Текст книги "Созвездие эректуса"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 46 страниц)

– А давайте пока объявим решение по хаусхолду, – предложила Энни Маджино, – а то девочки уже извертелись тут. Они в положении, зачем заставлять их нервничать?

– Ну, давайте, – согласилась Адивари, – у кого-нибудь есть особое мнение? Ни у кого нет? Maita-i roa. Объявляйте, Энни.

Фиджийская фермерша потыкала пальцами в сенсорную панель своего ноута и довольно обыденным голосом сообщила:

– Верховный суд, рассмотрев дело в соответствие с Великой Хартией, объявляет, что Элисандра Рэндолф и Келсиора Глория Клай становятся участниками хаусхолда E9 на атолле Тероа, муниципалитет Икехао, округ Кирибати, и гражданами Конфедерации Меганезия… Есть у кого-нибудь сигареты, а то я что-то тоже разнервничалась.

Юл выудил кармана из своих просторных шорт пачку «Captain Black» и протянул ей.

– Что, и все? – удивилась Келли.

– Ну, да, – ответила фиджийка, – номера социальных счетов вам присвоены автоматически, потом посмотрите в интернете. Ваши мальчики, я думаю, подскажут что там и как.

– Конечно, – подтвердил Спарк.

– А наши дети?

– Ваши, ваши, – успокоил панк, щелкнув аляповатой медной зажигалкой, – с момента рождения находятся под безусловной защитой правительства, и все такое. Правда, я не въезжаю, как вы будете их воспитывать. Ну, типа, это же питекантропы.

– И что? – с вызовом в голосе спросила Санди.

Док Джерри почувствовал, что лучше вмешаться.

– Мне кажется, судья Оркоу, тут требуются некоторые пояснения, – сказал он, открывая свой ноут, – возможно, вам будет интересно посмотреть небольшой клип на эту тему.

Предложение что-то такое посмотреть заинтересовало всех судей. Вообще, как отметил про себя Винсмарт, любопытство было свойственно меганезийцам в значительно большей степени, чем большинству его соотечественников. Он запустил клип с анимированной 3D реконструкцией самки Homo erectus, демонстрировавшийся на самой первой презентации проекта четыре месяца назад (казалось, с тех пор прошла целая вечность).

– Мистер Винсмарт, а вы нас не разыгрываете? – поинтересовалась Адивари, когда ролик закончился, – Я, конечно, не антрополог, но, по-моему, эта девушка самая обычная dani.

– Вот-вот, – поддержал панк, – На западе Новой Гвинеи, долине Балием этих dani сколько угодно. И даже девушки встречаются, точь-в-точь, как из вашего кино.

– Спорим на 20 фунтов, что нет? – предложил док Джерри, уже освоивший местный стиль ведения диспутов.

– Спорим, – согласился Юл, набрал на своем ноуте какой-то web-адрес и повернул экран к Винсмарту, – нате, любуйтесь.

На первый взгляд, девушка на экране и правда была похожа на реконструкцию эректуса, но док Джерри отлично знал, где отличия. Развернув экраны обоих ноутов к судьям, он вооружился авторучкой в качестве указки и быстро прошелся по изображениям. Высота и угол наклона лба, надбровные дуги, подборок, изгиб позвоночного столба, форма бедер…

Его прервал голос судьи Идоиро из динамика:

– Я сосчитала. Вы там готовы, или как?

– Да, Валли, – ответила Адивари и, обращаясь к спорищикам, добавила, – Не пора ли уже заняться тем, ради чего мы собрались?

– Atira, – сказал панк, метнув на стол купюру с профилем королевы Лаонируа, – профессор выиграл.

– Сумма ежегодных взносов получилась, равной 54 миллионам фунтов в год, – сообщила Идоиро, – я могу показать последовательность расчета.

– Похоже, – одобрил Эйнар из другого динамика.

– Разумная сумма, – признал Пройт из третьего.

– Если нет возражений, – заключила Адивари, – то пусть мистер Винсмарт ответит, готова ли корпорация-интересант выплачивать взносы в этом объеме.

– Это полная сумма налогов, или надо будет платить что-то еще? – спросил док Джерри.

