Текст книги "Империя грез (СИ) "

Автор книги: А. Велнер

– Чему ты удивляешься, полукровка? С нечистыми же никогда не бывает чисто. Ты собираешься рассказать мне, что ты знаешь о тех, кто называет себя братством "Белого круга", или мне спросить у кого-то еще? Зачем эти люди убили Вильгельма, потратив на него такую бесконечно могущественную вещь как тень Сувари? Неужели им так сильно нужен Хорват? И даже если так, чем им в таком случае так сильно помешали мы с ним? Кто раздает людям поддельные карты Сири-Саран и главное – зачем они это делают?

Она снова замолчала на некоторое время, затем словно что-то вспомнив улыбнулась, хитро и с явным скрытым злом, даже глаза ее при этом как два ярких угля загорелись алым пламенем ада.

– Нет. Сам узнавай эту чушь, если тебе интересно. Не маленький уже. Я могу сказать тебе, кто в сердце Тьмы охраняет твою потрепанную инквизиторскими плетями святошу. Не трудно станет предположить, что он тоже скорее всего один из этого загадочного братства, которое начало мутить гладкую воду этого мира. Тебе что-то говорит имя Феалхас-Мисора?

– Да говорит. Это был древний и могущественный Нерамерийский колдун. Сильнейший чернокнижник прошедших времен. Только кажется он умер еще в самую первую войну орденов от истощения сил. Слишком долго колдовал, не давая себе отдохнуть ни мгновения. Положил при этом уйму людей. По легенде, он высох как морская рыба, повешенная за веревку, всего за пару мгновений. Больше о нем никто ничего не слышал с тех самых пор. Впрочем, тогда всем было не до того. К тому моменту, когда он подох, он, как и почти все могущественные колдуны, уже страдал приступами безумия и частично утерял свой некогда блестящий разум.

Рейнариди презрительно хмыкнула, отведя глаза, вновь ставшие совершенно человеческими.

– Очень интересно. У тебя не голова, а великая библиотека Имперского доминиона. Твой Феалхас сейчас живее всех живых. Сидит в крепости и стережет твою слепую красавицу. Стережет, как верный цепной пес. Правда, безумие его с тех давних пор стало еще более сильным и приятным на вкус. Но те, кем ты так сильно интересуешься, явно решили, что у Мисоры хватит сил остановить любого, кто придет за твоей кривоногой и слепой подружкой. Зачем она вообще им понадобилась, раз уж мы об этом заговорили?

– Она единственная, кто сможет изгнать Хорвата, если он вдруг объявится в теле носителя в Империи Грез. Я видел ее и совершенно точно могу сказать, что у нее хватит сил сделать это.

– Почему тогда, они просто не убили ее?

– Вероятно, они планируют использовать ее для чего-то еще. И мне очень интересно для чего именно.

– Фледер, совершенно не сложно понять, что кроме тебя освобождать ее никто в этом мире не станет. Наверное это захотели бы сделать Имперские приспешники, но все они до последнего твердо уверены, что она давно погибла в крестовом походе на дикие земли. Ее ищут просто для соблюдения правил и воздаяния почестей святому престолу Предвечного Света. Никому и в голову не может прийти, что Инквизиция уже давно настолько глубоко спуталась с дьяволом. Не вся, но ее верхушка совершенно определенно. Где, кстати, был ты сам, когда на "Ярость Кракена" напали? Почему не помог своему родному брату в беде? – она внимательно изучала его, следя за тем, угодили ли ее едкие слова точно в цель. Древний вампир остался совершенно спокоен, как впрочем и всегда.

– Меня не было там как раз потому, что Инквизиция в глубоком сговоре с вами. Я искал след братства Белого круга среди верховного духовенства Империи. Навели меня на них ведьмы. Точнее одна из них, которую ты к счастью умудрилась спасти в церкви города Тиберий от верной гибели. Искать их меня попросил мой брат. Не думаю, что хоть кто-то в этом мире мог приказать ему что-то сделать, равно как осмелится не выполнить его личную просьбу. Впрочем, так обстоит дело в любом другом из миров, которые мне известны.

