Текст книги "Империя грез (СИ) "

Автор книги: А. Велнер

– А разве сразу не ясно кто я такой? – спросил человек в черном и убрал с лица меховой капюшон. Уже второй раз за последние дни Рейв вдруг увидел перед собой себя самого. Только этот другой он был спокойным, сытым, выспавшимся и холеным. В его черные косы не были вплетены ворони перья и на лице не было видно боевой раскраски, присущей воинам его воинствующего рода. Он явно недавно не заливал в себя субстрат "Арима" флаконами и не участвовал в побоище с нечистой силой. Пришедший был очень спокойным, умным и на вид даже немного отвлеченным от всего, что его могло окружать, и как будто бы просветленным куда больше всех остальных, кого внук Ворона когда-либо видел.

– Кто ты такой? – повторил Рейв свой вопрос, едва заметно перехватив в руке топор.

– Я – это ты. Я пришел сюда, чтоб позвать тебя с собой. Тебе нужна была помощь и вот я пришел предоставить ее тебе, как ты того и хотел.

– Что это за черное колдовство творится со мной уже который день! Прочь, демон! Я не позволю тебе ступить к моему огню ни шага. Убирайся, слуга Тьмы, я не стану слушать твои лживые речи, – Рейв говорил тихо и очень злобно, слишком много на него навалилось за последнее время.

– Я не демон и не могу им быть, – так же легко и спокойно ответил пришедший. – Я это ты. Только я уже познал истину, которую ты отказываешься сейчас принять, хотя давно уже понял, что она абсолютно верна.

– О чем это ты? – изумился правнук Ворона, забыв про проклятия, которыми только что осыпал очередное свое отражение.

– Ты отрицаешь то, что тебе давно пора оставить всю эту суету. Всех этих бесов, ангелов и лживых пророков. Всю эту кровь и войну. Ты хороший воин, возможно лучший на земле. Но твой удел это знание, покой и поиски прощения за все, что ты успел натворить. Я могу дать тебе все это. Если только ты прямо сейчас пойдешь следом за мной.

Рейв нахмурился и начал часто моргать, не веря тому, что слышал. Ему показалось, что кто-то украл его мысли, но ему хотелось слушать его дальше. Возможно, это было безумие, вызванное зельем, которого он выпил слишком много за последние дни. Но скорее всего он просто терял разум после встречи с нечистью лицом к лицу. Кто знает, чем они могли заразить его кроме безграничности собственной злости?

– Тебе просто необходимо все это оставить. Повесить на стену топор, спрятать в сундук свой родовой нож, на счету которого так много смертей. Тебя ждет безграничное знание и возможность помогать людям по-настоящему. Вместо того, чтоб сносить им головы с плеч.

– Быть может я именно этим и помогаю людям, – парировал Рейв самому себе.

– Неужели ты и сам веришь в это? Чем, на твой взгляд, ты сейчас занимаешься? Ты уже не мальчишка. Ты – живая легенда. Но легенда, отлитая из человеческой крови. Ты спасаешь ведьм и способствуешь вампирам, жрецам Тьмы и черным колдунам. Ты ищешь демонов не понятно по чьему приказу и желанию. Не ясно для кого и с какой именно целью. Ты убиваешь людей будто скот.

– Кто-то должен делать это. Зло восторжествует сразу, как все хорошие люди решат просто бездействовать.

– Тебе никто не предлагает бездействие, – его отражение говорило очень спокойно и легко, будто стараясь погрузить его разум в глубокий опьяняющий транс. С каждым его словом все, что он говорил, становилось белее разумным, верным взвешенным и справедливым, а собственные мысли казались глупыми, пустыми и очень далекими.

– Есть множество способов решать проблемы, не прибегая к жестокости и силе. Брось своих недостойных спутников тут, ибо нам с тобой пора в долгий путь.

Рейв почувствовал вдруг, что будь-то бы засыпает наяву. Он начал мотать головой и громко крикнул:

– Нет! Я их не брошу тут умирать! Убирайся, кто бы ты ни был!

– Опомнись человек, ты очень пожалеешь об этом отказе.

– Если ты сейчас же не исчезнешь, жалеть об этом придется тебе. Потому что в лицо тебе войдет лезвие моего топора, – туман, начавший окутывать его сознание, мигом рассеялся вместе с гневом, вытеснившим его прочь.

– Так вот почему моя сестра доверяет тебе свою жизнь. Она всегда разбиралась в людях много лучше меня.