– Это полная сумма взносов с бизнеса, – поправила судья, – в Меганезии нет налогов. Но если вы намерены оставаться на Тероа, то должны платить личные взносы, как житель.

– Позвольте сделать заявление, сен судья, – подал голос майор Журо, сидевший между телеоператором делового канала и репортером меганезийского судебного вестника.

– Да. Что у вас?

– Доктор Джералд Винсмарт практикует здесь, как тахуна, а значит…

– Из чего это следует? – перебила она.

– Информация департамента здравоохранения, – разведчик подошел к судейскому столу и предъявил распечатку, – здесь доктор ошибочно назван Джерри Джералдом, но это…

– Понятно, – снова перебила Адивари и повернулась к Винсмарту, – почему вы не сказали, что вы, как tahuna, передали в social метод борьбы с опасным массовым заболеванием?

– Я не знал, что это важно.

– Важно, – сказала она, – поскольку это значит, что личные взносы вы платить не должны, так что вернемся к взносам с бизнеса.

– Да, ваша честь. Но я не понял, эти налоги… то есть, взносы. Они не зависят от доходов?

– Общество не интересуют доходы частного бизнеса, – ответила судья, – Еще вопросы?

– Мне надо позвонить и проконсультироваться с дирекцией, – сказал док Джерри.

– Разумеется, – согласилась судья, – вы можете выйти из зала и поговорить с руководством вашей корпорации. Но постарайтесь сделать это быстро.

Док Джерри отошел метров на 50 от лавочки мамаши Джимбо и позвонил Кортвуду.

– Хелло Лайон, как дела?

– Отлично, Джерри! – ответил бизнесмен, – Лучшая новость за последнюю неделю!

– Ты о чем?

– О суде. Я смотрю вас через интернет в online.

– Ах да, – сообразил док, – Конечно, тут же все идет в прямой эфир.

– Быстро соглашайся, пока они не передумали, – продолжал Кортвуд, – Пусть они дадут какое-нибудь официальное требование. Я завтра же переведу им эти 62 миллиона…

– 54 миллиона, – поправил док Джерри.

– Я уже пересчитал в доллары, – пояснил тот, – Главное все делать быстро, пока здешние власти не сообразили, о каких деньгах идет речь. Учреждаем с этими кладоискателями партнерство, как договорились. Подписывай все, что необходимо, детали не играют роли. И сразу устраиваем пресс-конференцию. Мы им покажем, что бывает с индейкой на День Благодарения. Бери быка за рога, Джерри. Надо, чтобы эта фиксированная сумма налогов с партнерства была прибита гвоздями. Я тебе позвоню сразу после суда.

…

15 августа. Атолл Тероа. Мелкие капризы местного самоуправления.

Судебная процедура заняла немногим более часа, после чего делегация отбыла с Тероа, оставив местных жителей в состоянии некоторого возбуждения. Здесь было не принято, чтобы столько событий происходило за такое короткое время. Наиболее авторитетные представители двух семей утафоа особенно возмущались.

– Неправильно они делают, – ворчал Хинаои Пиакари, мэр атолла, – Вот наш судья Тан обязательно поговорит с достойными людьми, а когда решает дело, то всегда объяснит, почему. А эти прилетели, улетели, и ничего толком не объяснили. Кто же так судит?

– Даже не поели и не выпили, – поддакивала мамаша Джимбо, – вот тебе и Верховный суд.

– Вот в старые времена не так было, – соглашался с ними Ндаоро старшейшина семьи Иннилоо, – Раньше сначала поедят, расспросят, как у кого дела, а уж потом судят.

– Раньше люди так не суетились, – добавила его жена, Тавохаги, – Все глупости бывают от суеты, это я точно знаю.

Все утафоа из обеих семей, включая подростков, короткими возгласами «Ye!» одобрили это утверждение. Что от суеты происходят глупости – это и ребенку ясно.

– Пусть тахуна Рау объяснит нам, почему судьи так поступили, – заключил мэр Хинаои.

– Правильно, – согласился Ндаоро, – пусть тахуна нам объяснит.

Док Рау встал, вышел на середину площадки перед лавкой мамаши Джимбо и спросил:

– Все ли внимательно меня слушают?

Общее молчание показало, что слушают внимательно.

