Текст книги "Метелица"

Автор книги: Анатолий Данильченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 38 страниц)

Теперь становились понятными и пустые обещания, и слащавые улыбки, и наигранное расположение Чеснокова к нему. Рыло в пуху – вот и юлил, изворачивался. И как он только раньше мог надеяться на защиту этого человека! Конечно же открестился, этого и следовало ждать. Такие берегут лишь свою шкуру. Ну что ж, век живи – век учись. Истина банальная, однако верная, никуда не денешься.

– Не ожидали? – спросил Брунов.

– Как вам сказать… – замялся Тимофей. – Во всяком случае, теперь меня трудно чем-нибудь удивить. – И, помолчав, добавил: – Спасибо вам.

Он расспросил, где находится улица Цветочная – это оказалось рядом, в направлении вокзала, – и, попрощавшись с Бруновым, поднялся с лавочки. Время близилось к обеду, а ему еще надо было заказать протез и успеть к двухчасовому поезду, с тем расчетом, чтобы заехать в Сосновку к сестре. Давно обещался в гости, но за два месяца так ни разу и не выбрался, не поглядел, как живет Ксюша на новом месте, все ли у нее ладно.

* * *

После обеда погода испортилась. От застойной духоты, утренней ясности и тишины не осталось и следа. Когда Тимофей сошел на сосновской станции, порывистый ветер уже гнул деревья, вихрил желтую пыль вокруг, время от времени бросая ее в лицо, будто горстьми, и тогда приходилось отворачиваться, втягивая голову в плечи, чтобы уберечь глаза. В стороне города небо еще было чистым, но с противоположной уже наползала густая туча, тянуло сыростью и холодом. Небо над Сосновкой словно разделилось надвое: на черное и голубое. Через минуту-другую на землю готова была обрушиться гроза.

Попутчики с поезда подсказали, как пройти к дому Ксюши, и Тимофей заковылял вслед за ними, поглядывая на небо и прикидывая, успеет ли спрятаться от дождя. Вскоре он отстал и шел в одиночку по безлюдному поселку: детвора попряталась, взрослые работали, только у одного из бараков молодая женщина торопливо срывала с веревки уже успевшее запылиться белье. И еще один человек встретился на пути – сам директор завода. Тимофей помнил его по сорок четвертому году, когда приезжал за кирпичом на новую школу. С тех пор Челышев сильно изменился: постарел, окончательно истощал и теперь, тонкий и длинный, с вытянутым далеко вперед подбородком, удивительно походил на колодезный журавель. Отвечая на приветствие кивком головы, он хмуро окинул Тимофея острым взглядом, так и не узнав в нем своего «клиента».

Тимофею повезло: Ксюша оказалась дома и от дождя он убежал – первые тяжелые капли настигли его только у крыльца.

– Никак, с неба свалился? – удивилась Ксюша радостно.

– Вместе с дождиком, – ответил Тимофей в тон сестре. – Давно собирался, да все никак. Из Гомеля я, по пути.

– Вот-вот, по пути, – кивнула она с едва заметной обидой и тут же заулыбалась, будто извиняясь. – Успел от дождя? Ох, сейчас и хлынет! Ну, проходи, проходи. Обедал?

– Да не хлопочи.

– Значит, не обедал. Давай прямо к столу, еще не остыло. На работу, так и быть, не пойду, целое воскресенье над отчетом просидела.

Ксюша засуетилась у печи, громыхая кастрюлями и горшками, а Тимофей, повесив плащ на гвоздь у входа, оглядел квартиру. Проходная кухня, комнатка с единственным окном, две глухие стены, за одной из которых живут соседи, и, наверное, по вечерам слышится их присутствие, пустой, как выгон, двор за окном – все это, такое недомашнее, казенное, огорчило его. Каково же тут сестре после родной отцовской хаты, просторной и в то же время уютной, обжитой, с ветками яблони у самого стекла, с кудахтаньем кур у плетня и похрюкиванием поросенка в закутке… Эх, сестра, поторопилась!

– А я не рассчитывал застать тебя, на Артемку надеялся. Где он? – спросил Тимофей, отвлекаясь от нерадостных мыслей.

– У товарищей где-то.

– Демида, верно, не застану. Он семичасовым приезжает?

– Деми-ида… – протянула Ксюша с загадочной ухмылкой. – Садись-ка, пообедай, – хлопотала она, поглядывая в окно. – Ты посмотри-ка, что творится. Что творится! Положит хлеба́, истинный бог, положит. И яблоки до времени обобьет. Как в Метелице уборочная?

– Наполовину убрали.

– Может, полосой пройдет…

– Скорее всего, – кивнул Тимофей, пристально глянув на сестру.

«Поторопилась, – подумал он еще раз. – А назад не повернешь».

Дождь за окном уже набрал силу и сплошной туманной пеленой падал на землю, но грозы не было. Водяные нити, подхватываемые ветром, бились о стекло, разлетались брызгами, струились к подоконнику, шипя и потрескивая, как сало на сковородке. Громоздкая туча наползла на поселок, и в доме сделалось темно, будто в сумерки.

Ксюша щелкнула выключателем, но лампочка не загорелась.

– Замыкания боятся – отключили, – пояснила она, присаживаясь к столу.

– Мимо рта не пронесу, – сказал Тимофей и, принимаясь за еду, напомнил: – Так что Демид?

– А нету Демида.

– Как нету?

– Прогнала. Две недели, как прогнала.

Тимофей опустил ложку и уставился на сестру, не находя слов.

– Ну, знаешь…

– Удивляешься моему спокойствию? – вскинула черную бровь Ксюша. – Это сейчас все спокойно. Наконец-то спокойно! Не-не, Тима, без толку с ним, горбатого, видать, могила исправит. Распоясался опять – удержу нет. Раньше, может, и стерпела бы, а теперь Артем большой, не смолчит.

– И это что, окончательно?

– Да, окончательно. – Она задумалась на минуту. – Видишь, Тимофей, не знаю, чем и объяснить, да только не получается у нас со вторыми мужьями.

– У кого – у вас?

– Ну-у… у вдов, значит. Возьми хотя бы метелицких: у Нины Огаркиной не вышло? Не вышло. То же самое у Лиды Федулович, у Кравцовой, у Пташниковой с пристанционного поселка. И тут, в Сосновке, кого ни возьми – одинаково. Такая, знать, доля наша, – произнесла Ксюша со вздохом и, помолчав, добавила уже озорно: – А и не надо! Проживем и без вас, без мужиков. Ты не обижайся, что раньше не сказала. Передавать Артемкой – не то, сама же не могла выбраться. Проверка тут у нас была райкомовская. Завод проверяли, а скорее всего – директора. Спроваживают его на пенсию.

– Вон оно что, – ухмыльнулся Тимофей. – Встретился с ним по дороге к тебе… Осунулся, постарел. Ну да бог с ним, ты-то как дальше?

– А что я? Хорошо. Поверишь, вздохнула после него, уверенность в себе почувствовала. Теперь ума не приложу, как раньше могла терпеть его фокусы. Все к лучшему, обо мне не беспокойся. Артемке в школе год осталось, хлопец взрослый и – тьфу-тьфу, не сглазить – толковый. Ничего, Тимофей, не одна же я – с сыном. И знаешь, по мне, ладно, может, и дальше терпела бы с дура ума. Но он же, бугай, на Артема руку поднял. Никогда не позволял себе такого, а тут распоясался. Психованный он какой-то.

– На Артема? – удивился Тимофей. – Когда же?

– Да недавно. В шахматы они играли, ну, Артем возьми да выиграй. Демид чего-то там не признал, заставил переставить. В общем, заспорили по игре. Хлопец и уперся – несправедливо, значит, нечестно. Он насчет этого принципиальный, упрется – и хоть ты кол на голове теши. Так что ты думаешь? Демид шахматы эти – об пол, Артемку – по скуле. Слава богу, промазал, в стенку угодил. – Ксюша вдруг весело рассмеялась, представляя, видно, как Демидов кулак попал в стену. – Артем говорит, – ка-ак врезал! Бугай он здоровый, не дай бог, попал бы. А так неделю с забинтованной рукой ходил. Поселковцы уже и посмеиваться начали.

– Значит, после этого случая ты его и спровадила? – Тимофей, поддавшись Ксюшиному настроению, тоже рассмеялся, покачивая головой.

– Сразу же, назавтра и указала на дверь. Я его и раньше предупреждала насчет Артема.

Тимофей машинально поглядывал в окно и слушал рассуждения сестры о дальнейшей жизни. Казалось, она довольна тем, что имеет, и большего не хочет, но он-то знал определенно: это не так. Просто Ксюша, как большинство деревенских женщин, в облаках не привыкла витать и растравливать душу несбыточными мечтами. Обзавестись третьим мужем она теперь, конечно, не решится. Во всяком случае, в ближайшие годы. Обожглась на Демиде. Вернуться в Метелицу не сможет. Значит, оставаться в Сосновке и жить – не охать при каждом случае. Загадывать же далеко наперед – дело пустое. Загад не бывает богат.

Примерно так понял сестру Тимофей.

– Ты чегой-то посмурел? – заметила его невеселость Ксюша. – Выкинь из головы, все к лучшему. Ешь вот, заснул над тарелкой, да покажу тебе Артемовы рисунки, пока его нет. Норовистый хлопец, не любит показывать. – Она встала из-за стола, огляделась. – А то оставайся до завтра, куда тебе в эту грязюку.

– Распогодится, – улыбнулся Тимофей и, повеселев, подмигнул сестре. – Летний дождь затяжным не бывает.

– И то верно, не бывает, – согласилась Ксюша и внимательно, с прищуром поглядела в окно.

Дождь помалу утихал. Кипели еще лужи во дворе, но свежий порывистый ветер уже разгонял грозовые тучи и раскачивал верхушки забурелых, крепко вросших в землю сосен.