Текст книги "Интересненько это они придумали...(СИ)"

Автор книги: Zora4ka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 44 страниц)

– Опомнитесь! – заорал позабытый всеми Нелъофинве, который глядел на происходящее квадратными глазами. – Это же враги! Как вы можете принимать от них ужин?!!

– Но есть-то хочется, – резонно возразил Тенька. – Чего ты так разволновался? Тебя тоже угостят!

– Да я… Да вы… – двойник не находил слов. – Это же предательство!.. Сильмариллы…

– Забирай камни и уходи, – отмахнулся Тано. – Лишь оставьте нас в покое! Достаточно зла уже было причинено…

– Ты лжешь, – неуверенно предположил Нелъофинве.

Тано развел ладони в стороны, небрежно кинул на пол три сверкающих камня и вместе с Ортхэннэром и Тенькой заторопился к выходу.

Нелъофинве наклонился, чтобы подобрать сильмариллы, но обжегся о первый же камень и отдернул руку.

– Обмотай чем-нибудь, – со знанием дела посоветовал Майтимо и тоже направился к дверям, нагоняя остальных. – Мелькор, – не удержался он от вопроса, – на кой вам сильмариллы, если вы с ними так легко расстались?

Тано чуть прикрыл глаза.

– Тяжелая, грозная мощь мелодии в глянцевых стенах, вырастающих из иссиня-черной глубины, и дробленые капли солнца на кончиках ресниц, дающие жизнь. Безумие прощального танца, звон бубенцов, аромат полыни и вересковый цвет, само время, слитое воедино. Луна и шаги по туману в аметистовом сумраке новой зари. То, чего не видишь, но без чего не живешь. Вишня и терн, золото-пьяный мед иного бытия! Ключ-от-Темницы, Камни-Судьба. Анхот, Рок. И неведомо в полынном безмолвии предопределение грядущей цели…

Отчаявшись без посторонней помощи уразуметь сказанное, Майтимо вопросительно посмотрел на колдуна.

Тенька развел руками.

– В общем, он сам не знает, на кой ему сильмариллы. Интересненько это у него получилось…

Два с половиной часа спустя

Стол для скромного ужина на пять персон накрыли в большом круглом зале, озаренном сотнями огней. Приборы и тарелки сверкали серебром, кубки – хрусталем, а ветерок с кухни радовал вкусными запахами. Обитатели черного замка решили принять гостей с наивысшим почетом.

Неугомонный Тенька все-таки уломал Нелъофинве остаться на ужин, и теперь тот сидел, явно не зная, как себя вести, чтобы ни с кем не подружиться, никого не оскорбить и личное достоинство не порушить. В сумме выходило так, словно своим присутствием он делает окружающим огромное одолжение.

Майтимо досталось место между Тенькой и Ортхэннэром.

– Жаль, у нас теперь нет боярышникового варенья, – вздохнул фаэрни. – И жимолость больше некому собирать.

– Элхэ умерла? – сочувственно предположил Майтимо.

– Она – черный тростник в серебре инея, – объяснил Тано. – Глаза – трава подо льдом, и тонкие пальцы сплелись на чаше черненого серебра. Радость свершения и горечь предчувствия, творение и предвидение: то, чего никогда не будет, и чему суждено свершиться.

– Она погибла, но обещала вернуться! – перевел Тенька.

– Соболезную, – потупился Майтимо. Потом сообразил, что Тано может не понять, чему именно соболезнуют: гибели девушки или ее грядущему возвращению. Прикинув так и эдак, лорд Химринга на всякий случай решил не уточнять.

По залу поплыл знакомый аромат свежезаваренного кофе, начали вносить еду. Глубокую миску овсянки, черничный пирог на серебряном подносе. Глядя на это, Майтимо задумчиво нахмурился.

– Все ли в порядке? – проявил заботу Ортхэннэр.

– Да-да. Но вот кажется мне, что сейчас нам принесут здоровенное блюдо с котлетами!

И точно, не успел лорд Химринга закончить фразу, как упомянутое блюдо поставили на стол.

– Твой дар предвидения не знает ни времен, ни границ! – подивился фаэрни.

– Как сие возможно?! – ахнул Нелъофинве, который прекрасно знал, насколько плохо у двойника обстоят с этим дела.

