Текст книги "Империя грез (СИ) "

Автор книги: А. Велнер

– Зачем я понадобилась проклятым? Что тебе от меня нужно, двойник? Кто послал тебя ко мне? – ее голос пел и лился, как райский свет на людей, замурованных заживо. Но за ним все же была едва слышна острая сталь и никого из присутствующих обмануть этот голос был не способен. Бьянка внимательно разглядывала старую королеву, выглядевшую как юная дева, и при этом она как будто даже забыла на миг зачем именно явилась сюда и что пришлось устроить, дабы привлечь ее внимание к себе.

Эреба была очень молодой на вид и от силы ей можно бы было дать пятнадцать зим от роду. Почти совсем еще ребенок. Только очень высокого роста. И это было будто насмешкой над ее истинным возрастом и положением в мире теней. Одета она была крайне просто и никаких украшений на себе никогда не носила. Ей не было никакой нужды хоть как-то выделяться среди всех, кто ее окружал бесконечные столетия. Черные волосы и совершенно черные глаза, как ночь, которая однажды ее родила, не испытав при этом особых мучений. Умное и очень жестокое лицо, в каждой черте которого была скрыта привычка повелевать и отнимать все что ей хотелось. Она была настоящей королевой, не смотря на то, что на вид была моложе демоницы, державшей сейчас ее руку. От этого скорей ее облик становился еще страшней, загадочней и опасней, но сейчас это никому из пришедших не бросалось в глаза.

– Поразительное сходство, – кивнула головой Бьянка. – Ты очень похожа на своего величественного отца, принцесса.

– Причем тут мой отец? – нахмурилась царица Тьмы. Она даже не пыталась скрывать свое беспокойство от того, что пришедшие с первого слова начала беседу именно с него.

Внезапно голос подала загадочная фигура явившегося сюда вместе с маленькой колдуньей и все это время стоявшая неподвижно будто уснув прямо на месте.

– Нам известно, что твой отец один из величайших древних этой земли. Могущественный бессмертный, который совсем недавно поклялся извести под корень весь клан Яростной или Истинной крови. Как вам самим больше понравится, – голос отдавал металлическим звоном. Человек говорил будто через тонкую дребезжащую стальную пластину, встроенную в узкую трубу. Абсолютно нельзя было понять кому именно принадлежал голос, звучащий подобным образом. От получавшейся речи хотелось только поморщиться будто от прикосновения к чему-то нестерпимо холодному или от небольшого пореза пальца острым краем тонкой бумаги. Эреба-Халсай так и поступила, брезгливо скривив бледное молодое лицо.

– Кто вы такие? Откуда вам так много известно? И что вам нужно от меня, демоны?

– Не нужно волноваться, Эреба, – странная фигура спокойно двинулась вперед, подходя ближе к двум девушкам, позабывшим расцепить сжатые в приступе ярости руки.

– Мы посланники Белого круга. Мы здесь с просьбой к тебе. На нашем пути в данный момент стоит твой отец и твой родной дядя. И значит у нас с тобой целых два общих врага.

– Чем я могу вам помочь?

– Нам нужна "Тень Сувари".

– С чего вы взяли что она у меня есть? – Эреба криво усмехнулась глядя на непроницаемые складки одежд пришедшего к ней существа.

– Не трать свое и наше время в пустую, принцесса. Белому кругу известно абсолютно все, что нам необходимо знать для осуществления великой схемы преображения. Сейчас нашим планам сильно мешает твой отец. Древнейший вампир по имени Фледер-Верментаэль-Риз, тринадцатый Риз земли Армента, который не так давно поклялся своей собственной кровью, что уничтожит всех оставшихся вампиров до последнего и прервет само существование всего вашего рода, который сам когда-то создал по ошибке. Фледер не из тех, кто бросает клятвы на костер, особенно, если клянется на этом своей собственной жизнью. В этом так же замешан древний и почти бессмертный чернокнижник по имени Вильгельм-Хелми-Риз. Его старший брат и твой родной дядя Эреба, а так же твой первый наставник на пути черного колдовства. И почти никому на этом свете не известно, что клан Яростной крови, который ты возглавляешь не первое столетие, хранит в своих тайниках величайшее оружие, когда-либо созданное колдунами давно умерших времен. Я говорю про "Тень Сувари". Единственное средство, способное остановить этих двоих. Совершенное и абсолютное магическое оружие. И прямо сейчас я предлагаю тебе передать его нам, поскольку именно ты являешься его последним и единственным владельцем.

