Текст книги "Империя грез (СИ) "

Автор книги: А. Велнер

– Очевидно, теперь моя очередь, – Маркус откинулся на спинку стула. – Химер я и правда прикончил, но с той, кто их привел, не вышло. Она почти свернула мне шею. От двойника меня спас другой демон. Существо назвавшее себя Барбело. Он пришла в самый последний момент и сказала, что на меня охотится Белый Круг. А так же, что она дарит мне это копье, которое поможет мне, когда все другие средства уже не спасут. Она, кажется, так же спасла меня и от яда химеры. Демоница сказала так же, что тебе можно доверять в борьбе с Белым Кругом. Потому она ушла.

Джодар снова сделал вид, что все услышанное ему просто любопытно, стараясь не выдать себя. Он точно понял, что в его рассказе чего-то не хватало. Вот только чего. Шемит решил подлить немного масла в огонь.

– Ты сказал она назвалась Барбело? Наложница Йормунга? – Маркус никак не отреагировал. Хотя нет. Едва заметно побледнел. Он что-то знает. Тут что-то очень серьезное. Почти личное. Неужели это…?

– Нет. Барбело – Дочь Тьмы.

– Маркус, повторюсь, я – демонолог. Дочерью Тьмы в аду называют человека, точнее женщину, которую удочеряет и коронует сам князь Тьмы за великие темные дела, которые она совершила еще при жизни. В таком случае этот человек живая легенда, раз удостоился подобной чести. Ты случайно не знаешь, кто она такая?

Маркус понял вдруг, что Джодар-Мэйс уже знает ответ на вопрос, который сам ему задал. И не смотря на все свое нежелание говорить это, он спокойно открыл ему правду. Бежать от ответов он не привык, равно как и от вражеских мечей.

– Это была Рейнариди-Дейриш, Джодар-Мэйс. Она пришла к месту схватки с демонами и спасла меня от верной гибели. Как и всегда, пока мы были вместе. Она отдала мне это копье и назвала его имя – "Сайронхайт".

– Ты уверен? Демон может явится в абсолютно любом удобном ему виде.

– Это совершенно точно была она, – спокойно ответил Маркус. – Но по сути это уже не важно. Я больше не хочу обсуждать это с тобой. Все прочее касается лично меня одного. Все важное для нашего дела я тебе уже рассказал. Что со следом к Великому Инквизитору?

– Сайорнхайт на их языке означает "Собственность".

Джодар никак не мог понять, что теперь дает ему эта информация. С одной стороны, все вроде бы отлично сходилось. А с другой, что-то тут было не так. Конечно, очень маловероятно, что Рейнариди и правда стала Дочерью Тьмы, и наверняка демоны просто играли с мастером клинков в свои собственные, понятные лишь им одним, игрушки. Просто используя его единственную слабость. А он, Джодар-Мэйс, противостоит им практически в одиночку и почти вслепую. Что-то тут было не так. Хотя, если подумать, тут все было не так с самого начала. Невозможно, безумно и немыслимо. Другие слова в связи с делом Хорвата давно уже на ум не приходили. Возможно, он снова пытался перехитрить самого себя. Но как вообще прикажете к подобному относится? Кто же мог попросить Маркуса не вмешиваться? Кто знал обо всем? Кого он вообще стал бы слушать из живых на свете людей? Одного лишь Императора. Хотя возможно в вопросе крылся ответ. Кого из живых? Кто сказал, что это вообще был живой человек. Или вообще человек. У шемита складывалось ощущение, что он все глубже тонет в необъятном зыбуне. Чем дальше, тем глубже и прочней увязая в событиях, которые не мог понять и следовательно их контролировать. Тяжелое чувство, что ничего от него уже не зависит и все будет так, как задумал кто-то другой. Кто-то, но отнюдь не он сам. Это было очень неприятно и непривычно для его холодного и жестокого разума. Но изменить что-то он пока не мог. К тому же откуда-то в нем прочно поселилась твердая уверенность в том, что скоро станет еще хуже. Намного-намного хуже, чем было теперь.

