Текст книги "Османец"

Автор книги: Алан Савадж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 38 страниц)

У арки она приостановилась, чтобы оглянуться назад. Трое мужчин появились из кабинета со струнами в руках.

Даже Хоук-паша оказался не в силах противостоять внезапной хватке струны. Теперь эти люди искали её и Энтони. Хоквуды должны быть уничтожены. Но Эме бросилась вперёд им наперерез, они споткнулись и попадали на мраморный пол. С проклятиями они Затянули струну вокруг шеи Эме.

Эме, такая гордая и красивая, выстрадавшая так много, так долго ждавшая любви Вильяма Хоквуда, теперь погибла, чтобы она, Фелисити, могла жить.

Выскочив во двор, Фелисити схватила сына и выбежала через задний вход на узкие улочки алжирской касбы.

Айша бежала следом. Преданная Айша... Вместе они спасут маленького Энтони.

Ради отмщения. Потому что осталась только месть.

Книга четвёртая
КРУГ ЗАМЫКАЕТСЯ

Глава 17
КОРСАР

Всё – шахматная череда ночей и дней,

Доска судьбы – она играет лишь на ней

И ставит шах и мат фигурами людей,

Бьёт, в ящик их кладёт, как пешек и ферзей.

Омар Хайям

Айша вбежала в дом.

– Госпожа! – закричала она. – Госпожа! Флот возвращается.

Фелисити Хоквуд вскинула голову и уколола палец иголкой. Не обращая внимания на капельку крови, выступившую на пальце, она отложила шитьё и поспешила за служанкой на крыльцо.

Айша была не просто служанкой, они с Фелисити стали близкими подругами. Их объединяло слишком многое, чтобы быть по отношению друг к другу кем-то другим.

Айша знала, что испытывает Фелисити каждый раз, когда возвращается флот, потому что она чувствовала то же самое.

Фелисити всматривалась в армаду кораблей, плывущих к молу, благодаря которому Алжир был неуязвим. В недавнем прошлом император Карл V возглавил поход, чтобы избавить Средиземноморье – его Средиземноморье – от пиратов-варваров. Флот появился у города, армия высадилась на берег. Но испанцы пострадали от капризов природы. Внезапно налетевший шторм разбил их флот, армии пришлось срочно ретироваться, в противном случае она погибла бы.

Испанцы не вернулись. И теперь не было даже императора; он отрёкся от престола и удалился в монастырь. Его огромные владения были разделены: между сыном Филиппом II, которому достались Испания и заморские земли, известные тогда как Индия, и его братом Фердинандом, принявшим титул императора и правившим в Центральной Европе. Времена, когда один человек решал вопрос о противостоянии туркам, ушли в прошлое.

Можно сказать, что корсары расшатали императорскую власть, потому что именно морские силы турок разбили флот Карла V. В то время, когда Сулейман Великолепный одна за одной терпел неудачи в походах на Вену, его галеры разоряли побережье Средиземного моря.

Этот потрясающий план был задуман Гарри Хоквудом и Хайреддином Барбароссой, а осуществлён был последователем Хайреддина – Драгутом. Энтони Хоквуд всегда находился рядом с Драгутом.

«Последний Хоквуд, – думала Фелисити. – Самый последний...»

– Я вижу адмиральский флаг! – закричала Айша. – И флаг Пиале-паши.

Венгр по происхождению, Пиале-паща был помощником на судне Драгута.

– Где же Энтони? – спросила Фелисити.

Айша прищурилась; она видела лучше, чем Фелисити, хотя обеим женщинам было только по тридцать семь. Более двадцати лет жили они воспоминаниями... и с радостью наблюдали, как Энтони из малыша становится мальчиком, из мальчика превращается в юношу и из юноши – в мужчину.

– Там! – закричала Айша. – Он там, госпожа!

– Слава Богу! – прошептала Фелисити. – Слава Богу!

Она вернулась к своему креслу и шитью и будет сидеть здесь до тех пор, пока Энтони не подойдёт к ней.

Каждый раз, когда сын уходил в море, Фелисити думала, что не доживёт до его возвращения, она чувствовала себя старой и боялась смотреться в зеркало. Потому что в тридцать семь лет её волосы были седыми... и на то были веские причины.

