Текст книги "Империя грез (СИ) "

Автор книги: А. Велнер

– Что слышал! Я задала тебе вопрос. Изволь мне ответить. Ты вспоминаешь по ночам тот звук, с которым твой отец, буйный пьяница и изверг, подтаскивал свою мерзкую гниющую ногу за собой, когда шел к тебе, маленький Иоганн? Помнишь ли ты зачем он приходил к тебе, когда ты был еще так мал? Что он делал с тобой?

У великого Инквизитора отвисла челюсть и перехватило дыхание. Ему словно медленно вонзали нож вниз живота, осторожно поворачивая лезвие. Он пошатнулся на месте, оперевшись свободной рукой о стол, чтобы не растянутся на грязном полу.

– Я вижу ты помнишь. Ты просил его перестать, но ему не было дела до твоих просьб, не так ли? Он ненавидел все живое за то, что его жизнь всегда была наполнена болью. Он ненавидел всех на свете людей и лживых богов, а отвечать за его ненависть приходилось тебе.

– Что происходит, мой господин!? Вам плохо!? Ведьма докучает вам своими дерзкими речами? – изумленный и раздосадованный происходящим Амелий-Тарвин попытался было приблизится к своему повелителю и помочь ему сесть в случае, если ему вдруг стало нездоровиться или так сильно докучали слова, сказанные слепой еретичкой, но его оборвал ее властный окрик словно меткий удар плети прямо по лицу.

– Закрой свой рот, не то проглотишь свой язык! Я пока разговариваю не с тобой, жалкая подстилка, – сказано это было так, что он оступился, не сделав и шага, так будто его и правда ударили по голове.

– Ну так что, старик, может все же ответишь? Жил на свете жестокий человек по имени Вергилий. И люди не даром его не любили…

– Заткните ее немедля! Заткните же ей рот! – великий Инквизитор в буквально смысле слова завизжал будто его резали живьем. Одной свободной рукой он схватился за лоб, продолжая держать розгу в другой руке. Он начал качаться из стороны в сторону и на глазах его выступили крупные слезы. – Пусть она сдохнет, пусть захлебнется собственной кровью, только заткните ей пасть!

Приказ его был более чем красноречивым, только вот никто даже не двинулся с места. Писарь понял, вдруг, что не может встать, потому что на плечи ему будто легла гранитная плита, вдавившая его в пол. Молодой Инквизитор также с ужасом осознал, что не может даже пошевелиться или хотя бы моргнуть по собственной воле, а палач замер словно каменное изваяние, сжимая в руках темные клещи, опущенные в стальную жаровню с углями. Внезапный сильный порыв ледяного ветра, которого тут попросту не могло быть, разом ударил всех, кто находился в подвале точно прямо перед ними началась свирепая зимняя буря, а тяжелая дверь за их спинами с гулким грохотом закрылась, жалобно лязгнув стальным кольцом ручки и щелкнув всеми замками затворов за раз.

Лилея из Семериван вдруг засмеялась и это смех ей уже не принадлежал. Он не был ни мужским, ни женским и по сути своей он вообще не мог быть человеческим. Это смеялось само зло. Чистое и граненное словно алмаз. Настоящее зло, которое давно и безнаказанно ходило среди людей, притворяясь кем-то иным и безнаказанно совершая то, что задумало бесконечно давно. Она дернула обеими руками и с лязгом сорвала кандалы с цепей так, если бы они были не выкованы из сырой стали, а состояли из хрупкого и колкого льда. Звенья и лопнувшие железки цепи безжалостно и глухо звякнули о каменный пол.

