Текст книги "Интересненько это они придумали...(СИ)"

Автор книги: Zora4ka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 44 страниц)

Далее Саурон некоторое время выигрывал, а затем Клима снова взяла верх.

– Станцуй со мной, – пожелала она.

– Эльфы тебя избаловали, – проворчал Саурон, тем не менее, вставая. – То петь, то танцевать. Не могла просто захотеть чьей-нибудь смерти!

– А когда ты в последний раз танцевал? – Клима обняла его за плечи, увлекая на свободную часть зала, ближе к двери, подальше от камина.

– Уже и не помню. Подозреваю, тогда же, когда играл в “кремень-лезвие-пергамент”.

Сначала они двигались в тишине, но потом Саурон начал что-то мурлыкать себе под нос. Клима нащупала на своей талии его руки и, честно глядя в глаза, незаметно стянула с пальца тяжелое золотое кольцо. На следующем па она принялась кружиться, в одиночку протанцевала до стола, схватила сразу две гранаты и бросила в еще не опомнившегося майа, ныряя под прикрытие массивной столешницы, как и все эльфийское, сделанной на века.

Грянуло так, что Клима оглохла и на мгновение ослепла. Но потом неимоверным усилием воли взяла себя в руки, выбралась наружу, подхватила сумку за лямки, Тьелпе – за шиворот, втянула все это добро на доску, стала туда сама, быстро защелкивая на ногах крепления и, пока не рассеялся густой черный дым, вылетела в разбитое взрывом широкое окно.

...Доску мотало в разные стороны, то и дело норовило сорвать в отвесный “штопор”. Клима едва успевала хоть немного выравнивать ее. Тьелпе сидел позади: верхом, как на лошади, вцепившись в Климины ноги мертвой хваткой. Его колотило, и обда понимала, что долго он не пролетит – свалится. Клима направила доску под облака и вслепую заскользила куда подальше.

Не прошло и получаса, как Тьелпе разжал трясущиеся руки и начал медленно крениться куда-то в бок. Клима на всякий случай схватила его за волосы, спустилась пониже, оглядела окрестности. И в сердцах выругалась.

Они все это время летели в противоположную сторону. И теперь вместо желанных равнин и пустошей кругом громоздились скалы, пики и ущелья, на сколько хватало глаз. У самого горизонта, на одной из плоских вершин виднелся замок, сейчас по размерам не больше пшеничного зерна. Клима выругалась еще раз. Они же здесь как на ладони, только второй прихлопнуть остается!

К счастью, в одной из крупных расщелин обда приметила выступ, а за ним – темный провал, оказавшийся небольшой, но сухой и укромной пещерой. Попасть в нее можно было только по воздуху, что тоже давало беглецам некоторое преимущество.

В пещере Клима сняла плащ, расстелив его на буроватом от рудных жил полу, и уложила Тьелпе. Тот был совсем плох – глаза закатились, бледно-серое лицо немного позеленело. Но от заветного порошка под носом эльф расчихался и прошептал:

– Леди Климэн, это правда вы?

– Правда.

– А как мне в это поверить?

– Как хотите. Могу пощечину дать.

– Давайте... Не то я с ума сойду...

Рука у Климы всегда была тяжелая, поэтому Тьелпе окончательно пришел в себя уже после второго шлепка.

– Где это мы?

– В горах, – Клима развязала сумку и принялась в ней копаться.

– Мы сюда на доске прилетели, да? Рассказы дяди Финдекано и трети впечатлений не передают! Вы от отца?

– Из Химринга. Но Куруфинвэ тоже сейчас там.

– С кольцами все в порядке? – Тьелпе приподнялся на локтях. Клима кивнула. – Простите, что я вообразил, будто вы решили предать нас.

– Ничего, так даже эффектнее вышло. Хотя выглядели вы глупо и на взбучку нарвались зря.

Клима протянула Тьелпе бутыль с остатками воды Артанис и диковинную прямую колбу, запаянную воском, за мутным стеклом которой в зеленоватой жидкости плавало нечто, подозрительно напоминающее чьи-то заспиртованные глаза.

– Что это? – с опаской спросил Тьелпе.

– Лекарство, – лаконично ответила Клима.

– А его... пьют или намазывают?