Но каждый раз, когда сын возвращался, Фелисити чувствовала себя девочкой. Шестнадцать лет назад она вместе с Айшой бежала из дворца Хоуков. Они взяли с собой только малыша Энтони и воспоминания об Эме Ферран, которая погибла, спасая их жизнь. Фелисити мечтала тогда об одном: исчезнуть навсегда.

Эме призывала к мести, но Эме была другим человеком и всю жизнь прожила в постоянной борьбе. Для Фелисити всё это было слишком новым и непонятным.

Но как можно исчезнуть? И где? Сразу за городом начиналась пустыня...

Женщины спрятались в пальмовой роще, не зная, что делать дальше. Там их и нашли. Они смотрели на мужчин полными ужаса глазами, думая увидеть в их руках струны, которые положили бы конец их жизням, а также означали бы смерть Энтони.

Но люди, нашедшие их, не были убийцами. Их послал Драгут-паша.

Драгут так же, как и все, был потрясён, узнав о смерти Хоук-пащи. То, что убийцы просто выполнили приказ Сулеймана, не доходило до его сознания, потому что Драгут знал, что у султана нет более преданного слуги, чем этот англичанин.

По характеру Драгут не был мятежником, как, впрочем, и Гарри Хоквуд. Он проследил за убийцами, послав по их следу, и понял, что они выполняли волю султана.

К тому времени Драгут нашёл жену и сына Гарри Хоквуда. Он взял их в свой дом и вырастил мальчика как собственного сына. Эме Ферран взывала к мести, но Драгут и не помышлял об этом. Падишах отдал приказ – приказ был выполнен. Значит, у падишаха были причины, о которых простой человек мог и не знать. Но это не означало, что Драгут не любил сына своего покойного друга и не собирался сделать его капитаном, возможно, своим преемником.

Фелисити была ошеломлена его решением, но у неё не оставалось выбора. Драгут принял её и проследил, чтобы ей не досаждали, потому что Фелисити была самой красивой женщиной в Тунисе. Но он запретил всякие разговоры об отъезде.

– Хоквуды всегда служили падишаху, – терпеливо объяснял Драгут. – И раньше были Хоуки, которых казнили, но их сыновья всё равно становились пашами. Не знаю, почему твоего мужа невзлюбила султан-валиде...

Никто не сомневался, что Рокселана является султан-валиде несмотря на то, что Гульбехар всё ещё жива, а Мустафа считается наследником престола. Все знали, что султан в основном проводит время в обществе принца Селима, его сына от Рокселаны, и что её дочь султан также не обходит своим вниманием.

– Но нынешняя султан-валиде будет не всегда, – настаивал Драгут. – К тому же она может потерять расположение султана. Кто знает? И когда это случится, госпожа, милость правителя распространится на твоего сына.

С течением времени такое положение дел становилось всё более неприемлемым для Фелисити. Новости из Константинополя лишь говорили о всё растущей власти султан-валиде. Рокселана выдала свою дочь замуж за высокопоставленного чиновника Рустама, которого назначили великим везиром. Затем она праздновала победу по приказу султана, когда принц Мустафа был казнён за предательство. Таким образом, Гульбехар стала не более чем старшей в гареме, а Рокселана – истинной султан-валиде, кем на самом деле все её давно считали. Со своим сыном – наследником – и зятем – великим везиром – эта женщина стала почти правителем Османской империи.

«И мой сын, – думала Фелисити, – должен сражаться за женщину, которая убила его отца!»

Но и на этот раз, слава Богу, Гарри вернулся живым...

Фелисити прислушивалась к шагам сына и поняла, что он не один. С момента убийства Гарри её тревожил любой непривычный звук, потому она встала и с бьющимся сердцем смотрела на двух мужчин, шедших ей навстречу.

Драгут-паша – высокий человек с грубым лицом и длинными чёрными усами, свисающими по обеим сторонам тонких губ, – был грубым и жестоким к своим врагам или к любому, кто шёл против него. Он никогда не был таким по отношению к вдове Гарри, если не считать, что он запретил ей покинуть Алжир.