– Жалкие глупцы! Все вы всего лишь марионетки и игрушки в руках сил, которые вам неведомы и неподвластны. Отчего же каждый из вас в этом мире начинает вдруг мнить себя кукловодом. Ты не знаешь одного, несчастный и жалкий старик. Каждый раз, когда твой отец поднимался к тебе, каждый раз, когда преодолевал путь от стола, где заливал себе в глотку вино, его за его грязную руку придерживал я. Это я подливал ему крепкое дешевое пойло в кружку. Я провожал его к твоим дверям снова и снова, чувствуя тот ужас, что рождался внутри тебя и убивал твою душу. Я был рядом в темноте, которой ты так сильно боялся всю свою жизнь. Я был рядом, когда он истязал тебя, превращая в чудовище, которое мне было так нужно. Я говорил с ним голосом, который он слышал, заставляя его продолжать делать то, что он делал, снова и снова. Я был в том темном углу, в который ты всегда так боялся заглянуть, зная как каждый ребенок, что именно там живет настоящее зло. На самом деле именно так это и было. Что ты вознамерился сделать теперь, никчемная тля? Отыскать великого демона и предать его расправе, прибегнув к святой воде, молитвам или огню? А может быть ты так сильно искал меня, чтобы присоединиться к моим замыслам и стать моей половой тряпкой? Во что ты полез, убогое ничтожество? С кем вздумал тягаться? Как ты думал я попал к тебе? Свалился с неба? Выполз из-под земли? Чтобы найти меня, старик, тебе нужно было просто назвать мое имя и посмотреться в зеркало. В целый десяток зеркал. Я всегда был рядом с тобой и всегда буду. Я всегда рядом с такими как ты. Все вы тут очередное утверждение того, что я был прав на счет людей. Вы сами и есть самое кошмарное зло, по сравнению с которым я просто скромный странник между мирами. Твоя роль в этой истории была короткой и жалкой, как и ты сам.

Кто-то начал стучать в дверь со стороны лестницы, сначала осторожно. Очевидно пришли палачи и писарь, за которыми спешно посылал великий Инквизитор. Теперь люди по ту сторону недоумевали отчего дверь была заперта и их не пускали вовнутрь.

– Итак. Сначала ты! – слепая девушка указала запачканной в саже рукой на палача, который по прежнему держал в руках страшные клещи. Тот вздрогнул, как от сильного удара, и руки его вдруг сами собой начали подниматься вверх будто кто-то крепко держал против его желания, поднимая их вверх, было видно, что он сопротивлялся что было сил, но все было тщетно. – Открой рот, Вильям! – попросила она спокойно и с мягкостью в голосе, от которой бросало в холодную дрожь и страх рвался наружу словно приступ сильной пьяной рвоты. По лицу, густым бровям и черной бороде палача струился пот, но он открыл рот покорно словно ребенок, который в храме собирался причастится глотком сладковатой священной воды. Могучие руки безжалостного мучителя дрожали, но даже бросить раскаленные щипцы у него никак не получалось. Вместо этого он со сдавленным и глухим криком безжалостно вставил себе раскаленную до бела сталь между зубов опалив густую бороду и оплавив пухлые губы. Он упал спиной назад, грохнувшись на пол словно жирное мясное бревно, мыча и глухо воя, но продолжая против своего желания и дальше проталкивать каленую сталь все глубже себе в глотку. Скоро он совсем перестал издавать какие-либо звуки и выпустил рукоять страшного инструмента пыток, безвольно раскинув в сторону руки и больше совсем не шевелился. Щипцы продолжали жутко торчать из его лохматой черной головы как погребальный языческий столб из свежевырытого кургана, а в воздухе повис тяжелый и тошнотворный запах паленого мяса.

Никто по прежнему был ни в силах двинутся с места, пошевелить даже пальцем или что-либо сказать было совершенно и невыносимо невозможно.

Всех людей в камере пыток до единого сковала чья-то безмерно сильная и злая воля словно вморозив их в непроницаемую толщу льда и не было у них никаких сил ей противостоять.

– Теперь ты! – она резко дернула правой рукой, указав на священника, служившего у Инквизиции писарем и составлявшим протоколы допросов людей, которых подвергали пыткам. Что-то свистнуло в полумраке и длинная черная увесистая цепь одна из множества висевших под потолком словно ожившая кобра ударила стальными хвостом сидевшего на стуле служителя культа, с треском расколов ему череп будто длинный кухонный нож сахарную дыню к позднему ужину. – От чего же вы не молитесь, святые отцы? Вы же священные служители Света, неужто вы никогда не знали, что молитва с верой отгоняет зло от людей? Или сейчас вам вдруг стало совершенно понятно, что от таких извергов и душегубов как вы зло ничем отогнать будет никак невозможно.

Она крутанула пальцем вытянутой руки словно наматывала на него тонкую шелковую нить. Еще одна цепь, щелкая литыми звеньями, обвилась вокруг тонкой шеи Амелия-Тарви. Он едва смог охнуть, когда его медленно как барана на вертеле потянуло вверх. Он хрипел и дергал ногами, отплясывая жуткий танец, скребя и хватаясь руками за ржавую сталь, сжимавшую ему горло. Довольно скоро он тоже затих, монотонно раскачиваясь из стороны в сторону.