– Понятия не имею. Надейтесь, что снадобье не Тенька намешал, из него врач-аптекарь, как из меня – сочувствующая сиделка. Употребите это как-нибудь, не то за шиворот вылью.

Но Тьелпе благоразумно ограничился водой.

– Какой знакомый вкус... Она мне тогда все-таки не привиделась! Леди Климэн, а как мы попадем домой?

– Выждем немного и полетим. Я нечаянно забрала в другую сторону, придется возвращаться.

– Но Саурон наверняка будет нас искать.

– Конечно, хотя бы из-за кольца.

– Какого?

– Вот этого, – Клима помахала перед носом Тьелпе правой рукой, где на большом пальце болтался золотой ободок.

– Снимите его скорее!!! Оно же подчиняет себе волю! От него за лигу злом разит!

– Ничего не чувствую, – беспечно сообщила обда.

– Теперь Саурон нас в два счета отыщет, – сокрушенно сказал Тьелпе. – Он имеет с кольцом крепкую связь. Лучше я разобьюсь о скалы, чем снова стану пленником!

– Повремените. Если бы я убивала себя всякий раз, когда оказывалась в безвыходном на первый взгляд положении, то не дожила бы и до семи лет.

– Он найдет нас, самое большее – за три дня.

– Через три дня нас тут уже не будет, – уверенно ответила Клима. – Держите на всякий случай гранату. Увидите Саурона – хоть неприятность ему доставите.

– Красным перцем пахнет.

– О, чего там только нет!..

Шесть часов, семь минут, две десятых секунды спустя.

Высокую темную фигуру, безмолвно заслонившую выход из пещеры, они заметили одновременно.

– Тьелперинквар, стойте! – крикнула Клима, но возглас запоздал.

Губы Тьелпе сжались в нитку, с неимоверным усилием он вскочил на ноги и, что было мочи, метнул в темный силуэт гранату, издав при этом исступленный глухой рык загнанного в угол зверя. Этот жест отчаяния отнял у Тьелпе последние силы – он упал на плащ, судорожно загребая пальцами пустоту, словно хотел отыскать еще одну гранату и отбиваться ею до конца.

Клима подождала, пока отгремит взрыв, и вынула пальцы из ушей.

– Убейте меня, – прошелестел Тьелпе.

– Это не Саурон, – вздохнула обда.

Она ненадолго вышла из пещеры и вскоре вернулась, ведя под руку встрепанного среброволосого витязя, измазанного сажей. Витязь держался за глаза и еле слышно бормотал себе под нос что-то нелестное.

– Эонвэ, – ласково проговорила Клима, – не серчай, он не нарочно, как и все.

– Владыка велел мне передать эльфам, что они могут вернуться в Валинор, – процедил майа сквозь зубы. – Но теперь я даже не знаю, стоит ли пускать их обратно. Совсем одичали... Тьелперинквар Куруфинвион, стыдись! Даже твой дед был почтительнее тебя!

– Полечи его сперва, а потом ругай, – посоветовала Клима.

– Кто бы меня полечил, – одними губами проворчал Эонвэ. И уже громче поинтересовался: – Ты полагаешь, я стану ему помогать после такого?

– Станешь, – обда невозмутимо пожала плечами.

Все еще растирая одной рукой глаза, Эонвэ легонько пошевелил пальцами в сторону Тьелпе. Тот сразу же уснул.

– Теперь бери его и летим скорее. Да оставь ты эту доску, я могу предложить тебе кое-что получше.

– Доска принадлежит моему государству, – упрямо возразила Клима, беря ценное имущество подмышку. – А Тьелпе сам тащи, он тяжелый.

– Я ничего не вижу!

– Можно подумать, я не догадалась: чтобы видеть мир вокруг, тебе не нужны глаза.

Над пещерой кружил огромный орел.

– Саурон его не замечает, – ответил Эонвэ на немой Климин вопрос. – Я на время отвел его взор от здешних мест.

– Может, мы заодно залетим в замок, и ты пленишь Врага?

– Зачем? Если уничтожить кольцо, Саурон так ослабнет, что сам приползет сдаваться.

– Да ты лентяй, – весело заключила Клима.

– Как и ты, я выбираю самые простые пути, если это возможно, – Эонвэ ответил на ее улыбку, по-прежнему не открывая глаз.

