Текст книги "Кузнецов. Опальный адмирал"

Автор книги: Александр Золототрубов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 42 страниц)

– Советую вам побывать там, моряки-черноморцы уже отбили три вражеских натиска на город. И держатся! Поговорите с контр-адмиралом Жуковым, героем обороны Одессы, другими товарищами. Они расскажут вам немало интересного. Важно также учесть и опыт Балтики. Там вы сами воевали, лучше знаете обстановку.

– Когда я могу убыть в Севастополь?

– Завтра туда летит самолет с работниками Главморштаба, с ними и отправляйтесь. В конце марта труд положить мне на стол! Добро?.. – А.З.)

Нарком ввел Исакова в курс дела, сказал, что ему надлежит также заниматься формированием морских бригад, взять под свой контроль союзные конвои, которые идут в наши северные порты.

– Кажется, и под Москвой скоро вовсю закрутится свинцовая метель. – Кузнецов угрюмо сжал губы и тут же разжал их. – Под Ленинградом у немцев ничего не вышло, теперь, видно, хотят взять реванш под столицей. Плохи дела и в Крыму…

18 октября 11-я армия Манштейна{Манштейн Эрих фон Левински (1887–1973) – нацистский военный преступник, генерал-фельдмаршал, с 1941 г. командовал 11-й армией в Крыму, в 1942 г. руководил немецко-фашистскими войсками под Ленинградом.} и румынский горный корпус, начав наступление, потеснили части 51-й Отдельной армии генерала Кузнецова. Не смогла противостоять врагу и Приморская армия генерала Петрова, ослабленная боями в Одессе. Немцы прорвали Ишуньские позиции и устремились на Саки и Бахчисарай, чтобы отрезать пути нашим войскам, отступающим на Севастополь и Алушту, и оседлать шоссе на Керчь.

Зазвонила «кремлевка». Кузнецов снял трубку.

– Слушаю вас, Борис Михайлович!.. Да, адмирал Исаков прибыл, мне теперь будет легче. Пошлю его в Куйбышев, а сам останусь с Галлером… Не скрою, настроение у меня скверное. На фронтах и на флотах не то, что хотелось бы иметь. Как Левченко?.. Странно, однако, что Верховный ничего мне не сказал. Спасибо за информацию. – Нарком, положив трубку, объявил: – Ставка создала командование войск Крыма с целью объединения действий сухопутных войск и Черноморского флота. Как думаете, кто назначен ими командовать? Левченко! Я рад, что растут мои адмиралы, но не поздно ли?..

В столице всю ночь валил снег, перед окном кабинета наркома – гора снега. Серебрится на утреннем солнце, слепит глаза. Николай Герасимович мысленно перенесся в Полярный, главную базу Северного флота, где не раз бывал и где Головко сетовал на нехватку кораблей и подводных лодок. Николай Герасимович услышал чьи-то шаги и обернулся. Это был Галлер.

– Проходи, Лев Михайлович! – Нарком качнул головой. – Садись. Скажи, как продвигается дело с тралами?

Галлер сел. Он был чисто выбрит, усы подстрижены.

– Тралы будут, – заявил он, – прошу в этом не сомневаться. Кажется, я вас еще не подводил. Смею уверить, что дело оказалось куда сложнее, чем мы предполагали. Ученые и то ломают головы… – Он кашлянул, коснувшись рукой живота. – Вчера чем-то отравился, должно быть, консервами, и всю ночь не спал. Температурил. Хотел бы съездить в госпиталь, промыть желудок, если разрешите.

– Поезжайте, Лев Михайлович, на моей машине, она у подъезда.

Тихо в кабинете; слышно, как тикают корабельные часы. Николай Герасимович сел на диван, достал из кармана кителя записку, которую ему передал летчик, вернувшийся ночью самолетом из Куйбышева. Жена успела черкнуть несколько строк: «Коленька, милый, у нас все хорошо. Добрались и устроились прекрасно. Дети чувствуют себя нормально. Ну а мне сам Бог велел скучать. Побереги себя. Буду звонить. Твоя Вера – надежда и любовь».

«Сам ей завтра позвоню», – решил он.

15 октября 1941 года. Полярный.