– И как успехи? Нашел интересные следы?

– Да. Я выпил достаточно много благочестивой крови священников прежде, чем понял, что они ведут меня прямиком на самый верх их несложной иерархии. Великий Инквизитор Иоганн-Вергилий очень много знает о Хорвате и о братстве Белого круга и почему-то, и это для меня самое странное, он не сильно старается скрывать это от всех остальных. То ли он окончательно спятил, якшаясь с нечистью, вроде нас с тобой, либо тут что-то куда интересней.

– Ты знаешь где он сейчас?

– Конечно знаю, – Фледер перевел взгляд на медленно засыпающий город, лежавший внизу на равнине. – Он там. В своей личной резиденции под охраной нескольких сотен имперских убийц в зеленых шляпах и гвардии карающего Света. Я прибыл сюда побеседовать с ним с глазу на глаз. Но это может слегка подождать. Первым делом я освобожу Лилею из лап этой погани и уж потом займусь братством Белого круга. Разумеется, не плохо бы было понять, где сейчас мой брат Вильгельм и есть ли возможность исправить содеянное ударом Сувари, и получится ли вернуть его обратно в наш мир, хотя бы частично.

– А куда после смерти уходят столь могущественный колдуны как он?

 
Фледер снова задумался и пожал плечами, покачав головой.
 

– Думаю, этого не знает никто. А те, кто знает, не станут рассказывать.

– Желаю успехов, – бесцветным тоном проговорила демоница.

– Сочтемся, – кивнул древний. – Ты, к слову сказать, не желаешь составить мне компанию в этом походе? Когда еще ты увидишь схватку двух древних колдунов в наше скучное время?

– Это конечно очень любопытно, Фледер, но это тебе похоже совершенно нечем заняться. Вы с братом как глупые дети заигрались в старые и никому неинтересные игрушки, вроде людей и трудностей этого жалкого мира. И вот к чему это привело. Лично у меня множество дел в мирах очень далеких от того, в котором я родилась. Я давно далека от всего, что тут принято считать чем-то важным. И дела мои не потерпят отлагательств. Если бы не ты и он, ноги бы моей тут не было уже очень давно.

– Спасибо, что уделила мне время, Барбело, – Фледер склонился перед ней в старомодном поклоне, разведя в стороны длинные руки.

– Я в благодарностях не нуждаюсь. Все, что я делаю, я делаю исключительно для собственной выгоды. Не забывай об этом, древний вампир.

– Позвольте поцеловать вашу прелестную руку, принцесса, – попросил он и тон его голоса стал игривым и возможно даже по-настоящему веселым. Она сперва благосклонно согласилась, но почти мгновенно лицо ее исказила гримаса сильного гнева. Он дернула серую от грязи кисть на себя, но было уже слишком поздно. Фледер успел попробовать несколько капель ее демонической крови, располосовав ей руку клыками.

– За это ты мне еще заплатишь, подлая нежить.

 
Древний выпрямился, вытер тонкие кубы рукой и холодно усмехнулся.
 

– Как славно, что теперь я знаю абсолютно все, что знаешь ты, полукровка. И похоже, тебе не известно ничего интересного. Как и всегда одна лишь пустая бравада. Отправляйся туда, куда ты так спешила. О нашем мире и о людях живущих в нем я позабочусь сам.

– Идите вы к Свету, добродетели хреновы! Больше никогда я не стану помогать тебе. Когда отыщешь своего мертвого брата, в каком бы дерьме он сейчас не оказался, можешь передать ему тоже самое, если он все еще помнит меня, – ее глаза снова горели ярким алым пламенем зла и в сочетании с ее красотой это могло бы напугать абсолютно любого, но только не того, кто сейчас перед нею стоял. Фледер жил на этом свете очень долго и не раз видел вещи, во множество раз опасней и страшнее, чем пустяки вроде разгневанной демоницы верховной триады.

