Текст книги "Созвездие эректуса"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 46 страниц)

– Этот парень опять поймал лангуста?

– Ага, – подтвердила Джули.

– Черт. Это уже третий. Почему у меня не получается?

– Наверное, у него есть какой-то секрет.

– Не иначе, – согласилась Гвэн.

– Я не уверена, – сказала Джули, – Но мне кажется, что он ищет под самыми заросшими штуковинами. На которых ерунда бурая, вроде клочьев мха. Вон, типа того.

Она показала пальцем вниз, на камень или обломок коралла, поросший длинной красно-коричневой «бородой». Глубина в этой части лагуны была всего 3 метра, и мощный прожектор с их бота прекрасно освещал дно.

Тино вынырнул, бросил в сетку еще одного лангуста и спросил:

– Про что сплетничаем?

– Разгадываем твой охотничий секрет, – сообщила Гвэн.

– Секрет простой, – сказал он, – лангуста приманивают свистом. Только свистеть надо по-особенному, вот так (лейтенант вытаращил глаза, сложил губы наподобие бантика и издал прерывистый звук, отдаленно напоминающий соловьиную трель).

– Ты нам голову морочишь, – сообразила Джули.

– Ответ верный! – сообщил лейтенант и опять ушел под воду.

Гвэн протянула ей дайверские очки и легонько толкнула в бок:

– А вдруг ты и впрямь угадала? Попробуй, нырни. А я сетку покараулю.

Вообще-то Джули несколько смущало отсутствие купальника. Все же, военная база чужой страны это не нудистский пляж в Палм-Бич. Но, если здесь это в порядке вещей, то зачем отказывать себе в удовольствии поплавать и понырять? Так что она надела предложенные очки, стянула с себя топик и шорты, и нырнула с опущенного трапа бота. Ощущение было фантастическое: теплая зеленоватая вода, обнимающая тело, и будто бы светящаяся в луче прожектора. Суетящиеся вокруг стайки ярких коралловых рыбок… Она так залюбовалась картиной, что, оказавшись внизу, обнаружила, что не может найти свой камень. Проплыв вдоль дна несколько метров, она схватила первый попавшицся сросток мидий, и поплыла к поверхности.

– Неплохо для начала, – сообщил лейтенант, когда она вынырнула.

– А по-моему, отстой, – ответила Джули, – я промахнулась мимо того места, куда ныряла.

– Вода, – пояснил он, – Оптическое искажение. Надо все время держать цель в поле зрения. Смотри на нее, только и всего. И у тебя все получится.

Она кивнула и сдалала вторую попытку. Тино нырнул следом за ней, теперь она видела на дне свою и его тень. И свой камень, обросший подводным мхом. Ну, что под ним? Ни черта не видно. Под камни нельзя совать руки, это ей сказали сразу, а вот стукнуть по камню можно… Ох, черт, а это что? Здоровенная морда какой-то твари высунулась и спряталась обратно. Ну, явно не лангуст. Джули отплыла в сторонку и увидела, что Тино делает ей знак «вверх». Они всплыли вместе.

– Ну, как? – спросила Гвэн.

– Там не лангуст, – сообщила Джули, – Там какое-то такое…

– Ха! – заявил Тино, – Провалиться мне, если это не рогатая акула. Гвэн, дай-ка свинорез.

Она протянула ему десантный нож с «анатомической» резиновой рукояткой.

– Сейчас будет аттракцион «охота на акул», – сообщил он, – Джули, ныряй за мной, поможешь вытащить.

«О, черт, – подумала она, погружаясь вслед за ним, – А если это и правда акула?»

Через несколько секунд, Джули уже наблюдала короткую возню на дне, в облаке ила, а затем Тино стал всплывать навстречу ей. В руках у него извивалось что-то непонятное, длиной чуть больше метра. Еще через секунду она сообразила, что это рыбина, которую лейтенант держит за боковой плавник и за рукоять ножа, на всю длину лезвия вошедшего в голову чуть впереди жабер. Чисто рефлекторно Джули ухватилась за дергающийся хвост, и, как оказалось, это именно то, что ей, как ассистенту, следовало делать.

– Это было круто! – заявила Гвэн, когда они общими усилиями втащили добычу на бот.

– А если бы она нас покусала? – спросила Джули, стараясь унять бешено колотящееся сердце.

