Текст книги "Кузнецов. Опальный адмирал"

Автор книги: Александр Золототрубов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 42 страниц)

– Ладно, Азаров, сажай десантников на самолеты, – дал «добро» нарком. – Только предупреди летчиков, чтобы были предельно осторожны. Как только десанты высадят, пусть сообщат в Констанцу!

«Каталины» одна за другой взмыли в небо и взяли курс на Варну и Бургас. Кузнецов с тревожным чувством ожидал доклада. Наконец в трубке он услышал голос командира десантного отряда уже из Варны: моряки успешно высадились в порту, болгары встретили их без единого выстрела. А через минуту-две поступило такое же сообщение из Бургаса.

– Ну вот и прекрасно, а то я не находил себе места, – признался Николай Герасимович.

Он посмотрел в окно. К берегу подходили наши корабли. В это время наркома ВМФ вызвал на связь маршал Жуков. Телефон ВЧ находился в соседней комнате, где был развернут походный узел связи.

– Как десанты, моряк? – спросил Жуков.

– Высажены, товарищ маршал. Болгары с радушием встретили военных моряков.

– Толбухин уже начал наступление.

«Поздновато вы позвонили мне», – едва не сказал вслух Кузнецов.

На другой день после начала наступления наших войск в Софии произошло восстание. В результате было свергнуто реакционное правительство Болгарии, к власти пришло вновь образованное правительство, которое объявило войну фашистской Германии. Из Ставки поступил приказ: боевые действия против Болгарии прекратить!

– Готовились, а воевать не пришлось, – качнул головой Толбухин. – Оно и лучше… А ты, Николай Герасимович, улетаешь в Москву?

– Да, мне придется потом убыть на Северный флот. Встречаюсь там с Мерецковым.

– Как ты относишься к Горшкову? – вдруг задал вопрос Толбухин.

– Командующему Дунайской военной флотилией? Нормально. А что?

– Вчера он звонил мне, спрашивал, доволен ли я тем, как сражаются моряки. Я ответил, что доволен, а вот доволен ли нарком ВМФ – не знаю. «А где нарком?» – спросил Горшков. Я ответил, что убыл в Констанцу. Посоветовал ему связаться с тобой. Он звонил?

– Видно, не удалось ему дозвониться: я же отправлял десанты на самолетах типа «Каталина».

– Вот не знал, – снова качнул головой Толбухин. – Рискнул?

– А вы, Федор Иванович, разве не рискуете?

– На фронте всякое бывает, – уклонился от прямого ответа Толбухин…

Адмирал Галлер нашел Кузнецова на узле связи, когда тот разговаривал по ВЧ со штабом Северного флота. Адмирала Головко на месте не было, он еще с утра ушел на сторожевом корабле на Рыбачий.

– Не повезло, придется позвонить Арсению Григорьевичу вечером, – сокрушенно покачал головой Николай Герасимович.

– Звонил генерал армии Антонов, – сообщил Галлер. – Вам следует прибыть в Генштаб…

– У меня для вас, Николай Герасимович, есть дело. Вы собирались на Северный флот? – спросил Антонов, когда Кузнецов появился в Генштабе.

– Мою поездку туда одобрил Верховный… – начал Николай Герасимович, но Антонов прервал его:

– Да, но лично Верховный и отменил вашу поездку, Вы прибыли в Москву вчера вечером, а я был у него утром на докладе.

– Что-то случилось?

– Я бы так не сказал, – усмехнулся Антонов. – Обострилась обстановка на Балтике. На днях у Гитлера состоялось совещание, на нем фюрер приказал своему военно-морскому командованию блокировать наш Балтийский флот в Финском заливе. – Он подошел к карте. – Вот острова Моонзундского архипелага, а вот Наргенская позиция… Все это велено немцам прочно удерживать. Так что подумайте вместе с Главморштабом и адмиралом Трибуцем, какие меры предпринять, чтобы сорвать блокаду Балтийского флота. Предстоит Прибалтийская операция, и флот должен активно помочь сухопутным войскам…

– Задача ясна, Алексей Иннокентьевич. – Кузнецов встал. – К вечеру мы с начальником Главморштаба доложим вам свои предложения, и если вы одобрите их, дам знать Трибуцу…

Но в самый разгар работы в Главморштабе Кузнецова неожиданно вызвал начальник Генштаба маршал Василевский, час тому назад приехавший с фронта. «Наверное, лично желает поставить военному флоту какие-то задачи», – невольно подумал Николай Герасимович, одеваясь.

