Текст книги "Интересненько это они придумали...(СИ)"

Автор книги: Zora4ka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 44 страниц)

– Чего? – переспросил Тенька.

– Мы ведь все собрались выпить чаю, – напомнил тот. – Давайте ваш знаменитый ромашковый чай, и я распоряжусь, чтобы его заварили. А вы пока расскажете мне, как сумели сюда добраться, где раздобыли принцев Элуреда и Элурина и что это с вами за диковинная лошадь.

– Единорог! – на удивление дружно поправили все, включая упертого стража и исключая пребывающих в ужасе Майтимо и Эрейниона.

Двадцать восемь с половиной минут спустя

– Что за балрогово измерение! – в который раз сокрушался Майтимо. – Финьо погиб, Химринг разорили, правнуки Тингола по кустам сидят. Я злой. Даже Реньо злой!

– Вы кубок не отнимайте, – посоветовал Кирдан. – Синяк под глазом не идет к вашим веснушкам.

Майтимо вздохнул и повернул тяжелый медный кубок другой стороной, менее нагретой. Чутье подсказывало бывшему лорду Химринга, что этот вид первой помощи безнадежно запоздал.

Эрейнион, по-прежнему сердитый на весь белый свет, не захотел принимать участие в мирном чаепитии и убежал, сославшись на дела. Кирдан не стал его удерживать, за что Майтимо в глубине души был ему благодарен.

– Скверно вы подставились, – покачал головой Глорфиндел. Не забинтованной, поскольку таиться не было нужды. – Мне на миг показалось, что вы дадите себя убить.

– Вот только малолетние племянники меня еще не судили! – с чувством проворчал Майтимо.

– Реньо был потрясен недавними вестями из Дориата, – объяснил Кирдан, вдыхая чайный пар. – И, должно быть, не до конца верил в ваше существование. Он привыкнет, и вы сможете поговорить.

– Сомневаюсь…

– Да не кисни, – пихнул друга Тенька. – Вспомни, как ты сам от Ортхэннэра шарахался!

– Это же совсем другое!

– А от Элронда?

Майтимо прижал кубок к глазу с такой силой, точно намеревался расплющить одно о другое.

– Он меня ненавидит. Реньо, который в моем измерении говорил, что я понимаю его лучше отца.

– Глупости, – отмахнулся Тенька. – Он просто немножко обиделся.

– Немножко?!

– Ну да, – вед пожал плечами. – Он в тебе души не чает, а ты оказался убийца. В общем, ребенка в лучших чувствах обманул. И теперь моральные убеждения не позволяют ему на тебе виснуть, как это делают наши близнецы, Элронд и все твои многочисленные кузены. Ничего, пройдет. Тем более, ты не убийца.

– Гил-Галад еще очень юн, – добавил Кирдан.

– Точно, – подхватил Тенька. – Мне жена рассказывала, что у всех подростков есть такой трудный жизненный период, когда они переосмысляют себя и при этом действуют на нервы окружающим.

– И у тебя такой период был? – кисло уточнил Майтимо.

– Не знаю, – задумался Тенька. – Наверное, у меня тоже был трудный жизненный период: мы с сестрой остались без родителей, и мне пришлось всерьез заняться колдовством, чтобы лапу не сосать. И на нервы я ей действовал, потому что попервоначалу у меня даже вода взрывалась. Но тогда я не знал, что это из-за того, что я подросток.

Про себя Майтимо отметил, что об этой стороне бурной Тенькиной биографии ему известно совсем немного. То есть, конечно, он знал, что Тенька круглый сирота, не считая любимой красавицы-сестры. Но как и когда это вышло…

Он отставил условно целебный кубок в сторону и попросил:

– Кирдан, расскажите же, наконец, где наши друзья и что с ними.

Правитель Эглареста подлил гостям чаю и начал свой рассказ.

– Увы, здесь их нет. Но обо всем по порядку. Это случилось около месяца тому назад, с моря как раз дули теплые ветры. Ко мне на корабль примчался мой воспитанник, сильно потрясенный и взбудораженный. А за ним по пятам следовали эти двое. Спорить они начали еще на берегу, но я понял, о чем речь. Пришельцы называли Гил-Галада великим королем нолдор, цитировали какие-то героические баллады и заявляли, что он немедленно должен ехать в Дориат, чтобы прекратить резню, которую там вот-вот учинят его родичи. Мой воспитанник пытался объяснить, что никакой он не король нолдор, и, да продлятся вечно годы дяди Турукано, никогда им не будет. На это ему возражали, что дядя Турукано обречен, и незачем ждать до коронации, если такое кругом творится. Надо немедленно собирать войска, мчаться в Дориат и все исправить, иначе некая Эльвинг бросится в море с сильмариллом в руках, владыка Элронд так и останется сиротой, и все кругом погибнут. На возражения Гил-Галада, что имеющиеся в Эгларесте войска принадлежат не ему, а мне, пришельцы опять цитировали различные песни и говорили, что самое время становиться главой союза эльфов и людей и нечего тянуть столько лет, чтобы одолеть Саурона в будущем, если можно подсуетиться и победить Моргота прямо сейчас. Тут я счел нужным вмешаться.

«Реньо, – спросил я своего воспитанника, – кто эти чужаки и как они оказались здесь?»

«Я встретил их у ворот города, – ответил он. – Они подозвали меня и попросили указать дорогу к королю Гил-Галаду. Я объяснил, что Гил-Галад перед ними, но принц, а не король. И тут началось!»

«Он король! – воскликнул один из чужаков, эльф-синда. – Вы сами увидите! Я не знаю, как это случилось, но мы попали сюда из далекого будущего. Должно быть, это судьба, благоволение валар, мы обязаны предотвратить страшное кровопролитие и разорение в Дориате!»

«Почему же для того, чтобы предотвратить кровопролитие и разорение в Дориате, вы пришли сюда, на побережье?» – уточнил я.

Они понурились и признались, что в Дориате уже были, и их там никто не стал слушать, а король Диор выставил вон. Но король Гил-Галад – это другое дело. Вот если бы он не опоздал к устью Сириона, а лучше пришел сразу в Дориат, сколько неприятностей можно было бы избежать! И мне самому, как сказали они, следовало бы не сидеть тут, дожидаясь Эарендила, а поскорее плыть к берегам Валинора и звать валар на помощь. Тогда бы и Гондолин не пал. Я возразил, что Гондолин и без того стоит невредим, но меня заверили, что это ненадолго. Тогда я понял, что дело тут непростое, и потребовал рассказать все по порядку. Они и рассказали.

– Воображаю, что это был за рассказ, – фыркнул Майтимо.

– Да, признаться, подобное мне слышать не доводилось, – согласился Кирдан. – Тем не менее, избранная вашими друзьями тактика показалась мне не слишком плодотворной. Они с трудом ориентировались в географии и путали события прошлых столетий с делами грядущего. Называли Эгларест Серыми Гаванями, Железные горы – Мордором, и пребывали в уверенности, что наши края кишмя кишат великими героями, которым для победы над врагом не хватает только пары-тройки баллад из будущего. Если благоволение валар и имело место в их судьбе, то лишь в том, что они сумели невредимыми добраться сюда из Дориата.

– И вы отпустили их куда-то? – ужаснулся Глорфиндел.

– Я совершил ошибку, – признал Кирдан. – В моем дворце есть палантир, через который можно связаться с Нельяфинвэ. Мне показалось, что это хорошая затея. Когда Леголас и Гимли отдохнули с дороги и пожили у меня несколько дней, я пригласил их к палантиру и настроил его на Амон Эреб. Первые сомнения посетили меня, когда при виде возникшего в палантире лица Нельяфинвэ, Леголас воскликнул:

«Надо же! Как живой!»

«Я и есть живой, – оскорбился Нельяфинвэ. – Кирдан, что все это значит?»

Я вкратце объяснил, что ко мне явились эти двое, утверждают, якобы он намерен напасть на Дориат и учинить там кровавую резню. Вот и связываемся с ним, чтобы развеять сии недостойные подозрения. Нельяфинвэ сильно помрачнел и сказал, что уже ни за что не может ручаться.

«Не делайте этого! – воскликнул Леголас. – Вы на самом деле не убийца! Вы добрый, мудрый, и у вас веснушки!»

Я увидел, как Нельяфинвэ остолбенел и провел ладонью по своему лицу – вот, как это сейчас делаете вы.

– Про веснушки Леголасу упоминать не стоило, – покачал головой Майтимо.

– Мне тоже это показалось излишним, – кивнул Кирдан, а потом улыбнулся: – Но, увидев вас, я понимаю, почему он так сказал.

– Что же было дальше? – поторопил рассказчика Глорфиндел.

– Беседы у них не вышло. Леголас сказал, что даже если сыновья Феанора нападут на Дориат, сильмарилла все равно не получат. Нельяфинвэ разозлился, заявил, что мы все тут в сговоре с Диором, если вообще не с Морготом, и оборвал связь.

– Я замечал у тебя склонность к паранойе! – пихнул Тенька друга. Майтимо вяло отмахнулся.

– А я до сих пор замечал у себя склонность к здравому смыслу. Кирдан, я могу воспользоваться вашим палантиром?

– Бесполезно, – развел тот руками. – Нельяфинвэ больше не отзывается, когда я пытаюсь с ним поговорить.

Тенька допил чай и раскрутил пустую чашку вокруг оси.

– Я так понимаю, нашего Леголаса не удовлетворил разговор, и они с Гимли отправились на Амон Эреб объясняться лично?

– Они ушли в тот же день, не попрощавшись. Лишь оставили записку, где благодарили меня и обещали все исправить. А неделю назад мы узнали, что Дориат пал.

– Значит, у них ничего не вышло, – подытожил Майтимо. – Тенька, ты давно проверял, Леголас жив?

– Так сегодня утром, – пожал плечами колдун. – Может, ты их запер где-нибудь или выставил взашей по примеру Диора?

– Зная себя…

– Полагаю, все куда проще, – Глорфиндел усмехнулся уголками губ. – Они еще в пути. Амон Эреб отсюда очень, очень далеко.

Комментарий к О растениеводстве и темных подземельях (часть 6) Новые иллюстрации будут добавлены, когда автор доберется до нормального интернета =)

====== О растениеводстве и темных подземельях (часть 7) ======

К вечеру над Эгларестом разразился мелкий моросящий дождик, от чего запах рыбы особенно усилился. Майтимо вышел на открытый балкон дворца, подставляя лицо мелким капелькам и задним числом мечтая, чтобы дождь смыл растреклятые веснушки вместе с последствием утреннего объяснения с племянником.

Противно кричали чайки.

Противно скрипела лютня окном выше: Тенька воспользовался спокойной обстановкой для вожделенных экспериментов.

Сиял внизу, у коновязи, круп единорога Васи. Капли ударялись о его гриву и распадались на ярчайшие радужные дорожки. Это было красиво. Приглядевшись, Майтимо заметил, что Вася опять чего-то жует. Бывший лорд Химринга мог побиться об заклад, что всеядный жеребец слизывает с ограды крупных улиток и уминает прямо с панцирями. При этом огромная куча сена, лежащая рядом, Васю явно не интересовала.

Сзади донеслось шлепанье маленьких ножек о мокрый камень балкона.

– Ты почему тут стоишь один? – спросил Элуред. Элурин в знак солидарности дернул Майтимо за рукав.

– Воздухом дышу.

– А с тобой можно?

– Вы простудитесь. Здесь холодно и мокро, – Майтимо глянул на две одинаковые мордашки, полные живого любопытства. – Ступайте внутрь.

Дети переглянулись и с видимой неохотой покинули балкон.

Майтимо устремил взгляд на море, скрытое пеленой мороси. Где-то там, за штормами и лигами воды лежит самый прекрасный на свете остров, на который тот, другой Майтимо, оставшийся без руки, никогда не вернется.

Звуки лютни сменили тональность и стали еще противнее.

По лужам вновь зашлепали маленькие ножки, только на этот раз к шлепанью прибавилось шуршание материи. Майтимо оглянулся и увидел через морось и сумерки, как близнецы дружно волокут что-то большое и бесформенное.

– Мы принесли тебе плащ! – известил Элуред, когда они приблизились.

– Чтобы ты не промок и не простудился! – добавил Элурин.

– Я закаленный, – усмехнулся Майтимо. Но плащ взял.

Дети с восторгом проследили, как он легко накидывает их ношу на плечи и почти вприпрыжку куда-то унеслись.

В плаще и правда было теплее. Но на сердце от этого легче не становилось. Майтимо подумал, что вся эта возня с другими измерениями – скверная затея. Интересно, а Тенька когда-нибудь слышал о себе, другом? И какой он, другой Тенька? В какой момент его жизнь повернулась так, что он стал тем, кто есть теперь? А жизнь самого Майтимо?..

Погрузившись в невеселые мысли, в третий раз топот ножек он услышал прямо за спиной.

– Мы принесли тебе попить! – объявил Элуред. А Элурин протянул церемониального вида чашу, на треть наполненную водой.

Со вздохом Майтимо принял подношение и, сделав глоток, поинтересовался:

– Кто вам это дал?

– А мы сами взяли! – сказал Элуред.

– В главном зале! – подхватил Элурин. – На столике возле стеклянного шара!

– А рядом тряпка лежала!

– То есть, вы цапнули емкость, в которую наливают воду для помывки палантира, – сделал вывод Майтимо. – Воду хоть свежую налили?

– Конечно! – закивали оба. – Вон из той лужи! Она самая чистая!

Выплевывать выпитое было уже поздно. Майтимо со вздохом поставил чашу на парапет.

– Ты напился? – заботливо уточнил Элуред.

Получив в ответ обреченный кивок, дети обрадовались и снова оставили Майтимо в одиночестве. Но ненадолго.

На этот раз они принесли несколько кусочков хлеба, явно взятых с накрытого стола.

– Мы подумали, – сказал Элуред, – раз ты уже напился, то, наверное, есть хочешь.

Майтимо мысленно помянул драных варгов. С этими маленькими детьми ни выспаться толком, ни пострадать в одиночестве!

– Не хочу. Ступайте к Кирдану или к Глорфинделу, но оставьте меня в покое хоть до следующего утра!

Дети потупились, теребя в ладошках хлебные ломтики.

– Они там все ужинают, – признался Элуред.

– И тот нолдо, который тебя стукнул и убить хотел, – шепотом проговорил Элурин. – Мы его боимся.

– Он все время сердится!

– На вас? – нахмурился Майтимо.

– Нет… вообще. Он злой и страшный!

Майтимо вздохнул и распахнул полы своего плаща, укутывая близнецов, чтоб не мокли.

– Тот нолдо не страшный и не злой. Наоборот, он добрый и никогда не даст вас в обиду.

– А почему он с тобой дрался?

– Потому что подумал, будто я напал на ваш дом и ваших родителей.

– Но это же не так? – уточнил Элуред.

– Нет. Я похож на того, кто это сделал, а Реньо… Гил-Галад не разобрался. Вот и накричал на меня.

– А он извинился?

Майтимо покачал головой.

– С чего бы?

– Он же виноват! – с поистине детской прямотой заявил Элуред. – Ты ничего не делал, а он на тебя кричал и дрался, и убить хотел. Значит, он тебя обидел, и должен извиниться!

– Никто меня не обидел!

– А почему тогда ты стоишь как наказанный, а его никто не наказал, хотя он не извинился?

Майтимо со свистом втянул воздух сквозь стиснутые зубы.

– Я стою, потому что так хочу, а вам обоим давно пора спать. Всё, кыш из-под плаща, ступайте.

В этот раз дети уходили медленно, о чем-то между собой перешептываясь. Уже в дверях балкона Элуред оглянулся и уточнил:

– А ты всю ночь так будешь стоять? И спать не пойдешь?

– Не пойду, – раздраженно отмахнулся Майтимо.

– Ты теперь не можешь спать, как Глорфиндел? А почему?

Майтимо топнул ногой.

– Марш отсюда! И по кроватям!

Балконная дверь гулко хлопнула на ветру.

Лютня взвизгнула, как придавленная кошка.

Майтимо облокотился о парапет и в довершение ко всем неприятностям смахнул вниз полупустую чашу. Она металлически блеснула в оконном свете и упала под копыта единорогу Васе. Тот удивленно принюхался к дару свыше, одобрительно всхрапнул и включил чашу в свой рацион. Наверное, считал серебро гораздо питательнее сена.

Дождь понемногу стихал, запах рыбы сменялся запахом морской соли. Горизонт вдали окончательно смешался с водной гладью.

Дверь опять распахнулась, чуть скрипнув, и на холодный балкон ворвались тепло жарко натопленного камина, запахи вкусной еды и голоса: два детских и один юношеский.

– Куда вы меня ведете? Придумали какую-то игру?

– Это не игра! – ужасно важным тоном возражал Элуред, а Элурин ему вторил:

– Не игра! Идем скорее!

– На балкон-то зачем? Там холодно, а вы без курточек…

– Мы на немножко! Пошли, пошли!

Майтимо развернулся и увидел направляющуюся к нему процессию. Неугомонные близнецы за обе руки тащили хмурого Эрейниона, который изо всех сил пытался быть любезным, желая развеять образ страшного нолдо, но не понимал, что происходит.

До тех пор, пока не увидел Майтимо.

– Теперь миритесь и извиняйтесь! – очень серьезно и смешно морща нос, велел Элуред.

– И не ссорьтесь больше! – добавил Элурин, сдвигая бровки.

Эрейнион долго смотрел на дядю, закусив губу, а потом тихо сказал:

– Простите меня.

– Почему на «вы»? – тоже негромко спросил Майтимо.

– Вы же не тот, – Эрейнион пожал плечами.

– Но это не мешает мне быть твоим дядей. В любом измерении.

– Почему?

Майтимо с вызовом скрестил руки на груди.

– Потому что у настоящих нолдор не принято делить родичей на какие-то там балроговы измерения!

Эрейнион чуть улыбнулся. А потом все-таки бросился ему на шею. Ну а близнецы повисли на обоих за компанию, от избытка чувств.

И звуки лютни показались не такими уж противными. Или это Тенька немного научился играть?..

Шестнадцать часов и восемь минут спустя

Отправиться на Амон Эреб планировалось на рассвете, но утром близнецы, узнав, что их не берут с собой, закатили грандиозную истерику, и никакие увещевания не помогали, пока Майтимо не пообещал вернуться с Амон Эреб, взять их в другое измерение и познакомить со взаправдашними внучатыми племянниками из далекого будущего, тоже близнецами, и их отцом, самым настоящим владыкой эльфийского королевства.

– Не боишься, что они останутся жить в Ривенделле, и на тебе будут виснуть уже втроем? – подначил друга Тенька.

Майтимо мотнул головой.

– Ну и пусть. Я мечтаю увидеть лицо Элронда, когда вручу ему этих двоих со словами: «дорогой Эллерондо, вот твои дражайшие дядюшки, и не смотри, что они на десять тысяч лет младше. Делай теперь с ними что хочешь, расти, воспитывай и будь им примерным племянником!»

Потом Эрейнион внезапно воспылал желанием повидаться с копией своего дяди и все-таки донести синяк под глазом до заслуженного адресата. Его тоже сумели отговорить, ссылаясь на еще ненаписанные баллады и непроизнесенные пророчества.

Кирдан Корабел заверил, что в добром деле новые знакомые всегда могут рассчитывать на его военную помощь, снабдил их провизией, а единорога Васю – роскошной попоной, которую тот оценил по достоинству. Правда, исключительно в гастрономическом смысле.

И вот, не ранним утром, а в вечерних сумерках, крепость на Амон Эреб предстала перед глазами путешественников.

Окруженная стеной цитадель располагалась на возвышенности посреди обширного поля. Кругом было тихо, голо и уныло. Тенька достал свою вилку, и та исправно показала куда-то в сторону от крепости.

Глорфиндел сделал несколько шагов в указанном направлении, но потом понял, что идет в одиночестве и остановился. Майтимо, Тенька и даже единорог Вася смотрели на крепость и не двигались с места.

– Неужели не заглянем? – уточнил колдун, хитро прищурившись.

– Может быть, на обратном пути, – по Майтимо было видно, что он сам ни капельки не верит в свои слова.

Тенька глянул другу в глаза.

– Пошли?

– Пошли, – тут же согласился Майтимо, и они неспешно двинулись к подножию холма, на котором стояла крепость.

– Вы куда? – позвал Глорфиндел. – Нам же в другую сторону!

– Мы на минуточку! – заверил Тенька. – Поглядим, чего там они интересненького устроили, и сразу обратно!

Глорфиндел понял, что возражать бесполезно, и повернул вслед за товарищами.

Место для подкопа выбрали подальше от ворот, башенок и часовых. К тому времени уже совсем стемнело, из-за туч то и дело выглядывал желтый краешек луны.

– Ты только поменьше дыру делай, – попросил Майтимо, наблюдая, как вед голыми руками разрывает монолитную каменную кладку. – Им еще тут, может быть, обороняться.

– Как получится, – ответил Тенька. – Маленькую дырку нельзя, иначе Вася не пролезет!

– Вы собрались протащить внутрь единорога? – удивился Глорфиндел.

Тенька поднял голову от намеченной дыры.

– А чего, снаружи его оставлять?

– Я тоже считаю, что внутри Васе делать нечего, – высказался Майтимо. – Нас моментально обнаружат!

– Вася тихий!

– Да у него весь круп светится в темноте почище фонаря!

– У тебя тоже, – напомнил Тенька.

– У меня нет крупа! И я умею гасить сияние, когда надо!

– Вот и Вася умеет!

– А почему же он в Эгларесте полдворца озарял?

– А разве тогда ему было надо таиться?

Майтимо покосился на предмет спора, меланхолично дожевывающий попону, и только рукой махнул.

Изнутри стена заросла высоким густым кустарником вперемешку с плодовыми деревьями: в этом месте располагался небольшой сад, запущенный и потому идеально подходящий, чтобы спрятать даже единорога. Впрочем, Вася не доставил двуногим спутникам хлопот: понятливо перестал сиять и не заартачился, когда его протаскивали через дыру.

– Ничего, заделают, – обнадежил Тенька, изучая дело рук своих. – На худой конец, я пенобетона намешаю, у него состав простенький: взять песка, травы, поплевать, применить косинус третьего вектора упругости…

Майтимо вдруг понял, что не ощущает позади влажного дыхания единорога. Обернулся, да так и обомлел.

Вася бесследно исчез.

– Я же говорил, что он тихий! – напомнил Тенька, ничуть не удивленный и не обеспокоенный. – Мне дроу рассказывал, что единороги умеют ходить еще бесшумнее вас, эльфов. Божественные существа, что с них взять!

– А куда он делся? – переспросил Глорфиндел, тоже пропустивший миг пропажи единорога.

– Наверное, пошел искать, чего перекусить, – предположил колдун. – Ничего, найдется потом, единороги жуть какие самостоятельные! Сам материализовался, сам гулять пошел... К тому же, у него моя лютня, а Вася – существо ответственное.

Едва путники немного отдалились от стены, как услышали за разросшейся чередой деревьев звуки музыки.

В саду плакала арфа.

Майтимо не нужно было видеть лицо менестреля, чтобы догадаться, чьи пальцы так искусно перебирают струны в пустом саду глубокой осенней ночью.

Они подобрались совсем близко, и Тенька осторожно отвел в сторону ветку, которая заслоняла обзор.

Макалаурэ, непривычно строгий и осунувшийся, сидел на каменной скамье, усыпанной мокрыми опавшими листьями, держал на коленях небольшую арфу и с закрытыми глазами изливал в мир мелодию горя. Его обычная синяя мантия в сумерках казалась черной, упавшие на лицо волосы были короче обычного и неровно острижены, а губы сжаты. Каждый аккорд был наполнен болью, простые и известные ноты непостижимым образом складывались в такую музыку, от которой заходилось сердце, а к горлу подкатывал комок.

– Величайший из менестрелей, – прошептал Глорфиндел. – Даже слова не нужны, чтобы понять в точности, о чем он играет.

– Кано всегда, чуть что, за лютню хватался, – вспомнилось Майтимо. – Вся семья за мечи (мама за стамеску), а он – за лютню. Отец как-то рассердился и спрятал лютню, так он на арфе научился играть. Потом на флейте. Потом художественно свистеть. Примерно тогда мы поняли, что стали родней величайшего менестреля. Отец был безутешен. К счастью, тогда у него родился Куруфинвэ, и от нас, старших, наконец-то отстали.

Тенька задумчиво вслушался, тоже честно пытаясь оценить непревзойденность исполнения.

– Вприсядку под это не спляшешь! В черный замок его надо, там точно оценят. Ортхэннэр обрыдается, а Элхэ накормит вареньем и подарит огромный букет полыни.

– Ты не умеешь ценить истинную музыку, – покачал головой Глорфиндел.

– Почему не умею? Знаешь, какие из Кано замечательные сильмариллы получались? Лучше только из Эонвэ! Но Даэрону не говори, если встретишь, а то обидится. Он у нас три месяца в будке просидел на одних бутербродах с маргарином.

– А потом?

– А потом у него депрессия прошла, и сбежал!

Мелодия кончилась и началась другая, еще печальнее, хотя прежде казалось, что печальнее уже некуда. Безликое горе перетекло в плач, и среди череды созвучий ясно слышались собачий лай, скрип седла под наездником, лязг оружия, звон молота о наковальню, и даже будто бы далекие голоса. Макалаурэ оплакивал погибших братьев и жителей Дориата.

Майтимо зажмурился, стиснул ладонями виски и глухо признался:

– Я больше не могу это слушать. Какого Моргота он уродился таким талантливым?! Какого Моргота мы все поклялись добыть эти несчастные камни?!

Тенька отпустил ветку, и скамья со страдающим в ночной тиши менестрелем скрылась из виду.

– Вы думаете, – тихо уточнил Глорфиндел, – что с сильмариллами было бы легче?

– Не с сильмариллами, – поправил Майтимо. – А без Клятвы. Стоит единственный раз коснуться камня, ощутить, что он твой, возвращен и никуда не денется… – он внезапно застыл, а потом хлопнул себя по лбу: – Да что же я тут рассуждаю! У меня ведь этих сильмариллов полный мешок!

Он принялся быстро развязывать горловину.

– Майтимо, – тронул его Тенька.

– С отцом я сам поговорю.

– Тут так интересненько получается…

– И пусть только попробует меня в чем-то упрекнуть!

– Да ты чего, – Тенька потянул мешок на себя, – мы с Феанаро не жадины какие, понимаем! Но даже если ты все эти камни ему отдашь, ваша Клятва не исполнится!

Майтимо резко отпустил горловину, и колдун, не удержав тяжести мешка, плюхнулся с ним в обнимку на опавшую листву.

– Почему?

– Я же тебе, неучу, объяснял! – Тенька ухватился за протянутую руку и поднялся, отряхивая штаны. – Это не совсем сильмариллы!

– А что? – скептически переспросил Майтимо. – «Стекло эльфийское»? Или, может, вы гальки на Таникветиль насобирали, чтобы всем голову морочить?

– У них особая функция дисфункции, – для пущего взаимопонимания Тенька помахал руками в воздухе. – Они рассчитаны на подачу производных, а не на основной цикл! Друга Феанаро интересненькая идея! Вроде как эти камни – рассада, семена, из которых можно вырастить настоящие полноценные сильмариллы!

– То есть, ты хочешь сказать, что если их посадить в землю, окучивать и поливать, то вскоре вырастет чудо-дерево, на котором будут висеть сильмариллы? Теперь я понимаю, почему Эонвэ был так сердит!

– Про рассаду он не знал, – задумался Тенька. – Он у вас просто так нервный какой-то. Взрывы не любит…

– А помните, что говорила нам леди Виллина? – вдруг воскликнул Глорфиндел. – Всё исполняется! Дверь мы подарили, детей спасли – вдруг под словами «вырастить куст» подразумевалось именно сильмарилловое дерево?

– Может быть, – почесал в затылке Тенька. – Давайте и правда отдадим Кано пару камешков и объясним, чего с ними делать. Не можем же мы сидеть здесь весь цикл роста – нам еще Леголаса с Гимли искать.

Глорфиндел нахмурился.

– Боюсь, когда лорд Макалаурэ увидит нас, то все-таки бросит арфу и в лучших нолдорских традициях примется размахивать мечом!

– Эктелиона мы убедили, – напомнил Майтимо. – По-твоему, мой брат глупее Эктелиона?

Не дожидаясь конца спора, Тенька выступил из-за ветвей и приблизился к менестрелю, с любопытством наблюдая, как легко бегают по струнам длинные пальцы. Потом деликатно кашлянул.

Никакой реакции. Макалаурэ склонил голову набок, не открывая глаз, и арфа заплакала еще пуще.

– А мне казалось, что у менестрелей очень острый слух, – отметил Глорфиндел, тоже покидая укрытие и становясь рядом с Тенькой. Макалаурэ сидел в пяти шагах напротив них, но ничего не слышал и не замечал.

Майтимо фыркнул.

– Когда Кано музицирует, то делается хуже глухаря на току. Смотрите, как надо!

Он оказался за спиной брата и четко отработанным движением выхватил арфу из его рук.

Макалаурэ встрепенулся, открыл глаза, увидел незваных гостей и потянулся к поясу, где могло висеть оружие.

– А меч ты как обычно забыл в своей комнате, – со вздохом прокомментировал Майтимо, ставя арфу на свободную часть каменного сиденья.

Менестрель подскочил, оборачиваясь на знакомый голос, и едва не свалился со скамьи.

– Майтимо? Эру, я не видел тебя с веснушками уже лет семьсот! И… у тебя синяк под глазом?! Что случилось? Кто это с тобой?

– Мы издалека, – завел Тенька. – Макалаурэ, ты только не волнуйся!

– Погоди! – оборвал друга Майтимо. – Это твое вступление даже настоящего нолдо до истерики доведет! Кано, – тут он увидел ошалелый взгляд брата, направленный на его правую руку, и осекся. – Ты, и правда, не волнуйся, в общем…

– Гляди сюда, – колдун уже доставал из мешка холстинный сверток и разворачивал прямо на весу. Несколько камней упали Макалаурэ под ноги, и тот уставился на них с разинутым ртом.

– Осторожнее! – Майтимо поднял рассыпанное и вернул на место, в холстину. – Кано, дай руку. Обмотай ладонь полой мантии, а то обожжешься.

– На, держи сразу четыре штуки, на всякий случай, – Тенька переложил четыре камешка на подставленную ладонь, и их первозданный свет весело замерцал в округлившихся глазах менестреля.

– П-почему их четыре? – суеверным шепотом переспросил Макалаурэ.

– Ну, держи пять, – пожал плечами щедрый вед и добавил еще один камень.

– Это не совсем сильмариллы, – поспешил пояснить Майтимо. – Это вроде семян. А вот из них уже вырастет сильмарилловое дерево. Тенька, объясни, как их сажать.

– Выкапываешь в земле ямку, лучше поглубже, – принялся рассказывать колдун, – заливаешь на дно удобрение вот из этой банки. Потом с первыми лучами солнца кладешь наше семечко и нарываешь сверху холм высотой примерно по пояс. А в середину втыкаешь три кола.

– К-каких кола? – Макалаурэ так и держал камни на вытянутой руке.

– Неважно, каких. Главное, чтоб повыше! А поливать совсем не надо, только дождем. Или снегом. Сильмарилловое дерево термостойкое, ему даже морозы нипочем! Ясно?

– Ясно, – произнес Макалаурэ, всем своим видом смиряясь с неизбежным. – Я сошел с ума, и мне осталось только утопиться. О, а вот лошадки белые пошли…

Все обернулись и успели заметить мелькнувший за кустом светящийся хвост.

– Это единорог Вася, – пояснил Тенька. – Он с нами.

Макалаурэ философски пожал плечами.

– Знамо дело, с вами. Видения, они такие… кучками приходят…

Менестреля убеждали битый час. Не помогали ни аргументы, ни логические доводы, ни полный пересказ их путешествия и некоторых исторических фактов из соседних реальностей, ни мысленный разговор с якобы несуществующим Майтимо, ни благословенное свечение Глорфиндела, ни демонстрация оторванного хвоста балрога, ни представление единорога Васи во всей красе. Наконец Тенька взялся на своей лютне показывать формулу регулирующей волны, которую отрабатывал все минувшие дни. При первых же звуках Макалаурэ скривился, зажал уши и вынужден был признать, что настолько мерзкой какофонии его воображение создать не в силах, как бы ни свихнулось. Значит, измерения, миры и стоящая перед ним компания, скорее всего, на самом деле существуют.

Минута и десять секунд спустя

– Вас надо накормить, – решительно сказал Макалаурэ. – И пристроить на ночлег. Так, поскольку Майтимо до поры до времени лучше обо всем этом не знать, а Амбаруссар непременно проболтаются, то переночуете в моей комнате. А я пока возьму в кладовой лопату и пойду копать яму. К рассвету как раз успею.

– Мы намеревались продолжить наш путь сейчас же, – напомнил Глорфиндел.

– Вздор! На пустоши ночью полно орков, вас сцапают в первый же час пути.

– Тогда мы могли бы не стеснять вас и переночевать у стены или за стеной…

– Вот еще! Как же наше традиционное нолдорское гостеприимство? Никуда я вас не выпущу!