Текст книги "Созвездие эректуса"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 46 страниц)

– А можно ее как-то спровоцировать?

– Да, если резко усилить натяжение троса. Обычно это действует.

– Дернуть за трос?

– Нет, этого она даже не почувствует. Но если бросить плавучий якорь…

– Как это сделать? – перебила Ше.

– Дай, соображу. Значит, у ребят есть мачта, парус, какие-нибудь железяки, я думаю, найдутся, запасной трос наверняка есть… Набери-ка их по мобильнику.

…

Минут 5 Акела объяснял Элангу, что и как следует сделать, а затем на проа закипела работа. Мачта была снята, парус преобразован во что-то вроде трала с грузом, и сброшен за кормой на двух тросах, привязанных к концам мачты. Силу рывка, вызванного резко возросшим сопротивлением воды, можно было оценить даже с воздуха. Проа дернулся, сильно качнулся на воде, а затем практически остановился.

– Мако разворачивается, – сказала Ше, – мне нужна дистанция не больше 400 метров и высота не больше 40.

– Легко сказать, – откликнулся Акела, снижаясь до 30 метров, – знать бы, что она собралась делать. То ли она будет ходить кругами, то ли прыгнет, то ли пойдет на таран.

– Мне достаточно, чтобы появился спинной плавник, – ответила Ше.

Мако, видимо, и сама не до конца определившись, прыгать или таранить, выскочила на поверхность всей передней частью тела в полутора метрах от проа. За какую-то секунду произошло сразу два события: голова акулы ударила в левый поплавок проа, а Кван Ше открыла огонь, опустошив пол-магазина одной длинной очередью. Пули кучно легли в область перед правым грудным плавником, по жаберныи щелям. Акела вынужден был подняться на 120 метров, чтобы выполнить разворот. За это время огромная рыба ушла в глубину, а на поверхности осталось лишь бледно-ржавое пятно крови.

– Что она будет делать? – спросила Ше.

– Скорее всего, нарезать круги. Если в воде кровь, она никуда не уйдет.

– Но это же ее собственная кровь.

– А ей все равно, – ответил Акела.

Ребята на проа (заметно накренившемся на левый борт после удара по поплавку), начали махать руками. Они показывали ладонями куда-то за корму.

– Я ее не вижу! – крикнула Ше.

– Как бы она не пошла на таран снизу, – взволнованно сказал Акела. И почти сразу они увидели, как проа вздрогнул от тяжелого удара. Уже смещенный левый поплавок был теперь почти оторван от настила. Тем временем, гидроплан, снова снижаясь, пошел по широкой дуге, огибая проа.

– Надеюсь, я угадал, как она движется…

Кван Ше заметила поднявшийся над водой спинной плавник и выпустила две короткие очереди. Пули попали точно в спину акуле перед основанием плавника. Рыба, даже не вздрогнув, плавно ускоряясь, двинулась к проа. Еще три короткие очереди разнесли переднюю кромку плавника, затем боек сухо щелкнул. Ше молниеносно сменила магазин и передернула затвор. Мако снова ударила, на этот раз, в правый борт, и опять ушла в глубину. Проа потерял жесткость, фактически он начал разваливаться на части.

– Гидроплан изменил радиус поворота и снизился.

– Что ты делаешь? – спросила Ше.

– Сейчас она появится у них по левому борту, – ответил Акела, – метрах в десяти.

– Откуда ты… – начала она, и в этот момент под водой появилась тень, стремительно движущаяся к поверхности. Мако все-таки решила прыгнуть.

Следующие пять секунд оказались набиты событиями под завязку. Четырехметровое серо-белое тело вылетело из воды. Ше надавила спусковой крючок, отстреливая весь магазин в одну очередь. Время, будто, замедлилось во много раз. Стреляные гильзы летели веером. Пули, выпущенные с убийственно-короткой дистанции, одна за другой вгрызались в жаберные щели акулы, разрывая их в клочья, но это не могло повлиять на движение полутонной массы. Мако всем весом обрушилась на проа за мгновение до того, как трое подростков успели прыгнуть в воду. Снова сухо щелкнул боек, и Кван Ше вставила в штурмовую винтовку третий магазин. Гидроплан уже прошел удобную для прицеливания точку, но сейчас мако представляла собой исключительно хорошую мишень. Она лежала поперек притопленных поплавков, медленно сползая в воду. Из совершенно немыслимого положения, наполовину высунувшись из кабины, Ше била короткими очередями и как-то умудрялась раз за разом попадать в голову и жабры рыбы.

