, исподволь, интерес к парню растёт.

«Даша! Если бы я могла, я сделала бы сейчас всё, чтобы они с Наваном были вместе! Если бы знала, что сделать!»

Маг быстрым лёгким движением поднялся, протянул Тель тонкую руку. Девушка взглянула на него снизу вверх: на его лице играла властная, хозяйская ухмылка, похожая на ту, с которой он управлял во сне летучими тварями. Тель приняла помощь, его холодные пальцы коснулись её запястья, и встала. С этой позиции лицо мага казалось беспечным, светящимся счастьем. Что-то неуловимое он успел изменить в лице, что за миг преобразило из жестокости во влюблённость… Человек-улыбка: мимолётным движением губ он умел сказать больше, чем словами, или даже изменить смысл своей речи… В этот самый момент она влюбилась в его улыбки.

– Разреши мне пригласить тебя прогуляться, эльфёнка, – его хрупкая ладонь лежала в её руке, и пальцы Тель тоже стали замерзать.

Они выбрались из кустарника и оказались снова в окружении скамеек и деревянных фигурок. Уже через миг очертания предметов начали плавиться, превращаясь в надгробья и кресты. В улыбке мага вновь скользнули хозяйские нотки. Кладбище оказалось светлым, тихим, даже умиротворяющим. Заливались птахи, грустно улыбались лица с фотографий, вдалеке виднелись ворота и сторожка. Маленькая церквушка золотила небо куполом и крышей колоколенки.

– Ты здесь работаешь?

– Нет, не узнаю место. Наверно, какой-то собирательный образ, – он принялся оглядываться и как будто принюхиваться. – Тебе здесь спокойно? А мне работы дня на два… Если кто за ноги схватит – сразу кричи. Отобью.

Она не поняла, шутит ли он.

– А кто может схватить? Мёртвые?

– Нет, это такие сущности, они полупрозрачные и на больших собак похожи… Впрочем, живых кладбищенских собак стоит бояться больше…

Это уже точно была шутка, и у Тель приятно защекотало в животе. Вот уж не думала, что придётся пережить то чувство, с каким подростки рассказывают, слушают и смотрят сны про «чёрную-чёрную комнату». Страшно и весело. И притягательно, дери тебя Подземный, особенно в компании человека, который видит больше и заставляет тебя верить в то, что этот мир существует.

Мир Тьмы.

Пара держалась за руки, продираясь между оградами, упавшими деревьями и зарослями, иногда приходилось перешагивать могилы, холмики которых уже сравнялись с землёй. Иногда виднелись старые надгробья: каменные бруски, покрытые мхом и полустёртыми узорами. Некоторые лежали на боку или по диагонали к остальным могилам – были сдвинуты. Девушка и парень присели на одно из таких, разогнав паучков с мха и привлекая комаров.

…Какой-то слишком натуральный сон. Сон ли?..

Эстелиель устала. Она предпочла бы просто поспать, чем разгребать свою неожиданную личную жизнь. Странные, но не новые для неё ощущения – засыпать во сне. Она отодвинулась и опустилась на тёплый камень, положив голову на худые колени мага. Он обнял её, чуть наклонился, и чёрные пряди коснулись её лица. Спокойствие накрыло её волной вслед за этими прядями. И сейчас она хотела ощутить рядом дыхание Навана.

– Спой мне что-нибудь, – внезапно попросила она.

Он удивился и чуть отпрянул назад:

– Мне казалось, ты считаешь Пашку лучшим певцом.

– А услышать хочу тебя…

– Только я чужую песню спою. Про себя, но чужую.

Он почти прильнул к её уху и зашептал, чуть давая голос, размеренно и слегка пришёптывая:

 
   Он с детства был слаб, он познал унижения.
   Изгой в этом мире искал силы суть,
   И в книгах волшебных, найдя утешение,
   Ступил на извилистый магии путь.
 

