Текст книги "Созвездие эректуса"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 46 страниц)

– При чем тут секс? – поинтересовалась она.

– Ну, я подумал… – Акела покрутил руками в воздухе, – секс это ведь тоже релаксация.

– Типа, вместо выпивки? – уточнила Санди и рассмеялась.

– Нет, я не в смысле, что вместо выпивки. Просто предложил. Если плохая идея, предложи что-нибудь другое.

– Идея хорошая, – сказала она, – только я комплексую из-за пуза.

– Да разве это пузо? – возразил он, – это так, микроскопическая округлость, как после пары кружек пива. Она вообще незаметная, если не знать наперед, что она должна быть.

– Ты правда так считаешь?

– При чем тут я считаю, когда так и есть? Ты в зеркало на себя смотрела?

– В какое? – спросила Санди, – в то, которое в ванной, даже морда целиком не влезает. А зеркальная комната в башне моего фамильного замка осталось там же, где хрустальные туфельки, вишневый «Феррари», осиная талия и большие упругие груди. Прикинь?

Акела задумчиво почесал макушку и веско сказал:

– Это ты просто сменила имидж, а новый замок к нему еще надо подобрать. Вставай, раздевайся… Повернись влево-вправо… Теперь у тебя маленькие острые груди, гордо торчащие чуть в стороны, и узкие бедра гимнастки с тонкими рельефными мышцами. Значит, тебе подойдет замок в стиле ультра-модерн. Башня будет в виде шпиля, вокруг которого идет винтовая лестница, а зеркальная комната будет сферической.

– Тогда зеркало получится кривое, – заметила она.

– В этом и прикол твоего нового имиджа, – пояснил он, – все формы меняются как угодно. А обычное зеркало можно поставить в гараже. Кстати, «Феррари» – это трэш. У тебя будет летающая тарелка. С вертикальным крафтингом и крейсерской скоростью 10 тысяч узлов.

– Круто! – согласилась она, – а теперь скидывай эту свою драпировку…

– Это называется «лава-лава», – напомнил он.

– Не важно, все равно скидывай и иди сюда… Так – так. Тонкое артистическое сложение, гипнотический взгляд, пальцы музыканта… Ты представитель древней магической расы лемурийцев. Лемурия это же где-то тут?

– Если по легенде, то градусов 120 к западу…

– Тогда, ты из восточных лемурийцев, – решила она, – они известны изобретательностью в любовных играх. А еще они обладают телепатическими способностями.

Эти два восточно-лемурийских свойства Акеле удалось проявить лишь до того момента, когда их тела оказались в горизонтальном положении на широком лежбище. После этого сомнения в собственной сексуальной привлекательности у Санди магическим образом улетучились, и она повела себя также раскованно, как в секс-чате. То есть, почти в точности, как в секс-чате, с соответствующими репликами. Акела, рассудив, что, слова все-таки гораздо надежнее телепатии, поддержал этот несколько эксцентричный стиль.

Келли и Спарк, возвращаясь с посиделок у Оливии, остановились в пяти шагах от дома и некоторое время с интересом слушали их эмоциональный диалог, иногда прерываемый звуками, характерными для аудио-фона «джунгли». Затем Келли прошептала вывод:

– Вне сомнений, это по-настоящему. Жаль, диктофона нет, тут просто готовая аудиокнига по камасутре.

– Пояснений комментатора не хватает, – так же шепотом возразил Спарк.

– Комментарии можно и потом наложить, так всегда делают.

– Нет, тут надо как в футболе, чтобы комментатор был как бы в теме. А второй саунд-трек поверх первого – это как фанера в попсе.

– Тсс! – Келли приложила палец к губам, – не будем мешать ребятам. Может, погуляем часок или полтора?

Спарк кивнул, и спросил:

– Хочешь, покажу колодец поющих камешков? Это около километра отсюда.

– Звучит заманчиво, – согласилась она, – пошли.

Здесь в массиве атолла была длинная глубокая трещина, заканчивающаяся маленьким, почти идеально круглым водоемом, почти незаметным из-за густой поросли молодого бамбука. Спарк подобрал и бросил камешек.

Через пару секунд раздался мелодичный всплеск, как будто кто-то взял несколько нот на фортепиано.