– Маленькие семейные секреты, – ухмыльнулся Майтимо, перекладывая на свою тарелку пару котлет. – Пообщаешься с Третьим Домом, и у тебя заведутся. А Элхэ, пожалуй, и впрямь вернется, потому что новое варенье я тоже предвижу.

Ближе к середине ужина полилась непринужденная застольная беседа. И даже Нелъофинве перестал с подозрением коситься на всех подряд, постоянно проверяя за пазухой надежно упакованные сильмариллы.

– Странно, что вы помните, как было до переплетения гобеленов, – отметил Майтимо. – Ведь даже Тенька позабыл.

– Мы с Ортхэннэром думали над этим! – встрял колдун, уплетая пирог за обе щеки. – Наверное, из-за того, что всю кашу заварили их с Тано двойники из иных измерений, они и сохранили память.

– Ужасно, – сокрушался Тано. – Как я мог столь низко пасть! Ржавчина, пожирающая сталь, увядшие кисти рябины на кровавых перепутьях лжи двигали моими отражениями. Теперь я изведал горечь жажды мести, но прежде помыслами моими двигала лишь любовь к несовершенству мира и полынным листьям в сумерках рос. Сколь горько обретенное знание!

Майтимо стоически промолчал и закусил кофе котлетой.

– Не расстраивайся, Тано, – подбодрил Тенька затосковавшего валу. – Ты нам поможешь все исправить!

– Но сперва ты помоги Учителю избавиться от браслетов, – напомнил Ортхэннэр.

Тано горестно поморщился.

– Оковы ненависти не разрушить!

– Но изучить-то их можно? – не растерялся Тенька.

– А если этой светящейся трубкой, которая многослойную сталь берет? – предложил Майтимо, ощутивший нечто вроде сочувствия. Ладно, оковы, но вот Тенька, мечтающий их изучить… – Никогда не думал, что буду помогать Морготу снять браслеты Ауле!

– Да, трубка очень интересненькая! – согласился Тенька. – Надо провести эксперимент!

Оный устроили сразу же после ужина, наскоро убрав со стола посуду. Тано усадили в кресло и уговорили закатать рукава. Ортхэннэр старательно всхлипывал, нагнетая обстановку, нолдор на всякий случай отошли подальше, а Тенька с чудо-трубкой наперевес встал напротив кресла и вызвал зеленый луч.

– Да пребудет с нами сила! – торжественно продекламировал он.

– Что за странное напутствие? – удивился Майтимо.

Мальчишка пожал плечами.

– Так мой знакомый говорил. Наверное, это кодовое слово, чтоб трубка лучше резала! Кстати, не помнишь, как она по-научному называется? А, ладно, сам потом вспомню. Поехали!

И грянул взрыв.

Зал заволокло искрами пополам с удушливым чадящим дымом. Майтимо сам не помнил, как оказался под столом. Высунув голову из укрытия, он увидел, как черные клубы понемногу рассеиваются, открывая Теньку и рыдающего в голос Ортхэннэра, невредимых, но перемазанных. Тано никакая копоть не брала, он просто лежал, откинувшись головой на спинку кресла, и по его бледному лицу медленно стекала крохотная капелька крови.

– Я же говорил, – слабым голосом изрек Тано.

– Да ерунда, – ободрил Тенька, стирая копоть рукавом и разглядывая такую же закопченную, но целую чудо-трубку. – Я еще даже не начал толком изучать! Сейчас гляну таблицы веществ, которые мне колдуны Ритьяра Танавы подарили, начерчу световую кривую и ка-ак возьмусь за твой сложный синтез, пусть только попробует не рассинтезироваться!

– А может, не надо? – жалобно попросил Ортхэннэр. – Учитель-то у меня один…

– Я ж не его рассинтезировать собираюсь, а оковы, – искренне объяснил Тенька. – Вон, Майтимо не даст соврать!

– Не дам, – серьезно подтвердил лорд Химринга. – Теньке оковы только покажи, особенно «интересненькие». Вам остается лишь запастись терпением и ромашковым чаем.

– У нас нет ромашкового чая, – растерялся Ортхэннэр. – Только полынная настойка…

– Сойдет! – великодушно разрешил Майтимо.

Комментарий к О вражеском лиходействе и превратностях судьбы (часть 5) В альбом добавлены две иллюстрации: Майтимо+Нелъофинве+Тано и Майтимо+Тенька+разумная жизнь, которую я забыла выложить в прошлый раз.

