Текст книги "Османец"

Автор книги: Алан Савадж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 38 страниц)

Глава 20
ПОБЕГ

Передёрнув плечами, Пертав-паша только сверкнул глазами в сторону Хоквуда.

– Держи его связанным, пока мы не доберёмся до Истанбула, – посоветовал он Пиале-паше. – Пусть он там рассказывает о своих бедах султану.

Энтони крепко привязали к стулу, находившемуся на кормовой палубе; Два охранника постоянно стояли над ним, предупреждая любую его попытку освободиться.

Звуки резни на берегу утихали по мере того, как жертв становилось всё меньше, но ликованию турок ещё не пришёл конец. Энтони видел, как они пошли в город, и слышал какой-то грохот, доносящийся с другой стороны залива.

– Они вскрывают христианские могилы у собора Святого Николая, – объяснил адмирал, – и разбрасывают кости. Это желание Мустафа-паши.

– Ты горд, что участвуешь в этом, Пиале?

– Я выполняю желания нашего хозяина султана, – отозвался адмирал. – Тебе же будет лучше, если и ты научишься этому, Хоук-паша.

«Мне же будет лучше, если научусь этому», – размышлял Энтони, когда наконец галеры подняли якоря и флот направился к Истанбулу.

Он действительно должен научиться. Он не знал, как его примут в Высокой Порте, но уже принял решение. Энтони не сможет больше служить такому человеку, как Селим Пьяница, если Селим не откажется от действий Мустафа-паши и не накажет генерала. Но это казалось маловероятным.

Значит, Энтони больше не сможет оставаться в Истанбуле, потому что теперь у него там нет друзей. Даже Сокуллу уже не мог считаться таковым. Возможно, он когда-то был другом, но теперь везира, конечно, заботили собственные дела, он женился на дочери султана, чтобы защитить себя. Сокуллу вполне мог подписать приговор, обрёкший Бригадино на такую мучительную смерть, но он не поспешил предупредить Энтони о двусмысленности его положения.

Бригадино! А как его собственная репутация?.. Энтони Хоквуд станет человеком, которого больше других возненавидят в христианском мире, когда распространятся новости о разрушении Фамагусты.

И всё же, если Энтони преодолеет это османское проклятие, то только к христианству он сможет обратиться.

Он почти улыбался в своём бессильном гневе. Всего пятнадцать лет назад была беззаботная молодость. Тогда честолюбивые амбиции заставили его вернуться в Истанбул и заявить о своём роде, восстановить репутацию и служить султану по примеру своих предков. Так много отдать за амбиции и славу! Теперь он стал дважды предателем. И всё же Энтони ещё мечтал о чуде. Хоквуды слишком долго служили туркам, чтобы так просто «отречься.

Когда флот наконец вошёл в Босфор, Пиале развязал Энтони.

– Разве мы не должны вернуться вместе как завоеватели, – спросил он, – и разделить славу?

– Я намерен разоблачить тебя перед султаном, – зашипел на него Энтони.

– Это твоё право, Хоук-паша. Только позаботься о том, чтобы не разоблачить себя самого.

Когда галеры повернули в Золотой Рог, их встречали громкие приветствия на обоих берегах. Одно судно было послано вперёд сообщить новость о падении Фамагусты, и поэтому Истанбул ликовал. Даже безумная августовская жара не могла уменьшить энтузиазма толпы. Энтони посмотрел в ту сторону, где находился дворец Хоуков. Он также был украшен флагами и вымпелами. Люди скандировали: «Хоук-паша! Хоук-паша! Да здравствует Хоук-паша!»

– Мы отдали тебе все лавры, Хоук, – сказал Пиале-паша.

Энтони, взглянув на него, отвернулся. Он был не в том состоянии, чтобы купиться на лесть.

К своему удивлению Энтони увидел Али Монизиндаде в Высокой Порте. Али тепло обнял его.

– Почему ты так мрачен, Хоук-паша? – поинтересовался он. – Ведь ты победитель! Мои собственные успехи поблекли перед твоим триумфом.

– Ты встретил флот Папы Римского?