– У нас есть шесть верховных судей, – продолжал он, – на трех указал жребий, трех выбрал народ. Они отвечают перед людьми за то, чтобы сложные дела решались справедливо. Так говорит Хартия. А представьте, что в следующий раз жребий укажет на Баикева:

Рау поманил пальцем молодого человека из семьи Иннилоо.

– Представь, Баикева: тебе надо разбирать дела на ста тысячах таких атоллов, как наш. Как долго ты сможешь задержаться на каждом из них?

– Я вообще не знаю, как успею в столько мест, – ответил тот.

– Но тебе придется успевать, если на тебя укажет жребий.

– Придется, – согласился молодой человек, – но это будет трудно.

– И если придется решать дело на каком-то атолле, успеешь ли ты посидеть и поговорить со всеми о том, как у них дела?

– Нет, конечно. Мне придется решать дела и в других местах, а еще надо успеть домой, ведь у меня семья, – он кивнул на молодую женщину с двухгодовалым ребенком.

– И дедушка Ндаоро не будет ругать тебя за суетливость? – спросил Рау

– Думаю, не будет, – сказал Баикева, – а если будет, то я ему объясню.

– Значит, ты можешь объяснить дедушке Ндаоро, что судьи тоже хотят успеть к своим семьям, поэтому они должны решать дела быстро.

– Да, дядя Рау. Наверное могу.

– Вот иди и объясни ему, а заодно скажи дедушке Хинаоа, чтобы подошел ко мне.

Хинаоа встал, направился к середине площадки и пробурчал на ходу:

– Я не глухой, я все слышу

– А слышишь ли ты, как люди готовятся к празднику? – спросил Рау, – как мужчины таскают топливо и разжигают костры? Как женщины спорят, какую еду готовить?

– Ты говоришь загадками, тахуна Рау, – ответил мэр.

– Нет, – возразил тот, – я говорю просто. У Валентайна, Роджера, Келли и Санди общий хаусхолд, у тахуна Джерри поддержка правительства, а на Тероа новый бизнес, который всем принесет большую выгоду. Так почему люди не готовятся к празднику?

Мэр почесал себе спину, огляделся и спросил:

– А почему никто не готовится к празднику?

– Потому, что люди ждут, что ты скажешь что-то умное, а ты только ворчишь, как старая черепаха, – громко ответила Тавохаги Иннилоо.

– Что ты такое говоришь, женщина? – возмутился Хинаоа, – ты думаешь, что люди совсем глупые и воображают, что костер сам собой сложится, а еда сама собой испечется?

– Моя жена все говорит правильно, – вступился за нее Ндаоро, – ты стал что-то говорить про суд, а про праздник сказать забыл.

– Нет, я сказал про праздник! А если кто-то не слышал, пусть вытрясет воду из ушей. Что все расселись, будто я должен за всех все делать? – и мэр начал отдавать распоряжения с такой быстротой, что посторонние могли бы заподозрить его в излишней суетливости.

Док Рау подошел к Винсмарту и свежеиспеченным хаусхолдерам, и сделал энергичный жест ладонями «встали и пошли». Оливия сделала тот же знак Кван Ше и Слаю. Эти трое отправились, по их собственным словам «сообразить всякой всячины для праздника». Рау утащил дока Джерри к себе «поговорить tet-a-tet как тахуна с тахуна», а Акеле и Спарку строго наказал «отдохнуть своих женщин перед фиестой – hauoli».

…

15 – 16 августа. Тероа. Мирные и военные игры на свежем воздухе.

Hauoli можно сравнить с австралийским или калифорнийским beach party. Ужин у огня, песни и танцы под самопальную музыку, подвижные игры на берегу и в воде. Вроде бы то же самое. Но это все равно, что сравнивать плюшевого тигра с живым хищником. С одной стороны – все то же самое: усы, лапы, хвост и полосочки, а с другой – сами понимаете.