«Я знаю эту песню! Откуда бы…»

 
   Он не просил, не просил помочь —
   Он видел свет, он знал ответ.
   Он не хотел, не хотел, но ночь
   В его душе оставит след!
 

Она продолжила, не считаясь с ритмом:

 
   Ты Чёрный Маг – ты обречен,
   Такая плата, таков закон!..
   Чёрный балахон
   Не спасет тебя от страшных снов.
   Погребальный звон
   По твоей душе колоколов…
   Велика цена…
 

Он улыбнулся:

 
   Надо собрать волю в кулак,
   К свету лицом встав, сделать шаг,
   Ну а пока ты Чёрный Маг! [82]82
  Эпидемия «Чёрный маг»


[Закрыть]
 

– Оптимист…

– Да, Наван-дурак, – грустно ухмыльнулся он и провёл ледяной рукой по её щеке.

Неожиданно нежно и приятно. Неожиданно желанно, пусть и холодными тонкими пальцами.

– У тебя совсем нет защиты, я проверял – в том сне и потом. Позволь сделать тебе подарок. – Перед лицом девушки закачался кулон: крестик с острыми краями, у которого над верхним лучом был круг. – Это анкх, символ вечной жизни в Древнем Египте…

– Египет? – ужаснулась Тель, вспоминая, какими приехали тамплиеры после войны с мусульманским Египтом… а также, где родился Саид-Четырнадцатый.

– Древний, – рассеянно уточнил Наван, не поняв её беспокойства, но утешив, не ведая. – Это от Грима, на всякий случай…

Она рассматривала кулон, подняла голову, снова села. Не решалась взять его в руки.

Маг помолчал, потом неуверенно продолжил:

– Я сделал систему «кольца» на три амулета: первый, этот – у тебя, у меня – печатка, – он кивнул на свою правую руку, – третий закопан на кладбище, где я работаю. Через свою часть буду постоянно подкачивать энергию в твою…

– Надень мне его сам…

После объяснений ей вовсе расхотелось дотрагиваться до этой штуки, самовольно заключать себя в такой энергетический поток, происхождение силы в котором даже вообразить было страшно… Но, как ни странно, она не почувствовала прикосновения амулета – ни холода, ни тяжести, ни вползающей в него через печатку жути… Ах, ну да, это же сон.

А хороший ход! Она проснётся, амулета не видно, а сама Тель под защитой! Не увидят, связь не порвётся, амулет будет на ней только тогда, когда она во сне, когда она Странница. Будет неплохо.

– Вот так. Не снимай его, а то разорвётся цепочка, – он справился с узлом и убрал руки.

Только сейчас Тель заметила перстень-печатку на указательном пальце правой руки. Ничего особенного, серебряный с чернением квадратик. Никаких потусторонних символов, свечения. Заодно она рассмотрела на левой руке церковное серебряное кольцо с короткой молитвой.

Да, спокойствия эта любовь не даст. Зато будет интересно. Но Даша…

Над кладбищем пронёсся гнусавый вой и шелест земли, раскапываемой лапами. Наван схватил Тель за руку, выпалил: «Бежим», и они проломились в противоположную сторону сквозь какие-то заросли. Как могли быстро побежали, и, вопреки законам снов, у них получилось. Они с хохотом мчались через кладбище, задевая ограды, подныривая под кресты. Это был сон, это было нереальным, поэтому не казалось неэтичным. В конце концов, всего через несколько мгновений они подбежали к кирпичной разрушающейся стене. Наван шустро забрался первым и подсказал, за какие уступы от выпавших камней цепляться и куда ставить ноги. Помог Тель подняться на стену. Внизу среди могил никого не оказалось, звуков тоже не было слышно. Беглецы рассмеялись и принялись слезать с другой стороны.

