Текст книги "Империя грез (СИ) "

Автор книги: А. Велнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 35 страниц)

– Аресте кого? – словно не расслышал сказанного Гунаром, задумчиво поинтересовался Джодар.

– Вас, мой господин. Вас, а также Маркуса из Рейна, Рейвена из Рейна и двух нечестивых ведьм по имени Нейрис-Мелисант-Херми и ее родной сестры Алии. Вас всех провозгласили еретиками, – Джодар-Мэйс мгновенно побледнел до состояния печной золы.

– Ты что, волчьих ягод объелся? Я и все герои войны за Книгу неприкосновенны. Объявить нас еретиками не может даже верховный синод духовенства.

Маркус так же напрягся всем телом, хотя было видно, что держать удар он умел не хуже Джодара-Мэйса.

– Грамота была настоящей и на ней была первая имперская печать, принадлежавшая Императору лично. Грамоту привезли из столицы лично от самого правителя бескрайней земли. Великого инквизитора среди прибывших в Твердыню Света не было, но они говорили открыто от его имени. Вели себя грубо, нагло и по-хозяйски. Сразу арестовали и взяли под стражу всех, кто вам прислуживал, и, как водится, принялись допрашивать. Странно, что эти вести еще не дошли до вас, но это скорее потому, что они планируют взять вас всех тут в Серверной крепости. Всех разом.

– Открою вам страшную тайну, господа. Это все никак не возможно. Хотя бы потому, что первая имперская печать хранится не у Императора, как принято думать в обществе людей Империи. Она хранится лично у меня. Наш правитель очень уж редко самолично составляет какие-либо указы. Он давно перестал делать это без моего личного участия. Мне срочно нужно в столицу. Возможно с ним что-то случилось, – Джодар вскочил с места. – Мне нужно видеть Императора немедленно.

– Боюсь это уже невозможно, Мэйс, – Маркус спокойно покачал головой. – Для ада подделать любую печать, как для тебя – чарку вина опрокинуть. Тьма нанесла по нам второй тяжелый удар, возможно куда более сокрушительнее и коварнее первого.

Джодар задумался на миг, потом весело усмехнулся и спокойно сел на место.

– Верно. О своих собственных шкурах, пожалуй, подумаем позже. Рассказывай дальше, малыш.

– В списке обвиняемых были еще имена. Много имен. Почти всех, кто так или иначе причастен к делу Хорвата и совсем незнакомые. Всех назвали еретиками. А также колдунами и пособниками Тьмы. Все вы приговорены к духовному и светскому суду, а после него – к сожжению на костре. Самое безумное во всем это было то, что последним именем в списке была предвечная святая Лилея из Семериван.

– Ты запомнил имена? Мне нужно узнать все, – шемит понизил голос.

 
Гунар молча кивнул.
 

– Вы, мой господин, Маркус из Рейна, Рейвен из Рейна, Алия-Мелисант-Херми, Нейрис-Мелисант-Херми, Сарсэя-Кассин, – при упоминании этого имени Маркус едва заметно вздрогнул и стиснул зубы так, будто пытался перекусить тонкую стальную пластину. Гунар невозмутимо продолжал:

– Фледер-Верминтаель-Оргаел-Риз, Вильгельм-Хелми-Верминтаель-Оргаел-Риз, Самаэль-Хан и Лилея из Семериван.

Глаза Джодара округлились и почти потеряли цвет. Было явно видно, что его разум верил в происходящее вокруг сейчас еще меньше, чем в случае, когда он воспользовался "Темным веретеном" и попал в безграничные владения демона по имени Шекс.

– Предвечные муки! Этот приказ писал не Император. Это чистое безумие. Ладно еще мы. Живые. Но Лилея из Семериван давно мертва для всей Империи Грез. Это бессмысленно. Все равно что приговорить к смерти светлого короля Харви и его жену Аманду, живших тут столетия назад. Все это сделали не люди и не с целю очистить землю от темного колдовства. В любом случае тут явно не обошлось без посланников ада, причастных к делам Хорвата.

– Бьянка, – коротки кивнул Маркус, то ли спрашивая, то ли утверждая.