Отражение Рейва быстро провело перед собой руками крест на крест и с шумом, напоминавшим сильный ветер ревущий в горных ущельях, преобразилось, плавно поменяв форму словно быстро тающий в медном котле лед. Представ перед ним в своем истинном обличии, на него теперь смотрела молодая ведьма. Очень юная и милая на вид девушка, видя его замешательство, весело захохотала. Рейву показалось, что сейчас вместо нее смеется какой-то другой человек. Человек, который как огромный кукольный мастер, дергает за нитки то тело, что он сейчас видел перед собой. Это чувство было очень неприятным и ему захотелось поежится, словно от холода, к которому он давно привык.

– Позвольте представится. Меня зовут Нэйрис-Мелисант-Херми. Мне показалось ты звал меня, потому что моя старшая сестра попала в беду?

– Я не успел бросить монету в огонь и не называл твое имя, – насторожено заключил Рейв, с тревогой разглядывая ее с ног до головы. Она произвела на него очень приятное впечатление, но именно этого и стоило сейчас опасаться в самую первую очередь.

 
-А это и не нужно, – спокойно отрезала она. – Что у вас произошло? – она сделала шаг вперед.
 

– Стой, где стоишь! – потребовал он, указав на нее острием топора. – Откуда мне знать, что ты та, за кого себя выдаешь? К чему был весь этот глупый маскарад?

– Я просто решила тебя немного разыграть. Считай, что это была простая проверка. И разве тебе так важно кто я такая? Если я пришла напасть на тебя, я все равно нападу и твои предостережения меня вряд ли остановят. Если я пришла помочь, то мы зря теряем драгоценное время.

Рейв опустил топор и замер как стыдящейся себя пьяница, который в тяжелой нерешительности остановился перед распахнутыми настежь воротами в трактир.

– Если хочешь, я могу присягнуть Тьмой, что я родная сестра Алии и не собиралась причинять тебе никакого вреда.

 
Рейв подумал немного и отрицательно мотнул головой.
Нэйрис спокойно двинулась вперед к навесу из ткани и горящим ровным пламенем бревнам, чуть приподняв края своей длинных зимних одежд.
 

– Кстати, ты очень зря отказался. Мы, ведьмы, редко даем такие обещания людям, – бросила она через плечо. – Потому что их потом в любом случае придется сдерживать.

– В обещания нужно верить. Лишь тогда они имеют хоть какой-то смысл, – задумчиво проговорил последний из рода Ворона и отвернулся.

– Расскажи мне, что с вами случилось?

Она склонилась над телом Алии, которое все это время была совершенно неподвижна, и внимательно всмотрелась в ее белое, чуть оплывшее от холода лицо. Молодая ведьма коснулась ее руки и шеи, потом долго слушала как она дышит. Рейв спокойно сел на прежнее место, положив рядом с собой свою секиру. Выждав некоторое время он спокойно сказал, глядя в огонь, горевший прямо перед ним.

– В храме Предвечного Света на нас с Алией напали Химеры. И какая-то бестия. Злобное бесноватое чудище в теле девушки с глазами разного цвета.

– Ого…!!! – Нэйрис повернулась к нему. На лицее ее было удивление и любопытство, но страха или сожалений там не было даже в помине.

– И что было потом?

– Твоя сестра сцепилась с той, что привела с собой Химер. Одна из них ударила меня так быстро, что уйти от удара я не успел. – Рейв умолк, не договорив.

– А потом?

– Я не помню, что со мной было потом. Я очнулся и нашел ее в таком вот скверном виде.

Ведьма заметила картонную карту с изображением ворона, лежавшую на шерстяном одеяле рядом с ней, осторожно взяла в руки и пристально осмотрела с обеих сторон.

– У вас тут происходит нечто невероятно интересное. Как хорошо, что моему рабству пришел конец и больше не нужно каждый день слушать этого занудного Шемита, – ведьма усмехнулась будто старушка, которая вдруг с радостью вспомнила яркие приключения своей бурной молодости.

– А это еще кто? – молодая ведьма перевела в миг остекленевший взгляд на связанного священника, который неподвижно сидел рядом с ними будто копна гнилого сена, которая совершенно ничего не замечала вокруг себя.

– Это городской священник, который вывел нас из оскверненного демонами храма.

– Священник? Да неужели? – в голосе девушки сталью сверкнула злоба и презрение. – Она промолчала ,тихо оскалившись с отвращением будто на бегущую мимо громадную крысу. Затем она снова склонилась над телом сестры, положив обе руки ей на лоб.

 
Рейв саркастически скривился и развел руками.
 

– Ты знаешь, что с ней случилось? – спросил он спокойно, глядя на обеих сестер.