Барбело, продолжая произносить проклятия в адрес древнего вампира, резко повернулась в сторону долины, лежавшей внизу, и силуэт ее на миг стал размытым и еще более темным, чем прежде, она быстро и уверенно шагала вперед по рыхлому снегу, а потом ее словно резко скомкали как огромный лист черной бумаги. То, что вышло в итоге, обернулось огромной вороной, которая невозмутимо взмахнув крыльями полетела вперед в кромешную темноту холодной имперской ночи.

Фледер еще некоторое время спокойно следил за летевшей в небе птицей, затем, усмехнувшись, едва слышно проговорил самому себе.

– Ты ведь так и не поняла, что на самом деле происходит, не так ли, Барбело?– он тихо засмеялся и обернулся к своему спутнику, белому Вулверу, сложил ладони в позе просьбы и спокойно ее произнес. – Горный перевал Гриндлоу, это совсем не далеко, дорогая. Уверен, мы с тобой запросто успеем туда до середины этой ночи.

 
В камере было холодно и практически всегда царил гнетущий полумрак. Скудный бледный свет падал сквозь узкое каменное окно, закрытое массивной железной решеткой. От жаровни у двери почти не исходило ни света, ни тепла. Прутья решетки были толстыми и ржавыми, и тень от них на каменной стене легко могла лишить надежды любое, даже самое отважное и любящее сердце. Даже если получилось бы вынуть руку из каменного мешка, протиснувшись сквозь прутья, к окну бы не пустила тяжелая стальная цепь, прикованная к левой руке.
Ей мучительно хотелось пить и ее практически убил холод, царивший вокруг. Густой мороз, вгрызавшийся в кости, проедая плоть, медленно и упорно проникающий в самое нутро, стараясь медленно остановить сердце, едва гревшее измученное тело. Гранитный колодец, в котором ее заперли, промерзал изнутри не хуже, чем любой древний ледник, и от него почти не было спасения, кроме маленькой жаровни в углу, которая почти не грела сырой воздух вокруг. Подойти к ней ближе было нельзя, потому что для этого пришлось бы оторвать себе руку, забитую в стальную колодку.
Она лежала на куче гнилой соломы в углу камеры, то приходя в сознание, то снова теряя его. Но болезненное забвение не могло принести даже капли облегчения. Из посетителей к ней приходили лишь молчаливые и безжалостные палачи. Сначала они допрашивали ее, истязая тело и стараясь сломить ее дух, а после – бережно и заботливо лечили причиненные ей раны и увечья. Когда ей становилось чуть легче, ее снова пытали, привязывая руки и ноги к деревянному кресту, поднимая на дыбу, прикручивая ремнями к скамье. Инквизиторы в белых рясах с красными узорами на рукавах усердно трудились, пока от безумной боли и собственного крика она не теряла сознание.
Сарсэя уже не могла больше вспомнить, как долго она была тут в этом проклятом и забытом Богом месте. На допросе ее спрашивали только об одном, что ей известно о братстве "Белого круга" или о Круге совершенства, что по сути было одно и тоже. Просить о пощаде было бесполезно, про то, что ее спрашивали, ей было ничего не известно, поэтому оставалось только отчаянно кричать, закусывая распухшие и окровавленные губы. К моменту третьего и четвертого допроса, она поняла, что призналась бы в чем угодно, лишь бы ее перестали пытать, но к сожалению нельзя было рассказать про то, чего не знаешь совсем. Когда она приходила в себя, скрючившись от боли, лежа на вонючем промерзшем сене, она молила Предвечный Свет о том, чтобы он позволил ей умереть, потому что силы ее души были уже на исходе. Кто-то говорил, что для того, чтобы познать себя по-настоящему, необходимо лишится всего, что у тебя есть. И в данном случае ее уже лишили всего, чего только было возможно лить человека. Сарсэя не знала, удалось ли ей обрести себя, пройдя через все это, но она совершенно точно чувствовала, что была всего в одном кратком мгновении от того, что бы полностью потерять саму себя. Что бы это не означало для такого человека как она.
Внезапно, дверь в ее камеру скрипнула и с грохотом открылась. Похоже за ней снова пришли ее безжалостные мучители. Кричать в полный голос от ужаса уже не получалось, на это давно не осталось сил. Из глаз с острой резью пошли теплые слезы, сердце, спотыкаясь, стало бешено биться, а тонкие пальцы с болью сжимались в маленькие кулаки. Этот кошмар не закончится никогда. Пока она была рабыней, ее не раз наказывали и порой крайне жестоко, но тут в ледяных застенках, пропахших отчаянием и страхом, она встретила ужас, с которым на справился бы ни один живой человек и кажется смерть, как благостное избавление от бесконечного кошмара, она пока еще не заслужила. Она услышала шаги, каждый из которых приближал ее к страху, боли и стыду, и ее трепещущее сердце не выдержало и она начала умолять о пощаде. Зная, что теперь будет только хуже.
Фледер спокойно шагал по коридорам старой военной тюрьмы, в которой прочно обосновались религиозные каратели Предвечного Света. Факелы, развешанные по грязным стенам, чадили и дешевое масло, которым была пропитана подгнившая пакля. Сгорая, воняло так, что начинало тошнить. Древний вампир не нуждался в свете и в кромешной тьме видел значительно лучше, чем от света любого возможного в мире огня. Его тонкие губы, подбородок и одежда были щедро перепачканы свежей человеческой кровью. Любой встречавшийся ему на пути, будь то охранник, служитель культа или послушник, умирали быстрей, чем успевали даже испугаться зловещей фигуры в белых одеждах. Глаза старейшины в затхлом полумраке ярко горели пустым и холодным огнем, каким никогда не могли бы гореть глаза живого человека, сердце которого еще способно было биться, разгоняя кровь по венам. Следом за ним, покорно склонив голову шагала женщина в черной рясе Инквизитора. У нее было обычное лицо, совершенно обычного человека, которое не могло бы выдать в ней религиозного карателя, палача или садиста. Прямые черные волосы, гладкая смуглая кожа и тонкие и сильные руки. Руки, которые в равной степени хорошо управлялась с бумагой, пером и стальными клещами, раскаленными до бела на алых углях. Взгляд ее был отстранен, а глаза были будто отлиты из мутного стекла. На лице играла блаженная и глупая улыбка барана, идущего на бойню на веревке, привязанной к шее. Все это совершенно точно указывало на то, что она была околдована сильнейшими чарами подчинения, на которые без труда был способен любой, даже самый молодой и неумелый вампир.
 