– Мне не посчастливилось, – улыбнулся Али. – Христиане всё ещё собираются в Мессинском проливе. Продолжат ли они это – ведь их целью было освобождение Фамагусты, – никто сказать не может. Но я расчистил Адриатику от судов христиан. И привёл свои суда в лагуну Венеции, чтобы сжечь их корабли. О, они не забудут имя Али-паши...

– Где теперь твои корабли? – спросил Хоквуд.

– Я хотел остаться за Венецией, но потом понял, что могу быть заперт там, если христианский флот появится с юга. Поэтому я вернулся в Ионическое море и повёл свой флот вверх в залив Патраикос. Корабли стоят там на якоре в безопасности, Лепанто используется как бухта. Оттуда их можно легко повести на сражение при приближении христианского флота. Охранная эскадра галеотов постоянно наблюдает за южным побережьем Италии. Но сомневаюсь, что мы когда-либо увидим их. Но если и увидим, я буду рад, что ты среди моих адмиралов.

Сокуллу присоединился к ним.

– Рад видеть тебя, Хоук-паша! – Везир обнял разгневанного гиганта. – Падишах ждёт тебя, – сказал он и, повернувшись к Пиале, спросил: – Где Мустафа?

– Он остался на Кипре, везир. Я привёз письмо.

– Я просмотрю его. Идём, Хоук. Падишах сгорает от нетерпения поговорить с тобой.

Они вошли во дворец.

– Почему ты не предупредил о том, что меня предадут? – процедил Хоквуд. – Ты знал о тайном приказе падишаха, Мехмед. Наверняка на посланиях стояла твоя печать.

– Да, – сказал Сокуллу. – Мне жаль, что так случилось, Энтони, но я выполнял приказ падишаха.

– Все отговариваются этим, – с горечью в голосе сказал Энтони.

– Но ведь это наша обязанность! Когда-то ты сам настаивал на этом.

Хоквуду нечего было возразить.

– Я молю тебя, – сказал Сокуллу, – не принимать поспешных решений. Глупо опозорить себя из-за нескольких венецианцев.

– А моё слово? Моя честь?

– Честь мужчины, как и его жизнь, во власти падишаха. Если султан прикажет тебе умереть, разве ты не сделаешь это?

– Я лучше умру, чем опозорю себя, Мехмед.

– В таком случае ты просто глупец.

Перед входом в зал для приёмов Сокуллу положил руку на плечо Хоквуда:

– Если бы я сказал тебе, что было в тех инструкциях Мустафе, ты бы отказался от миссии. И конечно, не смог бы убедить Бригадино в своей честности. И то и другое было бы несчастьем для тебя. Если я обидел тебя, мне очень жаль. Я поступил так, как считал лучше. Сейчас я молю тебя: следи за собой.

Двери открылись, они были допущены к султану.

Диван Селима окружали паши и охранники. Наси стоял рядом.

Султан заулыбался, увидев очертания огромной фигуры Энтони.

– Приветствую тебя, Хоук-паша! – сказал он. – Подойди поближе.

Энтони подошёл на расстояние шести футов от дивана и поклонился.

– Ты выполнил мой приказ, – сказал Селим. – Я доволен. С этого момента ты восстановлен во всех своих званиях, я назначаю тебя вице-адмиралом под командованием Али Монизиндаде-паши.

– Падишах очень добр. Что будет с Пертав-пашой?

Селим нахмурился.

– Он будет вознаграждён, Хоук-паша. Все принимавшие участие во взятии Фамагусты будут отмечены.

– Я хотел узнать, господин мой султан, не думаешь ли ты наказать человека, очернившего не только меня, но и всех турок.

Селим ещё больше нахмурился; нервный шорох прошёл среди присутствующих.

– Я буду благодарен, – сказал Энтони, – если падишах дарует мне аудиенцию.

– Ты боишься говорить при всех? – спросил Наси.

– Я скажу тогда, когда падишах даст ответ, – возразил Хоквуд.

Сокуллу тяжело вздохнул.

– У меня нет желания выслушивать твои претензии к Пертав-паше, – сказал Селим. – Ты добился победы. Я вознаградил тебя. Будь доволен.

– А зарезанные венецианцы? Ведь я обещал им безопасность, если они сдадутся. А их командир, который был замучен? Я честью своей пообещал этим людям жизнь! – закричал Энтони.

– Твоя честь! – закричал Селим, вскакивая с дивана. – У тебя нет чести, Хоук-паша, за исключением той, которую я выберу для тебя сам. У тебя нет ничего, кроме того, что я дам тебе. Теперь ты лишился всего. Убирайся домой! Я не хочу видеть тебя! Убирайся отсюда и сиди в своём дворце до конца дней своих. Пошёл вон! – Султан почти визжал. – Пошёл вон!

Хоквуд оторопело смотрел на Селима. Он никогда не видел этого человека настолько потерявшим контроль над собой. Сокуллу схватил Энтони за плечо и вывел из зала для приёмов.

– Какой же ты дурак, Энтони, – вздохнул везир. – Какой дурак... Я сомневаюсь, что смогу защитить тебя.

– Мне нужна защита? – Хоквуд передёрнул плечами, пытаясь освободиться.

Они находились в Высокой Порте, и люди, ждавшие его, начали расходиться – слухи о том, что случилось в зале для приёмов, уже просочились наружу.

– Да, – сказал Сокуллу. – Тебе нужна моя защита. Наш хозяин не может принародно объявить о казни столь известного паши в момент его триумфа. Но он будет пытаться уничтожить тебя тайно. Не забудь, что ты к тому же женат на венецианке. Тебе хочется, чтобы твоя жена последовала за родителями в могилу? – Он закусил губу, поняв, что допустил ошибку.

Хоквуд не мог поверить своим ушам... Он ещё раз убедился в безбожии турок.

– Ты обещал мне, что они будут в безопасности!

– Так и было поначалу, – вздохнул Сокуллу, – но наш хозяин приказал казнить их в тот день, когда ты отплыл в Фамагусту.

Хоквуд сжал кулаки.

– Энтони, – умолял Сокуллу. – Мы живём в жестокое время, наш хозяин склонен менять решения. Мёртвые есть мёртвые. Нужно думать о живых. Я сделаю для тебя всё, что в моих силах. А теперь... прощай, Хоук-паша.

Сокуллу протянул руку. Энтони посмотрел на него, повернулся и ушёл.

Хоквуд вышел из дворца на улицы Истанбула. После ареста в Фамагусте слуги Энтони были распущены, и он больше не видел их. Он шёл один, выделяясь в толпе своим ростом и цветом кожи. Флаги всё ещё развевались, и для людей он всё ещё оставался завоевателем Кипра. Но очень скоро они узнают правду...

«И что тогда?» Мысли, вертящиеся у него в голове, в конце концов оформились в решение. Сокуллу сказал правду. В Истанбуле его ждёт верная смерть. И несмотря на большой риск необходимо действовать немедленно.

К тому же за многое ещё нужно отомстить.

Энтони переправился в Галату, где ликующая толпа была ещё больше. Люди следовали за ним по холму до дворца Хоуков, они столпились у ворот, скандируя его имя.

Мать стояла на галерее, ожидая сына.

– Энтони! – воскликнула она. – Я так рада видеть тебя! И. с такими вестями. Говорят, султан вновь благоволит к тебе.

– Без сомнения, – сказал Энтони, обнял мать и поцеловал руку Айши. – Я хочу видеть тебя в спальне через десять минут.

Фелисити нахмурилась. Голос сына не казался голосом счастливого человека. Он направился прямо к Халилу.

– С возвращением, челеби, – приветствовал слуга своего хозяина.

– Рад видеть тебя, Халил, – откликнулся Энтони. – Как можно скорее приходи в мои покои.

Халил казался ошеломлённым. Он не осмелился противоречить желанию Хоук-паши держать свой дом так, как он сам того захочет, но приглашать в спальню слугу, да ещё мужчину, к тому же в возрасте... О таком он никогда не слышал.

Хоквуд взбежал по лестнице, перешагивая сразу через три ступеньки, и распахнул двери своих покоев. Мальчики бросились ему навстречу. Джону уже было девять лет, он выглядел как настоящий турок. Его братья тоже носили национальную одежду, игрушечные сабли крепились к их поясам..

– Прими наши поздравления, отец, – сказал Джон и поклонился.

Братья последовали его примеру.

Энтони обнял детей, но смотрел не на них, а на Барбару.

– Я должна поздравить тебя, – грустно сказала она. – В Истанбуле говорят только о твоей победе.

