Текст книги "Интересненько это они придумали...(СИ)"

Автор книги: Zora4ka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 44 страниц)

– Да, я понял. А куда ты убираешь хвосты промежуточных связей?

– А кому они мешают? Пусть болтаются в зоне вероятностей, можно их для верности в узел связать.

– Нет, это неэстетично. Лучше в предпоследнем уравнении ввести условно лишний символ, чтобы в исходной фазе образовался пространственный карман. Тогда можно будет вырезать из него чехол и спрятать хвосты...

– Феанаро, да ты гений! Не хочешь прочитать на моей кафедре курс лекций?

– Если только ты притащишь кафедру сюда, – горько усмехнулся эльф.

– А и притащу! Интересненькая лекция выйдет. К тому же, материала тут хватает для практической части...

– Тенька, а ты заметил, что нити разных стихий разделены нейтральными? Как думаешь, что будет, если их убрать?

– Полагаю, синтез. Что будет, если небо смешать с землей?

– Наверное, взрыв, – предположил Феанаро. – А чего мы гадаем, давай попробуем!

– Только нити выковыривай ты, – сказал Тенька. – Я обещал не прикасаться к гобеленам.

– Может, не стоит? – влез Нолофинвэ.

– Либо уходи, либо стой молча! – строго велел брат.

...Намо появился в тот момент, когда Тенька с Феанаро радостно заплетали в причудливую косичку восьмой по счету образец. Предыдущие семь держал Нолофинвэ, старательно делая вид, что не понимает происходящего вокруг и вообще просто мимо проходил. В какой-то степени это являлось правдой.

– Твое время истекло, человек, – сурово вымолвил хозяин Чертогов. – Уходи немедленно.

– Еще пять минут, – попытался торговаться Тенька.

– Вон, – очень тихо произнес Намо. Волосы на голове колдуна встали дыбом.

– Ладно, пока, Феанаро, пока, Нолофинвэ, было приятно познакомиться! Феанаро, я еще загляну сюда с воспитанниками кафедры, готовься к лекции. И не забудь проверить нашу теорию насчет материализации регулирующего луча посредством скрепления определенного набора нитей...

Очевидно, Намо хорошо знал, что такое регулирующий луч, и чем чревато его появление. Хозяин Чертогов перевел задумчивый взор на радостного Феанаро, на нитяные косички в руках Нолофинвэ, сделал какие-то далеко идущие выводы и громовым раскатом отчеканил:

– ВСЕ ВОН!

Неизвестное время спустя, Валинор, холм посреди заставленного скульптурами сквера.

– Интересненько это у нас получилось, – прокомментировал Тенька.

– Вот тебе и “до скончания времен”, – фыркнул Феанаро, созерцая свои абсолютно материальные руки.

– А по-моему, час последней битвы уже пробил, – Нолофинвэ кивнул вниз.

У подножия холма разворачивалась заключительная часть саги об охоте на Саурона. В невыгодной позиции между эльфами и стеной теперь стоял невозмутимый Эонвэ, а съежившийся вдвое Саурон прятался за него, как за юбку любимой матушки. Над Макалаурэ склонилась жена Финдекано, временно отбросив в сторону орочий ятаган. Майтимо, по-прежнему сжимающий в руках кочергу и меч, пытался спорить с Эонвэ, при молчаливой поддержке кузенов и племянников.

– ...Нет, это не самосуд! – долетела до Тенькиных ушей начатая прежде фраза. – По справедливости, этого ему даже мало!

– Лишь Валар определят меру его вины, – Эонвэ все еще сохранял дипломатичный тон, но было заметно, что он еле сдерживается.

– Да какая там уже мера! Отдайте Саурона нам, и мы с радостью приведем в исполнение его заслуженный смертный приговор.

– Саурон – не эльф, и вам его не судить.

– Значит, ему над нами издеваться можно было, а как нам его судить – уже расой не вышли?

– Даже с пламенем гнева в груди вы не сумеете в полной мере осознать его вину перед миром...

– Хорошо! – Майтимо даже кочергу опустил, в знак смирения. – Давайте мы его засудим за вину перед эльфийским народом, а потом вы заберете останки и отмерите им наказание за мир.

– Я не позволю устраивать в благословенном Валиноре самосуд, – не уступал Эонвэ.

– Но это не самосуд! – воскликнул Майтимо. – По справедливости...

Разговор пошел по второму кругу. Или даже по третьему. Когда Эонвэ снова заговорил о количестве вины, в дипломатический диспут, поигрывая здоровенным ножом, встряла бойкая дочурка Финдекано:

– Да меч ему под ребра, и дважды провернуть, чтоб не дергался!

Воцарилось ошеломленное молчание.

– Лилтанарэ, – многообещающе спросил Финдекано жену, – а откуда у ребенка оружие в мирное время?

Девочка, сообразив, что запахло грозой, шмыгнула к матери, по пути прихватывая и ятаган.

– Какое же оно мирное? – резонно возразила Лилтанарэ, выпрямляясь.

– До того, как Руссандол объявил тревогу – вполне!

– Я этим ножом яблоки чищу. И перья точу, – сообщила Лилтанарэ. – Он всегда на виду лежит.

– Охотничьим ножом – яблоки?

– Ты ведь сам мне его подарил.

– Ладно, – вздохнул Финдекано. – А ятаган у нас тоже на виду? Ты им тыквы разрезаешь или колышки на огороде обтесываешь?

– Как раз в эту ночь я решила, что хватит спать с оружием под подушкой, и, когда все случилось, несла ятаган в кладовую. А вот откуда ты сам боевой лук добыл...

– Ладно, – снова вздохнул бывший король нолдор. – Дома поговорим.

За это время Тенька и его новые знакомые потихоньку спустились с холма и встали неподалеку. Саурон принялся канючить:

– Эонвэ, забери меня отсюда...

– Он еще и рот смеет открывать! – разъярился Майтимо. – Этот глюк природы, чтоб его за гранью балроги драли, заявился в мой дом...

– Нельо, не сквернословь! – строго велел Феанаро.

Майтимо машинально отмахнулся:

– Папа, я уже достаточно взрослый, чтобы... ПАПА?!

Все тут же обернулись к новоприбывшим.

– Привет, – поздоровался Тенька. – Я тут в каких-то Чертогах Мандоса побывал и вот кого захватил. Вернее, Намо нас почему-то выставил.

Финдекано при этих словах диким взглядом изучил подбитый глаз колдуна и расквашенный нос Феанаро. Было видно, что воображение бывшего короля нолдор отказывается представлять как дерущегося Намо Мандоса, так и непостижимые причины, сподвигшие его на это.

– Намо здесь не при чем, – пожалел сына догадливый Нолофинвэ. – Всего-навсего последствия знакомства.

– Вы насовсем или просто погулять вышли? – нашелся Артаресто.

– Пусть только попробуют обратно запихнуть! – воинственно заявил Феанаро. – Я им там все гобелены поизучаю!

Это прозвучало угрожающе. Майтимо разразился тихим отчаянным смехом, подозрительно похожим на истерический.

Эонвэ предпочел не показывать своих чувств, демонстративно проигнорировать всю троицу, особенно Теньку, и под шумок исчезнуть, утащив с собой перепуганного Саурона.

Девять часов, двадцать восемь минут спустя.

– ...А потом он ка-ак заорет: “Все вон!” – закончил Тенька свой красочный рассказ. – Ну, мы на холме и оказались. Повезло вам, ребята, с загробным миром – совсем рядышком, можно сказать, в соседнем дворе. А наши сильфы к крокозябре на рога улетают, и Небеса их возвращать не хотят.

Нолофинвэ в который раз то ли вздохнул, то ли неразборчиво что-то простонал. Майтимо, по праву хозяина дома, заботливо налил дяде двенадцатую кружку чая. Финдекано достал отобранный у воинственной дочери нож и отрезал два ломтя от желтой головки сыра – себе и воскресшему отцу.

Все четверо молчали, каждый думал о своем.

В наступившей тишине было слышно, как щебечут птицы, сам с собой ругается в пристройке-мастерской неугомонный Феанаро, а наверху причитает над выздоравливающим мужем прекрасная Линдис, дурные предчувствия которой все-таки оправдались. Серебристый голос Линдис звучал уже не испуганно или сердито, а скорее с философской обреченностью:

– Говорили-говорили... Всего лишь брата навестить, в гости к Майтимо – это не в Исход... Но, всемилостивые Валар, даже из своего проклятого Исхода ты возвратился менее потрепанным!..

Отвечал Макалаурэ нежно, но слишком тихо, и его слов уже было не разобрать.

Тенька первым нарушил затянувшееся молчание.

– Мы с Феанаро вечером ко мне в гости отправимся. Он с Климой познакомиться хотел и на наших сильфов посмотреть. И на мою лабораторию. И лекции почитать. Насколько я успел понять, он – неплохой оратор.

– Иногда даже слишком, – проворчал Нолофинвэ.

– А еще, – с воодушевлением продолжил Тенька, – Феанаро обещал дать мне для препаратов свою кровь! И волосы с ногтями. Кроме того...

– Эй, постой! – встрепенулся Майтимо. – Ты так мне всего отца на “препараты” растащишь!

– Я удивляюсь, – парировал Тенька, – как при воспитании такого просвещенного существа, как друг Феанаро, из тебя вышел настолько дремучий невежда!

– Дядя, хоть ты ему скажи! – не унимался Майтимо.

– Бесполезно, – Нолофинвэ уткнулся в тринадцатую кружку чая. – Эти собратья по разуму еще в Чертогах сговорились.

Майтимо вполголоса заметил, что в такие минуты ему начинает казаться, будто он немного понимает Эонвэ.

– Вот это жизнь начинается! – мечтательно проговорил Тенька, с хрустом потягиваясь. – Столько новых идей, экспериментов! А если я еще с Намо кровь стребую...

Ярко светило солнце над благословенным Валинором, и царило странное затишье, будто весь этот цветущий край неуверенно замер на пороге новых ошеломляющих открытий...

====== Об иных измерениях и славных временах (часть 1) ======

Комментарий к Об иных измерениях и славных временах (часть 1) Не думала я, что снова сяду за эту работу и придумаю еще одну часть. Но вот осилила генеральную правку предыдущих частей, прониклась атмосферой и... получилось то, что получилось =)

В благодатном Валиноре царил обычный солнечный день. Порхали в теплых лучах крохотные разноцветные бабочки, звенела прозрачная вода в ручейках, шумели изумрудной свежестью чистые леса, а надо всем этим у горизонта высилась незыблемая громада священной горы Таникветиль с белоснежной крышечкой верхушки.

Глядя на всю эту красоту, Майтимо не спеша отхлебнул кофе с молоком, откинулся на спинку удобного плетеного кресла и мечтательно произнес:

– А помнишь, Кано, как мы в шестидесятом году орков на Арт-Галене били!..

Макалаурэ чуть не поперхнулся булочкой.

– С чего это ты вдруг вспомнил?

Майтимо с безмятежно скучающим видом отбарабанил кончиками пальцев по массивной белой доске деревянного парапета веранды какой-то позабытый потомками боевой марш.

– Да так… День хороший. Почти как тогда!

Макалаурэ едва не поперхнулся вторично. Потом взял себя в руки и решительным жестом передвинул кофейник на другую сторону стола.

– Хватит тебе уже. А то так договоришься, какие чудные виды с Тангородрима открывались. Ты заметил, что в подпитии у тебя просыпается тоска по прежним временам?

Майтимо фыркнул, приподнимаясь и возвращая кофейник на место.

– Чушь, Кано. Во-первых, виды с Тангородрима были омерзительны, и я столько кофе не выпью, чтобы по ним скучать. Во-вторых, это только первая чашка, к тому же с молоком. И в-третьих, я частенько вспоминаю былое, только не всегда говорю это вслух. Неужели ты сам не хотел бы вернуться в те лихие дни?

– Когда мы вдали от родины и семей носились с горящими Клятвой глазами по Белерианду, рубя орков направо и налево? Майтимо, ты ведь шутишь? Или это все-таки не первая чашка?

На крышку кофейника опустилась голубенькая бабочка. Бывший лорд Химринга досадливо смахнул ее ногтем.

– Кано, ты драматизируешь. Никто по Белерианду не носился. Были крепости, великая цель, кровь кипела в жилах, были крики «Тревога!» по ночам, опасные вылазки…

– …Клятва, орки, погибель кругом и лютая зима. Нет уж, мне хватило, баллады написаны, и переживать все заново не хочется. А если ты так соскучился по крепостям, поезжай в Белерианд и строй, где тебе угодно. Или, вон, Химринг опять займи, никто не против. Если хорошенько поищешь, то и орки на твою долю найдутся. А поорать в ночи «Тревога!» можно и с собственной веранды. Кстати, это случилось всего год назад.

– Это все не то, – отмахнулся Майтимо, подливая себе кофе. – Саурона мы больше не увидим и, что куда печальнее, не убьем. А в Эндоре время эльфов подходит к концу. Через две-три тысячи лет все сюда вернутся, и тогда наш благодатный Валинор непременно треснет.

– Не треснет, – оптимистично заметил Макалаурэ. – Валар что-нибудь придумают.

– Угу, дождешься от них. Скорее уж отец небоскреб построит. Правда, я не представляю, кто может согласиться там жить.

– Что построит?

– Небоскреб. Теньку угораздило устроить отцу экскурсию по какому-то просвещенному миру, где у каждого есть сигнализация и социальный пакет (только не спрашивай, что это такое!), и теперь отец мечтает построить посреди Форменоса зеркальный дом в две сотни этажей, и чтобы на крыше лампочки светили.

Макалаурэ попытался представить. Не сумел, но все равно содрогнулся.

– А нельзя на отца как-то повлиять? Ты же часто к ним с матерью заходишь, поговорил бы…

– Тебе ли рассказывать, что если наш отец что-нибудь вбил себе в голову, его и Валар не остановят, – хмыкнул Майтимо. – Мне уже велели подготовить чертежи комнат с пятнадцатого этажа по восьмидесятый, а мама ваяет мраморные светильники на крышу.

– А с Тенькой ты пробовал поговорить?

– Бери выше! Я встречался с Климой.

– И что? – заинтересовался Макалаурэ.

– Эта хитрая леди, – почти с восхищением сообщил Майтимо, – сказала, что отбрыкивается от проекта небоскребов уже третий год, и если нам удастся переубедить нашего изобретателя, пусть бы рассказали ей, как, дабы она тоже самое передала своему Теньке.

– Она хотя бы отбрыкивается, – вздохнул Макалаурэ. – Теперь я понимаю, почему ты хочешь сбежать в Эндоре.

– Да не хочу я никуда сбегать! Просто чем больше вспоминаю прежние времена, тем лучше понимаю, насколько они были хороши, а мы в них – молоды и беззаботны.

Макалаурэ честно попытался вспомнить хоть день, когда в Эндоре он чувствовал себя молодым и беззаботным. Не получилось. Разве что первые полтора часа, когда Майтимо из плена вернулся.

Царила дивная летняя тишина, лишь пели птицы в кронах черешен да оглушительно звенели кузнечики в траве. Белая веранда была залита солнцем, лучи отражались в блестящей меди кофейника и солнечными зайчиками падали на лица двоих эльфов, предающихся отдыху, неге и всевозможным воспоминаниям.

– А помнишь, как мы Врата отстояли?

– Да уж, такое не забывается. Особенно, когда ты после посмотрелся в зеркало и увидел, СКОЛЬКО у тебя веснушек.

– Я уже к ним почти привык, – Майтимо машинально потер нос, словно надеясь, что от этого нехитрого жеста проклятые веснушки наконец-то отклеятся и градом посыплются на скатерть. – А помнишь, как ты напился кофе, выковал лютню, а потом неделю пытался прятать ожоги?

– Про лютню – до сих пор смутно, – признался Макалаурэ. – И счастье, что ожоги не веснушки. А если ты еще хоть раз припомнишь мне тот случай, то я припомню, как напился кофе ты!

– Это что, – благодушно махнул рукой Майтимо. – Вот однажды я сумел напоить дядю Нолофинвэ…

Но узнать, что учудил дядя Нолофинвэ под дурманом иномирского напитка, Макалаурэ было не суждено.

Внезапно стало оглушающе тихо, даже кузнечики умолкли. Ласковое валинорское солнце заволокло черной дымкой.

Потом грянул гром, да такой силы и мощи, что братья попадали со стульев, прижимаясь к доскам веранды. Зазвенел о пол свороченный кофейник, растеклась по светлому дереву темно-коричневая лужа. Подул шквальный ветер, срывая листву с черешен, что-то взвыло и заулюлюкало.

Угрожающе черное небо с пронзительным треском расколола надвое огромная ветвистая молния, и все мгновенно стихло.

Макалаурэ осторожно приподнял голову. Черная дымка на небе потихоньку расползалась в клочья, открывая солнце, никуда, к счастью, не сгинувшее. Снова начинали петь птицы, но еще тихо, несмело.

И только Майтимо рядом не оказалось. Но не успел менестрель обеспокоиться, как брат выбежал на веранду из дома. На поясе у Майтимо висели ножны, из голенища торчала узорная рукоять кинжала, а в глазах горел недобрый и очень знакомый огонек.

– Довспоминался о прежних временах, когда тень висела над миром, – проворчал Макалаурэ, поднимаясь. – Что это было?

– Судя по ощущениям – та самая тень, – Майтимо передернул плечами. – Ты тоже слышал грохот, будто рушится дом?

Макалаурэ кивнул.

– Где-то там, неподалеку, в северо-восточной части города.

Братья переглянулись и молча выбежали с веранды. Именно на северо-востоке отсюда располагался дом неугомонного Феанаро.

На улице они прибавили шагу, и до дома отца почти бежали. Это все уже было когда-то: и внезапная тишина, темень, тяжелые тучи на небе, взрыв и грохот, а потом…

На месте жилища были руины. Вокруг уже собралась изрядная толпа, многие с оружием, испуганные, настороженные. Но никто не решался приблизиться.

И это было когда-то, вспоминал Майтимо: гора обломков, черная пыль на битом кирпиче, искореженная слива у ограды, шепотки за спиной.

Майтимо открыл висящую на одной петле калитку. Десять шагов по дорожке к руинам мимо треснувших скульптур…

Тут одно из нагромождений досок пришло в движение. Кто-то явно пытался выбраться наружу. Тот, кого завалило в этом доме.

Майтимо сам не помнил, как оказался рядом, принялся разгребать камни и доски, передавать их кому-то, раздавать какие-то указания, попутно отвечать на вопросы и слушать предположения.

Прострация длилась до тех пор, пока руку бывшего лорда Химринга не сжала из-под завала другая рука, живая и теплая. Последняя доска была отодвинута, и на свет выбрался перемазанный грязью и пылью Тенька. От души расчихался, потом улыбнулся широко и дружелюбно.

– Привет, Майтимо, привет, Кано! Чхи! Хороший сегодня денек, правда? Только Феанаро меня, пожалуй, убьет. Интересненько это получилось, м-да… Эй, а вы чего все бледные такие?..

– Это я тебя убью! – выдохнул Майтимо. – Твоих рук дело? Что ты здесь устроил?!

– Не совсем я, – Тенька осторожно вылез из завала, потирая ушибленный бок. – Точнее, совсем не я. А здорово бабахнуло, да?

– Рассказывай по порядку, что здесь произошло! И где отец?

– Говорю же, интересненькая штука, – вед отошел в сторону, чтобы лучше оглядеть руины. Присвистнул. – Феанаро вообще не здесь, у него сегодня в Институте три лекции подряд. И леди Нерданель куда-то уехала. А я вот пока решил поэкспериментировать в тишине и покое.

– Тенька, да ты идеалист похлеще Финдарато! Тебе ли не знать, что из всех мест, где ты начинаешь творить свою морготову науку, тут же уходят покой и тишина.

– Ну, поначалу же все тихо было. Да и сейчас, – Тенька бросил задумчивый взгляд на руины. – Он здесь толком и не материализовался, потому что перевернулась клепсидра вечности, и пространственно-временной континуум все-таки расслоился.

Майтимо ощутил, что ему срочно нужно присесть.

– Объясни понятно и кратко, кто «он», что такое клепсидра вечности, и чего нам теперь ждать.

– Да ничего не ждать, – пожал плечами Тенька. – Жить как жили, новый дом для Феанаро строить. Все под контролем, Майтимо, ты же меня знаешь!

– Вот именно – я тебя знаю!

Зеваки потихоньку расходились, черная дымка окончательно растаяла.

Но руины никуда не делись.

– Клепсидра уже старенькая была, негодящая, – обстоятельно рассказывал Тенька. – Но подсоединена через палантир к водяному зеркалу, чтобы генерировать разнородные нити с вещественными свойствами…

– Короче! – перебил Майтимо, все-таки садясь на ближайший камень. Рядом пристроился Макалаурэ.

– Короче, это мы с Феанаро еще у вашего Намо подсмотрели. Но не суть. У меня другой эксперимент был. Я же показывал вам своего Ришеча? Ну, которого вывел из пробирки по типу Эонвэ.

– Допустим, – Тенька постоянно таскал друзьям какие-то дикие изобретения, и прототип майа на их фоне несколько терялся.

– Так вот! Я собрался по такому же принципу вывести высшую формулу вещества! – колдун окинул собеседников радостным взором, увидел, что его энтузиазма никто не разделяет, и пояснил: – Вроде как не Эонвэ, а того же вашего Намо.

– Ты собрался вырастить валу в пробирке? – уточнил Майтимо.

– Ну да! Ужасно интересненькая работа, там столько всего надо учесть, минимизировать степень естественной погрешности по веществу, заручиться поддержкой космоса… Ладно, это я потом Феанаро расскажу. Словом, у меня получилось!

– Так это твой вала здесь все разнес?! – воскликнул Макалаурэ.

– Не совсем мой, – замялся Тенька. – Интересненький там подвох… Откуда же я знал, что их число строго ограничено, и если не хочу получить первый попавшийся вариант, надо рассчитывать свойства по таблице! Словом, из пробирки вылез ваш Моринготто собственной персоной.

– Да не наш он!.. – по привычке возразил Майтимо и осекся, схватившись за голову. – Что?! Ты собственными руками воплотил посреди Валинора самого Врага?!

– Извини, – вздохнул Тенька. – Я не нарочно. Дом жалко. Но на первое время Феанаро может пожить у меня.

– Какой, к драным балрогам, дом! Моринготто воплощен! Ты вообще осознаешь, что натворил?!

– У меня и покруче проколы с ходом эксперимента случались, – флегматично пожал плечами Тенька. – В другой раз просто таблицу составлю. Майтимо, да ты чего так разволновался, все ведь хорошо, никто не погиб, только дом малость разнесло.

– Какой, к драным балрогам, другой раз!!! Тенька! В мире воплотился Враг!

– Кое-кто недавно скучал по прежним временам, – буркнул Макалаурэ.

– Одно дело скучать под чашечку кофе, – ничуть не смутился Майтимо, – а другое…

– Так он не в вашем мире воплотился, – вставил Тенька. – Точнее, не совсем в вашем.

– А вот с этого места поподробней! Что значит, не совсем?

– Говорю же, ваш Моринготто задел клепсидру вечности. Она перевернулась, запустила цепную реакцию, и Врага засосало в другое измерение вашего мира, минуя закон пространственно-временного континуума. Все просто!

– А дом тогда кто разрушил?

– Ну, Моринготто очень-очень цеплялся за эту реальность, – хмыкнул Тенька. – Но законы мироздания могуществом не потопчешь. Затянуло как миленького, так что можно снова экспериментировать…

– И думать забудь! – Майтимо стукнул кулаком по камню. – Кого ты в следующий раз из пробирки вытащишь? Эру Единого? Или что похлеще, и оно, «цепляясь за реальность», сровняет с морем весь остров?!

Тенька попытался его переубедить, но бывший лорд Химринга, как всякое непросвещенное и отчего-то презирающее прогресс существо, был неумолим.

Полчаса и три минуты спустя.

– Убьет меня Феанаро, – с легким сожалением вздыхал Тенька, за обе щеки уминая булочку. – Ох, убьет…

Макалаурэ слушал и сокрушенно кивал. Тем временем на веранду вышел Майтимо, держа в руках горячий кофейник, поставил ношу на стол и заметил:

– Да брось, если отец тебя за сильмариллы толком не убил, то за какой-то там разваленный дом и подавно.

– При чем здесь дом? – удивился Тенька. – Друг Феанаро не простит мне, что пропустил кульминацию эксперимента!

– И всего-то? – вырвалось у Макалаурэ.

– Это дом «всего-то»! А состав пробирки мы полгода разрабатывали, и журнал исследований вместе писали. Я был уверен, что питательные среды еще не созрели, и будет в лучшем случае иллюминация, а тут вон как интересненько вышло. И без Феанаро!

Посреди веранды вспыхнуло голубоватое сияние, постепенно принявшее очертания высокой фигуры. Еще миг – и на доски ступил золотоволосый витязь с донельзя скорбным видом.

– Привет, Эонвэ! – радушно поздоровался Тенька. – Кофе будешь?

– Да будет тебе известно, человек, – глухо выговорил незваный гость, – что до сих пор я терпел здесь твое присутствие лишь ради редких, но милых моей натуре встреч с твоей госпожой. Но это! – на обычно застывшем лице отразились столь яркие и живые эмоции, что даже Майтимо попятился.

– Ясно. Кофе ты не будешь, – сделал вывод Тенька. – А булочку?

– Прими весть, что я не стану больше заступаться за тебя перед Кругом Великих, сквозь пальцы глядеть на твои эксперименты, коим нет конца, и делать вид, будто не замечаю, как вы с Феанаро бегаете по мирам, словно из комнаты в комнату! Ибо ныне тобою пресечены все границы дозволенного!

– Эх. Булочку тоже не будешь. Может, хоть присядешь?

Эонвэ окинул присутствующих презрительным взглядом и соизволил опуститься на краешек кресла. Тенька пододвинул ему чашку.

– Тебе с молоком?

– Да, – это значило: «усилием воли и благодаря своей пресветлой доброте я сменяю гнев на милость, делаю тебе огромное снисхождение и, возможно, выслушаю извинения с оправданиями».

Но не родилось пока ни в одном из миров существо, перед которым Тенька стал бы искренне каяться.

– Эонвэ, ты просто поворчать пришел или по делу?

Для начала майа пригубил напиток и все-таки взял из корзинки булочку.

– Верни Мелькора на место.

– Куда?

– Откуда взял!

– А, в смысле повернуть синтез вспять?

– Да, – что означало: «мне плевать, как это называется в твоей голове, но чтобы духу его не было ни в одном из измерений раньше предусмотренного Замыслом срока».

– Эонвэ, – встрял Майтимо. – Если Тенька вернет все, как было, поклянитесь впредь и дальше пускать его в Валинор.

– Если вернет, – со значением произнес Эонвэ.

И растворился в воздухе вместе с чашкой, которую держал в руках.

– Как же вы с этими интересненькими веществами уживаетесь? – осведомился Тенька. – Пришел, поругался. Чашку, вон, стащил и ложечку серебряную заодно.

– Сами удивляемся, – проворчал Майтимо, щедро разбавляя свой кофе молоком.

– Хотя, наш Ришеч тоже на побрякушки падкий, хуже сороки, – продолжил Тенька. – Может, сам состав высшего вещества предусматривает тягу ко всему красивому и блестящему?

– Тогда ясно, что Моринготто нашел в сильмариллах, – хмыкнул Майтимо.

– А что в них нашел наш отец? – напомнил Макалаурэ.

– Я займусь исследованием этого вопроса! – пообещал Тенька. – Кстати, а когда у вас украли сильмариллы, вместе с ними не пропадали серебряные ложки?

Братья честно попытались вспомнить, но так и не смогли.

Три месяца спустя.

На месте разрушенного дома полным ходом шло возведение фундамента под небоскреб: вернувшийся Феанаро счел потерю жилища знаком свыше. Майтимо днями и ночами рисовал чертежи, пил травяной чай и чувствовал, что порой всерьез скучает о лихих военных временах. Макалаурэ с младшими братьями было не видно и не слышно: опасались, что отец и их тоже приспособит к воплощению безумной затеи. Поэтому бывший лорд Химринга очень удивился, когда услышал, как скрипнула входная дверь. Но удивление исчезло, едва он увидел своего гостя.

– Привет, – сказал Тенька. – То есть, пока. Не говори Феанаро, что я приходил, а то он десять раз велел тебя не отвлекать. Ух, как интересненько ты тут придумал… Ничего не понимаю в архитектуре, но если вон там и там соединить точки волнистой линией и стереть эти дурацкие циферки, то получится графическая формула достоверного искажения.

Майтимо поспешно отодвинул чертежи в сторону и поинтересовался:

– Ты зачем пришел? И почему с порога прощаешься?

– Так попрощаться и пришел! – Тенька красноречиво указал на мешок за своими плечами. – Я прямо сейчас отправляюсь в другое измерение вылавливать вашего Моринготто, и меня, наверное, долго не будет. Я уже и с Кано попрощался, и с Инголдо, и с Финьо, даже к Курво в Белерианд сбегал. Вот теперь и с тобой прощаюсь!

Майтимо критически оглядел друга. Даже в тридцать с лишним лет Тенька не выглядел бывалым воином. Все тот же белобрысый вихор на макушке, невысокий рост и курносая безмятежная физиономия.

– Как же ты собираешься ловить Врага?

Тенька порылся в мешке и извлек оттуда большую мутную бутыль зеленого стекла. Зубами откупорил пробку и сунул эльфу под нос.

– Вот! Три месяца изобретал.

Из бутылки пахло васильками и какой-то кислятиной.

– Что это?

– Растворитель!

– Он… растворяет? – припомнил Майтимо краткую характеристику регулятора.

– Нет, – огорошил его Тенька. – Воссоздает.

– А почему тогда растворитель?

– Потому что ваш Моринготто растворится!

– Он не наш! – привычно возразил Майтимо.

– Из вашего мира – значит ваш! Не мой же! Чей еще, по-твоему?

– Ничей! – отрезал Майтимо. – Но как ты собираешься его растворить?

– Надо, чтобы Моринготто коснулся хотя бы микрочастицы растворителя. Тогда воссоздастся обратный процесс синтеза, – Тенька бережно упрятал бутыль обратно и махнул рукой: – Словом, до скорого, Майтимо! Не прирасти к своим чертежам!

Майтимо оглянулся на ненавистные уже чертежи, потом на уходящего Теньку и неожиданно для самого себя сказал:

– Погоди. Я иду с тобой.

Вед всплеснул руками.

– И ты туда же! Вот теперь я точно вижу, что вы тут все родичи! Я даже от Кано едва отбрыкался, не говоря уже об остальных.

– От меня не отбрыкаешься, – пообещал Майтимо, вставая.

– А если ты в иных измерениях встретишь самого себя?

– Переживу!

– А если твоя копия с ума сойдет?

– Настоящие нолдор с ума не сходят!

– Почему-то ты был другого мнения в нашу первую встречу!

– Так ведь не сошел же!

– А если?..

– Значит, поставим эксперимент! – нашелся Майтимо, и Тенька больше не спорил.

Двадцать минут и две секунды спустя.

Смеркалось. Будущие путешественники вышли за ограду дома. Там Тенька достал из мешка обычную на вид чугунную сковородку и очень долго ставил ее на дорогу, ползая на коленках вокруг, поворачивая ручку в разные стороны, щуря глаза и что-то бормоча. Затем поднялся и сделал приглашающий жест рукой.

– Ты первый.

– Первый что?

– Садись на сковородку!

– Ясно, – буркнул Майтимо. – Ты уже ставишь эксперимент, можно ли свести настоящего нолдо с ума.

– Это же перемещатель! – объяснил Тенька таким тоном, словно все сплошь и рядом в начале пути садятся на сковородки.

– Я думал, мы пойдем через водяное зеркало.

– Оно между мирами перемещает. А надо между измерениями, и чтобы наверняка.

Майтимо не понял, в чем тут разница, но задал следующий вопрос:

– А почему этот твой перемещатель так выглядит?

– Потому что нужно было что-нибудь плоское, чугунное и с ручкой. Я и подумал, чего сковороду изобретать… Да, за ручку крепче держись, а то засосет и не высосет потом.

Предупреждение прозвучало непонятно и оттого внушительно.

Майтимо взялся за ручку и сел, радуясь, что время позднее, и его не видит никто из валинорских знакомых. А потом стало не до мыслей – словно что-то ударило под дых, перед глазами завертелось, уши заложило ватой. Привычный мир крутнулся и пропал.

…Майтимо очнулся от холода в каком-то сугробе. Справа отфыркивался Тенька, слева чернела сковородка.

– Интересненько это мы попали! Майтимо, ты теплые вещи брал?

– Настолько теплые – нет, – эльф поежился. Снег кругом был рассыпчатый от мороза и блестящий.

Над головой сияли яркие крупные звезды, от которых было светло, словно днем.

– Гляди-ка, там какой-то замок! – вед уже успел осмотреться. – Пойдем туда и узнаем у обитателей, где мы.

– Что-то он какой-то черный, – с подозрением прищурился Майтимо.

– А, не беда! Зато на снегу хорошо виден.

– И зубцы на башнях знакомо острые…

– Тут все тебе должно быть знакомо, это же твой родной мир, только измерение иное! Пошли!

Вокруг подозрительного черного замка раскинулось вполне мирное и эльфийское на вид поселение, а у раскрытых ворот группа существ весело играла в снежки. Путешественников заметили далеко не сразу, лишь спустя несколько минут один из играющих – высокий темноволосый мужчина с черными крыльями за спиной – рассыпал очередной пущенный в него снежок стайкой снегирей и легким шагом подошел к новоприбывшим.