Летать на орле Климе понравилось больше, чем на доске. Мягко, тепло и не надо беспокоиться об управлении. Обда решила повелеть Теньке тоже изобрести нечто подобное. Если уж он майар из пробирки собрался выводить...

Орел приземлился во внутреннем дворе Химринга, куда сразу набежала куча народу. Первым, разумеется, примчался Куруфинвэ, за ним по пятам следовал Тенька. Затем подоспели Майтимо, Финдекано, шустрая Артанис, а за ней – весь совет в полном составе. И это не считая жителей крепости, стражи и прочих гостей, прибывших вместе со своими правителями.

– Вот бы нам такого орла, когда мы с Тангородрима выбирались, – восхищенно шепнул Финдекано другу.

Куруфинвэ бережно принял бесчувственного Тьелпе. Следом на землю спустился растрепанный и перепачканный Эонвэ, подавая руку совершенно не пострадавшей Климе.

– Эонвэ, – громко вопросил Тенька на весь двор, выбрав, как назло, мгновение относительного затишья, – тебя что, опять гранатами забросали?

Майа гордо спрятался за орлиным крылом, а Клима выразительно кивнула, указав на Тьелпе. Майтимо вполголоса пробормотал, что гордится своим племянником, который не посрамил мятежного имени дома Финвэ, славящегося, в свете последних событий, быстротой реакции и однозначностью суждений.

Четыре часа, двадцать семь минут спустя.

– Интересненько это они придумали, – сообщил Тенька, в очередной раз появляясь посреди зала из ниоткуда с кольцом в руках.

– Может, довольно экспериментов? – поморщился Макалаурэ. – Скверная вещица, ее лучше поскорее изничтожить.

– Но я не могу разрушить предмет, не определив его основные свойства!

– Как мне это знакомо, – почти ностальгически пробурчал Майтимо. – Ты еще скажи, что Саурон добавил в свое кольцо опарыши и перегной.

– Да нет... У него, в отличие от Моринготто, на редкость примитивная техника. Принцип: “Намешаю побольше металлов и завышу искажение на максимум”. Скукота. Но какой интересненький при этом эффект! Лишний раз доказывает, что и примитив порой бывает удачным. Прелесть, а не колечко!

– Оно тебя манит, подчиняет своей воле? – Майтимо посерьезнел.

– Естественно! – в голосе Теньки звучала неподдельная радость. – Слышали бы вы, что оно несет, какие блага мне сулит! Это же стенографировать надо!

– Но ты ведь не поддаешься? – с надеждой уточнил Макалаурэ, делая на лютне тревожный перебор.

– Кано, сам посуди: если бы чей-то гнусавый голос без перерыва уговаривал тебя... Скажем, броситься в море со скалы. Неужели ты бы его послушал? Конечно, когда такая ерунда транслируется в сознание напрямую, реакция есть. Но если все это реально слышишь, ничего кроме раздражения бубнеж кольца не дает. Но задумка – прелесть. И как же интересненько надо было придумать, чтобы при таком топорном исполнении штуковина работала! Нет, чему-то ваш Саурон от вашего Моринготто все же научился...

– Они не наши! – в один голос возразили Майтимо и Макалаурэ.

В зал вошла Клима, следом – Эонвэ, сияющий чистотой.

– Как там Тьелпе? – осведомился Тенька.

– Спит, жить будет, – Клима пожала плечами. – Не понимаю, почему Куруфинвэ у его постели сидит...

– Да-да, моя сострадательная обда, я помню эту твою точку зрения: “Если близкий умирает, нет смысла скорбеть рядом и действовать ему и себе на нервы. А если выживет – толку вообще видеть его чаще пары раз в день? Еще успеете наговориться”.

– Все верно, но не помню, чтобы я высказывала это вслух.

– Аж два раза! Сначала в бреду, когда тебя располосовали саблей, а мы все толпились вокруг, не зная, что делать. А потом наяву, той зимой, когда я болел и тоже готовился отбыть на тот свет, но...

– Что с кольцом? – перебил Эонвэ.

– Пока – ничего. Слушай, а можно я его к себе в лабораторию заберу? Посажу в банку и буду врагам подкидывать, чтобы у них над ухом зудело!

– Кольцо нельзя выносить за пределы мира, оно должно быть расплавлено там, где было отлито – в пламени Роковой горы.