– Может быть. А может быть кто-то похуже нее. Они знают про нас все. Все, что мы планируем и не планируем сделать. Мы не знаем о них почти ничего. Совсем ничего.

Гунар уверенно и угрюмо кивнул в знак полного согласия и налил себе еще крепкого темного вина и на сей раз в кубок значительно большего размера. Он отпил, поморщился и продолжил рассказ.

– Мы быстро смекнули, что к чему. Когда пришли арестовывать нас, завязался жестокий бой. В Твердыне Света было около тридцати воинов Ордена Тайн. Лучшие воины, которые были отобраны лично мной для вашей охраны, мой повелитель. Но врагов было слишком уж много. Из нас уйти смогли лишь пятеро. Мне и прочим выжившим после схватки с имперскими убийцами пришлось прыгнуть с отвесной замковой стены прямо в серое ущелье Харим. Река Святой Амелии никогда не замерзает зимой. Правда возможно лучше бы замерзала. Не все из нас смогли из нее выплыть. Еще шестеро просто остались в Твердыне, чтобы прикрыть наш отход от падавших сверху стрел, – Гунар опустил глаза и замолчал. – Пусть же предвечная и бесконечная благость повторит теперь имена этих отважных и честных людей. Амен.

Все трое молча подняли кубки и выпили их содержимое до дна, не проронив при этом ни единого звука.

– Хорошо, что ты все же выплыл, Гунар, – Джодар горько усмехнулся, глядя на своего верного помощника и одобрительно хлопнул его по плечу.

– Жить очень хотел. К тому же у меня был архив Самаэля-Хана. Я знал, что все это связано. Я не мог так вас подвести после всего, что случилось.

– Не раскисай, – коротко потребовал шемит. Наш противник очень силен, так что ничего удивительного нет в том, что теперь все против нас. Для дела куда важнее то, что теперь у нас есть явный след, идя по которому мы выйдем на того, кто все это придумал. Да и с великого Инквизитора спросим за все сполна. Я никогда не прощу этому псу своих слуг и воинов, замученных до смерти и порубленных на части, – сказав это глава Ордена Тайн перерезал шнурок на свертке бумаги так, словно это было горло Инквизитора, и резко развернул ровную стопку серых листов.

Джодар-Мэйс читал с невероятной скоростью, напряженно хмурясь и шевеля тонкими губами, резко переворачивая лист за листом.

– Могу ли я спросить, где все это время были вы, повелитель. Мы решили, что вы предвидели случившееся и заблаговременно тайно покинули крепость.

– Не совсем, – Джодар не отрывал глаз от письма. – Но вообще, в конечном итоге, примерно так оно и получилось. Теперь мне стало ясно почему меня забросило именно сюда. Если бы не это, в данный момент я скорее всего уже висел бы на дыбе. Впрочем, я вряд ли дался им живым. Слишком великая честь для этих плешивых овец.

Гунар и Маркус хранили почтенное молчание все время, пока глава Ордена Тайн изучал архивные письма старого священника. Дольше всех свое внимание шемит обратил на самое последнее письмо. Он перечитывал его снова и снова, пристально изучая бумагу и ровные строки, выведенные густыми серыми чернилами. Внезапно его руки дрогнули, будто в них оказалась гремучая змея, он побелел как снег и с ужасом округлил глаза. Глава Ордена Тайн резко положил листок бумаги на стол рунами вниз и пристально заглянул в глаза харагрима, который совершенно невозмутимо пил дорогое вино, ожидая от своего гостя хоть каких-то пояснений. Шемит ошарашено молчал некоторое время, затем так же совершенно молча захлебнул еще добрых пол кубка крепкого и выдохнув проговорил.