– Она людей не кусает, – авторитетно сообщил Тино, – видишь, какие у нее зубы? Это донная акула. Она жрет моллюсков, крабов, лангустов и так далее, чем наносит ущерб дополнительному пайку персонала базы. В смысле, наносила. Больше не будет. Мы ее в пять минут засолим по корейскому рецепту и притащим ребятам.

– Точно! – согласилась Гвэн, – и Джули станет героем дня.

– Почему я?

– А кто же? – удивился лейтенант, – Ты ее выследила, а пришить ее, дело не хитрое.

…

На этот морской пикник Джули угодила следующим образом. Она лежала на койке и переживала завершившееся часа полтора назад свидание с Нолом, когда со службы явилась сержант Гвэн Нахара. Сбросив форменную одежду, она, насвистывая что-то местное вроде «Aloha oe» отправилась в душ, и уже оттуда сообщила:

– Нам нового лейтенанта прислали. Раздолбай еще тот, но ужас какой симпатичный.

– Предыдущий был зануда, – заметила Джули, вспомнив свое общение с лейтенантом Вэнфаном.

– Ага, – согласилась Гвэн, – а этот наоборот, приколист. Угадай, через сколько секунд он начал ко мне клеиться?

– Двадцать, – предположила Джули.

– Нет. Семь или около того. Короче, мы с тобой приглашены на party в лагуне, сразу после захода солнца. Этот лейтенант выдурил у командира базы учебный бот. Отличная штука, вот увидишь.

– А я при чем?

– А чего ты будешь тут киснуть?

– Даже не знаю… А вдруг я окажусь пятым колесом в телеге?

– Это почему еще?

– Ну, мало ли… Вдруг вы там…

Гвэн появилась из душа, энергично растираясь на ходу полотенцем.

– Полная фигня, – твердо сказала она, – Если я решу часик покувыракаться с этим парнем, а я в этом еще не уверена, то ты можешь развлечься, как угодно, поплавать, посмотреть ТВ в рубке, полюбоваться звездами, попить кофе, короче это не проблема. Claro?

– Ясно. А лейтенант как на это посмотрит?

– Ему-то что? – искренне удивилась сержант Нахара.

…

– Это называется «Ukha», – сообщил лейтенант, помешивя варево в приличных размеров котелке, – Придумали русские, когда у них был коммунизм. Весь хабар общий, и все, что поймали, валили в один котел. Кстати, и время экономили. Все гениальное просто.

– А где ты подводной охоте учился? – спросила Гвэн, – Ты вроде не маори и не утафоа.

– Ага. Я родом из Буэнавентуры, это в Колумбии, у нас океан тот же самый. С пяти лет ныряю. А здесь с девяти лет беспризорничал. Жрать хотел, вот и научился.

– Вот как? А мои папа с мамой из Кальяо, Перу. Значит, мы почти соседи по восточному берегу. Сама я, правда, уже здесь родилась, на Тубуаи. Джули, а ты c какого океана?

– С того же самого. Я из Сан-Франциско, Калифорния, – она задумалась, – Как это странно, смотреть соседство не по земле, а по воде.

– Ничего странного, – Тино улыбнулся и подмигнул ей, – Наша земля это море. На триста квадратов воды один квадрат суши. Точнее, один квадрат берега. С него и смотрим.

Вообще-то для Джули странным тут было практически все. В самой ситуации было что-то нелепое. «А если бы меня видел Нол? – подумала она, – Для него эти ребята враги, они его держат в камере. Выходит, и для меня они тоже должны быть врагами? Но это же бред!».

С этими мыслями она выпала из разговора на несколько минут, а когда включилась, Тино уже травил какую-то байку, начало которой она пропустила.

– … Он нганьяни, у них обычай: себя хвалить нельзя. Я поставил прочерк, а кэп говорит: не верю. Каждый человек что-то умеет. Завтра чтоб была запись. Я ребят спрашиваю, а они говорят: видел у него на шее фенечка, зуб большой белой акулы? Он ее ножиком в море зарезал. Я его спрашиваю: так? А он мне: нет, не так, не большую, метров 5 всего.

– Ну, да, – сказала Гвэн, – Тест PQ это посложнее полевой тактики.