– А это где? – спросил колдун. Когда ему объяснили, мотнул головой: – Не-е, далеко. Я лучше для начала своими силами попробую. В домашних условиях нашего полигона.

– Не выходи с ним никуда в одиночку, это опасно, – покачал головой Эонвэ. – Пробуй здесь.

– В моей крепости?! – возопил Майтимо. – Да она же на воздух взлетит, вместе с этим паршивым кольцом!

– Когда у меня что на воздух взлетало? – обиделся Тенька.

– Тебе перечислить?

– ...А не по плану?

– То есть, камни под ногами Ненве, сильмариллы отца и одна из моих башен были запланированы?!

В конце концов, сошлись на том, что эксперименты будут проводиться на заднем дворе. Ни Тенька, ни Майтимо, ни сам Эонвэ решением довольны не остались, но это оказался единственный доступный компромисс.

Вечером того же дня непривычно задумчивый Тенька на вопрос совета, как продвигаются его дела, выгреб из карманов на стол в зале не меньше дюжины одинаковых колец. Совет ненадолго онемел.

– Тенька, – наконец проговорил Финдекано. – Тебя просили уничтожить Единое кольцо, а не размножить.

– Да, интересненько это у меня вышло, – согласился колдун. – Зато смотрите, как я теперь умею!

Он лихо прищелкнул пальцами, и Единых стало в два раза больше.

Майтимо живо представил, как много дней спустя к Роковой горе подходит субъект с большим увесистым мешком и, крякнув от натуги, ссыпает в жерло вулкана несметное количество золотых колец. Или того круче: подъезжает к Роковой горе обоз...

– Зато количество силы относительно числа объектов не меняется, – с гордостью известил Тенька. – Чем больше колец, тем каждое слабей. Если я таких сотню-другую наклепаю, их можно будет голыми руками гнуть!

– Не надо, – быстро сказал Эонвэ. – Я попробую справиться с ними сейчас.

Скривившись, он двумя пальцами взял одно из колец и сжал в кулаке. Где-то далеко ударила молния. Майа уронил на стол опустевшую ладонь и в изнеможении прикрыл глаза.

– С вами все в порядке? – обеспокоенно спросила Артанис.

– Больше кольца в день – не получится, – выдохнул Эонвэ. – Слишком много сил и злобы вложил Саурон в Единое.

– Я не успел сказать, – подал голос неунывающий Тенька. – В таком количестве эти кольца реально расплавить с помощью обычной печи! А если я еще разок-другой пальцами щелкну...

Измотанный Эонвэ смерил колдуна таким красноречивым взглядом, что даже без чтения мыслей стало понятно: если эльфов в Валинор он еще, может быть, позовет, то Теньку со всеми его гранатами, регуляторами, кольцами и прочими экспериментами – на тысячу лиг не подпустит.

Две с половиной недели спустя.

– Вы нас не забывайте, – говорил Майтимо на прощание. – Навещайте, даже если повода не будет.

– Непременно, – кивал Тенька. – Вы тоже заходите к нам, я зеркало перенастроил, сбоев больше не дает. И в Валинор его с собой забирай, только от Эонвэ в пути прячь.

– А не почует?

– Я ж профессионал!

Клима просто улыбалась и махала рукой. Финдарато, Артанис, Макалаурэ, Куруфинвэ с Тьелпе и даже Эонвэ махали обде в ответ.

– Возвращайся говорить со мной, – сказал Эонвэ мысленно. – Самоотверженная до жестокости, верная до слепоты тем, кто обнимает твой мир.

– Я вернусь и буду говорить с тобой, светлый до чистоты, верящий создавшему тебя до безумия. Но неужели ты явишься сюда из-за моря, почуяв, как я пришла?

– Когда ты навестишь меня, то окажешься уже в Валиноре. Думаешь, я не знаю, что Нельяфинвэ Феанарион вознамерился тайно протащить на мой корабль это несносное водяное зеркало?..

====== О Чертогах Безмолвия и дурных предчувствиях ======

Под чистейшей безоблачной лазурью благодатного валинорского неба поспевали груши. Погода стояла тихая, знойная. В садах гнездилась прохлада и щебетали птицы. Макалаурэ сидел за письменным столом напротив распахнутого окна и, задумчиво покусывая кончик пера, записывал вертевшуюся все утро в голове песню на тринадцать куплетов, не считая припевов и музыкальных проигрышей. В рабочий кабинет заглядывали розы, крупные и совершенные, не тронутые морозами или, того хуже, вражеским искажением. Это было прекрасно.