– Классно! А что если я попробую? – спросила Келли, и попробовала. Получился самый обычный «бульк».

– Надо бросать так, чтоб камешек падал вертикально и поближе к центру, – пояснил Спарк и бросил еще раз. Получилось что-то вроде тихого звона басовой струны.

– Так бы сразу и сказал… – она подобрала еще один камешек и бросила. Снова «бульк».

– Повыше вверх подбрасывай, – подсказал он.

На этот раз камешек Келли вызвал звук, похожий на далекий удар в огромный барабан.

Боммммм!

– Ура! Получилось! – крикнула она, выбросив вверх сжатую в кулак руку, жестом победителя Олимпийских игр.

Кинув еще камешков 20, она слегка утомилась и уселась рядом со Спарком на лежащем поперек трещины толстом бамбуковом стволе.

– Знаешь, по-моему, нам надо кое-что обсудить.

– А? – отозвался он.

– Я имею в виду, раз у Санди с Акелой вроде как отношения, так им, наверное, удобнее будет жить на одном этаже. Так?

– По ходу, так, – согласился Спарк.

– И получается, что мне и тебе надо будет жить тоже на одном этаже, так?

– Ну, да, – снова согласился он, – на втором, я думаю. Потому что у Акелы компьютерное хозяйство на первом, и тащить все это наверх никакого смысла.

– Вот, – заключила Келли, – и получается какая-то фигня.

Спарк почесал в затылке и предложил:

– Хочешь, ширму поперек комнаты поставим? У меня есть такая бамбуковая штука, вроде барьера, метра два в ширину и полтора в высоту.

– Ширму? – переспросила она.

– Ну, да.

– Ясно. Ты хоть не храпишь?

– Люди говорят, что нет, – ответил Спарк, – а ты?

– А я – смотря по настроению.

….

На вторую ночь Келли, покрутившись часик на своем лежбище, встала, обошла ширму и, ни слова не говоря, улеглась рядом со Спарком. Спарк тоже не сказал ни слова. Они просто занялись сексом, и все. Бывают такие пары, у которых взаимопонимание в постели получается сразу и без слов. Почему так – науке не известно. Разговор начался уже потом, когда они стояли у окна в несколько обалдевшем состоянии, и смотрели, как медленно движется по небу яркая полная луна.

– Только не делай из этого никаких выводов, – сказала Келли, – ну, понимаешь?

– Я и не делаю, – он улыбнулся.

– Ты не понял. У тебя, наверное, кто-то есть, girlfriend или что-то в таком роде. Так вот, я не собираюсь тебе ничего ломать. Если хочешь, считай, что ничего не было.

– В каком смысле, не было?

– Переспали и забыли, – пояснила она, – что, никогда так не делал?

– Конечно, делал, – согласился Спарк, – на дайверских тусовках. Но это другое.

Келли энергично кивнула.

– Еще бы! Напарница подружки компаньона, беременная черт знает кем, поселилась в твоем доме и прыгнула к тебе в койку. Это другое. Это обуза. А я не хочу быть обузой.

– Бред, – коротко ответил Спарк.

– Тебе не нравится, что я все назвала своими именами? – язвительно спросила она.

– Мне не нравится, что ты считаешь себя обузой. Человек должен себя уважать.

– Ты меня еще поучи, чего я должна, – огрызнулась Келли, – учитель нашелся.

– А ради чего ты затеяла эти дурацкие объяснения?

– Подумай и поймешь! – она резко развернулась, ушла за ширму, легла на спину, заложив руки за голову, и уставилась в потолок.

Спарк уселся на подоконник, почесал в затылке и спросил:

– Знаешь, в чем проблема? Ты привыкла, что всегда можешь уйти не оглядываясь. Села за штурвал, педаль в пол и все. И что твой парень, если захочет, может сделать то же самое.

– А ты философ, оказывается, – равнодушно отозвалась она, – и что дальше?

– Ничего, – сказал он, – ты права: кто я такой, чтобы учить тебя жить? Когда ты получишь свои 40 миллионов баксов, я скажу: Келли, если хочешь, считай, что у нас ничего не было.

– При чем тут деньги, черт возьми?

– При том, что ты будешь свободна, как ветер. Купишь новые документы с каким-нибудь нейтральным гражданством и фьють, – Спарк изобразил ладонью взлетающий самолет.