Тель боялась высоты. Даже два метра – немногим выше её роста – повергали в лёгкую панику. Спрыгнуть со стены, даже на руки магу, оказалось непосильной для неё задачей, и в самый ответственный момент, когда головокружение почти прошло, а ладони Навана легко касались колен, готовясь поймать девушку… она проснулась.

Первый жест – на шею – ни шнурка, ни собственно амулета. Укутавшись в одеяло, она встала и включила свет. Из-под скомканной подушки торчала записка:

«В полдень полночь у совы».

Наван опирался как раз на фигуру совы, он позвал её в тот парк, как зовут девушек на свидания. Только обычно говорят: «В двенадцать у кино», там же рядом такой загадочный для Тель кинотеатр. И печатку она раньше не видела, потому что перстень – там, в снах, где она Странница.

Судя по цвету неба, до рассвета ещё оставалось немного времени. Лишь бы только в свой сон провалиться!

Могло быть и так, или Признание Даймоники. (Навану)

 
   И музыка в ушах,
   И мир не существует,
   А перейти дорогу очень надо.
   Задумавшийся шаг,
   И мой любимый трек,
   Нет чувств – лишь боль, черно, и я упала…
 
 
   Всё жжёт, тошнит, лежу,
   Мне вновь ломают кости,
   Как дико – не могу открыть глаза.
   Куда меня везут?
   Каталка, кафель, койка…
   Подушку жаркую убрать нельзя.
 
 
   Нет, выключите то,
   Что пикает над ухом —
   Оно меня уже в конец достало.
   Я разве не одна?
   Кто эти двое рядом?
   Потом расскажут, долго ль я лежала.
 
 
   Привет, Наван, привет,
   Любовь моя, ты тут!
   Не отпускай руки, мне очень жарко.
   Тут женщина стоит,
   Не знаешь, кто она?
   Не видишь? Села мне на одеялко.
 
 
   Она рисует мне
   Детей весёлый круг
   И милую зверушку, вроде, белку.
   Она меня зовёт,
   Но я хочу с тобой,
   Держи меня – останусь человеком.
 
 
   Я не пойду, пусти!
   Мне страшно умирать!
   Любимый, ты вцепился больно в руку!
   Зачем ему служить
   Тебе – ради меня?
   Обратно я вернусь – его заслуга?
 
 
   Наван, прошу, не пей,
   Мы выберемся вместе! —
   Не понимает он бельчачьих слов!
   Сегодня надо нам
   Троим дарить покой,
   Потом пойдём смотреть на колдунов.
 
 
   Что, Тель? Нет, ты и Тель?
   Я дико протестую!
   А как же я? Останусь белкой вечно?
   А, впрочем, что я, правда…
   Где я и где она.
   Я отпускаю, да, иди, конечно…
 
 
   Вас Смерть свела, Наван,
   Она вас и разлучит… —
   Плохое, что-то, вышло предсказанье.
   Захочешь вновь ко мне —
   Я буду тебя ждать
   Уже за призрачной смертельной гранью.
 

Глава 65. Гастрономически-разрушительная

Алтай.

После победы над призрачной змеёй Хельга затеяла небольшую уборку в квартире Кира. Вследствие чего Лорешинад был «переквалифицирован в дворники»: вместо оружия ему выдали веник и указание мести «отсюда и до выхода». Эльф возразил было, что он не должен убираться в чужом доме, если ничего лично не сломал…

Хельга вздохнула и почти ласково сказала:

– Будем считать, что я этого не слышала. Но. Следующие несколько дней хорошо подумай, прежде чем выдавать нечто подобное. Иначе я за себя не ручаюсь. Ты. Меня. Понял?

На лице эльфа явственно читалось: «Почему? Что я сделал не так?», но девушка отвернулась к плите и начала яростно оттирать слипшийся в комки пепел от оленьего рога порошком, который, почему-то быстро превращался в пену. При этом ворча что-то о том, что не родился на свет мужчина, кому важна была бы чистота кухни. Эльф уже привычно пожал плечами и взялся за веник.

