Текст книги "Империя грез (СИ) "

Автор книги: А. Велнер

– Странно, что вы не знаете кто я. Последнее время все только и разговоров что обо мне и о том, что я собираюсь сделать с этим больным миром, – он отбросил остатки короны в сторону и они жалобно звякнули о камень, покатившись по гладкому камню прочь в непроглядную темноту. – Нам с вами предстоит огромная работа, святой отец. И вы наконец-то сделаете то, о чем мечтали всю свою жизнь.

– Я не понимаю тебя!

– Ну как же. Разве не вы с самой молодости так хотели искоренить все зло, живущее в этом мире? У вас будет отличная возможность все это сделать. Но прежде, чем вы поможете мне этот мир уничтожить, его надо будет как следует изучить. Это вам, – незнакомец или незнакомка в маске сделал движение рукой и на открытых страницах еще недописанной книги, по прежнему безмятежно лежавшей на коленях экзорциста, появилась карта из плотного темного картона. Она проступила на бумаге так, словно кто-то очень быстро нарисовал ее там жирными цветными мелками. На этой странной карте была изображена черная книга, перечеркнутая узорчатой зеленой полосой. – Это ваша карата, святой отец, потому что именно вам, по моему замыслу, суждено будет написать великую Книгу Тьмы.

– Книгу Тьмы, – старик повторял слова омерзительно стального голоса словно в бреду, не до конца понимая их смысла и истинного значения всего сказанного ему.

– Ну, а вы как думали, отче? Если люди находят вдруг не пойми откуда взявшуюся тут Книгу Света и так веруют в нее, что ради этого даже начинается война между всеми без исключения народами земли, то обязательно во имя равновесия сил в этом мире должна будет появится Книга Тьмы, которую люди так же должны будут читать. Эту книгу напишете вы, под мою диктовку, что само собой разумеется! – незнакомец сложил руки на груди.

До старого Самаэля постепенно начал доходить смысл слов, произнесенных странным человеком из ниоткуда пришедшим к нему в медной пыточной маске и плотном походном плаще. Содрогнувшись про себя, святой отец начал вдруг монотонно мотать головой в знак отрицания услышанного, словно дорогая фарфоровая кукла, голова которой болталась на тонкой пружине.

– Я не стану ничего писать для тебя, кем бы ты ни был! Уходи откуда пришел и оставь меня одного. Я умру тут, как мне и было обещано!

По залу прокатился резко звякнувший смешок, словно с лязгом сломалось полотно стальной пилы, вошедшее в твердый кусок алого кварца.

– Боюсь, что у вас нет выбора, святой отец. Вы напишете все, что я скажу вам. В противном случае вы собственными глазами увидите, как все, что вы любите умрет и сгорит в багровом пламени ада.

– Кто ты на самом деле такой? – в надломленном голосе священника скользнул вдруг неподдельный, почти животный страх от поразившей его как нож догадки.

– А вы так и не поняли? Странно, по моему все должно было быть куда как очевидно! Меня зовут Хорват и я один из девяти демонов верховной триады зла. Я тот, кто прячется в вашем мире у всех прямо на виду и кого пока никто как бы он не старался, так и не смог меня тут отыскать. И раз уж мы с вами так откровенны друг с другом, хотел бы наконец показать вам свое человеческое лицо. Уверен, вам это крайне интересно. Нам с вами вместе придется проделать огромный труд и я считаю, было бы не честно, если бы я видел ваши глаза, а вы никак не смогли бы увидеть мои, – при этих словах он полностью снял капюшон своих бесцветных одежд и коснулся обеими руками тяжелой медной маски надетой на лицо. Что-то едва заметно щелкнуло и стальные пластины с треском поддались давлению. Пришедший снял полированную медь с лица и усмехнулся почти радостно, словно заблудший сын, вернувшийся наконец на порог родного дома.

Старик в ужасе вскочил с места, забыв про усталость, камнем лежавшую на плечах, он наконец заглянул в лицо истинному злу, так бесконечно долго разгуливающему в человеческом обличье по этой земле. Взгляд экзорциста против обычного не был больше переполнен печалью, страхом и отвращением, он теперь был совершенно и абсолютно обреченным, усталым и уже совершенно ко всему безразличным.