– Ничего себе в историю мы угодили. Я ничего подобного даже в древних преданиях никогда не слышал, – шемит не притворялся озадаченным. Он действительно был им.

– А ты, великий и ужасный Джодар-Мэйс, думаешь, что в историях, связанных с полным уничтожением целого мира, бывает как-то иначе? – Маркус изумленно усмехнулся.

– Скорее всего, нет. Но вернемся к делу. Мой след к Лилее из Семериван не идеален, равно как и след к главе святой Инквизиции. Это скорее и не след вовсе. Я не уверен в том, что это не обман. Или не ловушка. Но ничего иного у нас попросту нет. Поэтому придеться поверить тем, кому по сути верить нельзя. То есть верховным силам зла. Как ты говорил, нужно будет действовать по обстоятельствам и посмотреть, куда удастся выплыть? Итак, слушай… – его слова резко прервали. Внезапно кто-то осторожно постучал в дверь, срезав мысль главы Тайного Ордена, начавшую превращаться в слова.

– Войди! – спокойно позвал харагрим, будто давно ждал этого стука.

Дверь скрипнула и в теплое помещения с мороза вошел человек в теплой меховой куртке, одетой поверх светлой короткой кольчуги. Лицо скрывала короткая и густая борода, из-под светлых вьющихся волос на свету горели два зеленых, как у южной змеи, глаза. Это был один из первых поверенных отца Маркуса. Северянин был великолепно вооружен и по его осанке и манере держаться любому сразу бы стало понятно, что оружие он носил в буквальном смысле с юных лет и пользоваться им умел лучше, чем своими руками. Это было так хотя бы потому, что никого иного Маркус из Рейна рядом с собой попросту бы не потерпел.

– Мой грозный господин, – начал он свою речь, обращаясь к харагиму. – Сюда прибыли люди Джодара-Мэйса. Их пятеро, как вы и предсказывали две ночи назад. Главный у них человек по имени Гунар-Лим. Узнав, что мы держим у себя Джодара-Мэйса, все они немедленно выхватили мечи из ножен и потребовали от нас объяснений. Они настроены очень серьезно, не смотря на то, что их в три раза меньше, чем нас. К тому же, с нами вы, мой господин, так что у них нет вообще ни малейшего шанса, будь у них даже тридцать мечей.

Маркус и Джодар снова переглянулись и в глазах у обоих стояло как-то странно и немного мрачное веселье.

– Скорей зови Гунара сюда. Скажи, что он вспыльчивый идиот и что мне тут ничего не грозит, – прогудел Джодар, изобразив на лице раздосадованную озадаченность. Поверенный удостоил шемита лишь коротким безразличным взглядом и спокойно продолжил говорить, глядя на Маркуса, как рядовой мечник на легендарного полководца из старых детских легенд.

– Они требуют вывести Джодара и показать его им, они наотрез отказались заходить в хижину первыми.

– Опытные люди, – Маркус улыбнулся одобрительно и почти благосклонно.

Услышав это, Джодар закатил глаза и со страдальческим выражением лица выпил все, что только что налил себе в кубок одним огромным глотком при этом даже не поморщившись против обычного.

– Святые угодники, – пробормотал он едва слышно, затем посмотрел Маркусу в глаза и чуть севшим от крепкого спиртного голосом проговорил:

– Лучше мне будет и правда выйти к ним. У нас на такой случай есть тайная речь, я покажу им, что мне ничего не угрожает и мой поверенный войдет под эту крышу без меча. Все равно, против тебя ему никакое оружие не поможет. Да и всем им, сколько бы их не прибыло сюда. Он все равно не отвяжется, пока я не выйду. Кажется, случилось что-то важное, раз сюда прибыл мой помощник самолично. Выполнять такие простые поручения в его обязанности не входит. А я некоторое время отсутствовал в этом мире, скорее всего что-то странное произошло. На кой черт ему было сюда переться.

– Иди! – харагрим спокойно мотнул головой в сторону двери. – Я подожду Вас тут. Халли, проводи господина Мэйса к его людям! Кажется, ночь сегодня будет долгой и довольно безрадостной.