– Владимир Антонович, ты завершай тут с оперативным управлением работу, а я скоро вернусь.

– Я хотел бы объяснить вам, Николай Герасимович, цель предстоящей Прибалтийской операции, – сказал маршал, тепло пожимая руку Кузнецову. – Вам Антонов кое-что рассказал, но я желал бы немного добавить… – Он стал маленькими глотками пить чай. – Извини, дружище, но я еще даже не завтракал. Может, и ты попьешь со мной чайку?..

Замысел Прибалтийской операции предусматривал: отсечь группировку гитлеровских войск в Прибалтике от Восточной Пруссии и ударами войск Прибалтийских фронтов по сходящимся направлениям на Ригу, а также войск Ленинградского фронта совместно с Балтийским флотом расчленить эту группировку и уничтожить ее по частям. Таким образом, Прибалтийская операция включала четыре объединенные общим замыслом операции: Рижскую, Таллинскую, Моонзундскую и Мемельскую.

– Координировать действия фронтов поручено мне, – резюмировал маршал Василевский. – Сам видишь, Николай Герасимович, что предстоит серьезное сражение. Я бы рекомендовал уже теперь помочь адмиралу Трибуцу подготовить флот, чтобы охватить все участки боев, тогда корабли смогут оказать реальную помощь, на которую армейцы вправе рассчитывать. Одна голова хорошо, а две лучше, – добавил Александр Михайлович.

Что беспокоило главкома Кузнецова? Корабли Балтфлота все еще не могли выйти за пределы гогландской минной позиции, но придет время, и они выйдут; волновало Николая Герасимовича да и адмирала Трибуца, в чем он честно признался, другое: справится ли флот с минной опасностью? Ведь как только наши войска освободят Таллин, туда перейдет флот. Этот вопрос нарком поставил перед начальником Главморштаба вице-адмиралом Алафузовым: как идет подготовка по переводу кораблей в Таллин?

– Для флота проблема номер один – минная опасность! – заметил Алафузов. – Без активного траления, как заявил мне Трибуц, он не может даже выдвинуть на запад корабли дозора. Финский залив так напичкан минами, что даже катеру не пройти. Но в голосе комфлота я не уловил какой-либо растерянности.

– У Трибуца есть две бригады траления, – возразил нарком. – Пусть их бросит в дело. К тому же я разрешил ему создать третью бригаду.

– Он ее уже создал. Экипажи кораблей трудятся день и ночь. Средняя часть залива уже наполовину очищена от мин.

– Там тралить и тралить, – задумчиво промолвил нарком, щуря глаза. – Однако ему надо, как говорится, поспешать.

После того как Кузнецов сам проанализировал ситуацию с минами на Балтике, он вышел на связь с адмиралом Трибуцем. Его интересовал прежде всего вопрос, какие средства решил ввести в траление комфлот.

– Тралить по верхнему ярусу, Николай Герасимович, – пробился глухой голос Трибуца. – Тралить, как и говорил вам ранее, разъездными катерами «ЗИС». Мореходность у них невелика, зато осадка небольшая, что позволяет вытралить максимум мин.

Кузнецов одобрил действия комфлота, назвав их разумными, однако тут же спросил:

– Как вы поступите с нижними ярусами?

– Очень просто, Николай Герасимович, – весело отозвался Трибуц. – Пустим катерные тральщики, у которых осадка вдвое больше, чем у разъездных катеров, – до восьмидесяти сантиметров. И лишь после этого на траление выйдут катерные тральщики с осадкой больше метра. Моряки уже вытравили шестьсот тридцать мин и почти двести минных защитников!