Рано утром подводная лодка из губы Оленья вышла на позицию в район Петсамо. Долго шли в надводном положении. Над водой висел туман, казалось, море дымило. Погода плохая, но она была на руку подводникам: вражеские самолеты не могли летать в этот день. При подходе к Варангер-фьорду погрузились. В центральном посту оживление, но каждый краснофлотец был на своем месте и нес вахту. Перед выходом в море комбриг контр-адмирал Коровин попросил командира лодки Климова попытаться проникнуть в порт Линахамари – там наверняка будут вражеские суда и корабли.

– Сможешь прорваться в порт? – спросил адмирал.

– Попытаюсь…

И вот теперь Климов вел лодку в гавань. Шли на глубине тридцать метров. Штурман капитан-лейтенант Васин доложил, что лодка находится неподалеку от причала. Командир поднял перископ и осмотрелся. У ближнего причала стояли два больших транспорта, как раз шла погрузка. «По ним и шарахну торпедами!» – решил Федор. Эту мысль он высказал старпому Борисову. Тот напружинился.

– Рискованно, Федор Максимович! А вдруг появятся корабли охранения – тогда нам из гавани живыми не уйти…

– Без риска успеха не добиться! – усмехнулся Климов.

– Ну что ж, рискнем! – повел плечом старпом и попросил у командира разрешения взглянуть в перископ.

Тот молча кивнул. Борисов приник к окулярам и четко увидел в линзах два больших судна.

– Грузят, по-моему, никель, – молвил он, глядя на Климова.

Потом все было для Климова как во сне. Лодка дерзко атаковала транспорты, выпустив по ним две торпеды, и сразу же погрузилась на глубину. Мощные взрывы донеслись в центральный пост. Климов приказал всплыть под перископ. Транспорт, объятый пламенем, тонул, второй тоже горел, но был еще на воде.

– Неплохо, а? – улыбнулся Климов, посмотрев на старпома.

Его голос заглушил доклад акустика: по курсу шум винтов надводного корабля! А через несколько секунд неподалеку от лодки стали взрываться глубинные бомбы. Климов, не растерявшись, повел корабль на выход из гавани. Кажется, прорвались. И вдруг лодка задрожала, как в приступе лихорадки, ее отбросило чуть назад, старпом едва не упал, ухватившись за тумбу перископа.

– Что это, командир? – только и спросил Борисов.

– Лодка попала в противолодочную есть и запуталась в ее ячейках, – ответил Климов.

Он делал отчаянные попытки вырваться из западни, но лодку словно зажал огромный капкан. Тогда Климов дал ход назад и сразу почувствовал, как корабль стал легкоуправляемым.

– Мы вырвались из сети! – возбужденно крикнул командир. – Сейчас мы поднырнем под нее и уйдем…

Лодка погрузилась, но едва повернула вправо, как встретила упругое сопротивление. Тогда Климов снова отработал задний ход, и лодка вышла из ловушки. Хорошо, что над лодкой не появились вражеские корабли, не то они забросали бы ее глубинными бомбами…

Лодка вернулась в Полярный глубокой ночью. Комбриг встретил экипаж на пирсе. Небо было чистое, лишь на западе все еще оставались островки бурых туч. Ярко светила луна, вода в бухте серебрилась, казалось, что кто-то разлил ртуть.

– Как прошел поход? – спросил Коровин.

– В порту Линахамари двумя торпедами мы уничтожили два судна, которые стояли под погрузкой. Когда выходили под водой из бухты, попали в противолодочную сеть, – стараясь не выдать своего волнения, ответил Климов. – Нам, однако, удалось вырваться из железного капкана.

– Молодцы! – похвалил комбриг экипаж. – Сейчас всем отдыхать, а в десять утра вам, командир, старпому и штурману быть у меня на плавбазе. Я хочу знать обо всех деталях похода… – И, глядя Климову в лицо, добавил: – Рад за тебя, Федор Максимович, кажется, ты вышел в герои. Прорваться в Линахамари, где сплошь и рядом вражеские мины, – на такое и я бы, пожалуй, не сразу решился… Ладно, иди отдыхай.

Когда старпом и командир спустились в центральный пост, Климов сказал Борисову:

– Проверь торпедный отсек, там барахлит одна торпеда, а я пойду к себе. Что-то разболелась голова.