 
Маркус наполнил золотой рог до краев и задумчиво вздохнул.
 
 
Глава 17. "Ярость Кракена".
 
 
– Ты понимаешь, зачем именно я устроил этот поход на самом деле?
Вильгельм стоял у кормы огромного торгового корабля, носившего грозное название "Ярость Кракена", и набивал чашку трубки из черного дерева мелком, порезанным влажным и очень ароматным табаком. Глаза бессмертного спокойной изучали далекий горизонт, на бескрайней широте которого медленно собиралась темная буря. Судно на всех парусах шло прямо к нему, сейчас время для бессмертных было очень и очень дорого.
– Ты хотел спасти Империю Грез от разрушения, – Лилея стояла рядом с ним, как всегда чуть прижавшись к нему и положим руку ему на плечо. Она не могла видеть моря, которое пересекал громадный парусный корабль, но могла чувствовать дуновение ветра и запах прозрачной соленой воды.
– Скорее я хотел избавить весь этот мир от скверны Хорвата. Этот демон из всей верховной триады всегда интересовался моим миром куда больше всех остальных. Мы с ним древние и заклятые враги. Мне кажется, он всегда мечтал завладеть местом, где я родился, просто чтоб досадить мне. Впрочем, он видит людей муравьями, а если муравьи досаждают, люди просто жгут муравейники, если отыщут. Для него все это нечто вроде болезненного наваждения. Он самый сильный не потому, что знает абсолютно все и обо всех, он самый сильный, потому что постоянно пользуется своими знаниями. Не знаю почему ему так уж приглянулась именно наша земля, но он не остановиться пока не выжжет ее до тла. Судьба свела нас достаточно давно, я уже не первое столетие противостою его козням и борюсь с его слугами. И вот совсем недавно я выяснил, что Хорват наконец явился воплоти. Он бродит среди живых людей в теле носителя. Он нашел способ пробраться сюда и я остановлю его, чего бы мне это не стоило. Я один могу представить себе какой кошмар начнется, если он обретет в этом мире свою полную силу. А именно это он и задумал сделать, вне всякого сомнения. Он не отсиживается тут и не прячется от своих. Он пришел сюда поработить этот мир и сжечь его до основании багровым пламенем ада, подвластным лишь только его злобной воле. И боюсь, кроме, тебя, меня и Фледера, его никто из живых остановить в этом мире не сможет.
– Как ты на самом деле планируешь найти его, любовь моя?
Вильгельм обернулся, заглянув в светлое лицо своей возлюбленной и улыбнулся. Улыбка было очень сдержанной и вместе с тем его глаза, не знавшие возраста, стали немного теплей.
– Расклад карт Саран поможет мне в этом. Я хорошо понимаю, что тебе не совсем понятно, в чем была его суть, но лично мне он очень многое открыл. Хорват очень умен, к сожалению, боюсь, что он намного умнее меня и вообще кого бы то ни было во всех мирах вокруг нас. Он использует свои безграничные знания, чтобы скрыться от моих глаз и даже от глаз самого правителя Тьмы. Правда сказать, карты раскрыли мне некую часто его плана, но я пока разгадал его не до конца. Теперь мне нужно будет сделать самое сложное. Сначала найти, а после и одолеть это чудовище.
– Ты боишься, что у тебя не хватит сил сокрушить его?
– Боюсь? О нет. Я просто опасаюсь не успеть раскрыть его план и найти его прежде, чем он закончит то, что начал. Если он войдет в полную силу, будучи в теле носителя, мне будет с ним уже не справиться на этой земле. Нужно найти его до того момента, как он получит обратно все свое утерянное некогда могущество. При переходе сюда, потеря им сил была неизбежна, но он не был бы Хорватом, если бы не знал, как вернуть все это обратно.
– Как он может сделать подобное?
– Я не знаю. Мне пока известно только одно. Его нигде нет. Ни в одном из миров, в которые он мог бы проникнуть. Он словно вообще бесследно исчез и никто теперь не может сказать, как ему подобное удалось. Его ищу я, мой брат, ведьмы и бесчисленное полчище демонов, посланное за ним его врагами в аду. Возможно, его ищут даже те, кого вы чаще всего называете Армией Света. Все тщетно. Его нет в нашем мире, его нет в преисподней и нет даже малейшего следа ни в одном из известных мне миров. И при этом все знаки четко говорят нам о том, что он тут среди нас. Никто пока не понял, как Хорвату удалось подобное, но это своего рода шедевр, достойный безмерного ума, могущества и наверное даже восхищений.
– Вот письмо, я написала в нем все, что ты просил, – предвечная святая протянула Вильгельму длинный конверт из серой бумаги, запечатанный темно-алым сургучом. Конверт был старым, сильно затертым и перепачканным светлыми чернилами.
– Я очень давно ношу его с собой. И вот, наконец, настало время отдать его тебе.
– Я не сомневался в тебе ни единой секунды.
– Ты слишком добр ко мне, – прошептала она едва слышно.