– Богатый «улов», – заметил Кузнецов. А когда Трибуц рассказал ему о том, что моряки-добровольцы ныряли в воду, подвешивали к минам патроны с бикфордовым шнуром и на катере быстро уходили от места подрыва, он попросил передать благодарность капитану 1-го ранга Юрковскому и всему личному составу бригады траления. – И все же, Владимир Филиппович, потребуйте от всех комбригов увеличить темпы траления. Это очень важно, ибо, когда начнется Прибалтийская операция, вам будет не до мин. Теперь о бригаде речных кораблей на Чудском озере, – продолжал Кузнецов. – Вы уверены, что она справится с поставленной задачей? К тому же у комбрига Аржавкина мало опыта в этом деле.

– Я послал на речные корабли начальника штаба флота Петрова и группу офицеров штаба для координации боевых действий, – пояснил Трибуц. – Если вдруг там случится заминка, срочно приму дополнительные меры!..

Усталый адмирал Трибуц вернулся к себе под вечер. Едва поужинал, как его вызвал на свой КП маршал Говоров. Был он весел, ходил по штабу тяжелыми шагами, то и дело бросал взгляды на карту.

– Чего стоишь у порога, Владимир Филиппович? – удивился маршал. – Садись, пожалуйста, не то я чувствую себя неловко… – Он ущипнул пальцами свои короткие жесткие усы. – О чем хочу тебя просить? У меня еще с утра по этому случаю начало ныть сердце…

– Скажите, Леонид Александрович, я слушаю вас. – Трибуц слегка улыбнулся.

– Ну-ну… – Маршал замялся. – Надо срочно перебросить на тартуское направление Вторую Ударную армию. Понимаешь, – загорячился маршал, – она будет наносить главный удар по немецким войскам, обороняющим Эстонию. А знаешь, сколько в армии одних только орудий? Больше двух тысяч!

Маршал ожидал, что комфлот станет делать какие-то подсчеты, а то и пожалуется, что у него мало кораблей и что сроки переброски могут затянуться. И был удивлен и даже обрадован, когда Трибуц коротко изрек:

– Сделаем, товарищ маршал, все как надо!..

– Ты не шутишь? – Говоров напряженно смотрел на адмирала.

– У нас на флоте, товарищ командующий, там, где идет речь о жизни людей, не шутят, – спокойно ответил комфлот.

– Хорошая традиция.

Сказать, что это был тяжкий труд – переброска на другой берег Чудского озера целой армии, – значит, ничего не сказать; это был героический труд. По 20 рейсов в сутки делали многие катера и тендеры речной бригады. 135 тысяч солдат и офицеров плюс боевая техника и боезапас! И все это было перевезено за 10 дней!

– Я, честно говоря, боялся, что перебросить в срок целую армию твои моряки не смогут, Владимир Филиппович, – признался маршал Говоров. – Спасибо!.. Теперь прошу вас готовить высадку тактического десанта на северный берег Чудского озера. – Маршал прошелся по комнате и остановился у карты. – Да, трудно всем нам, но не будем терять время. Ставка нас торопит. Рано утром мне звонил лично товарищ Сталин. Он не приказывал, а просил выдержать все сроки по освобождению Прибалтики…

Что и говорить, было о чем волноваться и адмиралу флота Кузнецову, хотя на Трибуца он всецело полагался. К тому же комфлот находил общий язык с командующими фронтами, особенно с маршалом Говоровым, который весьма часто выходил на прямую связь с Верховным и обсуждал с ним фронтовые проблемы. Однако не все шло гладко. Накануне наступления войск Ленинградского фронта штаб Балтийского флота сообщил во все соединения и части о прекращении боевых действий против финнов, но потребовал не снижать готовность: на территории Финляндии еще остались гитлеровские войска. Сам же Трибуц попросил главкома ВМФ на период операции по освобождению Таллина передать вице-адмиралу Кулешову, назначенному командовать Таллинским морским оборонительным районом, бригаду шхерных кораблей капитана 1-го ранга Фельдмана. Это крупное соединение, по замыслу Трибуца, должно было поддержать огнем с моря фланг войск 8-й армии генерала Старикова.

Алафузов, ознакомившись с телеграммой Трибуца, заявил:

– Конечно, генералу Старикову такая помощь огнем была бы на руку, но финны и особенно немцы могут этим воспользоваться.