– В какой она камере? – спокойно спросил древний, даже не удосуживаясь обернутся к своей безмолвной и покорной спутнице.

– Прямо по коридору, мой господин. Самая первая слева, – ее голос был счастливым и пустым как ее внешний вид и душа.

– Как долго она находится тут?

– Десять с половиной дней, мой господин..

– Что ты знаешь о человеке по имени Феалхас-Мисора?

– Это по истине страшный и злой человек. Все здесь очень боялись его. Говорят он спит прямо в огне, похищает младенцев, принося их в жертву, и совокупляется с демонами, плюется ядом и…

– Довольно! Можно подумать вы тут заняты чем-то другим., – с презрением заметил вампир. – Где он сейчас?

– Он уехал из крепости Салафея в неизвестном направлении ровно три дня назад, – с раболепным восторгом в голосе донесла инквизиторша, просияв, словно обласканная божьей рукой.

– Он уехал один?

– Да, мой господин!

– Открывай дверь, – тихо приказал Фледер, когда узкий коридор наконец закончился.

Он вошел в камеру, легко и бесшумно как туман ступая по грязному полу и как будто почти не касаясь его. Следом за ним молча вошла его провожатая и машинально закрыла за собой тяжелую дубовую дверь, смотря прямо перед собой пустыми глазами сваренной рыбы. В углу камеры на спине лежала девушка в длинной грязной робе, перепачканной маслом и кровью. Прелестные волосы цвета льна были спутаны от перенесенных страданий, на них словно иней выросла серая как соль седина. На Фледера смотрели два зеленых глаза, наполненных несусветным ужасом. Сарсэя за это короткое время инквизиторского плена, которое ей показалось длинней нескольких жизней, состарилась без малого на двадцать с лишним лет. Ее истерзанное тело плохо слушалось ее, прикованная к стальной цепи рука безвольно висела на цепи распухшая и сломанная в нескольких местах. Ее лихорадило и сознание ее по большей части было в горячем бреду, она отчаянно мотала головой и умоляла сжалится над ней. В ней не осталось гордости и силы, не осталось героизма и воли терпеть немыслимую боль, в которой не было никакого смысла. Она просто хотела, чтоб все это наконец прекратилось.