Перепуганные не на шутку люди на лестнице уже давно и окончательно сообразили, что внутри камеры допросов творилось что-то неладное. Кто то начал ломать дверь, не дождавшись ответа, к несчастью это была крепость и сделать подобное было крайне непростой задачей даже для людей с большим опытом.

– А ты у меня остался на сладкое! – она снова перенесла руку в сторону и указала тонким и длинными пальцем на самого Иоганна-Вергилия.

Старик вскрикнул, поняв, что его правой рукой, которая по прежнему сжимала тугой прут, какая-то неведомая сила начала править словно корабельным рулем. Он старался сопротивляться, но как и со всеми до него это было совершенно бесполезно. Великий Инквизитор поломал соленую лозу пополам, содрав руки в кровь и размочалив рыхлые волокна в некое подобие уродливой кисти. А после он медленно и с диким криком воткнул себе обломок розги в правый глаз, который был не в силах даже прикрыть от неминуемого ужаса того, что он сам с собой творил. Хриплый и визгливый крик сотряс стены камеры пыток. И Тьма была свидетелем, что эти стены слишком привыкли к подобному.

– Ты тут давеча интересовался, где я была, когда жила в диких землях? Что ж,е я с радостью расскажу тебе. Я жила рядом с людьми, сила которых почти так же велика как и моя собственная. Я жила рядом со своим самым заклятым врагом, деля с ним постель, его кровь и еду. Мне отчего-то кажется, что большего унижения, чем это, даже он не смог бы себе представить. Жаль его уже нет в этом мире и он так и не успел узнать всю правду про меня. Больше мне боятся тут некого и посему я планирую завершить то, что начал. Жизнь Вильгельма была долгой и полной мудрости и света. Как глупо было тратить ее на борьбу со мной. Я прятался у всех на виду, хотя все кому не лень, все без исключения искали меня достаточно продолжительное время. Я спрятался в теле предвечной святой, на которую никто не подумал бы даже в самом кошмарном сне. Мой союз с ней был полной гарантией моей безопасности и сохранности. Знаешь почему подобное стало возможным в вашем мире? Лилея из Семериван сама предложила мне взять ее тело и душу, в обмен на то, что я сделаю потом со всеми вами. Она как и я поняла однажды, что иначе любви людей научить не возможно. Она по доброй воле сама стала носителем Тьмы, способным вместить в себя часть моего безграничного могущества. Не всего разумеется. Она верила, что все вы слишком испорчены, чтобы вас любил Бог. Она сказала мне, что вы не стоите его чистоты. Что все вы слишком порочны, чтобы беззаботно жить, слишком лживы, чтобы даже называть его имя, а уж тем более, чтобы проповедовать слово, которое он даровал вам, желая всех вас спасти. И это единственное, в чем я с ней абсолютно согласен. Ее крепость духа и непоколебимая вера в справедливость помогла мне прятаться среди врагов так, словно я на самом деле был одним из вас. Я смогу думать как вы и жить вашей глупой и смешной жизнью. И даже великий Вильгельм попался на самую простую ловушку, на которую попадался всегда, сколько я его помню. Имя этой ловушки – любовь. Как глупо, не правда ли? У всех есть слабые места и эта его самая сильная слабость стала ошибочным ходом, решившим нашу затянувшуюся партию в мою пользу. Он слишком любил этот мир и всех, кто его населяет. Впрочем, тебе, старик, как и мне самому по счастью, понятие любви не знакомо. И я уверен, что ты понятия не имеешь о ком я сейчас говорю. Это не так уж и важно. Но теперь, как я вижу, моему маскараду и представлению настал конец. Я могу делать открыто все, что пожелаю. Ты, как и все прочие, хотел увидеть Хорвата? Найти его и придать изгнанию из своего мира? А может вступить с ним в сговор. В таком случае ты поразишься тому, что ты сам и есть часть силы, которую ты так долго искал. Все вы, кто получил в руки карты Саран, являетесь частью меня. Ты кажется хотел узнать, что такое Круг Совершенства? Что же. На самом деле и тут все будет проще простого, потому что ты уже не узнаешь, что это на самом деле такое. Я отдал часть своей сути, разделив себя словно головоломку на равные части и спрятал их в разных людях. Именно поэтому никто никак не мог найти меня в вашем мире и во всех прочих мирах, которые им были известны. Попросту нечего было искать. Я из себя самого создал свой самый величайший шедевр. И теперь, когда мой единственный враг на этой земле повержен, я заберу у вас свою силу обратно, у одного за другим, начиная с тебя, старый шут. Тебе я отдал то, без чего мне так сложно было быть самим собой. Тебе первому я отдал всю свою жестокость и ты распорядился ей как сумел, замучив бесчисленное количество ни в чем не повинных людей. С каждым ударом, который наносил тебе твой отец, со всей болью, что он причинял тебе, я отдавал тебе частицу себя. Моя сила, ненависть и злоба перетекала в твою душу как яд, а ты даже не думал этому сопротивляться, как и сейчас. Я выбрал всех вас не случайно, все вы от части с самого рождения были частью меня. Кто-то из вас признавал это, а кто-то нет, но это ничего не меняло. И теперь настало время забрать ее обратно. Настало время мне вернуть обратно все то, что по праву мое.