– А я о чем? – согласился Тино, – Кэп мне этого нганьяни специально подсунул: проверить, смогу я из него PQ вытащить или нет. Я, видишь, смог. Вернее ребята подсказали.

– Это вы про что? – спросила Джули.

– Тест такой в командирских экзаменах: найти у каждого своего солдата персональные таланты, – пояснил лейтенант, – Это в армии самая необходимая вещь. Пункт 3 Правил командира: армия это система управления необычными людьми в необычных ситуациях.

– А если люди обычные?

Тино и Гвэн дружно расхохотались.

– Пункт 4 Правил командира: обычных людей не бывает, – пояснила Гвэн, – если ты своих бойцов причешешь под одну гребенку, то снизишь их эффективность в 10 раз.

– А я думала, что наоборот.

– Ну, у каких-нибудь исламистов, наверное, наоборот. Побрили солдату голову снаружи и изнутри, чтоб мозгов не осталось, и вперед, заваливать врагов своим трупом. У них люди расходный материал. Они воюют по Мальтусу, чтобы уменьшить число голодных ртов.

– Милитаризм, как промывание мозгов, – добавил Тино, – Это не только у исламистов. На Западе консерваторы тоже внушают народу, что армия это оплот чести нации и носитель высших идеалов. Когда у людей в голове такая чушь вместо мозгов, ими легко управлять.

– Странно, – заметила Джули, – Вы оба военные, а говорите как пацифисты.

– Э, нет, – возразил лейтенант, – Пацифисты хотят решать все мирным путем, и сюсюкают с милитаристами. А милитаристов надо гасить без разговоров. Это грязная работа, и мы ее делаем. Практически, это то же самое, что убирать дерьмо. Противно, но необходимо.

– Кстати, а жрать мы будем? – спросила Гвэн.

Тино задумчиво помешал варево в котелке.

– Сержант Нахара, что за намеки? Я, между прочим, делаю лучший seafood на флоте.

– Я без подначек, – уточнила она, – Просто действительно жрать хочется.

– Ладно, – сказал лейтенант, – Считаем, что готово. Питаемся прямо из котла, так вкуснее.

Некоторое время было слышно только довольное урчание и хруст панцирей. Когда волна пищевого ажиотажа схлынула, Джули вернулась к предыдущей теме.

– Вот ты, Тино, сказал, что это грязная работа, и не более. Ты правда так думаешь?

– Не совсем, – сказал он, – Это еще и работа, которую я умею делать профессионально.

– И ты этим гордишься?

– Ну, да. Как и любой профессионал.

Гвэн с хрустом разломила панцирь очередного лангуста и предупредила:

– Она собирается на чем-то тебя подловить.

– Вижу, – сказал Тино, – но пока не понимаю, на чем.

– И, обучая новобранцев, – продолжала Джули, – ты стараешься привить им эти качества. Ты обращаешься с ними грубо, чтобы сделать их агрессивнее. Ты причиняешь им боль, чтобы они научились ее переносить. Ты унижаешь их, чтобы утвердить свой авторитет лидера, это необходимо, чтобы…

– Чтобы меня выперли на хер с военной службы, – перебил он, – Джули, у нас армия, а не стая малолетних уличных отморозков из голливудского триллера. Солдата учат применять силу, а не насиловать. Его учат приемам против боли, а не культу боли. Если командир унижает солдата, то что защищает этот солдат? Свое унижение? На хрен ему это надо?

– Если солдат тебя не уважает, значит, тебя не за что уважать, – добавила Гвэн, – в любой приличной фирме авторитет лидера держится на его личных качествах, а не на унижении подчиненных. С чего ты взяла, что в армии должно быть иначе?

– Она с того взяла… – начал было лейтенант, и сконфуженно замолчал.

Джули вздохнула

– Валяй, Тино. Я все равно уже поняла, что ты хотел сказать.

– Я хотел сказать глупость, но вовремя спохватился.

– Ты хотел сказать, что я рассуждаю, как подружка американского спецназовца.

– Если бы я хотел, то и сказал бы. Но я сообразил, что ты меня просто подкалываешь. И ставлю двадцатку против дохлого краба, что ты так же подкалывала Брайана.

– Откуда ты знаешь? – удивилась она.

– Не зря же меня учили, – пояснил он, – Я даже могу угадать, как он реагировал.