Фледер склонился над ней, не смотря на ее слабые попытки отползти в сторону и зажаться в темном холодном углу. Вампир с досадой покачал головой и спокойно произнес, глядя на то, что осталось от прелестной молодой девушки.

– И вы, люди, еще осмеливаетесь называть мой род кровопийцами. Кто же тогда вы сами?

Эта фраза как будто послужила сигналом боевой трубы, призывавшим его спутницу к немедленной и яростной атаке. Лицо ее в миг преобразилось, резко став из безвольного, глупого и неживого мудрым, безумным и злым. В руках ее что-то сверкнуло, Фледер крутанулся на месте, за одно краткое мгновение закрыв лицо скрещенными руками. Дальше раздался грохот и ударила яркая вспышка ослепительного белого света будто прямо в камеру с зимних небес ударила молния. Инквизиторша с воем ,подобно мелкому камню, пущенному из пращи, вылетела из камеры, пробив собой массивную деревянную дверь, закованную в толстые полосы сырого железа. От взрыва в миг перегорела жаровня, а преграда, намертво запиравшая каменный мешок, разлетелась в кашу и горелые клочья с грохотом, от которого легко можно было на веки оглохнуть. Фледер выпрямился, глядя на воспламенившийся темный проем в стене, осиротевший от его магического удара и беззвучно расхохотался.

– Не дурная попытка, Феалхас, со мной бы получилось примерно полтора тысячелетия назад, когда я был еще молод, наивен и слаб, – вампир повысил свой дьявольски мелодичный и ласковый голос до крика, желая быть уверенным, что старый колдун слышит его слова после оглушительного взрыва.

– Я должен был попытаться! – раздался женский голос из полумрака с нотками скуки и оттенками оправдания.

– Как ты там? Не ушибся? – участливо поинтересовался древний у своего врага, вглядываясь в полумрак перед собой холодным светом нечеловеческих глаз.

– Переживу, – послышался ответ. – Выходи ко мне – сочтемся.

– Один момент. Прежде мне нужно кое-что сделать.

– Хорошо, не торопись. Время – это единственное, чем мы с тобой по-настоящему обладаем, как бы грустно это не звучало, Фледер.

Древний подошел ближе к Сарсэе, она лежала без чувств, оглушенная взрывом белого пламени, а ее покалеченная рука висела на толстой цепи словно плеть. Вампир не раздумывая располосовал себе пальцем запястье так легко, словно это была острая бритва цирюльника.

– Пей, если хочешь жить! – приказал он и приложил руку к ее сухим потрескавшимся губам. Сначала ничего не происходило, затем она вздрогнула, открыла мутные глаза и свободной рукой схватила его руку, жадно впившись в его окровавленную ладонь.– Пей мою жизнь! – проговорил он спокойно. Он чуть нагнулся вперед и, придерживая ее голову, начал тихо шептать ей на ухо своим колдовским и мелодичным голосом темного ангела, завораживающие красивые слова, которые необходимо было услышать ее искалеченной душе. Что именно говорил вампир, разобрать было нельзя, но в глазах Сарсэи вдруг поселился покой, из них медленно ушла боль, как слой песка на сильном ветру, стерся страх и бешенство, и сердце ее, скованное льдом незаслуженной боли, наконец оттаяло. Она перестала пить, хрипло выдохнула, разжав руку, закрыла глаза и мгновенно заснула глубоким ровным сном, который приносит людям лишь покой и выздоровление. Тем самым сном, который с возрастом приходит к людям все реже, отгоняемый бесконечными тревогами и заботами этого мира.