– Ясно, – сказала она, – теперь другой вариант: у нас ни хрена не выходит. Я остаюсь с парой близнецов-эректусов и без единого цента.

– Ну и что? Повезет в другой раз. Пока пристроим сбоку к дому еще один корпус, там как раз есть место. У меня неплохая доля в бизнесе. Почему бы нам не ужиться?

– В смысле, не выкидывать же меня на улицу вместе с детьми? – спросила Келли.

– В смысле, ты мне нравишься, – поправил он, – и так, и в сексе. А дети это нормально.

Келли села, скрестив ноги, и задумчиво посмотрела на него.

– Знаешь, Спарк, то ли ты жутко правильный, то ли жутко неправильный. Женщина, секс, дети, бизнес. Сляпали домик из бамбука – нормально. У тебя что, все так просто?

– Какое там! Мы от океана живем, а это, сама понимаешь. Зачем еще что-то усложнять?

– Придется тебя огорчить, – сказала она, – экзамен на артиста ты провалил. Я сама 5 лет дурачила копов, и меня так легко не проведешь. Рыбак-простак с призом национального конкурса методов экономичного подъема затонувших кораблей. Чудеса, мать твою.

– Откуда знаешь?

– Нечего бумаги по углам разбрасывать.

– Подсматривать нечестно, – заметил он.

– Крутить мозги тоже нечестно, – парировала Келли, – ты бы поверил в рыбака-простака, читающего на ночь «Journal of Oceanic Engineering»? Я вот почему-то не верю.

– Ладно, ты меня сделала. Что дальше?

– Дальше почему бы тебе не найти нормальную девушку?

– Так я и нашел.

– Ты кретин! Зачем тебе эти проблемы?

– Много ты понимаешь, дурочка.

Она вскочила, подошла к нему на расстояние вытянутой руки и предупредила.

– Сейчас я тебе врежу.

– Ого! Я прямо испугался.

– Нет, я тебе потом врежу, – решила она, – сейчас я не в форме.

– Тогда, может, спать будем? – предложил Спарк.

– Угу. Убери эту дурацкую ширму и сдвинь лежбища.

….

Великий рейд на архивы Ллойда принес настолько богатый улов, что глаза разбегались. После нескольких этапов обработки данных, перед партнерами-кладоискателями лежала (вернее, светилась на экране) карта центральной части Тихого океана, где с точностью до угловой минуты были указаны координаты, откуда терпящие крушение корабли подавали радиосигналы бедствия начиная с 1902 года. Около каждой точки, кроме названия судна, маршрута, даты гибели и страховой стоимости, были лаконичные надписи типа «медь в слитках 850 тонн, копра 600 тонн, кофе 200 тонн, виски 150 баррелей».

После примерно 2 часов оживленных споров по поводу сопоставления вероятной цены того или иного клада, и шансов на его подъем, Оливия ткнула пальцем в экран и тоном, не предполагающим возражений, заявила:

– Начнем вот с этого, потому что ближе всего, и глубина не более 100 метров.

Надпись рядом с точкой северной части архипелага Токелау, гласила: «1912 год, «Prince Wilhelm», лес строевой 1340 тонн, шерсть овечья 6725 тюков, никель в слитках 41 тонна. Затонуло вследствие удара о рифы по неосмотрительности капитана судна».

Слай немедленно открыл свой справочник и сообщил:

– Никель потянет на два миллиона баксов, а остальное можно даже не смотреть.

– Сколько нам надо на подготовку? – спросила она.

– Мы будем в радиусе прямого снабжения, так что, можно лететь хоть завтра, – ответил Слай, – Я бы тянуть не стал. Архивы Ллойда ведь не только к нам попали.

– ОК. Тогда вылет завтра утром. Кто в команде?

– Мы!!! – хором закричали Санди и Келли.

– Вы, случаем, на солнце не перегрелись? – тактично поинтересовалась Оливия

– Ни фига себе! – возмутилась Санди, – Как гигабайты лопатить, так я, а как в море, так на солнце перегрелась? Вам что, двух мест в самолете жалко?

– Но вам же нельзя нырять с аквалангом.

– А смотреть, как ныряют, нам тоже нельзя? – хмуро спросила Келли, – Это какое-то новое открытие в медицине?