– Наверное, переволновался, когда нас терзала сеть.

– Может быть…

В каюте Климов выпил таблетку от головной боли и прилег на диван. Мысли его потекли в недавнее прошлое. Да, крепко его подвел этот лже-Астахов! Когда Климов после очередной встречи с ним прибыл на лодку, его вызвал к себе комбриг Коровин.

– Я просмотрел ваш отчет о торпедных стрельбах, – сказал он. – Две торпеды из трех поразили противника. Неплохо! Конечно, в боевой обстановке будет сложнее атаковать врага, но у вас это получится.

– Я тоже так думаю, – коротко отозвался Климов.

– Однако в скромности вам не откажешь, – усмехнулся комбриг. – Лучше скажите, кто вам дал фотокарточку отца?

– Астахов, штурман с «Ориона».

– Вчера утром я случайно увидел вас во дворе с каким-то человеком – не он ли? В черном плаще и в черных очках?

– Это он. Был у меня в гостях. До войны служил на лодке штурманским, электриком. Просит показать ему нашу лодку.

Коровин нахмурил брови:

– Нет уж, пусть любуется своим судном. У нас боевой корабль, а не музей.

– Я бы просил вас… – начал было Климов, но комбриг прервал его:

– Не будем дискутировать! – Он вынул из стола какие-то бумаги. – Хочу объявить вам задание на предстоящее учение. – Брови комбрига прыгнули к переносице. – Вашей лодке предстоит прорвать противолодочную оборону противника и атаковать головной корабль конвоя. Задача не из легких, но она вам по плечу.

– Я готов! – коротко бросил Климов. – Вас что-то смущает?

– Не буду я лукавить – на вашей лодке в море идет комфлот. Так что не я, а он даст вам оценку. Вас это смущает?

– Нет! – Климов улыбнулся. – Тут уж я постараюсь…

– Ну-ну… – только и произнес комбриг.

А через час лодка уже выходила из бухты в море. Климов стоял на ходовом мостике, и в его голове появились тревожные мысли: «Коровин не разрешил мне показать лодку Астахову. Как же теперь быть?..»

Под утро лодка вернулась с моря, и Климов был доволен, что экипаж выполнил свою задачу. Но то, что командующий флотом похвалил его, не прибавило ему настроения – в голове вертелся тот самый Астахов, после знакомства с которым у Климова пошла беспокойная жизнь. Не проходило и дня, чтобы Федор не думал о своем отце…

Климов поспешил в столовую на ужин. Когда проходил мимо дежурного по бригаде, тот сказал ему:

– Вам звонят из города, Федор Максимович, возьмите трубку!

«Не Астахов ли?» – пронеслось в голове Климова. Но сомнения рассеялись, когда на другом конце провода раздался голос капитана 1-го ранга Коровина:

– Федор Максимович, фамилия штурмана с «Ориона» Астахов? У меня на лодке, помнится, был штурманский электрик с такой фамилией.

– Так это он и есть, – подтвердил Климов.

– Это несколько меняет дело. Можете показать ему свою лодку, пусть приходит. У него, видно, что-то вроде ностальгии по прошлому. Пусть поглядит, пройдется по отсекам…

– Он будет очень рад, ваш бывший краснофлотец, – едва не воскликнул Климов. – Я доложу вам, как только приведу его на лодку. Он также будет рад увидеться со своим бывшим командиром…

И надо же, словно по заказу, Астахов позвонил Климову домой.

– У меня все в порядке, – пробасил он в трубку. – А как там вы?

– Федор Сергеевич, есть возможность показать вам мое хозяйство, – ответил Климов. – Получил «добро» от своего начальства, так что приезжайте завтра к десяти утра. Позже сделать это будет труднее: мы надолго уходим в море!

С минуту штурман молчал, словно растерялся. Наконец он подал голос:

– Вы человек слова. До встречи!..

Едва Федор положил трубку, как Дарья спросила, кто звонил. Он пояснил: тот, кто принес ему фотокарточку отца. И вдруг, сам того не желая, выпалил:

– А знаешь, Дарьюшка, мой отец жив! Да-да, в бою он не погиб, а был лишь ранен.

Лицо у Дарьи окаменело.

– Что ты сказал?

