Текст книги "Созвездие эректуса"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 46 страниц)

Когда минут через 20 (выкурив еще одну сигару) он, все-таки, решился подойти поближе. Обстановка на месте событий была такова: Уфале, в некоторой прострации, полулежала в надувном кресле, держа новорожденного на руках, и повторяя «ну, ни фига себе». Киако поливала их обоих теплой водой из шлага с душевой насадкой, одновременно похлопывая дочь по спине в районе лопаток. Док Рау широко улыбался и, с довольным видом, молча потирал руки. Остальные активно жестикулировали и болтали все хором. Обалдевшего Оохаре хлопали по плечам, а Тананео даже подергал его за уши от избытка чувств.

– Все нормально? – спросил Джерри, просто чтобы спросить что-нибудь.

– Вполне, – подтвердил Рау, – Разрывов нет, кровотечение, как вы сами можете видеть, уже практически прекратилось. Собственно, мои функции свелись к тому, чтобы поддержать головку, вытереть ребенку мордашку, перерезать пуповину и сделать нашей красавице массаж живота после выхода плаценты. Это могли бы легко сделать и без меня.

– Без вас я бы здорово нервничала, – усталым голосом сказала Уфале, – экстрим, блин…

Киако отложила шланг в сторону и, обняв дочь за плечи, что-то у нее спросила шепотом. Та, немного подумав, улыбнулась и кивнула. В ходе последовавшей перегруппировки, младенец оказался сначала на руках у Оохаре (который, похоже, совершенно не понимал, что делать с этим маленьким существом), а потом перекочевал на руки Киако.

Оохаре, в свою очередь, пошептался с Уфале, тоже удостоился одобрительного кивка, и спросил:

– Док Рау, можно мы поплаваем немного?

– Валяйте, только недолго, – разрешил Рау, и, вытащив из своего докторского чемоданчика объемистую фляжку, основательно приложился к ней. Затем похлопал коллегу по плечу и передал фляжку ему. Джерри механически сделал приличный глоток крепчайшей рисовой водки, и несколько озадаченно почесал в затылке, глядя на Оохаре и Уфале, которые уже плыли в сторону центра лагуны. Точнее, Оохаре плыл, а Уфале лежала на спине, держась за его левую руку. Судя по всему, в этой позиции она чувствовала себя вполне комфортно.

…

2 августа. Меганезийская школа. Биология, не лишенная лирики.

Вечером, когда оба доктора, по обыкновению сидели на террасе у дока Рау, Джерри, все же, задал тот вопрос, который весь день вертелся у него в голове.

– Скажите, коллега, то, что я наблюдал, это здесь в порядке вещей?

– Будет проще, если вы скажете, что именно вас удивило, – заметил Рау.

Винсмарт некоторое время перебирал в уме всю последовательность событий, после чего уверенно сказал одно слово:

– Обыденность.

– Что вы, – возразил великий тахуна, – появление человека на свет, это очень значительное событие. Другое дело, что празднуют его не в тот же день, а на следующий. Это разумно, ведь женщине после родов надо как следует отдохнуть.

– Я имел в виду, сам, как вы сказали, «процесс», – уточнил Джерри, – Как будто женщина просто делает нечто трудоемкое по хозяйству, а окружающие ей помогают.

– Ну, да, – согласился док Рау, – так и есть. Роды это один из естественных биологических процессов. У человека, из-за специфики его строения, они протекают несколько сложнее, чем у других млекопитающих, поэтому техника родов включена в школьную программу практической биологии и физической подготовки. Лет 15 назад это было установлено в специальном постановлении Верховного суда о реформе школьного образования.

– Верховного суда? При чем тут суд?

– Ну, как же. Согласно Великой Хартии, школа служит для того, чтобы давать молодежи актуальные навыки и знания о природе, человеке и обществе. Поскольку секс является важной частью жизни, практические знания обо всех его основных аспектах, включая деторождение, должны даваться в возрасте полового созревания, т. е. начиная с 11 лет.