– Пусть летят, – коротко сказал док Рау.

Спорить с великим тахуна никто не стал, тем более, вопрос выеденного яйца не стоил.

…

18 – 26 июня. Меганезия. Обыкновенные клады островов Токелау.

Смотреть оказалось, в общем-то, не на что. Четыре легкомоторных самолета экспедиции и 15-метровый надувной плот, несколько дней стояли между безымянными коралловыми островками. «Prince Wilhelm» был обнаружен на дне в первый же день, но поднять на надувных понтонах 900 никелевых слитков с глубины почти сто метров было не так-то просто. Слай и Акела, Кван Ше и Спарк, делали парные погружения, таскали слитки через дыру, пробитую в корпусе корабля зарядом C-4, и складывали в грузовые сетки. Оливия и док Рау попеременно подвозили заряженные баллоны для аквалангов, пресную воду и все прочее. На долю Келли и Санди приходилась, в основном, готовка завтраков, обедов и ужинов. Остальное время они плескались в океане и ловили на спиннинг всякую фауну, чтобы разнообразить меню. Проявить себя в полной мере им удалось только тогда, когда весь груз был поднят. Вместе с последней партией слитков, с «Prince Wilhelm» был снят капитанский сейф. Келли обозвала его «фуфлом» и вскрыла за полтора часа с помощью дрели и двух обыкновенных английских булавок. В сейфе, правда, оказалось не очень много интересного: бортовой журнал, том морских карт, векселя голландского банка, обанкротившегося еще в I мировую войну, табакерка из слоновой кости с серебряной монограммой и 23 золотых соверена, отчеканенных в Сиднее в 1899 году. Но сам факт победы над замками сейфа имел принципиальное значение: в старых капитанских сейфах иногда встречаются раритеты ценой в сотни тысяч долларов, а при вскрытии сейфа с помощью взрывчатки, они рассыпаются в пыль. Санди организовала дополнительный доход команды менее романтичным способом: нашла по интернету клиента, который дал за никель цену на полпроцента выше курса покупки на Лантонской виртуальной бирже. Как заметил по этому поводу Слай «десять штук баксов на дороге не валяются».

Помахав на прощание ручкой грузовому дирижаблю, увозившему их добычу покупателю, экспедиция, без особой спешки, свернула снаряжение и триумфально вернулась на Тероа.

Док Рау, осмотрев своих пациенток, одобрительно хмыкнул и высказался в том смысле, что активная кладоискательская деятельность пошла им только на пользу. Келли и Санди и сами это заметили. Дело было, прежде всего, в настроении: теперь они чувствовали себя не какими-то случайными людьми, а полноправными участниками почтенного общества. С участниками подводных работ все было менее радужно: многократные погружения и всплытия в течение короткого времени, плюс довольно тяжелая работа на глубине, не прошли даром. Док Рау мрачно глядел на томограф и зачитывал приговоры.

– Валентайн, на 30 дней забудь про акваланг. Можешь нырять с трубкой, но не глубже 5 метров. Вот эти витамины принимай каждый день перед сном. Келли, проследи.

– Прослежу, в лучшем виде.

– Роджер, все то же самое. Санди…

– Я поняла.

– Слай, 50 дней без акваланга и 15 дней без выпивки. Остальное то же самое, что ребятам.

– А выпивка-то при чем, док?

– При том, что тебе не 20 лет. Еще вопросы есть?

– Вопросов нет, док.

– Ше, 50 дней без акваланга, витамины те же. Потом посмотрю на твое поведение.

– Я всегда веду себя хорошо.

– Вот и молодец, – сказал док Рау и повернулся к Оливии, – ну, что, мы все-таки, тряхнем стариной?

– Как решили, – ответила она.

– Что вы задумали? – подозрительно спросил Слай.

Оливия повернула свой ноутбук, так чтобы все могли видеть, ткнула пальцем в крестик рядом с островом Бэйкер и сказала:

– Еще ближе, чем Токелау, верно?

– Оно, конечно, так, – согласился он, – И добыча, что надо. 60 килограммов скандия это где-то полтора миллиона баксов. Но глубина больше 200 метров. Всплывать придется со сложным режимом декомпрессии. Кто вас страховать будет?

– Наверху – ты, а на отметке 100 – Оохаре Каано и Баикева Иннилоо. Мы им пообещали по 25 тысяч фунтов на брата, если найдем скандий. Приличные деньги за день работы.

– Ладно, – вздохнул Слай, – когда летим?

– Завтра на рассвете, – ответила Оливия, – ты сам сказал: время не ждет. В Тихом океане не мы одни такие умные.

– Пора уже завязывать с этим экстримом, – заметил Акела, – Давайте, купим модернового робота. Глубина до 5 тысяч метров, и риска никакого.

– Робот это все-таки не то, – возразил Спарк, – есть вещи, которые надо чувствовать, и тут без человека никак.

– В 90 процентах случаев ничего чувствовать не надо, телеметрии достаточно.

– А ты, Акела, как эти проценты считал, а?

– В уме прикинул. И вообще, помнишь, Спарк, был уговор, глубже 50 метров не падать. Здоровье дороже. А тут фарт попер, и началось: сначала 100, теперь 200.

– Так ведь такой фарт не каждый год бывает. Это исключительный случай.

– Жизнь вся сплошной исключительный случай, – ответил Акела, – Договорились, значит, договорились! Ты мне друг, и я не хочу, чтоб ты ради фарта свои легкие порвал в клочья. И чтоб Оливия и док…

Оливия прервала его, громко хлопнув ладонью по столу.

– Стоп! Спарк, не спорь. Был уговор, и его надо выполнять. Акела, робота мы по-любому купим. До большей части этого хабара (она постучала ногтем по экрану), с аквалангом все равно не добраться. Но детальное обсуждение вопроса – после экспедиции на Бэйкер. И еще. Понимаете, ребята, дело не в хабаре. Я просто хочу посмотреть своими глазами, что там, ниже двухсот. А когда еще представится такой повод?

– Ну, тогда, конечно, – согласился Акела, и повернулся к Рау, – а вы, док…?

– А это секрет, – великий тахуна улыбнулся, – считай, что у меня магические цели.

– Я полечу с вами, – решил Спарк, – буду на страховке в паре со Слаем, а если что…

– Ты помнишь, что я тебе запретил нырять? – перебил Рау.

– Извинте за прямоту, док, – ответил тот, – но если у вас внизу что-то пойдет не так, то я насру на ваш запрет. Морской закон, знаете ли, главнее запретов.

Рау рассмеялся и от души хлопнул его по плечу.

…

27 июня. Океанский экстрим. Акулы, аборигены и охотничьи рассказы.

Оставшись «на хозяйстве», Келли, Санди, Акела и Кван Ше, все следующее утро были в слегка взвинченном настроении. Начиная с 9:30, они, делая разнообразные домашние дела, постоянно находили повод заскочить на террасу, чтобы взглянуть на экраны ноутбуков, подключенных черз сеть к web-камерам на плоту, и на масках у всех четверых дайверов – страхующей и рабочей пары. Оливия и Рау минут за 20 погрузились на дно и еще через 10 минут смогли проникнуть внутрь небольшого судна, лежащего на глубине 215 метров. Им не пришлось даже пользоваться взрывчаткой. На этом этапе Кван Ше неподвижно уселась перед экраном, транслирующим изображение с web-камеры Рау. Там, в зеленоватом пятне света от фонаря, мелькали предметы интерьера и экипировки судна.

Поиски двух ящиков со скандием заняли около получаса, включая и несколько минут на замену опустевших баллонов с дыхательной смесью. Еще через полчаса ящика, были выгружены на дно и прицеплены к надувному поплавку вместе с пустыми баллонами и мешком с еще какими-то предметами, подобранными внутри корабля. Мелькнув в свете фонаря, поплавок с грузом, ускоряясь, пополз вверх и исчез из виду, чтобы примерно через минуту возникнуть на web-камерах страхующей пары на глубине 100 метров. Еще минута, и яркий оранжевый шар поплавка выскочил на поверхность моря рядом с плотом. Груз был успешно поднят, и теперь Оливии и Рау оставалось только всплыть, соблюдая режим декомпрессии. На часах было 11:10.

Кван Ше продолжала неподвижно сидеть у экрана, не обращая внимания на поставленную рядом с ней чашку чая. Еще дважды сменив баллоны, Оливия и Рау вышли на отметку 100 метров, где встретились с Оохаре и Баикевой. Судя по обмену хлопками по плечам и знакам отставленным большим пальцем, все было в порядке. На этом этапе Кван Ше встала, хлебнула уже остывшего чая и отправилась на кухню со словами «приготовлю к обеду что-нибудь вкусное». В доме Спарка и Акелы она ориентировалась не хуже, чем в собственном. Хозяйничать в гостях подобным образом, было на Тероа самым обычным делом. Санди и Келли перебросились парой фраз, и пошли в лавку мамаши Джимбо за свежим хлебом и прочими мелочами, а заодно выпить по чашечке кофе, сваренного, как считалось, по особому (якобы, совершенно секретному) рецепту. Самой мамаши Джимбо сегодня не было, ее заменяла Киако Пиакари, большая любительница поболтать. Где-то полчаса пролетели незаметно, а потом вдруг Такиако ткнула пальцем в сторону лагуны и спросила: «а чего это они…?». Санди и Келли повернули головы и увидели прогулочный двухместный гидроплан, летящий на высоте метров 50 над атоллом. В открытой кабине можно было разглядеть Акелу и рядом – Кван Ше. Она была одета в десантную жилетку-разгрузку, и держала в руках штурмовую винтовку FNF2010 в руках. Как сразу догадалась Келли, и штурмовая винтовка, и жилетка, те самые, что лежали на полках в чулане, там же, где дайверское снаряжение Спарка и резервная компьютерная электроника Акелы.

…

Этот необычный вылет начался со звонка на мобильник Кван Ше. Она отложила нож, которым только что резала кальмаров для салата, и выташила трубку из кармана шортов.

«Ni hao… Aloha, Tiwi … Shemma?! Mako?», Она повернулась и крикнула Акеле: «Volar rapida!», затем метнулась к чулану, набросила на себя жилетку, набитую снаряженными магазинами и схватила штурмовую винтовку.

Акела, справедливо решил, что есть веские причины, по которым надо «volar», причем «rapido» и, не задавая никаких без вопросов, помчался к двухместному «прогулочному» гидроплану (больший, «рабочий» гидроплан вместе со Спарком был в составе экспедиции у острова Бэйкер). К моменту, когда Акела включил движок. Кван Ше уже сидела справа от него и рукой показывала направление. Пока гидроплан выруливал на открытую воду, Ше кратко изложила суть проблемы: «Эланг, Тиви и Окедо там, в двух милях отсюда, поймали на крючок мако, слишком большую. Крючок на стекловолоконном тросе, трос привязан, узел затянулся, не отвязать. Она их пока буксирует, но если начнет прыгать…».

…

Эта тройка подростков занималась ловлей небольших сельдевых акул чуть ли не каждый день. В общем, нормальное занятие для 13–14 летних утафоа, но считается, что при этом за ними лучше присматривать кому-то из старших. Вдруг попадется не 2-метровая рыба, а 4-метровая, весом полтонны, с которой подросткам не справиться? Если при этом они не сумеют избавиться от троса, то здоровенная тварь может утащить легкий проа миль на 20. А если это будет акула-мако, то она может перейти в наступление и протаранить проа, или выпрыгнуть из воды, упасть на проа сверху, и пообедать незадачливыми рыбаками.

В случае с Элангом, Тиви и Окедо, регулярный присмотр исторически не сложился. Они попали на Тероа года два назад, по итогу одного из коммерческих вояжей Кван Ше в Папуа – Новую Гвинею, где партнерство HTOPO по смешной цене покупало некоторые виды оборудования, попадавшего на серый рынок из партий гуманитарно-технической помощи. Около 8 вечера она подрулила на гидроплане к одному из причалов в поселке Буниару и подошла к старому грузовику, припаркованному на ближайшей улочке. Там произошел молчаливый обмен пачки меганезийских фунтов на две большущие картонные коробки, каковые она погрузила на складную тележку и отволокла к гидроплану. Тут ее ждал небольшой сюрприз: в кабине, за сидениями прятались три подростка лет 11–12. Ше в простых недетских выражениях на пинджин-инглиш предложила всем троим убираться из ее самолета и получила в ответ фразу на лингва-франко: «Nos meganezi utafoa est, que ested debe ayuda nos», с добавкой на утафоа «Ani fa amole tauturu matou».

Кван Ше несколько растерялась (что, вообще-то, было для нее не характерно). Чем она может помочь трем меганезийским подросткам-утафоа? Почему она, а не полиция? Какие проблемы связаться с меганезийским дип-офисом в Порт Морсби? За этими обормотами приехали бы через час, и моментально отправили бы их домой. Хотя, с другой стороны, непонятно, есть ли вообще в этой дыре полиция, а если есть, то занимается ли она чем-либо, кроме получения регулярных мелких взяток с местных коммерсантов?

– Так, – сказала Кван Ше, уже на лингва-франко, – сейчас вы успокоитесь и все расскажете по порядку. Вам не надо ничего бояться, я вам помогу.

Подростки наоборот, стали беспокоиться все сильнее, пытаясь привлечь внимание Ше к двум неопрятным субъектам, целенаправленно идущим по причалу в сторону гидроплана. Они были никак не похожи на стражей порядка. Кван Ше поступила привычным для себя образом. Едва дистанция до сомнительных визитеров составила 8 метров, она, коротким и точным движением, выдернула из бокового кармана популярный в среде профессионалов «ultra-portable machine-gun Kedr, made in Syberia». Раздался характерный двойной щелчок передернутого затвора. Темные миндалевидные глаза Ше казались более бесстрастными, чем черный зрачок дула. Оба визитера замерли, как кролики перед коброй.

– Hu u ent vot u vont? – спросила она на пинджин.

– No, master-ledi, vi no vont sam, vi onli gou tu-tu… – послышалось в ответ. Эти слова были дополнены набором жестов, призванных показать: «мы тут просто гуляем, и у нас даже в мыслях не было чего-либо хотеть от такой серьезной дамы». Их взгляды метались между меганезийским четырехцветным трилистником на фюзеляже гидроплана и наведенным на них пистолет-пулеметом в руках «master-ledi». Они отчетливо понимали, что меганезика может легким движением указательного пальца сделать их падалью, спихнуть с пирса в воду, и спокойно улететь домой. Никто не поднимет шума. Даже полицмейстер не будет возиться с их трупами (зачем ему?), и предоставит это грязное дело рыбам и крабам.

– Let u aut kvik-kvik, – приказала Кван Ше.

Визитеры сначала попятились, не отрывая глаз от ее пальца на спусковом крючке, а затем развернувшись и помчались прочь со скоростью олимпийских спринтеров.

…

Минут через пять после взлета, девочка-подросток нарушила молчание и неуверенно спросила:

– Сен пилот, а вы куда летите?

– Тероа, округ Кирибати. А вам куда надо?

– Сами не знаем. Мы вообще-то с Упаикиро, округ Хониара.

Возникла тяжелая пауза. Старинный поселок утафоа с полсотней жителей на маленьком атолле Упаикиро более полутора лет тому назад был начисто снесен 12-метровым цунами при подводном землетрясении силой 8 баллов. Поисковые работы не дали результата.

– Мы теперь последние из людей Упаики, – серьезно добавил один из мальчиков.

– Мы в ту ночь рыбу ловили, – сказал второй, – Потом волна. Проа в щепки. А на третий день нас подобрали… Эти…

Подросток изобразил символический плевок.

– Плеваться нехорошо, – тоном учительницы заметила Кван Ше.

– Я нечаянно, – хмуро буркнул он.

– Сен пилот, а там, на Тероа, кто живет? – спросила девочка.

– Во-первых, там живу я, – ответила Ше, не страдавшая избыточной скромностью, – а, во-вторых, сами увидите.