– Отец мой жив! – И, понизив голос, Федор добавил: – Извини, что раньше не мог сказать тебе об этом. Я даже письмо отцу с Астаховым посылал, и Астахов привез мне ответ. Хочешь прочесть?

– Выходит, – глухо молвила жена, – в финскую войну твой отец был ранен и попал в плен – так, да?

– К сожалению, так… – с трудом выдавил Федор.

Дарья помолчала, напряженно размышляя, потом подняла на мужа глаза.

– Ты хочешь увидеть его?

– Конечно! Все же отец…

Дарья сказала, что надо посоветоваться с Коровиным, он что-то придумает, возможно, и отпуск предоставит. Причина ведь уважительная!

– Где он теперь, твой отец?

– В Норвегии, есть такой городок Тронхейм…

Утром пришел Астахов, и оба сразу же направились на причал, где стояли подводные лодки. Дежурный по контрольно-пропускному пункту нашел в книге приказаний фамилию Астахова Федора Сергеевича и сказал Климову, что все в порядке, на штурмана заказан пропуск.

Они вошли на территорию городка подводников. Климов увидел Коровина, он стоял возле плавбазы и о чем-то беседовал с флаг-штурманом Лецким. Климов представил ему Астахова.

– Значит, вы тоже служили на подводной лодке? – спросил Коровин.

– Да, а теперь я в запасе, – улыбнулся штурман. – Вот попросил Федора Максимовича показать мне лодку. Соскучился я по кораблю.

– Мне понятны ваши чувства, – неопределенно проговорил комбриг. – Если желаете, можем взять вас и в море.

– Нет-нет, морем я сыт по горло, – смутился Астахов. – На судах я исходил немало морей и океанов. Скоро снова отправимся в рейс. Нам ведь тоже нелегко приходится.

– Понимаю вас и сочувствую, – живо отозвался Коровин и посмотрел на Климова. – Ведите гостя на лодку.

Субмарина слегка покачивалась на прибойной зыби. Старпом встретил командира рапортом. Из его доклада Астахов понял, что экипаж лодки занимается проворачиванием механизмов и оружия на боевых постах. «Это хорошо, посмотрю, как действуют моряки», – подумал штурман. Они спустились в лодку, и он спросил Климова:

– Кто этот капитан 1-го ранга, который интересовался, где я служил?

– Это и есть Коровин, бывший ваш командир лодки.

Астахов настолько растерялся, что едва не споткнулся о последнюю ступеньку трапа, прежде чем встать на палубу.

– Я не узнал его. Здорово же он изменился, поседел…

В нейтральном отсеке Астахов спросил, можно ли ему снять плащ.

– У вас тут жарковато…

– Пожалуйста, будьте как дома! – весело молвил Климов.

На Астахове был черный, с иголочки костюм, который подчеркивал белизну его худощавого лица.

– Яков Сергеевич, – окликнул командир старпома, – проведите гостя по отсекам и каютам, пусть посмотрит наш дом.

Старпом на секунду замешкался, потом спросил:

– И в торпедный отсек провести?

– Туда в первую очередь. Федор Сергеевич свой человек, он тоже плавал на лодке.

Астахов неторопливо, с интересом разглядывал лодку, то и дело приговаривая: «Вот это техника!» Старпом изредка поддакивал – не любил он, когда на лодке находились посторонние люди. В торпедном отсеке гость долго разглядывал новую торпеду на стеллаже, гладил ее блестящий бок ладонями. «Это и есть экспериментальная торпеда, которую они испытали», – догадался штурман. А вслух сказал:

– Таких торпед у нас тогда не было…

Наконец гость обошел всю лодку. Климов пригласил его в кают-компанию, угостил чаем.

– Ну как, понравился вам корабль? – спросил он.

– Очень! – Глаза Астахова блеснули. – Жаль, что при мне такой техники еще не было. То, что увидел, меня поразило. Теперь я ваш должник, Федор Максимович! – И неожиданно он добавил: – У меня для вас есть сюрприз… – Штурман поставил на стол пустой стакан. – Пойдемте к вам домой…

Они поднялись на второй этаж, вошли в квартиру. Дарья была на работе, сын Петр в школе, и им никто не мешал. Астахов тут же, не дожидаясь приглашения, сел на диван.