Драгут был также и преуспевающим человеком. Ему не доставало яркости Хайреддина, но он обладал более весомыми преимуществами и жил, наслаждаясь своими успехом и славой. Он носил одежды из прекрасного шёлка, рукоятка его меча была инкрустирована золотом и драгоценными камнями. Он ступал как человек, не знавший поражений в течение двадцати лет.

Но Фелисити видела только его спутника. Энтони Хоквуд был выше Драгута. Шесть футов и четыре дюйма рост, широкие плечи, пылающая рыжая борода, копна волос и глаза-сапфиры, смотревшие необыкновенно твёрдо. Такой взгляд мог быть только у человека, обладавшего прекрасным здоровьем и чувствовавшего уверенность в себе.

Фелисити любила сына, как ревнивая жена, и боялась потерять его. Она не разрешала ему жениться несмотря на то, что ему исполнился двадцать один год. Энтони дали двух наложниц, и до сих пор это вполне всех устраивало. Всё же, конечно, жениться ему придётся и, наверное, скоро. Но жена-турчанка укрепит его связь с османцами и одновременно ослабит привязанность к матери. И Фелисити была полна решимости откладывать этот ужасный день до последнего момента.

– Приветствую тебя, Драгут-паша! – Фелисити склонила голову перед старшим и затем повернулась и сказала: – И тебя, сын мой! Ваш рейд был удачным?

– Это так, госпожа, – улыбнулся Драгут-паша. – Наши трюмы заполнены. Но не это привело меня к тебе. У нас новости из Истанбула[69]69
  Истанбул (тур. Istanbul) – турецкое название Стамбула.


[Закрыть].

Сулейман постановил, что Константинополь нужно переименовать, и городу было дано более короткое название, привычное турецкому языку.

– Какие новости? – Фелисити затаила дыхание. Для неё Константинополь, или Истанбул, как ни называй, был последним кругом ада.

– Расскажи ей, мальчик, – подтолкнул Энтони Драгут.

– Мы встретили венецианского капитана, мама, – объяснил Энтони. – Он сказал нам, мама, что Рокселана мертва...

– Это вам сказал венецианец. – Фелисити нахмурилась.

– Он шёл из Истанбула, госпожа, – откликнулся Драгут. – Там только и говорят об этом.

– Хорошо... – Фелисити внезапно обмякла. – Если это правда, то, значит, туча, висевшая над нами столько лет, ушла.

– Это значит гораздо больше, – сказал Драгут.

Фелисити подняла голову и удивлённо посмотрела на него.

– Ты знаешь, что я часто бываю в Истанбуле, – продолжал Драгут, – и встречаюсь там с султаном и его везирами. Некоторое время назад падишах узнал, как эта русская сбила его с толку. Он не мог удалить её, потому что она – мать принца Селима и, как говорят, потому что она имела странную власть над ним, И всё же султан сожалеет о том, во что она вовлекла его. И теперь тяжело переживает казнь Ибрагима и своего сына Мустафы. Также говорят, что он сожалеет о казни Хоук-паши.

– Пустые слухи, – печально сказала Фелисити.

– Этот слух идёт из Высокой Порты, – настаивал Драгут. – Всем известно, что султан удалил Рустама и назначил Мехмеда Сокуллу великим везиром.

– Какое это имеет отношение к нам? – спросила Фелисити. – Хоук-паша давно мёртв, и даже султан не может вернуть его.

– Но может появится другой Хоук-паша, госпожа, – возразил Драгут. – На протяжении долгих лет были Хоук-паши, значит, и теперь он должен существовать.

Фелисити посмотрела на сына.

– Великий паша прав, мама, – сказал Энтони. – Ты рассказывала мне о богатствах, принадлежавших нашей семье, и дворце в Истанбуле. Почему бы мне теперь не вернуть всё это, если ведьма мертва.

– Потому что это только слухи! – прокричала Фелисити. – Идти в Истанбул без разрешения султана – значит подставить шею петле.

Энтони посмотрел на Драгута, надеясь найти поддержку.

– Это, конечно, возможно, госпожа, – согласился Драгут, – но риск не больше, чем быть сражённым пулей в бою. А награда гораздо выше.

– Самой большой наградой, господин мой, было бы позволение мне и моему сыну покинуть это место и отправиться в Англию. Почему ты не разрешаешь этого?