Из соседних комнат донеслись детские вопли, а с кухни потянуло горелой кашей. Ушедший в себя менестрель встрепенулся, воровато дописал еще четыре строчки и стремглав бросился на запах, вспоминая, что полчаса назад обещал жене вкусный завтрак. Обещать-то обещал, но залюбовался особенно хорошо видными с кухни грушами, подумал, что неплохо бы уже собрать урожай и наварить сладкого варенья, непременно с ванилью, ведь ничего не пахнет так чудесно, как свежая ваниль. Разве только распускающийся весной первоцвет или первый мирный рассвет после долгих лет непрерывных войн... И понеслось. Ноги как-то сами собой пришли из кухни в рабочий кабинет, руки схватили сначала лютню, потом перо...

Каша подгорела. Не вся, конечно, но в корке толщиной с четверть пальца тоже приятного мало. Перекладывая остатки спасенной каши в миску и отправляя котелок отмокать, Макалаурэ со свойственным ему спокойствием пытался вспомнить, сколько раз у него подобным образом не ладилось хозяйство. Выходило, что так фатально – впервые. Интересненько, как говаривал Тенька, какова причина: просто мирная жизнь, приступ вдохновения или две очаровательные дочери младенческого возраста, которые уже год кряду не дают выспаться?

На кухню заглянула обеспокоенная жена.

– Что случилось? Пожар?

– Нет-нет, Линдис, все в порядке, – Макалаурэ поглубже утопил в тазу с водой отмокающий котелок. – Как дети? Я слышал крики. Моя помощь нужна?

– Нет, ничего особенного, я уже справилась сама, – Линдис невесомой походкой приблизилась к окну. – Груши поспели. Как это чудесно! Мне уже чудится запах грушевого варенья, и непременно с ванилью...

– ...Потому что нет ничего прекрасней запаха ванили, – закончил Макалаурэ. Линдис засмеялась и обняла его.

В довершение идиллии из комнат снова донесся требовательный детский плач.

Вечером того же дня, наигрывая дочерям на лютне колыбельную, менестрель размышлял. Подгоревшая каша – это очень плохо. Если такая неприятность случилась раз, то произойдет и два, и три – все скверное повторяется, коли не разобраться в причине. Что дальше? Рука начнет от усталости по струнам промахиваться? Или примутся ныть старые раны, как в ненастные белериандские зимы? И как все это скажется на семье? Не лучше ли найти выход сейчас, пока он вполне очевиден, чем откладывать до тех пор, когда подгоревшая каша из происшествия превратится в повседневность?

– Линдис, я пару дней поживу у Майтимо. Засыпаю на ходу, песни неделями не могу дописать. Кашу вот сегодня... сжег.

– Ты неправильно сказал, – улыбнулась жена. – Не “поживу”, а “посплю”.

– Ты справишься без меня? Все-таки не в Исход иду...

– Конечно. Пережил ведь ты сам как-то месяц, пока я гостила у родни. Только обещай мне...

– Что?

– Возвращайся прежним, – рассмеялась Линдис. – А не бледной тенью, как сейчас. А я за это время соберу груш...

– ...На варенье! И не забудь про ваниль, потому что...

– ...Нет ничего чудесней запаха ванили!..

Час спустя. Палисадник у дома Майтимо.

Макалаурэ не мог отделаться от неприятного ощущения, что за ним кто-то наблюдает. Уже полдороги он чувствовал чье-то враждебное присутствие и впервые пожалел, что при нем нет меча. Хотя лютней при желании тоже можно себя защитить. Нет, не варварски огреть врага по лбу, как предложил бы любой из братьев, а отбросить и пригвоздить к земле парой-тройкой музыкальных композиций.

Майтимо открыл дверь далеко не сразу, и вид у него был довольно странный. Загадочный, чем-то встревоженный. Напряжение на его лице не могли скрыть даже веснушки.

– Кано? – в голосе Майтимо отразилось облегчение. – Рад тебя видеть!

– Ты кого-то ждешь?

– Нет... То есть, да. Проходи скорее.

Наблюдая, как брат с несвойственным ему педантизмом закрывает дверь изнутри, Макалаурэ спросил:

– Что происходит? Я не вовремя?