– Вам отец не все написал, он сотрудничал с фашистами! – вдруг сказал штурман.

Климов вскочил с места, в сердцах ударил по столу кулаком.

– Вы лжете, Астахов! Я вам не верю!.. – И, тяжело задышав, снова сел.

А штурман чужим, незнакомым голосом продолжал:

– Я понимаю, вам тяжело в это поверить. К тому же это может повлиять на вашу службу. Вы командир подводной лодки, и если чекисты узнают подробности о вашем отце, вашей карьере придет конец. – Астахов намеренно сделал паузу. – Я очень сожалею, но фашистам удалось с помощью пыток сломить его волю, и он развязал язык. Все, что знал о кораблях и подводных лодках Северного флота, он рассказал им.

– Значит, по-вашему, предал? – Спазм перехватил горло Климова.

– У него не было иного выхода, и он очень хотел жить…

– Замолчите! – вне себя закричал Климов и судорожно стиснул руку Астахова. – Все равно я вам не верю, пока не увижу отца!

В душе Климова будто что-то надломилось. Чего он боялся, то и случилось. Вот и открылась причина того, почему все это время отец молчал.

– Но почему он скрыл это в своем письме?

– Не будьте наивным, – усмехнулся Астахов. – Самому себе всегда тяжело выносить приговор. И потом, в глазах сына, который пошел по его стопам, отец хочет остаться честным и чистым. Впрочем, – продолжал штурман, – юридически вы не отвечаете за его поступки. Еще Сталин сказал, что сын не отвечает за отца. Моральный фактор – другое дело. – Он умолк.

– Что же теперь делать? – наконец произнес Климов.

– Вот это уже другой разговор, Федор Максимович. – Астахов оживился, глаза у него заблестели. – Вам надо успокоиться и не переживать о том, что сделал ваш отец. У каждого в жизни свое. У вас в бригаде не один вы командир подводной лодки, верно? А кому доверили испытать новейшую самонаводящуюся на цель торпеду? Вам, Федор Максимович.

«Он уже и об этом знает, – невесело подумал Климов. – Кто ему сказал? Не старпом ли Борисов, когда сопровождал его на лодке?»

– Верно, мне доверили, и я сделал все, что требовалось, – сказал Климов. – Не зря же меня наградили орденом…

– Не торпеда меня интересует, – заявил Астахов. – Я хочу помочь вашему отцу встретиться с вами, его сыном. Но как это сделать, я пока не знаю. Вот если бы вам дали отпуск, за это время мы бы с вами что-то придумали. Ведь ходят же за рубеж из Мурманска торговые суда…

– Укрыться на транспорте «Орион»? – спросил Климов.

– Сам еще не знаю… Может, вам легче поехать в Норвегию туристом на неделю? – Астахов помолчал. – Я тороплюсь… Приеду через неделю, и все в деталях обговорим. Кстати, вас и ваших коллег не беспокоит тот факт, что Норвегию оккупировали гитлеровцы? Экипаж «Ориона» очень волнуется: вдруг они посягнут на Советский Союз?

– Если посягнут, то получат сполна! – усмехнулся Климов. – Финны получили по заслугам, и Гитлер получит… – Федор задумался. – Я напишу еще одно письмо отцу. Вы передадите ему?

– А как же! – воскликнул Астахов. – Ваша просьба для меня свята. Только не пишите ему о том, что его сломили пытки. Ни к чему это. У каждого своя судьба. Когда встретитесь с ним, он все вам выложит как на духу…

– Хорошо бы повидаться с батей, – грустно произнес Климов. – Ради этого я на все пойду…

– Федор, я тебя понял, – перешел на «ты» штурман. – Буду думать…

Ушел в ночь Астахов, а в душе Климова бушевала буря. Его отец – предатель? Нет, тут что-то не так. А если штурман все это придумал? И потом, ради чего он так старается? Говорит, что ему жаль моего отца, что как моряк хочет ему помочь… Странно, однако.

После мучительных раздумий, уже перед самым выходом в море на дозорную службу, Климов решил зайти к комбригу. Коровин был в кабинете один.

– Заходи, Федор Максимович, что у тебя? – добродушно молвил он.

– Я хочу вам сказать… – Климов умолк, подбирая нужные слова. – Штурман с «Ориона» Астахов не тот человек, за которого себя выдает. Он заявил мне, что мой отец – предатель… Неужели это правда, Евгении Аронович? – Голос у командира лодки дрогнул, глаза повлажнели, он даже побледнел. Казалось, он вот-вот заплачет.

– Вот что, Климов. Тебе надо выходить в море на боевую службу, и волноваться грех, – мягко сказал комбриг. – Вернешься и тогда зайдешь ко мне…

В этот раз дозор был не из легких. Море штормило, и лодку бросало из стороны в сторону, приходилось чаще обычного уходить на глубину. Но все обошлось. Капитан-лейтенант Климов был доволен. Ему не терпелось, чтобы лодка скорее причалила к пирсу. А вот уже подали сходню, и он торопливо сошел на берег. И тут к нему подошел дежурный по бригаде.

– Вас вызывает к себе комбриг! – сказал он.

«Зачем? – подумал Федор. – Ведь о том, что экипаж выполнил задачу, я доложил ему по радио! Значит, что-то другое…»

– Прибыл по вашему приказанию! – доложил Климов, едва вошел в каюту комбрига.

– Вас дожидается один человек, – проговорил Коровин.

Только сейчас Федор увидел на его тужурке погоны контр-адмирала: пока он был в море, комбригу было присвоено воинское звание. Кузнецов хотел было поздравить его, но отчего-то стушевался. Между тем Коровин снял трубку телефона и куда-то позвонил.

– Петр Сергеевич, лодка вернулась с моря. Климов у меня в каюте на плавбазе. Так, ясно, жду вас…

Климов обеспокоенно подумал, кто такой Петр Сергеевич и зачем он вдруг ему понадобился.

В каюту вошел мужчина лет сорока пяти, в коричневом костюме, в шляпе, в правой руке у него был портфель.

– У вас тут холодно, Евгений Аронович, – улыбнулся незнакомец, садясь в кресло. – Вчера утром шел дождь, а через час повалил снег. Одним словом, Заполярье. В другой раз возьму с собой лыжи и отправлюсь с вами на охоту в тундру.

– Куда уж мне на охоту, если некогда даже сходить с женой в Дом флота, – усмехнулся Коровин, приветливо встретив гостя. Затем он кивнул на командира лодки. – Это Федор Максимович Климов, к вашим услугам.

Климов смотрел на Петра Сергеевича, стараясь вспомнить, где он его раньше видел. Это худощавое лицо, проницательные глаза, мягкая улыбка на тонких губах… Кажется, он был на одном из совещаний в штабе флота…

– Петр Сергеевич Поляков, полковник НКВД, – представил гостя Коровин.

Климов весь напрягся. Полковник вынул какие-то бумаги и положил их на стол.

– Федор Максимович, вам знаком этот человек? – Он протянул небольшую фотокарточку.

– Это Астахов, штурман с «Ориона». Товарищ адмирал, вы ведь тоже его видели? Перед выходом в море он был у меня на лодке.

– Был, Федор Максимович, я давал вам на это разрешение, – подтвердил контр-адмирал.

– Когда вы с ним познакомились и при каких обстоятельствах? – вновь задал вопрос полковник. – Только обо всем подробно, для нас это важно.

Климов рассказал о своем знакомстве с Астаховым. Он заметно волновался, повторял некоторые эпизоды, перескакивал с одного события на другое. Наконец вынужден был признаться, что очень нервничает.

– Астахов принес мне весть о том, что мой отец… жив! Эта новость настолько меня потрясла, что несколько дней я ходил сам не свой… Все, о чем поведал мне штурман с «Ориона», сплелось в один клубок, и я не сразу во всем разобрался. – Климов смутился, отчего на его лицо набежала тень. – Я все сказал. – Он так сжал пальцы, что они захрустели. – Нет, извините, не все. После того как Астахов побывал на лодке, он зашел ко мне домой, мы пили чай, потом он вдруг заявил, что мой отец – предатель! Боясь расстрела, он якобы начал работать на фашистов. Вы не можете себе представить, Петр Сергеевич, как я расстроился. А тут выход в море на учения. Что делать? Я пошел к комбригу и заявил, что Астахов не тот, за кого себя выдает. На душе сразу стало легче…

– Вы правильно поступили, но надо было сказать об этом раньше, – заметил полковник.