– И меня это настораживает. – Лицо Кузнецова сделалось серьезным. – Нет, рисковать не будем. Так что передайте Трибуцу, что Главморштаб на передислокацию бригады кораблей Фельдмана не согласен.

Между тем наступление войск Ленинградского фронта не прекращалось. К ночи 20 сентября обе армии – 2-я ударная и 8-я соединились у Раквере, образовали общий фронт и продолжали наступать на Таллин. А днем раньше адмиралу флота Кузнецову из штаба Балтфлота сообщили о завершении переговоров с финнами, и флот получил согласие на использование их шхерных фарватеров. Кузнецов связался по телефону с Трибуцем и спросил, готовы ли подводные лодки к выходу в Балтийское море через финские шхеры. Комфлот ответил, что десять экипажей ждут его приказа, но штаб флота еще не разработал наставления по обеспечению перехода подводных лодок.

– Вы же знаете, что фарватер чужой и нужно изучить его во всех деталях, – слышался в трубке далекий голос комфлота.

– Форсируйте это дело, – распорядился Кузнецов. – Сейчас важно взять на прицел вражеские коммуникации.

Через три дня после этого разговора Таллин был освобожден. Туда с группой штабных работников прибыл на катере адмирал Трибуц, и то, что он увидел, поразило его. Порт почти весь был разрушен. В Купеческой гавани – ни одной целой стенки. В Минной гавани – груды камней. Служебные здания – руины. Кое-где уцелели причалы, к ним можно было швартоваться.

Вернулся в штаб флота Трибуц под вечер, сразу же вышел на связь с наркомом ВМФ и объяснил обстановку в Таллине.

– Значит, базироваться там кораблям нельзя? – уточнил нарком.

– Никак нельзя, товарищ главком, – ответил комфлот. – Весь рейд в якорных и магнитных минах, наш катер едва не угодил в одну из них. Я отдал приказ немедленно обезвредить все мины. Но корабли на якорь ставить еще рано. Нет пресной воды и электричества. Пройдет еще неделя, пока все наладим…

– Что еще вас волнует? – спросил Кузнецов.

– Моонзундские острова. Хотелось бы с ходу овладеть ими, но получится ли, Бог знает, если он есть. С утра буду в штабе Говорова и выясню, что делать флоту.

– Вот-вот, выясни, Владимир Филиппович, и сообщи мне. Жду звонка.

На КП маршала Говорова царило оживление. Увидев Трибуца, он улыбнулся.

– А я вас давно жду, Владимир Филиппович. Мы получили директиву Ставки. Не позднее пятого октября нам надлежит освободить Моонзундский архипелаг. Но без помощи флота нам это не сделать. – Говоров бросил на адмирала быстрый, испытующий взгляд. – Сейчас я приглашу начальника штаба, и мы подробно обговорим, где и как Балтфлот может помочь фронту…

Трибуц смущенно сказал:

– Штаб флота выработал свои предложения, и я хотел бы изложить их вам.

– Не возражаю, – улыбнулся в усы маршал.

Моонзундский архипелаг… Несколько сильно укрепленных врагом островов… Кузнецову предстоящие бои казались невероятно трудными, и, может быть, поэтому после освобождения нашими войсками Таллина он поручил Главморштабу разработать план участия Балтийского флота в боевых действиях по освобождению островов, где гитлеровское командование сосредоточило большие силы. Продумали все до мелочей, и адмирал Трибуц был доволен, он обещал наркому использовать все средства для борьбы за Моонзундские острова.

– У вас, Владимир Филиппович, есть на кого равняться, – говорил Трибуцу Николай Герасимович. – Вспомните Первую мировую войну. Немцы тогда захватили острова Эзель и Даго, пытались прорваться в Финский залив, а оттуда к Петрограду, где свершилась революция. Но пройти так и не смогли: балтийцы уничтожили до тридцати кораблей. И в сорок первом бойцы и краснофлотцы стояли насмерть. Так что вам оказана честь приумножить их боевую славу… Да, а кто у вас командует морскими силами в этой операции – контр-адмирал Святов?

– Он самый, Иван Георгиевич научился воевать – не подведет, – заверил Трибуц.