– Ты – всегда желанный гость в моем доме, – отмахнулся Майтимо. – Но мог бы и предупредить о визите.

– А разве я не... – тут менестрель вспомнил, что начисто забыл известить брата. Это было похлеще подгоревшей каши.

– Почему ты, кстати, пришел ко мне на ночь глядя? С Линдис или детьми неладно?

– Нет, у них все в порядке, – Макалаурэ отметил, что окна тщательно занавешены, хотя сколько себя помнил, у Майтимо все стояло нараспашку. – Просто я неимоверно устал и решил пару дней пожить у тебя. Ну, вроде того, как ты в детстве из дому в Альквалондэ удирал.

– Да, – ухмыльнулся Майтимо. – Все вы, как подросли, туда вслед за мной начали бегать, особенно когда близнецы родились. Ладно, проходи в гостиную. За тобой никто не следил?

– Э-э... Нет, вроде, – Макалаурэ не стал говорить про недобрый взгляд. Судя по всему, у брата и так развилось нечто похожее на манию преследования.

– Вот и замечательно! Значит, они ни о чем не догадываются.

– Кто?!

– Обитатели священной горы Таникветиль. Но тс-с-с, – Майтимо приложил палец к губам. – Я очень надеюсь, что нам сегодня не помешают, потому как еще три года назад обещал показать Теньке Валинор.

В гостиной стояло водяное зеркало. То самое, контрабандой провезенное на корабле Эонвэ.

– Так вот к чему вся эта скрытность! – догадался Макалаурэ.

– А ты думал, я свихнулся или кофе перепил? – фыркнул Майтимо. – Садись куда-нибудь в сторонку и не мешай. Он должен появиться с минуты на минуту.

– Когда вы условиться успели?

– Давно, еще когда вы все дружно с Климой прощались. Тенька сказал, что придет ровно три года спустя, день в день, час в час. И будет лучше, если в этот момент рядом с зеркалом не окажется никаких майар.

– Как же ты собираешься показывать Теньке Валинор, если здесь можно повстречать этих майар на каждом шагу?

– Придумаем что-нибудь! Главное – сейчас все провернуть незаметно. О, кажется, началось.

По водяному зеркалу прошла рябь, сверкнула радуга, и в гостиную легко выпрыгнул Тенька. Он почти не изменился – все такой же невысокий, растрепанный и круглолицый, разве только на лбу пролегла крохотная задумчивая морщинка.

– Здравствуй, Майтимо! – выпалил колдун и, не меняя радостного тона, безо всяких предисловий заявил: – Мне очень нужна твоя кровь!

Майтимо подавился заготовленным приветствием.

– А... а в глаз тебе не дать?! Ты знаешь, где последний раз с меня требовали подобную услугу?

– Где? – простодушно спросил Тенька.

– Мог бы догадаться! – Майтимо покосился на брата, но все-таки сказал: – В Ангамандо! Может, тебе еще и руку на память отрезать?!

– Вообще, плоть бы мне тоже не помешала, – признался Тенька. – Но рука тебе нужнее, чем пара капель крови, – тут он заметил менестреля. – О, привет, Кано! Как-то ты нездорово выглядишь. Твоя кровь мне тоже очень нужна, для чистоты эксперимента...

– Какого еще, к Морготу, эксперимента?! – не мог успокоиться Майтимо. – Ты что, во Враги подался?

– Да почему сразу во Враги?

– А кому еще может понадобиться кровь добрых существ?!

– Я не Враг, – упрямо возразил Тенька, – я наукой занимаюсь! Из крови сильфов мне удалось выделить одно интересненькое вещество, свойства которого пока не ясны. Я думаю, что если это самое вещество окажется и у вас, то можно будет с точностью до семидесяти трех процентов охарактеризовать его как элемент долголетия. Если же нет...

– Я тебе свою кровь не дам, – отрезал Майтимо. – И Кано трогать не позволю.

– Ладно, тогда Курво попрошу...

– Они с Тьелпе остались в Белерианде. Что-то копают вместе с гномами.

– Так вы не все в Валинор перебрались? – удивился Тенька.

– Только те, кто захотел. Тьелкормо тоже остался – ему Финдарато с Артаресто наконец-то передали власть в Нарготронде, когда уходили сюда. Артанис и Турукано не пожелали расстаться со своими владениями.