– Уберись в кабину, – сказал Акела, – я иду на посадку, постараюсь затормозить поближе к ребятам.

Через полминуты гидроплан жестко ударился о волны, пробежал по воде, развернулся с опасным креном, потом остановился, качаясь на пологой волне метрах в тридцати от подростков. Они уже изо всех сил плыли в его сторону. Проа распался на части, а акула ушла в глубину. Было непонятно, жива она или нет. На поверхности воды расплывалось широкое кровавое пятно. Кван Ше выбралась на крыло над кабиной и, держа винтовку наготове, пыталась рассмотреть, что происходит под водой. Доплыв до гидроплана, Эланг и Окедо вытолкнули из воды Тиви прямо в руки Акеле. Он втащил ее в кабину и усадил ее на свободное правое сидение (Ше продолжала стоять на крыле, глядя в воду). Для Эланга и Окедо хватило протянутой руки. Они буквально влетели в кабину. Окедо перелез в узкий багажный отсек за сидениями, а Эланг устроился с правого края, сдвинув Тиви к середине. Подростки дрожали так, что иногда даже был слышен стук зубов.

– Куда мне сесть? – спросила Ше.

– На растяжку крыла, с той стороны, где тебе больше нравится, – ответил Акела, и, видя ее недоумение, пояснил, – На этой штуке вряд ли можно взлететь с такой загрузкой. Кроме того, я боюсь вас разбить. У меня руки трясутся после этого пилотажа. Вероятно, летчик-истребитель не мое призвание. Короче, мы пойдем домой в режиме лодки.

– Ты очень хорошо пилотировал, Акела, – серьезно сказала она, устраиваясь на растяжке с его стороны, – Последний заход на цель был на чистое «отлично».

– Спасибо, Ше. Интересно, грохнула ты эту тварь, или она еще жива.

– Грохнула, – тихо сказал Эланг и указал рукой в сторону обломков проа.

Левый поплавок плавал горизонтально, а правый торчал под значительным углом. Его нос был под водой из-за натяжения троса, привязанного к крепежному кольцу. Понятно, что на другом конце троса находилась мако, и она была мертва. Акулы, в отличие от других рыб, не имеют воздушного пузыря, и тонут, как только перестают двигаться.

– Не хочется бр… бросать трофей, – с трудом проговорила Тиви, – С… столько сил…

– Что? – спросил Акела включая движок.

– Можно з… зацепить поплавок п… по дороге, – пояснила она

– Хер с вами, – согласился он, и, вытащив из-под сидения буксировочный трос, протянул его Кван Ше, – я пройду в притык к этому поплавку, а ты накинешь на него, типа, лассо.

– Нет проблем, – сказала она, и, забросив винтовку за спину, ловко и быстро сделала на тросе затяжную петлю.

Через пару минут эта петля взлетела в воздух, будто сама собой наделась на попловок и, соскользнув чуть ниже одного из выступов-креплений, затянулась.

– Все, – сказал Акела, – линяем. В воде столько крови, что скоро тут будет еще куча акул.

…

27 июня. Акулы, «Наутилус» капитана Немо и молодежная культура.

После вылета Акелы и Кван Ше прошел почти час, так что Санди и Келли уже начали беспокоиться. С одной стороны, вроде бы, ну решили люди прокатиться, а с другой, брать с собой на прогулку оружие и кучу патронов… Первоначальный предмет беспокойства – экспедиция к острову Бэйкер, – тем временем утратил актуальность. Док Рау и Оливия, завернувшись в шерстяные пледы, сидели на плоту, в окружении остальных участников, и пили горячий чай. Вид у них был, судя по изображению на web-камере слегка помятый, но до невозможности довольный.

От созерцания этой оптимистической картины Санди оторвал звонок Акелы.

– Привет, Панда. Извини, что мы так сорвались, у нас тут, типа, ситуация. Короче, нам надо будет ведро горячего сладкого чая с ромом, и все одеяла, какие есть в доме.