– Помилуй нас всех Господь, если все это время ты ходил именно в этом теле, демон.

Назвавший себя Хорватом долго молчал словно тщательно обдумывая свои следующие слова.

– Теперь ты понимаешь, что тебе придется сделать то, что я сказал. Это совершенно и абсолютно неизбежно. Ты же не хочешь, чтоб стало еще хуже, старик? Или быть может попробуешь изгнать меня из этого тела и отложить эту игру еще на пару столетий?

 
Глава 24. Ночные визиты.
 
 
На дворе поместья стоял сильный мороз обычный для этого времени года в центральной части имперского доминиона. Ветер ближе к ночи все больше набирал силу и в том, что скоро начнется сильнейший за всю зиму буран, почти никто уже не сомневался. В комнате было тепло, мягко горела масленая лампа, стоявшая у изголовья кровати, и от завывания ледяного ветра снаружи тут, у очага, становилось лишь еще более уютно и спокойно, чем в прежние ночи, проведенные в этом старом доме. Все было почти также, как тогда, когда Сарсэя впервые пришла к Маркусу с письмом и угрозами, только на сей раз в постели спала она, укрытая двумя теплыми шерстяными одеялами, а он сидел рядом и, как ему самому казалось, просто охранял ее покой.
Внезапно она очнулась открыв глаза так словно кто-то позвал ее и улыбнулась смущенно и радостно, увидев в полумраке свет серо-зеленых глаз. Чуть обеспокоенный и как всегда строгий Маркус теперь был полон несвойственной ему мягкостью и теплотой.
 

– Ты обронила, – Маркус первым делом протянул ей увесистый золотой браслет великолепной работы, искусно сплетенный из тысяч тонких нитей крученой золотой проволоки с крупными темно-синими сапфирами, филигранно ограненными в форме слез.

– Спасибо! – она смущенно заулыбалась, убрав волосы с лица и поспешно одела украшение обратно на тонкое запястье.

– Может ты хочешь еще отдохнуть? Я пойду! – он попытался подняться, но она снова схватила его руку словно боялась, что сейчас он растает в воздухе будто бесплотный призрак.

– Прошу тебя, останься. Я так давно не видела тебя, будто ты снова ушел из дома в очередной из своих бесконечных крестовых походов. Мне очень… тебя не хватало!

– Я с радостью останусь! Может тебе принести чего-нибудь поесть. Тебе сейчас нужна горячая и жирная похлебка, – он широко улыбнулся и одобрительно кивнул светловолосой головой готовый отправится на кухню за снедью.

– Постой, Маркус! Чуть позже! Я хотела спросить тебя, что случилось тогда в лесу, когда мы вчетвером шли за Джеми в старый охотничий дом? Я хотела знать, чем все закончилось, известно ли что-то о моем сыне? – Маркус нахмурился, вспомнив те недавние трагичные события.

– На нас с Виленой напали химеры. Ее убили почти сразу. И великого Арихани-Кима постигла та же участь, упокой Предвечный Свет их бессмертные души на небесах!

Сарсэя опустила ярко зеленые глаза, горящие в полумраке словно бы изнутри от самого сердца, и с досадой замотала головой.

– Я сама совершенно ничего не помню из того, что случилось. Я очнулась уже в застенках Инквизиции в крепости "Судьба Салафея" у перевала Гриндлоу.

– С Джеми все в порядке. Чуть позже, после того, как тебя похитили эти твари, я, Джодар-Мэйс и Гунар-Лим все же освободили твоего сына из плена и теперь он под защитой моего отца в крепости великого Северного дома. Ему ничего не угрожает больше и никто не сможет теперь обидеть его!

– Спасибо тебе! – у нее перехватило дыхание и на глаза мигом выступили слезы. Девушка поднялась с постели и крепко обняла его. Вряд ли она хоть как-то могла управлять собой, когда речь шла о ее ребенке, которого у нее безжалостно отняли рыцари тайного инквизиторского ордена.

