Текст книги "Ночная духота (СИ)"

Автор книги: Zella

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 36 страниц)

Я сделала упор на последнее слово, и граф благодушно простил мне ложь, ни сказав и слова про своё формальное или неформальное родство с моим хозяином.

– Хочешь, споём ещё что-нибудь? Я не Лоран, я не привык отказывать женщинам в их просьбах. Что-нибудь из репертуара твоей учительницы. Не беспокойся, – тут же рассмеялся граф, – я не стану просить тебя записывать слова на доске, так что не смотри на меня на манер той собаки.

Я моргала, чтобы удержать слезы, мечтая, чтобы граф наконец замолчал.

– Или все же мне просто говорить с тобой по-французски? – улыбка так же быстро исчезла с его лица, как и появилась.

– Я не пойму вас, – Попытка придать голосу вежливость провалилась. Слова прозвучали слишком сухо.

– А когда я говорю по-английски, ты меня понимаешь? – снова расхохотался граф и, выпрямившись, похлопал по краю скамейки, предлагая присесть рядом.

– Я только собачий вальс умею играть, – тут же выпалила я, судорожно соображая, как не оказаться подле графа: моя шея будет как раз на уровне его клыков. – Когда я играла его последний раз, ваш сын попросил больше никогда не подходить к инструменту. Никогда, – уже почти выкрикнула я.

– Но ведь сейчас Лорана нет рядом, – продолжал граф заговорщицким тоном, – и он ничего не узнает про мою просьбу сыграть в четыре руки.

– Давайте вы лучше дождётесь пробуждения Лорана и сыграете с ним, – выпалила я и тут же испугалась непонятно откуда взявшейся смелости. На лице графа залегло ещё больше теней, сделав его похожим на охотящегося волка.

– Дождусь и сыграю без твоего на то позволения, – проговорил вампир медленно, и я похолодела окончательно. – А сейчас я хочу…

Моя рука вновь потянулась к шее и с ожесточением рванула узел шарфа. Сколько бы мозг не сопротивлялся вампиру, тело делало своё дурное дело по утолению его вечной жажды. Шелест шёлка не мог заглушить скрип отодвигаемой скамейки. Я в панике зажмурилась, но ноги уже сделали предательский шаг к графу. Дурманящий горький аромат стал нестерпимым. Мои руки бросили бороться с шарфом и вцепились в шёлк рубашки. У меня даже вспыхнули уши от повеявшего от вампира тепла. Последняя попытка закричать провалилась: я прижалась губами к закрывшей мне рот ладони.

– Ступай спать, – прошептал граф, даже не нагнувшись ко мне. – Я сам разбужу сына. Запах смертной, как и мне, ему сейчас ни к чему.

В следующее же мгновение я поймала губами только воздух. Граф выставил вперёд руку, борясь с моим желанием вцепиться в него.

– Будь благоразумна и не порти мне отношения с сыном. Мы ревностно оберегаем своих слуг.

Я развернулась и кинулась прочь из гостиной. Три шага показались вечностью. Не затворяя двери, я рухнула на кровать, судорожно сжав пальцами край покрывала. Мой кошмар возвращался вихрем «мёртвых листьев». Я лежала, глядя в потолок расширенными от ужаса зрачками. Кровь бешеным потоком стучалась в барабанные перепонки и раскатами грома отдавалась в висках, будто мне на голову надели пустое ведро и стали ритмично колотить по нему увесистой палкой. Глаза щипало от желания заплакать, но я боялась нарушить зловещую тишину, наполнившую спальню, даже кратким тихим всхлипыванием. По телу пробегали электрические разряды, заставляя костенеть кончики пальцев, выкручивая их подобно жгуту. Боль была сравнима с той, какую испытываешь, сдирая кожу с глубокого, ещё пузырящегося, ожога. Ноги сковал арктический лёд, а мозг продолжал плавиться от тропической жары, холодным потом струясь по телу. Сарафан вымок и прилип к коже складками, будто наспех закрученный целлофан. Я с трудом оторвала от покрывала руку и приложила к груди, пытаясь унять жуткую боль в грудине. Непроизвольно открывая рот, я ощущала себя Ихтиандром, у которого окончательно отказали лёгкие… Или же собакой, в шею которой впились железные шипы строгого ошейника. Сейчас бы добраться до окна и впустить в комнату ночную прохладу… И когда только я успела его закрыть? Но не осталось сил даже просто убрать руку с груди. Пальцы едва шевелились, словно пытались сомкнуться с когтями хищника, раздирающими изнутри грудную клетку…