Великий Инквизитор был еще жив. Он лежал на полу, стонал и корчился, схватив руками залитое кровью лицо. Он тихо скулил от боли и ужаса и было не ясно понимает ли он сейчас то, что говорил ему Хорват.

Дверь уже усердно рубили тяжелыми топорами, но теперь это не имело ни малейшего значения. Сюда вполне могла пожаловать вся гвардия ловчих и имперских убийц в полном составе при параде и церемониальном оружии. Демона в теле святой это не остановило бы даже на миг.

– Все только начинается, старик. Эта история лишь начало великих событий, которые потрясут весь твой жалкий мир до самого основания. Жаль, ты уже не увидишь того, что последует дальше, когда я соберу все части себя обратно, словно вы собираете деревянных кукол на шарнирах и стальных винтах. Я так подробно рассказываю тебе это потому, что как мне кажется ты заслужил знать будущее, которого не сможешь узреть. В общем все это оказалось крайне несложно и в некотором роде даже банально и скучно. За долгие тысячелетия я так хорошо изучил вашу природу, что сделать задуманное оказалось проще простого. Люди, чего вы ждете от мира, в котором даже ваши святые заключают сделку с Тьмой, стараясь что-то в нем навсегда изменить? Мне всегда казалось, что он создавал вас лишь для того, чтоб вы все были моими немыми рабами. И когда это случится, я просто сожгу тут все до тла, как избалованные дети сжигают великолепные кукольные дома, когда они им надоели. Я сделаю это и больше никогда не стану вспоминать про это место. Я сын Тьмы и я пришел за вами, люди. Ты хотел бы увидеть кто такой Хорват, старик? Тем единственным глазом, что у тебя еще остался? – демон осторожно развязал повязку, скрывавшую глаза Лилеи из Семериван и медленно поднял голову, взглянув на Инквизитора.

Старик жутко закричал, теряя последние осколки рассудка. В пустых и черных глазницах, каждая их которых была необъятной бездной, отражался холод и зло такой силы, что ни говорить, ни тем более думать о подобном человек был попросту не способен. Хорват шагнул вперед и согнулся над стариком, схватив его руками за перемазанное кровью лицо и заглядывая в него глазами, которых не было. Иоганн-Вергилий понял, что тает в них словно сахар в горячей воде и будто простая кожаная перчатка, которую хозяин одел на руку после того как она долго валялась никому не нужная в старом пыльном сундуке. Старик затих и перестал дергаться, а демон в теле Лилеи осторожно взял в руки маску, лежавшую на деревянном столе рядом с прочими приспособлениями мучительных пыток. Простую на вид и тяжелую маску из полированной меди, грубо склепанную из четырех равных частей. Маска с тонкими кожаными ремнями, если ее одеть на голову, мешала несчастным издавать звуки нестерпимой боли и это сейчас было именно то, в чем нуждался могущественный Хорват.

 
Эпилог.
 
 
Вильгельм сидел на прохладной траве, оперевшись спиной о ствол огромного дерева, и спокойно любовался бескрайней лесной поляной прямо перед ним. Светило яркое летнее солнце, но тень от раскидистого древнего дуба надежно скрывала его от назойливой жары. Дул прохладный ветер. Ему казалось, что он наконец уснул за бесконечное количество лет бодрствования и теперь ему снится прекрасный добрый сон, от которого никому не захотелось бы просыпаться. Рядом с ним сидела древняя драконица по имени Сувари. Она снова приняла вид прекрасной светловолосой девы в просторном и длинном льняном платье. Черты ее лица были безупречны и прекрасны словно мраморные изваяния древности, над которым великие мастера трудились всю свою жизнь, оттачивая мастерство и красоту, воплощенную в белом камне. Первое, что всегда приходило на ум Вильгельму, когда он смотрел на нее было слово "волшебство". Только ее глаза цвета темного янтаря с вкраплениями черного выдавали в ней всю ту древнюю и непостижимую силу, которая пряталась в теле молодой и прекрасной девушки. Сувари рассеяно крутила в руках маленький полевой цветок ярко синий как небо над ее головой и задумчиво смотрела в сторону.
 