– Я хотел бы, чтобы ты взяла себе это кольцо. Если вдруг ты окажешься в беде и если меня не будет рядом, просто надень его на указательный палец правой руки. И к тебе придут на помощь, – он вложил в ее ладонь небольшое стальное кольцо, алое будто десертная роза. – Но помни! Это очень важно! Именно правой руки! Ни в коем случае не левой! Иначе, боюсь, ты можешь погибнуть!
Девушка прижала его к груди, как дети порой прижимают любимые игрушки, подаренные им добрыми и заботливыми родителями и отрицательно покачала головой.
– От тебя я готова принять любую помощь, Вильгельм. Но не проси меня принимать помощь от тех, кого породила скверна и тьма.
– Пообещай мне, что наденешь его, – прошептал он едва слышно. – Поклянись мне Предвечным Светом.
Она понимала, что он не успокоится, пока она не даст ему подобное обещание и, покорно склонив голову, проговорила отчетливо и громко, так чтоб морской ветер не смог похитить ее слова.
– Я обещаю тебе!
Они долго молчали, стояв у кормы, обнявшись словно молодая беззаботная пара, полная романтических грез о будущей жизни. Вильгельм позабыл о наполненной трубке в руках, которую так и не начал курить, пристально глядя вперед в темноту, собиравшуюся впереди.
– Что это за кольцо Вильгельм? Что оно делает на самом деле?
– Его очень давно придумал один маг древнего мира. Его звали Вермилион. Он был очень силен и умудрен годами, но внезапно для самого себя понял, что не смотря на свою силу и положение в мире колдовства, он по сути бесконечно и сокрушительно одинок. Эта мысль, будто медленный яд, убивающий тело с каждым днем, становилась для него все более невыносимой и мучительной. Безумие в мире магии самая частая и обычная плата за обретенную силу. Вермилион задумал создать волшебное кольцо, которое смогло бы вернуть ему давно покинувшую этот мир дочь, прямиком из мира мертвых. Теперь, если честно, никто до конца не уверен ,была ли у него вообще когда-либо дочь или это тоже стало плодом его воспаленного болезнью ума. Так или иначе, он хотел, чтобы кольцо это не только вернуло ему утерянного ребенка, но и всегда позволяло ему видеться с ней при первом желании. Его эксперименты закончились довольно трагично. Он первым делом начал проверять действия отлитых им колец из волшебной стали на своих же лучших учениках. Многие бесследно исчезли, еще больше человек погибло таинственно и неприятно. В мире магов поползли дурные слухи, один страшней другого. В конечном итоге, верховный конклав узнал об экспериментах Вермелиона и велел ему положить своим изысканиям конец. А так же потребовал выдать им уже созданные кольца. Старик смирился с подобным решением магистров и выполнил их просьбу. А погиб он в сущности своей крайне глупо. От того самого одиночества, которое его так сильно удручало все это время. Он подавился едой, которую сам себе приготовил. И некому было ему помочь. Не было рядом с ним учеников, которых он загубил одного за другим. И не было рядом дочери, которую он так и не сумел вернуть к жизни из недосягаемого мира теней. На долгие годы все вообще позабыли про кольца Вермилиона, пока в один из дней они случайно не попали в руки моего второго учителя. Великого магистра ложи светлых колдунов древнего мира. Вместе с ним мы узнали, что кольца из красной стали обладают совершенно уникальным свойством перемещения в пространстве. Если у какого-то человека на правой руке будет одето кольцо обмена и ты, или кто-либо иной, оденет второе кольцо себе на правую руку, он в одно мгновение окажется прямо подле тебя. Либо ты подле него, если кольца одеты наоборот. А если одеть его на левую руку, вы с ним немедленно поменяетесь местами. Причем абсолютно неважно, где именно вы оба будете в этот момент находиться. Неважно даже в каком из возможных миров вы оба будете, кольца красной стали вне всякого сомнения помогут вам пронзать пространство и время. Историю с возвращением мертвых, по счастью, старый Вермелион до ума так и не довел и кольца изначально сочли за банальный магический мусор, которого в древности повсюду было полно. Мой мудрый учитель в те годы счел алые кольца достаточно замечательным и вместе с тем крайне опасными артефактами. В особенности для обычных людей и потому уговорил высший конклав хранить их в библиотеке запретных заклинаний. Под присмотром у Высшего совета Магистров. Но потом началась очередная и уже последняя война против магии. Почти все колдовские ордена были уничтожены, а библиотека была разграблена и многие жуткие тайны вырвались наружу в те далекие дни. Многие просто бесследно исчезли и стерлись из памяти умерших бесследно и навсегда. Мне чудом удалось сохранить эти кольца у себя. Всего их было шесть. И два были утеряны совсем во время войны многие столетия назад.
Лилея долго молчала. Будто пыталась представить себе все, что только что рассказал ей Вильгельм.