Страха не было, была обречённость… Ужасное состояние беспомощности… В глазах двоилось. Радужные круги становились всё ярче и ярче, пока не слились воедино, как хулахупы на теле гимнастки. Сколько я протяну ещё? Минуту, две, десять, или через секунду это закончится, оборвётся пустотой и бесконечностью смерти? Всё наконец-то замрёт и наступит полный покой, боль уйдёт, и на смену ей придёт умиротворение…

Я уже столько раз обманывалась наигранным покоем, который приходил на смену панической атаке, что начала верить в то, что никогда не смогу окончательно умереть. Я свыклась с болью, потому что знала, что та не вечна. Боль не овладевала моим мозгом полностью, и где-то внутри маленький мальчик-колокольчик радостно звенел о том, что конец мучениям близок, осталось вытерпеть совсем немного, совсем чуть-чуть… Неожиданно, как в детской игре, всё замирало, и в следующий миг на меня будто накидывали одеяло из тысяч переплетённых, как в кольчуге, железных колец. Я напрягала мышцы, скидывала оцепенение и, сев в кровати, начинала дышать, как выдохшаяся от бега собака, стараясь насытить организм потерянным кислородом. Однако ощущение духоты ещё долгие полчаса преследовало меня.

В этот раз я снова чудом избежала смерти и теперь, сидя в кровати, заворожённо глядела на закрытое окно, словно оно могло открыться по моему хотению. Душа рвалась на улицу, но мозг понимал, что покидать спальню нельзя. Нельзя потому, что я не знала, как долго длилась моя атака, проснулся ли Лоран и где сейчас находится граф. Мне не хотелось, чтобы они увидели меня в таком состоянии. Не они, а я выглядела сейчас живым трупом.

Я осторожно выпрямила руку, сжала пальцы в кулак и затем разомкнула, проверяя, насколько контролирую тело. Затем подползла к краю кровати, коснулась босыми ногами холодного дерева и, осторожно ступая, будто по раскалённому песку, дошла до ванной. В зеркальном шкафчике стояла спасительная баночка. Я открутила колпачок и приложила её сначала к одной ноздре, затем к другой. От убийственного запаха валерианы тело дёрнулось, как от разряда дефибриллятора. Я присела на край ванны и заплакала, не в состоянии более держать страх внутри себя.

Лоран объяснял природу моих панических атак безумной боязнью своего собственного дикого желания близости с живым мертвецом. Да, да, в единственном числе – я боялась Клифа. Мозг отказался верить, что им играли и приписал мне некрофилию, но сейчас-то я знала, что желала Клифа лишь потому, что в подкорке продолжала считать его человеком. Панические атаки начались сразу после нашего расставания. Сначала меня просто трясло с наступлением темноты, потом приступы стали более сильными и менее контролируемыми, а потом… Потом я случайно познакомилась с Лораном. Теперь-то я знаю, что случайных встреч с вампирами не бывает… Как не бывает копий врат ада. Их всегда отливают в одном экземпляре для каждого живущего на земле человека.

Потом неожиданно вернулся Клиф, как будто никуда и не уходил, и я приняла его обратно, не думая о последствиях. Мы лежали абсолютно голые на ковре, свалившись с кровати, но так и не разомкнув рук. В моей одинокой квартирке, впервые занявшись любовью по-людски. Я смотрела на его клыки, и мне было плевать, что я только что билась в экстазе в мёртвых объятьях кровавого убийцы. Только счастье оказалось кратким. Спустя мгновение тепло его кожи сменилось могильным холодом. Меня накрыло целое цунами паники, готовое разорвать сердце на тысячи кровавых кусков, но оно сдюжило. После приступа Клиф вынес меня на балкон, наспех замотав в простынь, а сам наплевательски остался в костюме Адама. Я не чувствовала ночной прохлады, мной продолжала владеть ночная духота… Я плакала, как же долго я тогда плакала… Только отчего-то не могла озвучить своих рыданий, слезы лились мерно, но бесшумно. Он ушёл за полчаса до рассвета, обещав больше никогда не прикасаться ко мне, и сдержал обещание. Я три вечера, обнявшись с пропитанной валерианой подушкой, вслушивалась в шум засыпающегося города с глупой надеждой уловить рокот мотора, а потом Лоран открыл мне свою сущность и природу своих отношений с Клифом.