====== О вражеском лиходействе и превратностях судьбы (часть 6) ======

– Вот ты и попался мне, дерзкий мальчишка, – зловеще прошипел Саурон, раздувая огонь в печи. – Теперь ты пожалеешь о том, что родился!

– Ты мне снишься, – убежденно заявил Майтимо. – Так что кыш отсюда в виварий, и печь свою прихвати!

– Ничего подобного, – Саурон прищелкнул плетью. – Это прежде я мог тебе сниться, а сейчас все на самом деле!

– Вот еще, – не согласился Майтимо. – Я сию секунду возьму и проснусь, а ты останешься здесь!

Саурон приблизил к его лицу свое – бледное, недоброе, с горящими угольями глаз.

– Ты никогда не исполнишь Клятву, – посулил он. – Сгинешь в огненной бездне, а потомки проклянут тебя и твой род. И чертежи небоскреба не закончишь, так и просидишь над ними до скончания веков!

Предзнаменование про чертежи прозвучало страшнее всего, но Майтимо заставил себя вспомнить, что их он все-таки закончил. А также исполнил Клятву, не сгинул в бездне и злобных потомков не завел. Значит, Саурон ему точно снится. И надо только открыть глаза, послать все кошмары куда-нибудь к варгам драным и перевернуться на другой бок.

С большим усилием лорд Химринга разлепил веки и едва не заорал.

Ненавистная рожа Саурона никуда не делась. Она нависла над ним, сверкая глазами в предрассветных сумерках и будто торжествуя, что на сей раз правда оказалась на ее стороне.

Темный майа печально шмыгнул носом – и наваждение рассеялось.

– Ортхэннэр, чтоб тебя… – свозь зубы процедил Майтимо, подавляя желание запустить в фаэрни подушкой или чем потяжелее. – Что ты делаешь с утра пораньше у моей кровати?!

Ортхэннэр молитвенно сложил руки на груди и сделал пару шагов назад.

– Прошу прощения за столь ранний визит и прерванный сон. Но, увы, я не мог поступить иначе!

– Какого балрога стряслось? Нелъофинве внезапно решил, будто ему отдали фальшивые сильмариллы, и вздумал вернуться вместе со всеми братьями?

Фаэрни замотал головой, и вид у него сделался еще более виноватым.

– Тенька…

Упоминание о колдуне прогнало сон еще вернее, чем если бы к Майтимо и впрямь вломился настоящий Саурон.

– Что этот колдун успел натворить?

– Я не знаю, – Ортхэннэр опять всхлипнул. – Он зачем-то посадил Учителя в огромную бочку и уверяет, будто все идет по плану.

– А я-то здесь при чем?!

– Я лишь хотел уточнить, действительно ли для снятия оков нужна бочка…

– Понятия не имею, – честно ответил Майтимо. – А петь и играть на лютне он Тано заставляет?

– Нет… но Учитель сидит там уже с вечера, и звезды в его волосах пока не померкли под гнетом судьбы, но ткань мироздания столь хрупка под пальцами… – Ортхэннэр оценивающе посмотрел на злого невыспавшегося Майтимо и, проявляя чудеса краткости, подытожил: – Словом, я прошу тебя явиться и обратить свои очи на сего экспериментатора, коему чужды дуновения полыни!

– То есть, ты надеешься, будто под моим присмотром Тенька все-таки не угробит Тано? – скептически уточнил Майтимо.

– Истинно так, – подтвердил Ортхэннэр.

Майтимо не был столь уверен на этот счет, но слишком хорошо знал, какое впечатление производят Тенькины методы на существ, еще плохо с ним знакомых. А Ортхэннэр все же не Саурон, и жестоко оставлять его с колдуном один на один (Тано не в счет, он в бочке).

– Ладно, – вздохнул эльф. – Где все это происходит?

– Внизу, в саду…

– Возвращайся туда. Сейчас я окончательно проснусь, оденусь и спущусь к вам.

Но Ортхэннэр не ушел, продолжая внимательно вглядываться в лицо Майтимо, чуть склонив голову набок и широко распахнув глаза.

– Я чувствую, что невольно стал причиной твоего страха при пробуждении, – проникновенно выговорил фаэрни. – Но в мыслях моих не было тебя напугать. Что гложет тебя столь сильно? Расскажи, я хочу помочь, и в бессилии трепетно надрывается мое сердце!