– Потому что Хоук-паша должен сражаться за султана, – спокойно сказал Драгут. – Это его предназначение. Оно определено как судьбой, так и жизнью его предков.

Фелисити вздохнула. Последнее время они с Драгутом слишком часто спорили по этому поводу.

– Кроме того, – сказал Драгут, – ты не знаешь, хочет ли твой сын ехать в Англию.

Фелисити посмотрела на Энтони. «Нет, – подумала она. – Я никогда не спрашивала об этом, потому что ты ослепил его славой сражений под своими знамёнами и рассказами об отваге его отца. Ты превратил его в пирата. И теперь посылаешь на смерть. Но если он хочет идти, тогда он потерян для меня независимо от того, казнят его или нет. Благоволение султана – сильнее любой привязанности».

– Энтони, ты хочешь вернуться в Истанбул? – спросила Фелисити.

– Да, мама. Я хочу предстать перед падишахом и знать свою судьбу.

Фелисити посмотрела на Драгута.

– Галера юного Хоука отплывает завтра, – сказал он. – Я сам буду сопровождать его.

– Тогда я тоже возвращаюсь в Истанбул, – вздохнула Фелисити. «Если мой сын должен умереть, я хочу быть рядом с ним. И в этот раз я не стану спасаться бегством».

Энтони Хоквуд стоял на носу галеры, направлявшейся из Мраморного моря в Босфор. Он провёл там почти всю ночь, с нетерпением ожидая того момента, когда впервые увидит город, о котором слышал так много на протяжении стольких лет.

Он был зачат в этом месте, но никогда не видел его. Теперь он возвращался к своей судьбе. Отец его был казнён по приказу султана, но такая судьба ждала каждого военачальника, на которого могло пасть подозрение. Энтони не сомневался, что пройдёт свой путь ещё более успешно, чем Гарри Хоквуд. Он не помышлял ни о какой другой жизни, он хотел быть капитаном и служить султану, сражаясь с его врагами. Он надеялся, что когда-нибудь будет командовать флотом.

Айша стояла рядом с ним. Она казалась более взволнованной, чем Энтони, потому что никогда прежде не видела Истанбул. И может быть, она больше, чем Энтони, была уверена, что это его судьба.

И также её.

Айша вынянчила его и во многом была ему второй матерью.

Теперь они вместе смотрели на могучие стены, вырисовывавшиеся в утренней мгле, на башни и купола за ними и от восхищения затаили дыхание. К уже существовавшим красотам Константинополя, мечети, когда-то бывшей собором Святой Софии, и Голубой мечети, мечети Мехмеда II и мечети Селима, была добавлена мечеть Сулеймана, величайшая из них всех.

– Эту мечеть построил архитектор Синан, – сказал Драгут, присоединяясь к ним. – Всё самое прекрасное в Истанбуле создал этот человек.

Вскоре они увидели Золотой Рог.

– Когда неверные владели городом, – сказал Драгут, – они загородили вход в бухту плавучим заграждением из цепей, не пропускавшим врагов. Но сейчас необходимость в этом отпала.

Потому что теперь Чёрное море стало турецким озером.

Галера вошла в бухту; вёсла были опущены, и судно скользило вдоль одного из многочисленных причалов. Знамя Драгут-паши узнали, ему немедленно освободили место, и начальник бухты с приветствиями спешил навстречу известному адмиралу.

Энтони посмотрел вверх на Палату, где стоял дворец Хоука.

– Твой великий прадед построил этот дворец, – сказала Фелисити. – Я жила в нём недолго, но там было так хорошо...

– Ты будешь снова жить там, мама, – пообещал Энтони. – И тебе опять будет хорошо.

– Мы должны поторопиться, – сказал Драгут. – Весть о твоём возвращении разлетится очень быстро. Мы должны прибыть во дворец раньше, чем слухи.

– Айша, вы вместе с госпожой Фелисити поищите место, где нам остановиться в Галате.

– А если вы не вернётесь? – спросила Фелисити.

Драгут усмехнулся и протянул ей мешок золотых монет:

– Тогда возвращайся в Англию. Потому что в этом случае нас уже не будет.