С трудом стянув мокрый сарафан, я залезла под обжигающе-горячие струи воды, чтобы унять предательскую дрожь. Душ помог снять оцепенение, но небольшая заторможенность осталась, и я несколько минут просто стояла перед запотевшим зеркалом, уперев руки в края раковины, чтобы не упасть. Панические атаки отпустили меня сразу, как только я переступила порог этого дома. Баночка валерианы из сумки перекочевала в шкафчик к лекарствам от простуды. Я не знала, в чём была суть терапии Лорана: перестала ли я желать близости с монстром или же просто монстр перестал желать меня. Граф же не выглядел монстром. Если бы я не знала реальных причин бледности и скованности лицевых мышц, подумала бы, что тот просто чертовски устал после трансатлантического перелёта. Но я точно знала, что даже мысленно не рассматривала его в качестве сексуального партнёра. Я не желала никого, кроме Клифа, откуда же взялся нынешний панический ужас? Неужели граф пожелал меня, и тело почувствовало импульс и включило защиту… Нет, нет… Графа должны интересовать шестнадцатилетние красотки, а не двадцатичетырехлетние никчёмные тётки. Он просто был голоден и манил к себе жертву, чтобы выпить кровь. Спасибо ему огромное за силу воли!

Или всё же он остановил мою жажду? Лоран умело привязал к моим рукам верёвочки и крепко держал вагу целый год, пока марионетка против его воли закрывалась в панцирь, пытаясь упрятать подальше женское естество, которое предательски держало меня в объятьях смерти целых два года. Неужели оказалось достаточно одного взгляда серых глаз, чтобы панцирь разлетелся на тысячи черепашьих гребешков. Они зубьями вонзилось мне в сердце, заставив его вновь биться на пределе человеческой жизни. Сын залечивал мои раны, а отец острым ногтем содрал с них поджившую корку, интересно зачем? Случайно! Во мне просто говорит человеческий эгоцентрист, который не может или не желает понять, что ничего не значит ни для одного вампира. Человек, каким-то необъяснимым образом затесавшийся на птичьих правах в чужой мир.

Зачем Лоран мне помогает? Я не желаю знать ответ, я просто рада, что у меня есть замечательный хозяин. Быть может, граф прекрасно знал про мои страхи и решил помочь наконец осознать, что я рабыня не потому что мне не повезло, а потому что в этом моё истинное предназначение. Как говорил великий Аристотель, если тело управляет душой, то такому человеку лучше быть в рабстве. Я попыталась подчинить своё тело разуму, но у меня ничего не получилось, и лишь семейная забота Лорана спасла меня от полного разрушения… Он добрый хозяин, и у нас с ним настоящая греческая семья, состоящая из раба и господина. Я люблю его нежно и преданно, как любят лекарство, пусть и горькое, зная, что без него не выжить… Только отец совсем не должен относиться ко мне по-семейному. Но разве граф дю Сенг только что не сказал сам, что никогда не тронет служанку сына? Правда, я могла неверно истолковать его английский…

========== Глава 9 ==========

Мокрое тело не принесло желанной прохлады. Дышалось с большим трудом, хотя я почти прилипла носом к москитной сетке. Поняв, что не в состоянии больше находиться в четырёх стенах, я кое-как пригладила волосы, убрала остатки расплывшегося макияжа и натянула джинсы с футболкой. Сунула голые ноги в балетки и покинула комнату. Дом казался вымершим – такое дурацкое, но такое точное сравнение для особняка с подобным хозяином и таким же гостем. Дверь в подвал была приоткрыта. Я не стала проверять, чем граф заложил её. Нет, Ваше Сиятельство, не дождётесь. Это только в фильмах-ужасов героиня обязательно идёт в приоткрытую дверь. Я же пойду к закрытой, за которой начинается дорожка, ведущая в мир живых людей.