Док Джерри задумчиво подвигал по столу кофейную чашечку и спросил:

– А что думают по этому поводу родители? Мне кажется, не все хотят, чтобы их детям давали такие грубые технические представления о, скажем так, интимной сфере.

– Об этом тоже было постановление суда, – сообщил Рау, – Никакие семейные табу вокруг человеческого тела, не могут лишать ребенка права на актуальные знания. Допустим, что у родителей табу на использование нуля. И что? Ребенок не должен знать арифметику? А как он будет жить в обществе, не владея элементарными приемами счета?

– Как вы любите парадоксальные аналогии, коллега Рау…

– Ничего парадоксального, – возразил тот, – Есть два одинаково безумных средневековых европейских табу: на знания о нуле и на знания о своем теле. Первое рухнуло в XVI веке, а второе продолжает отравлять жизнь миллиардам людей.

– Все-таки, это разные вещи, – заметил Джерри, – на, скажем так, несколько усложненном отношении к человеческому телу, основан целый пласт культуры…

– На счете палочками в «римской» системе без нуля и разрядов, тоже основан целый пласт культуры, – сказал Рау, – Мы и сегодня ставим «римские» цифры там, где нам это кажется красивым. Но для практических целей мы используем только разрядную систему с нулем. Это в сотни раз быстрее, и дает в сотни раз меньше ошибок при технических расчетах.

– Вы беретесь утверждать, что такие технические (Винсмарт сделал ударение на слове «технические») знания о человеческом теле и физиологии секса не создают проблем с восприятием литературы, поэзии и живописи, связанной с темой любви?

На этот раз задумался Рау. Он закурил сигару и откинулся на спинку кресла, бурча себе под нос какую-то простенькую мелодию. Затем резко выпрямился и сказал:

– Все в мире имеет цену. Открыв свойства металлов, мы безвозвратно разучились делать каменные топоры и кремневые наконечники для стрел. Придумав кирпич, мы утратили искусство каменной кладки, которое поражает нас в неолитической архитектуре. Сделав письменность общедоступной и прагматичной, мы лишились каллиграфии. Скоростная печать убила экслибрисы. Компьютеры скоро вытеснят книги на полки музеев. Это цена благосостояния, свободного времени, здоровья, долгой, интересной жизни, и огромного, по сравнению с прошлыми веками, объема личных возможностей. Переходим от общего к частному. Уфале мало что поймет из классической лирики. Ряд проблем, вокруг которых там строится сюжет, для нее просто не существуют, а такие словосочетания, как «потеря невинности», «греховная любовь», или «супружеский долг», кажутся ей экзотическими фигурами речи. Такова цена ее здоровья, и здоровья ее ребенка. Понимание фертильности человека в духе классической любовной лирики, исключает психофизическое здоровье, как алкоголизм исключает здоровую печень.

– Мы снова возвращаемся к старой теме, – заметил Джерри, – достаточно ли человеку быть просто здоровым разумным животным?

– Здоровым, разумным, эмоциональным животным, – уточнил Рау, – Помните, я давал вам послушать нашу океанийскую лирику?

– Да. Красивые, эротичные баллады. Но понять такую любовь, как у Ромео и Джульетты, можно только на более высоком уровне человеческих чувств..

Великий тахуна улыбнулся, покачал головой и сообщил.

– В позапрошлом году приз молодежных симпатий получил фильм «End of hate» студии Неиафу. Легенда о любви тонгайца Аориа и фиджийки Тэтуо. Они случайно встретились во время войны королей Фиджи и Тонга. Догадываетесь, коллега, что там было дальше?

– Дальше так же, как у Шекспира? – предположил Джерри.

– Совершенно верно, и в сценарий включены тексты из «Ромео и Джульетты». Ради этого весь фильм сделан на английском, включая песенку главной героини «My love hotter than fire, My love higher than stars». Думаю, вы ее много раз слышали, это теперь музыкальная заставка Lanton-online. Очень красивый фильм, жаль что в большинстве странах Европы и Северной Америки, он запрещен.

– Почему?