Бои с первого же дня приняли упорный характер. Поначалу все шло хорошо, даже десант на остров Моон высадили успешно, выбили оттуда гитлеровцев. Но потом резко испортилась погода, поднялся шторм, и торпедные катера, не говоря уже об «амфибиях», не могли выйти в море. Маршал Говоров, огорченный заминкой, потребовал от адмирала Трибуца посадить десант на крупные корабли и послать их к острову.

– Я имею приказ главкома ВМФ большие корабли в десанты не посылать, они подорвутся на минах и погибнут вместе с десантом.

– Вы просто боитесь рисковать, – бросил упрек Говоров комфлоту.

Самолюбие Трибуца было задето, и он позвонил наркому ВМФ, а тот, естественно, дал знать в Ставку.

– Кому неясны мои распоряжения? – сердито спросил Сталин. – Крупными кораблями не рисковать! Так и передайте товарищу Говорову.

Николай Герасимович откинулся в кресле, посидел, потом прошел на свой командный пункт. В просторном зале было шумно: отсюда осуществлялась прямая связь со всеми флотами и флотилиями, с их штабами. На больших оперативных картах красными линиями помечены те места, где велись сражения на морских театрах.

– Соедините меня со штабом Северного флота! – попросил нарком дежурного связиста.

Тот сразу же дал связь. На проводе был начальник штаба флота адмирал Платонов.

– Где командующий? – спросил Николай Герасимович.

– Рано утром отбыл на Рыбачий, в войска Северного оборонительного района, и пока его нет, – ответил Платонов.

– Я интересуюсь, сколько подводных лодок выделено для участия в операции «Вест»? По плану их значится девять.

– Так и осталось – девять, товарищ народный комиссар.

Кузнецов задал Платонову еще ряд вопросов, потом попросил передать командирам английских подводных лодок, чтобы тщательно готовили к залпам торпедные аппараты. Из них, как жаловался ему адмирал Виноградов, «плохо выходят торпеды». Как бы не сорвались атаки у наших союзников…

– Товарищ нарком, – раздался за спиной голос адъютанта, – на проводе адмирал Трибуц.

– Иду…

Кузнецов взял трубку и голосом, не терпящим возражений, сказал:

– Крупные корабли в десанты не посылать! Это – приказ Верховного!.. Маршал Говоров не хочет с этим считаться?.. Нет, спорить с ним не надо, сошлитесь на мое указание. Вы помогите маршалу своей авиацией. У генерала Самохина достаточно самолетов, пусть все бросит на Моонзундский архипелаг. Бомбить так, чтобы море кипело и земля горела под ногами у фрицев!..

Бои затянулись, и флоту пришлось пережить еще немало тревожных дней. А вместе с флотом тревожился и главком Кузнецов. Он повеселел лишь тогда, когда во второй половине ноября после мощной артиллерийской и авиационной подготовки оборона противника была прорвана, а вскоре морские десантники очистили от немцев остров Эзель. Балтийский флот уничтожил и потопил за это время более 100 вражеских кораблей и судов. Информируя Кузнецова о боях за острова, Трибуц заключил:

– Эстония освобождена, теперь Балтфлот может контролировать Финский и Рижский заливы, развернуть активные действия на коммуникациях противника.

А что там, на далеком Севере?..

Еще когда нарком ВМФ был на Дунае, Карельский фронт перешел в наступление и за пять суток завершил освобождение территории Карелии. Красная Армия вышла к государственной границе с Финляндией. Тогда же в Москве начались переговоры о выходе Финляндии из войны. Советскую делегацию, в которую входили Ворошилов, Жданов, Литвинов, генерал Штеменко и контр-адмирал Александров, возглавлял министр иностранных дел Молотов. Накануне переговоров Молотов предложил Кузнецову включить в состав нашей делегации адмирала Трибуца.

– Вячеслав Михайлович, лучше контр-адмирала Александрова, командира Ленинградской военно-морской базы. У Трибуца и так масса дел. Александров – опытный моряк, прекрасно знает Балтийский морской театр. Если, разумеется, вы не возражаете, – добавил нарком ВМФ.

– Хорошо, Николай Герасимович, вызывайте его в Москву!..