– Тебе скучно? – Вильгельм спрятал улыбку в светлой бороде.

– О нет! – драконица встрепенулась словно ребенок, у которого добрая бабушка спросила любит ли она белых котят. – Я просто думаю о том, что ты рассказал мне. Все так просто, но от чего же все так затянулось?

– Тебе сложно будет это понять. Ты никогда не была человеком, Сувари. Я был когда-то, но уже очень давно забыл что это такое. Природа людей очень сложна и непостижима, при всей их видимой примитивности и простоте.

– Скажи, зачем ты остался с людьми? От чего не ушел в другие миры, как все первые люди до тебя?

 
Вильгельм задумался прежде чем ответить, потерев тонкую переносицу.
 

– На то было множество причин, главной из которых стал…

– Хорват? – ее невероятные и прелестные глаза расширились словно она осознала нечто чудесное. – От чего ты никак не оставишь его? Неужели и правда потому что он однажды убил твою возлюбленную деву? Не верю, что ты не смог позабыть подобное.

 
Вильгельм вдруг тихо рассмеялся.
 

– Историй, отчего мы с Хорватом стали заклятыми врагами, было бесконечное множество. И та, в которой рассказывали о том, как я якобы нес эликсир бессмертия для свой возлюбленной жены Фулоны, лишь одна из бесчисленно многих историй. Правда отчего-то именно ее больше всего любит рассказывать Фледер. Существуют другие, в которых к примеру он якобы отравил мою мать, а также даже та, в которой он обернулся прекрасной девой и соблазнил меня у лесного озера. Не знаю почему именно первая история так сильно приглянулась моему брату, но скорее всего он в глубине душе поэт и безнадежный романтик, лишь притворяющийся львом и безжалостным сердцеедом.

– В чем же тогда истинная причина, почему ты хочешь вернутся обратно и положить конец козням этого демона? – она улыбнулась, глядя на цветок в руках, словно на целый прекрасный мир.

– Причина была в том, что он слишком давно живет в моем родном мире. Он и есть тот самый дьявол, которого так боятся люди. Всем прочим демонам по сути плевать на наш родной мир. Но Хорват слишком глубоко врос в него и слишком долго отравлял разум людей своими больными фантазиями. Он заигрался и перешел все дозволенные границы. Без него мир, в котором я родился, станет лучше и значительно чище.

– Ты понимаешь, что если мы уничтожим его, нам тоже придется уйти? Навсегда, как и всей магии этого мира. Ты осознаешь, что изгнав его, ты навсегда сделаешь свой родной мир совершенно пустым. В нем больше не останется ничего волшебного. Только люди и их наивные мечты?

– Да, я осознаю! – Вильгельм спокойно кивнул. – Это не самая большая цена за то, чтоб он больше не ходил по моей земле. Я никогда не был безучастным, я всегда старался помогать людям, но он изуродовал все, что я им даровал.

Сувари внимательно посмотрела на своего друга и снова мечтательно заулыбалась.

– Ты не думал, что они виноваты сами? Что не он причина всех бед твоего родного мира?

– Я знаю, что ты права. Но если есть грязь, ее нужно смывать, и не важно станет ли при этом совершенно белым то, что белым быть никогда не могло.

– Скажи, а правда, что это именно ты придумал религию Предвечного Света и рассказал о ней людям? Правда, что ты написал Книгу Света, из-за которой потом началась религиозная война?

– Да. Это правда! Это так же правдиво как то, что когда люди нашли ее, прочли и уверовали, мгновенно началась жуткая резня. Хорват приложил руку к созданию всех языческих богов, которые были в моем мире, пока не появилась религия Предвечного Света. Он играл людьми как картами. Он являл им чудеса, ужасные и темные, но порой светлые и добрые, чтоб им было с чем сравнивать все зло, что он совершал. Он показывался им под различными личинами, заставляя их выполнять его волю и плести паутину его планов и желаний, забавляя его черное сердце. Пять лет после написания Книги Света человеческая кровь лилась рекой будто летний дождь с неба. Я делал, что мог, чтобы сдержать ярость людей. Но и этого демону показалось мало, он решил сделать то, с чем я никак не мог бы смирится. Он решил написать Книгу Тьмы в противовес содеянного мной. Люди думают, что он недавно появился тут. Что сбежал из ада, рассорившись со своим братом. На самом деле он был рядом с ними всегда, но только теперь зло стало сгущаться перед ними настолько сильно, что уже все без исключения начали это чувствовать. Хорват наконец решил сделать нечто окончательное. Ему надоело играть с моим миром и людьми и теперь он вознамерился все уничтожить и сжечь, но перед этим разыграть кровавый кошмар, к которому он так долго всех нас готовил. Я уверен, у него хватит на это сил, фантазии, а главное желания и упорства довести игру до конца. Именно поэтому я решил начать с ним это затянувшееся противостояние.

