Текст книги "Интересненько это они придумали...(СИ)"

Автор книги: Zora4ka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 44 страниц)

Две сотых секунды спустя. Другое измерение.

Таз весело громыхнул о черный блестящий каменный пол, создав громогласное эхо. На грани слышимости кто-то заполошно ахнул.

Когда Майтимо обрел способность видеть, то обнаружил, что они оказались в просторной комнате с высокими колоннами, большим окном и широченным подоконником, за которым занимался во всю ширину неба золотой рассвет. По полу шуршала сушеная полынь, у стены стояла кровать, на ней валялась развороченная заплечная сумка, а у кровати, вжавшись в высокую спинку, застыла изумленная тоненькая девушка, по инерции продолжавшая пилить свои тяжелые серебристые локоны маленьким узким кинжальчиком. Ее глаза влажно поблескивали.

– Привет, Элхэ, – жизнерадостно поздоровался Тенька. – А мы к вам в гости! Ну и по делу. У-у, ты этой штукой ничего путного не сотворишь, сейчас, – колдун порылся в собственном мешке и протянул девушке здоровенные ножницы. – Держи, если надо – дарю! Здорово режут, ровно, и не только волосы, а даже стекловолокно!

– Где Тано? – это к девушке подбежал Ортхэннэр и остановился в нерешительности, словно боясь коснуться. – Что с тобой? Почему твои ладони белы и холодны, как безмолвный зимний снег? Почему твои глаза смотрят пеплом и огнем, а в мыслях ветер ломает вересковые пустоши?

– Не во имя Арты, – прошептала Элхэ. – Я сломала аир. Мы клялись, но клятва моя пуста и слова просыпались пеплом на покрывало горя. Сердце мое – в ладонях его, я вижу крушение неба, но больше не боюсь. А что видел ты, фаэрни? Почему пришел сюда и привел за собою чужих? Энгор близко, и ее дыхание на твоих волосах.

– Я видел, как ломались яблони, – по щекам Ортхэннэра лились слезы. – Я видел зарево клинков-не-для-танца, я видел сушь и свет, из которых сложилось изреченное слово жестокости. Я тоже нарушил запрет, бежав за грань разумного, но я снова здесь, чтобы не позволить вам погибнуть.

– Не нам, – Элхэ улыбнулась, и из ее глаз тоже потекли слезы. – Им. Я – остаюсь. Прости меня, простите меня все, но я уйду в огонь и беззвездную тьму – за ним. А впрочем... – она щелкнула по волосам огромными ножницами, и ровно отрезанные пряди легко посыпались на пол, смешиваясь с полынью. – Не прощайте. Не нужно...

– У меня только один вопрос, – проговорил Майтимо, оборачиваясь к спутникам. – Как каждый из этих двоих понимает, что несет другой, и умудряется отвечать в том же духе?

– Я тоже понимаю, – Финдарато вытер лицо мокрым платочком, позаимствованным у Эонвэ.

– Тогда – переводи!

– Элхэ сказала, что Моринготто... в смысле, Тано, велел им уходить, а она не уйдет, потому что любит его. А Ортхэннэр сообщил, что их дела плохи, кое-кто уже погиб, поэтому он рискнул пролезть к нам в измерение, хотя это вроде бы запрещено.

– И всё? – недоверчиво переспросил Майтимо.

– Опуская трагизм положения – всё, – подтвердил Тенька. – Эй, аборигены, а где ваши дети, которых надо спасать?

– И какого блохастого варга вы все время плачете?! – не выдержал Майтимо.

– А что нам еще остается? – Ортхэннэр смахнул очередную слезу. – Изначальные пришли. Мы не хотим войны, и потому вынуждены гибнуть. Полынь...

– Я понял уже, что у вас одна сплошная полынь! Эру, да если бы у меня в Химринге во времена оны кто-нибудь вздумал разводить сырость при моем попустительстве, мы бы ни одного сражения не выиграли! Куда ваш Тано смотрит?! Или он тоже ревет, облокотившись на черный трон?! Сколько можно?!!

– Интересненько сейчас тут будет, – глубокомысленно прокомментировал Тенька.

Майтимо сверкнул на друга глазами. Когда бывший лорд Химринга становился таким, делалось ясно, почему его не сломали годы войны и неудач, и почему, несмотря на всю свою силу воли, он раз за разом, по-семейному упорно, нарушает собственную клятву, надевая кольчугу и беря в руки меч.

– Убрать кружевные платочки! Отставить пораженческие настроения! Больше чтоб я ни слова о полыни не слышал! – Майтимо обвел притихшую публику пронзительным взглядом и остановился на Элхэ, у которой до сих пор острижено было лишь полголовы. Решительно подошел к девушке, взял из ее рук ножницы, в два щелчка обрезал лишнее и вручил инструмент обратно. – Тенька, останься здесь, рядом с тазом. Ортхэннэр, распорядись, чтобы сюда привели всех, кого надо спасти. Элхэ – проводи меня к вашему Тано, Инголдо со мной. Диспозицию уточнять будем!

В дверях они столкнулись с еще одной обитательницей слезного царства. Увидев незнакомцев, она ахнула.

– Элхэ, Ортхэннэр! Что случилось? Нам пора в дорогу, горькое утро занимается светом расплавленного золота, серебристая полынь теряет листья...

Все покосились на Майтимо и инстинктивно втянули головы в плечи.

– Всё в порядке, Аллуа, – проговорила Элхэ, до сих пор бережно прижимавшая к груди огромные ножницы. – Из-за грани радуги пришли к нам чужаки, они несут в ладонях марево цветущей черешни...

– К балрогам черешню! – возмутился Майтимо. – Веди! И Аллуа тоже с нами, если ей нечем заняться, кроме как реветь.

– Ты составь список растений, которые при тебе лучше не называть, и расклей по стенам, – безмятежно посоветовал Тенька.

Тринадцать минут спустя.

– Нет у нас никакой диспозиции, – печально вздохнул Мелькор.

Он почти не изменился с тех пор, как Майтимо видел его в последний раз. И по-прежнему (в отличие от Ортхэннэра) совершенно не походил на свою копию из другого измерения. Черные волосы, черные крылья, темные шелестящие одежды и сложенные на коленях руки с длинными тонкими пальцами.

– Как же вы собирались воевать? – опешил Майтимо.

– Никак, – второй вздох был еще печальнее. – Спасайте детей и уходите. Все уходите.

– Нет! – воскликнул Ортхэннэр. – Ты разжег мое пламя, мир мой в ладонях твоих, Тано, не гони меня, я буду ветром среди каменных скал, заполоненных побегами дикого шиповника, я разорву на части всякого, кто посмеет коснуться тебя...

– Нет, – вторила Элхэ. Но говорила тихонько и нежно, вся звеня от слез. – Золото мое и серебро с тобой, Тано-эме, я ковылем пойду по следам твоим, белой горлицей сяду на твое плечо, я уйду и вернусь, потому что так решила...

Оба ни словом не упоминали запретную полынь, но и без нее неплохо справлялись.

Финдарато и Аллуа опять начали всхлипывать.

Майтимо захотелось кого-нибудь стукнуть и напиться кофе.

====== О полыни, варенье и семейном проклятии (часть 2) ======

Когда последний ребенок Эллери Ахэ растворился где-то за гранью разумного, Майтимо тоже сел в таз.

– Пошли отсюда, Тенька. Инголдо, садись рядом.

– А ты разве не останешься помочь? – удивился колдун.

– Они не хотят, чтобы им помогали, – бывший лорд Химринга не плакал, но был мрачен, как никогда. Видимо, врожденного противоядия все-таки не хватало. Или оно не зависело от цинизма: Теньке, вон, хоть бы что.

– А кто их спрашивает? Знаешь, если бы я слушался всего, что ты нес в нашу первую встречу, то должен был отрубить тебе руку, прирезать, удушить и бросить одновременно, перед этим сгинув, как морок.

Финдарато, не знавший таких подробностей, от удивления даже рыдать на минутку перестал.

Майтимо поднялся на ноги.

– И что ты предлагаешь? Они не умеют и не хотят воевать. Войска тут нет, даже орочьего – лишь их поселения, разбросанные по горам. Да и, как мне рассказывал Элронд, орки всегда были бессильны против воинства из Валинора.

– Я могу Ришеча позвать. И Налсу. Налса как раз сейчас бездельничает – мы тогда у него всех врагов победили. Он будет рад тебе помочь. И вообще, почему обязательно воевать? Тем более, они не умеют. Надо делать то, что любишь и умеешь, тогда все интересненько получится.

– Они делают, – пробурчал Майтимо. – Рыдают и говорят про полынь. И выходит ни балрога не интересненько.

– Я убежден, это не все их таланты! – с непробиваемым оптимизмом заявил Тенька. – Например, Элхэ умеет варить варенье, а Мелькор здорово играет в снежки.

– О, да, – саркастично фыркнул Майтимо. – Давайте забросаем врагов снежками.

– Как вариант, – кивнул Тенька, словно не замечая сарказма. – Я за Ришечем и Налсом, а ты пока разведай обстановку.

– Значит, мы все-таки остаемся? – уточнил Финдарато.

Майтимо кивнул. Окинул комнату ищущим взглядом, взял со столика большое вышитое полотенце и протянул кузену взамен насквозь промокшего платочка.

– Пойдешь со мной на разведку. Плачь, сколько хочешь, но переводи!

Прошатавшись по замку и окрестностям часов до трех пополудни, Майтимо сделал вывод, что прежде даже не представлял, сколько на свете бывает названий цветов, травок, деревьев, животных, птиц, рыб и явлений природы, которые звучат загадочно, возвышенно и печально, а означать могут подчас такое, что даже Финдарато иногда терялся.

Кроме Мелькора, Ортхэннэра и двух девушек, в цитадели тьмы и раскинувшемся у стен поселении обнаружилось еще несколько десятков эльфов и других созданий, которые тихо горевали в одиночку и группами, не хотели воевать или уходить, и поэтому намеревались трагически погибнуть. Правда, тоже без энтузиазма, что навевало дополнительную тоску.

Финдарато сменил три полотенца и десяток платочков (в чем-чем, а в этом у обитателей иного измерения недостатка не было) и написал черновик какой-то слезливой баллады.

Майтимо сперва чувствовал себя единственным нормальным существом в этом царстве слез и абсурда, но постепенно начал склоняться к чудовищной мысли, что нормальные тут все вокруг, а Ортхэннэр, кстати, не такой уж плакса, а весьма суров и оптимистичен. И мысль выйти из замка на заклание, когда валинорское войско наконец-то уже придет и положит всему конец, не так уж глупа, как казалось поначалу. Толку баррикадироваться за стенами, сдерживая осаду, а если все-таки возьмут штурмом, красиво и быстро отступить, обрушив за собой постройки и сохранив оставшихся воинов? Все равно полынь завяла, какая теперь разница...

Поймав себя на мыслях про ненавистную полынь, Майтимо понял, что следующим шагом станет одалживание у кузена платочков, без того уже мокрых. И надо срочно принимать меры.

Повинуясь скорее наитию, чем остаткам здравого смысла, Майтимо оставил Финдарато в комнате дожидаться Теньку и дописывать черновик второй баллады, еще более слезливой, а сам отправился на кухню, выбрал медный таз покрупнее и отловил в коридорах Элхэ.

Девушка сменила платье на длинную кольчугу и шлем, хотя воинственности ей это не прибавило. И по-прежнему таскала при себе Тенькины ножницы, словно они стали ее талисманом.

– Пошли варить варенье, – непререкаемо велел Майтимо.

Элхэ распахнула полные слез глаза.

– Но зачем? Некому будет лакомиться им на праздниках, не будут смеяться перемазанные сиропом дети, Тано не зачерпнет серебряной ложечкой синие ягоды жимолости... Да и жимолость сейчас не растет.

– Значит, мы сварим варенье из боярышника и героически подавимся им на глазах у врагов!..

...На полпути к саду им встретились Ортхэннэр и серьезный юноша по имени Нээрэ.

– Куда вы идете? – удивился фаэрни. – И зачем вам медный таз?

– Мы идем собирать боярышник и варить из него варенье, – с непроницаемым лицом пояснил Майтимо и отметил про себя: “А ведь я даже не пил...”

– Так нужно, – трагически прошелестела Элхэ. – Багряные ягоды почти созрели. Мы подавимся ими на глазах у врагов.

– Ну, если нужно, – задумчиво нахмурил брови Нээрэ, – то мы поможем!

Дальше они шли вчетвером.

У входа в сад, обняв всем телом калиточный столб, неподвижно стояла высокая гибкая девушка и тихонько всхлипывала. Позади топтался темноволосый юноша с флейтой на поясе, и вид у него был потерянный. То ли хотел увести подругу отсюда, то ли присоединиться к ней – благо, столбов у калитки имелось два.

– Иэрне, Гэлрэн! – позвал Ортхэннэр.

Девушка подняла голову и спросила:

– Ведь мы все умрем? Почему смерть приходит в наш дом раньше срока, почему небеса слепнут, глядя на нас, и кружево звезд рвется на части?

– Никаких кружев! – вмешался Майтимо. – Держите-ка, леди, медный таз, и идемте с нами собирать боярышник.

В саду им повстречалась Аллуа, которая рвала с дерева крупные каштаны и торопливо складывала в дорожный мешок. Она окинула компанию оценивающим взглядом и почти без аллегорий (за что Майтимо был готов ее расцеловать) сообщила, что с таким тазом варенья на всех не хватит. Элхэ непременно захочет угостить Тано, а тот постарается накормить вареньем каждого из обитателей замка. Поэтому тазов нужно минимум два. А лучше пять.

Аллуа тут же была послана на кухню за недостающими тазами, а прочие приступили к сбору боярышника.

За работой как-то сами собой потихоньку стихли всхлипы, ушла из разговоров тема скорой гибели. Будто сад сделался маленьким обособленным мирком, где нет ни войны, ни слез. Только медный таз, который непременно нужно доверху наполнить ягодами. Элхэ ловко орудовала ножницами, а Гэлрэн даже начал что-то напевать себе под нос.

Майтимо оборвал все ягоды с внешней стороны куста и полез в гущу колючих веток, высоко поднимая голову, чтобы не выколоть себе глаза. Как там он говорил, когда впервые напился кофе?.. Раз в пятьсот лет нюхать боярышник? Традиция налицо!

Внезапно нога наступила на что-то мягкое, послышался тоненький вскрик, нечто зашуршало и начало отдаляться. Майтимо на ощупь схватил неведомое за шиворот и приподнял над землей.

Это оказалась маленькая светловолосая девочка, разумеется, заплаканная. Она пыхтела и шмыгала расцарапанным носом.

– Йолли! – всплеснула руками Элхэ, разглядев, что творится в кустах. – Ты же должна была уйти вместе с остальными детьми!

– Ты не ушла, – насупился ребенок, – и я никуда не пойду.

– Я слышал, что из маленьких непослушных девочек получается очень вкусное варенье, – Майтимо отпустил добычу на садовую дорожку. Заметив, что Йолли снова намеревается зареветь, прибавил: – Но смеющиеся девочки на варенье не идут. Их вареньем угощают. А если помогут собирать ягоды – даже разрешают снять первую пробу.

Йолли оказалась понятливой девочкой и быстро включилась в работу. А там подошла Аллуа с новыми тазиками и еще дюжиной добровольцев.

Два с половиной часа спустя.

– Меду надо класть ровно две меры, – спорила Элхэ.

– Не две, а полторы! – возражал Майтимо. – Что я, варенье никогда не варил? И вообще, не женское это дело!

– У нас боярышник терпкий.

– Вот и хорошо! Будет не приторно.

– Да, горько будет!

– Тогда скормим неудавшееся варенье врагам!

Элхэ осеклась и часто заморгала. Майтимо пожалел, что так увлекся и напомнил. Если сейчас вся толпа, собравшаяся во внутреннем дворе замка на варку варенья, начнет плакать, то итог будет не горький, а соленый, что еще хуже. Останется только полынь сверху покрошить.

Постепенно к сбору боярышника подключились все местные жители. Это оказалось очень кстати, когда подошло время чистки ягод. В полсотни с лишним рук управились быстро, прямо на улице развели костры и притащили из кладовой пару бочонков меда. Тогда и выяснилось, что проще было развеселить обитателей замка, чем определиться с количеством сладости.

– А мера – это сколько таких ложек? – спросила маленькая Йолли, стоя по ту сторону таза рядом с бочонком меда. Ей разрешили немного полакомиться, да и позабыли за спорами.

– Около пяти, – прикинул Майтимо. Кого-то ему эта девочка напоминала, но настолько неуловимо, что и не вспомнишь. Наверное, опять шутки другого измерения.

Йолли ненадолго задумалась и подсчитала:

– Получается, я положила уже четыре меры.

Майтимо вспомнил, почему он забросил варить варенье после рождения младших братьев.

– Значит, так тому и быть, – проговорила Элхэ, ставя первый тазик на огонь.

Оставалось только запустить в переслащенное по мнению кулинаров варенье ложку и лишний раз напомнить себе, что во всех измерениях и мирах без исключения маленькие дети на кухне неизбежно приводят к перченым булочкам, засахаренному жаркому, недостаче коржей для торта (что замечательно гармонирует с недостачей крема) и тому подобным кулинарным казусам. Хорошо еще, что Йолли такая ответственная и ничего не посолила.

Когда содержимое тазов закипело и начало издавать умопомрачительно прекрасный аромат, за спиной Майтимо раздалось:

– Руссандол, глазам не верю! Ты варишь варенье! В последний раз я такое чудо видел еще до Исхода.

Майтимо обернулся и увидел, что из дверей замка во двор вышли Тенька, Финдекано и Финдарато. Рядом вышагивал огромный лев с роскошной гривой, а над головами ненавязчиво парила хитрющая кошачья улыбка. Почему-то антропоморфные валар и майар Теньке не удавались.

Финдекано тут же подошел к ближайшему костру, взял у Майтимо ложку, снял пробу и довольно улыбнулся.

– Сразу видно, что не ты один варил! А то в детстве помню, вечно меда не хватало. И нам, младшим, приходилось потихоньку добавлять.

– Так вот, почему вы это делали! – задохнулся Майтимо. – А сказать нельзя было?

– Мы говорили, – напомнил Финдарато. – А ты отвечал, что мы ничего не понимаем. Вот станем сами старшими братьями и будем класть в варенье столько меда, сколько захотим.

– И как? – заинтересовался Тенька.

– Турукано варенье не любит, – развел руками Финдекано. – А Ириссэ варит сама, и так переслащивает, что даже я есть не могу.

– Я начал заниматься музыкой, и стало не до варенья, – признался Финдарато.

– А вот Макалаурэ, – припомнил Тенька, – и варенье варит, и музыкой занимается.

– И меду кладет точно в меру! – добавил Финдекано.

– Кано у нас вообще чудо природы, – проворчал Майтимо не без гордости.

– Особенно, когда кофе выпьет, – фыркнул Финдарато, но вдруг увидел Йолли и осекся.

– Как дети? – поинтересовался тем временем Майтимо.

– Сперва плакали, – принялся рассказывать Финдекано. – Эонвэ пошел их утешать, но вскоре сел и начал рыдать вместе с ними. Потом туда наведался дядя Арафинвэ, послушал и тоже опечалился. Дальше к ним присоединились бабушка Индис, Артаресто, несколько майар Ирмо и десяток случайных прохожих. Говорят, еще была валиэ Ниенна, но сам я ее не видел, врать не буду. Так бы они весь небоскреб в слезах утопили, если б не мой отец.

– Неужели он устоял? – изумился Майтимо.

– Нет. Он сбегал за твоим отцом, и тот всех разогнал. А детей построил и увел куда-то на экскурсию по верхним этажам. Больше их не видели и не слышали. Эонвэ ворчит, но мер не принимает, значит, беспокоиться не о чем. Надо будет – найдем.

Лев приблизился к тазам и втянул могучими ноздрями горячий сладкий пар.

– Хорошее варенье, – пророкотал он. – Нужен славный повод, чтобы им полакомиться.

– Нужен пр-раздник, мр-р, – подтвердила улыбка.

– Интересненько это вы придумали, – согласился Тенька. Отношения с выведенными в пробирке существами у него были особые. И Налса, и Ришеч, многократно превосходя колдуна по могуществу, считали его кем-то вроде любимого чудаковатого батюшки, которого нужно уважать и баловать, но не обязательно слушаться.

– Что будем отмечать? – осведомился Майтимо. – Взятие замка войском из Валинора?

– Я гляжу, ты все-таки подцепил заразу уныния, – заметил Финдекано.

– Ничего подобного! – тут же встряхнулся Майтимо. – Настоящие нолдор не унывают! Но я спрашивал, в это время года тут никаких праздников нет.

– Значит, импровизируем! – решил Тенька, и знающие его насторожились. Когда колдун принимался импровизировать, мир обретал регуляторы, гигантских комаров и перемещательные сковородки. – День рождения сейчас у кого-нибудь есть?

Оказалось, ни у кого. А ближайший у Ришеча, через месяц, из-за чего такая тема торжества получалась немножко натянутой.

– Я люблю праздники! – сказала Йолли. Она все время вертелась около старших. – Там всегда так красиво, музыка дождем льется из флейт и лютен, можно петь и танцевать, – девочка подбежала к Финдарато и склонила голову набок. – Ты со мной потанцуешь?

Финдарато побледнел и попятился.

– Ты чего? – удивился Майтимо. Обычно кузен не шарахался от детей.

– Это же вылитая Амариэ в детстве! – прошептал Финдарато. – Она даже ведет себя в точности так и говорит теми же фразами! Мне жутковато на это смотреть, тем более, еще вчера я разговаривал и целовался с ней взрослой.

Майтимо хлопнул его по плечу.

– Привыкай. Это все другое измерение. Тебе хотя бы не сообщили, что ты окончил жизнь самоубийством, прихватив с собой в чертоги Мандоса несколько десятков ни в чем не повинных синдар.

– Судя по всему, я вообще здесь не родился! И ты, кстати, тоже! А откуда тут взялась Амариэ, моя почти ровесница, я даже не берусь предполагать.

– Вы о чем шепчетесь? – Йолли привстала на цыпочки. – И почему он, – тоненький пальчик указал на Финдарато, – меня боится?

– Он не боится, – ответил Майтимо, старательно выпихивая кузена у себя из-за спины, куда тот норовил спрятаться. – Просто удивлен. Твоя копия в нашем измерении приходится ему женой.

– Это правильно, – судя по всему, Йолли ничуть не удивилась. – Он мне сразу понравился!

Наблюдающий за ними Финдекано ухмыльнулся.

– Может, поженим их? Заодно повод для праздника найдется.

– Смейся, смейся! – Финдарато все-таки преодолел себя и подхватил девочку на руки. – Я не поленюсь, твою Лилтанарэ отыщу и посмотрю, как поведешь себя ты.

– Не знаю насчет Лилтанарэ, – задумчиво проговорил Майтимо. – Но наш дедушка с моей бабушкой точно должны быть где-то здесь.

– Их, может, поженить? – предложил Финдарато.

– Но сперва разыскать, – качнул головой Финдекано. – Я, к примеру, никого, похожего на дедушку, тут не вижу. А как выглядит твоя бабушка, Майтимо, ни один из нас толком не знает.

– А зачем кого-то искать? – полюбопытствовала Йолли.

– Чтобы найти повод для праздника, – объяснил Финдарато. – А свадьба – чем не повод?

– Так давайте поженим Элхэ и Тано! – девочка захлопала в ладоши.

Кузены переглянулись.

– А это мысль! – озвучил общее мнение Майтимо.

Три с половиной минуты спустя.

– Это невозможно, – всхлипнула Элхэ. – Великая сосна на высокой скале никогда не склонится до тонкого стебелька у подножия, а стебельку не суждено дорасти до верхушки. Наши ладони соединились, чтобы разлучиться навек, и я не смею мечтать ни о венке из белых лилий, ни об открытом взгляде друг на друга сквозь перекрестья бликов утренней росы...

– Это надолго, – закатил глаза Майтимо и сделал вид, что собирается уходить. – Позовете меня, когда она закончит.

– Погоди! – окликнул его Тенька и повернулся к девушке. – Ты хотя бы не против?

– Счастьем для меня будет лишь еще одно его прикосновение... – завела Элхэ.

– Не против, – перевел Финдарато.

– Вот и замечательно! – обрадовался Тенька. – Осталось уломать жениха.

– Но это действительно невозможно, – вздохнул Ортхэннэр.

– Невозможно крокозябру перескандалить, – отмахнулся Тенька. – А на все остальное есть современная наука! Знаете, как Ришеч умеет забалтывать? Он и мертвого сосватает!

– Мертвого не надо! – испугался фаэрни и перестал спорить, благо, до крокозябры ему было далеко.

К Мелькору, по-прежнему опечаленно сидящему в тронном зале, они ввалились всей толпой и на всякий случай с тазиком варенья.

Увидев такую делегацию, вала встал с трона и сделал пару шагов навстречу.

– Тано, – сообщил Тенька. – Мы пришли тебя сватать!

– У нас, как говор-р-рится, товар-р-р, – протяжно мурлыкнул Ришеч, ради такого случая сделавший видимой не только улыбку, но и голову. – А ты – купец. Бер-ри в жены Элхэ, не пожалеешь, мр-р-р.

Сама предполагаемая невеста стояла ни жива, ни мертва, опасалась поднять глаза и уже жалела, что согласилась на эту авантюру.

Мелькор вздохнул. В его темных глазах шевельнулась вековая печаль.

– Смертные и Сотворенные... Как же вы молоды, порывисты и беспечны. К чему все это? Близок час, когда разрушатся стены, а камни рассыплются в мельчайшую пыль, и разнесет их по бескрайним полям. Потомки не вспомнят, современники забудут – нас...

В воздухе отчетливо запахло полынью. Финдарато хлюпнул носом.

Мелькор подошел к Элхэ и медленно взял ее ладони в свои, словно прощаясь.

– Я ничего не могу изменить. Я даже не в силах заставить вас всех уйти, чтобы не исполнилось предначертанное. Не летят крылья, замирают облака, и судьба смотрит на нас через разбитые окна несбывшихся чаяний...

Замок сразу показался пустым и холодным, а тазик варенья – одиноким и безнадежно переслащенным.

Тогда огромный лев вышел вперед и издал густой звучный рык, от которого все кругом преобразилось и потеплело. Заглянуло в окна алое предзакатное солнце, заиграло яркими блестками в отполированном камне черных колонн. А с потолка вдруг полетели тысячи солнечных зайчиков, легких и воздушных, как бумажные журавлики. Они кружились и оседали в глубине теней.

– Холода летом – непорядок, – прокомментировал свои действия Налса.

– Возьми ты уже девушку в жены! – потребовала кошачья голова. И прищурилась: – Жалко, что ли?

– Не жалко, – прошептал Мелькор, глядя лишь на Элхэ. – Бессмысленно.

– Интересненько это получается! – возмутился Тенька. – Как же бессмысленно, если мы столько варенья наварили? Смысл любой свадьбы – в поедании гостями вкусного! Гости есть, варенье есть, даже невеста есть, а ты ломаешься!

– Ну пожа-алуйста, – жалобно протянула Йолли.

– Мы все тебя очень просим, Тано, – Ортхэннэр смахнул слезу.

– Но войско из Валинора вот-вот будет здесь, – еще попытался протестовать будущий жених.

– Ничего, – парировала голова, постепенно тая до улыбки. – У нас на всех вар-р-ренья хватит.

Тридцать девять минут спустя.

Уже сгустились сумерки, но воинство Изначальных само по себе излучало свет. Сверкая знаменами и лезвиями обнаженных для жестокого боя мечей, оно подошло к воротам темной твердыни.

Оные были распахнуты настежь, а за ними не наблюдалось ни души.

– Мелькор хитер и коварен, – сообщил остальным предводитель войска в ослепительном шлеме с короной. – Он наверняка задумал какую-то подлость.

– Чем-то сладким пахнет, – принюхался один из оруженосцев предводителя, в котором Эонвэ из другого измерения мог бы опознать сам себя.

– Похоже на боярышниковое варенье, – подтвердил другой оруженосец и тайком облизнулся.

– Враг искушает нас, – сделал вывод Изначальный. – Мы не должны поддаваться!

Все были согласны, но варенья внезапно захотелось.

Тем временем в воротах появился не спеша вышагивающий лев с рыже-золотой косматой гривой. Над его головой возникла кошачья улыбка и заговорила:

– Наконец-то! Явились, гости дор-рогие! Какая же свадьба без р-родни жениха? Пр-росим-пр-росим, заходите, как р-раз вовр-ремя!

И торжественно поплыла вглубь замковой территории. Лев рыкнул и приглашающе махнул хвостом.

В звере и в говорящей улыбке было столько чуждого, но неподдельного света, что воинство Валинора смешалось, опешило и без возражений двинулось вслед.

Кругом были развешаны цветные фонарики, откуда-то лилась музыка, слышались смех и пение.

– Что-то они не очень настроены с нами воевать, – встревоженно сообщил предводителю один из его сородичей.

– Посмотрим, – пробормотал тот. – Мелькору верить нельзя.

– А тем двоим? Они другие, не наши братья.

– Посмотрим, – повторил предводитель, сжимая меч.

Садовая калитка тоже была открыта, а к запаху варенья примешивался аромат свежей сдобы, цветов и травяного чая. Пройдя по широкой дорожке вглубь сада, валинорские воины вышли в просторный сквер, посреди которого возвышалась открытая мраморная беседка. На ее парапете стояли тазики с вареньем и блюдо пышных румяных булочек, а на жаровне чуть поодаль булькал пузатый котелок. Кругом толпился народ – веселый и беззаботный с виду. Кто-то играл, кто-то плясал, все радостно поглядывали на беседку и с ожиданием – на парковую дорожку.

Мелькор переминался с ноги на ногу в центре беседки: весь в белом, крылья прилизаны, к груди приколота здоровенная хризантема. Увидев отважных завоевателей, владыка тьмы лишь вздохнул и беспомощно развел руками, словно давая понять, что к творящемуся беспределу он не имеет никакого отношения и пресечь не в силах. И вообще, располагайтесь, гости дорогие, раз пришли. Варенья и правда на всех хватит.

Над беседкой вальяжно парил пушистый полосатый котяра.

– Славный нынче день, да славный повод, чтобы собр-р-раться! Гуляйте, пойте, пляшите во здр-р-равие молодых, мряу! На жениха полюбуйтесь, жених хор-рош! Не пьет, не игр-рает, по бабам не летает, а токмо на молодую смотр-рит, – котяра перевернулся через голову, спустился почти к самому лицу Мелькора и продолжил: – Очень богатый, мрр-р, очень мохнатый, значит – счастливый! А р-р-родичи-то его хор-роши. Пр-ро свадьбу пр-рознали, дела побр-росали, да пр-ришли поздр-равить, мур-р-р.

Валинорские воины осторожно покосились на предводителя. Тот безмолвствовал, зачарованно глядя на покачивающуюся в петлице врага хризантему.

– Невеста наша тоже ничего, – мурлыкал кот, то исчезая до улыбки, то появляясь вновь. – Кр-расоты неписаной, мудр-рости невиданной, вер-рности неслыханной. И все-то в ней пр-рекр-расно, только вот отчего-то запаздывает.

В задних рядах войска началось шевеление, и вскоре к беседке протиснулась очень важная Йолли, совершенно не боящаяся расталкивать воинов Валинора острыми локоточками.

– Невеста одевается! – торжественно сообщила она.

– Это мы уже минут сорок знаем, – проворчал Майтимо. – А оденется когда?

Йолли задумалась, потом развернулась и снова умчалась сквозь толпу, за точным ответом.

– Не понимаю, – продолжал возмущаться бывший лорд Химринга. – Чего там одеваться? Из кольчуги выпрыгнул, в платье влез!

– А прическа? – напомнил Финдекано.

– У нее же косы острижены!

– Эх, нет у тебя дочери...

– Или сестры, – фыркнул Финдарато.

Один из оруженосцев тем временем осторожно тронул предводителя за плечо.

– Владыка, нас как будто собираются вареньем угощать...

– Нельзя!

– Так ведь – пахнет, – жалобно признался второй оруженосец. – Может, немножко не считается?

– Мы – воины света, – сурово напомнил предводитель.

– Так что, и варенье теперь не есть?.. – изумленно уточнил кто-то сзади.

По дорожке снова затопотали маленькие башмачки, и запыхавшаяся Йолли известила:

– Вот-вот будет! Красивая!

– Надо устр-р-роить невесте встр-речу, – решила кошачья голова. – Р-родня жениха, встаньте по обе стор-роны дор-рожки! Когда пойдет невеста, осыпайте ее лепестками р-роз. Можно – лилий.

– А если мы не... – начал было предводитель, но улыбка перебила:

– Быстр-рее, она уже идет!

Коридор из валинорских воинов получился как раз на всю дорожку.

И вот в сад вступила Аллуа, ведя под руку Элхэ. На невесте было струящееся серебристое платье, остриженные волосы спрятаны под кружевную сеточку и украшены венком из лилий. Словом, невеста была прекрасна. Только вместо букета по-прежнему держала в руках огромные ножницы. Но даже ножницы в этот день ей невероятно шли. Особенно к глазам.

Мелькор вышел ей навстречу и, осыпанные лепестками, они поднялись в беседку.

– А тепер-рь, – распорядилась голова, – все желаем молодым счастья! – превратилась в улыбку и прибавила: – Тр-р-рижды.