Финны прислали в Москву министра иностранных дел К. Энкеля и военного министра генерала О. Энкеля. Переговоры продолжались пять дней, и был достигнут результат: 19 сентября Жданов подписал соглашение о перемирии с Финляндией. Финская сторона предоставляла советскому командованию аэродромы на южном и юго-западном побережьях страны, с которых наши самолеты обеспечивали операции Красной Армии и Военно-морского флота в Эстонии и против немецкого военно-морского флота в северной части Балтики. Для Кузнецова, однако, главным было то, что Балтийский флот получил возможность прохождения наших подводных лодок и надводных кораблей финскими фарватерами в шхерах.

В кабинет вошел вице-адмирал Абанькин, назначенный недавно начальником Военно-морской академии.

– Садись, Павел Сергеевич. – Кузнецов подвинул ему кресло. – Ну что, готов принять академию?

– Перед отъездом вот зашел к вам, – смутился Абанькин.

– Одну минуту, мне надо переговорить по ВЧ с адмиралом Головко.

Нарком снял трубку и набрал номер. На другом конце провода с главной базы Северного флота Полярного отозвался комфлот. Сообщив о том, что Карельский фронт скоро начнет наступление на Севере, Кузнецов спросил комфлота, решил ли он вопросы взаимодействия флота с 14-й армией.

– С Мерецковым я дважды встречался в его штабе. Мы обсудили наш план операции, уверен, что корабли и люди флота армейцев не подведут, – ответил Арсений Григорьевич.

Нарком сказал комфлоту, что ему надлежит выделить для прорыва обороны немцев десантные силы и средства в районе полуострова Средний, а также для действий в различных пунктах морского побережья в ходе операции.

– Позаботьтесь также организовать наступление бригад морской пехоты в южном направлении, – подчеркнул Кузнецов. – Короче, удары моряков важно нацелить в тыл обороны гитлеровцев! Ты все понял, Арсений Григорьевич?

– Все ясно, товарищ главком! – прогремело в трубке.

Узнав от главкома о том, что финны заключили перемирие, Головко весело бросил в трубку:

– Ну что ж, это только нам на пользу!

– Тогда дерзай, Арсений Григорьевич! Тут у меня в кабинете ваш коллега Павел Сергеевич Абанькин, он передает вам привет. Что, не понял?.. Да нет, мы назначили его начальником Военно-морской академии, так что завтра он уезжает в Питер… – Николай Герасимович взглянул на Абанькина: – Вам тоже привет от Головко. – Он положил трубку на аппарат.

– Арсений Григорьевич нравится мне своим огнем в душе, напористостью…

– Да, если Головко чувствует, что прав, идет на тебя как линкор, – улыбнулся Кузнецов. Он закурил. – Ну что, Павел Сергеевич, тебе по душе новая должность?

– Еще как по душе!..

– Учти, там уйма дел! – предупредил Николай Герасимович. – В Ленинград возвращаются высшие учебные заведения моряков, в том числе и Военно-морская академия. Я дважды был у Молотова, он-то и помог ускорить это дело. Так что теперь вам наводить порядок. Кстати, как тебе служилось в должности командующего Онежской военной флотилией?

– Я доволен, хотя порой было не по себе, – признался Абанькин. – Флотилия прикрывала и поддерживала войска Карельского фронта в приозерном районе. Особенно тяжко пришлось нам в Свирско-Петрозаводской операции. Мы помогли армейцам с ходу форсировать реку Свирь, а потом началось… Один за другим стали высаживать тактические десанты – на остров Климецкий, в бухту Лахтинскую, Уйскую губу и даже в Петрозаводск. Скажу вам честно, – продолжал Абанькин, – сам едва не отдал Богу душу.

– Неужто? – удивился главком.

– Я шел с десантом на бронекатере в Уйскую губу. Снаряд шарахнул в корму корабля, двоих моряков убило, я был от них в пяти метрах, а меня даже осколок не задел. Что это – судьба или везение?

– И то, видно, и другое… Я понял так, что, не мудрствуя лукаво, ты высадил десанты?