– В общем так, господа. Если я все верно понял, Самаэль-Хан давно подозревал кого-то из верховного синода духовенства в сговоре с истинной Тьмой. Оказывается и сам церковный синод очень давно проводил свое тайное и неспешное расследование различных странных обстоятельств. Возглавил расследование первый экзорцист Империи. Странно, что не Инквизиция и не Орден Тайн, не так ли? Но кажется инициатива исходила от них самих и не была на прямую поддержана Императором, равно как и не стала им оспорена. Вероятно, именно это объясняет, почему же сам Император просил меня взять Самаэля-Хана с собой, когда я начал заниматься делом Хорвата. По той же причине похоже я про это расследование ничего не знал. Самаэль пишет, что длинная цепь предположений, протоколов, допросов и загадочных событий навела его в итоге на мысль о причастности нынешнего главного Инквизитора к деяниям проклятых. Духовенство провело тайный совет и попросило Самаэля написать великому Инквизитору письмо с требованием к нему именем церковного синода прилюдно пройти обряд омовения в святой воде Семериван. Существует старое верование, согласно которому любой состоящий в сговоре с Тьмой после омовения в святом источнике обязательно выдаст себя словом или делом. На деле оно ни разу не подтвердилось и это письмо, как я понимаю, было обычно провокацией. Процедура омовения очень простая, но для такой величины как Иоганн-Вергилий, крайне унизительная, – тут Джодар выдержал долгую паузу. После чего взял в руки самый последний лист, который так пристально изучал долгое время и спокойно проговорил. – Вот что он ему ответил главный Инквизитор пять дней тому назад. После получения этого письма, как я понял, Самаэль-Хан совершенно бесследно пропал. Как я понимаю, о своих подозрениях старый священник не говорил мне потому, что сперва хотел получить хоть какие-то весомые доказательства своих догадок. Читай, Маркус.

Шемит бережно протянул письмо харагриму, косясь исподлобья на надписи. Северянин взял лист, кашлянул прочистив горло и начал произносить написанное. Маркус хмурился и спокойно читал.

– Со всем уважением к высшему духовенству, считаю данный обряд непочтением к званиям и заслугам хранителя карающего огня Инквизиции. Прошу вас помнить, что все мы – слуги Бога – не должны погрязать в подозрениях, распрях и усобицах орденов. Напомню вам, братия, что между духовенством должно быть святое единство. По сему прошу высочайший синод… – дальше Маркус читал уже молча, быстро пробежав по всему тексту письма целиком. Он держал лист так, чтоб Гунар так же мог видеть все написанное лично рукой великого Инквизитора.

– Чушь какая-то, – пожал он плечами и снова взглянул на Джодара-Мэйса. – Скучнее и официальнее этого послания я на слышал даже на приеме у нашего местного градоначальника.

– Ну да. На первый взгляд все так и есть. А теперь аккуратно подуй на письмо так, если бы это была раскаленная сталь.

Маркус был не из тех людей, кого необходимо было просить о чем-то дважды. Тем более в данный момент Джодар-Мэйс вряд ли с ним шутил. Он подивился про себя, наполнил легкие воздухом и осторожно подул на лист бумаги, который по прежнему держал в руках. Он сделал это точно так, как если бы задувал пламя церковной свечи. Сначала совсем ничего не происходило, а дальше руны, выведенные на бумаге, вдруг ожили и поползли в разные стороны вяло и медленно, словно отравленные ядом крысы. Маркус невольно бросил дьявольское письмо на стол, будто оно вспыхнуло в руках, а Гунар от увиденного во второй раз вскочил со стула, осенив себя крестом Предвечного Света.

– С нами Бог! – выдохнул молодой воин, во все глаза глядя на столь явное черное колдовство.

Джодар-Мэйс весело засмеялся, как добрый волшебник, который только что показывал деревенским простакам истинные чудеса обмана и ловкости собственных рук.

– Это называется "письмо Малифарус". Его так же называют письмом дьявола. И написанное оно якобы "чернилами страданий". В этом письме каждый найдет ответ на свой вопрос, обращенный к первородному злу. Эти самые чернила по истории демонологии сварены из волчьей слюны, детских слез и крови утопленных девственниц. Не считая конечно множества других богомерзких компонентов. Это конечно полная чушь, но теперь я знаю, что чернила Малифарус существуют на самом деле. Скажи, северянин, что теперь тут стало написано?

Маркус несколько раз моргнул, привыкая к увиденному, и прочел получившуюся надпись. Вышедшие буквы продолжали дергаться из стороны в сторону как живые илистые черви или огромные навозные жуки, прибитые к столу тонкими иглами. Это был язык темных и руны были похожи на те, какими было написано письмо, которое он нашел после похищения Сарсэи-Кассин.

– Не суйся в дело Хорвата, экзорцист. Не вздумай стоять на нашем пути. Иначе расплата за это будет кровавой. Оставайся в крепости и найди в себе мужество поскорее там сдохнуть. Этот мир тебе не спасти. Его время пришло. Вы не успеете даже засвидетельствовать, как все, что ты любишь сгорит в багровом пламени ада. – Маркус склонился над письмом и стало видно, что к нему медленно подбирается приступ настоящей ярости. Он снова сжал зубы и стал чаще дышать, а стальные пальцы медленно сошлись в кулаки тяжелые словно сама смерть.

– Внизу подпись как и на первом письме, которые ты получил недавно. Белый круг. – Джодар сокрушительно покачал головой.

Маркус ударил по столу так, что подскочила вся стоявшая на нем посуда и хрустнула лопнувшая вдоль дубовая доска, а Гунар поневоле снова вскочил со своего места, словно его покусали. Харагрим метнулся в сторону и деревянный стул, на котором он сидел, отлетел от него в противоположную стену, будто его швырнули, взяв за ножки обеими руками.

– Маркус, постой! – Джодар-Мэйс тоже поднялся с места и кинулся наперерез.

– Твари! – молодой мастер клинков даже не проговорил, он натурально прорычал это, будто северный лев перед броском. Джодар пытался преградить ему путь, хорошо понимая, что это все равно что пытаться остановить своим телом массивный обвал, идущий с Темных гор ранней весной. – Я пущу инквизиции кровь!

– Пустишь, пустишь! Он ответит за все, включая наши опороченные имена. Но он всего лишь вершина песчаной скалы, – шемит примирительно поднял руки. – Нам нужно то, что скрыто под ней. Нам нужен Хорват. Нам нужно понять, что же такое "Белый круг" и как именно они между собой связанны. Насколько они на самом деле опасны для нашего мира.

Маркус с шумом открыл один из тяжелых деревянных сундуков у стены и вынул оттуда длинный сверток из очень плотной серой бумаги. После чего вернулся к столу и, не церемонясь, одним движением руки скинул с дальнего края всю посуду и кувшины прямо на холодный и утоптанный земляной пол. Сверток бумаги оказался картой Империи Грез и прилегающей к ней части дикой земли.

– Мы тут, – он ткнул пальцем в нижнюю часть Штормового Кольца в самом центре карты. – Рейв и ведьма вот тут. Где этот ваш великий Инквизитор? – он перевел злой и выцветший взгляд на шемита.

– Иоганн-Вергилий третий после войны почти никогда не покидал своей резиденции "Огненной розы", сказываясь на плохое самочувствие. Возможно и правда болел, а может боялся чего-то. Скорее всего он и сейчас в этой крепости. Если бы он переместился, мне бы уже непременно донесли. А если не мне, то Гунару, а если не ему, то… Впрочем не важно. Крепость "Огненной розы" расположена здесь и тот, кто нам нужен сейчас, там, – Джодар указал место на карте темным острием ножа, с которого весь вечер ел жаренное мясо.

 
Маркус коротко кивнул.
 

– С Рейвом мы встречаемся тут. Это практически по пути. Через десять дней, начиная с сегодняшней ночи. Но сначала я должен освободить Джеми, как и говорил тебе прежде. Если не успею, за моим братом вы поедите сами. Он будет нужен. К тому же теперь он тоже еретик. Вот уж кто сильнее всех удивится. Великий герой войны за религию Предвечного Света в одночасье на бумаге ставший ее злейшим врагом.

 
Теперь Джодар-Мэйс равнодушно пожал широким плечами.
 

– Учитывая все случившееся, скорее всего тут очень скоро будет армия Инквизиции и имперских убийц. И все они придут сюда по нашу с тобой душу, Маркус.

 
Мастер клинков мотнул головой, внимательно глядя на новую карту.
 

– Моему отцу не привыкать. К тому же нас в крепости к тому времени уже не будет. Бегать за нами по лесам Штормовых Колец они могут сколько вздумается. К следующей осени возможно даже более-менее разберутся, что тут к чему.