– Раньше не смог его раскусить…

Поляков поведал, что на «Орионе» действительно есть штурман Астахов Федор Сергеевич, в прошлом подводник. Помнит своего командира капитана 3-го ранга Коровина, ныне контр-адмирала.

– А этот ваш знакомый выдал себя за него. Подлинная его фамилия – Гельмут Шварц, он агент абвера.

Климов растерянно заморгал.

– Да, но флаг-штурман Лецкий говорил мне, что знает Астахова…

– Того знает, подлинного. А когда вы привели Астахова на лодку, Лецкий – он тогда стоял с Коровиным на причале – сказал нам, что это не тот Федор Астахов с «Ориона», а кто-то другой. – Полковник достал пачку фотографий. – Вот смотрите, Федор Максимович.

Климов удивился: на фотокарточках были засняты отсеки его подводной лодки, а торпедный отсек – крупным планом.

– Позвольте, кто это сделал? – На лбу Климова выступил пот.

– Астахов-Шварц, – усмехнулся Петр Сергеевич. – Помните, в центральном посту он попросил у вас разрешения снять плащ под тем предлогом, что в лодке жарко? Так вот в одну из пуговиц его костюма был вмонтирован миниатюрный фотоаппарат, и когда Астахов-Шварц ходил по отсекам, он все автоматически фиксировал. Кстати, – продолжал Поляков, – это мы попросили Евгения Ароновича разрешить Астахову-Шварцу побывать на лодке. Нам хотелось знать, чего он хочет на корабле. Догадывались, что его интересует экспериментальная торпеда, которую вы испытали. Он и заснял ее. Арестовали мы Астахова-Шварца в тот момент, когда после чаепития он вышел из вашей квартиры.

– Он очень спешил…

– А почему? – улыбнулся Поляков. – Собирался уйти в Норвегию на круизном судне вместе с туристами. У него были отличные документы. – Поляков выдержал паузу. – Могу еще добавить, что наши люди вели за ним постоянное наблюдение.

– Ничего этого я не знал, – признался Климов.

– Одного чекиста вы все-таки видели, – заметил Поляков. – Помните свое первое свидание с Астаховым-Шварцем? У причала к вам подошел мужчина в сером пальто и попросил закурить. Вы сунули ему в руки пачку «Казбека» и сказали: «Курите на здоровье!»

– Было такое, – покраснел Климов.

– Теперь о вашем отце, – продолжал Поляков. – Он действительно попал в плен раненый, финны вылечили его, и когда по соседству с ними в норвежском порту Тронхейм вовсю действовали немецкие агенты абвера, передали им вашего отца. Абвер дал задание своему агенту Шварцу войти к вам, его сыну, в доверие и сфотографировать или выкрасть данные о новом торпедном оружии. Вот так. Был у них и еще один расчет: если бы вы приехали в Тронхейм на встречу с отцом, попытаться уговорить вас остаться на Западе. Как же, командир советской подводной лодки, важная птица!

– А как же мой отец? Он работал в порту? – спросил Климов.

– Да, немцы выпустили его, а сами наблюдали за ним. Но когда ваш отец узнал, чего они хотят от него, он ночью бежал. Однако гитлеровцы с овчарками настигли его на мосту через реку неподалеку от леса. И ваш отец, чтобы не попасть им в лапы, бросился с моста в речку и угодил на камни. Разбился насмерть…

У Климова внутри что-то оборвалось, и так ему стало тяжело, что он попросил комбрига дать ему воды. Залпом выпил, и полегчало. А Поляков продолжал:

– Тут у нас есть один гость, хочу вас познакомить с ним.

«Я гостями уже сыт по горло!» – едва не крикнул Климов.

В каюту вошел мужчина невысокого роста, сероглазый, с копной черных волос.

– Федор Максимович, – Поляков кивнул на вошедшего, – это и есть Астахов Федор Сергеевич, штурман с «Ориона». Настоящий штурман, – добавил он.

– Рад познакомиться. – Климов подошел к Астахову и протянул ему руку. – Командир подводной лодки капитан-лейтенант Климов! – При этих словах губы у него дрогнули, но Астахов этого не заметил.