– Меня благодарить не стоит.. Тебя спас не я. И вообще, если бы не все это, ты не оказалась бы в руках этих живодеров.

– Маркус, я ни о чем не жалею. Все закончилось хорошо. Все живы. Все вместе.

– Боюсь, пока еще ничего не закончилось. Мне кажется, что все совсем наоборот все только начинается. Расскажи, как ты очутилась тут столь странным образом. Никто не знает про это место и ты явно пришла сюда не по заснеженным имперским дорогам, – Сарсэя сильно побледнела, но быстро взяв себя в руки, начала рассказ. Она знала, что ей придется рассказать ему все правду от начала и до самого конца, ничего не утаивая и не оставляя себе про запас. Врать Маркусу из Рейна было не просто смертельно опасно, но по сути своей, кроме всего прочего, было совершенно бесполезным делом. То звериное чутье, что жило в нем с рождения и делало его сильнее смерти, не позволило бы никому обвести его вокруг пальца. Она хорошо понимала это и потому у нее был лишь один путь. Рассказать все, что с ней случилось, про колдуна и древнего вампира, про другую карту Саран и про причастие кровью. Как бы тяжело это ни было.

– В той крепости меня очень долго допрашивали и с каждым разом это было все труднее и труднее терпеть. В конечном итоге я почти лишилась разума от беспрерывных пыток. Их палачи большие мастера, поэтому я почти уверенна в том, что это могло продолжатся очень и очень долго. Я бы рассказала им все, что угодно, но к сожалению они спрашивали меня о том, чего я не знала и не могла знать, – Маркус сидел неподвижно и смотрел на нее, не меняясь в лице, только глаза его с каждым словом становились все темней и все сильней начинали напоминать два холодных омута.

– Что они хотели узнать, Сарсэя?

– Они спрашивали меня, что я знаю про Круг Совершенства. Только это и больше ничего. Мои мольбы, вопросы и просьбы они пропускали мимо ушей.

– Что было потом? – Сарсэя глубоко вздохнула и отвела взгляд, словно снова вспоминала свой ужасный сон.

– А потом пришел он и убил всех в крепости до последнего. Отдал мне карту Саран, почти такую же, как дала мне девушка в деревянной крепости Севера прежде, чем все это началось. А после я сменила ее на совсем другу карту. Пришедший в крепость спас меня, дав мне выпить своей крови и причастив меня ей, как у нас причащают святой водой и вином. Карта, которую он дал мне теперь… на ней нарисован… – тут девушка умолкла на миг, словно споткнулась и была не в состоянии произнести и осознать, что же на самом деле с ней недавно случилось.

– Вампир, – Маркус спокойно кивнул, будто уже знал все заранее, хотя похоже именно так все и было.

– Да, – она вздрогнула, будто ее вытянули плетью по спине и на глазах у нее снова выступили слезы.

Харагрим очень долго молчал и для Сарсэи время под гнетом этого молчания текло дольше и мучительнее, чем когда ее первый раз подняли на дыбе. Она не могла смотреть ему в глаза, но решение было принято и теперь настало время отвечать за него.

– Как быстро ты станешь другой, Сарсэя?

Она долго и не понимающе смотрела на него, моргая веками чуть влажными от слез.

– Никто не знает. Обычно на это уходят долгие годы. В противном случае, все люди земли давно бы стали детьми ночи. Перерождение занимает десятилетия, редко у кого оно случается за несколько дней, как про это гласят старые легенды.

– Ну вот и прекрасно! – он улыбнулся.

Она снова вздрогнула от неожиданности. Девушка ожидала от него любого ответа на подобное, кроме одобрительного. Он смотрела на него широко отрытыми ярко изумрудными глазами не моргая и не зная, что именно сказать или сделать после такого.

– Ты не собираешься отвернутся от меня и проклясть, потому что теперь я стала порождением Тьмы?

Маркус вдруг рассмеялся спокойно и весело, как смеялся, когда при нем шалили маленькие дети.