– И как?

– Он отводил глаза и говорил, что это трудно объяснить. А если ты настаивала, то он приводил примеры воспитания стойкости и мужества из баек про спартанцев.

– О, черт! – вырвалось у нее, – Откуда ты мог это узнать?

– Элементарно, – ответил лейтенант, – Из книжки «Let marine force attack», В Сиднее я купил ее за 11 долларов. Это мемуары американского парня, офицера морпеха. Там Фермопилы, царь Леонид, со щитом или на щите, и вся эта ботва…

– Так ты хочешь сказать, – медленно проговорила Джули, – что Нол давал мне стандартные ответы? Что он разговаривал со мной по книжке за 11 баксов?

Тино протестующе поднял ладони вверх.

– Стоп! Давай разберемся. Когда ты поднимала эту тему, у него просто не было выхода. Если командир на тренинге говорит солдату: «ты щенок, я заставлю тебя жрать дерьмо», этому нет оправдания. Брайан, конечно, не мог признать, что это полное свинство. Значит, ему оставалось только прятать глаза и повторять стандартные отговорки. Но с другими-то темами все иначе.

– Ты веришь в то, что говоришь, или просто меня утешаешь? – спросила она.

– Я просто читал твою анкету, – ответил он, – Цитирую: «мечтали на различные темы без дифференциации, иногда приобретали для этого диски National Geographic».

– Вот как? – удивилась Джулии, – А я и не думала, что эти анкеты кто-то читает.

– Конечно! Зачем бы они иначе заполнялись?

– Я полагала, просто для проформы.

– Прикольно! – встряла Гвэн, – А о чем вы мечтали? Ну, если не секрет, конечно.

– Ты будешь смеяться, но чаще всего про маленький остров посреди океана. У нас была целая коллекция островов, и у каждого своя легенда.

– Почему «была»? – поинтересовался Тино, – Она куда-то пропала?

– Нет, но…

– Никаких «но», – перебил он, – Пункт 8 правил командира. Чтобы планировать будущее, надо жить в настоящем.

– Тест IW, – ввернула Гвэн, – Реферат 1000 знаков: «мир который я хочу построить». Часть обязательной программы любой школы командного состава.

– Зачем? – удивилась Джули.

– Пункт 9 правил командира: Люди эффективны тогда, когда стремятся к своей мечте.

– Я не уловила. Можно еще раз?

Гвэн процитировала снова. Джули недоуменно покачала головой.

– Ваша армия, она какая-то странная, на мой взгляд.

– Это другие странные, – ответил Тино, – а наша какая надо. И кстати, где музыка, где танцы? У нас тут, по ходу, пикник, а не сержантская школа, если кто не в курсе.

…Останки съеденной фауны, после непродолжительной гражданской церемонии, были преданы морю, на плитке появилась алюминиевая кружка, назначенная кофейником, а в бортовой комп была вставлена флэшка с каким-то местным альбомом «нео-диско». Как и предполагала Джули, после танцев и игры в мячик в море, ее компаньоны улизнули на верхний мостик, прихватив с собой надувной плотик. Оставшись наедине с кофейником и телевизором, она собралась было привести в порядок скачущие в голове мысли, но скоро к этому возникли некоторые препятствия. Дело в том, что ребята, как оказалось, предпочитали любить громко. Попробуйте думать о чем-то серьезном под аккомпанемент вскриков «Otro! Mas fuerte! Quiero te! Me termina!». Не очень получается, да? Так что Джулии стала преключать каналы, и скоро наткнулась на нечто интересное.

…

3 октября. «The Word Network», Вашингтон. Дело «Норфолк» в Сенате.