– Вы что, тоже ныряли? – возмутилась она, – Вам же док запретил! Где у вас мозги…

– Мы не ныряли, – перебил он, – мы только постреляли немножко.

– В кого, черт возьми?

– Ну, по ходу, было в кого.

– Ты не ранен? – взволнованно спросила она, почувствовав некоторую напряженность в его голосе.

– Нет, все ОК, никто не ранен. Но у нас с Ше на руках три юных организма в шоковом состоянии. Мы уже почти в лагуне. Сейчас нас будет видно.

– Ни фига не понимаю, – честно призналась Санди.

– Посмотри в бинокль, – посоветовал он.

Санди взяла со стола морской бинокль, вышла на террасу и, наведя оптику на горловину лагуны, присвистнула от изумления. Через минуту к ней присоединилась Келли со вторым биноклем. Она выразила свои чувства таким ярким набором слов, от которого покраснел бы даже бармен ирландского паба в южном Ист-Сайде.

Картина была следующая: маленький гидроплан шел по воде, как катер. Лицо сидящего за штурвалом Акелы было белым, как полотно. Справа от него контрастно выделялись три шоколадных физиономии подростков-утафоа. На растяжке левого крыла сидела Кван Ше, винтовка была заброшена за спину. К растяжке был привязан трос, уходивший назад. Его второй конец уходил к длинному баллону-поплавку от маленького разборного проа. В 30 метрах за баллоном волочилось под водой что-то рыбообразное и очень крупное. Над поверхностью, время от времени появлялся то острый плавник, то грязно-белое брюхо.

– Надеюсь, эта штука дохлая? – спросила Санди в трубку.

– Типа, да, – ответил Акела, – Ше всадила в нее три обоймы. От такого и слон сдохнет.

Слышно было, как пунктуальная Кван Ше поправляет:

– Слон не такой живучий, я бы убила его с одного выстрела, – тут она сделала паузу и добавила, – Но слона мне было бы жалко. В детстве я пару раз каталась на слоне.

Келли похлопала Санди по плечу и сообщила:

– Эти тинэйджеры местные. Мы же их видели в первый день. Они потрошили акулу чуть ли не у нас под окнами. А потом они еще несколько раз мелькали.

– Точно, – согласилась Санди, – Акела, кто эти ребята?

– Ребята что надо, но слегка безбашенные – ответил он, – мы со Спарком собирались вас с ними познакомить, но все как-то не складывалось. Кстати, вы чай поставили?

…

Мальчишки смогли вылезти из кабины на пирс только благодаря помощи Акелы, и шли с трудом, держась за его плечи.

– Акела, ты рыбу вытащишь, ладно? – жалобно попросил Эланг.

– Засранцы вы, – устало ответил тот, – Да еще и тяжелые. Выросли, обормоты, а мозгов ну ни на сантим. Надавать бы вам по заднице.

– Нет, правда, – поддержал Окедо своего companero, – рыба же классная. И проа из-за нее потеряли. Не зря же?

– Да вытащим мы вашу рыбу, – сказала Ше. Она несла на руках Тиви, которая вообще была не в состоянии удержаться на ногах. Девочка, впрочем, уже не выглядела такой перепуганной, как полчаса назад. Можно было с уверенностью сказать, что через пару дней она с удовольствием опять выйдет в море со своими приятелями.

Дойдя до террасы, Акела усадил обоих мальчишек на лежбище, и обняв одновременно Келли и Санди, сообщил:

– Знакомьтесь, вот это Эланг, а это Окедо. Последние из воинов Упаики.

– Пока последние, – уточнила Ше, сгружая на лежбище девчонку, – Они еще размножатся. Если в следующий раз не попытаются поймать акулу, раза в два больше той. Это, кстати, Тиви. Она умница, но мальчики на нее плохо влияют. У них переходный возраст.

– Бывает, – согласилась Келли, – накрывая подростков шерстяными пледами.

Санди, тем временем, зачерпнула ковшом чай из небольшого ведерка (просили ведро – получайте), разлила по алюминиевым кружкам и предупредила:

– Горячий, не обожгитесь, – и, почесав себя между лопаток, добавила, – не знаю, правильно ли я сделала, что вылила туда пол-бутылки рома. Типа, они же не очень взрослые…

– Правильно, – перебила Кван Ше, сделав глоток, – спасибо, Панда, очень вкусно.