Поскольку праздник был связан, в первую очередь, с семейными делами хаусхолда E9, все началось с магического гадания на соответствующие темы. Под руководством дока Рау, одетого в оранжевую набедренную повязку, и раскрашенного ритуальными узорами, был приготовлен огромнейших размеров тонкий круглый блин на двухметровом алюминиевом листе (судя по виду, когда-то бывшем частью фюзеляжа небольшого самолета). Затем Рау последовательно извлек из гадального мешка 4 бамбуковые пластинки со значками ронго-ронго, перерисовал эти значки соевым соусом на поверхность блина, и прочел заклинание: «Mo aga i te hare, he-rae ana hakatuu i te toga erua, he-hakaeke kiruga ki te toga».

Спарк тут же шепотом перевел:

– «Когда древние строили дом, то в начале они ставили два столба, а потом перекрывали их сверху поперечной балкой». По ходу, магическая аллегория про мужчину и женщину. Если у женщины крепкие ноги, а у мужчины член стоячий, то начало уже хорошее.

Рау, тем временем, объявил результаты гадания.

– Ронго-ронго показали такие знаки: копье, цветок, птицу и волну. Копье это знак силы, им защищают дом. Цветок это знак любви, он дарит красоту и приносит плоды. Птица это знак новостей, она дальше всех видит. Волна это знак судьбы, она меняет мир, как хочет.

Патриархи утафоа немедленно начали спорить о смысле этого предсказания. Рау иногда вставлял несколько слов, и спор становился еще жарче. Спарк и Акела едва успевали переводить толкования и доводы для своих подруг и для дока Джерри.

Суть «расклада» (как выразился Акела) была следующая. Волна, птица и копье вместе означают начало войны, если четвертый знак этому не противоречит. Но выпал цветок, знак, противоположный войне, а цветок вместе с волной означают благожелательность Паоро, богини судьбы, и если смотреть так, то остальные два знака толкуются, как дальновидность и безопасность. Можно взять за основу птицу и цветок, означающие благожелательность Лако богини изобилия и танцев, и толковать волну и копье, как военную победу, которая принесет большую добычу. После долгих споров, компромисс был найден. Копье и волну объединили в знак Апухау, бога свирепых штормов. Птица и цветок значили, что шторм удастся заблаговременно предсказать и успешно пережить.

Признав знаки, все же, благоприятными, патриархи не приминули отметить, что ни куст, ни лодка, не выпали, а значит, плодовитость и изобилие остаются под вопросом. Док Рау возразил: встреча этих двух мужчин и двух женщин так необычна, что здесь не обошлось без вмешательства Паоро (все видели: гадание принесло ее знаки). А Паоро не сделала бы этого, если бы не считала, что эти четверо породят многочисленное потомство. С таким аргументом, опирающимся на всем известные события, патриархи, поворчав, согласились.

Публика приветствовала итоги гадания одобрительными возгласами, и началось поедание блина. Каждый отрывал и съедал кусочек, говорил свое пожелание хаусхолдерам, и делал глоток кокосового вина, черпая ковшиком из стоящего рядом 50-литрового котла. Остаток каждого кусочка бросали в волны, для детей богини Хаумеа. Пожелания были предельно откровенными, и имели явный крен в сторону сексуальной гигантомании. Как выразилась по этому поводу Санди: «наши virtual-sex аватары на этом фоне просто дистрофики».

На этом формально-магическая часть была закончена и публика перешла к развлечениям в соответствие со вкусом и возрастом. Почтенные жители собрались у горящих открытых очагов, и стали питаться, рассказывая разнообразные байки. Кто-то бренчал на маленькой гитаре – ukulele, создавая слегка фон. Ближе к пирсу кто-то включил музыку. Молодежь немедленно устроила танцы, плавно сменившиеся подвижными фольклорными играми.

Конечно, человеку, впервые попавшему на такое сборище не так-то просто разобраться, что здесь происходит. Док Джерри жил на атолле уже полтора месяца, но на Hauoli еще ни разу не был, поэтому сразу нашлись желающие рассказать ему о фольклорных играх, которые одновременно являлись танцами, анимированными мифами и много чем еще.

В начале Рау рассказал несколько коротких легенд, от которых произошли игровые сюжеты, а потом в дело вступила Келли, со свойственным ей конкретным подходом.

– Это, типа, остров, а вокруг, естественно, море и волны прибоя, – объясняла она, указывая пальцем на танцующий круг взявшихся за руки людей, – В море, ясное дело, акула, вон тот парень в маске, видите? А парень на острове, с ожерельем на шее, это людоед. Девчонка в зеленом лава-лава – русалка. И акула, и людоед, хотят ее поймать, но акула не может лезть на берег, а людоед не умеет плавать. Русалка убегает от одного на остров, а от другого в море. «Волны» могут ей помогать, устраивая приливы и отливы… О! Людоед попался!

Парень в ожерелье замешкался и попал в «прилив», оказавшись в «море». Его схватили за руки и за ноги, потащили на дальний конец пирса и, раскачав как следует, бросили уже в настоящее море.

Спарк и Акела, тем временем, утащили своих девушек танцевать. У дальнего пирса кто-то включил медленное «техно-диско» – то, что рекомендовал Рау в качестве «ненавязчивых физических упражнений для беременных юных леди».

– Когда будет еще какая-нибудь игра, я приду и расскажу, – пообещала Келли.

Тем временем ожерелье надели на нового людоеда-претендента, и игра продолжилась. «Русалка» снова оказалась проворнее и подставила «акулу». Парень в маске прозевал «отлив», был схвачен и, точно так же, выброшен с пирса. Девушка, издав победный крик, выбросила вверх сжатый кулачок и побежала купаться, передав зеленый платок «русалки» кому-то из «волн».

– Уаиани, моя студентка, – гордо сообщил доку Джерри толстый веселый дядька, одетый в яркую лимонно-желтую набедренную повязку, – Обо Ван Хорн, к вашим услугам.

– Джерри Винсмарт, к вашим. А что вы преподаете?

– Физхимию в университете Факаофо.

– Коллега Обо кузен моей второй жены, – пояснил Рау.

Ван Хорн улыбнулся и громко фыркнул.

– Эту непоседу все время тянет на форсов. Теперь у нее капитан ВВС. Он хороший парень, но, на мой взгляд, простоватый.

– Меня тоже часто тянет на форсов, – сообщила Оливия, усаживаясь рядом, – Возможно, это что-то первобытное. Мы, женщины, древние загадочые существа. Почти как кошки.

– А на толстых профессоров тебя не тянет?

– Смотря по погоде, – ответила она, – когда ночью прохладно, об них хорошо греться.

– Боюсь, что по сравнению вот с этим, – Обо кивнул на горящий в очаге огонь, – у меня нет шансов.

– Огонь это другое, – возразила Оливия, – Тоже, кстати, первобытное и загадочное. Вот вы, как физик, можете сказать, почему огонь так странно устроен?

– Ну, это довольно сложный вопрос нелинейной химической кинетики…

Его прервал громкий прерывистый визг. «Людоед» поймал «русалку» и теперь, вместе с «акулой» тащил выбрасывать ее с пирса. Девушка отбивалась, но не очень всерьез. Ван Хорн дождался, когда визг завершится громким «плюх» и продолжил:

– … Огонь, это т. н. диссипативная система со сложной структурой автоколебаний. Такие системы открыли в XX веке, когда возникла идея неравновесной термодинамики и наука всерьез занялась нелинейными моделями, необратимыми процессами и псевдо-хаосом. Это была настоящая революция в естественных науках, причем во всех сразу.

– Крушение физического детерминизма Лейбница, – вставил Джерри.

– И появление философии нестабильного мира Пригожина, – добавил Рау.

– А можно чуточку попроще, для аборигенов? – спросила Оливия.

– Торнадо, – сказал Обо, – Смерч с явно наблюдаемой структурой, который формируется и существует за счет энергии турбулентного воздушного потока. Торнадо втягивает мелкие вихри, утилизирует их энергию и рассеивает ее, чтобы поддержать свое вращение. Язык пламени устроен сложнее, он в несколько этапов утилизируют и химическую энергию сгорания топлива.

– Похожим образом работает живой организм, – заметил Джерри, – С точки зрения коллеги Обо, он преобразует химическую энергию пищи в поддержание своей структуры.

– Совершенно верно, – подтвердил Ван Хорн.

Оливия рассеянно посмотрела на огонь в очаге.

– Интересно. Значит, пламя действтительно похоже на живое существо, и это не просто иллюзия.

– Лично я думаю, что причина не в физике, а в социальной роли огня, – сказал Рау, – более двух миллионов лет огонь был самым надежным партнером человеческого племени. Он согревал, защищал, обрабатывал пищу и оружейные материалы. Не бесплатно, конечно. Его надо было кормить и обустраивать в очаге. Если разобраться, то именно очаг с огнем побудил людей создавать семьи со сложной структурой эмоциональных и хозяйственных отношений. В том числе, и магических отношений. Работа с огнем всегда была магией.

– Более двух миллионов лет, – повторила Оливия, – Получается, что не человек придумал очаг, а очаг придумал человека. Ведь древнейшие люди, я имею в виду горячо любимых нами эректусов, появились только полтора миллиона лет назад.

– Огонь начали использовать Homo habilis, – сообщил Джерри, – это было 2,4 миллиона лет назад. Можно ли считать хабилисов людьми, это пока вопрос дискуссионный.

– А люди современного вида? – спросил Обо, – они когда появились?

– Меньше 150 тысяч лет назад. Впрочем, смотря что считать людьми современного вида. После дискуссий с коллегой Рау, я уже склоняюсь к тому, чтобы считать эректусов расой или подвидом современного человека. Хотя, 99 процентов биологов меня не поддержат.

– Я сейчас задумалась, – сказала Оливия, – а у эректусов уже была магия огня? Я имею в виду, огонь завораживал их, также как нас? Они угадывали в огне образы каких-нибудь фантастических существ, вроде духов или элементалов?

– Я уверен, что да, – без колебаний, ответил Рау.

– Антропологи считают, что у эректусов была только протомагия, – заметил Джерри.

– Неправильно считают, – отрезал великий тахуна, – Магия или есть, или нет. А приставку «прото» антропологи и историки используют, когда явление есть, но они не желают его признавать. Этакое застенчивое словесное жульничество.

– Рау, знаешь ты кто? – спросил Обо, – ты периферийный научный экстремист!.

– Ты еще экстремистов не видел. Ничего, сейчас увидишь, – Рау махнул рукой в сторону направляющихся к ним Факира Слая и Кван Ше.

– Сейчас будет реальный фейерверк, – объявил Слай, открывая изрядных размеров ящик и извлекая оттуда массивную ракетницу, – не то, что какие-то там рождественские шутихи.

Он привычным движением загнал патрон в ствол, поднял руку и выстрелил. Пара секунд, и над лагуной вспыхнула яркая магниевая «люстра». Резкий голубовато-белый свет сделал все окружающее похожим на черно-белый снимок. Фальшивый сейнер недалеко от входа в лагуну, пальмы на берегу, люди вокруг костров, показавшихся при таком освещении тускло-бардовыми… В частности, стало видно, что Кван Ше возится с извлеченным из того же ящика предметом, подозрительно похожим на реактивный гранатомет.

– Прикольно, – оценила Келли, – а ты нас не взорвешь на фиг этой трубой?

– Es el juguete de policia, ella no es peligroso, – спокойно ответила та, жестом давая понять, чтобы никто не стоял позади нее.

– Хочется верить, – сказала Санди, с подозрением наблюдая, как китаянка опускается на колено и пристраивает трубу на правое плечо, – Но эта штука не выглядит безопа…

Окончание утонуло в громком «ПФФ!».

Предмет, который Кван Ше назвала «неопасной полицейской игрушкой», и вправду имел отношение к полиции. Это было реактивное пусковое устройство для шоковых гранат, используемых против мобстеров при массовых беспорядках. Ракета транспортирует на дистанцию до 800 метров боезаряд, который выбрасывает на 20 метров в разные стороны шесть светошумовых элементов: 200-граммовых бомбочек в картонной оболочке, ОЧЕНЬ громко взрывающихся с ОЧЕНЬ сильной вспышкой. При хорошо развитой фантазии это, конечно, можно считать феерверком, но большинство людей почему-то придерживаются другой точки зрения. После осветительной ракеты «люстры», в центре лагуны прогремели шесть оглушительных взрывов, сопровождаемых ослепительными вспышками. Жолио Хоста, капитан фрегата «Рангитаки», для начала задал традиционно-риторический вопрос «como de puta madre?», в переводе означающий «что за блядство?». Затем он отложил в сторону спиннинг, на который от нечего делать ловил всякую мелочь, и навел на берег бинокль. Увидев там скопление людей, и явные признаки горения в нескольких точках, он почесал волосатое пузо, ткнул толстым пальцем в меню селекторной связи и сказал:

– Синэо, возьми пару толковых ребят, сгоняйте на «колбасе» к берегу. Там гражданские баловались чем-то вроде бомбочек, посмотри, все ли в порядке.

– Да, кэп, – ответила лейтенант Синэо Номако, судовой врач. Отложив в сторону свежий номер «Cinema Nova», она встала с койки, потянулась, застегнула липучки на ботинках, сунула пистолет в карман форменных шортов, нацепила на одно плечо лямку рюкзака с десантным медкомплектом, и вышла на ют. Там очень кстати нашелся сержант Аристид Кевин, играющий в го со стрелком Ромулом Асетти.

– Вас-то мне и надо, ребята, – сказала она, – приказ кэпа проверить вот тот участок берега. Две минуты на экипировку, «колбасу» на воду и вперед.

…

С берега «колбасу» (то есть, надувной моторный бот) первым заметил Слай.

– Военно-морские рыбаки идут в гости, – сообщил он, – Будем веселиться по-взрослому!

Будь трое бойцов ВМФ в обычном режиме службы, они могли бы отказаться от выпивки и прочих развлечений, но для мирных рыбаков (которыми они были по легенде) такой отказ никуда не годился. Hauoli это такая штука, от участия в которой приличный меганезиец может отказаться, только если у него очень важные и срочные дела. Лейтенант Номако изложила все по мобильнику кэпу Жолио. Кэп подумал, взвесил аргументы и ответил:

– Гуляйте, только не нажритесь. В 3:00 чтоб все были на борту в рабочем состоянии.

Синэо убрала трубку, и лаконично сообщила:

– Romeo-Charlie (что на флажковом языке означает: «Принято. Ответ положительный»).

Тут-то и началось веселье по-взрослому. Прибывшие немедленно подбили местных на игру «акула и чайка», суть которой Келли изложила Винсмарту очень доступно:

– Вот эти пары ребят по грудь в воде, это рифы. Чайка… ну, та девчонка, будет по ним прыгать. Она, по ходу, нелетающая чайка. Ей надо допрыгать отсюда, вон до туда. А в море будет акула… вон тот парень. Он будет ловить ловить чайку, а рифы играть за нее. Руки они держат друг у друга на плечах, но они могут под водой пинать акулу ногами. Пинают иногда так, что мало не кажется. Игра-то азартная.

– А на что играют? – спросил док Джерри.

– На чайку… В смысле, на девушку, – пояснила Келли.

– В каком, смысле?

– Ну, в таком, – Келли сделала простой и понятный интернациональный жест.

– Это… Гм… Как?

– Ну, обыкновенно. Сейчас увидите.

Игра происходила стремительно. Все решалось секунд за 10–15, под крик, визг, плеск и шлепанье пяток «чайки» по плечам «рифов». Пинки под водой были не слышны. Их силу и точность можно было оценить по пошатанию «рифов» и резких сменах курса «акулы». Если «акуле» удавалось столкнуть «чайку» в воду, то оба плыли к неосвещенной части берега, а остальные вслед кричали им вслед всякие советы технического характера.

Один раз зрители взорвались восторженным визгом. Это Факир Слай в захватывающей 20-секундной игры спихнул-таки с «рифов» Синэо Номако.

– Ну, влипла, – фыркнула она, вынырнув из воды, – А тут есть грунт помягче кораллов?

– Есть надувной рафт вон у того пирса, – сказал Слай, махнув рукой.

Эту парочку проводили аплодисментами.

Чуть позже отличился док Рау, поймав Уаиани, студентку доктора Обо Ван Хорна. Он, в отличие, от других «акул-призеров», не исчез с девушкой в темноте, а вернулся вместе с ней к костру, где сидела все таже компания. Поскольку к тому моменту уже были готовы печеные тыквы с начинкой из тунца, и кальмары, жаренные на открытом огне, со сладким картофелем, народ здесь уже во всю питался, запивая еду молодым пальмовым винном..

– Я пожилой мужчина, – пояснил Рау свои действия, – Мне тяжело заниматься любовью с сильными молодыми женщинами, поэтому я их ловлю просто из спортивного интереса.

– Врет, – авторитетно сообщила Кван Ше.

– Вижу, – лаконично ответила Уаиани.

– Кошмарная нынче молодежь, – заметил Ван Хорн, – Никакого уважения к старшим. Как ты думаешь, Рау, это везде так, или только у нас?

– Не только везде, но и всегда, – вмешался Винсмарт, – Античные классики пишут, что 25 веков назад молодежь уже была ленивая, неблагодарная, непочтительная к старшим, и ни на что не годная. С тех пор она не изменилась к лучшему. Видимо, это генетическое.

…

19 августа. Лантон, остров Тинтунг. Бизнесмен и министр. Расклад перед боем.

Лайон Кортвуд обычно быстро находил контакт с людьми, это было важной частью его бизнеса (как и любого серьезного бизнеса вообще). При этом Лайон был осторожен и не позволял себе испытывать чувство симпатии к собеседнику с первой встречи. Координатор фонда-департамента технического развития Меганезии, Мелло Соарош, оказался редким исключением. Соарош встретил президента консорциума Atlinc прямо в аэропорту Лантона. Кортвуд прибыл скромно и незаметно, туристическим рейсом суперскоростной, но не слишком комфортной «Meganezia Starcraft». Он хотел спокойно «обнюхать территорию» до начала официальных мероприятий и был несколько удивлен, когда сразу после прохождения въездного контроля, начался официоз.

– Похоже, пресса не врет на счет полицейского режима, – пробурчал он, когда Соарош представился, – Я и чашки кофе в Меганезии выпить не успел, а власти тут как тут.

– Ага, – с энтузиазмом согласился Мелло, – Зато вы выпьете настоящего мокко с коньяком, а не какой-нибудь бурды. Я, уж поверьте, знаю, где тут умеют варить кофе.

– Откуда, черт возьми, вы знаете, что я пью мокко с коньяком?

– Так вы же сами сказали: полицейский режим. Тонтон-макуты целую ночь выбивали эту информацию из 20 невинных жертв, в кровавых застенках военной разведки. И, что самое обидное, зря старались. Могли бы найти то же самое в интернете за 5 минут.

– Чего? – Переспросил Лайон.

– Ваши привычки, как и привычки еще нескольких миллионов известных людей, давно уже являются общедоступной информацией в сети, – пояснил Мелло, – То, что вы летите на пресс-конференцию на Тероа, тоже является общедоступной информацией.

Тут до Лайона дошло. Он расхохотался и, покачав головой, сказал:

– Один-ноль в вашу пользу. Кстати, я не ослышался на счет вашей должности? Насколько я понимаю, это значит «министр».

– Приблизительно так. Что, не похож?

Соарош был похож скорее на мятежного индейского вождя, который для маскировки переоделся в пеструю гавайку и свободные ядовито-зеленые брюки, но не сумел скрыть осанку и стиль движений охотника за скальпами.

– Не очень, – честно сказал Лайон.

– Вот и мне кажется, что не похож, – согласился с ним Мелло, – Так как на счет кофе?

– Заманчиво. Но до спецрейса на Тероа всего 4 часа, а я хотел посмотреть город.

– Город я вам тоже покажу, – ответил Мелло, – Но, если у вас rendez-vous с какой-нибудь местной красоткой, то мы можем поговорить, пока будем лететь на самолете. На моем, я имею в виду. У меня маленький гидроплан. Это не так комфортно, как на спецрейсе, зато нет риска, что журналисты изнасилуют вас по дороге. То есть, конечно, если вы хотите…

– Местных красоток я еще не видел, – перебил Лайон, – Так что если вы не шутите на счет экскурсии и на счет самолета…

– Пошли, – коротко сказал координатор, – Все увидите.

И они пошли, а затем поехали на каре Соароша – верткой малолитражке с разрисованным дракончиками кузовом. Беглый осмотр меганезийской столицы вместе с краткой лекцией по истории, занял часа два. Затем бизнесмен и координатор обосновались в открытом кабачке на крыше одного из зданий делового центра, и Соарош немедленно перешел на основную тему, впрочем, не утратив при этом свойственного ему специфического юмора.