– Это скоро пройдёт, уверяю тебя. Отошли мальчиков.

Она нахмурилась в недоумении.

– На несколько минут, – добавил Энтони.

– Дети, ваш отец хочет побыть один, – сказала Барбара и хлопнула в ладоши.

Мальчики поклонились и нехотя вышли из комнаты.

– У нас замечательные дети, – сказала Барбара. – Юные Хоуки. Ты будешь гордиться ими.

– Я горжусь ими. – Энтони обнял жену и поцеловал в губы. – Я совершил ужасное преступление.

– Я не предполагала, что ты согласишься с моим мнением, – нахмурилась Барбара.

Жена оставалась в его объятиях, пока Энтони рассказывал о предательской резне. Потом она освободилась и спросила:

– И ты сделал это?

– Нет. Я хочу, чтобы ты верила мне. Но мои «неограниченные» полномочия закончились сразу, как цитадель была сдана.

– И ты не протестовал?

– Я протестовал, но меня связали как пленника.

Барбара была ошеломлена. Она всегда считала своего мужа самым сильным человеком на земле.

Ош пала на диван.

– приговорён к пожизненному домашнему заключению, – продолжал Энтони.

– Что ты собираешься делать?

– Покинуть это место. Ты должна быть со мной.

– Покинуть Константинополь? – спросила она с сомнением в голосе. – Чтобы мои родители страдали из-за меня?

– Твои родители мертвы. Их казнили по приказу султана две недели назад.

– И ты ничего не сказал! – в отчаянии выкрикнула Барбара.

– Я не знал. Теперь ты пойдёшь со мной?

Глаза Барбары наполнились слезами. Последний раз она видела Пьетро и Беатриче Корнаро несколько месяцев назад – в день их заключения в тюрьму, но они каждый день обменивались посланиями. Она не зарыдала, а сказала просто:

– Я пойду с тобой на край земли, мой господин, если ты отомстишь за мёртвых.

– Это я и собираюсь сделать. Но сначала нужно спасти живых.

– Если ты умрёшь, умрём мы все, – сказала она. – Было бы лучше, если бы мы сделали это вместе.

Энтони сел рядом с ней и взял её за руки.

– Куда мы направимся? – спросила Барбара.

– В Венецию.

– Энтони! Там тебе отрубят голову.

– Значит, тебе придётся спасать меня. Кажется, твой дядя сейчас дож?

– Алвизо Мочениго? Я ничего не знаю о нём так же, как и он обо мне.

– Но по крайней мере он вспомнит твою мать – свою собственную сестру. Ты скажешь ему, что я многое могу предложить христианскому миру, что многое знаю о турках и их намерениях. И особенно о турецком флоте.

– Кто поедет с нами? – решительно спросила Барбара.

– Мальчики, конечно, моя мама, Айша и Халил.

– Яхта очень мала.

– Ты хочешь сказать, что мы отправимся в путь на твоей яхте?

– Нет турка, который лучше меня водит корабли, а когда я на коне... многие равны мне. К тому же у нас дети.

– Они будут преследовать тебя на галерах.

– Пожалуйста, пусть пытаются. Август – месяц ветров.

– Мои служанки?.. Я должна взять служанок.

– Всех?

– Их всего три. Они венецианки, Энтони. Я не могу оставить их здесь на растерзание янычарам.

– Им придётся работать на судне.

– Они с охотой будут выполнять любую работу.

В дверь постучали.

– Входите, – сказал Энтони.

Фелисити и Айша неуверенно вошли, сопровождаемые Халилом.

– Закрой дверь и постереги, Халил, – сказал Хоквуд.

Слуга повиновался.

Фелисити посмотрела на Барбару, затем оглядела комнату в поисках детей.

– Что происходит, Энтони? – спросила она.

– Сядь, мама.

Женщины сели рядом с Барбарой.

– Слушайте меня внимательно, – сказал Энтони и объяснил, что уже случилось и что должно произойти в будущем.

Фелисити побледнела, Айша в ужасе схватилась за горло.

– Я решил, что мы должны оставить Истанбул и уйти на Запад. – Энтони внимательно смотрел на них, пока говорил. – Барбара согласна со мной.

– На Запад... – прошептала Фелисити. – Это была её давнишняя мечта, которая теперь могла сбыться. – Удастся ли нам это?