– Я предполагаю.

– И что?

– Она сразилась с Двойником. Отдала все силы, что у нее были и даже больше того. Он, похоже, старался пленить ее душу, но что-то ему помешало. Что-то или кто-то. Теперь ее дух затерялся между мирами. Связь с телом пока очень сильна, но она все равно слабеет с каждым мгновением. Если ничего не сделать, ей придется очень плохо. Ее тело умрет в этом мире, а дух затеряется навсегда, как говорится, между небом и землей.

– Откуда тебе все это известно?

– Я в некотором роде с некоторых пор знаю абсолютно все, что происходит с моей сестрой, где бы она не находилась. А тебя я спросила о случившимся просто, чтоб понять умеешь ли ты врать. И если умеешь, будешь ли это делать. В данный момент Алия медленно и неотвратимо умирает. И это пока намного важнее всего прочего.

– И что можно сделать, чтоб избежать подобного?

– Есть разные способы. Но мне понадобится твоя помощь. Ты готов рискнуть собой, чтоб спасти злую ведьму от гибели?

Рейв надел на голое тело уже просохшую рубаху, повернулся к ней и спокойно кивнул.

– Странно, – удивилась девушка. – Я не сказала тебе, что нужно будет сделать и насколько это может быть опасно.

– Она однажды спасла мне жизнь. Мужчина должен уметь отдавать долги. К тому же, лично мне зла она никогда не делала. Скорее даже совсем наоборот.

– Вы просто похоже с ней недавно знакомы, – улыбнулась Нэйрис.

– Пять зим, – пожал плечами Рейв.

– Что касается лично тебя, то ты, как я вижу, второй день глушишь субстрат "Арима", как глушат пиво на морском пиру. Еще немного и эта дрянь тебя попросту прикончит.

– А у тебя видимо есть на сей счет другие предложения?

– Разумеется! – твердо кивнула она. – Я полностью вылечу тебя. Сначала я хотела предложить это тебе в обмен, если ты не захочешь помочь спасти Алию. Но не пригодилось. Так что будем считать, что это будет просто ответной любезностью.

– Что мне нужно будет сделать?

– Все проще простого. Выпить отвар "Обреченных" и прогуляться за душой Алии на тот свет. Отыскав ее там, Алию нужно будет вытащить обратно, будто тонущего в колодце младенца.

– Отвар "Обреченных" звучит очень вдохновенно! – Рейв нахмурил темные брови.

– К сожалению, я не смогу пойти за ней сама. На меня этот отвар не подействует, как и многие другие зелья и травы, которые подходят для подобного дела. А искать другой способ слишком долго и рискованно, она попросту может погибнуть.

– Я уже сказал, что помогу. Не нужно придумывать что-то еще. Только у меня к тебе одна просьба. – Он протянул ей лист бумаги, плотно свернутый в маленькую трубочку. – Это письмо нужно передать в деревянную крепость Северного дома. В Штормовом кольце. Уверен ,ты отыщешь способ.

 
Она взяла письмо и, улыбнувшись, кивнула головой.
 

– Я передам, не беспокойся. Сосредоточься, время очень дорого.

– Я готов! – заявил он с величественным спокойствием.

– Хорошо. Тогда приступим немедля. Это – "Нить души", – Нэйрис не пойми откуда вынула толстый серебристый шнур, сплетенный из тонких драгоценных ниток, и сноровисто привязала один его конец к запястью сестры, а второй намотала на руку Рейву. – Она применяется во многих видах ворожбы, но для нашего дела подходит как нельзя лучше. Эта нить поможет тебе отыскать ее во мраке других миров. Не верь ничему из того, что видишь, и ни в коем случае не забывай, зачем ты пришел туда. В какой-то момент тебе может начать казаться, что там, где ты сейчас – это реальный мир, в котором ты когда-то родился. А все то, что было тут, тебе попросту недавно приснилось. Не поддавайся, иначе и сам можешь остаться там навсегда, бесконечно блуждая от одного морока к другому. Помни о серебряной нити, что связывает теперь ваши руки. Помни о том, что тебе необходимо сделать, чтобы вернутся.

– Ты готов? – она с интересом заглянула в его абсолютно черные глаза.

 
Рейвен спокойно кивнул.
Ведьма достала небольшой пузырек с жидкостью, по цвету напомнившему старое вино, и осторожно открыла стальную крышку. Сильно запахло клопами и рыбьей желчью. Рейв даже думать не хотел из чего мог быть изготовлен отвар "Обреченных". Особенно если прямо сейчас ему придется его пить.
 