Подростки уже хлебали чай во всю. Как не обжигались, непонятно.

– Рыбу-то пойдем смотреть? – спросила Келли.

– Не смотреть, а вытаскивать, – поправил Акела, наливая себе стаканчик виски, – я сейчас чуть-чуть успокою нервы, и квадроцикл подгоню.

…

Даже с помощью квадроцикла вытащить мако на берег оказалось не так-то просто. Как только передняя часть туши оказалась на берегу, из нее вырвался крючок. Выругавшись, Акела залез в воду и зацепил тушу дюралевой «кошкой» за челюсть. Когда тело целиком выползло из воды, забуксовал квадроцикл. Тогда за руль села Келли, а Ше и Акела стали толкать тетрацикл сзади. Санди из шланга поливала водой песок перед тушей, чтобы улучшить скольжение. В конце концов, после часа борьбы с неживой материей, разум победил, и мако оказалась лежащей метрах в трех от кромки воды.

– Верных пять центнеров, – сказал Акела и, повернувшись в сторону дома, добавил, – вот ведь, засранцы! Все, потрошить сами будете.

Последняя часть его монолога относилась к подросткам, которые уже обрели обычную подвижность и сейчас стояли в двадцати шагах. В руках у Эланга была видеокамера, а у Тиви – широкоугольный фотоаппарат. Где в этом доме лежит съемочная техника они, конечно, знали. Окедо поигрывал рулеткой, дожидаясь возможности измерить добычу.

– Подсматривать нехорошо, – сказала Кван Ше.

– Мы не подсматривали, – сказала Тиви, – мы хронику снимали. Акела, ты нас сфоткаешь, когда Окедо растянет рулетку? Хочется, чтобы на фотке была видна длина.

– Когда-нибудь я куплю полицейскую дубинку, – пообещал он и, после театральной паузы, добавил, – Ладно, цветы жизни, двигайте сюда, будет вам альбом на память. Я вас еще, по ходу, сниму, когда вы будете ее потрошить. Для полной брутальности.

– Не возитесь слишком долго с этой рыбой, – предупредила Кван Ше, – через два часа мы будем обедать.

С этими словами она вернулась к готовке салата с кальмарами, от которого ее оторвал экстренный вылет.

Эланг позвонил в лавку Джимбо и сторговался с Киако Пиакари на цену 450 фунтов.

– Скажи, чтоб заодно привезла 3 коробки патронов 5.56x45mm, – крикнула Ше с кухни.

Приехав на минигрузовичке, Киако долго ходила вокруг еще не разделанной акулы, издавая односложные восклицания, а потом попросила фото на память. Фото, конечно, сделали, а уж потом распилили тушу на 8 частей и запихали в кузов.

…

После обеда трое подростков расположились на лежбище, всем своим видом выражая полную неготовность куда-либо двигаться в ближайшую пару часов.

– Обожрались, – констатировала Кван Ше, раскладывая на освободившемся столе части штурмовой винтовки, которую она разобрала секунд за 15, и приступая к чистке оружия.

– Возможно, в чае, все-таки, было слишком много рома, – заметила Санди, – Я, кстати, об этом предупреждала.

– Да ладно вам, – сказала Келли, – дети устали, пусть поспят.

– Мы, кстати, не спим, – заявил Эланг, – мы просто задумались.

– В следующий раз попробуйте подумать до, а не после, – предложил Акела, раскуривая трубку. Трубка была сделана из камня, с вырезанным изображением сидящего медведя. До XVII века она принадлежала какому-то роду североамериканских индейцев, затем, по сомнительным основаниям, перешла к капитану британского клипера, затем, вместе с капитаном и клипером, оказалась на дне у берегов Фиджи, а затем была поднята Спарком и подарена Акеле на день рождения.

– Откуда мы могли знать, что клюнет мако, да еще такая большая? – обиженно спросила Тиви, – Мы вообще в этот раз ловили тунца.

– В следующий раз, когда будете так делать, повесьте на крючок табличку: «только для тунца, акул сегодня не обслуживаем», – посоветовал Акела.