Наблюдавший эту сцену Сокол понимающе хмыкнул и обратился к Хельге:

– Я могу высказать свою версию о приближающихся проблемах?

– Сама объясню дома, – проворчала та. – С наглядными примерами. А пока пусть работает.

«У Хельги проблемы? Это плохо. Не думаю, что в данном случае может помочь оружие…»

У жриц тёмных случались «змеиные дни», когда они могли убить кого-нибудь без объяснения причин. Мужчины считали, что в жертву женским духам, и предпочитали держать дистанцию. Впрочем, в силу общего дурного нрава жриц, было сложно уловить такие моменты, так что мужчины предпочитали соблюдать дистанцию всегда. Лучше умереть от клинка соперника или светлого, чем от змеиной плети любовницы.

«Вряд ли она меня на самом деле убьёт… Но лучше не рисковать», – решил Лорешинад.

Он уже домёл до прихожей, когда в зале послышались шаркающие шаги и старческий голос:

– Кирилл! Ты ещё тут?

– Да, мам, – отозвался Сокол. – Но уже уезжаю. Сегодня меня подвезёт Хельга с другом, так что никого звать не нужно.

– Так у тебя гости? – голос прозвучал чуть радостнее. – Ну не буду вам мешать.

– Ничего страшного, Нина Владимировна, – заверила Хельга. – Мы уже уходим.

Она вышла в прихожую и указала успевшему натянуть сапоги эльфу на странно сложенные в углу доски:

– Бери и жди нас на площадке перед дверью.

К удивлению Лорешинада, доски оказались единой конструкцией, которую требовалось уложить на лестницу, чтобы можно было сравнительно легко спустить по ней кресло Сокола. Однако стоило ему приступить к установке, как на площадке раздалось испуганное:

– Батюшки святы! Никак маньяк анархистский к нам забрёл! Его ж вчера прищучили, вроде…

Из двери напротив квартиры Сокола выглядывала маленькая старушка в давно выцветшем платье. Лорешинад решил на неё не реагировать и продолжил работу.

– Доброе утро, Галина Викторовна, – поздоровался Кир. – Это не маньяк, это Чудь. Сегодня у меня в библиотеке будет мероприятие по местным мифам.

– …А нам было по пути, так что решили и Кира подобрать до кучи, – добавила Хельга.

– Ну, если та-ак… – успокоилась Галина Викторовна.

Старая женщина, стоя на лестничной площадке, с опасливым интересом наблюдала за действиями серокожего «Чудя», устанавливающего на ступеньки самодельный раздвижной пандус, сделанный ещё отцом Сокола.

– Вы точно сами справитесь? – наконец спросила она. – Может, Сашку позвать?

– Не волнуйтесь, – ответила стоящая рядом Хельга, – всё будет в порядке.

– Да уж больно худой этот ваш Чудь, Оленька! – всплеснула руками женщина. – Как бы они с Кириллом напару аккурат с этой лестницы да на улицу не вылетели сквозь стену.

– Ну да, – тихо пробормотала Хельга, опираясь на конфискованный Вильв`Ори, – внутрь мы уже летали, теперь надо наружу, для ровного счёта.

– Не вылетим, – спокойно возразил Сокол. – Батарея не пропустит.

Тем временем пандус был уложен, и Лорешинад поднялся на площадку.

– Мош-жно ехать, – сказал он.

Вопреки прогнозам, первый спуск они прошли быстро, но аккуратно.

– Ты извини, что так выходит, – сказал Кир, пока эльф переносил пандус на следующий пролёт. – С утра сегодня непрофильными делами занимаешься…

– Ничего-ничего, – фыркнула Хельга – Не всё ж «представления» устраивать.