– Держи! – Нэйрис передала ему стеклянный пузырек. – Забыла спросить, как твое имя? Вдруг больше уже не встретимся с тобой.

 
Он весело усмехнулся при этих словах.
 

– Я Рейвен из Рейна. Последний в некогда грозном роду Лесного Ворона.

– Я много слышала о тебе! – сказала она с уверенностью.

– Надеюсь, говорили только хорошее! – он запрокинул голову назад и одним глотком выпил темную и вонючую жидкость, приготовившись терпеть вкус немыслимой отравы. Но отвар оказался на удивление приятным. Рейв изумленно поглядел на опустевший стеклянный флакончик в тяжелой руке.

– Что же, надеюсь, до встречи, – проговорила ведьма и снова весело засмеялась. Он хотел что-то сказать ей, но вдруг понял, что она начала стремительно уменьшаться, превращаясь в точку, мелкую, словно древесный жучок, а мир вокруг этой точки стал вязко тянутся вперед, будто горячий клей. Он почувствовал, что падает, куда-то, где совсем не было дна. Со стороны могло показаться, что Рэйва ударили обухом по голове. Потомок Ворона в одной мгновение боком упал на деревянный настил на снегу, медленно закрыв закатившиеся темные глаза.

– Надеюсь, ты справишься, Рейвен из Рейна, – протянула она задумчиво. Медленно начинало темнеть. – Теперь, пожалуй, немного развлечемся, что бы скоротать темное время дня.

Ведьма вынула из ножен родовой нож Рейва из гладкого и нерушимого камня и с удивлением его осмотрела.

– Какая интересная и древняя игрушка. Никогда не думала, что увижу вживую "Черный талдарин". Итак! – она подошла вплотную к брату Авентинусу, который продолжал неподвижно сидеть под каркасом из жердей, спиной к зимнему костру и глядеть пустыми как у мертвой рыбы глазами в еще более полную пустоту перед собой. Ведьма продолжала говорить сама с собой, по очень старой привычке человека, который слишком долго был один в кромешной тьме. Ее слишком долго держали в темнице, в сырой и холодной темноте и полном одиночестве и только звук собственного голоса не давал ей сойти с ума, а возможно именно он убивал ее разум еще сильней, делая из нее настоящее чудовище. Он говорила сама с собой так, будто ее слышали сотни людей, внимая каждому ее слову, будто драгоценности, которая поистине не имела цены. При этом она говорила так, будто ее вообще никто не могу теперь слышать.

– Именно такие, как ты, определили однажды мою судьбу. Люди, одетые в рясы священников, сделали меня бессердечной ведьмой, поклоняющейся Тьме. Показали мне, что такое боль и настоящее страдание, переступив через которые, я обрела великую силу. И сила – это единственное, за что я вам благодарна по-настоящему. За все прочее я поклялась мстить вам, пока буду жива. Изводить вас с лица этого мира, как изводят отраву, которая его разъедает. За все, что вы со мной сделали когда-то. За глухую тишину, тьму и отчаяние холодной каменной темницы. За дыбу, на которую меня вешали бесчисленное количество раз. За каленое железо, которое вы бесконечно прикладывали к моей коже. За ледяную воду, в которой меня топили живьем. За содранные до мяса ногти, которыми я скребла лед, пытаясь глотнуть хоть каплю воздуха в темноте колодезной проруби. За каждую сломанную мне кость, за каждый удар плетью. За скрип моих зубов, которые от нестерпимой боли крошились как стекло. За все это я уничтожу все ваше поганое братство, которое жрало мясо, пило вино и смеялось, отпуская грязные шутки, пока пьяная солдатня безжалостно насиловала мое покалеченное тело. Все вы будете мучатся вечно и смерть каждого из вас будет казаться желанным избавлением, которое к вам никогда уже не придет. – Она села на колени прямо перед ним, воткнув лезвие ножа в снег. – Теперь я свободна от плена и я начинаю свой темный крестовый поход. Я была ни в чем не повинна, только вам и вашему светлому Богу было на это плевать. Ты один из них, священник, имени которого я не знаю и не желаю знать. Ты несешь в себе слово Бога, который оставил меня, когда за мной пришли такие как ты. Я хочу, чтобы ты знал, что я собираюсь с тобой сделать. Я прокляну тебя, отметив твое тело печатью "Перфемиратус". Нигде и никогда тебе не будет покоя, потому что от этого колдовства ты теперь никогда не сможешь умереть. Твой дух не покинет тело, его не примут в аду и в раю его теперь не примут тем более. Ты навсегда останешься в этом теле, даже когда оно начнет заживо гнить, принося тебе немыслимый стыд и страдания. Тебя никогда не пустят ни в один дом, потому что все будут знать, что ты проклят и будут бояться заразится этим от тебя. От твоего имени навсегда отвернется удача. Даже если ты будешь погребен под огромным каменным обвалом, ты сохранишь возможность мыслить, голод и жажду, которые нельзя будет ничем утолить. Так будет даже если тебя сожгут и ты станешь пеплом. Пепел этот не примет ни один ветер. Даже если тебя закопают в землю на ужин червям, ты будешь чувствовать каждое бесконечное мгновение этого. Радуйся, теперь ты бессмертный, разве не этого ты хотел в дар за свои светлые и праведные труды? Я приду с этим в дом к каждому из вас, лживые служители обманчивой веры. В каждый храм, помеченный крестом Перворожденного Света. За секрет страшного проклятья "Перфемиратус" я продала душу дьяволу. И после всего, что со мной было, я не жалею об этом.