Кухонные часы отсчитывали последние минуты ужасной пятницы августа тринадцатого. Я достала из шкафа кофту и спрятала под капюшон влажные волосы, хотя не чувствовалось даже лёгкого ветерка, будто природа замерла в страшном предчувствии. Я быстрым шагом направилась к чернеющим громадам кустов, которые хорошо скрывали дом от любопытных прохожих. Одинокие фонари прятались в кронах высоких деревьев и совсем не дарили света. До боли в руке захотелось почувствовать поводок и ощутить горячее дыхание собаки, но я никогда не озвучу эту просьбу, потому что граф прав – собака вампиру не нужна.

Я свернула на соседнюю улицу, чтобы сделать короткий круг, решив спуститься в подвал ровно в полночь. Я получила приказ от хозяина и не имела права по желанию графа его нарушить. Лоран не стал бы рисковать моей жизнью. Находиться подле его отца намного опаснее. Заслышав гул автомобиля, я отступила на край дороги к кованной решётке. Машина, чуть проехав перекрёсток, сдала назад и повернула в мою сторону, ослепив светом фар. Я только подняла руку, чтобы прикрыть глаза, как фары потухли. Машина, сбросив скорость, продолжила движение в полной темноте. Только испугаться я не успела, так как услышала знакомый голос:

– Разве Лоран не попросил тебя не выходить ночью одной? Садись!

Клиф затормозил прямо у моих ног. Пришлось даже отступить на шаг, чтобы не получить дверью.

– Это что, «Бьюик»? – спросила я, не сводя глаз с белеющих в темноте шин.

– Не предполагал, что ты настолько хорошо разбираешься в марках автомобилей, – усмехнулся Клиф и включил фары. – Пятьдесят четвёртый год выпуска, восемь цилиндров, четыре с половиной тысячи баксов.

– Совсем дёшево для старой модели! – восхитилась я и провела пальцем по полированной светло-голубой поверхности.

– Для пятьдесят четвёртого года совсем не дёшево, – усмехнулся Клиф. – Это «Скайларк», выпущенный в честь пятидесятилетия фирмы. Самый навороченный спортивный «Бьюик» в истории. Выпустили их всего две с половиной тысячи. Но этот куплен с рук уже в шестидесятых.

– Не предполагала, что у тебя когда-то была машина! И осталась в таком отличном состоянии… Обалдеть!

– Так ты сядешь или будешь царапать ногтем полировку? Решила в отместку отковырять металлическую полоску? Погоди, я не успел даже прокатиться после ремонта.

Проглотив многозначную шутку, я осторожно опустилась на мягкое голубое, рассечённое толстой синей полосой, сиденье и захлопнула дверцу, обитую такой же синей кожей. Клиф перегнулся через меня и щёлкнул ремнём безопасности. Я вжалась в кресло, потому как меня обдало сухим ветром пустыни вместо ожидаемого арктического.

– Успокойся, тебе меня нечего бояться, – сказал Клиф и завёл мотор, хотя я даже не заметила, когда он успел его заглушить.

– Я не разбираюсь в машинах, – ответила я с опозданием. – Просто видела такую же в Рино, в автомобильном музее. Экскурсовод упомянул, что они для кого-то её ремонтируют…

Я осеклась, заметив в глазах Клифа задорный огонёк.

– Только не говори…

– Это та самая машина. Поднять крышу?

– Нет, не надо, – тут же ответила я, мечтая, чтобы голову продуло ночным ветром, и закипевший мозг остыл. – Я никогда не каталась в спортивной машине да ещё с откинутым верхом. Может, поднимемся в горы, ведь ты любишь гонять там на мотоцикле, особенно по мокрой дороге…

Я проклинала свой язык, но он в обществе Клифа полностью отключился от мозга.

– Бэйби, я не стану с тобой спать, даже не надейся, – рассмеялся Клиф и рванул машину с места. – Я не нарушаю данных обещаний. Хотя здесь на заднем сиденье намного больше места, чем в твоей «Тойоте», не находишь?

– Моей бывшей «Тойоте», – я откинулась назад и тут же прокляла автоконструкторов, которые в такой шикарной машине аж в середине прошлого столетия не поставили подголовники. – И я не предлагала тебе со мной спать.