– Ничего меня не гложет и не пугает, – отрезал Майтимо, который уже не знал, что хуже: Саурон во сне, который мучает его и этим наслаждается, или Саурон наяву, который безуспешно пытается ему помочь и от этого страдает.

– Но я же вижу! – трагически изломил брови Ортхэннэр. – Изреки мне свои тревоги, и они уйдут со слезами, как талый снег по весне!

Но Майтимо хватило лишь красочно представить, как они с Ортхэннэром рыдают в обнимку здесь, в будочке у врат заливается слезами часовой, всхлипывает во сне суровое темное воинство, в лагере нолдор плачут над вернувшимся братом сыны Феанаро, дядюшка Нолофинвэ оплакивает свою участь во Льдах, ваниар в Валиноре сидят в трауре по загубленным Древам, и на всё измерение приходится лишь один довольный жизнью человек, изучающий темного валу, который в унисон прочим картинно страдает в недрах огромной непонятной бочки.

– Ортхэннэр, тебе порыдать больше не с кем? Не стану я ничего изрекать, иди вниз и жди меня там, а будешь лезть в душу, вовсе с места не сдвинусь. Разбирайся потом с Тенькой, как хочешь!

Фаэрни понурился, смиряясь, и перед тем, как уйти, учтиво подал эльфу его верхнюю тунику.

Девять минут спустя

Бочка и впрямь была исключительно большая. А голова Тано, выглядывающая из нее – исключительно печальная.

Майтимо остановился шагах в десяти, оценивая обстановку. Пузатая деревянная бочка стояла на каких-то хлипких с виду подпорках около полутора локтей высотой, из-за чего казалась еще выше, лишая зрителей возможности заглянуть внутрь. Впрочем, судя по виду Тано, зрители немного потеряли.

Из-под днища бочки помигивало красным, торчали извилистые провода и босые Тенькины ноги. Периодически колдун начинал что-то неразборчиво бормотать, и вокруг веером разлетались искры.

Тано страдальчески поморщился и устремил исполненный печали взор в предрассветное небо.

Ортхэннэр умоляюще посмотрел на Майтимо.

– Тенька, – позвал лорд Химринга, садясь на корточки. – Что ты здесь устроил?

– Привет, Майтимо! – радостно откликнулись из-под бочки. – Как здорово, что ты пришел! Займи чем-нибудь Ортхэннэра, а то он ходит тут кругами и мешает мне работать!

Майтимо ощутил себя пешкой в чужой игре.

– Какого балрога вы не можете договориться между собой?!

– Ортхэннэр почему-то думает, что я могу навредить Тано, – с готовностью объяснил Тенька и вслепую пошарил пяткой по стенке бочки, где расположились в ряд несколько рычажков неизвестного происхождения. Для Майтимо до сих пор оставалось загадкой, откуда у колдуна во всех мирах и измерениях берутся эти рычажки, провода, лампочки и иже с ними. Кажется, если Теньку запереть в абсолютно пустой комнате, часа два спустя там явится из ничего очередное изобретение, светящееся и проводатое.

Рычажок громко щелкнул, в бочке что-то забулькало.

– Он даже не смотрит, на что нажимает! – горестно возопил Ортхэннэр. – А Учитель слишком добр и тактичен, чтобы уйти!

– Уже нельзя уходить! – запротестовал Тенька. – Процесс запущен, линии синтеза развернуты в обратную фазу, а недосинтез хуже пересинтеза при такой комплектации искажений!

– Зачем тебе понадобилось сажать Мелькора в бочку? – решил выяснить Майтимо. – Помню, со мной оба раза ничего подобного не было.

– Вот именно! Оба раза! – подтвердил Тенька. – А еще веревки, Моринготто ваш, кольца всякие и прочее интересненькое. Вот я и подумал, раз мне постоянно приходится подбирать обратный порядок синтеза различных предметов, то нужно сделать процесс более универсальным.

– Чего? – хором переспросили Майтимо и Ортхэннэр.

– Неучи! Это, – босая нога с гордостью стукнула по бочке, – рассинтезатор! Он настраивает обратный порядок для любого синтеза, и мне больше не придется делать его вручную. Я могу засунуть сюда чего угодно, и оно, говоря вашим ненаучным языком, исчезнет!