«Сегодня около полудня на сенатских слушаниях по делу о скандальном рейде подлодки «Норфолк», произошло сразу две сенсации. Агентство национальной безопасности, NSA, наконец, объявило, что было целью рейда. Ранее считалось, что «Норфолк» был отправлен для ликвидации некой военной биологической лаборатории на атолле Тероа в Меганезии. Но, как сообщил пресс-секретарь NSA, Тероа был промежуточным пунктом, в районе которого капитану «Норфолка» предстояло получить секретный приказ о следовании в Тиморское море, где на одном из островов архипелага Лоти находился меганезийский центр испытаний бактериологического оружия. Там подлодка должна была осуществить высадку группы спецназа для получения разведывательных данных, которые затем были бы предоставлены в ООН, как доказательство производства в Меганезии запрещенных средств массового поражения. Архипелаг Лоти был не так давно оккупирован Меганезией под надуманным предлогом борьбы с терроризмом. Сложность доступа международных наблюдателей в этот регион сделали его удобным местом для незаконных экспериментов над людьми. Сенатской комиссии были предъявлены ужасающие кадры бесчеловечного обращения меганезийских военных с подопытными людьми на этом острове. Некоторые кадры мы покажем после репортажа, и на это время просим вас убрать от экранов детей.

А вот вторая сенсация. Представителем национальной контртеррористической службы NCTC, объявлены результаты служебного расследования по вопросу о шести боевиках, каким-то образом оказавшихся на борту «Норфолка» при его отплытии из Оаху. Он признал, что один из офицеров NSA долгое время сотрудничал с филиппинской мафией, и внедрил в NCTC эту группу боевиков, действовавших под видом сотрудников спецназа NCTC в разных странах третьего мира, и совершивших ряд тяжких преступлений. Пока имя офицера не разглашается в интересах следствия. Следствие в отношеии боевиков приостановлено, поскольку они задержаны полицией Меганезии и сейчас находятся в тюрьме этой страны. Преступную группу внутри NCTC удалось раскрыть благодаря анализу финансовых транзакций. Жена одного из боевиков, живущая в США, получала после его ареста значительные суммы денег из «католического фонда международного братства моряков», контролируемого, как известно, филиппинской мафией».

…

3 октября. Гибель команды и оживление на рынке кукол Барби.

– Так, – сказал Шойо, – И чья же это жена получила значительные суммы от мафии?

– Да это же полная херня, командир, – заметил Джордан, – телевизионщики, мать их…

– Заткнись, Пэм, – оборвал его лейтенант, – Ясно, что это не твоя жена… И не твоя (он показал пальцем на Максвелла), и не моя. И это не жена Нола, поскольку его больше интересует подружка. Остаетесь вы двое (он показал на Освальда и Пауэла).

– Это моя жена, – спокойно сказал Освальд, – что дальше?

– Ах ты, сука! – крикнул Максвелл.

– Заткнись, – приказал Шойо, и задумчиво произнес, – Выходит, Хоб, из-за тебя мы теперь боевики мафии и мы в полном дерьме.

– А то мы были бой-скауты и в лепестках роз, – насмешливо ответил сержант, – не пыли, Нэд. Нас давно слили в сортир, и твоего дружка из NSA заодно. Того что, нарядившись полковником морпеха, отправлял нас с Оаху. А мои деньги к этому ничего не добавили.

– Ты бы хоть с товарищами поделился, – укорил его Пауэл. – Нехорошо, Хоб.

– Извини, Дик, не тот случай. У тебя тесть капитан первого ранга, так что твоей жене и дочке по помойкам шарить не придется. А у моей никого нет. Так что, сам понимаешь.

– Все равно это не честно. Кстати, на чем ты денег поднял? Шлепнул кого-нибудь?

– Да нет. Помнишь Лаос? Вы там дурью маялись, а я срисовал захоронку с кое-каким товаром. Бесхозную уже, понятное дело. Ну и шепнул кому надо. Честный бизнес.

– С опием-сырцом, что ли?

– Нет, – усмехнулся Освальд, – с куклами Барби, мать их.

Пауэл потянулся и резюмировал.

– Хозяйственный ты парень, Хоб. Даже жаль, что тебя тоже шлепнут, вместе с нами.

– Хреновые у тебя шутки, Дик, – лениво отозвался Брайан.

– А ты пошути лучше. У тебя же медовый месяц, да?

– Жлоб ты.

– Зато ты Ланселот, – срезал его Пауэлл, и повернулся к Освальду, – Напиши своей дурехе, чтоб денежки в акции вложила. А то потратит на тряпки.

– Моя Лорин получше некоторых соображает. Эти акции говно полное и обман народа. Нет, она в ферму вложила. Конкретные 50 акров земли.

– Ух ты! А что выращивать будет? Кукол Барби?