– Мне тревожно от того, что ты сказал сейчас, – проговорила она едва слышно. – Если ты даешь мне кольцо, значит, уже не веришь, что сам сможешь защитить меня от подступающей к нам Тьмы. Я знаю, ты скажешь мне, что просто хочешь подстраховаться. Но в глубине души мы оба чувствуем, что это не так. Я хотела бы оставить и тебе свой оберег, который хранил меня всю мою жизнь. Я больше не ношу его на шее, поскольку там висит теперь крест Предвечного Света. Ты знаешь, что я никогда не знала своих родителей. Кто-то еще в младенчестве оставил меня в корзине у дверей монастыря, передав меня на попечение Богу и доброте светлых сестер. На шее у меня был этот простой медальон из серебра. Там надпись, которую никто в последствии так и не смог прочитать. Возможно это и не надпись вовсе, а всего лишь набор глупых символов. Ни в одной библиотеке старого и нового мира я не нашла ничего, что открыло бы мне это тайну. Возможно, это единственное, что связывает меня с моими родителями. Возможно, нет. Мне очень хочется верить, что это именно так.
Она протянула ему свою тонкую белую руку и на ее маленькой ладони неровной серебряной горкой лежала витая цепочка и простая пластина, грубо отлитая в виде цветочного лепестка.
Вильгельм взял драгоценность в руки, скорее из любопытства, нежели из истинного желания на самом деле оставить его себе. Он поднес лепесток серебра к глазам и, пристально осмотрев едва заметную и стершуюся от времени надпись, с уверенность сказал. Это и правда давно утерянный и мертвый язык. Кажется, тут написано "Богом данная". Я не смогу перевести это точней. Прости, любимая. И боюсь, никто уже на этой земле не сможет.
Лилея печально улыбнулась, повернув лицо к теплому ветру. Вопреки ожиданиям Вильгельма. приготовившегося отвечать на расспросы и рассказывать какой именно народ и когда говорил на этом наречии, она хранила задумчивое молчание.
– Так странно, узнать свое настоящее имя в момент, когда твой жизненный путь почти уже пройден и безвозвратно подходит к концу. Я уверена у нас получится одолеть его, любимый.
Вильгельм открыл глаза. Он лежал в теплой уличной одежде на узкой корабельной кровати в отдельной крохотной каюте, было очень тихо, пахло деревом, топленой смолой и плесенью. Комнату эту было сложно назвать каютой, скорее это была темная нора для хранения корабельных снастей, но тут это было единственным отдельным свободным помещением на корабле. Чуть дальше справа и прямо перед ним было огромное множество больших и удобных кают, чистых, просторных и светлых, предназначенных специально для людей, плативших хорошие деньги за морскую переправу на континент Империи Грез, но все они были заняты купцами, торгующими с дикими землями, а так же людьми, сопровождавшими ценные грузы с земли Армента. В одной из таких кают сейчас мирно спала Лилея, убаюканная скрипом снастей и могущественным морским ветром, шумевшим за кормой и наполнившим величественные серые паруса летевшего по волнам темного судна.
Вильгельм ждал к себе гостей, но встречаться с ними и говорить при посторонних было совершенно не возможно. Лучше всего было совсем обойтись совершенно без свидетелей и потому он с самого утра занял это неприглядное помещение, сказав своей возлюбленной и капитану корабля, что ему в данный момент непременно нужно поразмыслить в полном одиночестве. Лилея отнеслась к этому с глубоким, свойственным лишь ей одной пониманием, а капитану было абсолютно наплевать, особенно если учесть, что они и так заплатили ему больше, чем он выручил бы за три таких перехода по морю за раз. Рядом с его теперешней кроватью стоял грубый прямоугольный стол, на котором колдун разложил многочисленные старые книги, свитки, письменные принадлежности и свои последние личные записи. Рядом с уродливым и грубым столом так же стояло два массивных стула, которые невозможно было придвинуть ближе или сдвинуть с места вообще, поскольку они были плотно прибиты и привинчены к полу на случай сильной морской качки.
Вильгельму только что приснился сон, впервые за долгие столетия он уснул и смог видеть настоящие сны. Это было странным ощущением, так, словно он вспомнил нечто давно и напрочь забытое, и воспоминания эти были очень приятными, как восторг от полета в далекой детской фантазии. Восторг, который бесследно уходит лишь только ты становишься немного взрослей и по настоящему понимаешь, что однажды умрешь. Он проверил внутренний карман. Письмо, написанное его возлюбленной предвечной святой, Лилеей из Семериван, было на месте, а значит кольцо из красной стали было теперь при ней.
Он спустил ноги с кровати и сел, расправляя затекшие от долгого бездействия плечи. На стальном крюке над столом висела небольшая масляная лампа, бесшумно и плавно качавшаяся из стороны в сторону в такт идущему по волнам судну. Бессмертный сверкнул глазами во тьме и лампа медленно, но с упорством загорелась, будто к ней поднесли открытый огонь. Сквозь мутное и закопченное стекло в деревянном корабельном ящике без окон полился теплый желтый свет густой как болотный туман.
 