…

На Тероа они прибыли глубокой ночью, так, что Эланг, Тиви и Окедо оказались в доме Кван Ше естественным образом (а где же еще). Ше отобрала у них то, во что они были одеты (и немедленно сожгла это тряпье), проследила, чтобы они тщательнейшим образом вымылись, накормила их ужином (из того, что нашлось в холодильнике), и уложила спать на гостевом этаже. Утром, одев подростков в то, что имелось в ее скромном полувоенном гардеробе, она повела их завтракать к доку Рау, полагая, что он объяснит, как быть с этим детским садом. Великий тахуна позвонил на мобильник Хинаои Пиакари, мэру Тероа. Тот явился через час вместе с Ндаоро, старейшиной семьи Иннилоо. Последовала длительная беседа с подростками, и еще более длительный спор патриархов между собой по поводу родственных связей семьи Упаики с семьями, живущими на Тероа. За время этого спора, Кван Ше успела заснуть в кресле, док Рау – прочесть свежие номера «Physics World» и «Journal of Biology», а подростки – слопать все клубничное мороженое. Так и не придя к компромиссу, Хинаои и Ндаоро позвонили Акеле, как эксперту по информации. Тот явился с ноутбуком и вытащил с какого-то сайта генеалогию племен утафоа, начиная со времен мифического Мауна-Оро, объединителя Гавайики. Патриархи радостно занялись исследованием этого грандиозного дерева, а Акела спросил:

– Док Рау, эти ребята и есть ваше потомство?

– Нет, все мои в округе Вануату, а этих ребят привезла Кван Ше.

– Ух, ты! Ше, а что ты с ними тут киснешь? На фиг вам перебирать эти старые кости.

– Ты, Роджер, молодой и глупый, – ответил ему Хинаои, – свой род надо знать.

– Ну, конечно, – сказал Акела, – я глупый, а вы Архимеды. Только, видишь ли, дедушка Хинаои, подросткам, вообще-то, двигаться надо. Типа, растущие организмы.

– Он в чем-то прав, – согласился Ндоиро, – Ше забирай своих детей и пусть они займутся ловлей рыбы или еще чем-нибудь подвижным. Кстати, тогда здесь станет меньше шума, и мы не будем отвлекаться на постороннюю болтовню.

…

Через пару недель док Рау спросил у Кван Ше:

– Ты как-то собираешься решать вопрос с образованием этих ребят?

– Почему я? – спросила она.

– Они ведь живут, в основном, у тебя, – пояснил Рау.

– Да. Так получилось.

– Значит, ты занимаешься их воспитанием, – продолжал он.

– Я их кормлю, если они оказываются за столом, покупаю им кое-что из вещей, и иногда за ними присматриваю, – уточнила она, – Я не уверена, что это называется воспитанием.

– Тем не менее, это оно и есть. А образование, как ты знаешь, необходимо.

– Да. Но я не так давно в Меганезии, и не знаю, как тут это делается.

– Из-за специфики нашей территории… – Рау задумался и уточнил, – … Или акватории, у нас есть дистанционные программы. Я мог бы помочь с этим, если ты не возражаешь. Еще могут помочь Акела и Спарк. Они образованные парни, а если у них есть время гонять с твоими подопечными мяч и нырять за всякой ерундой, то найдется время и на школьные занятия. Могу поговорить с ними, опять же, если ты не возражаешь.

– Конечно, не возражаю, – сказала она, – А почему ты вообще у меня спрашиваешь?

– Потому, что ты воспитываешь этих детей. Я с этого начал, – напомнил он.

После этого разговора, Эланг, Тиви и Окедо были записаны в дистанционную школу округа Икехао, и теперь 5 дней в неделю по 4 часа подвергались интеллектуальной тирании (реже – со стороны Кван Ше, Акелы или Спарка, чаще – со стороны дока Рау). Что касается самих подростков, то они считали Кван Ше главой своего маленького племени. Однажды она обнаружила, что в одной из школьных анкет фигурирует, как «Кван Ше Упаики». Как пошутила по этому поводу Оливия: «теперь, Ше, ты аристократка-утафоа». Само собой, угодив в любую серьезную переделку, подростки звонили именно Кван Ше.

…

После этого исторического экскурса, можно вернуться к текущим событиям. Гидроплан, пилотируемый Акелой, за четверть часа оказался в зоне прямой видимости от маленького проа, который двигался со скоростью около 10 узлов на буксире у акулы. Стремительные обводы акульего тела едва виднелись под водой, она шла на глубине около двух метров.

– Пока она не выскочит из воды, стрелять бесполезно, – сообщила Кван Ше.

– В таком случае, мы можем долго лететь, – ответил Акела, – эти твари иногда буксируют лодку по 3–4 часа. А иногда сразу прыгают. Так, заранее не скажешь.