Когда Клиф проскочил поворот на нашу улицу, я несказанно обрадовалась дарованной отсрочке. Я боялась встречи с графом. А теперь Лоран если и разозлится, то на Клифа, не на меня. Или на отца, запретившего мне приходить.

– Почему ты не спрашиваешь, куда мы едем? И когда вернёмся?

– А мне безразлично, – ответила я честно, как и в среду, вперив взгляд в его бледные пальцы, сомкнутые на чёрном и неимоверно тонком для такой громоздкой машины руле.

– Хочешь сесть за руль? – спросил Клиф и затормозил.

Настолько резко, что пришлось упереться рукой в старое встроенное в торпеду радио.

– Оно ловит FM-волны, – ответил Клиф на вопрос, который я и не думала задавать. – Правда, уже нет того чувства восторга.

Я продолжала молчать.

– Тебе просто не понять, как мы обрадовались возможности слушать по радио любимые группы, да и самих себя на местных волнах, рассказы ди-джеев, которых знали лично… Теперь слишком много всего вокруг, чтобы чему-то радоваться. Не находишь, что люди вообще разучились ценить вещи да и радоваться в целом? Мы восстали в своё время против скуки конформизма, а сейчас все снова кладут свои жизни на алтарь материализма.

– Я об этом не думаю, – прервала я стариковские излияния. – У меня лично, кроме машины, ничего нет… Ну и телефона. Телевизор я не смотрю и даже не читаю сайт CNN.

– Мы сделаем круг и вернёмся. Лоран подождёт нас лишние пять минут. Не переживай. А ты чего не дождалась меня дома? Только не говори…

Я кивнула.

– У меня снова была паническая атака.

Я прикрыла глаза, почувствовав слёзы. Клиф было завёл машину, но снова заглушил мотор и повернулся ко мне.

– Через два дня? – он даже откинул в сторону чёлку, чтобы лучше меня видеть. – Не может быть! Я ведь так старался… Конечно, я не такой сильный, как Лоран, но всё же мне казалось…

– Ты тут ни при чём, – ответила я, сжимая руки в замок, чтобы не скользнуть пальцами по его лицу. – У нас гость. Это он виноват.

Клиф схватил меня за плечи, и я, испугавшись, что он сейчас размажет меня по стеклу, закричала что есть мочи:

– Я не спала с ним!

Клиф отпустил меня и уткнулся лбом в руль. Что это было? Приступ ревности?

– К Лорану прилетел отец. Сегодня вечером. Говорит, что аллергия сына слишком опасна, и ему надо быть рядом. В общем, он сейчас с ним и сказал, чтобы я не приближалась к подвалу. Потому я ушла. Нет, я ушла, потому что мне стало плохо, когда он отослал меня спать. Я уже забыла, как это… Мне было так страшно… Клиф, а чего сегодня ты такой красивый?

Я не утешала его. Я говорила правду. Я настолько привыкла к его вечным футболкам и джинсам, что перестала смотреть ниже шеи, а сейчас наоборот не смотрела в лицо, потому что с трудом сдерживалась, чтобы не откинуть со лба непослушную чёлку. Как прежде, и поцеловать… И если не поцеловать, то хотя бы прикоснуться. Сейчас я смотрела на его грудь, затянутую в белый джемпер в тонкую частую тёмно-синюю полоску, и светлый вельветовый пиджак. Опускать взгляд ниже я побоялась, потому что уже не чувствовала своих мокрых волос, так сильно горела голова.

– Клиф… Я никогда не стану спать с другим вампиром. Никогда, слышишь? Я завтра позвоню твоему мальчику. Ты видел его? Какой он из себя? На тебя, надеюсь, не похож?

Наконец Клиф отлепил лицо от руля.

– Как русский парень может быть похожим на меня?

– Вот и хорошо. Так даже лучше. Пусть он будет совершенно другим.

– Ты стала встречаться со мной, потому что я настоящий англо-сакс, так ведь?

Я могла бы отрицать, но толку? Я хотела иметь такого парня, но правда была иной.

– Я встречалась с тобой, потому что ты так решил. А сейчас буду встречаться с этим мальчиком, опять же потому что ты так решил.