Глаза принцессы начали невольно округлятся и похоже что в их бездушном омуте начали разгораться все возможные чувства от злой ненависти до сильного страха за раз. Стальной голос, жужжавший в глухой тишине как разозленный шершень или непостижимый железный механизм, невозмутимо продолжил говорить дальше:

– Ты очень недооценила силу твоих кровных родственников. Вы совершили огромную ошибку послав к ним Пиону-Валентину, которая начала угрожать древним и хуже того даже рискнула лишить их жизни. Нам с самого начала было известно, что среди всех существующих сил этого мира и всех миров нам известных и связанных с ним, почти нет сил, способных одолеть Вильгельма и Фледера. Причем именно с Вильгельмом справится вообще никому не представляется возможным. И не нужно строить глупых иллюзий. Все есть как есть. Мы возьмем всю грязную и опасную работу на себя и тебе ничем не рисковать. В обмен на "Тень Сувари" ты, как и хотела, получишь колоду карт Сири-Саран и живую предсказательницу, способную менять ход вещей в мире как тебе будет удобно. Но самое важное, ты получишь свободу от тени своего отца, в которой ты прибываешь уже так бесконечно долго. Ты сможешь править безраздельно. А значит ты получишь наконец безграничную и невероятную власть над всем миром теней. И еще. Чтоб ты совсем отбросила сомнения, мы принесем тебе кровь Фледера. Чтоб вместе с ней ты смогла забрать себе всю его силу.

Эреба несколько раз рассеяно моргнула, будто не в состоянии была поверить в то, что только что услышала. Но принцесса крайне быстро овладела собой, став на вид прежним, совершенно невозмутимым чудовищем в теле почти женщины и почти совсем еще ребенка. Она молчала короткое мгновение, собираясь с мыслями, а затем улыбнулась и мягко пропела в ответ:

– Что ж. Это очень впечатляет, господа. В этом мире истинно силой обладает не самый быстрый клинок, не самый могущественный маг, сила заклинаний которого равняется силе никогда не существовавших языческих богов. Самым сильным в нашем мире будет тот, кто знает совершенно все и про всех. И как мне кажется, если вы знаете так много о том, о чем не знает никто, сила ваша, как и тех кто вас послал, поистине чудовищна. Прежде, чем принять ваше предложение, позвольте спросить, чем именно вам так мешает мой родитель и дядя? На сколько я знаю они уже очень давно вообще не интересуются внешним миром, гуляя непостижимыми путями за недостижимыми знаниями других миров, которые возможно еще даже никем не созданы. Все непонимание, что осталось между мной и отцом сейчас, лишь следствие очень давних обид и разочарований, которые ничем, кроме смерти одного из нас, уже давно не исправить и не стереть.

– Ты очень ошибаешься, принцесса. Эти двое крайне активно участвуют во всем, что происходит в мире людей и демонов в последние несколько столетий. Куда сильней, чем ты способна себе даже представить, великая королева мертвых. Скажем так, они от чего-то встали на пути того, что планировал Белый круг не первое тысячелетие подряд. Они решили, что могу остановить великую схему силы, способную изменить все представления о мире в самом его корне. И они должны будут поплатится за свою дерзость. Они и все, кого они в это вовлекли своими тонкими и хитроумными интригами и манипуляциями.

– О ком вы говорите? – Эреба с удивлением вскинула брови.

– Они привлекли к войне с нами обычных смертных людей, многих из которых ты знаешь лично.

– Глупости! Кто эти люди? Все равно, что отец привлек бы на свою сторону разноцветных навозных жуков. Люди! Тоже мне опасность!

– Ты опять недооцениваешь их, принцесса! Ты не знаешь их целей. К примеру, Маркус из Рейна, прославленный на всю Империю Грез своим непобедимым клинком. Или его сводный брат по имений Рейв, по сути не сильно от него отличающийся. Святой мститель Джодар-Мэйс, чья сила и власть в мире людей безгранична. У каждого из них своя личная и уникальная роль, предназначенная для определенного времени этой игры. Даже главу Ордена темных сестер им удалось переманить на свою сторону. А вот она уже не совсем обычный человек для тебя? Не так ли, Эреба? Не смотря на то, что ее безраздельный хозяин – демон-пуговичник по имени Шекс. И слушала раньше она только его одного.