Она разжала правую руку и на ладони у нее оказалась горстка серого, как зола, порошка. Нейрис поднесла его к лицу брата Авентинуса, который, кажется, начал медленно понимать, что именно сейчас произойдет, и, что было сил, дунула на него, сжав тонкие губы в кольцо. Тугая едкая струя мелкого пепла ударила священника по глазам и мигом забилась в узкие ноздри. Остатки порошка она растерла ему о лицо, затем медленно и с явным удовольствием перерезала веревки на руках служителя Предвечного культа.

– А теперь беги. Беги как можно скорее и как можно дальше отсюда. Потому что очень скоро я пущу по твоим следам тварей, которые намного страшней Химер, которых ты недавно увидел.

 
Глава 13. Стальной ворон.
 
 
Маркус открыл глаза. Вокруг по-прежнему было светло и очень холодно. Он все еще лежал спиной на снегу, залитый собственной кровью вперемешку с кровью чернокнижницы и омерзительных Химер, будто кусок вареного мяса с густым красным соусом. Одежда на нем от всего перенесенного будто состарилась на несколько десятков лет, и сам он вместе с ней постарел душевно на совершенно неопределенный, почти нечеловеческий, срок. Снег вокруг него таял, словно Маркус был раскаленным поленом, которое бросили на высокий сугроб. Сам он от жара вымок до нитки, будто несколько мгновений назад провалился под тонкий озерный лед по самую макушку.
Рядом с ним на холодном камне сидел крупный ворон и точил длинный клюв о твердую рубленую грань, как нож о скрипучее правило. Это больше напоминало наваждение или морок, который насылают на людей при помощи отравы или колдовства. Во-первых, птица была по-настоящему огромной, каким лесной ворон никак не мог быть. А во-вторых, он был серого, почти стального, как глиняный кирпич, цвета, и непонятно куда делся привычный для этой птицы угольно-черный цвет. Что-то было не так. Маркус чувствовал себя, как человек, потерянный во времени и забывший очень важный для себя вещий сон. Он вдруг понял, что руки и ноги по-прежнему подчиняются ему, как и прежде до нападения на него адского ребенка и демонов, сделанных из тьмы. Харагрим осторожно коснулся своего правого бока, в месте, куда ударило его рычавшее чудовище из Преисподней черными ножами своих длинных когтей. И в этот самый миг он вспомнил вдруг все, что с ним случилось после того, как демоница вцепилась в него уцелевшей рукой, прыгнув ему на плечи, будто снежный кот с высокого дерева. Воспоминания ударили его как два тонких клинка, вошедшие ему точно в виски с обеих сторон.
Откуда-то Маркус вдруг увидел, что в том непроглядном мраке, что шел прямо на них, будто стремясь заживо сожрать его и маленькую посланницу ада, был ничем иным, как его возлюбленной Рейнариди-Дейриш. Эта мысль доставила ему восторг такой силы, будто он только что в одиночку выиграл решающую битву в войне за книгу Предвечного против несметного языческого полчища. Он даже забыл на миг о том, что прямо сейчас ему, скорее всего, свернут шею и встреча с той, которую он любил больше всего, что можно было вообразить, скорее всего, уже не состоится. Бьянка, увидев перед собой огромную волну чистой и первородной Тьмы, вышедшей из леса и возвышавшуюся над ней словно гора, которая казалось вот-вот рухнет сверху и не оставит от нее даже мокрого места, замерла в некоем подобии благоговейного восторга. Ее хватка на горле Маркуса ослабла и она, кажется, вообще на время забыла про боль в почти оторванной руке, и о том, зачем именно она пришла сюда и привела жутких и покорных ее воле чудовищ. Но спустя еще мгновение, ее странные разноцветные глаза усмотрели во мраке перед ней нечто такое, что заставило ее круглое лицо вытянуться от ужаса. Ее кожа и без того бледная вообще потеряла какой-либо цвет, а глаза приобрели отблеск старого стекла. Она вскочила на ноги, отперевшись на здоровую руку и продолжая неотрывно смотреть перед собой, начала отступать назад, в неописуемом страхе мотая головой, будучи не способна поверить в то, что видела сейчас в темном всепожирающем вихре.
– Нет! – прошептала она, сначала одними губами. Затем она как всегда почти мгновенно перешла на резкий нечеловеческий крик. – Только не это. Не-е-е-е-ет!!!!!
Маркусу показалось, что от этого крика у него в голове что-то с натугой лопнуло, однако он был отравлен ядом демона и потому все вокруг было не таким, каким должно было быть, в том числе и он сам. Бьянка повернулась и бросилась сломя голову вперед и вверх не разбирая дороги туда, откуда появилась в этом месте с вязанкой хвороста, преградив дорогу мастеру клинков. Она продолжала кричать, спотыкаясь о сучья и камни под ногами, всхлипывая и прижимая искалеченную руку. Она прыгнула вперед головой в пустоту и исчезла в густом морозном воздухе, как проигравшийся в карты солдат, уходя от расплаты выпрыгнувший в закрытое окно таверны. Маркус улыбнулся, подумав, что умер, и за ним из ада пришла она, чтобы забрать его с собой. В этом не было ничего удивительного. Где же еще ему быть, кроме как не там. Он за свою жизнь прервал бесчисленное количество жизней и уже давно понимал, что не все они заслуживали смерти от его руки. И от чьей бы то ни было вообще. Он видел Тьму и в ней ее и это было самым важным теперь. Самым желанным для него все эти долгие годы, полные пустоты и поиска ответа, которого не существовало. На вопрос, которого не должно было быть.