Келли хлопнула руками по бедрам:

– Слушайте, а есть какие-нибудь темы, кроме акул? У меня скоро вся Меганезия будет ассоциироваться с потрошением акул на пляже. Дались вам эти акулы!

– Ну, это такая тема, – мечтательно произнес Эланг, – Акула появилась 400 миллионов лет назад, и до сих пор существует. Говорят, случайная удача эволюции.

– Мы на акулах в этом году хорошие деньги подняли, – добавил Окедо.

– Поймали целую стаю? – спросила Санди.

– Нет, придумали такую фигню… Ну, короче, один геологический консорциум с Таити, объявил проа-конкурс на какую-нибудь недорогую хрень, которая бы искала уран. То есть, не сам уран, а донные месторождения, чтобы его добывать.

– Натаскали акулу по типу собаки, чтоб искала уран по запаху? – предположила Келли.

– Почти угадала, между прочим, – заметила Тиви, – только акулы, они не дрессируются. Слишком тупые. Они просто всегда плывут по спирали (девочка изобразила пальцем в воздухе сужающуюся спираль). Акула доходит вот досюда, и начинает новую спираль. Если ничем интересным не пахнет, то спираль очень большая, и кажется, будто акула плывет прямо. А если запахло кровью, хотя бы чуть-чуть, то спираль поворачивается вот так, и дальше по вот такой спирали. И вот тут в ее тупых мозгах получается картинка, ну, типа, как дорожный указатель «хавчик направо столько-то метров».

– Уфф! – фыркнула Келли, – А при чем тут уран?

– Для нашей фигни радон то же самое, что для акулы кровь в воде, – пояснил Окедо, – она ходит спиралями и ищет, откуда этот радон. А где радон, там и уран. Типа, геофизика.

– Про радон давно было известно, – добавил Эланг, – а вот акулий метод это чисто наша фишка. Главное, он очень простой, потому что рассчитан на акульи мозги. Они ничего сложного считать не могут, зато они видят все вокруг по-другому. Для нас все вокруг такое, правильное, а для акул…

Тут у мальчишки явно исчерпались средства лексики, и он попытался показать картинку акульего восприятия реальности, одновременно двигая по столу коробок и высыпанные из него спички. Санди долго смотрела на меняющийся спичечный узор, а затем кивнула.

– Ясно. Траектории в странном аттракторе, неголономная система. Этот фокус с метрикой сейчас применяют в комп-графике. А акулы, получается, доперли на 400 миллионов лет раньше. Только не говори, что у вас это проходят в школе.

– Я и не говорю. Мы только про акул придумали, что они считают расстояние до хавчика иначе, чем мы. А остальное… – Эланг бросил взгляд в сторону Акелы.

Тот несколько смущенно пояснил:

– Тут важна идея. Акула она как «Наутилус» у Жюля Верна. Mobilis in mobile. Подвижная в подвижном. Для нее нет устойчивых осей координат, неподвижных точек и постоянных расстояний. Только неоднородные течения и шлейфы запахов от движущихся в них тел. Поведение акул при поиске еды кажется нам странным, но оно очень эффективно, иначе акулы бы давно вымерли. Мы привыкли считать мир прямолинейным, прямоугольным, и натянутым на неподвижный каркас. Это еще как-то годится на суше, но не в океане…

– Ты им хотя бы про динамический хаос и фракталы рассказал? – перебила Санди.

– Это мы в школе, по информатике и соцэкономике проходим, – сообщила Тиви, – Ну, так, на пальцах. Точнее на картинках.

– А кто такой Жюль Верн? – спросил Окедо.

– Научный фантаст XIX века, – сказала Келли, – я думала, в Океании его все знают.

Раздалось звонкое клац-клац: Кван Ше защелкнула крышку ствольной коробки, произвела контрольный спуск, поставила собранную винтовку на предохранитель и положила ее на стол. Затем вскрыла привезенные Киако коробки патронов и начала снаряжать три пустых магазина. У нее был четкий жизненный принцип: оружие возвращается на место ровно в том состоянии, в котором было оттуда взято, и ровно с тем же набором боеприпасов.