– Да, все было просто, если не считать бешеного огня, который вели по кораблям немцы. Словом, видел я и кровь, и смерть. – Адмирал резюмировал: – Всем сейчас тяжело, не мне одному.

– Что поделаешь, мы, военные, всегда в долгу перед Родиной, и каждый из нас по-своему творец на своем посту. Меня радует, Павел Сергеевич, что на добрые дела ты не скупой рыцарь.

– Стараюсь, товарищ главком…

– Что вас волнует? – спросил Кузнецов, когда адмирал Алафузов прибыл к нему.

– Морские силы немцев на Севере. – Алафузов присел к столу. – Одних только подводных лодок до тридцати единиц! Гросс-адмирал Дениц, главком ВМФ Германии, на них делает ставку. У кого он принял дела в сорок третьем году? У гросс-адмирала Редера, теперь адмирал-инспектора военного флота…

– Не беда, Владимир Антонович, у Головко теперь тоже немало лодок и кораблей. Так как он назвал предстоящую операцию?

– «Вест», Николай Герасимович. Подготовка к ней идет к завершению. С Мерецковым он все обговорил. Кроме того, Арсений Григорьевич решил провести самостоятельную операцию на коммуникации Киркенес – Хаммерфест.

– Чтобы не дать немцам бежать через Варангер-фьорд?

– Вот именно! – воскликнул Алафузов.

– Но ведь немцы могут отвести свои войска по дороге на Петсамо?

– Это Головко учел, – возразил Алафузов. – Группе сухопутных войск и десанту он поставил задачу – совместным ударом с фронта и тыла при поддержке кораблей и авиации прорвать западный участок обороны немцев на перешейке полуострова Средний и выйти с тыла на дорогу Титовка – Пороваара. – Указка Алафузова уперлась в черную точку на карте. – Сюда он бросит 63-ю бригаду морской пехоты полковника Крылова…

Кузнецов в целом одобрил план операции «Вест», но предупредил начальника Главморштаба, что по ходу, возможно, придется внести коррективы, так что надо быть к этому готовым.

– Да, а вы знаете, кто командует горно-стрелковым корпусом «Норвегия»?

– Какой-то генерал…

– Племянник одного из заправил фашистского рейха начальника штаба оперативного руководства ОКБ Йодля генерал артиллерии Йодль. Головко допрашивал пленного немецкого офицера, и тот ему сказал о Йодле. У этого отпрыска отборные войска. За три года немцы так укрепили горный хребет, что взять его будет нелегко. Не зря же свою оборону они назвали «гранитным северным валом».

В эти холодные, с дождем и снегом октябрьские дни Кузнецов неотрывно следил за сражением в Заполярье. Войска Карельского фронта при поддержке Северного флота упорно продвигались к границе Норвегии. Вражеская оборона на полуострове Средний была прорвана. Немцы, боясь окружения, спешно отступали.

– И что отрадно, войска Северного оборонительного района наращивают удары, – сказал адмирал Алафузов, информируя наркома о ситуации на фронте. Он открыл папку и извлек из нее какой-то документ. – Из штаба Северного флота поступила тревожная депеша. Порт и город Линахамари немцы заминировали и при первой же возможности все взорвут. Надо что-то предпринять…

– И немедленно, иначе можем опоздать, – произнес Кузнецов. Взгляд его скользнул по карте и остановился на точке, где находился порт Линахамари. – Надо бы захватить этот порт. Но как? А что, если высадить там десант с моря? Да-да, именно десант с моря! – Глаза у наркома загорелись. – Тогда армейские части скорее освободят Петсамо и закроют дорогу для отступления в Норвегию остаткам разбитых войск противника.

Алафузов вмиг оценил мысль наркома.

– Десант в Линахамари? Отлично! Но как на это посмотрит Головко? Оперативно он подчинен командующему Карельским фронтом, и нам неловко отдавать ему такое приказание. Вот что, Николай Герасимович. Я сочиню ему депешу, из которой будет видно, что вы не подменяете Мерецкова, – загорячился Алафузов.

– Сочиняй, Владимир Антонович, да поживее. Линахамари надо взять.