– Алия служит моему отцу? Этого не может быть! – Эреба снова изумилась так сильно, как вероятно не делала этого уже многие столетия.

– Глава Ордена сестер Тьмы, Алия-Мелисант-Херми, вступила в сговор со всеми, кто выпал в раскладе карт Сири-Саран, сделанных твоим отцом, и теперь все они полностью в его тайной власти, возможно даже сами того не подозревая.

– Алия, – Эреба выглядела так, словно кто-то осмелился влепить ей, неприкосновенной владычице зла, увесистую пощечину. – Мы были с ней очень близки довольно долгое время.

– Нам известно о вашей давней плотской связи с этой развратной ведьмой, – равнодушно звякнула в ответ металлическая речь. – Поверь мне, она давно предала тебя и с радостью принесет твое сердце Фледеру, если он прикажет подобное.

– Что вы хотите со всеми с ними сделать? – внезапно лицо принцессы мертвых приняло такое плотоядное и хищное выражение, что даже Бьянка невольно отступила от нее на пол шага назад.

– Их судьба будет ужасна и не завидна. Они все либо умрут, либо пожалеют, что не умерли сразу. Все, кто встал на нашем пути, заплатят за это всем самым дорогим, что у них есть, потому что у великой силы на пути не смеет стоять никто. Глупцы скорее всего и не узнают, с чем именно столкнулись преследуя свои жалкие желания и свои пустые мечты. Их разотрет между жерновами сил на столько великих и могущественных, что скупой человеческий мозг не в состоянии их себе даже представить. Это касается так же и твой всемогущей родни. Но всему свое время.

– Ничто не может остановить расклад карт Саран, – Эреба с презрением покачала головой. – Даже вы, как бы сильны все вы ни были.

– Конечно не сможет. Это и не нужно. Его не нужно предотвращать. Достаточно просто слегка изменить. Преобразовать другим раскладом карт, который был сделан нами уже очень много столетий назад. Еще до момента рождения всех его участников. В это мире нет почти ничего абсолютного и почти ничего, что нельзя бы было изменить при сильном желании.

– У вас тоже есть карты Саран? Но это же абсолютно невозможно. По крайней мере так утверждал мой дядя не одно столетие подряд.

– Сейчас это не так уж и важно, принцесса. Не бывает ничего невыполнимого и абсолютно невозможно. Бывает недостаточно желания и стремления получить то, что по-настоящему хочешь.

– Это очень важно для меня самой. Я хочу, чтобы Алия-Мелисант-Херми жутко страдала за то, что осмелилась предать меня и пойти на сговор с тем, кого я ненавижу больше всего на этом свете. И уж можете мне поверить, ненавидеть я умею очень хорошо.

– Тогда и ты поверь, она будет страдать очень сильно. Но скорее всего совсем по другой причине. И этого уже не изменить, потому что она тоже есть в нашем раскладе карт, как в раскладе твоего отца. Отдай нам то, что мы от тебя просим и ты получишь все, о чем только мечтаешь. Мы все это получим. Все вместе!

– Откуда мне знать, что ты сейчас мне не лжешь? Откуда я знаю, что ты не используешь "Тень Сувари" для чего-то еще необходимого только тебе. Или не пытаешься сделать меня разменной монетой в твоей собственной крайне сложной и жестокой игре? И я не лишусь единственного своего козыря против тех, кто поклялся меня уничтожить? Я ведь даже не знаю кто ты такой! Или такая!

– Мы будем полностью с тобой откровенны, Эреба. И я прямо немедленно открою тебе свое лицо. После этого тебя оставят любые возможные сомнения. Можешь мне поверить.

– Конечно, тебе придется быть откровенным, ибо в противном случае вам не видать того, что ты у меня сейчас просишь. Посмей вы отнять у меня это, я ударю "Тенью Сувари" по вам, ибо вы оба и есть самые могущественные из Белого круга, раз осмелились сюда заявится столь дерзко. А значит, мой отец и дядя сотрут оставшихся из вас в порошок, если того пожелают. "Тень Сувари" нельзя отнять силой или найти против желания ее владельца. В этом ее самая огромная ценность. В противном случае она была бы не менее опасна для того, кто ее хранит, чем для того, против кого она потом будет использована.

– Верно, – глухо прозвенело ей в ответ.