– А про что он писал? – заинтересовался Окедо.

Келли покрутила в руке чашку, пытаясь вспомнить сюжет фильма «20.000 лье под водой», поскольку сам роман она не читала.

– Ну, в общем, про одного парня, который сконструировал электрическую субмарину.

– А электричество откуда бралось?

– Не помню, – честно призналась Келли.

– Там были батарейки на металлическом натрии, – выручил Акела, – а натрий получался из морской соли по реакции с углем. Кстати, это было по химии в прошлом году.

Окедо неуверенно почесал в затылке.

– Вот тебе и Жюль Верн, – сказала Кван Ше, – Еще раз увижу, что ты списываешь ответы на тесты по химии из интернета… Лучше тебе не проверять, что тогда будет.

– Между прочим, лажа, – вмешалась Тиви, – Столько натрия грузить на подлодку, это надо быть вообще без мозгов. Любая мелкая авария, забортная вода попадет, и overjerk it.

Ше вздохнула и покачала головой.

– Во-первых, нельзя ругаться за столом. Во-вторых, Жюль Верн предсказал электрические подлодки за… Акела, за сколько лет он их предсказал?

– Где-то за полвека, или около того.

– Это тебе не дебилы-футурологи, которые даже за 5 лет ничего толком предсказать не могут, – добавила Санди, – Фантасты вообще предсказывают лучше. Исторический факт.

– Кстати, вот почему надо иногда читать книжки, а не только болтаться на рыбалке или на puzzle-party, как некоторые, не будем показывать пальцем, – заметил Акела.

– Что такое puzzle-party? – поинтересовалась Келли.

Все трое подростков радостно переключились на эту тему, и минут 5 сыпали сленговыми словечками на нескольких языках.

– Так, – сказала Келли, – Я уже поняла, что это отпад, улет, отрыв, и что вообще это круто. Но я ни черта не поняла, что это такое.

– Это такая тусовка, – объяснил Акела, – кто-нибудь разбрасывает спам, что, к примеру, в эту пятницу, в лагуне Ронгелап, собирается puzzle снорклеров, или парапланеров, или еще кого-нибудь. Тинэйджеры туда сплываются, вяжут свои проа одно к другому, и в середине лагуны получается такая большая фигня, вроде понтонного островка, вот она и называется паззл, потому что там дня три-четыре творится непойми что. В смысле, примерно понятно, что там творится.

– Ага, теперь догоняю. А возрастные ограничения есть? В смысле, если например, я…

– Мы, – уточнила Санди.

– Ну, да. Если мы, захотим оторваться…

– Как нефиг делать! – заявил Эланг, – В следующую пятницу начнется вообще обалденный паззл на Маупихаа, но это 2500 км, разве что нас на авиетке подбросят. А если рядом, то на Абариринга, тут всего день хода. Туда и рванем, только надо проа купить. От нашего-то один битый поплавок остался. Если брать юзаный, фунтов за 700, то это отстой. Вот если бы вы добили еще штуку, а лучше полторы, то можно взять вообще реальную вещь.

– ОК, – сказала Келли, и повернулась к Акеле, – У нас же есть кое-какие деньги, так?

– Не вопрос, – сказал он, – А вы что, правда, собрались в пятницу на паззл-пати? Я имею в виду (он изобразил ладонью дугу около живота). Мы со Спарком, конечно, рванем с вами, но как бы сказать… Типа, если на паззле устраивают ацтекбол, то играют все, даже кто не собирался. Мячик, полтора кило, летит в кого угодно. Ну и еще приколы в том же роде.

Санди задумчиво погладила свое брюшко.

– Да. Пожалуй, мы немного погорячилсь.

– Придется отложить, как минимум, на полгода, – печально констатировала Келли.

– Эй, девчонки, вы чего? – удивился Акела, – Кроме паззл-пати есть куча других тусовок, где не влепят каучуковой болванкой по организму. Вот free-art-fest. Тоже плавучая фигня, и отрыв, вообще не передать, какой. Одно кино чего стоит. Про бои на джедайских мечах и про танцы я просто молчу. Но там максимум ладошкой по заднице шлепнут.

– А как реагировать, если по заднице? – поинтересовалась Санди.