Внезапно все стихло само. Он продолжал лежать на спине, не в силах даже шелохнуться. Он пропотел так, что одежда вымокла насквозь и от него на морозе шел пар будто от чана горячей воды на льду. Яд медленно и неукротимо убивал его тело, прожорливо перемалывая все несокрушимое здоровье, каким обладал харагрим с самого своего рождения.
Она с влажным хрустом шла по снегу прямо к нему. От прежнего в ее виде теперь остались лишь живые карие глаза, да и то, лишь потому, что она сама этого хотела в данное мгновение. Серое очертание девушки, лишенной тела и при этом четко повторявшей все формы, самой соблазнительной фигуры какую было способно вообразить себе человеческое сознание. Ее голову венчало что-то острое, состоявшее из пик или шипов, как жуткая корона, вросшая в голову, словно уродливое дерево. У нее теперь не было кожи и одежда или даже намек на нее были так же ей совершенно не нужны. Все ее тело состояло из сотен тысяч клинков, которые были плашмя прижаты один к другому и с шуршанием и скрипом терлись один о другой, вызывая благоговение, отвращение и ужас, именно в такой абсолютной последовательности. В ней было видно лишь бесконечное множество острых стальных лезвий, как в жутком механизме; клинки, живущие каждый своей жизнью и при этом все вместе, сохраняя форму женского тела, которое когда-то могло принадлежать человеку. Она не была расплывчатой будто туман. Она была четкой до боли, каждая черта ее тела и лица была столь четкой, что, если пристально всматриваться в ее блик, мигом начинали болеть глаза. Маркус всматривался очень внимательно, словно в простой рисунок, в котором заключался смысл всего мироздания. Она была прекрасна и ужасна одновременно, как это всегда бывает, если видишь могущественного демона в его истинном обличии. Маркус видел ее, но по прежнему не мог пошевелиться, ему начало казаться, что все это очередной кошмарный сон. И в самом деле, как-то уж слишком глупо все это получилось. Слишком уж не по-настоящему. Просьба Сарсэи, ее откровения и слезы. Затем ее губы, доверчивый и страстный взгляд, ее нежная и бархатисто кожа, ее тело, пахнувшее цитрусовым маслом и миндалем сладким как в далеком детстве, которого у Маркуса никогда не было. Ее роскошное тело, которое она отдавала ему с таким желанием, умением и страстью, какое похоже не снилось даже древним богиням любви, соблазнявшим когда-то самого отца создателя неба. Потом странное, почти живое копье в оружейной, дрожавшее в его руке. А затем этот гиблый лес. Ужасные визжащие, хохочущие и рычащие твари. Глупая и безжалостная гибель Вилены, которая так и не успела понять, что именно с ней случилось и с кем она столкнулся по его вине. И демон-девушка с глазами разного цвета будто две луны в прозрачном летнем небе. Нападение Химер, от которых его спасло это странное очень темное копье. Так! Но копье с ним точно было. Оно и сейчас есть, и торчит из ствола дерева прямо перед ним. Он может видеть его. Значит все же все, что случилось с ним это не сон. Пока не сон. Или возможно уже.
Она склонилась над ним, сев на оба своих стальных серых колена. Он чувствовал, что она рядом, но совсем не так, как это было прежде. Не так, как он запомнил это в своей прошлой жизни, когда она была еще жива и когда он еще не успел стать бессмертным героем. Это воспоминание было иным, чем то, что сводило его с ума каждый божий день, не давая спать, думать и есть.
– Рейна, – он сказал это одними губами.
Она положила свою металлическую серую руку на его широкое запястье, сжав свои длинные и острые как ножи пальцы. Он не почувствовал ее прикосновения, ему просто показалось, что на руку его кто-то опять одел кандалы. Точно такие же, как те, в которых он сидел когда-то еще ребенком в сырой клетке, пропитанной чумой, на арене боев между рабами. Он жил в таких кандалах, по счастью, недолго, пока его нынешней отец не забрал его на торгах прямо с арены у задолжавшего ему устроителя боев. В тот день Маркус убил обрывком цепи, прикованной к руке, трех вооруженных взрослых мужчин.
– Не трать силы, любимый! У меня очень мало времени! – это был ее голос, такой же живой как и раньше. Такой же любящий и немного печальный. Маркус почему-то пожалел, что однажды совсем разучился плакать. Совершенно некуда было сейчас деть все, что он чувствовал в ее присутствии. Особенно теперь, когда она стала демоном высшей триады. И это было страшней всего, что вообще могло вызвать у него страх.
– Что они сделали с тобой, Рейна???
– Со мной все хорошо. Я стала тем, кем всегда хотела стать. Теперь я – Барбело. Дочь Тьмы. И я там, где всегда было мое место.
 

– Это не может… не может быть правдой, – он дышал тяжело, хрипло и со свистом.

 
– Послушай меня, Маркус. Тебя желает уничтожить Белый Круг. Это люди и демоны, желающие стереть твой мир с лица земли, заставив его расколоться на рай и преисподнюю. Эти люди хотят быть богами и играть другим миром, как огромной кучей оловянных солдат у костра.
– Я так много хотел сказать тебе… – Маркус из последних сил старался не потерять сознание. Белые как табачный пепел и запекшиеся кровью губы едва шевелились.
– Я больше не смогу защитить тебя, как сделала это сегодня. Возьми то копье, что ты нашел в оружейной своего отца. Это клинок зовут Сайранхайт. Это темный дар из моего мира и он часть меня, моей силы и всего моего нынешнего величия. Он сохранит тебе жизнь, когда все прочее не сможет тебе больше помочь.
Ее темные, живые глаза сверкнули на фоне мертвого стального лица, собранного из бесчисленного количества острых ножей.
– Сегодня к закату ты встретишься с человеком по имени Джодар-Мэйс. Он раньше был моим наставником в Ордене Тайн. Этому человеку, не смотря на всю возможную Тьму, скрытую в нем, ты можешь доверять всецело, как мне когда-то или как доверяешь себе самому. Он не обманет тебя. Помоги ему спасти этот мир от гибели. Теперь вся надежда только на вас двоих. А мне уже пора уходить.
– Прошу, останься! – Маркус испугался вдруг тому, что услышал, и того, что больше никогда не увидит ее. Но тело его было парализовано и поэтому этот страх отразился лишь там, где его никогда не было с самого рождения. В его состарившихся прежде времени светлых серо-зеленых глазах, молодых и полных сил, но вместе с тем принадлежащих несчастному одинокому старику, которому на всей бескрайней земле больше не могло быть и не было приюта.
– Я заберу яд, отравивший твое тело с собой. Мы больше никогда не увидимся. Я люблю тебя, но сегодня я отдала тебе свой последний долг. Прощай. Я ухожу туда, где теперь мое место. – Она вдруг поднесла его безвольную руку к своим острым и вместе с тем великолепным и чувственным губам, но вместо того, чтобы поцеловать ее, впилась в нее двумя рядами острых стальных зубов, каждый из которых состоял из бесчисленного множества металлических лезвий и осколков безжизненного серого льда.
Маркус вскрикнул и заскрипел зубами, ибо настоящему воину не пристало кричать от боли, какой бы дикой она не была. Другую руку из живой и острой стали она прижала к его боку, порванному когтями Химеры. Какой бы страшной не была эта мука, Маркус вытерпел, не произнеся больше не единого звука. За краткое мгновение все закончилось. Он понял вдруг, что он будто снова обрел себя. Безумно тяжелые веки закрылись сами собой и не было уже никаких человеческих сил противится этому. Погружаясь в небытие, он продолжал слышать ее мягкий голос.
– Откажись от того, что задумал. Не вздумай освобождать меня от плена Тьмы. Теперь я там, где должна быть. Я там, где хочу быть и буду всегда. Не вздумай возвращать меня обратно в свой мир. Моя боль это мой выбор. Мое имя Барбело, я – дочь Тьмы. Я – демон высшей триады. Я – выводок Йормунга и это уже нельзя поменять. Спаси свою Сарсэю и пусть она подарит тебе сына и дочь, голубоглазую как она сама. Останься в живых. Живи и будь счастлив рядом с ней. Прощай, моя любовь. Прости меня, если сможешь.
Он вздрогнул и открыл глаза. Ворон по-прежнему сидел на камне перед ним и внимательно изучал его одним черным, напоминавшим полированную каменную бусину, глазом. Это был и не ворон вовсе, а птица, которую раньше люди называли Кракбар и все теперь думали, будто их почти уже не осталось на это земле. Маркус сел и коснулся руками лица. Смертельная рана от когтей Химеры зарубцевалась на его теле так, словно кто-то прижег ее каленым железом. Похоже, почти так оно и было.
На лапе ворона был шнур, державший твердый маленький сверток промасленной бумаги, которая не боялась огня и воды. На такой бумаге писали письма, которые после ученые птицы несли порой через половину земли. Странный серый ворон принес Маркусу письмо от младшего брата. Сейчас он не мог сказать уверенно, когда именно он увидел его впервые. До того как Кракбар пробудил его своим хриплым и требовательным карканьем, или уже после того как к нему пришла Рейна, спугнув пестроглазую демоницу. Впрочем, теперь особого значения это уже не имело.
Вилена! Он вскочил и бросился вперед, где на снегу по-прежнему лежало помятое и растрепанное тело воительницы. Он осторожно склонился над ней, забыв даже думать о послании, которое принесла ему эта странная огромная птица. Он осторожно повернул девушку лицом вверх. Броня на ее теле не давала понять в каком состоянии были ее кости, но после такого удара лежать на животе было ни в коем случае нельзя. Он прикоснулся ледяными пальцами к ее шее. Послушал дыхание и глаза его потемнели как осеннее небо над каменистой землей, где он когда-то родился.
Волчица была мертва. Яд Химеры убил ее практически мгновенно. В ее теле не было сил, подобных силам молодого харагрима, дабы они позволили сопротивляется его действию так долго. И даже если бы были, Рейна не стала бы никому помогать просто так, она вряд ли даже способна была заметить, что тут был кто-то еще, кроме него. Достаточно было один раз взглянуть на нее теперь, чтобы понять, что все человеческое стало ей чуждо, равно как и все, что люди привыкли связывать с понятием добра и сострадания.
Светлые глаза единственной ученицы Маркуса, носившей имя Вилена-Шаен-Халли, смотрели в серое зимнее небо и в них теперь отражалась лишь смертельная пустота. Она так и не успела ничего предпринять в этой тайной и кажется последней войне этого мира. Она вообще не должна была быть здесь сегодня. Хотя она очень хотела этого. Волчица была не первым близким другом, умершим у Маркуса на руках, но почему-то именно сейчас ему очень хотелось кричать или убить кого-нибудь голыми руками, обрушив на него всю ярость и злобу, которую сейчас совершенно некуда было деть. Для Вилены путь ненависти, гнева и не разделенной любви в этом мире теперь навсегда был окончен. Сейчас она уже была абсолютно свободна и рядом с тем, кто создал ее когда-то, как и весь этот мир в придачу. Рядом с тем, кто по-настоящему любил ее. Какой бы она не была, что бы не сделала при жизни. Для нее все это наконец завершилось. А для мастера клинков, кажется, только теперь по-настоящему началось. Он осторожно закрыл ей глаза и холодными губами коснулся ее чистого бледного лба.
 

– Прости меня, девочка! – прошептал он еле слышно.