– Верно Нол говорит, жлоб ты, Дик, – степенно ответил сержант Освальд. Похоже, он уже чувствовал себя основательным фермером в компании городских обормотов.

– Охренеть! – сказал Пауэлл, – Просто аристократический клуб какой-то. Милорды, как на счет партии в покер?

– Где колоду возьмешь? – поинтересовался Брайан.

– У копов попрошу.

Освальд скептически хмыкнул:

– Так они тебе и дали.

– Тогда на листочках нарисую. Все равно делать нехер.

– Не парьтесь, – коротко послышалось из динамика на потолке. Дверь приоткрылась и на пол упала колода карт, перетянутая резинкой.

– О! – воскликнул Пауэл, – Благослови тебя Вельзевул, добрый человек.

– На что играем? – спросил Брайан.

– Ну, – сказал тот, – поскольку гроши есть только у Хоба…

– Блядь, задолбал уже, – буркнул Освальд

– … Да и то не здесь, а дома, – как ни в чем не бывало, продолжал Пауэлл, – То можно, к примеру, на отжимания. Заодно Нол перед свиданкой потренируется…

…

… Джули с первого взгляда определила, что Нолан сегодня другой. Как будто они оба сейчас не на гауптвахте военно-морской базы, затерянной посреди океана, а в каком-то из тех маленьких мотелей, в которые их заносило в прошлой жизни. Он порывисто обнял ее и весело сообщил:

– Прикинь, Джу, я просрал в покер 330 отжиманий.

– В покер? – удивилась она.

– Ага! А Хоб просрал 260. Дик, зараза, по-моему, жульничал. В следующий раз вообще не дадим ему сдавать. У меня чуть руки не отвалились.

– Что, правда? То есть, сегодня в программе поза «всадница», я угадала?

– Ну, – сказал он, улыбаясь до ушей, – Если ты настаиваешь, то…

– Конечно, настаиваю, еще как! Надеюсь, у тебя только руки устали, а остальное… О, я вижу, что в порядке… Э, нет, руки по швам сержант, сегодня я все делаю сама…

…Пожалуй, так, как сейчас, они не отрывались даже в той прошлой жизни, в их любимом «секретном месте» в Rooster Rock. Часа через полтора Джули, в состоянии full relax лежа у него на груди, тихо спросила:

– Почему так здорово?

– Потому, – ответил он, – Что ты сегодня озверевшая, как пума.

– Меня зверски завели, – призналась она, – Вчера около полуночи я смотрела TV, а у меня над головой ребята устроили такой трах… В общем, это надо было слышать.

– Попроси их повторить, – предложил Нолан, – Мне нравится, как это на тебя действует.

– ОК! А ты попроси Дика еще раз обдуть тебя в покер. Мне тоже нравится.

– Уф! Ладно. Чего только не сделаешь ради любимой женщины. Кстати, знаешь, я никогда не думал, что Дик и Хоб такие отличные парни.

– Ты всегда говорил, что у вас там все отличные парни.

– Нет, – сказал он, – Это не то, что по службе. Это совсем другое. Дик и Хоб по жизни, что надо. Никак не пойму, почему я только сейчас это заметил.

Джули приподнялась и уселась, скрестив ноги по-турецки.

– Дик – это парень, который надул вас двоих на 590 отжиманий?

– Ну, не то, чтобы надул. Может, ему действительно везет. Хотя, даже если и надул, то черт с ним. Понимаешь, Дик это такой тип, который в любой ситуации может поднять людям настроение. Вот, к примеру, в Лаосе. Идем мы через болото. Час идем, два, три. В воде по шею. Пиявки сволочи, пролезают куда угодно, и настроение из-за этих тварей… сама понимаешь. Тут Дик двигает тему: а что если выдрессировать пиявку так, чтобы она не кровь сосала, а делала минет. Полная фигня, но мы все так ржали…

– Готичная шутка, – заметила Джули, – у него все такие?

– Нет, у него любые бывают. Но всегда вокруг гениталий и с каким-нибудь извращением. Я имею в виду армейские варианты, а у него еще детские есть. Для дочки. Там, конечно, все прилично.

– Детские? – изумленно переспросила она.

– Да. Я только сегодня узнал. Так, болтали про всякое, пока в покер играли. В основном, про дом, про семью… у кого она осталась. Раньше он не говорил. Ты же понимаешь, боец спецназа и сочиняет детские сказки про зверушек. Это ни к черту не годится.