– Кого-то из твоих людей могу арестовать и сделать больно. Они могу знать куда ты собрался. Промолчать у них вряд ли получится, зная как почтенно обрабатывают прикованных к "столу нестерпимой боли".

– Мой отец им никого не выдаст. А брать Деревянную крепость Севера силой в середине такой снежной зимы. Боюсь они тут увязнут в лучшем случае до середины будущего лета, как раз когда тут начнутся шторма. Я признаться был бы не против, если бы именно так все и вышло. Когда моя рука сожмет тонкую шею великого Инквизитора Империи, то, где стоят сейчас его воины лично ему сразу станет абсолютно не важно. Он, как и все простые смертные, отправится на тот свет, прямиком к справедливому Предвечному суду совершенно обычным манером, как и все другие до него. А против этого чаще всего у людей не остается иных аргументов, кроме молящего и почти звериного желания жить.

Внезапно в дверь снова постучали. Маркус отвлекся на миг от собственных гневных размышлений и, коротко крикнув, приказал просящему войти внутрь. Гунар при этом аккуратно спрятал жутковатое письмо Малифарус, сложив лист пополам и убрав его в боковой карман своей теплой накидки. Делал он это так, словно лист бумаги мог в любой момент обжечь ему руки, либо того хуже смертельно укусить и отравить его тело. В дверях снова появился поверенный. Он быстро и пристально осмотрел собравшихся и спокойно проговорил:

– Мой повелитель. Вы велели нам смотреть в оба и наши люди заметили на западной тропе, что идет вдоль пересохшей реки, крытую повозку. Движется она прямиком в сторону Зимовья со стороны имперского тракта. В ней шестеро мужчин. В такой же черной броне, как ваш недавний пленник, что болтает теперь с крысами в погребе. И похоже с ними едет ребенок. Мальчик. Охотники видели как его кормили на привале у ветряного столба.

 
Маркус снова заглянул Гунару в глаза.
 

– С тяжелым арбалетом обращаться умеешь?

– Это оружие трусов. Но прежде никто не жаловался, – утвердительно кивнул тот, поспешно проглотив порцию жаркого, которую так и не успел еще толком прожевать.

Было еще светло, солнце закрывали вязкие и полупрозрачные тучи, а мороз отступил, на время дав людям Империи Грез короткую передышку. Невзрачная повозка, запряженная двумя рослыми гнедыми тяжеловесами, была покрытая непромокаемой тканью и медленно ехала по узкой дороге, скрипя колесами и промороженным до состояния муки серым снегом, устилавшим дорогу. Спереди сидели два угрюмых бородатых человека, похожих друга на друга словно два брата, плотно закутанных в теплые меховые накидки с глухими капюшонами из плотной овчины. Было невооруженным взглядом видно, что они порядком устали от постоянных холодов и долгих переездов по глухим лесным дорогам Штормовых Колец. Но тем, кто ехал с ними внутри скрипучей повозки, скорее всего приходилось немногим легче. Тот, что держал в руках вожжи, явно клевал носом, но был настолько утомлен дорогой, что у него уже не было сил болтать со своим соседом, который кроме всего прочего утомленно дремал, резко просыпаясь от каждой сильной встряски на очередной глубокой выбоине или ухабе. Человека, преградившего дорогу повозке, они оба заметили не сразу. Харагрим и не думал скрываться. Высокий и широкоплечий северянин просто стоял на дороге и медленно и даже задумчиво жевал сочное яблоко, привезенное с далекого юга Империи вездесущими морскими торговцами. Он спокойно ждал, оперевшись о короткое темное копье и не спускал холодных глаз с приближавшихся к нему рослых кудлатых лошадей.

Возница, стряхивая дрему, толкнул локтем своего соседа, вновь скользнувшего на короткое время в тревожный сон, не приносивший покоя. Тот, встрепенувшись и растерев лицо руками, далеко не сразу понял в чем именно дело.

– Дальше дороги нет, –крикнул Маркус, когда повозка приблизилась к нему на расстояние десяти шагов. Возница неохотно потянул за вожжи, повелев лошадям, и без того едва бредущим, остановится, всматриваясь в лицо остановившего их воина с черным копьем.