– А если он тебе не понравится?

– И что? Мне даже мой первый парень не нравился. А потом вообще стало не важно. А тебе-то он понравился? – и тут же осеклась. – Нет, я не в том плане, совсем не в том…

Я обещала себе не заикаться о нетрадиционных предпочтениях Клифа. Если для Лорана это было в порядке вещей, то Клиф продолжал смущаться при намёке на их связь.

– Я его не видел, – прорычал Клиф. – Эту визитку выронил Лоран во вторник. Я просто передал её по назначению.

– Так это Лоран его для меня нашёл?

– Ну не для себя же, – усмехнулся Клиф нервно, и я поняла, как сильно задела его своими необдуманными словами.

– Я не совсем понимаю его действия, – Клиф теперь буравил взглядом лобовое стекло, выстукивая по рулю рваный ритм. – Это ведь с его подачи ты стала писать по-русски, читать, общаться с русскими, есть русскую еду… И теперь это…

Клиф не закончил фразу. Он не ревнует. Это простое чувство собственника.

– А я теперь всё поняла. Он пытается вернуть мой мозг в доамериканское состояние, потому что Америку мне открыл именно ты, и даже стакан колы у меня ассоциируется с тобой.

– Даже если ты права, я не поверю в успех такой терапии. Ты – американка!

О, если бы он сказал это несколько лет назад, я подпрыгнула бы если не до самых звёзд, то точно до потолка, а сейчас я смогла лишь скривить губы.

– А вот и проверим, затрясёт ли меня после секса с живым парнем.

Клиф будто проглотил свой ответ и довольно долго глядел в пустоту. Наконец повернул ко мне лицо.

– Я честно не чувствовал, что ты русская.

Ещё бы ты чего-то чувствовал! Как говорится, ночью все кошки серы, а дальше заднего сиденья машины наши отношения не ушли.

– Не унижай меня! – Клиф криком осадил поток моих мыслей. – Мы ходили в клубы, на концерты – везде, куда я мог отвести тебя ночью. Ты ведь должна понимать… Да прекрати оценивать меня, будто я человек. Я не человек!

Он вновь уставился в кристально-чистое лобовое стекло, в тёмную калифорнийскую ночь.

– Прости, – сказала я, хотя не понимала, за что прощу прощение. Впервые мы решились на откровенный разговор. С чего вдруг? – Ты ведь знаешь, что я не встречалась с тобой, как с вампиром, поэтому в моих воспоминаниях, в моей голове, ты всё ещё живой. К сожалению, лишь в голове.

– Ты хотела бы родиться в пятидесятые, чтобы быть со мной живым? – он вновь смотрел мне в глаза, и я не могла соврать. – Ты была очень хорошей подругой, честно. Я скучаю по тебе.

Ага, скучаешь… В объятьях Лорана! От хорошей подруги не уходят к другому мужику. Только зачем ты вернулся? Захотелось разнообразия? И когда у тебя не получилось заполучить моё тело, Лоран пообещал исправить ошибку природы? Да? Ответь! Лорану меня не жалко, ему жалко тебя… Ты выбираешь живых любовниц, чтобы бессмертный любовник не приревновал. Как всё просто-то, до безобразия просто! И что дальше будет со мной? Сколько ещё ты намерен так развлекаться? Я старею, а ты остаёшься молодым. Или постой… То-то ты грустный такой ходишь… Ты случайно нашёл визитку и понял, что Лоран передумал отдавать меня тебе. Он вообще решил, что нечего тебе развлекаться на стороне! Но убить или выкинуть меня не мог. Ты бы разозлился. Вот он и решил сделать так, чтобы ты сам от меня отказался. Зная, что ты никогда не станешь встречаться с русской, Лоран решил содрать с меня остатки американской мишуры… И даже подыскал русского любовника. Вы, вампиры, играете словно дети! Цирк-то какой… И я в нём клоун!

– Я жалею лишь о том, что вместо тебя не встретила живого парня, – сказала я сухо. – Может, этот питерский мальчик – мой второй шанс? Первым у меня тоже был русский. А всё, что было между, вместе с тобой, я выкину из головы.

– А как же твоя мечта встречаться с чистокровным американцем? – перебил меня Клиф совсем тихо. Глаза его потухли. Он смирился.