– Смотря, понравилось тебе или нет, – ответил он, – если да, ты его тоже по чему-нибудь шлепни, а если нет, двинь ему в ухо. Типа, местный обычай такой.

– Обломались мы, – вздохнул Эланг.

Келли и Санди переглянулись. Их настроение резко подскочило вверх, но стало как-то неудобно, что настроение подростков при этом упало ниже пяток.

– А там как с возрастными ограничениями? – спросила Келли.

– Девчонки, это Меганезия, здесь нет такой ерунды! – Акела повернулся к ребятам, – ну, что, как на счет ближайшего феста в лагуне Никумароро?

– Если с вами, то это круто, – решила Тиви и, глянув на мальчишек, спросила, – круто же?

– Круто, – согласился Окедо.

– На чем идем? – поинтересовался Эланг.

– На вашем новом проа, – сказал Акела, – Купите что-нибудь реальное. Денег мы добьем.

В следующую секунду от визга в три глотки зазвенели даже кружки на столе.

Кван Ше сунула последний снаряженный магазин в нужный карман, взяла в левую руку жилет, а в правую – винтовку, и, направляясь в сторону чулана, между делом, заметила:

– А мы их не слишком балуем?

– Не балуем, а приобщаем к культуре, – возразил Акела, – Это нормально.

…

27 июня. Первобытная жизнь, кибер-демоны и прочая политэкономия.

Кван Ше вместе с засыпающими на ходу подростками ушла примерно через час. Акела снова набил свою каменную трубку.

– Скоро наши супердайверы прилетят, – сообщил он, и добавил, – Вообще, прикольно: с утра думали, будем тут лежать вверх пузом, а денек получился такой хитовый, что меня до сих пор таращит. Я же не герой, как Ше. Прикиньте, я на вираже чуть ли не крылом по волнам, море сбоку, небо сзади, очко три дюйма, а она строчит из machingun, как робот-терминатор, и все в цель. Но гребаной мако это абсолютно пофиг. Нет, все хватит, а то мне всю ночь будут сниться кошмары. Я, по ходу, тонкая и чувствительная натура…

– Ну, раз так, – перебила Санди, – объясни одну штуку. Тиви обмолвилась, что в школе хаос и фракталы идут в какой-то соцэкономике. Это как вообще?

– Элементарно, – ответил Акела, – Общество это наглядный пример самоорганизации в хаосе. Сначала люди строят связи и получаются групповые семьи, типа хаусхолдов. Но у каждого отдельного человека есть связи и вне хаусхолда. Удачные связи закрепляются. Дальше чистое самоподобие, то есть принцип построения фрактальной сети. Хаусхолды соединяются в локальные общины, затем в первобытные племена…

– Как на Тероа, – ехидно вставила Келли.

– А что ты прикалываешься? – спросил он, – первобытное племя это оптимальная форма организации людей. Ничего лучше не придумаешь, потому что это такая же константа человеческого устройства, как бег на двух ногах. Ну не сможешь ты хорошо бегать на четвереньках. И, что важно: племя не надо создавать, люди самоорганизуются в ходе добычи хавчика, устройства быта и защиты. Это естественная кооперация, она у людей в генах. Кстати, эффективная команда для решения практически важных задач, это всегда нечто вроде первобытного племени. Научный коллектив, разведывательная экспедиция, экипаж корабля, группа быстрого реагирования, и так далее…

Он встал с кресла и стал прохаживаться по террасе, жестикулируя дымящейся трубкой и продолжая рассказывать.

– … Первобытное племя имеет только один недостаток: при росте его фрактальной сети, начинает теряться устойчивость. Первобытные механизмы успешно работают, где-то до трех уровней вложенности и до несколько сотен узлов сети, то есть, людей. Если где-то есть тысячи людей, то начинается новый шаг самоорганизации. Тут есть два варианта. Первый: это государство. Появляются оффи, как дополнительный уровень саморегуляции общества. Они силой сгоняют людей в стадо и принуждают их к общественным работам. При государстве эффективность людей в десять раз ниже, чем на свободе, но их можно заставить работать 12 часов в сутки, жрать говно и жить в бараках. Если считать людьми только оффи, а остальных рассматривать, как скот-рабсилу, то это экономически выгодно. На следующем шаге возникает священная трудовая мораль, мистические табу и прочие институты регулирующей духовной культуры, благодаря которой скот-рабсила сам себя принуждает, без физического насилия. Это еще выгоднее…

– С государством понятно, – перебила Санди, – а второй вариант?