Фледер взвился с места как змея, взял в руки цепь, к которой по прежнему была прикована ее рука и одним коротким рывком вырвал ржавую сталь из стены. Кованый болт, вкрученный в камень, с визгом лопнул пополам и со звоном отлетел к противоположной стене. Вампир достал из внутреннего кармана свей одежды карту Сири-Саран и аккуратно положил ее на грудь спавшей Сарсэе пестрой рубашкой вверх. Затем улыбнулся и повернулся к все еще горевшим сизым магическим пламенем дверям и стене.

– Нет ничего, что могут сотворить два злых человека и что потом не смог бы исправить еще более злой вампир.

– Как это не разумно, Фледер. Тратить жизненный силы прямо перед боем. Сострадание твоя самая слабая сторона. Жалость к слабым не должна быть присуща древним, ты как и твой брат за столетия жизни размяк вместо того, чтобы стать сильней, – голос Феалхаса, доносившийся из темного проема, ведущего в коридор, стал совершенно иным. Он обрел небывалую силу, пустоту и жесткость. Так, словно с ним разговаривал не человек, а сотня огромных чудовищ, с нетерпением ждущих его к себе на кровавый обед в качестве главного блюда.

 
Вампир усмехнулся.
 

– Я живу на этой земле бесконечно долгое время, я давно уже забыл большую часть всего, что со мной произошло. В своих темных грезах я был в таких далеких местах, которые не в состоянии представить ни то что человек, но даже ты со всей своей невероятной силой. Когда я был маленьким, взрослые часто говорили мне – терпи, ведь ты же мужчина. Сегодня я в очередной и бесконечный раз убедился, что женщины этого мира умеют терпеть боль гораздо лучше мужчин и этому у них постоянно стоит учится.

– Ты боишься меня, Фледер?

Он снова улыбнулся сухо будто это была не радость, а отражение отчужденного и холодного презрения.

– Я должен был умереть еще тысячу лет назад. За это время я перестал боятся чего-либо вообще. Уж тем более тебя.

– Я не верю. Все чего-то боятся, даже такие как ты, – стальной и жуткий голос из темноты стал насмешливым и язвительным.

– Ты не веришь мне, потому что ты обрел силу и вместе с ней потерял веру в доброту, без которой творить зло невозможно, потому что оно теряет смысл. Ты перестал верить в мир, в котором живешь, в его уникальность, в его силу и неповторимую красоту. А в месте с этой верой ты потерял свой разум. Разум – единственная ценность для таких как ты. Но не расстраивайся. Сегодня твои мучения наконец закончатся, а я заберу твою силу себе.

В ответ на это послышался громкий и злой смех, такой безжалостный и холодный, что от него у человека, услышавшего подобный звук, сердце ушло бы в пятки.

– Мне так часто обещали это. Быть может, хотя бы ты не обманешь меня, Фледер?

– Не обману, – пообещал тот. – Совершенно точно не обману.

Треснула рвущаяся одежда и за спиной у древнего вампира быстро выросли два огромных серых перепончатых крыла, словно два кинжала, вышедших из ножен. Каждая тонкая фаланга перепонки внизу заканчивалась кривой как коготь иглой, которая была тверже и острее любой существующей стали. Внешность древнего изменилась, он словно разом похудел и вытянулся, руки превратились в лапы с тонкими и острыми шипами, пальцы увенчались черными когтями, длинными и изогнутыми как острый нож скорняка. Лицо его перестало напоминать лицо человека и стало лицом громадного нетопыря, изменившись резко как сгоревшее сливочное масло. Глаза вампира вспыхнули кровавым, алым огнем закипающей киновари. Тонкие губы растянулись, оскалив два ряда длинных и острых клыков. Чудовище зарычало и вместе с рыком из пасти пошла струя густого пара, словно вокруг ударили морозы последнего катаклизма. Старейшина метнулся вперед, свернув громадные крылья, как бесшумная тень скользнув в широкий дверной проем прямо перед ним.