– Да, я верю в это. Если нет – мы умрём. Но если мы останемся здесь, мы всё равно умрём.

– Ты хочешь бросить султана? – в ужасе спросила Айша. – Султан – хозяин всего. Если ты покинешь его, станешь предателем! Все тогда будут против тебя.

– Я должен пойти на этот риск.

– Мой господин, – взмолилась Айша, – ты не можешь сделать это.

– Я должен.

– Тогда оставь меня здесь.

Они смотрели друг на друга.

– Я не могу сделать это. У меня должен быть запас времени.

– Ты думаешь, что я предам тебя?

– Они вырвут из тебя сведения калёным железом, Айша, – сказал Энтони и обернулся к слуге: – Халил, ты со мной?

– Ты мой хозяин, – ответил Халил.

– Тогда достань верёвки, чтобы связать Айшу.

Халил вышел из комнаты.

– Ты допустишь это? – Айша умоляла Фелисити.

– У моего сына нет выбора. У нас нет выбора. – Фелисити повернулась к Энтони: – Когда мы уходим?

– В полночь, – сказал он. – Возьмите с собой лишь смену одежды. Барбара, предупреди служанок и мальчиков за час перед уходом.

– Но они уже лягут спать...

– Придётся их разбудить. Мы не можем рисковать...

Барбара кивнула, она была бледна, но настроена решительно.

Внезапно Айша бросилась к окну. Энтони не знал, что у неё на уме. То ли она будет просить помощи, то ли совершит самоубийство. Он быстро схватил её в охапку и отбросил назад. Она вырвалась и ударила его, прерывисто и со свистом дыша. Затем Айша попыталась оттолкнуть Энтони, но он схватил её за руки так, что она не могла двигаться. Через мгновение она обессилела.

– Что с ней будет? – спросила Барбара.

– Она успокоится, – заверила Фелисити, когда всё будет позади.

Вскоре вернулся Халил. Айшу связали, вставили кляп в рот и Положили на диван. Глаза её метали молнии гнева и ужаса.

Энтони принялся собираться в дорогу. В первую очередь необходимо было взять деньги; золотые монеты поместились в два кожаных мешка. Он не ждал милостыни от венецианцев, его семья должна будет жить на что-то, пока он не добьётся нового назначения.

Энтони знал, что на яхте есть кое-какая еда и вода, но приказал Халилу набрать свежих продуктов и постараться не вызывать подозрения у других слуг. Будущее, такое определённое и устроенное, каким оно казалось несколько месяцев назад, теперь вырисовывалось тёмной тропинкой, окружённой опасностями и неожиданностями.

Энтони был так занят сборами в дорогу, что крик муэдзина удивил его. Он подошёл к окну, выглянул наружу. Он хотел закричать от радости, хотя это был обычный августовский вечер. Весь день стояла невыносимая жара, с моря дул сильный ветер. Теперь ветер утих, но на севере появилась гряда облаков, которая обещала, что вскоре подует ветер, возможно даже сильный.

Как, обычно, они поужинали и, как обычно, пошли отдыхать; слуги не обратили внимание на то, что за столом не присутствует Айша.

Энтони лёг к Барбаре, поскольку Айша всё ещё лежала на диване в его спальне.

– Я всегда мечтала о приключениях рядом с тобой, – сказала Барбара, обнимая мужа.

– Значит, твои мечты сбываются.

Перед полуночью Энтони попросил Барбару собрать своих служанок, а сам отправился в свою спальню за оружием и деньгами. Айша враждебно смотрела на него.

Энтони хотел взять ещё несколько слуг, поскольку предстоял долгий и опасный путь, но яхта была рассчитана только на шестерых. Уже и так набралось шесть женщин и трое детей. К тому же он не был уверен в преданности остальных людей и не знал их реакцию на его решение покинуть султана.

Но на одну из своих молитв Энтони получил ответ. С Чёрного моря дул сильный ветер, завывающий среди минаретов Истанбула.

– Мы действительно можем выйти в море при такой погоде? – спросила Барбара.

– Для нас это просто спасение, – уверил он. Вскоре Энтони разбудил Фелисити, которая, на удивление, глубоко спала. Халил уже проснулся. Все собрались в спальне Энтони, пока Барбара поднимала сыновей.