– Тэтуо играет 16-летняя девушка, – пояснил Рау, – а в этих странах кино с голыми людьми моложе 18 считается детской порнографией. Абсурдное табу, если учесть, что Джульетте по Шекспиру было 13 лет. Что-то прогнило в Датском королевстве, вы не находите?

– Гм, – сказал Джерри, – Не думал, что в Меганезии так популярен Шекспир.

– Шекспир, Эдвард Лир, Лонгфелло и Льюис Кэрролл у нас в школьном курсе. Аркадио, сын Оливии, сдавал базовый английский по «Отелло».

– В каком смысле? – спросил Джерри.

– аннотация объемом 500 знаков. Она получилась такой любопытной, что я сохранил ее у себя в на диске. Сейчас найду…

Рау подвинул к себе ноутбук, поиграл клавишами, и развернул экран к Винсмарту.

«Отелло и Кассио были товарищами по жене, Дездемоне. Они работали на оффи Венеции. Отелло был команданте флота и имел платок-талисман, сильный аку, приносящий удачу в бою. Платок хранился у Дездемоны. Яго украл платок, чтобы забрать эту удачу. В краже он обвинил Дездемону и Кассио. Отелло в это поверил, (1) потому что у Кассио оказалась копия платка-аку, и (2) потому, что оффи сделали Кассио команданте флота вместо него. Соответственно, Отелло убил Дездемону. После этого, подружка Дездемоны объяснила, что было на самом деле. Он понял, что ошибся, и сделал харакири. Так он сохранил лицо. Кассио, по праву команданте, казнил Яго и отомстил за своего товарища по жене».

Винсмарт прочел и, в некотром замешательстве, побарабанил пальцами по столу.

– Действительно, любопытно. И как экзаменаторы это оценили?

– Девять баллов из десяти. Один балл сняли за стилистику.

– А как быть с… гм… неточностями в изложении?

– Это просто интерпретация древнего текста, – возразил Рау, – Невозможно понять текст так же, как современники автора, тем более, если вырос к совершенно другой культуре. Аркадио знал, что в Европе есть сложные табу вокруг секса, но ему не пришло в голову связать это с суетой, которая, буквально по тексту, происходит вокруг платка. Ведь в «Отелло» нигде прямо не сказано про половой акт. Аркадио по-своему логично решил, что, по сюжету, интерес к платку вызван сильной магией этого предмета.

– Вряд ли Шекспиру было знакомо выражение «товарищ по жене», – иронично заметил Джерри, – Я правильно понимаю, что имеется в виду «шведская тройка»?

– Совершенно верно. Хотя, при чем тут Швеция? У нас такую модель семьи называют «estudi», поскольку она популярнее всего у студентов.

– Гм… А как тогда определяют, кто отец ребенка?

– По фиджийскому обычаю, отец ребенка это, во-первых, тот мужчина, который живет с его матерью. Если их несколько, то отцом считается старший, если они не договорятся иначе. Во-вторых, это тот мужчина, который жил с ней, когда она родила. Если их было несколько, то смотри пункт первый. В-третьих, это брат его матери. Если их несколько, то снова смотри пункт первый. А мать, как говорили в древнем Риме, известна всегда.

– Или приемная мать, – раздался голос Кван Ше у них за спиной, – Я вообще-то хотела у вас спросить, будете ли вы ужинать? Я приготовлю марлина, которого мои дети сегодня поймали на удочку.

– На спиннинговую дорожку, – поправил Эланг

– Слай нам подарил классный спиннинг, – добавил Окедо.

– А давайте я его приготовлю? – предложила Тиви.

– Если Рау разрешит, – сказала Ше.

– Хозяйничай, кроха, – сказал великий тахуна, и, обращаясь к Джерри, добавил, – ставлю 20 фунтов, коллега: после ужина нам предстоит снова помогать этой банде с уроками.

– Только с естествознанием, – скромно уточнил Окедо, – информатику и соцэкономику мы сами сделали. А математика будет завтра.

…

10 августа. Практические преимущества человеческой ветеринарии.