Старый нерамерийский колдун по имени Феалхас-Мисора терпеливо ждал его в широком грязном коридоре, как и было обещано. За его спиной была стена и поворот в глубь темных казематов духовной тюрьмы, но уходить в случае чего им обоим друг от друга было теперь некуда. В этом по сути не осталось никакого смысла. Один из них сегодня умрет, а другой останется жить, так было с начала времен и так будет до их окончания и они оба отлично понимали это.

Облик чернокнижника практически не изменился, он по прежнему был женщиной, правда одежда Инквизитора на нем сильно обгорела от белого пламени и местами продолжала дымится, источая едкую вонь. Но он, или вернее сказать она, не обращала на это ни малейшего внимания, глядя прямо перед собой на громадного темную летучую мышь.

– От чего ты не спросишь меня, что я знаю про братство Белого круга? Почему не хочешь узнать где Лилея из Семериван? Почему не спрашиваешь кто та девушка, которой ты отдал так много своей крови и сил? – его голос по прежнему был не живым, а будто состоящим из десяти различных злых и грубых голосов, говоривших в тон друг другу. Наверное именно так и должна была разговаривать нечистая сила.

– Я знаю кто она. А спрашивать тебя о чем-то мне нет никакого смысла. Если я выпью твою кровь, я сам получу все ответы на интересующие меня вопросы и узнаю все, что знал ты, пока не умер. А если ты убьешь меня, эта информация мне уже не пригодится и тревоги этого мира на веки перестанут меня трогать. К тому же, лично ты можешь соврать. А кровь никогда не врет, – голос Фледера был трескучим и булькающим как кипящий в котле бульон.

– Разумно, – она едва заметно кивнула головой. – Ты готов?

Она подняла обе руки и в вампира ударила ослепительно фиолетовая молния, слетевшая с кончиков ее бледных пальцев. Фледер поднял когтистую лапу и огонь ударился о невиданную преграду перед ним, с остервенелым шипением и треском сверля ее и раскидывая в стороны крупные раскаленные искры.

– Они обещали мне свободу, Фледер. И за это обещания я поклялся убить тебя. И принести им твою голову.

– От чего ты хочешь освободится, несчастный? – зарычал вампир, перекрывая грохот огня, бьющего в невидимою стену.

– От всего, что знаю. Я жажду забвения и пустоты, которое не приносит смерть. Я хочу исчезнуть. Стать ничем. Навсегда.

– Ты глупец. Рассоздать тебя сможет только тот, кто когда-то создал. И лично я зову его Всеотцом. Уверен, среди пославших тебя сюда, его совершенно точно нет.

Сила магической атаки стала вдруг ослабевать. Фледер дернулся вперед всем телом и Феалхас отступил на несколько шагов назад к стене прикрывшись руками так, словно кто-то ударил его в грудь. Яркая молния мигом исчезла, а древний вампир спокойно сделал два шага вперед чуть ближе к своей заветной цели. Настал его черед снова ударить.

– Когда я видел тебя в последний раз ты был мужчиной, колдун. Что же с тобой приключилось за эти долгие годы?

– Много чего приключилось, но в женском теле умещается больше магической силы, чем в мужском. Так мне намного уютней. К тому же, все это лишь глупые условности для тех, кто на этом свете появился недавно. К слову сказать, когда я встречал тебя в последний раз, ты еще мог пить вино вместо человеческой крови. У тебя не было крыльев и зубов, потому что ты был человеком. Что с тобой случилось, Фледер?

– Много чего, но слава богу, что теперь я не человек, – не задумываясь ответил он. – Если те, кто трудился в этих пыточных камерах, называют себя людьми я совершенно точно не хочу быть человеком. Ни теперь, ни потом и вообще никогда. Он ударил ногой по камню и буквально прорычал заклинания из одного короткого слова.