– Мы преследуем одни цели. Мы сделаем то, что необходимо нам, а ты в ответ получишь все, что хотела и возможно даже намного больше, чем это. Всему свое время. Все останутся довольны. Все, кроме наших общих врагов и предателей, которые осмелились так с тобой обойтись, забыв о всем величии и силе, которую ты собой теперь воплощаешь.

– Кто ты? Я хочу тебя видеть. Открой свое лицо, – холодно потребовала вампирша.

Таинственная фигура одной рукой сняла глухой капюшон с головы. В туманном полумраке незримого пути стала видная грубая маска из полированной меди с узкими прорезями для глаз и рта, собранная из нескольких изогнутых пластин и грубо заклепанная по широким и выпуклым швам. Именно эта самая маска все это время звенела при разговоре, мешая понять кто именно скрывается под ней или хоть что-то узнать о человеке, который надел ее прежде, чем прийти в это страшное место.

 
Могущественные адепты Тьмы, пытавшиеся сейчас договорится между собой о своих сокровенных желаниях, не могли даже предполагать, что за ними все это время кто-то пристально следил. В таинственном мраке вокруг, который Эреба всегда считала своей собственностью и чем-то вроде воздуха, которым она уже очень давно не дышала, а прочие пришедшие к ней вообще не обращали на него ни малейшего внимания, притаилась небольшая серая тень, лишь только своими очертаниями напоминавшая человека. Нельзя было сказать когда именно эта тень появилась тут и где конкретно она находилась в этом бесконечном и безликом темном тумане. Главным было то, что она слышала каждое слово, сказанное этими существами. Тень слушала, сопереживала и ненавидела. И если бы они удосужились обратить внимание на что-то, кроме самих себя, и того, что они хотели обрести, они обязательно поняли бы, что в мире было множество вещей, которые даже они не в состоянии были учесть и просчитать до конца. И в первую очередь, они абсолютно забыли и перестали думать о том, что такое любовь. Любовь в любой ее форме. Возможно потому, что они просто вообще никогда не знали, что это на самом деле такое, а может просто не брали в расчет, как что-то, что по их мнению по-настоящему не способно было изменить этот мир. Относясь к этому слову как к глупой сказке, которую люди придумали, чтоб легче было переносить страдания и лишения своей короткой и жалкой жизни. Не веря в силу любви и в ее осязаемость. А возможно причин тому у них было бесконечное множество. Скорее всего они просто давно уже были просто не в состоянии понять природу этого явления, самого простого и одновременно самого загадочного на земле. Тень была женской и, не смотря на свою темную сущность, на все зло, что в ней было и на ярость, которую она с трудом сдерживала, слушая этот разговор, она хорошо помнила, что такое любить.
Ее звали Рейнариди-Дейриш. Когда-то, очень и очень давно в ее далекой и безвозвратно ушедшей от нее жизни, она была человеком, она была женщиной из плоти и крови, которая познала высшую меру любви. Когда-то бесконечно давно, когда она еще могла видеть солнце и чувствовать дуновения прохладного ветра. Слышать, как течет вода, падает снег, шуршит летний дождь по сухой земле. Больше она не могла этого делать, не могла и уже давно не видела в этом смысла. Теперь она ходила и жила исключительно путями страданий и Тьмы, очень далекими от мира, в котором она родилась когда-то и от всего, что когда-то любила и знала. Бесконечно неразделимо оторванная от всего связанного с людьми и их маленьким и глупым миром.