До сих пор док Винсмарт в своей тероанской практике, обходился неапробированными ветеринарными препаратами поверхностного действия. Его пациенты при этом рисковали кусочком кожи или небольшим участком слизистой оболочки. Пока ни одного подобного случая не было, да и теоретически не могло быть, но в теориях, как известно, встречаются ошибки, и, порой, совершенно неожиданные. Так или иначе, у Винсмарта пока не было острой необходимости применять препараты объемного действия, т. е. такие, которые распространяются практически по всему организму, и (если теория в корне ошибочна) создают потенциальную угрозу обширного разрушения тканей. Взвесь наноботов может сработать, как сильнейший клеточный яд и убьет пациента практически мгновенно (эта возможность, по слухам, уже изучалась в военных лабораториях нескольких стран). Док Джерри ни секунды не верил, что ветеринарные наноботы, множество раз испытанные на кроликах, овцах, собаках, и т. д., могут повести себя настолько «нештатным образом». Но одно дело – теоретически знать, что какое-то действие безопасно, и совсем другое – быть на практике готовым совершить это действие. И он чувствовал, что очень скоро судьба поставит его в ституацию ответственного личного выбора.

Своенравная и непредсказуемая Мойра (а по-меганезийски – Паоро) явлилась на Тероа с соседнего атолла Кориро в образе молодой женщины, по виду – утафоа или маори. Она подрулила к пирсу дока Рау на маленьком катере. Поскольку сам док Рау уехал на все выходные к кому-то из своих детей (детей у него было 5, из них 3 более-менее взрослые), пациенткой занялся Винсмарт. Практически сразу он обнаружил у мисс Абинэ Тиингеле явные симптомы начальной стадии лихорадки Денге – острого вирусного заболевания с высокой смертностью. Характерные признаки: высокая температура, яркая сыпь на руках, вспухшие лимфатические узлы, не оставляли никаких сомнений в диагнозе.

Уяснив ситуацию, Винсмарт, для начала, написал толстым фломастером объявление «НЕ ВХОДИТЬ! ОПАСНО! В ПОМЕЩЕНИИ НАХОДИТСЯ ИНФЕКЦИОННЫЙ БОЛЬНОЙ». После этого, вернувшись в дом, он задумался, что делать дальше. По идее, мисс Тиингеле следовало срочно отправлять в клинику на Икехао. Любой из не сильно занятых в данный момент местных ребят согласился бы ее туда доставить, обычное дело. Но Джерри знал, что медицинская вакцина от лихорадки Денге несовершенна, и женщина неделю или две проваляется в клинике. Напротив, в личном арсенале дока Джерри был препарат Twiz-8, уничтожающий любые икосаэдрические вирусы в течение 2–3 часов, но не медицинский, а ветеринарный. Этот достаточно распространенный препарат был не так давно создан для борьбы с овечьим энцефалитом. На людях Twiz-8 никогда не испытывался, но по своему строению, он не мог причинить вреда человеку или любому другому млекопитающему. Его частицы были для высших организмов не опаснее, чем мел или глина. И все же…

Винсмарт отлично помнил шквал выступлений представителей ассоциации врачей против медицинского применения наноботов вообще и серии Twiz в частности. «Вы говорите, что нанобот мгновенно уничтожает вирусную или бактериальную частицу, разрезая ее, как ножницами. А что произойдет в случае сбоев, которые бывают у любых компьютеров и роботов? Представим, что эти ваши наноботы вдруг начнут кромсать своими ножницами обычные клетки человеческого тела. Вы моргнуть не успеете, как пациент превратится в скелет, плавающий в лужице желе. Что вы можете на это сказать?»

Тогда Винссарт не выдержал и ответил одному из выступавших: «А что, если коровы внезапно решат стать плотоядными и их стада накинутся на мирных жителей? Как вы будете бороться с многотысячной ордой кровожадных хищников, каждый из которых крупнее, сильнее и выносливее тигра? Что вы на это скажете? Вероятность такого коровьего бешенства в миллион раз выше, чем вероятность сбоя нанобота, который, в сущности, просто большая молекула с наперед заданными свойствами. Химизм этой молекулы таков, что она действует строго определенным образом. Ею управляет не какая-то компьютерная программа, а законы физической химии. Это – точная наука, в отличие, от классической медицины, которая недалеко ушла от знахарства, и еще неизвестно, куда ушла, вперед или назад. Знахари хоть не брали взятки у фармацевтических концернов».

Разразился скандал, от которого, как обычно, никто ничего не выиграл, кроме репортеров, смаковавших его пикантные подробности, Тогда Винсмарт был абсолютно уверен, что прав. Но сейчас, когда перед ним был конкретный живой пациент, все выглядело иначе. В практической ситуации никогда не бывает абсолютной уверенности, и любое решение означает принятие ответственности за ошибку, вероятность которой всегда больше нуля. Отсюда возникает мотив стандартного, общепринятого решения, поскольку в этом случае ответственность как бы перекладывается на общество, одобрившее стандарт. Винсмарт понял всю глубину психологических оснований того тупого, дебильного консерватизма, который всегда возмущал его в классической медицине. И сразу возникла мысль, которая определила его решение: «Если я сейчас отправлю ее в клинику, то я такое же трусливое дерьмо, как они, и мне не по силам наш эксперимент, это только для сильных людей».

Он еще не осознал, что принял решение, а просто услышал собственный голос, как бы со стороны:

– Мисс Тиингеле, у вас лихорадке Денге. Вы знаете, что это…

– Вот так влипла, – сказала она.

– … Я могу попросить, чтобы вас отвезли в клинику, поскольку одной вам ехать на катере в таком состоянии слишком опасно, если вы понимаете…

– Я понимаю.

– … Но есть другой вариант: применить Twiz-8, экспериментальный быстродействующий препарат. Он очень эффективен, но еще не прошел клинических испытаний.

– В каком смысле, не прошел? – спросила Абинэ.

– Не испытывался на людях, – пояснил док Джерри, – только на животных.

– А что может быть? Чем я рискую?

– В принципе, ничего такого. Но считается, что на всякий случай сначала должны быть клинические испытания.

Молодая женщина посмотрела на свои руки, покрытые яркой красной сыпью, потом на доктора и снова на руки.

– Знаете, я мало, что в этом понимаю. Но я понимаю, что денге заразна. Если окажется, что я вас заразила, вы поедете в клинику или примите это лекарство?

– Я использую Twiz-8, – не задумываясь, ответил он.

– Тогда почему вы спрашиваете? – удивилась она, – Любой тахуна лечит других так же, как лечил бы себя, разве нет?

В течение первого часа после инъекции Twiz-8, док Джерри непрерывно разговаривал с пациенткой. Пожалуй, он вел себя несколько более напряженно, чем следовало бы, но Абинэ, видимо, поняла эту нервозность, как опасения по поводу возможной эпидемии, а не по поводу надежности препарата. Она подробно рассказала про свой маршрут – она была на филлипинском острове Минданао и возвращалась обратно с двумя пересадками: Палау и Науру на рейсовых самолетах, а дальше уже на своем гидроплане до Кориро. Как известно, лихорадка Денге обычно передается через укусы насекомых, но иногда люди заражаются и при кожном контакте и через пищу. Значит, существует риск возникновения очагов эпидемии…

– Наверное, надо как-то сообщить властям, – сказал Винсмарт, выслушав ее рассказ.

– Конечно, – согласилась она.

– Но я не здешний, и не совсем представляю, как это делать.

– Не беспокойтесь, я сама позвоню. Мне уже гораздо лучше.

Док Джерри глянул на индикатор термомертра, датчик которого он час назад приклеил под лопаткой Абинэ. Если в начале на нем было 39,6 градусов Цельсия, то сейчас уже 38,3, да и красная сыпь на коже стала заметно бледнее.

– Кстати, можно ненадолго отсоединить этот проводок? Мне надо в туалет.

– Конечно, – сказал он, – я потом присоединю его обратно.

Вернувшись, она спросила, не найдется ли тут сока или чего-нибудь в таком роде. Минут через 20, с легкостью выпив почти полтора литра фруктового сока, она вновь отправилась в сортир, а потом опять принялась пить сок. На термометре теперь было 37.7.

– Сен доктор, это нормально, что я столько пью и писаю? – с некоторым беспокойством спросила она, когда этот цикл повторился в третий раз, а в мусорную корзину полетела еще одна пустая коробка из-под сока.

– Это естественный процесс, – сказал он, – организм особождается от продуктов распада вируса. Нечто вроде того, что происходит в стиральной машине.

– И сколько будет продолжаться этот естественный процесс?

– Вероятно, еще часа два. И еще: скоро вам зверски захочется есть. Тогда сразу скажите мне, я вас чем-нибудь покормлю.

Она улыбнулась:

– Спасибо, сен доктор. Я сейчас позвоню в медицинский департамент. Могу я сказать им, что это лекарство действует?

– Вне всяких сомнений, – подтвердил он.

Абинэ кивнула, выташила из кармана шорт мобильник, набрала какой-то номер и начала эмоционально общаться с кем-то на местном лингва-франка. Док Джерри разобрал только «Filippino» и «dangy – fever», а также повторенные несколько раз выражения «excelente farmaco» и «tahuna doctore americano». Решив, что теперь-то можно слегка расслабиться, он налил себе мензурку домашней рисовой водки (очень хорошей, подаренной одним из предыдущих пациентов), уселся в кресло и сделал пару глотков. В животе сразу стало тепло, а в голове образовалась приятная легкость.

– Извините, сен доктор, с вами очень хочет поговорить сен Бернардо Таджо из окружного департамента.

Винсмарт открыл глаза (он и не заметил, когда успел их закрыть). Абинэ протягивала ему мобильник.

– Да, конечно, – сказал он, – как, вы сказали, его зовут?

– Бернардо Таджо.

– Ясно… Так, слушаю вас, мистер Таджо.

– Добрый вечер, доктор… э…

– Джерри, – сказал Винсмарт, и, подумав, уточнил, – Джералд.

– Доктор Джералд, вам удалось определить, какая это форма денге?

– Геморрагическая, судя по сыпи, по лимфатическим узлам и по температуре.

– Ну, да, конечно. И опять с Филиппин. Как вам удалось так быстро с этим справиться? Пациентка говорит о каком-то чудо-лекарстве…

– Антивирусный препарат Twiz-8, – ответил Винсмарт, – он считается ветеринарным, но вполне пригоден и для людей.

– Вы сказали Twiz-8? – переспросил Таджо, – один момент, я посмотрю в базе… Да, точно, есть такой. Получается, им можно вылечить человека от денге за несколько часов?

– В данном случае было примерно два часа. По крайней мере, сейчас у мисс Тиингеле уже нет признаков данного заболевания, если не считать следов сыпи.

– Потрясающе! Почему до сих пор его никто не применял?

– Вот уж не знаю, – соврал Винсмарт, – наверное, просто никому не приходило в голову.

– Да, – согласился Таджо, – так бывает. А как вы определяли дозировку?

– По инструкции к препарату. Она определяется просто по весу пациента. Я рассчитывал исходя из 55 килограммов, особая точность не требуется.

– А противопоказания?

– Их нет.

– Действительно потрясающе. Я добавлю информацию о Twiz-8 к предупреждению об эпидемиологической угрозе. Надеюсь, национальный департамент сделает выводы.

– А вы уже объявили предупреждение?

– Конечно. Я отправил его через интернет, пока разговаривал с вашей пациенткой. Сейчас национальный департамент уже распространил это предупреждение по округам. У нас это не первый случай импорта вируса денге с Филиппин, так что мы ценим время.

– У вас это хорошо налажено, – сказал Винсмарт.

– Иначе и быть не может, – ответил Таджо, – это наша работа. Спасибо за помощь, доктор Джералд. Мы очень ценим сотрудничество с такими образованными тахуна, как вы или как доктор Рау Риано. Если вам что-то понадобится, обращайтесь к нам без церемоний.

Они тепло попрощались. Док Джерри вернул мобильник Абинэ, и бросил взгляд на термометр. 36, 9.