– Я вас знаю заочно, – мягко улыбнулся Астахов. – В газете читал о вас… Потом я был в Тронхейме и видел вашего отца, когда он был еще жив.

– Как вы там оказались? – спросил Климов.

– Заходили в порт на судне «Орион». А встретился с вашим отцом по просьбе товарища Полякова. Так надо было. Ваш отец очень обрадовался моему приходу, даже прослезился. Видно, вспомнилось ему пережитое, тот памятный бой и ранение в грудь… Когда уходил от него на свой «Орион», он взял мою руку в свою, произнес: «Если увидишь моего сына Федора, скажи ему всю правду. Честь свою я не замарал!..» – Астахов помолчал. – А через неделю после этого он трагически погиб. Умер, но в руки немцев не дался…

Ночь прошла как в тумане. Климов никак не мог прийти в себя после всего, что случилось, и, хотя полковник Поляков претензий ему не высказал, легче от этого не стало. Утром, уединившись в каюте, он написал рапорт на имя комбрига. Ему тяжко, до боли в груди, давалась каждая строка. Мысль о том, что он подвел Коровина, который так много для него сделал, мучила его, заставляла вновь и вновь осмысливать происшедшее. «Будь что будет, но кривить душой не стану», – решил Федор. Он подписал свой рапорт, и, одевшись, поспешил на плавбазу. Постучавшись, вошел в каюту.

– Товарищ адмирал, я принес вам рапорт. – Он отдал листок.

Коровин прочел. Суровое выражение промелькнуло в его глазах. Он отложил рапорт в сторону, взглянул на Климова из-под бровей.

– То, что признал свою вину, – момент положительный, но не главный. Меня обеспокоила та легкость, с какой ты затеял дело с этим Астаховым-Шварцем! Кому-кому, а командиру корабля следует быть более осмотрительным.

– Вы хотите меня наказать? – обреченно спросил Климов.

– За свои поступки надо иметь мужество отвечать! – повысил голос комбриг. – Мне очень жаль сознавать, что вы подвели меня. Успех с торпедой вскружил вам голову, у вас появились карьеристские замашки. – Он вынул из пачки папиросу и закурил. – Знаешь, Федор, в чем твоя главная ошибка? Ты зазнался!

«Похоже, моя учеба в академии накрылась…» – грустно подумал Климов.

– Я тебя с лейтенантов пестовал, – продолжал адмирал. – Твой отец просил сделать из тебя настоящего подводника. Кое-чему я тебя научил. Ты стал толковым командиром. А чем ты мне отплатил? Мне за тебя командующий флотом влепил выговор!

Наступила пауза. Климов ждал, что еще скажет комбриг. Тот долго молчал, наконец заговорил:

– Что теперь с тобой делать?

– Воля ваша, решайте.

– На учебу в академию ты не поедешь! – Комбриг подошел к Климову так близко, что в его глазах командир увидел холодный блеск. – Крепко ты меня подвел, Федор… Скажи, разве можно повторить чью-то судьбу? Нет, не повторишь! И чужую жизнь нельзя прожить, иначе это будет всего лишь подделка под жизнь. Подумай об этом, а теперь иди!..

Вот чем закончилась «дружба» капитан-лейтенанта Климова со лживым штурманом с «Ориона». «Прав комбриг, своей судьбою надо уметь распорядиться, – подумал Федор. – Хорошо еще, что удалось разоблачить Астахова и доложить о нем Коровину. Не сделай я этого, могло быть хуже… А сейчас идет война, и надо в борьбе с врагом доказать, на что ты способен». В каюту вошел старпом Борисов.

– Что делаешь, Федор? – спросил он.

– Размышляю… А что? – Климов поднялся с дивана.

– Слышал последние известия? Танки Гудериана наступают на Тулу. Я беспокоюсь за маму, как она там! Может, уехала к моей жене в Москву. Твоя семья от фронта далеко – в Саратове…

– А что, Тула – твой родной город? – спросил Климов. – Вот не знал! – Он помолчал. – Время обеденного отдыха закончилось. Что надо тебе сделать, Яков? На пятнадцать ноль-ноль меня требует к себе комбриг, видно, пойдем в море. А ты распорядись тут с погрузкой торпед на лодку. Их уже привезли…