– Отвернутся от тебя? Нет, девочка, если уж кому-то отворачиваться, то скорее всего это надо сделать тебе. Из-за меня тебя похитили и зверски пытали. А потом кто-то другой, а совсем не я спас тебя из застенок Инквизиции, откуда у людей обычно только одна дорога. На костер. Кем бы он ни был, это человек залечил твои раны на теле и кажется даже в душе. Он отдал тебе свою силу и разве я теперь должен выражать по этому поводу недовольство? Он сделал для тебя так много, так много того, чего никогда не смог бы сделать я! Я не стою его мизинца. А тот, кто сделал это, будь он хоть трижды всеми проклятым, кровопийцей и душегубом, теперь я перед ним в неоплатном долгу. Ты довольно долго живешь в нашем доме, чтобы знать, что харагримы всегда отдают свои долги. Этот вампир вернул мне тебя, ничего не требуя в замен. Он сделал то, чего не успел сделать я сам, хотя обязан был спасти тебя. И потому я благословляю его имя и деяния, во чтобы сам он не верил и кем бы на самом деле не являлся. И плевал я на религиозные предрассудки с самой высокой церковной колокольни во всем имперском доминионе.

Ее удивление нарастало словно снежный ком, она села на кровати, спустив ноги и чуть прикрыв пухлые губы рукой, с трудом веря в то, что сейчас слышит.

– Но… но, как же то, кем я теперь стану? Неужели это не вызывает у тебя отвращения или опасений.

– Что именно, Сарсэя? Что через необъяснимое количество времени ты станешь иной? И возможно уже ей стала. Что теперь тебе необходимо будет пить кровь других людей? Мой клинок выпил ее так много, что боюсь ни один вампир на этой земле не способен бы был влить в себя столько даже за добрую сотню лет. К тому же, я не склонен переживать о том, чего еще не случилось. Возможно это мой последний день на этой земле, а завтра меня убьют. Если мы доживем до дней, когда ты станешь ходить по воде и ты обещаешь мне, что не будешь среди ночи нападать на меня, или на членов моей семьи, или на моих близких друзей, думаю это не сильно будет отличаться от того, чем я был занят всю свою жизнь, держа в руках оружие. Мне важно, что прямо сейчас ты жива и здорова. Как ты будешь распоряжаться тем, что у тебя есть и будет это только твое право, как свободного человека. И не мне тебя судить.

Сказать, что Сарсэя была поражены услышанным, было бы пустым звуком. Сказанное Маркусом потрясло ее до самых глубин души и сознания.

– Но.. ты же паладин. Воин божественного Света! Ты призван сюда Богом убивать таких… как я!

– Разве? – харагрим пожал плечами. – Я призван творить справедливость согласно тому, что написано в Книге Предвечного Света? Или тому, что живет в моем сердце? Беда лишь в том, что грани этой справедливости всегда очень уж сильно размыты. Можно спасти невинного ребенка от волков в лесной чаще и детеныши убитых зверей умрут от голода, скуля и зовя на помощь своих родителей, которые не пойми почему их оставили. Думаешь им будет менее больно и страшно, чем грудным детям? А ребенок, спасенный тобой, потом вырастет, оденет на себя рясу святого палача и начнет прижигать каленым железом ни в чем неповинных людей вроде тебя. Мы творим справедливость, Сарсэя, и просто верим, что поступаем верно и делаем добро ради самого добра. Но на самом деле у каждого из нас своя собственная правда и свое собственное добро. Так было и всегда будет, как бы прочие не старались привести это к чему-то общему для каждого из нас. Наверное именно поэтому зло и неискоренимо, пусть даже это звучит от меня как святотатство.

Они очень долго молчали, каждый думая о своем. Ветер на заснеженном дворе свистел и выл монотонно словно костяной рожек, рождая мысли о том, как славно быть за крепкими стенами подле очага рядом с тем, кого любишь, когда где-то за пределами каменных стен живет лишь холод одиночество и отчаяние.

– Скажи, как звали того, кто спас тебя? Того вампира, что даровал тебе дар обращения.

– Фледер-Верминтаель-Оргаел-Риз.

– На вид он невысокий, полный, с лысой головой и изысканными манерами? Человек с голосом ангела, лицом принца крови и глазами белого горного волка?

– Да… Только откуда ты можешь все это знать?

 
Маркус снова весело усмехнулся.
 

– Ты была со мной предельно откровенна. Это единственное, что мне необходимо от близких для меня людей! Кем бы мы ни были, героями или чудовищами, гениями или злодеями, нас всех объединить способна одна только правда. И в ответ на твою откровенность я расскажу тебе то, чего не рассказывал никому и никогда. Я никогда не видел Фледера, спасшего тебе жизнь, но много слышал о нем от его старшего брата Вильгельма. Очень многое из того, что происходит со мной и со всеми нами сейчас, он предсказал мне очень и очень давно.

– Ты знаешь Вильгельма? – в голосе Сарсэи был сейчас неподдельный страх, мысли резко начали путаться, словно ее ударили по лицу и ей стало казаться будто у нее сильно кружится голова.

 
Маркус снова спокойно кивнул.
 

– Да. Почему бы и нет? Так вышло в моей жизни, что именно Вильгельм первым вложил в мою руку меч и первым стал учить меня им пользоваться, когда мне не было еще и шести зим от роду. Прежде, чем началась вся эта история, я снова встретил его в трактире на имперском тракте и встреча эта не никак не могла быть случайной. Я вырос и возмужал с момента, когда видел его в последний раз, а он остался прежним, будто время над ним абсолютно не властно. До появления святого писания и веры в Предвечный Свет я был уверен, что меня учит сражаться на мечах древний языческий бог. Может поэтому я с некоторых пор никогда и никому не уступал. Он много рассказывал мне о том, как на самом деле устроен этот загадочный мир. Во что-то я верил, во что-то не верю до сих пор, как бы убедительно это для меня не звучало. Он сказал мне, что это лишь мое право и я решил им воспользоваться. Но если бы Вильгельм и правда был богом, то я совершенно точно знаю одно. Он был бы богом войны. Именно благодаря ему, мой меч теперь столь необоримым в бою. Он раскрывал мне тайну, простоту и сложность которой способен понять каждый. Каждый человек на свете знает этот секрет, но не каждый на самом деле это осознает. Это делает меня столь обычным и именно это делает меня столь не похожим на прочих. Я уверен, все, что происходит теперь, никак не обошлось без его участия и все мы избраны сделать нечто особенное, о чем в дальнейшем сложат легенды те, кто будет жить после нас.

– Кто мог избрать нас, Маркус?

 
Он покачал головой.
 

– Я уже говорил тебе, что куда более важно для чего именно нас выбрали.

Она молчала всего несколько мгновений, а затем в ее голосе появилось вековая усталость и вместе с тем неимоверное вдохновение.

– Я больше не хочу думать об этом. Я устала говорить о богах и демонах, о предсказаниях и о загадочной судьбе, что возможно нам с тобой уготована. Я просто хочу быть с тобой и ни о чем не думать. Хотя бы только одной этой ночью.

– Я желаю того же!

Сарсэя протянула к нему руки. Он, не раздумывая, обнял ее, осторожно прикоснувшись губами к ее нежной шее. Она едва слышно ахнула, закрыла глаза и с треском рвущейся ткани сорвала просторную накрахмаленную ночную рубаху со своего прекрасного смуглого плеча.

Джодар-Мэйс словно шаловливый ребенок раскачивался на стуле вперед и назад, сидя возле очага, и кажется совсем не беспокоился от того, что мог в любой момент упасть с него спиной назад и свернуть себе шею. Он курил трубку из белого дерева и ароматный табак пах сухими фруктами и казалось даже сладкими экзотическими цветами, растущими далеко на его теплой родине. Вид у главы Ордена Тайн был задумчивым и вместе с тем достаточно беззаботным. Скрипнула дверь и в его комнату, освещенную множеством свечей, без стука вошел Гунар-Лим. Молодой воин Ордена Тайн совершенно молча подошел к столу, налил себе белого вина и, резкими глотками выпив почти полный серебряный кубок до самого дна, положил на стол небольшой стеклянный шар размером с крупную вишню.