– Теперь ты понимаешь, отчего я столь встревожен? – обратился Ортхэннэр к Майтимо.

– Да, Тенька, – заметил лорд Химринга, – этого Мелькора нам не нужно отправлять в небытие!

– Я и не буду на него настраиваться! Только на браслеты. Они тут такие интересненькие, что немеханический подбор свойств занял бы слишком много времени. Но расситезатор сам умеет подсчитать исходные, чтобы подобрать оптимальную выработку системы искажений! Мне нужно только запустить процессы…

– Оковы ненависти не разрушить, – печально повторил Тано. – Но как изречь словами то, что просто – знаешь…

– Ничего я не буду разрушать! – заявил Тенька. – Разрушение является продолжением цепочки синтеза, в то время как рассинтезирование обратно разрушению и обращает эту цепочку вспять! Хотя, есть еще круговые синтезы, но вон тот тумблер запускает размыкающую реакцию, которая взаимодействует с…

Майтимо широко зевнул и по примеру страдающего валы посмотрел наверх. Над головой смыкались гибкие ветви боярышника.

– Зачем творить эксперименты в такую рань?

– А уже утро? – искренне удивился Тенька, и его белобрысая макушка наконец-то выглянула из-под бочки. – Интересненько это я допоздна засиделся!

– Может, отправишься спать? – без особой надежды предложил Майтимо, борясь со следующим зевком.

– Не-а, – замотал головой колдун. – Я уже почти закончил!

– Он говорил так шесть с половиной часов назад, – несчастным голосом наябедничал Ортхэннэр, который уже сам был не рад, что позволил гостю творить тут эксперименты над любимым Учителем.

– Он говорит так всегда, – просветил Майтимо, и с ужасом отметил, что в его тоне проскальзывают знакомые по Теньке философские нотки. То ли во всем был виноват боярышник, то ли после второго спасения из Ангбанда лорд Химринга разучился по-настоящему возмущаться.

Тем временем колдун выкарабкался из-под бочки, размазывая по ладоням какую-то сажу. Вид у Теньки был довольный и малость ошалелый – словом, как обычно.

– Ну чего? – весело обратился он к остальным. – Сейчас запустим интересненький процесс!

– Нет! – вырвалось у Ортхэннэра. Тано лишь тяжко вздохнул.

– Ты уверен, что все пройдет по плану? – уточнил Майтимо.

– Конечно! – Тенька с силой пнул бочку по всем тумблерам сразу, так, что она даже пошатнулась. – У меня этих планов – завались! По какому-нибудь да пройдет…

Пинок явно пришелся бочке не по вкусу: она сердито задрожала, заставляя вибрировать землю под ногами. В днище что-то проворачивалось и металлически лязгало. Искры больше не летели, но с ними было как-то привычней.

– У меня странные ощущения, – внезапно подал голос Тано.

– Тебе больно, Учитель? – распахнул глаза Ортхэннэр, в любой момент готовясь зареветь. – Тенька, немедленно останови!!!

– Процесс запущен, – пожал плечами колдун. – Пока сам не остановится, ничего не сделать.

– Не больно, – с легким удивлением отметил Тано. – Но… странно.

И тут из бочки в небо вертикально выстрелил столб ярко-синего света. Зрители невольно отшатнулись. Что происходит с Тано, было уже не разобрать: его голова утонула в ослепительном свечении, не осталось даже силуэта.

– Учитель… – всхлипнул фаэрни.

– Не волнуйся, – участливо посоветовал Тенька. – Я ж профессионал! Ну, когда всё помню…

– Нас, наверное, не только из лагеря нолдор видно, но и в Валиноре, – предположил Майтимо, сощуренно глядя, как столб света вбуравливается в небо подобно лучу из чудо-трубки.

Покрасовавшись ровно столько, чтобы даже ленивый рассмотрел его из любой точки мира, столб постепенно начал гаснуть. Поблекла синева, контуры луча смазались и истончились, становясь все более прозрачными и словно уступая место восходящему солнцу. Сделался виден силуэт Тано – вроде бы невредимого.

Наконец, свет погас, а бочка перестала дрожать и фыркать.

– Учитель… – трагически повторил Ортхэннэр.

Тано в самом деле никуда не делся и не растворился. Даже тень печали на лице осталась прежней.