– Ты кто такой, чтоб мне указывать? – хрипло и с явным раздражением спросил он. – Прочь с дороги, пока тебя лошади на затоптали.

– Я Маркус из Рейна, – последовал спокойный ответ. Мастер клинков небрежно сплюнул яблочные косточки на снег и, выкинув сладкий огрызок, отряхнул тяжелые руки. От услышанного сон сошел с обоих разом, будто его сняли целебным прикосновением руки. Тот, что держал вожжи, даже побледнел, не смотря на морозный румянец и заговорил с северянином уже совершенно иным тоном, чем прежде.

– Мы тут по заданию верховного синода церкви. При нас документ, подписанный столичным союзом Инквизиции. В документе сказано, что никто из слуг Империи не смеет останавливать нас, или допрашивать, либо каким-то иным образом препятствовать нашему передвижению.

Кто-то выпрыгнул вдруг из повозки, недовольно и грязно ругаясь, и двинулся к передней части, где располагались узкие козла.

– Звонарь!!! Какого хрена мы встали? Ты совсем озверел, мразь подзаборная? Мы никогда не доедем до нужного места в этих проклятых лесах. Я что должен…

Вышедший на белый свет из под грязного тряпичного навеса был явно старшим в этой странной группе наемников в черной броне. Он был невысокого роста, коренастый, средних лет и на голове его красовалась светлая меховая шапка с двумя короткими хвостами, закрывавшими огромные уши. Наемник обладал так же довольно тяжелым и неприятным, будто бы липким взглядом прирожденного палача и тонким рваным шрамом на носу. Он со злобой сжимал кулаки и отчаянно ругался на человека по прозвищу Звонарь, коря его за все прегрешения Империи разом.

– Стрепень, этот сказал, что он Маркус из Рейна, – прохрипел возница, с опаской косясь на мастера клинков из под широкого теплого капюшона. Коренастый осекся, разом утеряв витиеватую нить проклятий и смертельных ругательств религиозного толка и во все глаза уставился на харагрима как на диковинную заморскую птицу, прилетевшую вдруг в холодный западный лес. Вдоволь насмотревшись, пришедший вдруг улыбнулся, глупо и самодовольно, после чего сквозь зубы промычал.

– Ты значит тот самый Маркус из Рейна?

– Тот самый, – спокойно ответил харагрим.

– Всегда мечтал посмотреть на тебя в деле, – человек в меховой шапке снова неприятно и мечтательно улыбнулся и стало видно, что в пасти у него изрядно не хватало зубов.

– Осторожней с мечтами, любезный. Они сбываются порой, – Маркус тоже холодно улыбнулся в ответ.

– Чем обязаны вниманию столь знаменитой и грозной персоны, как первый клинок Империи? Если конечно ты и правда тот, кем назвался. По мне, так и не сильно похож… – человек по прозвищу Стрепень склонился в нелепом саркастическом поклоне, будто изрядно пьяный шут на пиру, приветствующий шумно орущих гостей. Впрочем это было почти правдой, ведь он на самом деле был порядочно пьян. Скорее всего еще с самого утра он с товарищами согревался от холода хлебным вином, чтоб легче стало день и ночь трястись в проклятой холодной телеге.

– Скажу кратко. С вами едет ребенок. Маленький мальчик. Я пришел забрать его с собой. Дальше можете ехать на все четыре стороны, я не причиню вам зла. – Маркус проговорил это твердым голосом, полным убийственно холодного метала.

– Ребенок? – встрепенулся коренастый. – С нами нет ребенка, мой господин. Мы едем по спешному делу в Тиберий. Нас послала туда Инквизиция прямиком из самой столицы.

 
Маркус с разочарованным видом покачал головой.
 

– Не нравишься ты мне. К тому же Тиберий в противоположной стороне, – он покривился, глядя на Стрепня. – Если тебе дороги оставшиеся у тебя зубы, очень советую отдать мне мальчика прямо сейчас. Я еще ни разу не просил ни кого о чем-либо дважды. Не думаю, что сегодня это случится впервые за последние двадцать пять зим моей жизни.