– Ты знаешь где он и что планирует делать?

– Да, конечно. Он разделил свою черную сущность на одиннадцать частей. Самую важную его часть я долго держал подле себя. Следил за ней. Изучал, ждал, когда он сделает ход и когда проявит себя, открыв мне свой план. Я даже по-настоящему любил ее, потому что иначе не умел и не мог.

– Ты про Лилею из Семериван?

– Да. Святая отступница, которая продала душу дьяволу в обмен на мщение людям за их грехи. В раскладе карт Саран, с помощью которых я нашел все части сущности Хорвата, она соответствовала карте паука и она единственная из всех, кто не знает, что эту карту я ей уже отдал. Не только Хорват умеет обводить своих врагов вокруг пальца. Он пока уверен, что я не знал о его плане, потому что влюблен в Лилею. Он не понимает, что при всем его безграничном знании, могуществе и уме, он слаб словно больной слабоумный старик. Он слаб, потому что не знает что такое любовь. Он, как любая сущность истинного зла, совершенно не осознает, что это и есть единственная величайшая сила всех существующих миров. Та сила, что связывает бесконечный мир воедино, та, что делает каждый из миров уникальным. И потому это единственное, что способно погубить его. А еще он не знает, на что способны люди, когда они любят всем своим сердцем. И именно поэтому он и его слуги проиграют эту войну. И тогда я, мой брат и ты. Все древние, кто еще остался, покинем наконец наш родной мир навсегда.

– Давно хотела спросить у тебя, Вильгельм. Понимаешь ли ты, что ты и я для простых людей являемся богами?

 
Вильгельм снова усмехнулся.
 

– Мне не важно кем именно меня считают. Я всегда отвечал на это, что в случае, если кто-то считает меня богом, пусть знает, что у бога есть свой собственный всемогущий Бог, в сравнении с которым я ничто. Лишь пламя свечи! Мне важнее всего теперь исполнить то, что я задумал, не жалея себя. Мой родной мир прекрасен и он стоит любых моих жертв. Как и люди, которые в нем живут, как бы безнадежны все они ни были.

– В таком случае, я буду рядом с тобой в этой последней битве! До самого конца.

– Зачем тебе это, Сувари? Все драконы давно ушли, а ты осталось последней. Ваше место не тут. Ваше место в небесах. Неужели ты не натерпелась достаточно отвращения от людской злобы?

Она закивала головой и словно маленькая девочка прыснула в ладошку от чистого и бесхитростного смеха.

– Я тысячу лет словно спала под толщей холодных морей, будучи в глубоком плену, сковавшем мой разум. А когда проснулась, чья-то злая воля приказала мне убить тебя! Как ты верно заметил, я бы так никогда не поступила. Но по счастью я тоже люблю тебя, Вильгельм. А раз так, чужих приказов на твой счет я слушаться не стану. К тому же, ну чем мне еще заниматься, если подумать? У меня впереди бесконечность перерождений, бесчисленная чреда рождения и смерти. Я просто хочу помочь тебе, а всем прочим я еще успею заняться потом.

– Я рад, что ты будешь со мной!

Она надолго умолкла, словно сосредоточенно обдумывая свой следующий вопрос.

– Скажи мне Вильгельм. А кто-либо догадывается о самой страшной и вместе с тем самой великой тайне вашего с Хорватом противостояния, а значит и противостояния богов целого мира, где мы с тобой когда-то родились? Хоть кто-то знает о том, что последней частью души Хорвата, которая была отмечена одиннадцатой картой в раскладе судьбы являешься ты сам?

Он снова задумался, коснувшись рукой ее роскошных волос и улыбнулся, прищурившись от солнечных лучей, упавших ему на лицо.

– Достаточно и того, что я сам знаю об этом.