Джодар обернулся и, увидев светло-синюю стеклянную бусину, лежавшую на лакированном дереве, нахмурился. Гунар тем временем вынул тяжелый нож из ножен на поясе и безжалостно раздавил торцом рукояти стеклянную горошину с хрустом, напомнившим крошащейся леденец. Мигом вокруг них что-то противно запищало. Джодар зажмурился и чуть приоткрыл рот, ему показалось, словно от этого звука у него сильно начал чесаться затылок, правда исключительно с внутренней части головы, а также заломило верхние зубы. Скоро странное ощущение прошло. Гунар спрятал нож, стряхнув с него стеклянную крошку, и, повернувшись к шемиту, спокойно проговорил.

– Хочу быть уверен, что нас никто и никаким образом не сможет подслушать.

– Я понимаю! – тот одобрительно кивнул, снова открыл и закрыл рот и заморгал глазами, будто привыкая к свету, который в его комнате не поменялся. – Все никак не свыкнусь с этим странным колдовством!

Гунар молча взял стул и поставил его напротив места, где сидел глава Ордена Тайн, уселся на него и озадаченно посмотрел на своего повелителя.

– Не так давно ко мне пришла наша очаровательная жрица любви, практически в чем мать родила. Она не призналась, но уверен, что это была твоя идея, – Джодар на подобное заявление своего помощника одобрительно кивнул и улыбнулся, выпустив струю сизого дыма в сторону от огня, дабы не осквернять им священное пламя. Шемит саркастически подметил:

– Похоже сегодня только я буду спать совершенно один. Старею я видимо! Красавиц теперь привлекает молодость и блеск в глазах куда больше, чем мудрость и опыт.

– Спешу напомнить, что ты старше меня всего на пять зим, Джодар-Мэйс. Это перовое, а второе, я сбился с мысли. Так вот, прежде, чем приступить к тому, в чем ей по мастерству и умению нет равных, она рассказал мне странную историю, которая сильно смутила мои чувства, – поверенный вдруг внезапно умолк, словно собираясь с тяжелыми мыслями.

– Я весь во внимании! – заверил его Джодар одобрительно.

– Она долгое время спала с епископом Ферми, – Джодар молча и вопросительно наблюдал за говорившим. – Ферми! Ну такой бледный, надоедливый Инквизитор. Правая рука Великого Инквизитора Иоганна-Вергилия.

– Возможно, их всех разве упомнишь! – шемит щелкнул зубами о белый резной мундштук и снова скрипнул стулом, резко качнувшись назад.

– Так вот. Пока она не сбежала от него, однажды вечером он до беспамятства напился. По ее словам, он делал это постоянно и почти никогда не трогал ее, а все больше предпочитал наблюдать. Так вот. Он в порыве восторга от собственного мнимого величия сказал ей внезапно, что Император на самом деле не так давно умер. И это держат в строжайшем секрете от всего доминиона. И все они в высших кругах духовного совета прекрасно знают об этом. И что теперь, мол, грядет новая эра и в его отсутствие это самое духовенство, а точнее говоря Инквизиция, возьмет правление в свои руки и будет железной кувалдой управлять Империей Грез, забивая в землю всех, кто осмелится выразить этим хоть малейшее недовольство. Он отключился и продолжал еще что-то бормотать, а она так перепугалась, что на утро он вспомнит о сказанном и скормит ее своим сторожевым псам, что немедля оделась и убежала куда глаза глядят. По дороге ей пришлось даже отдаться охране, которая не желала выпускать ее из дома без разрешения хозяина.

 
Джодар поднял брови с некоторой долей изумления.
 

– И рассказала она все это вам потому что…? – вопрос повис в воздухе. Гунар усмехнулся и потер руки, смущенно и почти виновато улыбаясь.

