Текст книги "Интересненько это они придумали...(СИ)"

Автор книги: Zora4ka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 44 страниц)

Свет тут же погас, картинка пропала.

– Очень интересненькая штука получилась! – подытожил Тенька. – Даже на валар и майар смотреть можно! Правда, оно называется не «ящик», а «моноцелевой квазипространственный визуализатор тридцать шестого порядка». Но волшебница Стелла собралась одалживать его таким неучам, как ты, поэтому в пароле значится просто «ящик».

– А как же они запомнят вот эти «бирелья-турелья»?.. – уточнил Майтимо.

– Фольклорно-вербальный компонент, – развел руками изобретатель. – Без него в паролизации моноцелевых квазипространственных визуализаторов никак нельзя! Придется неучам привыкнуть. Да, Майтимо, ты ж понимаешь, что я очень на тебя рассчитываю! Испытания проводились только в нашем мире, а надо посмотреть, как он ловит другие.

– Принес бы своей Стелле, и посмотрели.

– Еще чего! А если он засбоит в ответственный момент? Волшебница Стелла – слишком занятная леди, чтобы расстраивать ее такими неинтересненькими накладками.

– А я, значит, в самый раз?

Тенька вздохнул.

– Майтимо, тебе же все равно делать нечего. Поиспытывай хотя бы с недельку, всего-то и надо, что подглядывать за знакомыми.

– Тебя послушать, так я закоренелый бездельник! – проворчал лорд Химринга, понимая, что этот ящик ему все равно в итоге спихнут. – Балрог с тобой. Но пообещай за это, что вы с отцом не будете заставлять меня учиться колдовству!

– Когда я тебя заставлял-то? – удивился Тенька. – Я просто говорю, что у тебя большой талант, а ты его в землю зарываешь!

– Вот и не говори так, ладно? Особенно отцу, – Майтимо сунул книгу подмышку, обхватил ящик обеими руками и приподнял. Тяжелый, монолитный. Таким удобно бить врагов по голове. – Эта штуковина хоть влезет в водяное зеркало?

– Пропихнем! – пообещал Тенька.

Пять часов и две с половиной секунды спустя

Оказавшись в своем измерении и распрощавшись с колдуном, Майтимо понял, что загадочная металлическая трубка так и болтается у него на поясе. А про ромашковый чай они оба благополучно забыли. Но возмущаться было поздно: Тенька исчез, и оставалось надеяться, что впрямь на недельку-другую, а не на ближайшие триста лет, как с ним бывало.

Очищенная от хлама комната радовала глаз первозданной лаконичностью обстановки. Только на покрывале кровати желтело несколько соломинок, напоминавших, что прежде тут лежало гнездо. Майтимо взял это покрывало, подошел к окну и с наслаждением тряхнул, выбивая всю пыль. Был уже поздний вечер, крепость засыпала. Из окна открывался вид на распахнутые ворота и огоньки домиков, сбегавших далеко за подножие холма.

Пожалуй, впервые за долгое время Майтимо чувствовал себя дома.

Тщательно выбитое покрывало вернулось на свое место, разгорелись от лучины светильники, затрещала теплом жаровня с котелком воды для будущего кофе, и в комнате сразу стало уютно. Немного портила впечатление несуразная громада ящика на столе, но Майтимо решил в этот вечер не расстраиваться по мелочам. Он разлил по чашам кофе, позвал Ненве, и до глубокой ночи лорд с оруженосцем вполголоса разговаривали, вспоминая былое и строя планы на грядущее.

Когда светильники прогорели, и через сгустившийся полумрак стали пробиваться первые всполохи рассвета, Ненве ушел к себе, а Майтимо с кофе в руках еще долго-долго стоял у окна, глядя, как на востоке, незамутненное дымом и пеплом, восходит холодное северное солнце.

У Майтимо было до того хорошее настроение, что перед сном он даже решил полистать Тенькину книжку. Но первые же страницы несколько отрезвили его. Там было изображено водяное зеркало в разрезе.

Полюбовавшись нестройными рядами векторов и таблиц, Майтимо решил, что столько кофе попросту не выпьет. Он, конечно, рад за дорогую кузину, сумевшую по подобным книгам построить паровоз, но повторять ее подвиг что-то не хочется. Да и на кой в Химринге железная дорога? Здесь и без того прекрасно.