– А почему не годится? Он от этого хуже стрелять станет?

Брайан задумчиво почесал макушку. Было видно, что подобный вопрос раньше просто не приходил ему в голову.

– Ну, черт его знает. Как-то это не совсем по-мужски. В смысле, мне раньше так казалось. Сам не понимаю, почему.

– Антуан де Сент-Экзюпери, – сказала Джули, – Был такой летчик. Воевал на II мировой. В 1940 получил орден «Croix de Guerre». В 1942 написал сказку «Маленький принц». А в 1944 погиб в бою. Не по-мужски?

– Вот я и не могу разобраться, – пробурчал Брайан, – но ведь почему-то мне так казалось. Не просто же так. Должна быть какая-то причина.

– Подсказать? – осведомилась она.

– Подскажи.

– Вас так воспитывали в этой… ладно, обойдусь без эпитетов… морской пехоте. В ваши головы день за днем вбивали, что солдат это стандартная машинка, которая нажимает на спусковой крючок. Такая же стандартная, как его ботинки и его винтовка. Троим из вас, это вбили до упора, до самой затылочной кости, а троим – нет.

– Это с чего ты взяла? – спросил он.

– С того, что вы играли втроем, и что ты упомянул только двух отличных парней.

– Ты не путай, Джу. Тут частный случай. А стандарт нужен в любой армии. Без этого нет ни дисциплины, ни боеспособной команды. Стадо ярких индивидуальностей годится для университета, а не для армии. Управление в армии начинается с того, что на всех надета одинаковая форма и все одинаково исполняют стандартные упражнения.

– И как далеко должна заходить эта одинаковость? – поинтересовалась она, – Одинаковая форма, одинаковые навыки, это понятно. Но одинаковые мысли, желания, эмоции, дома, семьи, религия, это зачем? Чтобы солдаты не могли думать иначе, чем им предписывают политики, отправляющие их убивать и умирать?

– Погоди, при чем тут политики? У нас демократия, политиков выбирает народ. А солдат служит своему народу, разве это не правильно? Или, по-твоему, будет лучше, если солдат сам начнет решать, на какую войну идти, а на какую забить?

Джули встала и прошлась по узенькой камере от стены до двери и обратно.

– Нол, а для чего вообще нужна война?

– Ну, как… Например, если кто-то напал на нашу страну.

– И когда на нашу страну последний раз кто-то напал?

– … Или собирается напасть, – добавил он.

– Вьетнам собирался напасть на Америку? – спросила она.

– Так была же Холодная война между нами и комми. А Вьетнам это частность.

– Значит, мы воевали с комми, которые хотели напасть на Америку, да?

– Ну, в общем так.

– Ясно, – сказала она, – И чем дело кончилось? Мы победили или комми?

– Так сразу не определить, – ответил Брайан, – в Европе, скорее, мы побеждаем, а в Азии скорее они. В Африке, Южной Америке и Океании, черт его знает.

– Значит, мы, до сих пор воюем с комми, но при этом самый большой торговый оборот у нас с коммунистическим Китаем. Ты понимаешь смысл такой войны?

Брайан сел на койке и обхватил руками голову.

– Блин! Это такие сложности… Слушай, зачем тебе это?

– Да не мне, а тебе! – сказала Джули, – Это тебе надо понять, что ты делаешь и зачем!

– Я уже ничего не делаю. Я в плену.

– У кого? У комми?

– Нет… А может, да. Хрен их разберет, этих меганезийцев. Но, если хочешь знать, комми тут вообще не при чем, спецназ NCTC предназначен для войны против террористов.

– Вот как? Тогда, NCTC не знает географию. Меганезийцы и арабы-исламисты находятся чуть-чуть в разных полушариях. Кстати, как можно воевать с терроризмом, имея договор о военно-техническом сотрудничестве с Саудовской Аравией?

– О, черт! Джу, я сержант спецназа, а не политик. Но я точно знаю одно: если рассуждать на все эти темы, то никогда ничего не сделаешь!

– А если не думать, – сказала она, – то сделаешь такое, что лучше бы ничего не делал. Это везде так, даже на кухне. Но если на кухне какой-то дебил предложит жарить картошку на машинном масле, его пошлют в жопу. Почему в политике и войне должно быть иначе?