– Я испробовал на ней зелье, способное вызывать у людей давние и яркие воспоминания. Я думал она расскажет что-то про безумную оргию в имперских борделях, но вместо того она мгновенно вспомнила это.

– Вы я вижу настоящий шалун. Где девчонка сейчас?

– Спит как кавалерист после трехдневного марша через горы. У этой микстуры очень странное побочное действие.

– Итак! – Джодар-Мэйс вытряхнул пепел из курительной чаши в очаг, поднявшись со стула. – Скажите мне, чего вы, ваше императорское величество, опасаетесь больше всего на самом деле? Того, что Инквизиция пронюхала, что вы любите жить двойной и на мой взгляд крайне опасной жизнью? Или же тот факт, что кто-то все же сумел прикончить вашего несчастного двойника, которого мы оставили в столице практически без присмотра в связи с делом Хорвата?

 
Молодой Император нервно сглотнул и пожал плечами.
 

– Если честно, и того, и другого!

– Давайте размышлять логически и по порядку. Во-первых, рано или поздно кто-то все равно догадался бы об этом. Вы, человек невероятного ума и порой, если позволите, сами начинаете от него сильно страдать.

– Перестань, Мэйс! – Гунар поднял руку. – Нам с тобой обоим прекрасно известно, что до твоего ума, прозорливости и изворотливости мне еще расти и расти не один десяток зим!

– Речь сейчас не обо мне, ваше сиятельство! Мы говорим о вас и о власти над целой Империей Предвечного Света. Вы сами не пожелали править сидя во дворце на самом высоком престоле из всех, что когда-либо существовали. Не хотели утопать в роскоши, питаться дорогим деликатесами в окружении лучших наложниц на свете. Вы решили сделать самую большую глупость, какую только делают люди на этой земле. Вы решили стать героем. Как ваш отец, как Маркус из Рейна и как сотни и тысячи до них, имена которых уже стерлись в истории мира и были сменены другими более громкими именами. Вам понадобилось одеться как простак и пойти мне в услужение, носить за спиной меч и слушать мои нотации и терпеть мой скверный характер. По началу все шло как по маслу, нам удавалось править, что называется из тени ничуть не хуже, чем прежде, пока вы не пошли на это безумство. Ваш тупоголовый двойник, пьяница и бабник, почти безупречно справлялся со своей ролью после ряда внушений, которые я ему сделал. Я даже было решил, что эта затея не так уж плоха, как мне показалось с самого начала. Тем более она сильно вам нравилась и забавляла вас, сподвигая на все более мудрые и продуманные решения. Но после все пошло наперекосяк, как это к сожалению слишком часто бывает на нашей земле. В нашем мире появился демон по имени Хорват, ведьмы стали безнаказанно разгуливать в одеждах черного обряда, демоны начали открыто нападать на людей и вокруг нас сразу начали творится по настоящему страшные и очень уж странные дела.

 
Император снова поднял руку, мягко прося своего поверенного остановится.
 

– Не пойму, почему тебе до сих пор кажется, что я начал делать это, чтоб стать героем. Чтоб увидеть как на самом деле идут дела в моей Империи? Чего на самом деле стоит ее спокойствие. Или хотя бы иллюзия спокойствия! Какие подпольные игры ведет духовенство и армия, чиновники, тайные агенты, инквизиторы и наемные убийцы? Что такое рабство, которое я сам клялся отменить? Или может потому что я по настоящему хотел помочь людям Империи? Нет. На самом деле я пошел на эту игру, лишь потому что после того, как окончилась наконец ужасная война, мне стало невыносимо и буквально немыслимо скучно. Мне, человеку, которому в мои годы уже принадлежит абсолютно все. Видишь ли в чем дело, мой старый друг! Когда тебе принадлежит весь мир и ты можешь делать абсолютно все, что тебе заблагорассудится, однажды, ложась спать ты внезапно понимаешь, что именно тогда тебе абсолютно ничего и ни от кого на самом деле не нужно. Ничто в этом мире уже не интересно и не доставляет даже мимолетной радости. Ты не можешь ценить то, что у тебя есть, все потому, что тебе уже не с чем это сравнивать. Как добро, смысл которого тебе не был бы понятен, если бы ты не знал, что такое настоящая злоба. Не нужно греется у очага и радоваться теплу, если тебе никогда не бывает холодно! Я перепробовал почти все на свете и внутри меня зрела пожирающая душу пустота. Но теперь, после того, как мы остановим Хорвата и тех, кого он послал, я вернусь на свой законный трон и буду знать и чувствовать как ценна моя собственная жизнь и та безграничное власть и богатство, которыми я обладаю. Я не боролся за то, что досталось и потому это не может принести мне счастья. Как приятно быть целым морем, когда знаешь что такое всего одна крохотная капля воды.