– Детские мечты имеют свойство оставаться в детстве. Теперь я согласна на кого угодно, только бы живого. Русского, мексиканца, китайца, индуса… Мне без разницы.

Клиф с такой силой шарахнул по рулю, что его тонкая дуга чудом не сломалась, но промолчал.

– Я уверена, что секс с живым мужчиной станет наилучшей терапией. Я сразу забуду тебя. Да я уже забыла… Целый год прошёл…

Клиф снял с руля руку. Мне бы выскочить из машины, но как убежишь от вампира…

– Тогда как ты объяснишь недавнее приставание в спальне?

Клиф вернул руку на руль, и я выдохнула.

– Зачем задавать дурацкие вопросы? У меня год никого не было… Но как только появится, я тебя не вспомню… И ты, ты… Чего ты вырядился, будто на свидание! Между нами всё кончено. Лоран запретил мне к тебе приближаться. И я не собираюсь нарушать приказ.

– Я не для тебя одевался.

Я бы проглотила ком обиды, если бы Клиф не продолжил фразу:

– Я на кладбище ездил.

Он сказал это так серьёзно, что я рассмеялась.

– Ты свидание там кому-то назначал в тайне от Лорана?

– Сегодня день рождения мамы.

Он уже не смотрел на меня, и я видела лишь массивный профиль с дёргающейся от лёгкого ветерка чёлкой.

– Извини, я не хотела… Чего ж ты сразу не сказал!

– Уже пять лет прошло, ни к чему говорить. Отец умер девять лет назад. Брат погиб в автокатастрофе на том побережье пятнадцать лет назад.

– Прости, – повторила я, поняв, что переборщила со словами в такой-то день.

– Не говори со мной, как с человеком, – тут же рассмеялся Клиф, только смех его отдавал человеческой болью. – Я просто хотел осадить тебя. Впрочем, машину я привёз для тебя. Лорана она не заинтересует. Этого французского сноба американскими гробами не удивишь. А ты – американка, тебе это интересно.

– Я – русская, – повторила я, поняв, что Клиф одумался и явился до пробуждения Лорана, чтобы выудить визитку. А, может, граф вообще не при чём? Окно в моей спальне было закрыто, а я его не закрывала. Клиф каким-то образом проник в дом, и моё тело почувствовало его близость. Даже если он забрал визитку, это ничего не изменит. Я легко найду себе русского программиста.

– Я – русская, – повторила я, осознав, что теперь это моя единственная защита от Клифа. – Я выразилась понятно? И я хочу встречаться с русским парнем. До того, как ты принёс мне визитку, не хотела, а теперь хочу и буду встречаться. А ты можешь спокойно продолжать встречаться с французским, а коль надоест – сядь на мотоцикл и поцарапай другую машину. Делов-то! Всё было разыграно так чисто. Который по счёту это был дубль?

Клиф молчал, и его молчание развязало мне язык.

– Остановись! Какого чёрта ты лезешь ко мне! Тебе мало того, что ты со мной сотворил?! Ты свёл меня с ума, понимаешь? Дай Лорану меня излечить и исчезни из моей жизни! У меня было всё, чёрт бы тебя побрал – диплом, работа, друзья, у меня почти что была моя мечта. За что же ты так жестоко со мной обошёлся? Нет, не прошедшее время тут надо использовать. Настоящее! Ты продолжаешь издеваться и планируешь вновь со мной спать! Не будет этого, никогда! Слышишь, никогда! Я ненавижу тебя! Ненавижу!

Я попыталась открыть дверь, но ручка не поддалась. Не могло в пятидесятые быть автоматически закрывающихся дверей! Клиф не позволял мне выйти из машины. Я шарахнулась лбом о торпеду и разревелась сильнее, чем до того в ванной. Клиф нежно притянул меня к себе, но явно не для ласк, а чтобы успокоить, и я не дёрнулась. Даже закусила джемпер, чтобы заглушить рыдания. Клиф молча гладил меня по голове. Я боялась, что он решит ответить хоть на один из заданных мной вопросов. Его взгляд и так ножом прошёлся по кровоточащему сердцу. Не надо озвучивать и так понятные вещи. Я попыталась оттолкнуть Клифа, но толку сражаться со стеной! Наконец он сам откинул меня, и я мягко привалилась к спинке кресла.

