Текст книги "Созвездие эректуса"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 46 страниц)

– Эйнар, вы представляете дело так, будто все фундаменталисты это обитатели трущоб, а ведь это не так. В вашем первом депортационном списке сплошь респектабельные люди. Далеко не бедные, на сколько я знаю.

– Вот! – удовлетворенно сказал он, – Вы добрались до сути! Фундаментализм это бизнес, как и любая организованная преступность. И в нем есть свои профессоры Мориарти. Те самые организаторы, к которым, как мы выяснили, должны применяться самые жесткие санкции. А жители трущоб, аутло, громилы, это для них инструменты.

Берилл постучала ручкой по обложке своего блокнота.

– Знаете, Эйнар, вы все так запутали, что…

– Наоборот, я вам все распутал, – возразил он, – Все просто. Вот пример с XE-2. Есть ряд концернов, которым его распространение несет убытки. Это конкуренция. Ясно, что они готовы платить за запрет этого препарата. Некто дает лидеру фундаменталистов мешок денег и говорит: выводи на улицу своих громил. Дальше мы видим толпу в две сотни аутло, с палками, арматурой и плакатами агрессивного содержания. Обычному человеку, идущему по улице, кажется, что их много, и он пугается. Дальше пугается мэрия, дальше правительство, и дело сделано. Бизнес сработал. Заказчики добились запрета конкурента, а лидер аутло показал, что он реальная сила, и расширил ряды своей преступной группы, поскольку многие слабовольные люди готовы примкнуть к любой реальной силе. Когда кому-то снова потребуется надавить на правительство через страх перед толпой, он опять придет к этому лидеру, и даст еще больше денег, потому что у лидера теперь больше сил.

Таким образом, идя на поводу у фундаменталистов, вы не снимаете проблему, а напротив, усиливаете ее. В следующий раз на вас надавят еще сильнее и агрессивнее.

– А давайте вспомним, что фундаментализм это не преступление, – заметила Берилл, – Это просто очень серьезное отношение к религии.

– Нет проблем, – сказал Эйнар, – Относитесь к религии с какой угодно серьезностью. Это ваше право. Но не пытайтесь силой принудить к тому же самому своих соседей.

– Почему силой? Убеждением, проповедью…

– Вопрос в том, где заканчивается убеждение, и начинается нагнетание страха. Если вы на улице встречаете сотню агрессивно настроенных людей, которые проповедуют запрет на ваш стиль одежды, то вы испугаетесь, хотя, казалось бы, вам физически не угрожают. И, очень может быть, вы не решитесь одеваться так, как вам нравится, из страха, что в какой-то раз на вас нападут. То есть, вы уже стали жертвой насилия. Полиция обязана работать так, чтобы житель не оказывался в таком беспомощном положении.

– И, как обычно, при помощи автомата, – с грустной иронией добавила Берилл.

Эйнар сделал отрицающий жест.

– Уже нет. Вот лет 15 назад, когда в Меганезии было много желающих проверить Хартию на прочность, доходило и до автомата. Хартия оказалась прочнее. Сейчас такие дурацкие демонстрации устраивают только недавно приехавшие иммигранты. Их не так много и им хватает приказа полисмена убраться с улицы.

– Ладно, – сказала она, – Их прогнали с улиц в подворотни. Но выходцы из слаборазвитых стран рожают больше, чем местные. В следующем поколении их будет столько, что они заставят с собой считаться.

– в Меганезии нет иммигрантов второго поколения, – ответил судья, – Все дети с 6 лет учатся по общей программе. Программе для меганезийцев. Если семья препятствует этому, то ребенок изымается и передается приемным родителям.

– Это довольно жестоко, – заметила Берилл.

– Это гуманно и необходимо, – возразил он, – Мы охраняем детей от влияния вредной среды, которая была в стране происхождения их родителей.

– А кто решил, что та среда вредная, а ваша полезная?

– Родители ребенка. Будь иначе, они не уехали бы из своей страны в нашу. Мы никого насильно не ввозим, и никого силой не держим.

– А как на ваших мелких островах, где школа только виртуальная?

– Асоциальные иммигранты туда не едут, – ответил судья, – Это же самоубийство. Там не выжить по иным обычаям, кроме наших. Трущобные иммигранты приживаются только в предместьях городов, где можно перебиваться случайными заработками и воровством.

Берилл решительно закрыла блокнот и отдвинула его в сторону.

– Мы уже очень далеко ушли в сторону, а вы собирались рассказать что-то интересное о проблеме рождаемости и абортов. Я имею в виду, как с этим обстоят дела у вас дома.

– Не знаю, насколько интересное. У нас это не считается проблемой, которой общество должно специально заниматься. Коэффициент воспроизводства плюсовой, и ладно.

– Я слышала, что это связано с высокой рождаемостью в семьях с традиционным укладом жизни, – заметила она, – некоторые пишут, что в вашей стране искусственно поощряются некоторые обычаи… Ну, скажем так, не характерные для цивилизованных людей.

– Впервые об этом слышу, – он улыбнулся, – А какие это обычаи, если не секрет?

– Я имею в виду, групповые семьи-общины, ранние роды, ну и… Скажем так, некоторое пренебрежение приличиями. Год назад я делала репортаж о молодежном фестивале у вас в Юго-Западном Тафеа, и… Я не ханжа, Эйнар, но все-таки…

– В общих чертах я понял, о чем вы, – сказал судья, – Но цивилизованность состоит не в том, что люди носят штаны, а в том, что люди преобразуют природу, так как им удобно. Но если в природе что-то и так удобно устроено, то зачем это трогать? 100 тысяч лет было так: первого ребенка рожали лет в 16, а его содержанием занималось старшее поколение. У людей даже инстинкты под это приспособлены. Исторически недавно стали делать по-другому: фиксировать пару уже постарше, лет в 20–25, и только тогда рожать, причем все заботы о ребенке сваливать на эту пару. Ничего хорошего из этого новшества не вышло. В том возрасте, когда люди только начинают самостоятельную экономическую жизнь, этот ребенок оказывается обузой. Для женщины это или крест на карьере, или перегрузка, так что она и первого-то ребенка заводит с опаской, а решиться на второго ей бывает просто страшно. Ну, и зачем было идти поперек природы в этом вопросе?

– Тем не менее, цивилизованным людям хочется жить самостоятельно, индивидуально, а не в первобытном племени, – сказала Берилл.

Эйнар развел руками, изображая полнейшее недоумение.

– А мне казалось, что цивилизованным людям хочется жить так, как им хочется, как лично им сейчас удобнее. Иногда хочется пожить в маленькой семье, иногда в племени, а иногда даже и одному. Это зависит и от возраста, и от профессии, и от много чего еще. Зачем за людей решать то, что они сами решают гораздо эффективнее, чем посторонний дядя?

– Да, – согласилась она, – пожалуй, с этим утверждением действительно не поспоришь. Увы, Эйнар, у нас осталось всего 20 секунд эфира. Что бы вы хотели сказать в финале нашей, безусловно, увлекательной беседы?

– Даже не знаю. Я так много говорил… Но лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Приезжайте к нам в Нумеа, тут рядом. Это не Сидней, конечно, но можно очень неплохо отдохнуть. Вообще, давайте чаще есздить друг к другу в гости. Мы же соседи, все-таки.

…

18 сентября. Атолл Тероа. Японские самолеты и секретные дельфины.

– Ох, ни фига себе! – Келли, взяла со столика мобильник, ткнула иконку с улыбающейся черной рожицей и, дождалась, когда возьмут трубку, спросила, – Эй, вы что там тащите?

– Привет, Келли, – раздался в трубке радостный голос Эланга, – это хрень какая-то, типа самолета. Мы ее на рифах Уинслоу подняли. Может, Оохаре купит? Он, вроде, хотел.

– А что за два плавника у вас за кормой? Я их даже отсюда вижу!

– Это, по ходу, дельфины. Они уже неделю болтаются на внешнем рейде, а тут увязались. Они такие прикольные!

– Дельфины, – повторила она.

Сзади неслышно подошел Спарк и …

– Что за манера подкрадываться и хватать за сиськи! – возмутилась Келли, – Сколько раз тебе говорила… Нет, это я не тебе, Эланг.

– Я думал, тебе нравится, – сказал Спарк.

– Нравится, если ты не подкрадываешься.

– А что там про дельфинов?

– На, посмотри, – она протянула ему бинокль.

Приблизительно через полчаса на пирсе у дома Оохаре собралась изрядная компания, смотреть «хрень типа самолета» и увязавшихся дельфинов. Хрень оказалась японским истребителем-бипланом, «Ki-10 Kawasaki», модель 1935 года. Эти простые, надежные машины использовались на тихоокеанском фронте до середины второй мировой войны, и многие из них оказались на дне. Одни были сбиты в воздушных боях, другие затонули вместе с авианосцами, а третьи были сброшены в воду при отступлении, «чтоб врагу не достались». Судя по хорошему состоянию данного экземпляра, он относился к третьей группе. Сейчас он стоял рядом с пирсом, на 3-метровой глубине, так что на поверхности были только 10-метровый каркас верхнего крыла и верхушка хвоста. Подростки, не без позерства, излагали хронику его подъема со дна при помощи двух надувных понтонов и последующей буксировки до дома. Что касается дельфинов, то это оказалась парочка обыкновенных афалин, которые, судя по всему, сопровождали буксируемый самолет просто из любопытства. Теперь они болтались у пирса, не без оснований полагая, что им тут, раньше или позже, перепадет сколько-нибудь свежей рыбы.

– По ходу, прикормленные, – констатировала Уфале, и потянулась к мобильнику.

– Сейчас опять мелкого начнет эксплуатировать, – предположил Оохаре, и не ошибся.

– … Ралито, двигай к пирсу! Тут, по ходу, реальный японский истребитель нашли… Ну, я тебе говорю. Даже два пулемета есть, правда ржавые… Скелета в кабине нет. А нужен?.. Ну, короче, сам посмотришь. Да, купи там, по дороге, ведерко живой рыбы, у нас тут два дельфина… Как у кого, у Хинаои, конечно… Ну, не совсем по дороге. Тебе что, трудно? Ноги отвалятся? … Ну, математика. Ее же тебе задали, не мне… Что я папе обещала? Ну, да, и что теперь, вообще за тебя учиться?… Ладно, тащи, придумаем, кто сделает.

К моменту появления Ралито с ведром, компания на пирсе уже вплотную занялась делом. Оохаре развернул стрелу подъемного крана, так что она оказалась прямо над самолетом, и теперь бодро руководил креплением строп. Спарк и Акела плавали вокруг затопленного корпуса, выполняя его команды и отпуская скептические замечания (в смысле, интересно, какая часть при таком креплении отвалится, большая или меньшая). «Люди упаики» были на подхвате, и то и дело, встревали со своими советами, иногда, впрочем, толковыми.

Всех трех девушек отправили плавать с дельфинами. Как пояснил Оохаре:

– Во-первых, у дельфинов плюсовое биополе. Типа, польза для здоровья. А во-вторых, они не будут лезть под руку.

– Это мы, что ли, не будем лезть под руку? – возмутилась Уфале, – Да я вообще лучше тебя краном управляю! Мастер, блин, нашелся. Офигеть.

– Да нет, я про дельфинов же.

– Ну-ну, – сказала она, – Не вздумай начать поднимать, пока я стропы не проверю. Еще поломаешь эту штуку. И вообще, я сама буду поднимать.

Оохаре собирался что-то ответить, но его подруга уже нырнула с пирса, и поплыла под водой, так что говорить ей что-либо было совершенно бесполезно. Дельфины, как по команде, развернулись и поплыли за ней. Впрочем, через несколько секунд они уже оказались далеко впереди.

– А они не кусаются? – с некоторым сомнением, спросила Келли.

– Теоретически, нет, – заметила Санди, первой сползая в воду, – У них инстинкт симпатии к человеку. Так пишут.

– Ладно, будем надеяться, что это не первоапрельская шутка.

К моменту, когда они оказались в воде, Уфале уже пыталась играть с дельфинами, но для этого надо было, как минимум, к ним приблизиться. Попробуйте догнать в воде существо, которое способно почти мгновенно разогнаться до скорости 25 узлов. Стоило девушке приблизиться к одному из дельфинов на расстояние менее 5 метров, как он делал легкое, едва заметное движение, и дистанция увеличивалась втрое. Иногда дельфин просто нырял и оказывался в тех же 5 метрах, но уже у нее за спиной.

– Нахальные невоспитанные звери! – сообщила Уфале, когда Келли и Санди подплыли к ней, – Ни одно приличное существо не будет так издеваться над человеком!

– А ты говорила, прикормленные, – заметила Келли.

– Ну, так. Жрать-то они будут, вот увидите.

Один из дельфинов высунул голову из воды в 5 метрах от них, и издал звук, похожий на скрип дверных петель, не смазанных с прошлого века.

– Он еще прикалывается! – крикнула Уфале и сделала стремительный рывок в его сторону. Стремительный по человекческим понятиям, а не по дельфиньим. Над поверхностью мелькнул кончик широкого раздвоенного хвоста, и под водой со скоростью торпеды пронеслось темное тело. Несколько секунд и дельфинья морда выскочила в 20 метрах ближе к центру лагуны.

– Дохлый номер, – объявила Санди, – Но, с другой стороны, они явно не дикие. Иначе бы и на такое расстояние не подпустили.

– Так ясно, что не дикие. Рыбаки прикормили, по приколу, не иначе. Вот, пожалуйста…

Оба дельфина, обогнув девушек по широкой дуге, метнулись к пирсу, где нарисовался Ралито с ведерком. Две морды высунулись из воды и уже хором «заскрипели». Мальчик с гордым видом начал бросать рыб то в одного, то в другого. До воды ни одна не долетала. Между делом он крикнул сестре.

– Ты плыви сюда уже! Я уроки принес!

– Ага, щас, все брошу и поплыву, – лениво ответила она и, перевернувшись на спину, легла на воду раскинув руки, – Они меня загоняли! Это кошмар! Я в депрессии. Попроси Акелу, он сделает.

– Ты там стропы проверить хотела, и порулить! – крикнул Оохаре, – Тебя ждать, или как?

– Блин! – сказала Уфале и, подозрительно быстро выйдя из депрессии, погребла к берегу с такой скоростью, как будто намеревалась выполнить норму на спортивный разряд.

– Между прочим, – загадочным голосом произнес Ралито, – они оба меченые. Это я так, если кому интересно.

– Что-что? – спросил Спарк, моментально оказываясь рядом с мальчиком.

– Ну, вот же, метки, – сказал тот, кидая очередную рыбу, и показывая пальцем.

– Акела, быстро иди сюда! – крикнул Спарк.

Метки, а точнее, маленькие серые диски, размером с монету, были каким-то образом приклеены у каждого дельфина к коже сантиметрах в 10 позади левого глаза.

– По ходу, радиомаяк, – задумчиво сообщил Акела, – интересно, чей.

– Будем учинять дознание, – сказал Спарк, и махнул рукой «людям упаики», – Эй, дуйте сюда все трое.

Подростки подошли и с серьезным видом уселись рядом на настиле пирса.

– А пытки будут? – поинтересовалась Тиви

– Извращенка, – хихикнув, шепнул Окедо, и тут же схлопотал от нее чувствительный подзатыльник.

Спарк хлопнул в ладоши.

– Так! Сосредоточились, и вспомнили: откуда эти дельфины, где вы их видели до того, и что они делали.

– А чего вспоминать? – буркнул Эланг, – они уже который день болтаются на внешнем рейде. Как выходишь из лагуны, они тут как тут.

– Иногда заплывали в лагуну, и крутились рядом с этим, – добавила Тиви, махнув рукой в сторону замаскированного под сейнер фрегата «Рангитаки», – но это рано утром.

– И недолго, – добавил Окедо, – раз-раз и обратно на внешний рейд.

– А это точно были те же дельфины? – уточнил Акела.

– Мы что, слепые? – обиженно сказала Тиви, – Вот эти самые. Они же приметные.

– Понятно…, – протянул Спарк, – А раньше они за вами увязывались?

Эланг отрицательно покачал головой

– Только рядом иногда проплывали. Или прыгали недалеко.

– Они из-за самолета увязались, – предположила Тиви, – прикольная же дура.

– Или у них сегодня выходной, – проборматал Акела.

В это время раздалось негромкое гудение, затем шумный плеск, а затем радостный визг Уфале из кабины крана:

– Iri! Я его держу!

Истребитель висел на стропах, шасси были в полутора метрах над поверхностью воды, из щелей в корпусе стекали маленькие водопады.

– Ставь его на площадку перед ангаром! – крикнул Оохаре, – Только медленно! Не дергай!

– Не учи маму! – ответила девушка, и самолет плавно двинулся над берегом.

Обмен репликами в том же духе продолжался минуты две, пока груз не был осторожно опущен на площадку. Шасси беззвучно коснулись бетона, резина колес раскрошилась, затем отвалились сами колеса, а затем Kawasaki, с тихим лязгом, встал на треугольный кронштейн креплений шасси. Один из листов обшивки оторвался и звонко грохнулся на бетон. Убедившись, что все остальное, вроде бы, держится, Оохаре скомандовал:

– Отпускай.

Натянутые сторопы провисли.

Зрители приветствовали этот момент бурными аплодисментами. Уфале вылезла из кабины, демонстративно отряхнула ладони одну о другую, и фыркнула:

– Делов-то на сантим.

– Кстати, о сантимах, – сказал Оохаре, – Ребята, сколько хотите за эту штуку?

– А ты сколько предлагаешь? – спросил Эланг.

– Форсы дают от пол-тысячи до двух, смотря по раздолбанности, – добавил Окедо, – а этот почти как новенький. Селедка не кусала.

Селедка, конечно, этот самолет и не кусала (с чего бы ей), но «почти как новеньким» его назвать тоже было нельзя. Стальные элементы превратились в сплошную ржавчину, от крыльев остались только каркасы, обшивка держалась на соплях, а шасси окончательно прекратили свое существование минуту назад. Оохаре почесал в затылке и предложил:

– Полторы тысячи сразу, и еще столько же, если он полетит.

– Если полетит, то не столько же, а две, – ответил Эланг.

– ОК, но тогда будете помогать.

– Если помогать, то две с половиной, – сказала Тиви.

– Не стыдно обирать друзей? – спросила Уфале.

– Я же не сказала «три с половиной», – возразила та.

– По рукам, – подвел итог Оохаре, и пошел в ангар за деньгами.

Окедо проводил его взглядом и, повернувшись к Спарку, негромко сказал:

– Мы там, на рифах Уинслоу, еще один самолет видели, только он глубоко. Поможешь поднять? Гроши поделим по-честному.

Спарк утвердительно кивнул и буркнул: «Угу». Вытащил из кармана шорт сигареты и закурил. Затем легонько похлопал Акелу по плечу и поманил его в сторону.

– Я знаешь чего подумал: может, надо глянуть в недра ВМФ?

– А что?

– Эти дельфины с маячками…

– Ну, не знаю, – ответил Акела, – Там если про них и есть, то на каком-нибудь особо секретном уровне. Туда не вдруг проломишься. А если и да, то атас начнется.

– Не надо никуда ломиться, – сказал Спарк, – посмотри, где всегда.

– Ладно, не вопрос, – согласился тот.

– Эй! – крикнул Оохаре, – Вы только не смывайтесь. Надо же обмыть. По рюмке за каждое крыло, чтоб хорошо взлетел.

– Мы на полчаса и обратно, – пообещал Спарк, – притащиим из дома что-нибудь этакое.

– Прихватите нам пару коробок сока, – сказала Келли.

– Лимон с манго, – уточнила Санди.

…

Для того, чтобы глянуть в недра ВМФ, не понадобилось даже четверти часа. Сюрприз был уже на общем уровне внутренней сети оповещения флота.

– Orange code, – удивленно сказал Акела, – а вчера был green.

– Это что, типа повышенная готовность? – спросил Спарк.

– Повышенная была бы yellow. А это, типа боевая.

– Что, опять какая-то жопа?

Акела пожал плечами:

– Ну, по ходу, так.

…..

18 сентября. Капингамаранги, база ВМФ Меганезии. О пользе экспромтов.

Полковник Джино Валдес открыл глаза и потряс головой.

– Похоже, я задремал, лейтенант. Проклятые годы. Что ты сказал?

Годов Валдесу было 49 ровно, но у него имелся пунктик ссылаться на свои седины по поводу и без повода.

– Так еще бы не задремать, – заметил лейтенант, – Вы уже четвертую неделю дергаетесь. Сначала из-за 10-й параллели, теперь вот из-за этого. А организм требует…

– Без тебя знаю, Элмер. Так что у нас?

– «Буньипы» ее засекли.

– Они уже раз пять что-то засекали. Пока самой интересной находкой была китовая акула. Достойный экземпляр, почти 20 метров длиной.

– На этот раз это, все-таки субмарина. Сейчас мы повесили над ней дрон на высоте 20 км., однозначно определили модель, и отслеживаем ее движения с точностью до полуметра.

– И что за модель?

– Это U-215A. Она идет из западной котловины в центральную, через массив Лайн по направлению к Тероа, со скоростью 17 узлов, на глубине 260.

Полковник еще раз потряс головой.

– «Невидимка» U-215A? Я что, продолжаю спать?

– Никак нет, – дисциплинированно ответил лейтенант, – вы бодрствуете. Вот распечатки.

– Охренеть… Лучшая подлодка с неатомной энергосистемой. Что предлагаешь?

– С учетом наличия на U-215A зенитной установки подводного пуска, способной поражать цели до высоты 15 тысяч, предлагаю атаку ракетой Espectro по высокой траектории при маневре в интервале высот от 100 до 40 км, на скорости 8 км/сек. Это позволит поразить цель через 5 секунд после обнаружения ракеты радаром противника, т. е., намного быстрее времени срабатывания зенитного комплекса. При взрыве мощностью 10 килотонн ТЭ на высоте 50 метров, ударная волна разрушит корпус подлодки на глубине…

– Ты в своем уме, парень? – перебил Валдес, – Знаешь, сколько стоит эта подлодка?

– Говорят, дядя Сэм заплатил миллиард евро за две такие.

– Вот именно. Подарить полмиллиарда евро крабам, при этом загадив радионуклидами кусок собственной акватории? Нет, так дела не делаются. Еще варианты?

Пауза.

– У меня нет других предложений, – признался лейтенант.

– И чему только вас в институте учат, – проворчал полковник, вытаскивая мобильник из нагрудного кармана, – ладно, учись, парень. Урок первый: любой экспромт должен быть тщательно подготовлен … Алло, привет, Чи это Джино. Как там наш заказ? Ах, неделю готов и ждет? Да, конечно, ты мне уже говорила, но у нас грузополучатель только сейчас прибыл. Да, конечно, мы оплатим простой и все такое… Только груз мне нужен срочно. Ах координаты? Ну, разумеется… Элмер, зайди в приемную, и организуй, чтобы Пенни отправила файл о движении подлодки вот сюда… – Полковник написал на листочке какой-то e-mail, – … Извини, Чи, это я не тебе. Что – подлодка? Да, я сказал «подлодка», и что это меняет?

– Простите сен Валдес, каким шифром это передать?

– Скажи Пенни, чтобы передала без шифрования. Как есть… Нет, Чи, это я не тебе. Ну, да, я не сказал, поскольку это была закрытая информация…. Слушай, мы же друзья, верно?

– Простите полковник, я правильно понял, что Пенни должна передать секретные данные без их шифрования?

– Да, Элмер. Ты правильно понял. Все, иди. Можешь пока пофлиртовать с Пенни, только без извращений… Это я не тебе, Чи…

Лейтенант кивнул и вышел. Он еще успел услышать филиппику полковника:

– Что значит «если ты мне друг – дай мне денег»? Нет, ты правда считаешь, что все можно измерить деньгами? Нет, Чи, ты мне прямо ответь…

…

Чи, то есть Чимэг Синчер, президент компании SLAC (Sincher Light Air Cargo) все-таки выцыганила из полковника Валдеса тройную цену доставки груза, персональные премии операторам и, разумеется, гарантию возмещения цены дирижаблей в случае их потери. Чингисхан, которого она, как этническая монголка, числила среди своих прямых предков, мог бы быть доволен ею. Оставалось еще выполнить эту доставку, а это было не так-то просто, поскольку «грузополучатель» совсем не стремился принять на борт отправляемые ему две тысячи тонн бракованных железобетонных блоков.

Трижды глубоко вздохнув и 9 раз прочтя про себя мантру «Om mane padme khum», Чи нажала кнопку селектора.

– Олан, найди дядю Опа и вдвоем зайдите ко мне. Срочно.

– ОК, мама, – коротко ответила Олан, – через три минуты будем.

Чи откинулась в кресле, закурила папиросу и стала думать о хорошем: что жизнь в общем-то удалась, что бизнес солидный, хоть и небольшой, что дочь выросла здоровая, толковая и волевая, вся в маму, а не в папу – удалого раздолбая с Занзибара, смывшегося неведомо куда. Семья пока не получилась – но какие наши годы? 45 – еще вся жизнь впереди. Вот, к полковнику можно присмотреться. А что? Дядька основательный…

Тут ее мысли были прерваны. Дверь открылась, и в кабинет стало продвигаться обтянутое белой майкой пузо дяди Опа, чем-то похожее на грузовые роботы-дирижабли, которыми он так виртуозно управлял. Дядя Оп, он же – Опанас Лешко, меганезийский украинец австралийского происхождения, любил три вещи: пиво, футбол и свою работу. Он был прост и надежен, как паровоз, и примерно так же массивен. Проскользнувшая из-за его спины Олан Синчер казалась рядом с ним худеньким подростком, хотя была крепкого сложения и 70 килограммов весом. Лет 5 назад Чимэг переживала, что у дочери будут проблемы в личной жизни из-за полного несоответствия нынешним представлениям о женской красоте. Но оказалось, что парни западают на Олан куда сильнее, чем на длинноногих девиц с классическими 90-60-90. Видимо монументальная фактура Олан соответствовала каким-то первобытным паттернам хранительницы очага…

– Мама, что у нас опять стряслось?

– Почему ты думаешь, что стряслось? – спросила Чи.

– Когда ты не замечаешь, что папироса давно догорела до патрона…

– А, действительно… Значит, так, садитесь, слушайте и не перебивайте.

Чимэг разложила на столе распечатки файлов полковника Валдеса и начала инструктаж длительностью 20 минут. Когда она закончила, дядя Оп задумчиво потер загривок и произнес:

– Ну, если по-нашему, по-фермерски, так и ничего особенного. Ну, подводная лодка. Что мы, подводных лодок, что ли не видели? Во всех видах видели. Та же жестянка из-под пива, только большая и с моторчиком.

– Мне нравится твой подход к проблеме, – заметила Чи.

– Я еще даже не начинал. Это была присказка. А сейчас будет по делу.

Дядя Оп подтянул к себе лист бумаги, схватил ручку, провел длинную прямую линию и посреди нарисовал схематическое изображение подлодки.

– Значит, вот так она идет, никуда пока не сворачивая, – пояснил он, – скорость у нее постоянная и глубина тоже. А нам, значит, надо бросить на нее сверху 2 тысячи тонн железобетона, и чтоб она, падла, не увернулась.

– И не забудь про 16 маленьких контейнеров, – напомнила Чи.

– Контейнеры – это само собой… Кстати, что в них?

– Какие-то военные игрушки. Написано, то ли Darts, то ли…

– Dwarf-5, – предположила Олан, – телеуправляемые мини-роботы для подводных работ?

– Ну, – Чи пожала плечами, – Может быть, и так.

– Да бес с ними, – сказал Лешко, – давайте-ка ближе к телу. Я себе это так представляю:

Он схематично нарисовал четыре дирижабля, идущих в линию.

– Вот это мы летим на высоте 200, впереди Олан, затем я, и за нами два на автопилоте. Олан бросает свой груз с упреждением 1100 метров, и уходит резко вверх, чтоб мне не мешать, ставит первый дирижабль на автопилот и берет на ручное управление третий. Когда это все падает в воду…

Дядя Оп изобразил перед носом подлодки заштрихованный овал, обозначающий упавшие в воду железобетонные блоки.

– … Когда это все падает в воду, капитан получает рапорт с центрального поста и прикидывает: о, черт, через 120 секунд нас шарахнет по башке, надо что-то делать.

Олан, твои действия?

– Ну, одно из двух, – сказала девушка, – я бы или увеличила скорость и попыталась проскочить, или наоборот, затормозила и попробовала повернуть. Можно еще по вертикали какой-нибудь маневр попробовать, но это думать надо, я же не подводник.

Чи хлопнула ладонью по столу:

– Про маневренность лодки все написано в файле. Возьмите данные, введите в симулятор.

– Не учи папу любить маму, – спокойно ответил Лешко, – Тут пишут, дело будем делать в «собачью вахту». Значит, у нас 3 часа до вылета и еще 5 часов хода до точки выгрузки. И посчитать успеем, и на симуляторе погонять. А пока у нас это, как его, мозговой штурм.

– А… – протянула Чи, – ну, если штурм…

– Так что ты делаешь, Олан? – спросил дядя Оп, и положил на стол часы, – только быстро, видишь секундная стрелка бежит. Ты – капитан.

– Тогда я сплю. «Собачья вахта» же.

– Ну, значит, ты – старпом.

– Я командую полный назад и право руля, – решительно сказала она.

– Почему?

– Я не буду ломиться вперед, не зная, на какой протяженности разбросаны препятствия.

– А почему право руля?

– Не знаю. Инстинкт. Была бы я левша – наверное, сказала бы лево руля.

Лешко кивнул и нарисовал от прямой линии дугу вправо и спросил:

– Что, думаешь, проскочила?

– А что, нет?

– А вот нет. Я поворачиваю свой дирижаблю, бросаю груз вот так, и перехватываю управление четвертым дирижаблем. А ты на третьем уже на подходе.

Он перерисовал новое положение второго дирижабля, еще один заштрихованный овал перед носом лодки.

– А если бы я не повернула, а скомандовала полный вперед?

– Тогда так, – дядя Оп мгновенно перерисовал картинку, – и ты получаешь первой порцией по хвосту, а второй – по башке.

– Это если ты знаешь, повернула я или ускорилась, – возразила Олан.

– Так я же буду знать, – ответил Лешко, – вот, читай, тут написано: «текущее положение подлодки отслеживается с точностью плюс-минус 0,5 метра»

– А если бы я скомандовала погружение, чтобы смягчить удары по корпусу?

– Повернешься кверху жопой и подставишь гребной винт под удар? Третий груз тебе так врежет…

– Слушай, дядя Оп, ты чего делаешь из старпома дурака? – перебила девушка, – а если он сообразит, что 4 груженых дирижабля не просто так повисли у него на хвосте?

– Да, это уже ситуация, – вздохнул Лешко, – вот теперь пора на симулятор.

– Может, заказчика сюда пригласить? – спросила Чимэг

– А чего? Приглашай. Нечего ему в штабах штаны просиживать.

….

19 сентября. Дуэль: Подлодка «Норфлк» – Транспортная компания SLAC.

Старпом Стью Палфри клевал носом. Нет, он ни в коем случае не дремал. Но суточный цикл активности у среднего человека устроен так, что именно в это время, называемое «собачьей вахтой», больше всего хочется спать. Особенно – если тупо сидишь перед мониторами, а вокруг – сотни миль пустого океана, где даже рапорт о какой-нибудь паршивой джонке, болтающейся в 40 милях справа по курсу – и то событие. А в эту ночь, как на зло, вообще ничего не происходит. Есть, конечно, эксцентричные лица, которые наоборот, активны ночью, а утром не могут заставить себя выползти из койки. Но они, как правило, не дисциплинированы и, ясное дело, непригодны к службе на подводном флоте.

– Докладывает лейтенант Фрэн Лаудер, радарный пост. По-моему, у нас проблема.

Вот, пожалуйста, событие. Палфри вздохнул. Ну, кто так докладывает? «По-моему», бла-бла-бла, как в кабинете у психоаналитика. Нет, баба-офицер на флоте – это беда. Весь этот либерализм, феминизм, и все такое прочее годится для гражданки. А военный флот – это военный флот. Тут не место женщинам, детям и сексуальным меньшинствам..

– Сейчас подойду, – сказал он, и бросил в селектор, – всем: я буду на радарном посту.

Через несколько секунд он смотрел на оперативный экран, все больше убеждаясь, что женщинам нечего делать на флоте, а на подводном флоте – и подавно.

– Эти четыре дирижабля, сэр, идут вслед за нами. Точнее, они нас догоняют.

– В чем проблема? – спросил он, – четыре беспилотных грузовых дирижабля со скоростью 200 узлов следуют в линейном строю с интервалом 2 мили. Обыкновенная гражданская перевозка. Вероятно, с Северных Спорад на Фиджи или Самоа.

– Но через полчаса они окажутся почти точно над нами, – возразила лейтенант.