Драгут увлёк за собой Энтони, прежде чем Фелисити начала протестовать. Они переправились к морским воротам города в Золотом Роге и влились на заполненные улицы. Люди, взглянув на них, тут же отводили глаза. Драгута хорошо знали, но было редкостью, чтобы он шёл по улицам один, без помпы, соответствующей его рангу.

Но один ли он? Не привидение ли тот, кто идёт рядом с ним? Люди боялись задавать такие вопросы...

Драгут и Хоквуд прошли через Белые ворота в старый Византий. Энтони был поражён прекрасной архитектурой и просторными площадями, так отличавшими это место от тесного города, оставшегося позади. Затем он увидел дворец, самое великолепное здание из всех, которые он когда-либо видел.

– Следуй за мной во всём, – предупредил Драгут, когда они подошли к Высокой Порте.

Энтони кивнул.

– Драгут-паша ищет встречи с падишахом, – сказал Драгут капитану охраны. – Сообщи великому везиру о том, что я прибыл.

Драгут был одним из немногих, кто мог дать такое распоряжение, а не просто скромно ждать во дворе в надежде, что его заметят.

Капитан отсалютовал и отправил своего человека во дворец. Сам он во всё глаза смотрел на Энтони.

– Твой слуга останется здесь, великий паша, – распорядился он.

– Это не слуга, – сказал Драгут. – Мы вместе будем говорить с падишахом.

Капитан немного подумал, прежде чем принять решение. Потом повёл их через внутренний двор, заполненный какими-то беседующими друг с другом людьми. Они оборачивались и смотрели на адмирала и его спутника, после чего начинали разговаривать с ещё большим воодушевлением.

У входа во дворец их ждал человек. Он был не старым и носил высокий квадратный тюрбан великого везира. Он заменил Рустама после того, когда всем стало известно о его казнокрадстве. Рустам как зять султана не был казнён, но его отправили в ссылку, подальше от Истанбула.

– Прими моё почтение, господин мой Сокуллу, – сказала Драгут кланяясь.

– Приветствую тебя, Драгут-паша. Какое важное событие привело тебя в Истанбул столь тайным образом? – спросил великий везир.

– Это частный визит, господин мой везир. Я хочу представить этого человека султану.

Сокуллу внимательно посмотрел на Энтони Хоквуда.

– Клянусь бородой Пророка, – пробормотал он, хватаясь за собственную Городу.

Когда Энтони взглянул на строгие черты, подпорченные хитрым выражением глаз и циничным изгибом губ, он вспомнил Мехмеда Сокуллу, украденного ребёнком у родителей-христиан, воспитанного в янычарском корпусе и сделавшего блестящую карьеру, включавшую командование турецким восточным флотом. Но так как лишь недавно он стал вторым человеком в империи, то, без сомнения, не чувствовал себя уверенно на новом посту. Конечно, он знал, что ему придётся иметь дело с сыном Рокселаны – Селимом, наследником престола.

Сокуллу рассматривал Хоквуда с неменьшим интересом и наконец сказал:

– Я знал твоего отца, юный Хоук.

Энтони поклонился, раздумывая о причастности Сокуллу к убийству, хотя и прибыл сюда не для отмщения.

– Ты получишь аудиенцию, – продолжал Сокуллу. – Думаю, падишаху интересно поговорить с тобой.

Драгута и Хоквуда пригласили в центральный двор, где толпились и шептались другие люди, многие из них сжимали пергаменты, которые они, вне сомнений, надеялись вручить самому султану.

Здесь находились люди, одетые по европейской моде и разговаривавшие на разных языках. Но не на английском – этому языку Энтони научила мать.

Через минуту после того, как Сокуллу оставил их, из Высокой Порты появился слуга и поспешил к ним.

Все обернулись и нахмурились, когда тех двоих, только что прибывших, провели к везиру.

– Падишах рад видеть тебя, юный Хоук. – Сокуллу поклонился.

Энтони взглянул на Драгута, улыбнувшегося ему в ответ.

– Будь самим собой, мальчик. Только таким и должен быть мужчина.