Было видно как напрягся низкорослый воин в черном панцире и шапке из бурой лисицы. Он почуял нутром, что шутки с ним кончились, жаль, что ему не хватило ума понять, что вместе с шутками теперь вполне могла закончится его жизнь.

– Раст, Хутня, быстро сюда!!! Прыткий пусть щенка сторожит!!! – голос его изменился, стал громким, скрипучим и вместе с тем непреклонным и злым. Из повозки на его крик поспешно выпрыгнули еще два рослых мордоворота в потертых черных доспехах из кожи. Держа руки на рукоятях длинных ножей, они осанистой походкой подошли к главарю, надменно разглядывая причину свой внезапной задержки в глухом заснеженном лесу Штормового Кольца.

– Свали с дороги по хорошему. Не то придется тебя огорчить, – злобно пообещал один из пришедших, тот, что был чуть выше ростом. Очевидно он был самым самоуверенным из всех собравшихся.

– Отдайте мне ребенка. Или живыми в столицу не вернетесь, – это была не просьба, это было предупреждение и приказ, который им лучше бы было выполнять, не задумываясь. Маркус снова улыбнулся на сей раз уже по настоящему весело, а в глазах его снова встала глухая пустота.

– Обойдешься! – снова огрызнулся высокий боец с тонким белым шрамом на нижней челюсти.

– Хорошо. Даже нож о такую падаль как вы не стану пачкать, – Маркус воткнул "Сайранхайт" в снег, прокаленный морозом почти до состояния стекла, и, сняв пояс с оружием, спокойно шагнул вперед.

Тут же что-то с визгом ударило в деревянный борт повозки с такой силой, что хрустнули промерзшие доски. Это оказались две стрелы, выпущенные одним стрелком с невероятной почти неслыханной скоростью откуда-то из за спины харагрима. Вторая стрела ушла в цель еще до того, как первая достигла возницу, сидевшего на козлах. Первая пробила плечо Звонарю, по-прежнему не выпускавшему вожжи, а вторая вошла прямо в горло его соседу, прозвище которого огласить никто так и не успел. Он дернулся, осунувшись вперед, ртом у него густо пошла кровь и он шумно и с хриплыми стонами рухнул вниз на дорогу. Намертво прибитый к доскам Звонарь, ахнув, схватился было за древко стрелы уцелевшей рукой и с криком попытался освободится. Но боль была попросту дикой, а стрела держала крепко, как будто в живое тело вбили кованый гвоздь.

Джодар-Мэйс опустил лук. Тот самый, что Маркус брал из оружейной в деревянной крепости Северного дома, когда первый раз пошел отбивать сына Сарсэи. Шемит пристально вглядывался, оценивая результаты стрельбы. Из заснеженного подлеска его и Гунара было невозможно разглядеть ни с какой из сторон, тем более от места, где сейчас стояла телега. Поверенный стоял рядом и держал на весу взведенный арбалет, сосредоточенно целясь в стоявшие вдалеке фигуры людей в черном.

– Хороший выстрел, повелитель, – спокойно заявил поверенный, продолжая щурится против света. – Даже по ветру с такого расстояния попал бы далеко не каждый лучник имперской гвардии. – Шемит раздосадовано плюнул на снег и с тихим шипящим визгом вынул третью лакированную стрелу из колчана за плечом.

– Выстрел поганый. Я второму тоже целил в башку. – Лук злобно скрипнул, Джодар-Мэйс резко вдохнул и натянул тугую плетеную тетиву до правой брови, планируя закончить начатое.

– Не стоит, мой господин, – Гунар едва слышно щелкнул языком и тряхнул светловолосой копной волос в знак сдержанного несогласия. – Маркус за один миг сломает всех четверых насмерть, а нам бы не помешала хоть кого-то допросить для верности. Вдруг он знает хоть что-то, что сможет пригодится нам позже. Просто для порядка хорошо допросить хоть кого-то.

Джодар-Мэйс задумался на мгновение и опустил лук, с визгливым скрипом ослабив тетиву.

– Может ты и прав. Еще задену нашего непревзойденного мастера клинков ненароком.

– Думаю это вряд ли получится, повелитель. Даже у меня из этого самострела скорее всего не вышло бы. Он слишком уж быстрый. Этих четверых наверное даже во сне смог бы сломать.