– Я здесь, – скорбно кивнул он.

– Тано, – вмешался Тенька, – покажи руки!

Над краем бочки медленно поднялись сперва тонкие бледные ладони с длинными пальцами, потом стали видны узкие запястья…

Без браслетов.

– Учитель! – возопил фаэрни в третий раз, и теперь в возгласе даже промелькнуло нечто, похожее на радость.

– Ура! – тоже возрадовался Тенька. – Оно все-таки получилось!

– Меня пугает, что в твоем голосе столько изумления, – отметил Майтимо.

– Я ж по наитию делал, – как ни в чем не бывало пояснил колдун. – Вообще не задумываясь!

Лорд Химринга мысленно дал себе зарок больше никогда не выяснять подробности происходящего в этой сдвинутой на науке голове. Так спокойнее.

Тано начал вставать в полный рост, чтобы вылезти из бочки. Стала видна его шея, голые плечи, обнаженный торс…

Темный вала глянул на лица окружающих, потом на себя, и поскорее присел обратно.

– Какой интересненький побочный эффект, – протянул Тенька. – Тано, а там все-все десинтезировалось?

Тот вздохнул так тяжело, что уточнения стали излишни.

– Главное, оно подействовало на оковы… – оптимистично начал Майтимо. Потом представил свою реакцию, окажись он на Тангородриме или в камере Ангамандо не только без оков, но и без всего остального, и не стал продолжать.

– Я сейчас все исправлю! – заявил Тенька, снова подступая к тумблерам. – Надо только понять, какой из рассинтезированных синтезов к чему относился, и предусмотреть функцию пост-отмены…

– Не надо! – воскликнул Ортхэннэр. – Я принесу Учителю плащ. Утрата одеяний – лишь ничтожная плата за истинную свободу, когда полынь, звезды и жимолость…

– Не надо! – тем же тоном взмолился Майтимо, но совсем по иному поводу.

Шестнадцать часов и две с половиной минуты спустя

В отличие от двойника из иного мира, Тано был слишком совестлив, чтобы воровать гобелены из-под носа валар. Даже для того, чтобы на них потренировался Тенька. А может, именно поэтому.

– Если события изменили свой черед, значит, искаженные полотна ныне находятся в Чертогах того измерения, где случилась роковая подмена, – объяснял темный вала, стараясь не слишком спешить, чтобы колдун успевал записывать. – И как не откликнутся горные ласточки на орлиный клекот, а черемуховый цвет не оживет на алмазном покрывале роз, так замена гобеленов в здешних Чертогах не принесет счастья, а лишь больше запутает тугой колтун времен. Лишь исправление тех полотен, которых касались руки ваших врагов, способно повернуть вспять утраченное.

Майтимо заглянул Теньке через плечо и прочитал: «Погрешность векторного косинуса влияет на преобразование материй в рамках вербально-реальностной системы. Поэтому результат возможен при исправлении исходных, а не при их замене на другие множители».

Ортхэннэр, который тоже сидел с ними в тронном зале, и почему-то считал себя обязанным опекать лорда Химринга, проявил редкостное понимание и постарался перевести:

– Они имеют в виду, вам нужно вернуться в ваше измерение и переплести именно те гобелены, которые были испорчены.

– Нам? – с подозрением переспросил Майтимо.

– Тано и Ортхэннэра сразу засекут местные, – объяснил Тенька, ненадолго прекращая писать.

– А нас, думаешь, нет? – эльфу сразу вспомнились визиты сердитого Эонвэ, который всякий раз безошибочно угадывал, когда мирный уклад валинорской жизни в очередной раз трещит по швам из-за просвещенной науки.

– Нас – не сразу! Значит, теоретически успеем там все переделать.

– А практически?

– Вот на практике и узнаем! Майтимо, чего ты такой нервный? Вон, и Ортхэннэр из-за тебя хмурится. Все у нас получится, это быстро! Я возьму с собой рассинтезатор…

– Эту балрогову бочку?!

– Ну да! Настрою его здесь на конкретные нити, потом просто посрываем гобелены, швырнем туда, покрутим пару оборотов, лишние нитки растворятся, а нужные останутся. Интересненько это будет, ты ж меня знаешь!

В последнем Майтимо как раз не сомневался, и именно потому, что знал Теньку. Но план все равно казался ненадежным.