От всего без исключения, кроме лишь одного. Самого важного. Того, что никакая, даже самая непроглядная Тьма не смогла стереть из ее памяти. Имя человека, который был для нее когда-то важнее целого мира, всех представлений на свете и вообще всего, что могло быть понятным и объяснимым человеку. Это старое чувство, мучило и тревожило ее не давая покоя но избавиться от него она пока не могла. И вот теперь, эти существа во мраке перед ней планировали убить того, чье имя она помнила как заветную святыню, сохранившую однажды ее рассудок целым. Уничтожить то живое свидетельство любви, что спасло ее от немыслимых мучений, сделав ее существование приемлемо терпимым. В момент, когда боль стала попросту немыслимой и весь свет, существовавший вокруг, и даже тот, что был в ее памяти, погас для нее на всегда. Они хотели убить человека, которого она когда-то любила. Она никогда не позволит им этого сделать. Как бы не велика была плата за его спасение. Боль ее давно не пугала, став для нее привычкой и почти развлечением.
Ее силуэт пульсировал во мраке, как сердце, живущее отдельно от тела. Как посмели они даже задуматься о том, что могут к нему прикоснутся? Сейчас Рейна состояла из сотни тысяч серых клинков, ходивших по кругу и словно пожиравших друг-друга, как разъяренные враждующие муравьи. Она была сплетена из миллиона осколков темного льда, переплавляющих один другого, перетирающих их в прах и возрождаясь опять за неимоверно короткое мгновение. В ее глазах, которые некогда были столь прекрасны, чисты и полны живого ума, теперь стояла абсолютная пустота, которую уже ничто на свете не могло бы заполнить.
Теперь она не была больше упорной служительницей тайных знаний с грубым и совсем не женским именем. С прямым и совершенно не девичьим характером, который никогда не могли сломить ни уговоры, ни палка. На языке ее нового рода ее называли Дочерью Тьмы и человеческая речь не в состоянии была повторить это имя в том звучании, к которому она теперь стала очень привычна.
Они просто назвали его имя и она тут же пришла сюда. Она сразу нашла их. Сейчас ей очень хотелось уничтожить этих тварей, стоявших на мелком огрызке скалы. Растерзать их одержимую злобой плоть на части, но увы это бы было слишком просто и слишком быстро закончилось бы. Ей первым делом нужно было спасти его. Оградить от нависшей над ним неминуемой гибели. Предупредить о том, что они задумали. Подарить ему возможность защитить себя от непобедимой Тьмы, грозившей ему прямиком из адского пекла. Уже после она сможет с огромным наслаждением по одному отловить этих жалких скотов и отомстить им за все это сполна. Долго, безжалостно и очень мучительно. Как она привыкла поступать с теми, кто заслужил ее гнева. Главное, чтоб ей хватило на это времени, то место, откуда ей удалось вырваться на короткий миг, искало ее и хотело вернуть обратно, во что бы то ни стало. То место, что теперь было ее миром, ее домом, сознанием и ее личной камерой пыток. Дыбой, на которой поднимали теперь лишь ее одну. Бесконечно долго. Бесконечно мучительно. Бесконечно приятно.
Она понимала, что нужно было быть осторожной. Нельзя было все испортить сейчас. Второго шанса у нее уже больше не будет. Поэтому ей приходилось сдерживать свой гнев и терпеливо ждать. Ждать и бездействовать, пожираемой собственной злобой изнутри и не имея возможности выпустить ее наружу. Для демоницы это было самым тяжелым и невероятным испытанием из всех, что вообще были возможны. Она молча оскалились в полумраке и никто не смог разглядеть в нем эту жуткую и злую улыбку. Она ушла, но никто из тех, кто был тут, пока не знал, чем она всем им на самом деле грозила.
Эреба даже вскрикнула от неожиданности, увидев лицо под тяжелой медными пластинами маски, которую осторожно снял с себя человек в холщевых одеждах странника. Бьянка улыбнулась, с торжеством наблюдая за ее реакцией на подобное.
 