Когда они вошли внутрь, то сразу увидели легендарный диван, но он был пуст. Сокуллу шёл впереди, но сел рядом с Энтони. По обеим сторонам от них сидели везиры и военачальники. Их шёлковые плащи поражали многообразием красок, бриллианты сверкали на их шлемах и рукоятках сабель. Так можно ли было не считать это государство самым богатым на земле?

– Добро пожаловать в Истанбул, мой адмирал, – официально начал Сокуллу. – Приветствую тебя, юный Хоук.

Драгут поклонился, Энтони последовал его примеру. Он думал в этот момент о том, где находится султан. Заметив ширму, находящуюся в левом углу комнаты, он сразу всё понял и сердце его забилось.

– Я знаю, ты хочешь представить юного Хоука падишаху, – продолжал Сокуллу. – Скажи мне, что ты хочешь от нашего хозяина, юный Хоук?

Энтони быстро взглянул на Драгута и снова получил в ответ кивок.

– Я ищу службу, достойную моего имени и происхождения, господин везир, – сказал он. – Я сын Хоук-паши.

– Это все знают, твоё желание понятно. – Сокуллу взглянул на ширму.

– Я буду говорить с тобой, Хоук, – раздался наконец голос падишаха.

При звуке тихого голоса все склонили головы. Затем послышалось шуршание шёлка и тихо отворилась дверь.

– Твоё будущее решено, только постарайся угодить падишаху, юный Хоук, – прошептал Сокуллу. – Следуй за этим слугой.

У дивана появился евнух. Энтони взглянул на своего приёмного отца, и снова Драгут кивнул. Энтони последовал за слугой по устланному коврами великолепно благоухавшему коридору во внутренние покои, увешанные коврами такой красоты, которых он никогда прежде не видел. Здесь у стены, на диване, за ширмой, сидел султан.

Евнух протянул руку, и Энтони смутился, не понимая, что от него хотят. Евнух указал на его пояс, тогда Энтони отстегнул саблю, висевшую сбоку, и отдал её. Евнух всё ещё ждал, пока Энтони не отдал ему свой кинжал. Слуга распростёрся ниц перед диваном, затем поднялся и покинул комнату, унося оружие Хоквуда.

Энтони смотрел на человека, которого его подданные называли Законодателем, враги – Великолепным, самого всемогущего человека на земле. Его охватил ужас. Мать Энтони никогда не видела султана, но Драгут часто встречался с ним и рассказал своему протеже о величии этого человека, который вот уже почти тридцать лет удивлял мир.

Энтони знал, что Сулейману было шестьдесят два года, и это казалось весьма солидным возрастом тому, кто почти на сорок лет моложе. Перед Энтони сидел сморщенный высохший человек, выглядевший намного старше своего возраста. Плечи поникшие, дыхание прерывистое и затруднённое, щёки покрыты румянами, чтобы оживить лицо. Кожа на руках натянута, и каждая жилка просвечивает под бледной плотью.

На султане были расшитые золотом шёлковые рубашки, кольца беспредельной ценности сверкали на пальцах, его тюрбан был усыпан драгоценностями.

– Ты сын Гарри Хоквуда, – заговорил наконец Сулейман. – Подойди ближе, мальчик, чтобы я мог тебя рассмотреть.

Энтони подошёл к дивану.

– Ты сын Гарри Хоквуда, – повторил султан. – Твой отец и я были когда-то друзьями.

– Я слышал об этом, о падишах, – рискнул ответить Энтони.

– Мы были больше чем просто друзьями. – Казалось, Сулейман задумался о чём-то. – Я любил его как брата.

– Мой отец был счастливым человеком, о падишах.

– Ты ведь знаешь, что я приказал убить твоего отца? – спросил Сулейман.

Энтони не решился ответить. Как бы он хотел, чтобы Драгут был рядом и подсказал нужные слова.

– Значит, знаешь. – Сулейман понял его молчание. – Тебе рассказали об этом, юный Хоук. – Он вздохнул. – Можешь ли ты предположить, что чем старше становится человек, тем больше ему хочется, чтобы по щелчку пальцев часть его прошлого можно было вернуть назад и восстановить то, что потеряно. Кажется, это возможно. Смотри... – Султан щёлкнул пальцами. – Разве я не волшебник? Гарри Хоквуд вновь передо мной. И не важно, что у него другое имя. Передо мной тот же богатырь, с которым я когда-то смеялся, играл... и ходил в походы. Подойди сюда, мальчик. – Султан встал.