– Я бы предпочла остаться во тьме. К чему, вообще, нам с тобой свет, чернокнижник? – женский голос был совершенно обычным, но хрипловатым, каким он бывает у матросов и военных, привыкших постоянно выкрикивать грубые приказы на холодном ветру.

– Возможно, именно нам с тобой и не помешало бы капелька света.

– Как угодно, – женская тень пожала плечами.

– Рад приветствовать тебя на этом старом языческом корабле, Барбело. Или тебе теперь все же больше нравится твое человеческое имя, когда ты прибываешь в нашем мире?

– Мне в принципе плевать, – спокойно ответила тень, не пойми как очутившаяся тут, в тесном корабельном трюме меньше, чем за один короткий удар сердца. Женщина с длинными, темными, чуть вьющимися волосами сидела на одном из угловатых корабельных стульев, скрестив руки на груди и положив ногу на ногу. Она сосредоточенно смотрела прямо перед собой на бессмертного безмерно глубокими темно-карими глазами. Ее нельзя было назвать очаровательной или красивой, но так же нельзя было сказать, что она была лишена женского очарования и красоты. Немного присмотревшись, становилось понятно, что как раз именно этого у нее было в огромном достатке. Скорее всего, так было потому, что ее внешность, прежде всего, наполняла неимоверная сила и уверенность в себе, которая редко свойственна женщинам и чаще встречается лишь среди мужчин, с детства носивших за плечами оружие.