– Фрос!!!! – от этого удара вперед с хрустом вспенилась светло-голубая волна чистого льда, оскалившаяся тысячами острых и холодных клинков, она с треском прошла вперед и вморозила черного колдуна в кирпичную кладку как старое чудовище, погибшее в вечных льдах катаклизма. Фледер кинулся вперед будто его спустили с тетивы, но Феалхас-Мисора мгновенно вышел из ледяного плена, протопив лед изнутри и испарив большую его часть, а прочее превратив в кипящую талую воду. Это дало вампиру краткий миг замешательства, который был ему так необходим в этом коротком и смертельном поединке. Корка льда хрустнула, когда крылатый нетопырь на полном ходу ударил колдуна всем своим весом, впившись ему в горло острыми кривыми клыками.

Фледер почувствовал удар и жуткую боль в груди, поняв, что старый чернокнижник перед собственной гибелью все же успел оставить ему прощальный смертельный дар. Ударив его, он налетел на короткий серебряный кол, которым тот прикрылся, вцепившись в него обеими руками. Глаза Феалхаса уже остекленели, он упал на светло синюю кучу льда, в которой недавно был пленником, из порванного горла черного мага пеной шла густая кровь, смешиваясь с холодной талой водой и впитываясь в колдовской снег.

Древний вампир отшатнулся от убитого, ухватившись за серебряный кол, торчавший из груди, ноги мгновенно перестали его слушаться и потому он со сдавленным хрипом тоже упал на гранитные плиты. Серебро убивало таких как он вернее, чем любой самый ужасный яд, а попав в сердце было абсолютно верной погибелью для вампира любой даже самой невероятной силы. Его вырвало кровью, которую он только что пил, он рухнул на спину, невольно расправив крылья, утерявшие всякую силу. Глаза его начали терять цвет, медленно превращаясь в подобие застывающего свечного воска, когтистые лапы сжимала предсмертная судорога. Он так и не успел вырвать из груди светлую стальную погибель, которая даже для такого могущественного темного, как он несла с собой немедленную смерть. Феалхас все же убил его, пусть даже ценой собственной жизни. Фледер повернул голову к камере, в которой магическим сном на копне вонючего и грязного сена спала спасенная им Сарсэя. Последним, что он успел выкрикнуть, было ее имя, имя девушки, которую он только что освободил, мгновенно излечив ее раны и вырвав стальные колодки из промерзшей тюремной стены. Теперь настал ее час. Он позвал ее и она мгновенно услышала зов, пусть даже сейчас сознание ее гуляло глубоко в царстве сладких грез забвения и тишины.

Сарсэя пришла к нему почти сразу, легко и быстро ступая босыми ногами по льду, сотворенному его колдовством, с легкостью волоча за собой тяжелую ржавую цепь, которую могущественный старейшина так и не успел снять с ее руки. Она хотела лишь одного, успеть помочь тому, кто вырвал ее из лап жуткого и мучительного кошмара, она делала это словно во сне, не понимая до конца, что же происходит с ней на самом деле. Он все продумал заранее, отдав ей свою кровь перед схваткой, словно вложив свою силу в будущее, но теперь ей главное было успеть все исправить.

 
Глава 21. Схватка.
 
 
В придорожном трактире, носящем старое языческой название "Премолов", с самого утра было темно и совершенно безлюдно. Джодар выбрал место в самом неосвещенном углу, за коротким и узким столом подле резных образов Предвечного Света. Выбранное место было дальше всего от высокого створчатого окна и очага, горевшего в самом центре зала. Они с Гунаром сели друг на против друга после того, как помогли Маркусу подняться на второй этаж и уложили его в постель в комнате, за которую Гунар щедро заплатил хозяйке вперед. Шемит вынул из своей походной кожаной сумки пузатую бутылку с вином, покрытую паутиной и пылью, и жестом руки подозвал к себе служанку, сонно мывшую стол у самого входа.
 

– Милая, принеси нам два чистых и пустых стакана и чего-нибудь поесть, – спокойно попросил он и щелкнул о гладко выскобленную деревянную крышку стола широкой серебряной монетой. У девушки округлились глаза при виде такого несметного богатства и она, проворно схватив деньги, сломя голову убежала в глубь зала, придерживая двумя руками длинный и застиранный до дыр передник.