– Что происходит, мама? – сонно спросил Джон.

– Нас ждёт путешествие, – сказала Барбара. – Мы совершим его тайно.

– А папа?

– Папа поведёт нас.

При входе во дворец всегда стоял слуга. Халил и Энтони пошли вперёд, чтобы уладить эту проблему. Человек вскочил при виде своего хозяина, но, прежде чем он успел вымолвить слово, Халил ударил его по голове; тюрбан самортизировал удар.

– Лучше его убить, челеби, – предложил Халил. – Вскоре он придёт в себя и поднимет тревогу.

– Я не буду убивать моих людей.

Связав стражника, они положили его во дворе, и Хоквуд вернулся за женщинами.

Он поднял Айшу на плечо, мальчики смотрели на отца удивлёнными глазами.

– Теперь пошли, – сказал Энтони. – И помните – ни звука.

Служанки были, вероятно, напуганы, и Энтони подумал о кляпах, но решил положиться на их понимание, что, если побег провалится, они тут же попадут на рынок рабов.

Он пошёл вниз, мать шла рядом. Барбара и дети следовали за ней. Служанки и Халил завершали шествие. Все были завёрнуты в хаики, а женщины одели чаршафы.

Они спускались по холму. Ветер окреп настолько, что срывал с них одежды. Надвигавшаяся буря заставляла людей сидеть дома. Таким образом, они встретили всего несколько любопытных взглядов, но никто не обращался к ним.

В бухте ветер сбивал мелководье в барашки, а пришвартованные лодки и корабли поднимались и падали на волнах, скрипя тросами.

Над всем этим висела абсолютная темнота.

Яхта Хоук-паши стояла у своего причала в одном из многочисленных доков на берегу Галаты. Приближаясь к ней, беглецы увидели вооружённого человека в" красно-голубой униформе; перо цапли было воткнуто в его тюрбан. Он сидел как раз напротив прохода.

– Кто вы? – спросил янычар, поднимаясь со своего места.

Энтони поставил Айшу на землю. Барбара обхватила арабку. Та сумела издать лишь резкий звук, моментально заглушённый ветром. Энтони обнажил саблю и сделал шаг вперёд.

– Я Хоук-паша, ты охраняешь мою яхту, – сказал он.

– Тысяча извинений, мои господин, – сказал человек, – но мне было сказано, что никто не может взойти на судно этой ночью.

– Тогда тебе придётся умереть, – прорычал Энтони. Он взмахнул саблей, и, прежде чем янычар смог защитить себя, голова его была снесена с плеч. Безжизненное тело упало в воду.

Женщины замерли. Ни одна из них прежде не видела Энтони, действовавшего так жестоко.

Энтони поторопил их на борт.

– Идите вниз, – сказал он, – и оставайтесь там. Халил и я справимся пока сами. Когда ветер спадёт, понадобится ваша помощь.

Барбара взглянула на воды Босфора, покрытые мелкими барашками. Раньше они выходили в море только в хорошую погоду.

– Я боюсь, – впервые призналась она.

Энтони обнял жену и прижал её к себе.

– На это нет причин, – сказал он.

– Ты говоришь так, потому что не один раз переживал отчаянные минуты. В твоей жизни так много того, чего я не разделила с тобой.

– За это ты должна благодарить судьбу, – сказал Энтони. – А теперь ступай к мальчикам и успокой их.

Хоквуд и Халил подтянули паруса, двигаясь вдоль дока. А потом отпустили их, и маленькое судно приподнялось на наполненных ветром парусах. Несколькими взмахами сабель они разрубили швартовые тросы, и яхта отошла от берега и легла на курс.

Энтони схватился за румпель. Халил оставался на носу, высматривая неожиданную опасность, которая могла поджидать их до выхода в Босфор. Энтони настолько хорошо знал Золотой Рог, что мог плыть вслепую.

Северным ветром относило яхту на юг, он кренил её на правый борт. Из каюты донёсся тревожный вскрик, женщины схватились друг за друга в отчаянном страхе. Мальчики собрались у люка и оживлённо шептались.

Яхту вынесло из Золотого Рога, и Энтони оставил руль. Она шла по ветру по водам Босфора, перекатывая через низкие волны.

– Не слишком ли много парусов, челеби? – спросил Халил, поднявшись наверх.

– Возможно. Но мы не сбросим их до Мраморного моря. Мы не знаем, насколько оторвались от преследования.

Яхта набирала скорость. Она спокойно двигалась на всех парусах, не боясь ни сильного ветра, ни волнения моря. Но Энтони знал, что всё будет по-другому, если им придётся галсировать. Через полчаса яхта вошла в воды Мраморного моря, и сразу всё изменилось. Волны стали выше и мощнее. Теперь надо было придерживать яхту, чтобы она не зачерпнула носом воду, не потеряла рулевое управление... В противном случае она станет неконтролируемой. Следовало держать яхту так, чтобы волны разбивались о корму.

Халил ещё подтянул паруса, и яхта начала уходить от шторма. С трудом поворачивая штурвал, Энтони направлял яхту против волн, чтобы не зачерпнуть кормой волну. Потом приходилось возвращаться обратно, чтобы не сбиться с курса, и тогда волны настигали их и могли опрокинуть судно.

Сражение мускулов и разума с силами природы захватило мужчин. Они переглядывались и громко смеялись, когда благодаря особенно ловкому, умелому повороту руля судно проскальзывало по громадной волне, не зачерпнув воды.

Ближе к рассвету Фелисити поднялась на палубу.

– Мне кажется, что теперь наши путешественники чувствуют себя получше, – сказала она. – Более уверенно. – Она посмотрела в темноту, прочерчиваемую вспышками молний. – Мы спасены? – спросила она.

– В любом случае мы ушли из Истанбула, – сказал Энтони.

– Твой отец рассказал мне, что первые Хоквуды пытались выйти из города в такой же шторм и их прибило к анатолийскому берегу. На самом деле эта история о том, как наша семья попала на службу к туркам. Не сделала ли история полный круг?

– Это больше не повторится, – пообещал Энтони.

– Это случилось сто двадцать один год тому назад, – размышляла его мать. – Можно ли считать эти годы потерянными?

– Возможно, мои предки выбрали неверный путь для доказательства своей преданности. Так же, как и я...

– Я знала, что этот день настанет. – Фелисити сжала руку сына.

– Нам ещё надо дожить до завтра, – мрачно улыбнулся Энтони.

К рассвету ветер спал и, хотя море оставалось неспокойным, опасность бури миновала. К большой радости женщин и детей Энтони разрешил им подняться на палубу. Ночью всех тошнило, и теперь в каюте стояло зловоние. Барбара приказала служанкам вымыть её.

Угрозы шторма больше не было, и Хоквуд мог сконцентрироваться на реальной угрозе их положения. Северным ветром их несло по волнам Мраморного моря, яхта делала по шесть узлов в час. К полудню на горизонте показался остров Мармара, мимо которого им надо было проскочить, чтобы попасть в Дарданеллы. На Мармаре была база эскадры галер, и одна галера всегда несла патруль. Энтони выбросил свой флаг. Яхту хорошо знали в прибрежных водах, и новости о том, что случилось вчера в Истанбуле, ещё не дошли так далеко. Галера отсалютовала, когда яхта проплывала мимо. Энтони с тревогой смотрел на турецкого моряка, наблюдавшего за движением их маленького судна.

Вскоре остров остался позади, и с наступлением вечера им открылся вид на горы по обеим сторонам Дарданелл.

Здесь им необходимо пополнить запас воды и еды, пока есть такая возможность. Той, в спешке собранной Халилом провизии вряд ли хватит надолго.

Они вошли в бухту Галиполи ближе к ночи. Энтони поднял из постели одного из торговцев, сославшись на срочное поручение султана, и приказал ему открыть лавку. Никто не мог ослушаться Хоук-пашу, провизию быстро собрали. Халил наполнил фляги водой.

Вскоре после полуночи они отплыли и миновали Дарданеллы на рассвете.

В Эгейском море дул обычный летний ветер: спокойный – ночью, но довольно сильный, северный – днём. Яхта могла делать сотню миль в день, и вскоре после выхода из Дарданелл они попали в проход между островами Андрос и Эвбея, миновав который направились на юг к мысу Малеа на южной оконечности Пелопоннесского полуострова. Они дошли сюда на четвёртое утро после выхода из Дарданелл и на седьмой день после того, как покинули Истанбул.

Обогнув мыс, они сделали остановку, чтобы набрать воды и купить еды. Местные крестьяне продали им провиант за золото Хоквуда.

Все на борту, за исключением Айши, были в наилучшем расположении духа. Морская болезнь была забыта, и побег, когда-то казавшийся столь ужасным, превратился теперь в захватывающее путешествие. Все были уверены в скором спасении. Лишь Энтони знал большее. Пока они плыли на юг или юго-запад, а ветер оставался свеж, яхта двигалась быстрее всадника или вёсельного судна. Таким образом, если даже галеры отправились за ними в погоню, у беглецов всё равно есть преимущество.

Но гонцы были посланы и на запад. От Истанбула до Коринфского залива около пятисот миль. Делая не больше семидесяти миль в день, всадник мог достичь Лепанто через неделю. А значит, и турецкий флот...

Время это давно вышло, а яхта Хоука даже не начала свой путь на север к Адриатике.

Энтони уже почти собрался направиться прямо к Италии и оттуда к Мессинскому проливу, где собирался христианский флот. Но его могли схватить и тут же повесить как предателя, – испанцы слишком хорошо знали его как помощника Драгута.

Только в Венеции и только благодаря имени его жены и сильным связям у Энтони был шанс, что его примут как друга. Но что будет после того, как венецианцы узнают правду о Фамагусте... Другого пути у него не было.

Путь из Малеа до острова Закинтос занял два дня. Хоквуд старался не пользоваться проходами между Ионическими островами, хотя они были укрыты от холодных северных ветров или жёстких северо-восточных, что дули с Балкан на Адриатику. Среди островов он мог наткнуться на турецкий патруль из Лепанто.

Али-паша также сказал, что турки патрулировали пролив Отранто, отделявший «каблук» Италии от Албании, – это должно было послужить причиной переговоров.

Вдобавок к этим опасностям ветер начал стихать. Когда он хоть как-то дул, то шёл с севера, в нужном им направлении, так что их проходу была необходима последовательность галсов, как отнимающих время, так и изнуряющих.

К счастью, необычный экипаж к этому времени стал довольно опытным. Мальчики драили палубу и были счастливы, что находятся в море со своим блистательным отцом. Служанки научились справляться с тросами. Фелисити и Барбара с обветренными на солнце лицами работали наравне с остальными.

Лишь Айша, теперь уже развязанная, сидя на палубе, молчала и не радовалась их успехам. Энтони надеялся, что она выйдет из депрессии, когда поймёт, что они наконец ушли от турецкого преследования.

В сумерках того дня, когда они впервые увидели Закинтос и горы Кефалинии, из-под укрытия острова в их сторону медленно направилась галера. Ветерок спал, и маленькая яхта перекатывалась на волнах, но вперёд продвигалась незначительно.

Галера всё ещё находилась на значительном расстоянии, но в том, что она очень скоро приблизится, не было сомнений.

Не было возможности пройти мимо; флот в Лепанто к этому времени уже знал о побеге Хоук-паши и получил строжайшие указания вернуть его обратно. Энтони установил длинные вёсла. Он взялся за одно с Барбарой и её служанкой. Вёсла медленно двигались вперёд, разрезали воду, потом их поднимали после того, как они уходили под воду. Эта процедура должна была выполняться в точном ритме с другой командой и сначала шла не споро. Команды по очереди нарушали ритм, и гребцов выбивало на палубу.

Но постепенно они приспособились, и яхта начала двигаться быстрее, но далеко не так быстро, как галера.

– Когда-нибудь подует ветер? – в тревоге спросила Барбара.

Хоквуд посмотрел на небо. Клочья тёмных облаков двигались с албанского берега.

– Да, – сказал он. – Думаю, подует. Всё зависит от того, насколько скоро.

Наступил вечер. На яхте не зажгли огонь, и им удалось скрыться из вида. Но вскоре галера подошла очень близко, приблизительно на расстояние всего восьми миль, как прикинул Хоквуд. Она делала около шести узлов в час по сравнению с их двумя и вскоре могла настигнуть беглецов.

А ветер по-прежнему был слабым.

– Что нам делать, Энтони? – спросила Фелисити.