И Алафузов направил адмиралу Головко такую телеграмму: «Главком ВМФ считает весьма желательным участие флота в занятии нашей будущей военно-морской базы и крупнейшего населенного пункта на Севере Линахамари».

Как же воспринял эту депешу адмирал Головко? Арсений Григорьевич прочел ее и улыбнулся. Потом дал прочесть члену Военного совета Николаеву.

– Понимаешь, какая получается петрушка, – заметил Головко. – Главком мне не приказывает, а «считает весьма желательным», ибо Северный флот взаимодействует с Карельским фронтом, а коль так, то Кузнецов счел возможным лишь посоветовать, а не приказать.

– Я тоже об этом подумал…

– Ну что ж, тогда силами флота будем брать порт Линахамари. Не возражаешь?

– Ты что же, Арсений Григорьевич, думаешь, я боюсь разделить с тобой ответственность? – едва не обиделся Николаев. – Десант в порт – рискованная, но отличная штука! По-моему, это придется по душе и Мерецкову.

Они прибыли на катере в Пумманки, где находилась маневренная база торпедных катеров. Уже вечерело. Небо было все закрыто тучами, море серо-свинцовое, какое-то чужое.

– У нас тут родилась одна идея, – сказал Головко командиру бригады капитану 1-го ранга Кузьмину. – Собери своих орлов, я хочу с ними говорить…

Командующий флотом обвел внимательным взглядом командиров катеров.

– Товарищи! – Голос у Головко властный. – Высадка десанта в Маативуоно прошла без больших потерь – один убит, пятеро ранены. В тылу врага высажена бригада морской пехоты. Молодцы, и за это вам – спасибо! Могу сообщить, что морские пехотинцы прорвали вражескую оборону и соединились с двенадцатой бригадой полковника Рассохина. – Головко помолчал. – Но для вас есть еще одно горячее дело – высадить десант в Линахамари. Нас об этом просит главком адмирал флота Кузнецов. Но порт заминирован – вот в чем загвоздка, товарищи… Неужто мы допустим, чтобы фашисты взорвали его? Нет, надо спасать Линахамари. Люди для десанта уже готовы, поведет их в бой майор Тимофеев. Человек он храбрый и в деле проверенный. Ну а катера вам вести.

– Товарищ командующий, разрешите мне первым идти в порт? – Это спросил капитан-лейтенант Шебалин. – Не потому, что я Герой Советского Союза, нет, не потому. До войны я плавал на рыболовном судне, бывал в Линахамари, хорошо знаю вход в порт и выход из него, так что не подведу.

– Я не возражаю. – Головко посмотрел на Кузьмина. – Думаю, что комбриг тоже согласен. И все же… Прорыв в Линахамари и высадка десанта опасны. Тут уж держись до конца и на везение не рассчитывай!

Корабли с десантом на борту отдали швартовы. Ночь окутала все – и море, и берег, и катера. Узкий фьорд дышал тишиной. Не верилось, что рядом шла война. Шебалин пристально всматривайся в темноту. Вдали показался порт. Когда катера подошли ближе, на берегу вспыхнули прожектора, их кинжальные лучи рассекли темноту, запрыгали на катерах. Тишину раскололи орудийные залпы. Закрутилась, заплясала свинцовая метель!.. Снаряды пахали море. Катер Шебалина, словно вздыбленный рысак, бежал по воде. Но вот моряки поставили дымовую завесу, и корабли потонули в кромешном дыму. Теперь немцы наугад вели обстрел. Катера тем временем ворвались в порт и стали высаживать десант…

Атака морских пехотинцев была настолько неожиданной для немцев, что они начали в панике отступать, не успев взорвать заминированные объекты…

Комфлот побывал в Линахамари, осмотрел порт. Кругом валялись сожженные вражеские машины, танки, кое-где еще дымились склады с оружием и боевой техникой.

– Отныне этот порт наш, так что будем наводить в нем порядок! – сказал адмирал Головко и поручил начальнику тыла флота организовать работы.

Вернулся в Полярный Головко ночью и, выпив на ходу стакан горячего чаю, позвонил в Москву главкому. Выслушав его, Кузнецов весело бросил в трубку:

– Передайте мою благодарность всем катерникам! Потери у вас большие?