– Похоже, сен доктор, вы были правы на счет зверского аппетита, – сообщила она.

– Очень хорошо. В таком случае, мы перекусим. Как вы отнесетесь к яичнице и большой чашке какао?

После ужина Абинэ изъявила желание отправиться домой и, где ее, как оказалось, ждет куча дел. Джерри согласился, взяв с нее обещание, что она непременно позвонит ему, во-первых, когда доберется до своего атолла Кориро, а во-вторых, завтра утром. Так, на всякий случай. Она кивнула, сказала «огромное вам спасибо, сен доктор» и протянула ему четыре стофунтовые купюры.

– Нет-нет, что вы, никаких денег, – решительно возразил док Джерри, привыкший, что при испытаниях экспериментальных препаратов платят волонтеру, а не наоборот, – Это был первый опыт, он имеет научное значение.

– Но вы же меня вылечили, – возразила она, – не заплатить будет не честно.

– Давайте договоримся: вы расскажете мне о своем самочувствии сегодня и завтра, и мы с вами квиты. Честное слово, для меня это будет ценнее, чем деньги.

На том они и расстались. Доктор Винсмарт на всякий случай взял у себя анализ крови и проверил на наличие вируса Денге. Результат отрицательный.

Потом позвонила Абинэ, сообщила, что добралась до дома, чувствует себя замечательно и непременно свяжется с доктором завтра, как обещала.

А еще через пару часов вернулся доктор Рау и с порога спросил:

– Коллега, что это за объявление висит у нас на двери?

– Похоже, я засветил нашу команду, – ответил Джерри, и вкратце рассказал историю с лихорадкой Денге, препаратом Twiz-8 и департаментом здравоохранения.

– Во-первых, вы действовали абсолютно правильно, – сказал Рау, – сообщество тахуна может вами гордиться. Во-вторых, здесь привыкли, что тахуна может отколоть любой фокус, так что вряд ли в департаменте сильно удивились вашему открытию. В-третьих, вы же не назвались своим именем, а этот Бернардо Таджо не Шерлок Холмс.

– Не обязательно быть великим сыщиком, чтобы связать доктора Джерри Джералда с Джералдом Винсмартом, – возразил Джерри, – Американский доктор, ветеринарные препараты нового поколения, применяемые к людям…

– Да бросьте вы, – отмахнулся Рау, – такие выводы могли бы сделать те, кто специально вас ищет. А у департамента здравоохранения другие задачи, и очень серьезные. Мы граничим с тремя инфекционно-опасными зонами. Тут не до игр в шпионов и сыщиков.

…

10 – 12 августа. Лантон, остров Тинтунг. Методы военной разведки.

Док Рау был прав, когда утверждал, что сотрудникам департамента здравоохранения не до игр в шпионов. Он не учел, что есть другой департамент, для сотрудников которого это не игра, а работа. Это был сектор NP военной разведки Меганезии, который некоторое время назад имел сомнительное удовольствие разбираться с двумя американскими летчиками, скоропостижно списанными собственным командованием в дезертиры. Оба летчика, якобы расстрелянные за пиратство по приговору военно-полевого суда, на самом деле были живы и здоровы. В рамках программы защиты свидетелей, они получили от Верховного суда приговор 3 года каторжных работ под другими именами, и трудились в качестве механиков на одном авиапредприятии. Мягкость приговора объяснялась тем, что они, как показало внимательное изучение спутниковой съемки, никого не убили. Катер, который они расстреляли с воздуха, был пуст. Пассажирок забрал чей-то проа, ушел к коралловому полю (отметка 177 на оперативных картах), и таинственным образом исчез.

Отметка 177 – одно из популярных мест у местных дайверов, и в это время там болтались великое множество катеров и авиеток. Скорее всего, проа был разобран и погружен на одно из этих транспортных средств, но на какое именно? Шеф сектора, майор Журо-Журо Лонваи-Илэнгахи-Келаби (это было его полное имя, но во всех документах он именовался кратко Журо Журо), решил подождать с расследованием этого дела. Никакой угрозы национальной безопасности эти две девушки не представляли, и оснований срочно их разыскивать не было. Сами со временем объявятся. Или объявятся люди, которым эти девушки так сильно мешают, и вот с ними-то уже будет, о чем поговорить по душам.

Проходит 2 с лишним месяца, и вдруг на инфо-ленте национальной медицины появляется сообщение о неком американском шамане, остановившем чуть не начавшуюся эпидемию лихордки Денге с помощью овечьего лекарства. Журо тут же отправил лейтенанта Нонга Вэнфана, на Тероа, где обитал шаман, а своему заместителю отписал дело на контроль. Заместитель Журо, симпатичная, сильная и веселая женщина, которой с виду было лет 27, а реально – на 12 больше, происходила, видимо из Скандинавии. Иначе откуда могло взяться имя Теутбергранда Хоклендларсхейм? Как и шеф, в документах она называлась урезанным именем: Чубби Хок. Прозвище (а впоследствие и имя) «Чубби» произошло от ее круглого простоватого лица, совершенно не соответствующего ее характеру. Капитан Хок отличалась коварством и авантюризмом, что было особо отмечено в ее личном деле.

Лейтенант Вэнфан тут же отправился на атолл Тероа в качестве торгового агента фирмы Vitranet (электроника и телекоммуникации, оптимальное соотношение цена-качество, для тех, кто умеет считать). Он раздал два десятка авторучек с эмблемой в виде девушки-дракона, толкнул мамаше Джимбо ящик всякой электронной мелочи, по-свойски сбыл местным три пистолета TT-mini китайского производства, выпил со всеми, с кем было возможно, и за полдня узнал о тероанцах раза в два больше, чем они знали о себе сами.

Заслушав его доклад, капитан Хок немедленно позвонила Журо и сообщила: «шеф, это они и, клянусь Ньордом, скоро там будет жопа. Подробный рапорт у вас в почте». Если уж Чубби клялась суровым морским божеством Ньордом, то будущую жопу следовало считать делом решенным. Прочтя рапорт, Журо сразу напросился в гости к директору военной разведки, полковнику Райвену Андерсу. Жена Райвена, Аста, терпеть не могла, когда в дом приходили по службе, но обожала заниматься садовыми цветами. Купив по дороге корневища орхидеи дендробиума, Журо получил индульгенцию часа на два.

Едва Аста, облачившись в фартук и рукавицы, отправилась высаживать орхидеи (она бы и ночью пошла их сажать, а не то, что вечером), майор тут же перешел к делу.

– Сен полковник, мы нашли пункт дислокации американского биомедицинского проекта, о котором я вам докладывал в прошлом месяце. Это атолл Тероа, округ Кирибати.

– В прошлом месяце, майор, вы докладывали о четырех американских проектах на нашей территории, – напомнил Райвен.

– Да, шеф. Но только об одном биомедицинском. Клонирование питекантропов, которое является прикрытием для экспансии ветеринарных технологий на медицинский рынок.

– Да, помню. Но вы утверждали, что тема не представляет интереса для национальной безопасности. Проект оказался в конфликте с судебными властями США, а несколько участников скрываются на нашей территории, опасаясь силовых акций конкурентов.

– Я ошибался, – признал Журо, – они тут не скрываются, они активно работают. Лидеры проекта, судя по имеющимся данным, решили продвигать его отсюда. Вчера вечером они продемонстрировали свои возможности, вылечив за 2 часа пациента с лихорадкой Денге.

– Похоже на утку, – заметил Райвен, – денге это вам не похмелье от самогона.

– Данные проверены сегодня моим агентом. Все подтверждается. Центральные фигуранты и научный руководитель продолжают работать по проекту в обстановке информационной закрытости, чему способствует провинциальное расположение атолла Тероа.

– Но сейчас они раскрылись, не так ли? Они нашли «бронированную крышу» в Штатах?

– Полагаю, они просто совершили оплошность, – ответил майор, – имея суперлекарство, очень трудно удержаться от того, чтобы вылечить тяжело больного человека.