– Я почти было поверила тебе. Как такое может быть возможно? – выдохнула вампирша и сложно было понять, что именно она чувствовала в этот момент. Скорее всего это было облегчение, восторг и торжество с маленькой долей легкой обиды. Словно каплей горького и не смертельного яда в огромной чаше прелестного хмельного вина.

– Я без сомнений соглашусь на твое предложение и передам тебе "Тень Сувари". Но сначала я сделаю то, что так давно хотела сделать.

Принцесса всех теней земли, горячо желавшая стать королевой всего мира мертвых, осторожно приблизилась к фигуре странника, снявшего маску, и потянулась к его губам, запечатлев на них свой холодный поцелуй, отдающий прелестными и острыми желаниями почти живого и трепещущего от похоти тела.

 
Глава 11. Зимовье забытых зверей.
 
 
Начинало светать. Как и всегда в пору зимы, далекое и будто остывшее солнце всходило медленно и без особой охоты, будто не желая признавать всему миру свою вынужденную слабость в эти темные и холодные дни. Маркус с середины ночи был в охраняемой круглые сутки оружейной комнате Северного дома в самом центре крепости. Сильно пахло старым деревом, дубленой кожей, сталью и оружейной смазкой. Маркус тщательно перебирал содержимое больших деревянных сундуков, а так же всего, что висело на стенах и стояло в специально отведенных местах и особых вертикальных ящиках с разнообразными креплениями. По сути это было очень сложно назвать комнатой, ибо помещение было размером с приемный зал для торжеств. И практически везде лежали, висели и стояли разнообразнейшие клинки. Оружия тут было ровным счетом на небольшую армию весьма изощренных и притязательных рыцарей, наемных убийц и воинов всех возможных мастей. Большая часть подобного богатства была взята в качестве боевых трофеев, причем в первую очередь самим Маркусом. Мастер клинков старался тщательно выбрать именно то, что не подвело бы в минуты непредвиденной необходимости, которые слишком часто могут возникнуть во время смертельного боя. Именно это и предстояло сегодня. Приходилось в основном отбирать те вещи, которые их семейный мастер сделал когда-то по его личному заказу, согласно эскизам, которые Маркус нарисовал ему собственноручно. Некоторые вещи он даже сам помогал ему ковать, когда после окончания войны еще не начал странствовать по Империи Грез и постоянно жил в доме своего приемного отца.
Он отыскал шесть длинных метательных ножей, сделанных из цельной куска закаленной стали в виде остроконечных перьев лесного ворона. Толстые ножны из плотной скрипучей кожи, которые удобней всего было крепить за спиной под правое плечо. Сбалансированы ножи были, в буквальном смысле слова, идеально. С собой в странствия Маркус не брал подобные вещи, потому что попросту боялся потерять во время длительных переходов по землям Империи. Пока ты в долгих странствиях ищешь и уничтожаешь скрывающееся кругом зло, чего только с тобой не происходит в пути. Жаль бы было навсегда лишится подобного превосходного оружия. Но в том, что предстояло сделать сейчас, все было совершенно иначе. Ошибаться было совершенно недопустимо и если действовать, то быстро и наверняка, а для этого требовалось лучшее, чем можно было воспользоваться.
Маркус выбрал огромный боевой нож с лезвием в локоть длиной, взамен того, которым недавно убил Темериона-Ва на Имперском тракте у входа в Штормовое кольцо. Нож был скован для него мастерами по оружию в самый разгар войны, но ему его передали лишь перед самым окончанием всех сражений при последней битве двух воинств у "Порванной нити судьбы". Так люди называли огромную узкую равнину за обмелевшей рекой Аль на границе с нынешними Дикими землями. Позже про эту землю чаще говорили, как про "Место последнего удара". Маркус хорошо помнил это решающее сражение. Эту бурю обезумевшей стали, крови и человеческой ярости. В ней погибло слишком много его близких друзей и даже Рейва четверо врачевателей из святого Ордена Амеллы унесли с поля едва живого, уже не сильно надеясь, что ему удастся выжить после всех ран, что он недавно получил.
В его руках был по истине один из самых великолепных ножей из всех, что были когда-либо созданы людьми. Гладкая полировка клинка обнажала узор витиеватый словно клубившийся дым. Сталь была темной, почти буро-серой, что говорило о ее высочайшем практически мифическом качестве. Рукоять была сделана из твердого дерева с широкими гладкими накладками из белоснежной кости и на вид оружие совсем не бросалось в глаза. Впечатляли, пожалуй, лишь его размеры и кровожадная форма клинка могла вселить в простых обывателей определенный восторженный трепет. Простые ножны из темной кожи были теснены узором, который так любили северные харагримы и который не нес в себе ничего торжественного и уж тем более роскошного. Это было правильно и мудро, потому что клинок был создан для