Энтони прошёл вперёд и, к своему удивлению, был заключён в объятия.

– Если бы ты знал, как я сожалею о смерти твоего отца, – сказал Сулейман. – Но... мёртвых не вернёшь. Мы можем исправить только то, что есть. – Взяв Энтони за руку, султан повёл его по коридору к залу приёмов, где ждали Драгут, Сокуллу и другие. Султан прошёл мимо них на балкон Порты, потом взглянул на толпу, ждущую внизу.

При виде хозяина люди низко поклонились.

– Я представляю вам Хоук-пашу, – объявил Сулейман громко и чётко. – Хоук-паша вернулся.

Мехмед Сокуллу вручил Энтони жезл, украшенный султаном из конского волоса.

Энтони хотелось побыстрее вернуться в Галату и сообщить матери изумительные новости, но прежде он и Драгут должны были отобедать. Их посадили по обе стороны от султана и Сокуллу, принц Селим сел рядом. Селим оказался красивым мужчиной тридцати с лишним лет, но Энтони не чувствовал к нему расположения. Селим редко смотрел кому-либо прямо в глаза; он слегка прикасался к еде, и время от времени его охватывала судорога.

Если Сулейман и знал об этом, то не подавал вида.

– Расскажи мне о победах молодого Хоука, адмирал, – сказал султан.

Драгут повиновался. Он говорил о набегах на испанские и французские прибрежные города, о стычках и великих битвах в которых турки неизменно выходили победителями. Он рассказал о захвате Триполи в 1551 году и о побеге рыцарей Святого Иоанна на Мальту; это был первый поход пятнадцатилетнего Энтони. Он говорил о взятии Бастиа на Корсике два года спустя и о турецкой экспансии вдоль северного побережья Африки в последние три года, в результате которой под контролем испанцев остался только Тунис.

– Но Тунис скоро падёт, о падишах, – засмеялся Драгут. – Нового короля Испании Филиппа, кажется, больше интересует Атлантика, чем Средиземноморье. Он оплакивает смерть своей жены-англичанки. Ходят слухи, что он намерен жениться на двоюродной сестре своей покойной жены – Елизавете.

Драгут хвастался, что во всех этих столкновениях, не важно – больших или маленьких, Энтони Хоквуд играл решающую роль. Энтони только краснел, когда его превозносили.

– Мне приходилось сражаться с Гарри Хоквудом, – сказал Драгут. – И я и не думал, что найдётся кто-либо равный ему. Но этот мальчик превзошёл своего отца.

– Это хорошо, – подвёл итог султан. – Империя тяжело пострадала за эти последние двадцать лет. Ты не вернёшься в Алжир; юный Хоук. Ты останешься здесь, в Истанбуле. Я назначаю тебя капитаном флагмана паши Аш Монизиндаде. Докажи, на что ты способен, и получишь собственный флот, я обещаю. Драгут, тебе придётся найти себе нового героя.

Драгут склонил голову. Энтони не верил собственным ушам.

– Ты вернёшься во дворец Хоуков, – приказал Сулейман. – А теперь расскажи мне о твоих жёнах и детях.

– У меня нет жены, о падишах.

– У взрослого мужчины нет жены? – Сулейман нахмурился.

– Так решила его мать, о падишах, – объяснил Драгут. – Госпожа Фелисити – англичанка.

– Да, я помню об этом. И она воспитала своего сына как истинного англичанина, которые очень медлительны в том, что касается брака. Мы спасём тебя от этого жестокого демона, твоей матери, Хоук-паша, – улыбнулся Сулейман. – Ты боишься её гнева. Это хорошо. Человек должен бояться своей матери. Но я обещаю, что даже она не будет гневаться на меня. Я отнесусь очень тщательно к выбору жены для тебя. Твоя мать воспитала тебя англичанином и отказалась женить на турчанке. Очень хорошо, я подберу тебе жену-христианку. Это тебя устраивает?

– Это меня устраивает, о падишах.

– В Истанбуле живёт молодая женщина по имени Барбара Корнаро. Я отдам её тебе.

– Так просто? – Энтони удивлённо посмотрел на султана.