– Ну да. То-то он практически не спит, – согласился глава Ордена Тайн.

Когда ударили стрелы, Маркус плавно и одновременно с тем неимоверно резко, как умел лишь он один, прыгнул вперед. К тому времени Стрепня успел выхватить длинный обоюдоострый нож и, как ему самому показалось, достаточно искусно попытался ударить им харагрима в живот. Мастер клинков поймал руку чуть ниже запястья и сжал ее что было сил. Еще будучи совсем молодым он ломал руками увесистые кованные подковы словно сухие рогалики на летней ярмарке. С влажным звуком хрустнули треснувшие кости, перетертые в муку и тонкие живые осколки. Человек в меховой шапке округлил глаза и открыл было рот в страшном крике боли, ошеломившем сознание, но второй удар пришелся прямо в челюсть и бесповоротно прервал его несуразный жизненный путь. От удара тяжелым кулаком у наемника Инквизиции вылетели зубы, раскрошилась челюсть и лопнули шейные позвонки. Как и было сказано прежде, оставлять в живых похитителей маленьких детей Маркус не собирался. Мертвое тело отлетело в сторону как копна сухой соломы во время осенней жатвы пшена. Вторым на пути Маркуса встал высокий воин с рваным шрамом на подбородке. Он тоже прожил недолго. Харагрим ударил его ребром ладони по шее чуть ниже черепа. От подобного удара треснула бы пополам даже широкая корабельная сосна. Глаза не слишком удачливого воина в миг остекленели на холодном свете зимнего солнца, он упал спиной назад, хрипло выдохнув последний раз в своей "праведной" жизни и, раскинув руки, замер на твердом снежном настиле.

Третий наемник искусно выхватил меч, не успев еще понять, что в этом бою он уже остался один. Северянин спокойно поймал летевшее в него лезвие, голой рукой схватив его будто задиристый ребенок обычную сучковатую палку. Нападавшему же на мгновение показалось, что его оружие зажало между двумя неподъемными гранитными валунами. Мастер клинков резко ткнул противника согнутыми пальцами правой руки прямо под челюсть. Что-то хрустнуло, посланник карателей Света мигом выпустил не пригодившийся клинок, отшатнулся, выпучив глаза, держась за разбитое горло и неуклюже осел на землю, ударившись о деревянные спицы широкого заиндевевшего колеса. Короткая схватка подошла к концу и теперь оставалось сделать самое важное.

Глядя на это со стороны, Джодару почудилось, будто бы молот, брошенный неимоверно могущественной рукой прямо с небес, расшвырял во все стороны три тяжелые и неповоротливые каменные статуи. Зрелище убийства было завораживающе красивым и потому могло сильно напугать любого по настоящему опытного бойца. Слишком уж легко и вместе с тем искусно оно было исполнено. Казалось, они много раз репетировали все это заранее. Только вот гибель их теперь оказалась уже настоящей.

Маркус подкинул меч умерщвленного только что врага и легко поймал его за рукоять, увитую плотным кожаным шнуром. Он невозмутимо двинулся вперед, постучав лезвием по покрытому инеем борту крытой повозки, будто стучал во входную дверь с просьбой войти.

– Шустрый, выходи! Если отдашь мне мальчишку, обещаю, что ни я, ни мои люди не тронут тебя пальцем. Готов заплатить за него золотом. Столько, что тебе хватит до конца своих дней жить не зная забот. Выходи, я сдержу свое слово.

Оставалось лишь ждать. Спустя некоторое время под твердым навесом послышалось движение, кто-то откинул в сторону затвердевшую от холода тряпку и из полумрака показалась рыжая как медь голова последнего воина в черной броне. Маркусу что-то сразу не понравилось в его взгляде и в том, как двигался этот человек. Что-то неестественное и истеричное владело им будто бы против его собственной воли. В первый миг он просто списал это на страх. Прыткий вылез из телеги, неся перед собой мальчишку, завернутого в огромный тулуп, словно тот был игрушечной куклой. В руках похитителя сверкал длинный остроконечный нож. Мастер клинков замер и стоял совершенно неподвижно, спокойно глядя на происходящее и ожидая дальнейшего развития событий.