войны, его ковали исключительно для сражений и пролития крови, а не для церемоний на пирах или встреч знати в Императорском дворце. Маркус так же решил, что возьмет с собой меч, некогда принадлежавший Хемли Прайму, который продолжал еще бороться за свою жизнь в стенах великого Северного дома, окруженный лучшими врачевателями сердца Империи. Тот самый меч, который издревле кто-то назвал "Пожирателем Тьмы". В первую очередь, он честно взял его в поединке, пусть даже пришедший к нему воин и был околдован никому не известными чарами венца. И во-вторых, мечи с таким именами не оставляют висеть на стене без дела, особенно если идут восстанавливать справедливость. По хорошему, каждый раз, когда такой клинок извлекают из ножен на белый свет, пусть даже для того, чтобы просто полюбоваться им, лезвие необходимо кормить человеческой кровью, хотя бы своей собственной, символически порезав себе ладонь или палец. Такое древние оружие не терпит к себе простого обращения, но и в ответ служит верой и правдой тому, кто с уважением относится к силе, что в нем скрыта, и к тому, что являет собой на самом деле.
Чаще всего Маркус отправлялся в странствие по землям Империи с одним оружием, а возвращался домой с уже совершенно другим. Получалось это само собой, по воле случая и по стечению различных обстоятельств. Не смотря на то, что он всю свою жизнь жил войной, сражениями и бесконечным числом поединков, определенные клинки у него в руках никогда не задерживались надолго. Его брат Рейв был твердо уверен, что это было так лишь потому, что не сковали еще люди лезвия достойное мастерства его брата, а если и сковали, то Маркусу такой до сих пор еще не попался. Но скорее всего таковой попросту была его судьба. Не даром с детства его прозвали мастером клинков, именно во множественном числе. Это кажется создавало ему совершенно определенную славу и совершенно определенную жизнь.
Он тщательно выбрал короткий боевой лук из огромного множества висевших на стенах. Ему приглянулся совсем новый и чудовищно тугой. До уха тетиву смог бы натянуть лишь человек, без труда ломавший в ладони тяжелую подкову как сухую баранку из черствого белого хлеба. Маркус начал делать подобное примерно с семнадцати зим от роду. Именно своей ужасающей мощью лук и привлек его внимание, хотя он был совсем еще новым, на лакированной древесине не было ни единой царапины и дерево резко пахло едким клеем и краской. В этом был конечно определенный риск поскольку в самый ответственный момент он мог просто треснуть в руке от давления, разлетевшись на части, однако ничего даже близкого по силе в хранилище не было. А в предстоявшем бою именно это имело самое решающее значение. Тетиву для лука он проверил несколько раз. Выбрал ту, которой была не страшная совершенно любая погода, слишком сухая и через чур мокрая, любой холод и любая жара не могли повлиять на ее сложное и очень хитроумное плетение . Тетива была сделана идеально и могла, растянувшись, выдержать на себе вес огромного молодого быка, если бы это вдруг потребовалось. Длинные стрелы в колчане он также придирчиво осмотрел каждую по очереди словно жадный ростовщик, проверявший подлинность золотых монет языческой чеканки. Внимательно изучив узкие трехгранные наконечники, проклейку оперения, шнуровку нитей и проверяя вес и баланс каждой стрелы, он одну за одной возвращал их обратно в плотный кожаный колчан. Харагрим видел множество воинов, кому беспечность в подобном вопросе однажды стоила жизни. В данном случае рисковать вообще было никак нельзя, потому что на кону теперь стояла жизнь маленького ни в чем не повинного ребенка.
Истинная причина того, почему он был тут, была не в разнообразном оружии и доспехах, не в отравленных стрелах, удавках и ремнях. Он был тут потому, что искал кое-что совершенно особенное. Так, будто недавно в глубоком сне кто-то близкий сказал ему, что сюда обязательно нужно будет прийти. Прийти и найти тут что-то, что в дальнейшем спасет ему жизнь. Возможно даже не ему одному. До разговора с Сарсэей он не придавал этому чувству особого значения, но теперь все вдруг от чего-то резко поменялось. Маркус вспомнил тепло ее рук и невольно улыбнулся ласково и широко, как не улыбался уже бесчисленное количество времени. Мастер клинков не торопился искать что-то особенное и вел себя так будто на самом деле совсем ничего не желал тут найти. Он знал, что если суждено, оно само найдет его. Именно так и произошло.