– Сокуллу, – нетерпеливо сказал Сулейман. – Познакомь синьору Корнаро с моим решением по поводу её дочери.

Везир склонил голову.

– Эта юная госпожа очень высоких кровей, в общем-то она принцесса, – сказал Сулейман. – Её тётка была королевой Кипра.

– Согласится ли столь знатная госпожа на свадьбу с неизвестным моряком, о падишах? – недоумевал Энтони.

– Ты не неизвестный моряк, – улыбнулся Сулейман. – Ты Хоук-паша, и, что более важно, тебе благоволит султан. У неё нет выбора, пока она здесь, в Истанбуле.

Позднее Сокуллу рассказал Энтони: Екатерина Корнаро – венецианка знатного происхождения – была выдана замуж за Джеймса II Лусиньяна, короля Кипра, в 1472 году для скрепления союза двух стран. Вскоре он умер, оставив жену беременной. Она родила сына, Джеймса III, и должна была быть регентшей до тех пор, пока сын не достиг бы совершеннолетия. Она приняла титул королевы. Ей было только девятнадцать лет. Екатерине было очень трудно править таким неспокойным государством, да ещё окружённым османской территорией. Но она справлялась с этой обязанностью на протяжении шестнадцати лет. Но когда её сын умер, она отреклась от трона и отдала Кипр своей родной Венеции. По возвращении домой она устроилась в Тревизо, где ей даровали поместье, и до конца своих дней удерживала титул королевы.

Эта девочка, Барбара, внучка одного из братьев той королевы. Да, когда несколько лет назад новый мирный договор был заключён между дожем и падишахом (все предыдущие были расторгнуты после того, как венецианцы посчитали нужным возобновить войну), мы потребовали заложников. Представители благороднейших из венецианских семей, заложники, приехали жить в Истанбул.

Племянник Екатерины Корнаро был одним из них. Он приехал со своей женой и несовершеннолетней дочерью... и с тех пор находится здесь.

– Они пленники падишаха? – сделал вывод Энтони.

– Фактически, но не формально, – допустил Сокуллу. – Пьетро Корнаро живёт в собственном дворце и пользуется всевозможными привилегиями. Но если султан и Венеция когда-либо развяжут войну, он будет казнён. Но разве не такая участь ждёт каждого в империи, Хоук-паша? Ты, как никто, должен это знать. Поверь, я ценю и уважаю остроту твоего ума, но посоветовал бы тебе контролировать свои мысли и поступки, по меньшей мере, пока ты в Истанбуле. Что касается госпожи Барбары... Мне известно, что эта женщина необычайной красоты и прочих достоинств. Лучше тебе не найти.

– Я понимаю, мой господин, – согласился Энтони. – Я должен повиноваться падишаху во всём.

И всё же Энтони чувствовал себя неловко. Как бы хорошо ни старалась мать обучить его, он мало знал – в Алжире было немного книг, подходящих для чтения. И, как бы он ни удовлетворял своих наложниц, он понимал, что существует огромная разница между тем, когда тебя развлекают две служанки, и когда ты должен сделать то же самое с молодой женщиной, которая, безусловно, будет оценивать себя выше.

Фелисити была менее удивлена.

– Жена! – объявила она. – Вот так просто! – Она щёлкнула пальцами. – Девушка, которую я никогда не видела.

– Это приказ падишаха, – объяснил Драгут, который вместе с Энтони вернулся в Галату. – Говорят, что она очень красива, – продолжал Драгут. – Их семья очень богата. За ней дадут большое приданое. Она будет жить во дворце Хоуков, который падишах приказал отреставрировать для тебя, госпожа.

Фелисити несколько помягчела, узнав, что может пользоваться неограниченным кредитом для восстановления дворца. И всё же до конца она не простила.

– Падишах полагает, что таким образом он покупает меня, он хочет, чтобы я забыла об убийстве мужа, – говорила она.

– Я сомневаюсь, что он думает об этом, госпожа, – ответил Драгут. – Он хочет восстановить былую славу Хоуков.

Фелисити была удовлетворена, когда сам Мехмед Сокуллу пожаловал к ним во дворец. Он посмотрел, как идут работы по реставрации помещений.