Через пятнадцать минут они вышли на улицу. Пока Хельга заводила машину, Лорешинад усадил внутрь Сокола и забросил на верхний багажник его кресло. Из нескольких окон донеслись удивлённо-одобрительные возгласы. Затем под пристальным взглядом девушки залез на заднее сидение, где получил обратно «табельное оружие». Наконец, машина тронулась с места.

* * *

«Что имел в виду Арр'Таш, повелевая змее сказать предостережение? «Каменные стены» – наверняка замок. Думает, что я оставлю Хельгу там, с Гримом и демоном? Он что, умом повредился от холода?..»

Доставив Сокола в библиотеку, Хельга с Лорешинадом поехали домой. На прощание Кир обещал, что ещё покамлает на работе и позвонит, если что-нибудь узнает про Агапку или новых духов. Когда же Хельга направилась к выходу, он поманил эльфа и, достав из стола небольшую плитку шоколада, сунул ему в руку.

– Может пригодиться, если будет совсем плохо, – сказал он, кивнув в сторону девушки.

Эльф уже знал, что шоколад обычно улучшает настроение, особенно девичье. Он поблагодарил Кира и поспешил на улицу.

До лесного домика они доехали в молчании. Лорешинад пытался разобраться в смысле змеиного послания и следил за лесом вдоль дороги; Хельга сосредоточилась на управлении машиной.

Дом выглядел вполне мирно, если не считать выбитого окна.

– Сейчас же закажу новое, – сделала пометку Хельга.

Эльф вылез из машины и крадучись пошёл к дому.

– Опасности не чувствую, – сообщил он через некоторое время.

– Главная здешняя опасность сейчас – я. – Девушка подошла следом и открыла дверь.

Она сняла верхнюю одежду и включила компьютеры. Однако вместо короткой мелодии комнату наполнили недвусмысленные стоны, а на экранах, по очереди на каждом, начали появляться картинки вполне определённого содержания…

– Эт-то что такое?.. – Хельга провела рукой по лицу. – Эй! – прикрикнула она на эльфа. – А ну, сгинь отсюда! Нельзя тебе такое смотреть…

Лорешинад был выпихнут обратно на улицу.

«Она серьёзно думает, что за долгую жизнь со жрицами я чего-то не видел?..»

Вскоре дверь всё же открылась. Мрачная Хельга вышла и села на крыльцо.

– У нас больше нет музыки, фильмов и, самое главное, – я не смогу закончить работу. Придётся всё делать заново.

– Почщему?

– Потому! Считай, что в компы залезло несколько ваших гремлинов.

Помолчав, девушка сказала:

– Раз так – объявляю сегодня День чистоты. Я иду мыться первая, а ты пока убери осколки в спальне. Ты же не будешь заявлять, что И ЭТО – не твоё дело?

Лорешинад мотнул головой, показывая, что в данном случае возражений не имеет.

Хельга ушла в ванную, а эльф, подумав, решил сначала перекусить. Он зашёл на кухню и насторожено замер: холодильник стоял в огромной ледяной луже, а внутри него что-то шевелилось.

«Кто-то прогрыз металл? Гремлин?»

Использовать Вильв`Ори без риска разрубить что-нибудь «нужное» было невозможно, так что эльф достал из подставки уже опробованный на жареной курице длинный нож. Подкравшись к холодильнику, эльф встал сбоку и резко распахнул дверцу. Из темноты выпрыгнуло нечто розовое и многоногое. Приземлившись на стол, оно развернулось к эльфу и угрожающе распушилось. Тонкое тело из трёх сосисок, непропорционально большая голова из перца, задние лапы из куриных ножек, а вот передние – из погнутых вилок. Существо фыркнуло отверстием в «голове» и распрямило крылья из листиков салата.

Эльф даже растерялся, увидев эту воинствующую бакалею с элементами алюминия, но попытка пригвоздить смехотворного врага к столу не удалась: существо отскочило в сторону, и нож впустую пробил столешницу. Злобно сверкнув глазами, эльф попытался схватить ящера рукой, но тот сам кинулся вперёд и цапнул за пальцы вилками. Лорешинад отдёрнул руку, и существо взлетело на потолок, уцепившись за край светильника и прошипев что-то злобное сквозь щель в перце. Тут в голову эльфа пришла абсолютно безумная мысль: «Я же есть шёл!»

Он ухмыльнулся и наклонил голову. Ящерка тоже наклонила. Вглядываться в изгибы её «головы» в поисках глаз было сложно, но в свой взгляд эльф вложил максимум угрозы. Существо прочитало злобный огонёк в глазах охотника и с противным свистом ринулось на штору. Что ж, таким было типичное поведение ящеров, эльф удовлетворённо вздохнул, тонкая ухмылка превратилась в весёлый оскал. Нож для разделки был отвергнут как тяжёлый, а эльф вооружился зубочистками, принялся метать их с невероятной скоростью. Ящер получил изрядное количество палочек в бока, порвал крылья, а штора окрасилась следами кетчупа. Он метался по занавеске в поисках укромных складок, запутывался и слабел. В один момент он свалился на подоконник и, подтаскивая тяжёлые «вилочные» лапы, обратился в форменное бегство. Лорешинад, избегая передних лап, схватил его, выдернул зубочистки, отчего монстр конвульсивно задёргался, кетчуп залил эльфу руку.

Последнее, что смог сделать ящер, это начать замораживаться, примерзая инеем к коже. Недолго думая, Лорешинад подставил руку под горячую воду, обезвредив и этот приём. Зверь набирал в пасть воды, делал маленькие фонтанчики, фыркая и брызгая на эльфа, но начинал захлёбываться, а эльф смотрел и ухмылялся маленькой лёгкой победе. Его самолюбие было удовлетворено.

И когда он готовился принять момент смерти существа, услышал за спиной подозрительный шорох – это из холодильника выбирались ещё двое существ, прицепившие себе лапы в виде ножей и ложек… Танец становился необычным. Эльф довольно засмеялся, поднося ко рту одну из сосисок от тела «ящера», развалившегося на части в раковине.

«Хельга мне не поверит. Но я, хотя бы, поем весело!»

Лореширад дожёвывал остатки седьмого существа и всерьёз колебался между самурайским обычаем «харакири» и побегом. Причиной таких мыслей стала полностью разгромленная кухня, и осознание того, что прибраться до появления Хельги он не успеет при всём желании.

Из задумчивости его вывел крик-мяв, в котором слышались сразу удивление, боль и злость. Почти мгновенно Лорешинад оказался перед ванной с тем же ножом в руке и дёрнул дверь. Уже одетая в серый халат Хельга самым натуральным образом воевала с устройством, называемым «фен»: провод болтался внизу, а фен гудел и успешно засасывал в себя волосы девушки.

Перекосившееся от боли лицо ежесекундно меняло черты с человеческих на кошачьи и обратно.

Увидев замершего на пороге Лорешинада, она прошипела:

– Дай сюда-ау!

Проворно выхватив из руки эльфа нож, Хельга воткнула его в фен, но тот продолжал работать. Она на миг смутилась, но выдернула нож обратно и принялась отрезать свои волосы. Когда концы скрылись в ненасытном устройстве, оно затихло, а девушка, чуть дыша, бросила всё на пол и дрожащей рукой провела по новой причёске.

– Даже спрашивать не буду, почему некоторые бегают по дому с ножом, – буркнула она, еле слышно всхлипнув, и отодвинула эльфа в сторону. – У нас опять проблемы.

Уверенным шагом девушка вышла в зал. За ней последовал Лорешинад, сняв с пояса Вильв'Ори и стараясь держаться подальше от кипящей гневом ауры.

Хельга остановилась в центре комнаты и крикнула куда-то вверх:

– НАФАНЯ! Ты что творишь, Битлджус тебя сожри?! Тебя курьером назначили, а не полтергейстом!