Простое с виду северное копье с вытянутым как меч жалом и не слишком длинным и тяжелым древком. Маркус не очень любил тяжелые бронебойные копья с коротким треугольным острием, на вылет пробивающим броню. Такими пользовалась большая часть воинов Империи от холодного Серого моря до Диких земель. Оружие, ждавшее его тут, бросилось в глаза темным, почти черным цветом основания, короткого, идеально прямого и ровного. Длинное жало великолепной выделки, способное резать, колоть и даже рубить каленую сталь, было по северным обычаям закрыто плотным кожаным чехлом. Широкая втулка была выложена гладкими серебряными кольцами, а черное древко было вырезано из цельного куска холодного железного дерева, что само по себе было невероятной редкостью. Железное дерево почти не поддавалось обработке и его чрезвычайно сложно было чем-либо резать. Сучья его были короткими, кривыми и узловатыми и выточить из них длинную идеально ровную палку было для человека практически непосильной задачей. Такая работа могла занять у мастера далеко не один десяток лет упорного, кропотливого и, в буквальном смысле, фанатичного труда.
Не ведомый Маркусу искусный мастер оружия прекрасно справился с этой трудной и почти сказочной задачей. Теперь можно было не боятся, что кто-то сможет изловчившись перерубить древко у самого основания. Черен из железного дерева был почему-то едва теплым на ощупь и, благодаря этому поразительному факту, выбор был сделан практически мгновенно. Возможно и впрямь именно оружие нашло молодого мастера, а совсем не наоборот. Основываясь на любых неуловимых и почти ускользающих чувствах, всегда очень сложно понять, что именно тут вымысел и игра разума, а что на самом деле правда. Главное, что копье в буквальном смысле идеально подошло ему – по длине и весу – словно делали его прямо по его руке и плечу. Определенно можно было сказать только одно, что-то очень странное было в этом непримечательном на вид оружии. Что-то на уровне мыслей или чего-то давно позабытого, а возможно никогда неизвестного совсем. Будто вышло оно из его сна или из иного мира, почти не связанного с тем, в котором он сейчас находился. Возможно все это было всего лишь фантазией, но за долгие годы войны Маркус научился полностью доверять своим чувствам. Все вещи в себе, которые никак нельзя было объяснить, он предпочитал просто принимать на веру и после действовать согласно тому, во что верил.
Удивляло лишь то, как он не заметил этого копья прежде. А если прежде его тут не было, кто именно умудрился его добыть и после этого просто оставить в оружейном зале деревянной крепости, которую он всегда считал своим домом. Если у этого оружия было имя, что было бы не удивительно, учитывая его внешний вид и возраст, Маркусу оно было не известно. Он решил как следует поразмыслить над всем этим уже после того, как все, что должно было случится сегодня, останется наконец позади. Как и всегда, все очевидное в мире людей всегда превращается в тайну, потому что всем постоянно необходимо было куда-то спешить и не было времени разбираться в том, что на самом деле их окружает. И почему-то почти ни у кого никогда сразу не хватало времени и сил осознавать непростые, но довольно очевидные для себя самого вещи.
Необходимо было так же прихватить с собой несколько потайных клинков. Он отыскал подходящие ему далеко не сразу. Пришлось развернуть множество свертков из промасленной кожи, хранящих сталь от ржавчины, и осмотреть большое количество ножей, пока наконец он не нашел то, что ему подошло. Два тонких клинка идеально легли в рукава его одежды, спрятанные в хитроумных ножнах, крепящихся к руке тремя широкими и короткими ремнями. Еще один идеально ложился в высокий сапог из кожи ската так, что нож сразу же было почти невозможно заметить. В конце концов Маркус начал уже примерять руку к боевому топору, но понял наконец, что это будет уже перебор. Даже имперская гвардия носила на себе меньше стали, а уж он, харагрим от рождения, и подавно должен был уметь с юности довольствоваться малым, ибо всем было известно, что излишества всегда приводят человека к слабостям, а любые слабости не простительны истинным воинам севера.
Перед таким важным делом как то, что теперь ему предстояло, необходимо было вознести молитву Предвечному Свету, но мастер клинков предпочитал для этого не храм и не алтари со свечами и благоухающим маслом. Он всегда был уверен, что молится верующий человек должен уметь в первую очередь в собственном сердце. Так, чтоб с Предвечным Светом разговаривала душа, а не тело. Он опустился на одно колено у стены, оперевшись на строе темное копье левой рукой и склонив голову, закрыл глаза.
 

– Предвечный, направь мою руку в бою. Убереги меня от смертельных ударов любого врага. Не во имя силы твоей, не требующей подтверждения. Не во имя изгнания сгустившейся Тьмы. Не во имя славы твоего имени, которое было с нами всегда. Во имя простой человеческой правды! Пусть лишь тот, кто прав, во всех веках и после смерти своей останется непобедимым. И, если сегодня я паду в битве под гнетом стали разящей, то буду знать, что встал не за правое дело. Пусть же все правду несущие на этой обретут бессмертие истинное под дланью твоей Предвечной щедрости. Амен.