– Политика не картошка, – возразил он, – ей должны заниматься компетентные люди. Вот ты компетентна в математике и физике, а есть люди, которые компетентны в политике.

– Это те люди, которые планировали миссию «Норфолка»? – спросила Джули, – Я сдавала экзамены, а они? Кто проверял их компетентность? С чего ты взял, что они разбираются в политике лучше, чем ты или я?

– Американский народ проверял! У нас демократические выборы, ты не забыла?

Джули остановилась посреди камеры, уперев кулаки в бедра.

– Ты называешь выборами тот балаган, во время которого 200 миллионов граждан кидают бумажки за одного или за другого из двух уродов, принадлежащих к одной и той же касте потомственного жулья?

– Послушай, Джу, то, что ты не ходишь на выборы…

Она перебила:

– … Дает мне право говорить: не я послала моего любимого мужчину умирать на другой конец планеты за интересы кучки плутократов, торгующих устаревшими пилюлями от поноса.

– При чем тут пилюли от поноса? – поинтересовался он.

– При том! Уже все знают, что все дело в конкуренции двух концернов. Новый индийско-китайско-американо-меганезийский Rinbax-Yobao-Atlinc стал выпирать с рынка старый швейцарско-американо-германский Phizer-Rokhes-Baier. У первых пилюли эффективнее, зато у вторых больше денег внесено в кассу республиканской партии США. И не надо тут про комми и про террористов, потому что тут деньги и ничего, кроме денег.

– Этого никто не знает наверняка, – возразил он, – или, думаешь, когда кто-то с кем-то договаривался, журналисты там свечку держали? И, между прочим, Черчилль правильно сказал: «Демократия – худшая система правления, если не считать все остальные».

Она несколько раз кивнула головой и спросила:

– Это вас в школе сержантов морской пехоты учили, что Черчилль так сказал?

– Да, ну и что? Думаешь, все, чему нас учили, это…

– Это искажено в главном, – перебила Джули, – было сказано так: «Демократия – худшая форма правления, если не считать все остальные, которые время от времени подвергаются проверке». Дельная мысль, но ее урезали и превратили в священную догму, принимаемую без проверки. А проверка нужна, потому что в XXI веке кто попало стал называть себя демократией. Арабский шейх, диктатор в десятом поколении. Африканский царек, котрый только вчера слез с пальмы и до сих пор жрет человечину. Президент США. Команданте Никарагуа. Координатор Меганезии. Все говорят: «у нас демократия».

Брайан встал и, от избытка чувств, стукнул кулаком по стене.

– Ты хочешь сказать, что наша демократия такое же вранье, как меганезийская?

– Нет, Нол. К сожалению, наша еще худшее вранье. Это факт. Не перебивай. И у них и у нас все крутится вокруг денег. Но они хотя бы честно это признают. Вот приходит к ним концерн Atlinc, и говорит: защитите наш бизнес, а мы дадим вам денег. И меганезийцы говорят: ОК, гоните монету. Это обсуждается в их верховном суде, с трансляцией по TV. Эти деньги открыто принимают и делят. Столько-то на социальные цели, столько-то на оплату правительства, а столько-то на армию. И армия начинает защищать плательщика. На него нападают тиморские исламисты – армия дает им по башке и захватывает острова Лоти. На него нападает наша подлодка – армия бомбит ее и тоже захватывает. И цифры: доходы, расходы, и прибыль общества. Они говорят: война это такой социальный бизнес.

– Грязный бизнес, – вставил Брайан.

Джули выразительно пожала плечами.

– Может, и грязный, зато никто не морочит людям голову. А что у нас? Концерн Baier тайно приходит к политическим бонзам, и лично им дает денег. Так начинаются военные действия. Кучка бонз торгует армией и жизнью солдат, набивая свои карманы, а обществу пачкает мозги сказками про борьбу с комми и террористами.

– Это частный случай, – сказал он.

– Нет, это как раз общий случай. Во все времена войны велись, как правило, ради чьей-то выгоды. Другие случаи, это исключения, причем очевидные: например, кто-нибудь на нас напал и надо защищаться. А нас пытаются убедить, что войны всегда ведутся ради каких-то заумных политических соображений высшего порядка.