– Но Финьо хоть здесь?

– Конечно. И он, и жена, и сын с дочкой. А верховным королем стал Турукано.

– Это хорошо, – решил Тенька. – Я соскучился. И Финьо не такая жадина, как ты, крови для друга не пожалеет!

– Я тоже не пожалею, но ведь не так буквально!

– А какая разница? – колдун склонил голову набок, совсем как Клима.

Майтимо только рукой махнул. Той самой, не отданной.

– Я же чай привез! – вспомнил Тенька. – Где у вас тут жаровня?

– Вот с этого и надо было начинать! Пошли, покажу. А ты, Кано, иди спать, смотреть на тебя больно.

– А чего он такой замученный? – полюбопытствовал Тенька.

– Двое детей, – Майтимо с некоторым состраданием покосился на брата.

– Ух, поздравляю! А моя жена тоже ребенка ждет. Сына. По крайней мере, так диагностика показала, а она и ошибиться может.

– Диагностика – это кто-то вроде ворожеи?

– Нет, – хохотнул Тенька. – Скорее, что-то вроде регулятора.

– Не завидую я твоей жене, – покачал головой Майтимо, знакомый с чудесами прогресса не понаслышке.

Двенадцать часов спустя.

Наутро, когда Тенька проснулся в отведенной ему с вечера комнате и спустился в гостиную, то застал там обоих братьев. Макалаурэ спал, свернувшись калачиком на широкой тахте и по самый нос укутавшись в плед. Было видно, что менестрель провел в таком положении всю ночь, так и не дойдя до нормальной кровати, и пробуждаться в ближайшее время не собирается. Майтимо с отрешенным видом сидел у окна. Можно было подумать, что бывший лорд Химринга пристально и внимательно изучает сад, кабы не плотные тяжелые шторы, надежно закрывающие всю оконную раму. Впрочем, когда Тенька подошел к другу и тронул его за плечо, Майтимо встрепенулся и повернул голову, поясняя:

– Я с Линдис разговаривал, женой Кано. Ее всю ночь одолевали какие-то дурные предчувствия, поэтому наутро она попыталась поговорить с мужем. Естественно, безуспешно, ты же видишь, в него сейчас хоть гранаты бросай. Тогда Линдис запаниковала и связалась со мной. В общем, мне пришлось битый час убеждать ее, что с моим братом все в порядке, не в Исход же отправился, безмятежности его сна можно только позавидовать и, когда придет срок, я верну Линдис ее драгоценного Кано целым и невредимым.

Тенька задумчиво покосился на менестреля.

– Даже не примеряйся, – сурово отрезал Майтимо. – Знаю, что у тебя на уме!

– Но я чуть-чуть, иголочкой, он даже не заметит, – Тенька изо всех сил постарался скопировать выражение лица одного из сильфийских послов, когда те пытались выторговать у Климы неоправданно огромную скидку на закупку зерна.

– Тенька, если ты еще раз заговоришь со мной об этом, я все-таки сочту тебя Врагом. И к Финдекано приставать не смей, а то еще даст, чего доброго...

– Крови?

– Кулаком!

Тенька насупился, про себя решив поговорить на эту тему с благородным и почти безотказным Финдарато.

Майтимо тем временем задумчиво оглядел гостя с головы до ног.

– М-да, на эльфа ты совершенно не похож.

– А должен?

– Я хочу устроить тебе экскурсию по Валинору, а для этого надо выйти из дома. На улице мы почти наверняка наткнемся на какого-нибудь майа, не дай Эру, вообще на Эонвэ. А он в два счета выдворит тебя отсюда и зеркало уничтожит.

– С чего Эонвэ меня выдворять? Мы так замечательно поладили...

– Ты с ним, может, и поладил, а Эонвэ всю дорогу до Валинора успокоиться не мог. То ворчал, то косился. Гранаты все у нас отобрал и в море выбросил. Правда, потом они из-за этого с другим майа, морским, Оссе, так поругались, что наш корабль едва не пошел ко дну.

– Интересненько живете, – присвистнул Тенька.

– Может на тебя наговорную личину для маскировки наложить? – Майтимо наморщил лоб.

– Вроде той, под которой ты веснушки прятал?