– Постой, а почему мы возвращаемся править гобелены в мое измерение? Враги ведь были из другого.

– Были, но до тех пор, пока эти два измерения отличались, – Тенька постучал карандашом по странице блокнота. – Когда я пропал из твоего измерения, оно склеилось с остальными, и аборигены там склеились тоже.

– Получается, сейчас я – одновременно мой двойник с Амон Эреб?

– Не знаю, – честно сказал колдун. – Ты ведь все помнишь. Может, вы склеились не до конца, или еще чего интересненького случилось. Тут исследовать надо!

– Обойдемся без исследований. Лучше вернуть все на свои места, и проблема исчезнет сама собой.

– Но ученые так не поступают!

– Зато так поступают все здравомыслящие существа!

Тенька нехотя признал, что иногда здравый смысл тоже не стоит сбрасывать со счетов, и они с Тано продолжили размышлять над планом проникновения в Валинор, каждый на своем языке.

Видя, что Майтимо скучает, Ортхэннэр поманил его за собой.

– Идем, я покажу тебе кое-что.

Лорд Химринга насторожился: много лет назад именно с такими словами Саурон при первом их знакомстве затащил пленника в свои знаменитые подвалы. Но все же он кивнул, решив, что у фаэрни вряд ли найдется нечто похуже.

Дурным предчувствиям не суждено было сбыться. На самом деле поначалу заведя гостя в подвалы, Ортхэннэр усадил его в мягкое кресло, предложил пушистый плед и принялся показывать какие-то разноцветные кристаллы, рассуждая о каждом из них с таким одухотворенным видом, что даже зевать было как-то неловко.

Мужественно высидев три с половиной часа, Майтимо начал склоняться к мысли, что Саурон и его отражение друг друга стоят. Но тут фаэрни не иначе как особым чутьем высшего существа заметил, что разноцветные кристаллы уже двоятся у собеседника перед глазами, тут же раскаялся, заварил кофе и притащил здоровенную банку варенья из старинных запасов, настолько густого, что приходилось выколупывать его кончиком кинжала.

С первыми глотками кофе у Майтимо сразу прошли зевота и мрачные мысли. Даже когда в подвалы по какому-то вопросу заглянул давешний бестолковый привратник, его не обругали за все хорошее в лучших нолдорских традициях, а лишь радушно пригласили присоединиться. Привратник конечно же остался, только сбегал куда-то за корзиной пирожков и еще одной баночкой варенья.

Постепенно на запах кофе и съестного подтянулись остальные темные рыцари. Каждый приносил к общему столу что-нибудь и варенье. Когда кофе подошел к концу, откуда-то возник глиняный сосуд вина, и веселье разгорелось еще пуще.

Под конец вечера, душевно пожимая Ортхэннэру обе руки, Майтимо пришел к выводу, что со здешними приспешниками зла вполне можно иметь дело, не рискуя захлебнуться в потоке слез и ботанических метафор.

Надо только запастись необходимым количеством варенья.

Одиннадцать часов, три минуты и сорок пять секунд спустя

– Тенька, на этот раз ты точно все посчитал?

– Конечно!

– А Тано перепроверил твои расчеты?

– Два раза!

– И какова погрешность?

– Всего полтора процента!

Майтимо вздохнул. Он теперь был умудрен опытом настолько, что знал: полтора процента – это и впрямь немного. А вот после семидесяти – уже катастрофа, чужие времена, новые миры, поломанные кусты и перепуганные хоббиты.

Судя по всему, оправу под новое водяное зеркало Тано выделил из личных запасов – рама была кованая, черная, с бесчисленным количеством завитков и хорошо узнаваемыми листиками полыни. Вид у водяного зеркала получился исключительно траурный, но Майтимо полагал, что главное не внешность, а внутренний оптимизм создателя. Теньку не могли огорчить ни печальные вздохи Тано, ни потеря памяти, ни козни всех врагов разом.

Уменьшенная во много раз бочка была надежно упакована, чудо-трубка заняла свое законное место на поясе взамен привычного меча, провожающие приготовились плакать от грядущей разлуки, а радужные отблески на переливчатой глади зеркала проступили особенно ярко.

– Тенька, – решил все-таки уточнить Майтимо, – в какой части Чертогов Безмолвия мы окажемся? Слава Эру, мне не доводилось там бывать, но ты сам рассказывал, насколько они обширны.

У колдуна сделалось подозрительно невинное лицо.

– Чертогов? Мы туда сразу и не попадем! Я ж на Валинор настраивал, с погрешностью полтора процента. Ой, а сейчас-то за что ты мне уши хочешь надрать?!

– То есть, – обреченно подытожил Майтимо, – мы угодим не прямиком во владения Намо, а просто на остров, да еще с полуторапроцентной вероятностью оказаться неведомо где посреди моря.

– Ага. А чего такого?

– Валинор, конечно, не Эндорэ, но ты знаешь, сколько недель там можно плутать?!!

– Так мы и не будем плутать, – почесал в затылке Тенька. – Пойдем прямо в эти ваши Чертоги.

– Да ты хоть знаешь, где они находятся? Я, вот, понятия не имею!

Но для Теньки, в отличие от этих странных, нервных и чуждых науке аборигенов, не существовало трудностей.

– Так у местных спросим. Кто-то же должен знать!

Майтимо схватился за голову.

– Во-первых, на твой рассинтезатор точно сбежится все население священной горы Таникветиль, а во-вторых, после всего случившегося мне в Валиноре никто руки не подаст, не то, что указать дорогу. Разве только отправить в Чертоги естественным путем.

– Во-первых, не сбежится, – Тенька хлопнул по мешку от Ритьяра Танавы. – Особенно, если у них будут дела поважнее. А во-вторых, неужели тебя там совсем никто не любит? Например, леди Нерданель…

– Вот моей матушке на глаза точно не следует попадаться! Если она знает, что я якобы наворотил в Эндорэ, она сдаст меня на суд Валар и будет права. И, постой-ка, что у тебя в мешке?

– Отвлекающий элемент, – туманно пояснил Тенька. – От сердца отрываю, между прочим! Мы идем, или ты забоялся и подождешь меня тут?

– Я?! Бояться?!! Да настоящие нолдор… – Майтимо запнулся, увидев, что колдун делает шаг и начинает растворяться в зеркале. – Тенька, назад! Кому сказал!.. Вот же балрог, догоню и точно уши надеру!!!

Два с половиной мгновения спустя

Привычно блеснул ослепительный свет, перехватило дыхание. А потом вокруг в одночасье соткался мир, звуки, запахи, ощущения…

И вода. Очень, очень много соленой воды.

В первый миг Майтимо показалось, что удача изменила им и выкинула те самые злосчастные полтора процента, забросив путешественников в бескрайние морские просторы. Ноги нащупали дно, он оттолкнулся изо всех сил и выпрыгнул из воды на добрых полметра.

Над белой набережной светило солнце. В отдалении покачивались на волнах прибоя легкие тэлерийские корабли. Рядом, стоя в воде по пояс, беспечно отфыркивался Тенька. А на мраморной плите, заменявшей мостки, сидел с разинутым ртом оторопевший кузен Финдарато, явно не замечая, что сейчас выронит удочку.

Майтимо отодвинул с лица повисшие сосульками волосы и всерьез заподозрил, что Эонвэ успел его под шумок проклясть, обрекая всю оставшуюся жизнь появляться перед родичами из Третьего Дома мокрым и в налипшей тине. Ни о каком тайном проникновении в Чертоги, разумеется, уже не могло идти и речи.

– Доброго дня, – поздоровался Майтимо, чувствуя себя идиотом. – Мы ведь попали в Валинор?

Чего у детей Арафинвэ было никогда не отнять – так это хорошего воспитания.

– Доброго дня, – машинально откликнулся Финдарато и пару раз судорожно кивнул. Потом осторожно спросил: – А ты… вы… сюда плыли из самого Эндорэ?..

– Мы не совсем сюда, – подал голос Тенька, вскидывая на плечи многострадальный мешок, который уже начал недовольно булькать. – Мы в Чертоги Безмолвия!

– А-а… – протянул Финдарато с таким видом, будто начал что-то понимать. – Так вы просто топитесь?

– Нет, – решительно отрезал Майтимо, берясь за край мраморной плиты и подтягиваясь на руках. – Будем считать, что мы приплыли, и не спрашивай, как. Дорогой Инголдо, ты меня очень обяжешь, если не будешь никому говорить, что нас здесь видел.