– Это очень мудро, но увы слишком уж опасно! Я бы сказал, что на счет вашего поведения у меня есть свое собственное мнение. Но я сам с ним категорически не согласен! –стул шемита снова жалобно скрипнул под тяжким весом сидевшего на нем.

– А что ты называешь безопасным? Сидеть в поднебесном дворце в самом центре столицы Империи? Зимовать в разных замках и городах под охраной тысячи лучших рыцарей? Перевозить наложниц, скот, армию, телохранителей и рабов с мета на место по своему капризу. Править страной, видя лишь документы, написанные от руки кем-то, кого я даже не знаю?

– Людям нужна ваша мудрость. Ваш ум. Ваша безграничная образованность и, наконец, ваша доброта.

– Глупости! – Император вскочил с места и по привычке схватил рукоять длинного ножа, висевшего на поясе, правой рукой. – Ничего из перечисленного тобой никому в нашей Империи на самом деле не нужно. Я хотел отменить рабство. Но что же случилось, когда я заговорил об этом всерьез? Ко мне пришли главы всех великих домов и умоляли этого не делать. С ними вместе пришли их рабы, этакие самые главные рабы и наиболее свободные среди тех, кто вообще не знает, что это такое. И даже эти люди просили меня повременить со свободой для всех и каждого без разбора. Они страшно боялись, что весь привычный уклад, сложенный тысячами лет, развалится вдруг на части и всех нас ждут беды и голод, отчаяние и необузданное насилие. Рабам будет негде работать, поскольку земля им не принадлежит, а значит они умрут с голоду, а их хозяева не смогут платить им, потому что зачастую они к этому просто не привыкли и не готовы кого-то кормить, одевать и обувать за свей счет. И без рабов, которые сами по себе ценнее любых денег, у них не останется средств кормить их и значит начнутся голод, разорения и даже восстания, которые мне самому придется подавлять не плетями, а огнем и мечем. Я думал, упразднить Орден Карающего Света, который начал брать под арест, пытать и жечь невиновных людей. Но люди. Люди моей Империи умоляли меня не упразднять этот Орден. Да, они очень боятся Инквизиторов, но еще больше они боятся тех, за кем они все якобы охотятся. И не важно, есть они на самом деле ведьмы и демоны или их нет. Им просто наплевать. Во всем мире скорее всего не больше десятка настоящих ведьм, поклоняющихся Тьме и творящих нечто злое просто так. Причем одну из них мы с тобой, мой дорогой друг, знаем лично и по моему мы причинили ей больше боли, чем она кому-либо. Но всех больше пугает неизвестность. И пускай гибнут сотни и тысячи невинных, всем удобней и спокойней живется, если они верят, что в эти громадные жернова, перемалывающие людей заодно, чисто случайно попадут по-настоящему виновные в черных делах, – Император расхаживал из стороны в сторону, словно тигр, который злился от того, что его заперли в узкой клетке из стали. – Им не нужно процветание, порядок и мир. Им нужен кнут. Железная рука и огонь, потому что так отчего-то менее страшно. Потому что так все сразу становится ясным и чистым как удар плетью. Нет больше неизвестности и нет того, кто якобы крадется в темноте, чтобы сделать с ними что-то немыслимо страшное. Это простой порядок тюрьмы, который все так ненавидят, но который всех так устраивает, потому что никто не сумел придумать ничего лучше, чем это.