– Знаешь, а ты всё-таки убил меня без единого укуса, – процедила я сквозь зубы. – Ты обрёк меня на год одиночества, а оно подобно смерти. Понимаешь? Ты можешь убить меня окончательно, но издеваться над собой я больше не позволю. Понял?

– Понял, – улыбнулся Клиф. – Ты просто голодна. Голод всегда нагоняет мысли о смерти. Раз Лоран с отцом, и мы никуда не спешим, я накормлю тебя где-нибудь. И ты подобреешь.

– Куда в нашей деревне можно поехать в полночь? – спросила я, в последний раз всхлипнув. Хороший разговорчик получился, если он вообще закончен. – Я бургер есть не стану, – добавила я, хотя понимала, что съем сейчас и бургер.

– Как на счёт пиццы?

– Будто есть иной выбор в вашей славной Америке! Китайские забегаловки все закрыты, а так я предпочла бы китайцев. Как-никак они наши соседи. Но итальянцы тоже близки к нам, русским, по духу.

– Вот и отлично. Можешь поднять стекло, чтобы не сильно дуло, и придерживай, пожалуйста, капюшон.

«Бьюик» тронулся с места, и я начала судорожно крутить ручку, дюйм за дюймом вынимая из двери стекло. Клиф стал возиться с радио, пытаясь настроиться на джазовую радиостанцию, которая и в моей-то машине ловилась с помехами, а тут пищала и свистела на все лады, но музыкальное ухо Клифа это нисколько не смущало, а моё его не особо волновало. Спасибо ещё, про желудок вспомнил.

– Кстати, у меня нет денег.

Клиф промолчал, и я отвернулась к окну. Он настолько привлекательно выглядел в новом обличье, что я боялась самолично нарушить клятву – меня продолжало тянуть к нему против моей воли, и он прекрасно это знал и надеялся, что рано или поздно я сдамся, а с Лораном он как-нибудь договорится. Впереди тяжёлая борьба, но я не могу проиграть и остаться его игрушкой.

Клиф заказывал по телефону пиццу, маленькую гавайскую, а я мечтала съесть с кем-то пополам большую. Не боится, зараза, что его поймают с телефоном во время вождения. Ничего он не боится. Это моя жизнь теперь полна страхов – вернее соткана из них. Но я выберусь, раз Лоран пока на моей стороне!

«Бьюик» остановился возле пиццерии, но я не пожелала выйти. Зябко кутаясь в кофту, я принялась обводить ногтем заломы на кожаной обивке, чтобы успокоиться – слишком много открытий подарила мне чёртова пятница – и вдруг заметила торчащий из закрытого бардачка уголочек журнала, портивший вылизанный вид машины. Я острожно развернула пожелтевшую бумагу и чуть не выругалась в голос, прочитав название: «Байки из склепа». Цветной комикс про вампиров от тысяча девятьсот пятьдесят первого года! Комиксы про вампиров! Клиф…

– В шесть лет я такое не читал.

Я чуть не выронила журнал. Настоящий вампир протянул мне поверх стекла коробочку с пиццей и стакан колы и, усевшись за руль, забрать с колен журнал. Расправив его на руле, Клиф погрузился в чтение, улыбаясь, как ребёнок.

– В семидесятые была популярна «Планета вампиров». Не такая готическая история в картинках, а обычные боевики – типа взвод вампиров против крутых ребят с Земли. Ну, типа… Пусть у этих парней есть клыки, но мы их всё равно гранатами замочим… – он шумно выдохнул и сложил журнал. – Последствие Вьетнама, что ты хочешь… А это, это раритет… У меня ещё где-то лежат черно-белые номера с начала сороковых.

– Какого черта вы подобную хрень читали?

Я попыталась перекусить потянувшуюся за куском полосу расплавленного сыра, но только вытянула в тонкую нить, которую пришлось оборвать пальцами.

– Скучно было. Школа, кружки, дом, школа, кружки, дом… Сегодня то же, что вчера, а завтра будет то же, что сегодня… А тут вампиры, пять минут страха, и можно снова в школу. Разве не читала «Над пропастью во ржи»?