– Да, вроде нее, – Майтимо еще и губы поджал. Напоминание о том, что он, гроза орков, командир самой неприступной крепости Белерианда, опускается до сокрытия каких-то там веснушек, ему, мягко говоря, не льстило.

– Ничего не получится, – помотал головой Тенька. – Я пока регулятор изобретал, в этом луче едва ли не искупался. А чего ты так удивленно смотришь? Какой же нормальный ученый не испробует свое творение на себе?

– Даже если он изобрел яд?

– Если к яду дополнительно изобретается противоядие – почему бы нет! А вообще, в науке всякие интересненькие казусы случались...

– Но как же мне твою курносую физиономию спрятать? Хоть доспехи орочьи с забралом надевай, честное слово!

– Да чего ты переживаешь? – пожал плечами Тенька. – Можно подумать, ваш Эонвэ спит и видит, только бы меня найти и вместе с зеркалом выдворить. На худой конец – перемещусь из дома в Белерианд, а оттуда своим ходом доберусь.

– Через море? Или Вздыбленные Льды? Я уже молчу про защиту, окружающую Валинор!

– Хочу напомнить, пояс Мелиан я взломал за пару часов.

– Ладно, – сдался Майтимо. – В конце концов, мы оба везучие. И уж явно прогулка по Валинору безопаснее висения над Тангородримом.

Восемнадцать минут спустя.

– Майтимо, ты все-таки какой-то нервный стал, – не выдержал Тенька, когда друг в пятый раз за время прогулки принялся озираться по сторонам.

– Я уже второй день чувствую поблизости что-то неприятное. Сначала думал – из-за тебя и Эонвэ. Но теперь думаю, дело совсем в другом. А в чем – понять не могу.

– Может, тебе, как и Кано, выспаться надо? – беззаботно предложил колдун.

– Вообще, со мной такое начало происходить, когда я носил кольцо, – признался Майтимо, озираясь в шестой раз. – Все чувства разом обострились. Я даже не выходя из крепости мог узнать, когда к границам Химринга приближаются орки. Кольцо уже давно у Тьелпе, а чувства остались. Что-то мне неспокойно.

– Слу-ушай, – Тенька даже подпрыгнул от возбуждения. – А если это у тебя так вековая мудрость проявляется? Ты же древний, как культ крокозябры, самое время мудреть!

– Почему-то я не слышал, чтобы мудрость была похожа на душевную болезнь, – Майтимо снова собрался было оглядываться, но одернул себя. – Мне самому это не нравится. От каждого куста подвоха жду!

– Это нормально, – заверил Тенька. – Всякий мудрец перво-наперво осознает бренность бытия.

– Ты-то откуда знаешь?

– Читал!

– Не осознаю я никакой бренности! – вспылил Майтимо. – Просто мне все не нравится, чем дальше, тем больше. Давай-ка повернем назад. Вечером погуляем.

– Как хочешь, – развел руками Тенька. – Я вообще могу поиграться с настройками зеркала и заставить его показать разные места Валинора.

– Ах да, оно ведь не только между мирами перемещает... Эта мысль, как ни странно, не вызывает у меня тревоги.

...Когда за друзьями закрылась дверь дома, в кустах напротив вспыхнули злые и воспаленные черные глаза. А через мгновение темный силуэт, прячась от солнечного света в тенях деревьев, неслышно приблизился к окнам, желая подслушать и разведать все о загадочном зеркале, через которое можно ходить в иные миры.

Два часа спустя.

– Это невозможно, – проговорил Майтимо, потирая переносицу.

– Опять чувство опасности? – Тенька оторвался от зеркала, которое показывало белокаменную гавань города Альквалондэ и безмятежного Ненве, вырезающего на носу строящегося корабля изящные узоры.

– У меня от него уже голова болит! Такое ощущение, что я не у себя дома нахожусь, а где-нибудь в окрестностях Ангамандо. Ничего не могу понять. Даже в самые худшие времена со мной такого не было!

– Ты можешь назвать хотя бы одну реальную причину для беспокойства? – спросил Тенька.

– В том и дело, что нет, – Майтимо запустил пальцы в волосы. – Но наверняка знаю: за дверь выходить нельзя.

– Только тебе или мне тоже?

– Этого я уже понять не могу. Наверное, я схожу с ума.

– Не сходишь, я бы видел безумие в твоих глазах.

– Может, ты видишь причину паники?