– Я снова у тебя в неоплатном долгу, Вильгельм. Если так пойдет и дальше, мне не хватит вечности, чтобы с тобой расплатиться.

Чернокнижник спокойно усмехнулся, словно речь теперь шла о жареной репе и паре вареных картофелин.

– Разрешишь называть себя Рейнариди-Дейриш и мы с тобой будем в расчете чуть раньше, чем кончится вечность. Мне всегда больше нравилось твое человеческое имя, полукровка. Оно как никогда лучше подходит к тому, что скрыто у тебя глубоко внутри и тому, что ты являешь собой на самом деле.

Демоница в облике человека улыбнулась этим словам и улыбка эта походила на взводимый охотником волчий капкан.

– Я в некотором роде признательна тебе за то, что ты помог мне спасти Маркуса. За то, что ты указал мне на тех, кто хотел пленить его душу по причинам, в которых мне пока некогда разбираться. На тех, кто вообще осмелился к нему прикоснуться. Я сама решаю перед кем я в долгу и долги свои мне очень нравится возвращать вовремя. Так у нас принято.

 
Вильгельм тихо рассмеялся.
 

– Ты сейчас говоришь про него или про меня?

– Он всего лишь человек. В отличие от тебя. Ему вернуть что-то совсем не сложно. С тобой же, увы, дело обстоит намного трудней.

– Насколько я понимаю, ты вступилась не только за Маркуса из Рейна перед мятежными силами? Как поживает его брат Рейвен из рода Ворона? Как там Алия-Мелисант-Херми?

– На нее мне наплевать, а за него я тоже должна тебе, чернокнижник. Я всегда очень уважала Рейвена из Рейна. Этот мир станет очень уж скучным без таких, как он. Он так мило верит в правоту, правду и справедливость, что ему даже вредить совсем не хочется. Ну когда еще такое случится? Он должен был выжить в схватке с химерами и он выжил. Он должен был выйти из замкнутого круга миров, и он вышел, прихватив с собой эту светлоглазую сучку по имени Алия. Что я должна тебе за обоих братьев?

– Помоги мне отыскать Хорвата и считай, что я сам стану должен тебе.

– Умеешь ты, конечно, выбирать себе врагов, чернокнижник. Меньше, чем на всезнающего властителя алого пламени зла ты нацелится не смог? Его сейчас ищут абсолютно все гончие ада, приспешники, прислужники, одержимые и всевозможные культисты и истинные ведьмы этой земли. Слишком высока награда, обещанная за него нашим властителем, – демоница покачала головой и щелкнула алым языком о белое неба. – С другой стороны, я хорошо помню, что именно тебе я обязана всем своим нынешним могуществом. Именно благодаря твоему участию я стала тем, кем являюсь сейчас. Я не так глупа, чтоб забывать то, кто ты на самом деле, Вильгельм. И я лучше буду твоим другом, чем врагом, как отважился Хорват. Мне отчего-то кажется, что это его самая большая ошибка за всю безликую вечность, которую он существует.

– Другом? – Вильгельм вопросительно вскинул брови.

– Деловым партнером, – поправилась Барбело, положив обе руки на стол.

Древний отметил про себя, что демоница была в сером потертом и очень грязном осеннем плаще, какой с гордостью носили одни только члены Ордена Тайных Знаний Кайра-Таири. Плащ был некогда чистым и белым, как чистый лебяжий пух, но сейчас был весь вымазан в сухой, словно дорожная пыль, грязи. В такой грязи, которую кажется уже невозможно было смыть или отстирать. У проклятой была сухая кожа на руках и под длинными белыми ногтями скопилась жирная грязь, будто она не первый день полола ими свежевспаханные грядки от сорной травы.

– Не боишься, что человеческое сердце Маркуса попросту не выдержит? Он все еще любит тебя и думаю всегда будет любить. Он не знал тайну, связанную с твоим происхождением. Он вступил в этот предвечный поход лишь потому, что верил, что твою душу еще можно спасти. Что ты в беде и тебе необходима его помощь.

 
На сей раз рассмеялась уже Рейнариди.
 

– Глупец. Я не знаю, что такое любовь. Я же сказала тебе. Маркус из Рейна не больше, чем мой талисман или воспоминания о куске сладкой сахарной крошки из далекого голодного детства. Он моя игрушка, если угодно. Мой полевой цветок, засушенный между страниц старой книги. И я буду оберегать его столько, сколько сочту это нужным. Мне не нравится, когда кто-то трогает то, что я считаю своим. И никто его не коснется, пока я не позволю этого. Даже ты сам. Тем более какой-то там Белый Круг. Кто они такие вообще? Кем они себя возомнили? Откуда взялись в вашем мире? Что им нужно от него?

Вильгельм некоторое время задумчиво молчал, затем снова улыбнулся и протянул.

– Белый Круг это просто идея и не более того. Я склонен думать, что на самом деле нет никакого Белого Круга.

– Просто идея? Тогда чья это идея, Вильгельм? В чем она заключается?

– Ты же видела их. Что можешь сказать о посланниках Круга Совершенства? Хочу знать больше о тех, кто решил со мной поиграть в опасные игры. Тем более о тех, у кого со мной одна общая цель – Хорват.

 
Барбело с призрением передернула плечами.
 

– Демоница по имени Бьянка. Она двойник и погонщица химер. Это у нас большая редкость. Очень сильная и могущественная колдунья, в совершенстве владеющая магией разрушения и первородных сил хаоса. Она очень сильна, но до тебя и уж тем более до верховной триады зла ей, разумеется, очень далеко. Единственное ее преимущество в вашем мире заключается как раз в том, что она двойник человека. Она тут не бесплотный призрак вроде меня и ей не нужно вселяться в тело людей. Она тут воплоти и потому сил у нее больше, чем у снежного бурана на изломе Халисовых гор в самом разгаре зимы. Второй, кажется человек. Точнее был им раньше. С ним вообще что-то не до конца мне ясное. Он и демон и не демон одновременно, возможно тоже одержим кем-то. Но кем-то очень сложным. На нем стальная маска, какой раньше пользовалась Инквизиция, чтобы те, кого они пытали, не могли истошно кричать и мешать палачам. И мне кажется маска это на нем или на ней неспроста. Я ушла прежде, чем он успел ее снять. Не было времени разбираться в таких мелочах. Время было дорого, поскольку, как тебе отлично известно, в моем мире и в вашем оно течет совершенно с разной скоростью и, будучи там, можно пропустить много важного тут. А я привыкла контролировать все, что пока еще не уничтожила.

Чернокнижник промолчал, потерев узкую переносицу указательным пальцем. Он сосредоточено размышлял о чем-то. Рейнариди не планировала ждать, пока размышления колдуна будут наконец окончены. Она с нетерпением постучала грязными пальцами по шершавой крышке стола и проговорил, отведя свои темные и похотливые глаза в сторону.

– Ты сказал, что ты и я, деловые партнеры, скажи, что я должна для тебя сделать, чтобы считать эту сделку со спасением Маркуса закрытой? Любовь и прочая чушь, связанная с этим понятием, мне больше не интересна, и меня уже не купить на подобные разговоры. Не забывай, кто теперь перед тобой. Я должна тебе – я с тобой расплачусь.

– Ты отдала ему копье?

– Да я сделала все в точности, как ты просил.

– Неужели ты не почувствовала потери, когда передала его? Это же, по сути, часть тебя.

Она снова засмеялась, подняв голову к закопченному масляной лампой потолку. Смех был неприятным, в нем было презрение и явное желание оскорбить целый маленький мир за раз.