– Демон, – ответил Акела, – Не в оккультном смысле, а в кибернетическом. Это регулятор, который обслуживает запросы, поступающие от клиентов, и больше ничего не делает. Если активных запросов нет, то демон висит в фоновом режиме, потребляя минимум ресурсов. Демон на порядок эффективнее, чем государство. Нет дорогостоящей пирамиды оффи, не надо морализировать жителей до полного отупения. Демон срабатывает, только если его вызывают, или если в каком-то месте сети появляется риск перенапряжения. Он служит только для устранения неустойчивости фрактальной сети первобытного образца. В остальном люди живут свободной жизни, никто к ним не лезет с глупостями.

– Демон это вроде предельно-экономичного правительства? – уточнила Санди.

– Это оно и есть, – сказал Акела, – Так устроено наше правительство.

Келли покачалась в старинном кресле-качалке, поднятом с затонувшего британского линейного фрегата XVIII века, и небрежно заметила:

– Правительство всегда лезет, куда его не просят. С самыми добрыми намерениями, понятное дело. Поди, разберись, это на самом деле добрые намерения, или просто у какого-то политика случился синдром загребущих рук.

– А по Хартии не надо разбираться, Незапрошенное вмешательство пресекается ВМГС.

– Чем-чем?

– Высшая мера гуманитарной самозащиты, – пояснил Акела, – расстрел, короче.

– Ни хрена себе. А если человек действительно с добрыми намерениями?

– Это без разницы, – ответил он.

– Кстати, логично, – поддержала Санди, – прикинь, Келли, в твой комп попала какая-то левая прога. Система безопасности должна стереть ее на фиг, а не разбираться, полезная она или нет. Ты ее не ставила, значит, эта прога вредная по определению.

– Так то прога, а то люди, – возразила Келли.

– Так то комп, а то народ, – в тон ей, отозвался Акела.

– И часто расстреливают?

– Конкретно за это? – уточнил он, – Сейчас нет. А в первые годы Хартии, другое дело. Как-то раз полсотни политиков прислонили в один прием. Может, они тоже по-своему с добрыми намерениями… Но я уже объяснил: это без разницы. Единственная гарантия от появления государства и оффи – гасить за любую попытку такого рода.

– Этому у вас тоже в школе учат? – спросила Санди, – насчет того, что гасить?

– А как же. В учебнике истории это даже в рамочке: «покушение на создание государства, как особо опасное преступление, карается высшей мерой гу…».

Тут Келли громко взвизгнула, а затем раздался веселый голос Спарка:

– Офигеть, Акела! Ты с этой трубкой, прямо как Карл Маркс…

– Блин, – сказала Келли, – что за манера, подкрадываться и хватать за сиськи?

– Но я ведь нежно. Типа, соскучился и все такое.

– Кстати, Спарк, а где самолет? – спросил Акела.

– Я его припаркавал у мастерской Оохаре, он обещал левый элерон посмотреть, там фигня какая-то. Короче…

– Все равно, это не повод подкрадываться, – перебила Келли, – и вообще, я не поняла. Уж раз ты так с порога начал…

– Я могу продолжить, – многозначительно сообщил он.

Келли встала и сладко потянулась.

– Ну, допустим, уговорил. Пошли наверх.

– Кстати, – сказала Санди, – трубку курил Шерлок Холмс. А Маркс курил сигары.

– Может быть, – согласился Спарк, направляясь к лестнице вслед за Келли, – Я почему-то все время их путаю.

Акела проводил их глазами, зевнул и, включив ноутбук, сообщил:

– Сброшу детям их кинохронику на флешку, пока не забыл.

– Дай глянуть, как получилось, – сказала Санди, усаживаясь рядом.

Примерно полчаса они вместе просматривали снимки и ролики, под аккомпанемент жизнеутверждающих вздохов и возгласов, доносившихся со второго этажа. Санди все больше впадала в какую-то глубокую задумчивость, и в какой-то момент спросила: