Текст книги "Интересненько это они придумали...(СИ)"

Автор книги: Zora4ka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 44 страниц)

– В какой руке у меня сейчас канат?

– Вот смешной нолдо! – развеселились рыбаки. – В море все так же, как на суше, и канат ты держишь правой рукой.

Майтимо стоило больших трудов не перемениться в лице. Что это может значить? Рыбаки видят его настоящим? Почему? Моринготто не всемогущ? Конечно, но на мнение брата и дяди это не повлияло. А может, дело в ином? Просто рыбаки не знают, сколько рук у него ДОЛЖНО быть, и видят так, как им привычнее. А вот если представиться Маэдросом, мигом переменят мнение. Майтимо очень хотелось это проверить, но, помня, как к нему здесь могут относиться, он не стал рисковать. Еще утопят, чего доброго.

После полудня рыбаки причалили к тихой заводи в стороне от поселений мыса, и лорд Химринга первым выпрыгнул из лодки, с наслаждением ощущая ногами поверхность, которая не качается. Рыбаки тепло простились с ним, угостили обедом и указали кратчайший путь до дома Кирдана.

Девять часов спустя

Когда день начал клониться к закату, Майтимо окончательно уверился, что переоценил свои возможности в понимании полета просвещенной мысли вообще и Тенькиной в частности.

Он облюбовал себе уютный грот в необитаемой части побережья и много часов кряду добросовестно штудировал книгу. Сперва Майтимо интересовали только способы создания водяного зеркала, через которое можно попасть к Теньке в мир. Но таблицы и графики по-прежнему казались балроговой тарабарщиной, поэтому лорд Химринга перелистнул страницы в начало, чтобы вникнуть с самых азов.

Азы не давались. То ли колдун с отцом напутали насчет его особой одаренности, то ли она заключалась в чем-то другом.

– Элементарным примером волновой периодичности потока частиц является любая разновидность направленного непрерывного движения, – в сотый раз прочел Майтимо вслух и захотел уже не спасти Теньку, а намылить ему шею. – Векторность движения воды и света обусловлена количеством их искажения за единицу времени. Моринготто, что за бред?!

Как сын своего отца, Майтимо, конечно, знал некоторые основы научного мироустройства, но содержание учебника с его знаниями никак не пересекалось.

– Оценка кеплоидности не варисцирует при вербальной тяге условных поверхностей, – по памяти произнес Майтимо, обращаясь к морю, и подумал, что на такие слова из воды непременно должна полезть какая-нибудь нечисть.

Приходилось признать очевидное: он может зазубрить эту книжку наизусть, но не собрать по ней водяное зеркало.

С неба упала первая холодная капля и щелкнула по веснушчатому носу. Майтимо поежился. Конечно, бывало и хуже, но как он, оказывается, успел привыкнуть к уютной веранде, чашечке горячего кофе и обществу дорогих родственников!

Как там Кано сейчас? Не наделал ли непоправимых бед, доведенный до отчаяния, один, на корабле… Майтимо пожалел, что все же не уговорил брата бежать вместе. Кано спел бы сейчас какую-нибудь веселую песню…

Хотя, из всех братьев логичнее мечтать увидеться с Курво. Он петь, конечно, не умеет, зато в Тенькиных научных изысканиях разбирается не хуже отца. Но и отец, и Курво в этой паршивой реальности мертвы.

– Но ведь еще есть Тьелпе, – задумчиво припомнил Майтимо, закрывая книгу и словно расписываясь этим жестом в собственной некомпетентности. – Нет. Я понятия не имею, жив ли он, а если жив, то где его искать.

Он посмотрел в ту сторону, где за изломом песчаной косы виднелись пристани мыса Балар. Пожалуй, совет рыбаков не настолько плох, как показалось на первый взгляд.

В любом случае, идей получше все равно не было.

Четыре часа и две минуты спустя

Майтимо напрасно опасался по пути, что его может узнать первый встречный. Даже поздним вечером на мысе творилось такое столпотворение, что легко затерялся бы и Феанаро с мечом наголо. С пристани постоянно отплывали корабли: одни на запад, в Валинор, другие на север, в незатопленную часть материка. На верфях строились новые суда. В толпе кроме эльфов всех народностей мелькали люди и даже гномы.

Майтимо без труда отыскал дом Кирдана, но ломиться через главную дверь не стал, помня, чем это закончилось в прошлый раз, и подозревая, что сейчас обернется еще хуже. Одной из стен дом примыкал к морю, туда же выходила небольшая веранда на сваях, где сейчас было тихо, пусто и темно.

Лорд Химринга спустился к воде чуть поодаль от дома, снял сапоги, верхнюю тунику и вместе с книгой спрятал это добро под большим плоским камнем. До утра точно никто не найдет. Проверил, хорошо ли закреплена на поясе трубка, и вошел в воду, стараясь не плескаться и вообще дышать потише.

Отсюда до первых свай веранды было не больше пятисот шагов, только по горло в воде, но даже за это краткое расстояние Майтимо успел сполна прочувствовать все прелести чуждой для настоящих нолдор стихии.

Для начала он обжегся о медузу. Учитывая время года и климат в целом, это запросто могла быть единственная медуза на всем побережье, которая приплыла на мыс Балар специально для того, чтобы показать незадачливому чужаку всю правду суровой разведки морем, от души хлестнув щупальцами по щеке и шее. Затем Майтимо угодил ногой в какое-то холодное течение, заполучил судорогу и сполна нахлебался воды. Из-за этого он немного сбился с курса и попал в заросли ила и водорослей, распугав всех тамошних обитателей и нацепляв местной флоры в шевелюру. Наконец, у самой веранды какой-то пособник Моргота расставил рыболовные сети, не учтя, что лорды в них тоже очень хорошо ловятся, а еще бранятся при распутывании страшными словами и потихоньку портят сети, разрубая их зеленым лучом.

Уже подтягиваясь скользкими от ила руками на оградке веранды, с горящей от ожога щекой, подворачивающейся ногой, облепленный остатками сетей и водорослей, Майтимо дал себе зарок, что одно колдовство точно освоит: как делать поверхность воды твердой, а себя невидимым, чтобы даже не спускаться в эту проклятую пучину!

На веранде по-прежнему было тихо и пустынно, поэтому, отдышавшись, и на всякий случай держа наготове чудо-трубку, Майтимо осторожно приоткрыл дверь дома, которая, к счастью, оказалась незапертой.

Там была просторная уютная комната, что-то вроде гостиной. Тлели угли в камине, неярко горели свечи. Захотелось просто сесть к камину и согреться, и подождет эта Артанис, куда она денется посреди ночи, наверняка ведь спит, да еще в компании мужа. А утром, когда грязь с илом подсохнет настолько, чтобы поддаться чистке, и незваный гость перестанет напоминать собой пародию на водного орка, можно разыскать ее и как-нибудь договориться.

Майтимо в последний раз с сожалением посмотрел на камин и сделал шаг к двери. Ночевать здесь опасно, непременно кто-нибудь войдет. Безопаснее поискать кузину по спящему дому ночью, удостовериться, что она здесь, вычислить ее комнату, а потом вернуться наружу, спрятаться под сваи веранды (как ни противно и холодно об этом думать в нагретой камином комнате!), подкараулить, когда она будет одна. А грязь и пара водорослей при нынешней репутации мало что решают. Хуже не будет.

Он протянул руку, чтобы отворить дверь, ведущую в другие комнаты, но тут она открылась сама, и на пороге явилась Артанис, она же кузина Галадриэль, собственной одинокой персоной, мимоходом пролистывающая какой-то увесистый фолиант.

Брат и сестра столкнулись в дверном проеме почти нос к носу и шарахнулись друг от друга. К чести Галадриэль, она не завизжала, а лишь изо всех сил швырнула свой фолиант в источник угрозы. Майтимо поймал книгу на излете и, ни на что особо не надеясь, приложил палец к губам:

– Т-с-с. Это я, Майтимо. Не бойся.

– Ты-ы-ы? – недоверчиво протянула Галадриэль. А потом вдруг выхватила откуда-то из складок платья изящный, но внушительный кинжал. – А ну, убирайся отсюда!

Майтимо чуть попятился, кузина вошла в комнату, воинственно сверкая глазами.

– Не надо драться. Дело в том, что я не тот, за кого себя выдаю. Вернее, не тот, за кого меня принимают. То есть, я – это я, но другой, а не каким мог бы быть, учитывая обстоятельства… Словом, Артанис, мне очень нужна твоя помощь!

– Подсказать, что ты спятил? – съязвила кузина, не убирая кинжал. В неярком свете камина и свечей она сумела лучше разглядеть плачевный вид родича и поразилась: – Валар… на кого ты стал похож?! Эонвэ тебя в рыболовной сети за своим кораблем тащил?

– Я сбежал с корабля, – сознался Майтимо и выставил перед собой ладони. – Артанис, ответь: сколько рук ты видишь?

– Ты сбежал и явился ко мне лишь за тем, чтобы об этом спросить? Скорей, я должна поинтересоваться, сколько шансов ты видишь на то, что я примусь мило с тобой беседовать, не позвав мужа и охрану!

– Ну, до сих пор ведь не позвала, – мирно отметил Майтимо.

Сестрица сдвинула брови.

– А может, я мечтаю сама тебя прикончить? Позорище рода Финвэ! Ты и вся твоя семейка!

– Вот не надо про мою семью! – вспылил кузен. – А то и я про твою пару слов скажу! Тоже мне, Дом провидцев! У них под носом Моринготто гобелены перекроил, а они в упор не замечают! Сколько рук ты видишь, спрашиваю? Одну? А их две, между прочим! И ни одна из этих рук не поднималась на синдар! А если ты перестанешь размахивать кинжалом в этой невыгодной позиции, из которой я у тебя его одним ударом выбью, то я расскажу, как все получилось, и почему на этот раз действительно виноват Моринготто, а не кто-то другой!

Галадриэль тут же сменила позицию на более выгодную, но было видно, что слова пробудили в ней любопытство.

– Я не вижу, что у тебя две руки, – прищурилась она, очень напомнив при этом дедушку Финвэ. – Но я вижу, что ты не врешь. Значит, ты сам веришь в свои слова. Возможно, тебе все это просто мерещится.

– Или тебе? – Майтимо скрестил руки на груди, демонстративно игнорируя кинжал. – Один наш общий знакомый, которого ты, конечно, не помнишь, говорил в подобных случаях примерно так: если что-то интересненькое не сходится, надо провести дополнительный эксперимент и поглядеть, чего интересненького не сойдется там.

Он медленно шагнул к сестре и положил обе ладони ей на плечи.

– Допустим, ты не видишь мою правую руку. Но неужели ты ее не чувствуешь?

– Назад, – велела Галадриэль, не опуская кинжал. – У меня теперь не так много платьев, чтобы пачкать их илом. И где ты умудрился так разукрасить лицо? Молчу про веснушки, я всегда подозревала, что ты их прячешь, но неужели ты додумался целовать сильмарилл?

– Придумаешь же! У вас в море очень злые медузы.

– Здесь не водится медуз.

– Им об этом, видимо, сказать позабыли!

Кузина помолчала, раздумывая, потом все же спрятала кинжал и велела:

– Жди меня здесь. И…

– …Без глупостей, – закончил Майтимо скептически. – Да, да. Всем почему-то кажется, что я только и мечтаю наделать каких-нибудь глупостей.

Вероятность того, что Галадриэль вероломно отправилась за мужем и охраной, все же оставалась, но Майтимо не напрасно доверился сестре. Она вернулась одна, неся небольшой серебряный тазик, явно с кухни, на треть заполненный водой. Деловито села к камину и жестом пригласила родича устраиваться рядом.

– Водяное зеркало, – улыбнулся Майтимо. – Нормальное, привычное, без прогноза погоды, перемещателя и всяких там морковок.

– Помолчи, – отмахнулась кузина. – Сперва буду смотреть я.

Она довольно долго вглядывалась в поблескивающую гладь воды, и по ее сосредоточенному лицу, теперь напоминающему о бабушке Индис, скользили тени и неяркие всполохи. Потом молча протянула тазик брату.

– Что ты видишь?

– Грядки с капустой, – принялся добросовестно перечислять Майтимо. – Девушку в розовом платье. Варенье из боярышника. Варенье из жимолости. С овсянкой и пирогом…

– Хватит смотреть всякую еду, – рассердилась Галадриэль. – Я тебя и так накормлю. Скажи лучше, видишь человеческого мальчишку, круглолицего и светловолосого?

– Я его просто так знаю, – видение овсянки и пирога в воде упорно не желало исчезать. – Это Тенька. Только он не мальчишка на самом деле, а выглядит младше своих лет. О, теперь вижу здоровенное блюдо с котлетами…

Кузина отобрала у него таз и заявила, что теперь понимает, почему Мелиан не рекомендовала заниматься провидением до завтрака.

Шесть часов и тридцать две минуты спустя

Пока Майтимо завтракал и отмывался, Галадриэль развела в доме бурную деятельность, какая не снилась и самому лорду Химринга. Она как-то сумела уболтать своего мужа и Кирдана Корабела, что незапланированный гость пришел с миром и вообще не тот, за кого его все принимают. В итоге на Майтимо косились с подозрением, но вслух ничего не высказывали. Галадриэль перебудила охранников и столь умело послала их за спрятанной под камнями книгой, что те ее даже нашли и в целости доставили своей леди. Наконец, раздобыла где-то заспанного Тьелпе, который оторопело взирал на происходящее, но вопросов пока не задавал.

Еще до рассвета силами одной златовласой красавицы в упомянутой уже гостиной собралось нечто вроде маленького совета: Кирдан, как хозяин дома; светлейший лорд Келеборн, мало что понимающий, но дальновидно не препятствующий грандиозным планам жены; Тьелпе, украдкой зевающий в кулак; и причина всего переполоха, отмытая, накормленная, переодетая в чистое и наскоро спрятавшая ожоги с веснушками под чары. Тем временем на кухне вовсю трудились поднятые с постели повара, готовя второй завтрак для всех присутствующих, а охранники у ворот были готовы вежливо задержать любого, кто мог бы отвлечь совещающихся от дела.

– Козни Врага простираются дальше, чем мы могли вообразить, – открыла совещание Галадриэль. – Сегодня мой кузен поведал мне, что наш удел мог быть иным, более благополучным, и я нашла подтверждение этому, когда заглянула в воду. Враг переткал гобелены, вырезав из нашей жизни одну весьма значимую персону. И теперь наш долг – отыскать ее, чтобы все вернулось на круги своя. И благодаря книге, что лежит перед вами, мы сумеем это сделать.

Она торжественно разомкнула обложку, и общественность разочарованно вздохнула.

– Я не вижу ни одной записи, – отметил Тьелпе.

– Майтимо, ты можешь рассказать на словах? – тут же спросила Галадриэль.

Лорд Химринга глянул на злосчастный разворот с многоэтажной схемой водяного зеркала и удрученно покачал головой.

– Странно, – проговорил он. – Почему страницы кажутся вам чистыми, а фокус с трубкой видят все?

– Какой трубкой? – заинтересовался Тьелпе.

Майтимо снял с пояса иномирский артефакт и выпустил из него зеленый луч. Совет ахнул.

– Она светится, если поблизости орки? – осторожно уточнил Келеборн.

– Нет, – фыркнул Майтимо, – она просто светится.

– Ее тоже сделал этот твой Тенька? – спросила Галадриэль.

– Нет, она родом из какого-то третьего мира, и балрог знает, кто ее изобрел.

– Могу предположить, – задумчиво произнес Тьелпе. – Может, с изобретателем этой трубки, в отличие от твоего знакомого, ничего не случилось, его мир остался неизменным. А записи в книге видишь только ты, ибо книга, возможно, в том мире оказалась такой же несуществующей, как твоя правая ладонь.

– Не нравится мне это объяснение, – поежился Майтимо.

– Не все столь плохо, если мы видим обложку и страницы, – Кирдан заговорил впервые с начала совещания. – Быть может, твой друг, Нельяфинвэ, у себя дома просто написал ее иными чернилами, или наполнил иным содержанием. Или же вовсе не успел написать. Поэтому сейчас книга существует лишь для тебя, помнящего, как все было.

– Если я помню, как было, – заметил Майтимо, – значит, я могу вам это передать. Хей, дайте-ка мне перо и чернила! Желательно, существующие в этой реальности. Я просто обведу все, что здесь есть.

– Попробуй, – согласилась Галадриэль. – Только пиши на всякий случай левой рукой.

Эксперимент оказался удачным. К счастью, Майтимо одинаково ловко владел обеими руками не только в фехтовании, но и в письме.

Два дня спустя

– Я ничего не понимаю, – призналась Галадриэль, в общих чертах ознакомившись с теорией просвещенной мысли. – Вот здесь, где совсем простые вещи, вроде ясно, а чуть дальше, где схемы и графики… Майтимо, ты ведь сын великого Феанаро, почему ты сам не в силах разобраться?

– Видимо, я больше уродился в матушку, – мрачно пошутил кузен. – А что скажет внук великого Феанаро?

– Занятный стиль у автора этой книжки, – не сразу отозвался Тьелпе. – Что-то в этом определенно есть. Очень мешает разница в терминологии, но можно сообразить, что он имеет в виду. И это водяное зеркало… Как он обходит пятый тезис устройства бытия, если здесь пишет, что достоверное искажение не завышается больше, чем на полтора процента?

Его дядя и тетя невольно переглянулись между собой.

– Ну, – обнадеживающе хлопнул племянника по плечу Майтимо, – если ты сумел понять, что там есть какое-то искажение, которое завышается, то точно сможешь додуматься, почему!

…Давным-давно, еще во времена войны в Принамкском крае, над расшифровкой Тенькиных записей тщетно бились лучшие умы сильфийской и орденской разведок. Феанаро мог бы по праву гордиться своим внуком: Тьелпе удалось не только прочитать содержимое книги, но и разобраться, как все это применять.

Примерно тогда же выяснилось, что, в отличие от Майтимо, Тьелпе при блестящем понимании теории совершенно не обладает даром практического колдовства. Поэтому создавать водяное зеркало решили коллективно.

Но поначалу дело не заладилось.

– Это же просто! – доказывал Тьелпе. – Вот тебе бумажка с суммой векторов. Вот тебе расчет по синусоиде. Просто приложи эти цифры к искривлению потока!

– Да какого еще потока, Моргот его за ногу! – ругался Майтимо, щурясь, как это делал Тенька. – Нет здесь никаких потоков, одни точки и сеточки.

– Это и есть поток! Что здесь непонятного!

– Всё! К чему я тут буду прикладывать?..

Споря, они так орали, что пришла Галадриэль и поведала, что ее муж очень волнуется, как бы эти ненормальные нолдор не поубивали друг друга. Тьелпе долго и экспрессивно жаловался тетушке на своем непонятном научном языке, от которого у Майтимо во все времена вяли уши.

– О, – сказала Галадриэль. – Руско, милый, здесь все и впрямь очень просто: видишь точки? Их нужно взять такое число, как на первой бумажке. А видишь сеточки? Выведи точки в линию и огради ими столько сеточек, сколько указано на второй бумажке.

Майтимо оценил дельность совета и усадил кузину рядом с собой.

– Никуда больше не уходи.

– Но Келеборн…

– Перетопчется твой синда. Будешь переводить! Эх, сюда бы кофе…

– А что такое кофе? – заинтересовался Тьелпе.

– Это, – мечтательно ответил Майтимо, – такой напиток, благодаря которому я тебя понял бы, возможно, даже без нашей дорогой Артанис!

Дальше они трудились над созданием водяного зеркала втроем.

И спустя две недели Майтимо собрался для дальней дороги, взял меч, книгу и на всякий случай чудо-трубку, простился с родичами и отважно шагнул в другой мир, где, возможно, ждал помощи человек, сам спасавший Майтимо бесчисленное множество раз.

Единственный шаг в переливчатый радужный водоворот.

Шаг в неизвестность.

====== О вражеском лиходействе и превратностях судьбы (часть 3) ======

В другом мире буйно колосилась крапива. Сперва Майтимо показалось, что этот мир состоит только из крапивы – колючей, развесистой, и жгучей, как последний балрог. Лорд Химринга даже пожалел, что не согласился, как советовала кузина, надеть помимо кольчуги шлем и латные перчатки. Наверняка Артанис опять провидела грядущее! И опять не призналась!..

Майтимо сделал героический рывок вперед – и угодил из крапивы в капусту.

К счастью, капуста не жглась и не доходила зарослями до его макушки, поэтому эльф наконец-то смог оглядеться по сторонам.

Он стоял на краю небольшого огорода. На грядке по соседству кучерявилась морковная ботва, дремали в тени листьев спелые помидоры и зеленые огурцы, а в самом центре гордо вызревал на солнце здоровенный полосатый кабачок. За спиной Майтимо был плетень, заросший крапивой, а впереди стоял уютный двухэтажный домик с остроконечной соломенной крышей. По правую сторону высился похожий домик, а слева за плетнем виднелась пыльная дорога.

Никаких козней Врага поблизости не ощущалось. Мирно пели птицы. А единственными разрушениями можно было назвать примятую лордом крапиву.

Дверь домика тем временем открылась, и у Майтимо отлегло от сердца. На крыльцо вышел Тенька, живой и невредимый, даже загорелый и слегка упитанный. Крыльцо вело не в огород, а на сторону улицы, где росло несколько фруктовых деревьев, поэтому Тенька пока не заметил гостя. Он постоял на крыльце, сладко потягиваясь, зевнул и пятерней взъерошил свои вихры.

Тут Майтимо обратил внимание, что волосы у колдуна темнее, чем он помнил, более золотистые, как у Климы или Геры. Да и выглядит Тенька сущим ребенком: не на тридцать с небольшим, а от силы на четырнадцать-пятнадцать. Таким юным он не был даже в начале их знакомства, поэтому Майтимо насторожился.

Тем временем Тенька влез босыми ногами в какие-то растоптанные башмаки, неторопливо спустился с крыльца, заворачивая в сторону огорода, и взял прислоненную к плетню тяпку.

– Тенька, – позвал лорд Химринга и почувствовал, как голос едва не дрогнул.

Мальчик обернулся, только теперь замечая незваного гостя, и разинул рот:

– Ядри ж ты вошь крокозяброву ногу! Воробушек!

– Где? – опешил Майтимо.

Тенька кинул тяпку, схватил все с того же плетня длинные изогнутые вилы и с криком «Ага, попался!» бросился на эльфа. Вилы были ржавые, кривые и тонкие, то есть, совершенно не приспособленные для ведения боя. Но, зная колдуна, одному Эру известно, как поведет себя с ними мифриловая кольчуга. Майтимо спешно отшатнулся обратно в крапиву, и вилы мазнули мимо.

– Ты что, Тенька, взбесился?! Или я у вас тоже умудрился какой-нибудь Дориат разгромить?

– Ишь, вор-робушки, все разнюхали! – возмутился Тенька, взмахивая вилами во второй раз. – Даже как меня зовут!

– Да какие еще воробушки? – крапивные заросли кончились, и лопатки уткнулись в плетень. Отступать стало некуда.

– Знамо, какие! Вы, сильфота поганая! – Тенька тряхнул головой, одновременно сбивая с глаз вихрастую челку, а со щеки крапивный лист. – У, зенки-то выпелил!

Майтимо отметил, что если прежде в речи друга лишь иногда проскальзывали простонародные словечки, то теперь она из них состояла.

– Так ты меня за сильфа принял?!

– Ясен пень! – вилы сурово уперлись в грудь незваного гостя. – А ну, сдавайся!

Кольчуга вполне выдерживала.

– И что ты мне сделаешь? – полюбопытствовал Майтимо.

– Свяжу тебя покрепче и старосте снесу, – заявил грозный вояка с раскрасневшимися, еще не знавшими бритвы щеками. – Староста нонеча в город поедет, а там и до Фирондо недалеко. Ужо они тебе по-столичному накостыляют!

Даже взрослый Тенька был Майтимо по плечо, а сейчас макушка мальчика едва доходила лорду до груди. Майтимо представил, как эта козявка будет его «нести» до старосты, и усмехнулся.

– Чего, думаешь, не дотащу? – набычился Тенька, и вилы сильнее уперлись в кольчугу. Самый тонкий зубец даже как-то проскользнул между звеньями и кольнул кожу. Видимо, лучшие нолдорские мастера не учитывали особенности строения ржавых принамкских вил.

– Не думаю, а знаю, – поправил Майтимо. – Выходит, ты меня не помнишь.

– Чего я всяких воробушков помнить буду? У нас не Орден какой-нибудь, вашей породы отродясь не водилось!

– Ну а если я не воробушек, то есть, не сильф?

– А кто? Соседская теща с базару?

– Я твой друг, – сказал Майтимо, вглядываясь ему в глаза, надо сказать, тоже более темные, чем он знал. – Из иного мира.

Тенька прищурился – знакомо-знакомо – и чуть склонил голову набок.

– Вроде и не врешь. А чего ухи как лопухи? О, а давай тебя с крыши сбросим! Полетишь – значит, сильф, надо к старосте тащить.

– А если разобьюсь?

– Ну, – Тенька почесал в затылке. – Я, это, извиниться могу.

– Нет уж, спасибо, – совсем развеселился Майтимо. – С переломанными ногами это мне не поможет. Ты почти не изменился, Тенька. И по глазам читаешь, и тяга к идиотским экспериментам никуда не делась. И любопытство.

– А чего сразу мое любопытство?

– Чем же, кроме любопытства, можно объяснить тот факт, что ты до сих пор разговариваешь со мной?

Тенька задумчиво наморщил нос.

– Откуда ты столько про меня знаешь?

– Говорю же: я твой друг.

– А чего я тебя не знаю ни крокозябры, «друг»?

Видя, что разговор становится мирным, Майтимо решительным жестом отвел от себя вилы.

– Кроме друзей у тебя есть очень могущественные враги. Они что-то сделали с тобой, и ты забыл, кем являешься.

Тенька оперся на отвергнутые вилы и почесал в затылке. Жест тоже был до боли знакомым.

– А кем я… ну, того?

– Ты волшебник, Тенька! – с чувством объявил Майтимо. – То есть, колдун. Лучший из всех, кого я знаю!

Но новость должного эффекта не произвела.

– Ну, колдун, – пожал плечами тот. – Кой-чего умею. Терпеть не могу это занятие!

– Как – не можешь? – ахнул Майтимо. – Колдовство?! Это же дело всей твоей жизни!

– Да упасите высшие силы! – с не меньшим усердием открестился Тенька. – Скукотища, видеть не могу эти векторы с палочками! То ли дело ремесло землемера…

– Постой, – Майтимо принялся выбираться из крапивы, и Тенька отступил на капустную грядку, все еще держа вилы настороже. – Сколько тебе лет?

– Шестнадцать! – с вызовом ответил мальчик. Было видно, что он жутко стесняется выглядеть младше своего возраста. В его взгляде, устремленном на гостя, постепенно начинало появляться детское восхищение: вон, какой воин здоровенный, плечищи в два раза шире его собственных!..

«О, Эру, – подумал Майтимо. – Искал друга, а получил очередного воспитанника на шею. Только этого мне не хватало для полного счастья. Ну, Моринготто, я до тебя еще доберусь!»

– Шестнадцать – и до сих пор не любишь колдовать? Ты мне сам рассказывал, как в тринадцать лет разбирал вещи отца, нашел его рукописи о колдовской науке и с тех пор полюбил ею заниматься.

– Ничего я не находил, – Тенька шмыгнул носом, отгоняя назойливую муху. – Пожар у нас был, и все сгорело. Дрянь какая-то на чердаке вспыхнула, сами с сестрой еле ноги унесли.

– Так вот, что за красная ниточка… – догадался лорд Химринга.

Одна маленькая искорка в кипе старых бумаг на безвестном чердаке – и множество миров лишилось изобретателя зеркал и сковородок, который так и продолжает ненавидеть все, что связано с призванием его жизни, и мечтает о стезе землемера.

Загорелый – значит, много времени проводит здесь, на огороде, а не в лаборатории. Просто человек, вполне довольный своей жизнью, которого больше не тянет в неизведанное, а если это неизведанное само является к нему в лице рыжего нолдо, он готов отбиваться вилами.

Сколько на самом деле сейчас в этом мальчике того Теньки, которого Майтимо знал?

И не напрасно ли так рвался к нему через все миры?

Неужели Моринготто на этот раз победил? Не армиями, не каленым железом, а крошечной искоркой, в нужный момент вспыхнувшей на чужом чердаке?..

– Так не должно было случиться, – проговорил Майтимо, сглатывая комок в горле. – Это все козни Врага! Послушай, – вдруг вспомнил он, – сколько у меня рук?

Тенька уставился на протянутые для обозрения ладони, и его лицо сделалось задумчивым, словно он размышлял над какой-то задачей. В этот момент он был настолько похож на себя прежнего, что Майтимо показалось, будто этим вопросом заставил друга все вспомнить.

Наконец Тенька поднял глаза на собеседника и поинтересовался:

– А сколько их должно быть?

Вопрос прозвучал нетривиально.

– Что ты имеешь в виду?

Мальчик снова запустил пятерню в свой золотистый вихор и знакомым нравоучительным тоном пояснил:

– Я читаю у тебя вот здесь, – он постучал по лбу, – что рук больше, чем я могу видеть, но меньше, чем должно быть. А откуда я знаю, сколько должно? Может, у вас в другом мире их по пятнадцать штук иметь принято, а я скажу: две там или три. Ты расстроишься. А чего расстраиваться, если ты сам знаешь, сколько их у тебя, и это число правильное? Мне бы на других из твоего мира посмотреть, или сам скажи, сколько рук по-нормальному, а то ведь интересненько это они придумали…

Майтимо почувствовал, что сейчас прослезится. От облегчения.

– Тенька! – только и смог выдохнуть он, сгребая это чудо в охапку и обнимая от всей души. – Это все-таки ты!!!

Шесть с половиной минут спустя

– Лерке всей правды говорить не будем, – предупредил Тенька, открывая гостю дверь в сени. – Пужливая она у меня, как суслик. Пусть лучше хозяйством занимается. Какая-никакая, а все же женщина в доме, хоть и младшая сестра. Вот у тебя сестра есть?

– Двоюродная, – поделился Майтимо, думая об Артанис.

– Тоже пужливая?

Лорд Химринга вспомнил, как его пытались зарезать кинжалом, и честно ответил:

– Не очень.

– Повезло тебе! – решил Тенька. – А вот моя… словом, что ты из другого мира – молчок! Будешь просто сильф. Так она тоже испугается, но поменьше. Дурища!

– Не любишь сестру? – удивился Майтимо, который по прежнему Теньке знал обратное.

– Кто – я? – оскорбился мальчишка. – Да у нас ближе друг друга никого нет! Но не могу же я из-за этого не замечать, что Лерка бывает дурища!

С этими логическими доводами было трудно поспорить.

– А почему у вас… Ох, Моргот!

– Ты осторожнее, – запоздало посоветовал Тенька, проскальзывая у гостя под локтем. – У нас притолока низкая.

– Да, я уже понял, – проворчал Майтимо, потирая ушибленный лоб. Перед глазами все еще мелькали звездочки. Или сильмарильчики. – Так почему у вас не любят сильфов?

– А за что их любить? – пожал плечами Тенька. – Сидят на своих Холмах, Ордену помогают наши ведские войска громить. А еще, говорят, детей с укропом трескают! Но это, наверное, брехня…

Они уже вошли в дом, и Майтимо с интересом рассматривал детали принамкского быта. В глаза бросалось обилие дерева – пол, потолок и стены из обтесанных бревен, деревянный стол и лавки, деревянные полочки с глиняной утварью и вышитыми салфетками. На окнах странные глянцевые стекла, а у дальней стены – здоровенная каменная печь с высокой лежанкой, скрытой полотняными занавесками.

У печи стояла девочка-подросток – нежная, тоненькая, большеглазая, в которой без труда можно было узнать будущую Герину жену, ослепительную красавицу Лернэ.

– Ой! – всплеснула она руками, увидев гостя. – Тенечка, кто это с тобой?

– Это воробушек, то есть, сильф, – независимым тоном ответил Тенька и подмигнул спутнику. – Затевай, Лерка, пироги, чай будем пить.

Гостя усадили на лавку, рядом с окном и столом. Тенька снял со стены лохматый веник сушеной ромашки, оторвал несколько цветков и кинул в тяжелый глиняный чайник, стоявший на печном шестке. Майтимо услышал, как Лернэ, придвинувшись к брату поближе и опасливо озираясь на гостя, шепчет:

– Откуда он взялся, Теня?

– На огороде нашел, – ухмыльнулся брат. – В капусте.

– А я говорила, что надо лучше полоть, – удрученно вздохнула Лернэ. – Вон, даже воробушки заводятся.