Держа книгу на коленях, Майтимо обратил взгляд на розовый ящик. Завтра (вернее, уже сегодня) начнутся хлопоты по приведению крепости в жилой вид, ознакомление с хозяйственными делами, многочисленные дружеские визиты и тому подобные заботы мирного времени. Значит, испытывать Тенькино изобретение будет некогда. А колдун может вернуться в любое время, и Майтимо хотел быть готовым отдать это чудо техники обратно, чтобы не занимало стол, не мозолило глаза и не приводило в недоумение гостей, как Ненве накануне. Сделать это можно было только одним способом: честно отчитаться Теньке, что испытания прошли успешно.

Поэтому лорд Химринга подавил зевок, хлебнул еще кофе и с чувством произнес, обращаясь к матовому стеклу:

– Бирелья-турелья, буридакль... вот же Моргот, язык можно сломать!.. фуридакль, край неба алеет, трава зеленеет. Хорошо, хоть не морковка… Так, ящик, ящик, будь добренький, покажи мне…

Тут он задумался. Следить за родичами и знакомыми не хотелось, недостойное это занятие для настоящего нолдо. Разве что за Тинголом. Хотя, нет, чем реже видишь эту чопорную физиономию, тем лучше. Может ли ящик, как водяное зеркало, показывать ненаселенные пейзажи, Майтимо не знал. Тут ему вспомнились уклончивые слова Ненве о местных орках, и тема для обозрения мигом нашлась.

– …Покажи мне, ящик, врагов черных, лиходейские козни замышляющих!

Стекло с готовностью прояснилось, но вместо ожидаемого орочьего стойбища глазам зрителя предстала совершенно иная картина.

Тронный зал Ангамандо, смутно знакомый по неприятным воспоминаниям далекого прошлого, было почти не узнать. Стены, потолок и даже пол густо покрывала колючая поросль Тенькиного «терновника». Извилистые побеги продолжали расти во всех направлениях, от чего создавалось впечатление, что вся эта армада живая и шевелится. Кое-где виднелись грязно-серые цветочки и сморщенные продолговатые плоды, похожие на заплесневелые груши.

«Терновник» не рос только в центре зала. Там, оберегаемые от зарастания светом двух сильмариллов, сидели Мелькор и Саурон, злые и сосредоточенные как никогда. На них тоже чернели побеги терновника, проросшие сквозь дыры в рваной одежде. Саурон смотрел одним глазом, а второй, заплывший и окривевший, был еле различим из центра огромного ожога, оставшегося после того, как Майтимо запустил в темного майа сильмариллом. На Мелькоре, помимо колючек, росли еще какие-то непонятные склизкие штуковины, напоминающие поганки на пнях. Один нарост выпирал прямо из головы, от чего трезубая корона постоянно сползала.

Итак, враги были очень злы. Но не сидели, сложа руки. Присмотревшись, Майтимо понял, что перед ними разложены многочисленные клубки нитей, кое-где рваных и переплетенных между собой. На коленях у Мелькора лежал наполовину разодранный гобелен.

– Владыка, возьми побольше черных нитей, – донесся из ящика скрипучий голос Саурона.

– Нельзя, – Мелькор рванул за угол гобелена, и часть плетения распустилась на отдельные узелки. – Будет слишком явно. Они могут заподозрить…

– Тогда вот эту, алую. Один крохотный огонек – что такое искра для целого мира?

– Да, огонь может помочь, – Мелькор взял поданную Сауроном огненно-красную нить, поморщился, оторвал от черного побега длинную иголку и с ее помощью принялся вплетать алое в серую канву гобелена.

Наблюдавший за этим Майтимо нахмурился. Враги явно замыслили что-то нехорошее. Судя по терновнику – это соседнее измерение, где валар с ними так и не разобрались, хотя обещали. Надо будет при первой же возможности передать двойнику, чтобы был настороже.

Чужеродная нить легла поверх остальных и затерялась. А Саурон уже протягивал своему владыке новые – синюю, зеленую и целый моток черных, толстых, словно черви.

– Эти уже никто не заметит, – в голосе Мелькора было удовлетворение.

– Да, да, Владыка, – подобострастно согласился Саурон. – Главное – вплести первую нить, которая перечеркнет все, что могло бы измениться! Никто ничего не узнает, не запомнит…

Прежде Майтимо не замечал за собой великого дара к предвидению, но сейчас его интуиция и жизненный опыт прямо-таки орали, что творится нечто нехорошее, и надо поскорее это прекратить, пока не стало поздно. Но влезть к врагам через стекло было нельзя, а водяное зеркало работало лишь в присутствии Теньки, поэтому оставалось сидеть и смотреть, стараясь не упустить ни одной мелочи.

– А может, лучше наоборот? – задумчиво произнес Мелькор, выплетая из нитей какие-то смутно знакомые лица, искаженные муками. – Пусть знают, чего лишились.

– Нет, нет! – запротестовал Саурон, хватаясь за гобелен. – Если оставить, не стереть – он же снова вернется сюда! Или наябедничает хозяевам своего мира, а они сметут любого, кто встанет на пути их созданий.

– Доля истины есть, – согласился Мелькор. – Пусть он ничего не знает о нас. Но я желаю, чтобы мальчишка помнил. Помнил и страдал, что больше не может ничего изменить!

– Да! – единственный глаз Саурона полыхнул предвкушением торжества. – Пусть он помучается! О, как же я хочу снова это увидеть!

Майтимо машинально стиснул ладонь на рукояти меча, даже не замечая, что вместо этого держится за Тенькину металлическую трубку, которая так и болталась на поясе.

– Это будет славным зрелищем, – Мелькор растянул губы в жутком подобии улыбки. – Нет пытки страшнее бессилия!

Он закрепил последние нити на гобелене, с торжеством оглядел свою работу, а затем взял полотно за края и с силой встряхнул.

В это мгновение мир вокруг Майтимо раскололся на части и с грохотом обрушился неведомо куда.

Пропал Химринг.

Погасло солнце за окном.

Сгинула в небытие чашка кофе.

Майтимо закричал и не услышал крика.

Рванулся вперед и не почувствовал собственного тела.

Кругом был лишь темно-серый вязкий сумрак, испещренный гобеленными нитями. Внезапно нити пропали, и все повторилось в обратном порядке.

Появился мир: багровое закатное небо, запах гари и крови, холодный пронизывающий ветер, искореженная земля в потоках полузастывшей лавы. По тяжести на плечах Майтимо сообразил, что на нем кольчуга. Левую руку обожгло болью, и лорд Химринга с изумлением обнаружил, что в ней зажат сильмарилл. Он перевел взгляд в другую сторону и увидел, что пальцы правой руки вцепились в злосчастный Тенькин учебник. Хоть что-то из прежнего мира осталось…

В следующий миг Майтимо понял, что бежит, причем давно, быстро и неведомо куда.

«А какого Моргота я бегу?!» – подумал он.

И чудом успел затормозить, когда прямо перед ногами возникла глубокая расщелина, подсвеченная из глубин алым. Немного побалансировав на краю, Майтимо отшатнулся назад и перевел дыхание. Самоубийство как-то не входило в его планы на сегодня. Правда, беготня по выжженной пустоши тоже, и да будут прокляты враги с их лиходейскими кознями, и вот только дайте валар до них добраться!!!

Майтимо так увлекся своими мыслями, что не обратил внимания на топот ног за спиной, и не успел уклониться, когда что-то тяжелое со всего размаху стукнуло его по голове, отправив в беспамятство.

====== О вражеском лиходействе и превратностях судьбы (часть 2) ======

Запах гари пропал, сменившись запахом морской соли, рыбы, водорослей и мокрого дерева. Постель слегка покачивалась в такт шороху волн. Болела ушибленная голова. На левой руке ощущалась тугая повязка.

Майтимо открыл глаза и увидел над собой низкий потолок корабельной каюты. В маленькое окошко пробивался яркий дневной свет.

– Как ты? – надтреснуто спросил тихий и несчастный голос. – Хочешь пить?

– Я хочу понять, что здесь происходит, балрог побери, – от души ругнулся Майтимо и повернулся на бок, чтобы видеть собеседника.

Им оказался Макалаурэ. Он сидел за маленьким столом, осунувшийся и весь какой-то потрепанный. Его рука тоже была забинтована, а на скуле багровела ссадина.

– Что происходит? – с горечью переспросил младший брат. – А что может происходить после такого? Зачем я остался в живых!..

– Погоди-погоди, – велел Майтимо, осторожно принимая вертикальное положение. Ушибленная голова вроде бы не возражала. – Ты можешь рассказать все сначала и по порядку? Где мы находимся?

– На корабле, – с несвойственным ему прежде сарказмом ответил Макалаурэ.

– Чей корабль? – переспросил Майтимо. – И как мы здесь оказались?

– Ты что, и правда не понимаешь?

– Тысяча валараукар! Я пытаюсь понять!

– Это тэлерийский корабль, – проворчал Макалаурэ. – Нас сюда доставили после… когда догнали. Лучше б убили на месте, но я слышал, Эонвэ не велел. Он и догонять не велел, но…

– Убили? За что?!

– Ты думаешь, не за что? Зачем только я тебя послушался!

– А что я предлагал сделать?

– Предлагал? Да ты почти приказал!

– Кано! – рассердился Майтимо. – Говори толком, я ничего не помню!

– Хорошо тебе, – с горечью позавидовал Макалаурэ. – А я вот помню все. Ты заявил, что похитить сильмариллы из-под носа Эонвэ – отличная идея, и так мы сможем, наконец, исполнить Клятву. Ты уже тогда рехнулся, видимо. Мы пробрались в лагерь, перебили охрану, а когда взяли камни в руки, они обожгли нас похлеще огня. Мне продолжить, или твоя память вернулась, наконец?!

Майтимо покачал головой. Про себя он ничего подобного не вспомнил, но зато на ум пришли рассказы Трандуила и Глорфиндела, которые под нынешнее положение дел подходили просто идеально. Так что же, проклятый Моринготто забросил его в иное измерение? Но почему он оказался на месте другого себя? Или он теперь – тот, другой?

– Но ведь это невозможно, – пробормотал Майтимо вслух. – Сильмарилл не мог меня настолько обжечь. И руки...

Обе кисти были на своих местах.

– Рехнулся, – повторил Макалаурэ, и в его голосе слышались слезы. – Не веришь – сними повязку и посмотри!

Майтимо тут же дернул за узел и принялся разматывать мягкую чистую ткань. Забинтовано было хорошо, добротно. Все же не у орков в плену.

Ладонь под повязкой была целая, чистая, лишь в одном месте слегка покраснела кожа.

– Что я и говорил, – уверенно заявил Макалаурэ, глядя прямо в центр ладони. – Замотай обратно, а то кровью истечешь.

– Какой еще кровью? – Майтимо шевельнул пальцами. – Здесь нет раны.

– Если ожог почти до кости для тебя не рана… – Макалаурэ отвернулся.

– Да нет никакого ожога! Погоди, – в мыслях шевельнулась дикая догадка. – Кано, у меня есть веснушки?

– Нашел, чем озаботиться! Есть, но ты их прячешь.

Майтимо вспомнил, что действительно накануне отъезда в Химринг стребовал с Теньки сеанс антирегулятора.

– А руки? Сколько у меня рук?

– Посчитай! – с раздражением посоветовал брат. – Или ты уже настолько сошел с ума, что не в силах сложить один и один?

– Значит, две, – пробормотал Майтимо, силясь словить ускользающую мысль. Что-то не сходилось. – Постой, Кано, рук две, а кистей сколько? Одна отрублена или нет?

– А ты внезапно разучился с этим мириться? Семьсот лет как отрублена, Руско…

Майтимо почувствовал, что в глазах темнеет, а пол уходит из-под ног.

– Как же это?! – вырвалось у него. Он схватил со стола подсвечник. – А чем я его держу, по-твоему?

– Левой рукой, – ответил Макалаурэ.

Майтимо быстро огляделся по сторонам и взял с кровати подушку, занимая левую руку.

– А так?

– Подсвечник в зубах.

– Как же я, по-твоему, говорю?!

– Неразборчиво.

Майтимо пришел к выводу, что кто-то из них двоих явно не в себе. Почему Кано видит то, чего нет? А если…

Майтимо подбежал к двери, подергал ручку. Разумеется, было заперто, и он обеими кулаками заколотил в пропахшее солью дерево:

– Эй, кто-нибудь! Сюда! Откройте!

Краем глаза он заметил, как Макалаурэ на всякий случай отодвинулся от него подальше.

За дверью долгое время было тихо и глухо, но когда Майтимо уже решил бросить это пустое занятие, раздались шаги, и скрипнул, проворачиваясь, ключ в замке. Майтимо отпрянул, давая двери распахнуться, и увидел на пороге своего дядю Арафинвэ. Тот был в кольчуге, настороженно держал ладонь на эфесе, и смотрел на племянника с такой болью и таким укором, что Майтимо немедленно почувствовал себя виновным во всех преступлениях этого мира.

– Зачем ты буйствуешь? – тихо спросил Арафинвэ.

– Добрый день, – Майтимо постарался придать беседе вежливый тон.

– Не назвал бы его добрым. Что-то еще?

– Да. Дядя, ты можешь мне не поверить, но… – Майтимо замялся, пытаясь подобрать нужные слова, понял, что в такой ситуации, да еще на ушибленную голову их просто не существует, и выставил перед собой руки. – Сколько ладоней ты видишь?

– О, Эру, – простонал Макалаурэ из противоположного угла каюты. – Он просто сошел с ума.

– Я вижу одну ладонь, – сказал Арафинвэ, стараясь поймать взгляд племянника. – И запутавшегося нолдо, который совершил слишком много плохого…

– Да ни балрога я не… – и тут части мозаики в сознании резко сошлись одна к одной.

Никто ничего не узнает, не запомнит…

…Вплести первую нить, которая перечеркнет все, что могло бы измениться.

Но я желаю, чтобы мальчишка помнил.

Нет пытки страшнее бессилия!

Алая огненная ниточка в серой канве…

Здесь не другое измерение, нет. Здесь – его собственный мир, который изменили при помощи одной алой ниточки и десятка других.

– …Это все он! – выдохнул Майтимо. – Во всем виноват Моринготто!

– Во всем ли? – сухо и мрачно переспросил Арафинвэ. – А может, тебе следует задуматься, сколько в случившемся твоей собственной вины?

Майтимо прикусил язык. Бесполезно сейчас что-то доказывать, особенно дяде, который не читает помыслы, как открытую книгу. А кто читает?..

– Непременно задумаюсь, – согласился он, чтобы показаться хоть немного более здравомыслящим. – Арафинвэ, пожалуйста, мне очень надо поговорить с Эонвэ! Как можно скорее! Это важно!

Попытка не удалась. Дядя продолжал смотреть на него, как на последнего орка, который прилюдно ковыряет в носу и не стесняется.

– Почему бы тебе было не поговорить с ним до того, как вы украли камни?

– Прежде я был не в себе! – мужественно солгал Майтимо.

– А теперь тебя стукнули по голове и ты внезапно прозрел?

– Считай, что так!

Арафинвэ помолчал, раздумывая, и кивнул.

– Хорошо, я передам Эонвэ твою просьбу. Это все?

– Пожалуй, да, – вздохнул Майтимо и решил быть вежливым до конца. – Благодарю.

Не ответив, Арафинвэ вышел, закрыл за собой дверь. Замок щелкнул.

Майтимо плюхнулся на кровать и вслух посетовал:

– И почему здесь нет сковородки, как в Лихолесье! Или хотя бы тазика для варенья… Кано, ты помнишь, кто такой Тенька?

– Не только не помню, но и не знал никогда, – опасливо отозвался брат. Кажется, он решил, что Майтимо буйный, и лишь остатки родственных чувств не позволяли ему попросить Арафинвэ о переселении в другую каюту.

Новость, что брат не знает Теньку, радовать не могла. В той реальности, которую помнил Майтимо, колдун с менестрелем познакомились перед созданием новых сильмариллов, а прежде слышали друг о друге не раз. Выходит, для всех, кроме самого Майтимо, Теньки не существовало вовсе?

И тут лорду Химринга впервые сделалось страшно.

Какую пакость сотворили Саурон с Мелькором? Из-за чего Тенька тогда не появился у подножия Тангородрима? Что с колдуном?!

Если оставить, не стереть – он же снова вернется сюда! Или наябедничает хозяевам своего мира, а они сметут любого, кто встанет на пути их созданий.

Пусть он ничего не знает о нас.

– Тенька жив, – Майтимо повторил это как заклинание. – Они не могли ничего с ним сделать! Хоть режьте меня, но я в это верю!

– Руско, – жалобно прошептал Макалаурэ. – Умоляю, приди в себя!

– Уже пришел, – твердо заверил Майтимо. – Кто-то из нас двоих непременно должен быть в себе! И не смей больше поддаваться на мои идиотские уговоры. Красть сильмарилл, надо же! Свою голову на плечах пора иметь! Настоящие нолдор ни у кого не идут на поводу!

Судя по лицу Макалаурэ, он уже приближался к тому, чтобы презреть родственные чувства и удрать-таки в соседнюю каюту.

Снова провернулся ключ в замке, и Майтимо вскочил, готовый поприветствовать Эонвэ.

Но это оказался один лишь Арафинвэ.

– Эонвэ будет на корабле вечером, – известил он племянника. – А пока не делай больше глупостей.

– Ни в коем случае, – с готовностью согласился Майтимо.

Арафинвэ смерил его недоверчивым взглядом и протянул небольшой прямоугольный сверток.

– Возьми. Здесь твоя книга и подзорная труба.

– К-какая труба… а, впрочем, не важно. Я мог о ней забыть. Спасибо, – Майтимо мысленно обозвал себя тугодумом. Ну да, за что еще они могли принять Тенькину иномирскую трубку?

– Полагаю, нет смысла отбирать их у тебя, – заключил Арафинвэ, абсолютно игнорируя тот факт, что племянник держит сверток правой, якобы отсутствующей рукой. – Будь благоразумен.

– Благоразумие – мое второе имя на сегодня, – честно ответил Майтимо.

Когда дядя ушел, он тут же прицепил «подзорную трубу» на пояс, а книгу раскрыл и выложил на стол. Записи из нее никуда не делись, на обложке в числе авторов по-прежнему значилось Тенькино имя.

Это обнадеживало. Значит, колдуна не стерли из всех миров и измерений разом, и еще есть надежда его отыскать. Только как? Майтимо надеялся, что Эонвэ, при всех его недостатках – не последний из майар, сможет помочь.

– Что ты делаешь? – спросил Макалаурэ.

– А не видишь? – серьезно уточнил Майтимо. – Это, между прочим, Тенькина книга! Вон, какие схемы и формулы!

– Страницы чистые, – тихо возразил брат.

– Вот балрог, – ругнулся Майтимо, заподозрив, что с колдуном все намного сложнее.

Восемь часов, восемь минут спустя

Арафинвэ не обманул: когда за окошком сгустилась непроглядная ночная темнота, а свечи прогорели на четверть, за пленником явился конвой аж из четырех нолдор, вооруженных до зубов. Майтимо оценил оказанный почет и по дороге так и не попытался сбежать, чего от него, судя по всему, очень ждали.

Эонвэ принял его в просторной каюте, где на стене висела огромная карта. Майа, в отличие от дяди, был без кольчуги, хотя одет по-военному просто. И тоже смотрел на жертву обстоятельств с укором и жалостью.

– Уважаемый Эонвэ, – взял Майтимо самый дипломатичный тон, на какой был способен. – Я прошу вас выслушать меня и не сомневаться в моей искренности, ибо я не намерен что-либо утаивать.

– Что ж, Нельяфинвэ Феанарион, садись и говори, – холодно разрешил Эонвэ.

Майтимо устроился на стуле и проникновенно начал:

– Видите ли, во всем действительно виноват Моринготто. Я не совершал и половины того, что мне сейчас вменяют в вину. Возможно, это был не я. А возможно, этого не случалось вовсе. Потому что ход времени нашего измерения был нарушен лиходейской волей Врага! На самом деле у меня обе руки на месте, я давным-давно покаялся в Кругу Великих, и могу брать сильмариллы голыми руками без опасения непоправимо обжечься. Эонвэ, я прошу вас помочь мне отыскать Теньку – человеческого колдуна из другого мира, его вмешательства опасаются даже Моринготто с Сауроном. Они что-то сделали с ним, он пропал, и я крепко тревожусь за него. Я сам видел через волшебный ящик, как враги переплетали гобелены и нарочно сделали так, чтобы я все помнил, а другие нет. Вы поможете мне, Эонвэ?

Майа молча смотрел на рассказчика, и Майтимо показалось, что жалости в его взгляде стало больше, чем укора.

– Мне действительно жаль тебя, Нельяфинвэ Феанарион, – ровным голосом произнес Эонвэ. – Пожалуй, Арафинвэ был прав. Минувшие события не прошли бесследно для твоего рассудка.

– Я не сошел с ума! – воскликнул Майтимо, от возмущения даже позабыв на миг о дипломатичности. – Даже Тенька видел это на раз, неужели вы не можете?

– Умерь свою гордыню, Нельяфинвэ Феанарион, – посоветовал Эонвэ. – Смирись и жди: нынче мы начинаем обратное плавание, и через пару недель вы с братом предстанете перед Кругом в Валиноре. Если, как ты говоришь, вы уже были там и получили прощение, то бояться вам нечего. Валар примут верное решение.

– Уважаемый Эонвэ, мне нужно не решение валар через две недели, а ваша помощь сейчас! Неужели вы тоже не видите, сколько у меня рук и сколько крови на них есть, а сколько никогда не было?!

– Мне нет дела до количества твоих рук, Нельяфинвэ Феанарион. Все, чем я могу помочь тебе – это наслать сон на время путешествия, дабы ты не изводил себя попусту.

– Нет уж, этого счастья мне не надо, – поспешно отказался Майтимо. А то, чего доброго, нашлет.

– В таком случае, ты можешь идти. За дверью тебя встретят и проводят.

– Не сомневаюсь, – проворчал лорд Химринга, окончательно уверившись, что в этой паршивой реальности ему положиться не на кого. Разве что на собственных конвоиров, и только до двери каюты.

Полчаса спустя

– Я до него, гада, еще доберусь! – бушевал Майтимо, размашисто меряя шагами тесное пространство каюты. – Я ему этот терновник в глотку вобью! И гобелены туда же! У-у-у, проклятый Моринготто, чтоб его варги с балрогами драли за Гранью!

Макалаурэ забился в свой угол, явно намереваясь при первой же возможности прорываться к двери.

– Это же надо! – не мог успокоиться Майтимо. – На мучения мои хотел посмотреть. Ха! Наверняка про собственный конец при таком раскладе ему никто не рассказал. Но я еще жив! И варга с два я буду сидеть сложа руки, как он надеялся! Не дождется он от меня никогда ни бессилия, ни мук!!!

– Ты просто свихнулся, – сквозь слезы уже в который раз повторил несчастный Макалаурэ.

– Это вы все кругом свихнулись!.. – начал было Майтимо, но понял, насколько по-идиотски это звучит в его положении, и не стал продолжать. Его взгляд упал на раскрытую книгу по колдовству. – Ладно же. Не хочет Эонвэ помогать, и балрог с ним. Если этот мир изменяется к лучшему только просвещенной наукой, значит, будем действовать ее методами!

Макалаурэ не знал, что такое просвещенная наука, но провидел грядущее куда лучше брата, поэтому на всякий случай закрыл голову руками.

– Но на корабле этим заниматься, конечно же, нельзя, – решил Майтимо, перелистнув несколько страниц. – Если у меня, как у Теньки, что-нибудь взорвется, то Эонвэ точно примет меры. Собирайся, Кано, мы отсюда сбегаем!

– Майтимо, я никуда с тобой не побегу. Мы на корабле, заперты в каюте. Уже отплыли. Кругом вода…

– Значит, доберемся до берега вплавь! А насчет каюты не беспокойся, – он снял с пояса Тенькину трубку, нажал на кнопочку и встряхнул. – Видишь, какое оружие у меня есть! Даже многослойную сталь режет, не то, что корабельное дерево.

Макалаурэ отшатнулся от ярко-зеленого луча и постарался загородиться рукавом мантии.

– Оно… оно светится, если поблизости зло?

– Это исчадие прогресса светится постоянно, – вздохнул Майтимо. – Но выбирать не из чего. Вперед!

– Я никуда с тобой не пойду, – решительно повторил Макалаурэ. – Ты сошел с ума, задумал совершенно бессмысленный побег в открытое море. Ты сам недавно говорил мне, что пора жить своим умом. Так вот, как единственное здравомыслящее существо в этой комнате, я тебе говорю, что не буду больше поддерживать твои безумные идеи!

– Это, конечно, хорошо, что ты внезапно зажил своим умом, – проворчал Майтимо. – Но до балрога не вовремя. Хотя… наверное, тебе и правда лучше остаться. У тебя настоящий ожог, ты устал и измучен, а здесь хоть сможешь прийти в себя. Кано, только не унывай! Верь, я еще сделаю так, что ты будешь возиться с дочками в грушевом саду!

– Руско… – Макалаурэ не удержался и всхлипнул. – Не надо! Опомнись! Мне так жаль тебя!

– Нечего меня жалеть! Лучше помолись Эру, ибо на валар надежды нет. Они в Кругу сто лет будут разбираться, а за это время Тенька окончательно пропадет. Не реви, Кано, у настоящих нолдор не бывает истерик. Вернее, не бывает до тех пор, пока они не столкнутся с Тенькой, а уж эта доля тебя миновала.

Майтимо погрузил меч в стену, где было окошко, чтобы расширить проем. Резко пахнуло паленым деревом. Будущий беглец заторопился: не хватало, чтобы на запах гари сбежалась охрана.

Когда дыра достигла необходимых размеров, Майтимо плотнее замотал драгоценную по нынешним временам книгу в отрез парусины, в котором ее принес Арафинвэ, и сунул поглубже за пазуху. Затем лихо отпилил у столешницы ножки и вытолкнул импровизированный плот на воду.

Макалаурэ, до последнего не веривший, что брат сделает это, даже перестал его бояться и обнял на прощание. Майтимо убрал зеленый луч, понадежнее привязал чудо-трубку к поясу и нырнул в ночное море вслед за столешницей.

Час и пятнадцать минут спустя

По прошествии времени настроение у Майтимо сделалось не столь радужным, как в начале дерзкого путешествия. Столешницу качало с волны на волну, звезды заволокло тучами, и невозможно было даже отличить небо от моря, не говоря уже о том, чтобы разглядеть, в какой стороне берег. Корабль уплыл в неведомые дали, и нагнать его на столешнице, чтобы вернуться и покаяться, было невозможно. Майтимо даже начало казаться, что он и правда псих, а Макалаурэ отговаривал его вполне справедливо.

– Тенька бы на моем месте сказал, что положение очень интересненькое, – вздохнул лорд Химринга вслух. – И, наверное, засветил бы в небо какой-нибудь яркой штуковиной, чтобы заменить солнце, луну и все звезды разом. Хей, стоп! У меня ведь тоже есть, чем посветить!

Чудо-трубку он доставать не стал: во-первых, держаться за столешницу приходилось обеими руками, а во-вторых, очень уж странный у нее свет. И, сосредоточившись, засиял сам, как стал уметь совсем недавно, живя в Валиноре.

И ночь вокруг словно прояснилась. Звезд по-прежнему не было видно, но гнетущая тоска растаяла без следа, а в сердце прочно обосновалась надежда на лучшее. С этой надеждой Майтимо пробултыхался в море почти до самого рассвета, а потом его подобрали рыбаки с мыса Балар.

На счастье беглого лорда, его не признали в лицо. На всякий случай Майтимо даже поступился принципами и нарочно вернул веснушки, чтобы ни у кого и доли подозрений не закралось.

С некоторым трудом рыбаки отцепили его от столешницы, втянули в свою лодку и дали напиться.

– Откуда ты? – спрашивали они. – Как случилось, что ты оказался в море совсем один?

Из чувства благодарности Майтимо постарался врать поменьше.

– Упал с корабля, – поведал он рыбакам. – Ночь была, темно. Шел себе, шел, и не заметил, как палуба кончилась…

– Неужели бывает такое? – изумлялись нежданные спасители.

– Да уж всякое. Мы, нолдор, плохие мореходы.

– Это да, – не без гордости согласились рыбаки. – Куда же ты теперь пойдешь?

– Мне бы на твердую землю! – опять не соврал Майтимо, который мечтал об этом с той минуты, как очнулся в каюте корабля. – А уж потом разберусь как-нибудь.

– Тебе нужно к леди Галадриэль, – подал идею один из рыбаков. – Она гостит сейчас у нашего Кирдана и наверняка поможет сородичу, оказавшемуся в таком скверном положении.

– Благодарю, я непременно поступлю так, – на этот раз Майтимо сказал неправду. Попадаться на глаза родственникам было не самой умной затеей.

Рыбалка продолжалась своим чередом: из-за одного подобранного нолдо возвращаться раньше времени никто не собирался. Когда солнце взошло над горизонтом, Майтимо окончательно пришел в себя после ночного плавания, и даже несколько раз помог рыбакам кидать сети и натягивать парус. Те с готовностью рассказывали непосвященному, как что делать, и где у их суденышка заканчивается палуба. Порой работа требовала обеих рук, и это никого не удивляло. Да и про ожог на ладони никто не спросил, хотя ссадину на затылке почтили вниманием. Майтимо поинтересовался как бы между прочим: