Текст книги "Ночная духота (СИ)"

Автор книги: Zella

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 36 страниц)

Пришлось растереть по щеке слёзы и шагнуть в сторону ванной комнаты.

– Поторопись, а то мы не поспеем даже ко второму отделению, а я давно не видел слонов.

Я ухватилась за ручку, чтобы не упасть, и привалилась к косяку, чтобы выдержать взгляд графа.

– Зачем вы сказали мне про билеты? Кажется, Лоран достаточно наказал меня за марихуану.

– Я действительно хочу в цирк. Неужели у меня не может возникнуть простого человеческого желания. Мне не нужны воздушные гимнастки, слишком много я повидал их в Париже, но позволь мне увидеть слонов, покрытых американскими флагами… Жаль, что гимн мы уже не услышим.

Ну вот и вернулся старый граф… Он отлично провёл этот день, ковыряясь в моей голове. Сразу после присяги новому отечеству Клиф потащил меня на хоккей на ту самую арену, куда тянул меня сейчас граф. Тогда, правда, по тротуару кувыркались мёртвые листья, и Клиф поддавал их кроссовком, а я пыталась перепрыгнуть лужи… Меня несли крылья, подаренные американским паспортом, и я с истинным благоговением слушала исполнение одним из хоккеистов гимна Соединенных Штатов Америки. Клиф тогда сильно сжимал мою руку, и мне показалось, что я действительно стала одной из них – у меня было всё, к чему я стремилась. И главное – рядом со мной стоял добрый американский парень…

Сейчас же я ловила пылающей щекой ледяной взгляд мёртвых глаз. По арене медленно двигались слоны, и я будто ощущала затылком их тяжесть, словно шли они по моей голове, мерно втаптывая в грязь, из которой я ненадолго вылезла. Моя голова склонилась всё ниже и ниже, пока подбородок не уткнулся в верхнюю пуговицу кофты. И в то же мгновение рука графа скользнула по спинке кресла и сгребла моё плечо. Я с трудом сдержалась, чтобы не уткнуться ему в грудь и не разреветься в голос. Гремела музыка, но я знала, что утаить от графа даже тихое всхлипывание не получится.

– Неужели у тебя не осталось воспоминаний, не связанных с Клифом? – спросил граф, распахивая дверцу «Бьюика», который всё ещё оставался в нашем распоряжении. – Ты могла вспомнить какой-нибудь концерт. Наверное, ты находишь приятным терзать душу воспоминаниями. Но что в действительности дал тебе Клиф? Ничего. Ты должна понять, что кроме боли и страха он не принёс в твою жизнь ничего. Сожаление – самые крепкие узы. Перестань жалеть о том, что ты встретила его, и так же перестань жалеть о том, что он ушёл от тебя. Только тогда ты вырвешься из его плена.

Граф ещё не завёл машину, и я смогла спокойно повернуться к нему, не пристёгивая ремня безопасности.

– А вы можете просто стереть эти воспоминания? – спросила я, хотя ещё секунду назад даже не думала о том, чтобы всё позабыть.

– Нет, – тут же ответил граф и повернул ключ. – Эти воспоминания часть тебя. Не слишком ли дорогую цену ты готова заплатить? Это то же, что остаться без руки. Воспоминания – это наш опыт, который предостерегает от ошибок в будущем. Только сейчас ты пытаешься сделать новую ошибку…

– Я даже не думала о вас, – тут же выпалила я, и в тот момент мне казалось это правдой.

– Врёшь, – граф не повернул головы, но и в профиль я видела искривлённые усмешкой губы; даже бакенбарды и те, казалось, смеялись. – Ты ищешь ему замену, и, конечно, по твоей женской логике, другой вампир сумеет сделать это намного лучше смертного. Но, знаешь ли, нам слишком тяжело отпускать жертву… Пожалуй, мне есть в чем позавидовать Клифу – его выдержке. Для меня живая кровь бурлит слишком громко. Такую цену ты не готова платить. А я не готов ругаться с сыном из-за особы подобной тебе. Я разве похож на юнца, для которого все кошки серы?

– Вас ждёт кто-то в Париже?

– А какой ответ ты желаешь получить? – граф так и не взглянул на меня.

– Правду, – прошептала я.

– Да неужели? – вампир расхохотался, а я лишь сильнее стиснула зубы. – Правда – это последнее, что женщина желает услышать от мужчины.

– Но мы с вами не мужчина и женщина… Вы дали мне это понять всего минуту назад…

– Ждёт ли меня кто-то в Париже? – тут же передразнил мою интонацию граф. – Ждёт. Вернее я жду. Этого достаточно?

– Если только вы не желаете сказать мне больше.

– Не желаю.

– Я всё поняла, – прошептала я и с яростью застегнула ремень. – Пожалуйста, отвезите меня домой и забудьте всё, что мне обещали. Клиф и Лоран – это мои личные проблемы, и я бы с ними прекрасно справилась, не спутай вы карты своим появлением.

– Ну да, лучшая защита – нападение. Это не ты вешалась мне на шею? Это не ты рылась в личных вещах моего сына? Это не ты решила вдруг, что твоя жизнь имеет для меня какую-то ценность? Я сказал, что ты не интересуешь меня ни как жертва, ни как женщина. Я просто решил помочь, как помог бы любому…

– Я не просила у вас милостыню, – слёзы обиды уже дрожали в моём голосе.

– А я никогда и не подаю милостыню. Ты ничего не просила, и именно потому мне захотелось тебе помочь. Вернее тебе помочь нельзя. Ты должна сама пройти весь этот путь, но я могу держать тебя за руку, и пройти этот путь со мной будет намного легче. Ладно, я вру. Мне глубоко несимпатичен Клиф, и потому я горю желанием освободить тебя от него. Конечно, ты сейчас думаешь, а почему тогда я не заберу тебя себе, ведь это и будет самым сильным ударом по его самолюбию. Быть может, Клиф действительно все ещё настолько человек, что способен чувствовать уколы ревности, но я уже слишком стар, чтобы играть на инстинктах. Я их не понимаю больше.

– Сколько вам лет?

– Двести десять. Я более чем стар. Я успел постареть при жизни, мадемуазель. Только речь не обо мне. Я дам тебе время подумать, и когда ты всё же попросишь меня о помощи, я обещаю сделать всё, что в моих силах. А пока я попрошу о маленьком одолжении – пойди со мной завтра на бал… Глупо то, как – на вечеринку. На сборище, как я ещё могу назвать ваши американские посиделки! Лоран возомнил себя Шопеном и решил играть в салонах, но мне страшно отпускать его одного после отравления.

– Но зачем нужна я…

– Затем, чтобы не оставлять тебя дома одну. Я не хочу, чтобы Клиф приблизился к тебе даже на секунду, пока ты не дашь мне свой окончательный ответ. А ты дашь мне его в пятницу. Это будет символично. Договорились?

– Dʼaccord, – кивнула я и вцепилась в ручку, потому что граф, похоже, спутал улицы города со скоростной трассой.

В цирке я успела перекусить, потому графу не пришлось кормить меня дома. Пошёл третий день, как я не видела Лорана, но дожидаться утра у меня не было сил. К тому же, граф решил попробовать самого себя в роли Шопена, и его музыка колыбельной ложилась мне на плечи. Поняв, что против воли сворачиваюсь на диване калачиком, я извинилась и ушла к себе, когда на часах не было и четырёх утра. Граф продолжал играть, но я и не надеялась, что он последует за мной – похоже, ему и правда дорога другая женщина. И он сумел полюбить в третий раз… Или же нагло врал про Эстель, и она вовсе не умерла… Нет, нет, меня не касается личная жизнь графа и тем более мне нет никакого дела до матери Лорана. Мне дали время подумать о самой себе, но думать о Клифе не хотелось…

Сейчас следует выспаться, чтобы достойно встретить вампирское общество. Я уже знала, что надену завтра кремовое платье, которое купила, получается, ровно неделю назад. Только привести себя в порядок самостоятельно я не сумею, потому следует проснуться хотя бы к двум часам дня, чтобы успеть в салон.

Только сон ушёл, словно у невесты перед свадьбой. Музыку Шопена ещё четверть часа усыпляла меня. Было не по себе от мысли провести ночь в окружении множества вампиров, но рядом с тревогой стояла уверенность в том, что с помощью графа я сумею отыграть эту страшную роль. Пожалуй, остаться дома и очутиться наедине с разъяренным Клифом будет пострашнее любого бала Сатаны.

========== Глава 21 ==========

Я вернулась во всё ещё спящий дом, сняла сандалии в гараже и на цыпочках прошла к себе в комнату. Голова с уложенными локонами, казалось, стала тяжелее на несколько пудов – или я слишком напрягала шею, боясь потерять даже одну шпильку. Дрожащими рукам я срезала с платья этикетки и осторожно облачилась в него, достала из коробки туфли, осознав, что надевала их всего дважды, и впилась глазами в своё отражение. Я давно перестала оценивать себя критически, потому то, что я увидела, мне действительно понравилось. Из зеркала на меня взирала королева, а холодный пот струился по спине Золушки. Словно по волшебству, мои вечно подёрнутые фиолетовыми кругами глаза блестели, как у кошки, и их миндалевидная форма преобразилась в фисташковый овал. Хорошо наложенные коричневатые тени сделали нос у переносицы тоньше, а прорисованные на коже контуры придали губам соблазнительную припухлость.

Только это была не я, а чужая маска, которую придётся вернуть, как и бутафорское платье, в шкаф. А мне останутся лишь разбитые мечты о принце… Вернее о графе. Чёрт бы побрал его! Зачем он так невинно рассказывал мне о своих женщинах и на словах отвергал меня. Не для того ли, чтобы возбудить во мне ещё большее желание добиться его снисходительности? Да, я битый час провела в салоне лишь для того, чтобы увидеть, как в глубине мёртвых серых глаз вспыхнет огонь. Я видела этот огонь в глазах Клифа. Так чем же вы, Ваше Сиятельство, отличаетесь от другого мёртвого мужчины? Я не настолько плоха, чтобы вы отмахивались от меня, будто от мухи, а ваш сын не будет против, чтобы я вновь погрузилась с головой в свою некрофилию. Он сам предлагал мне вас…

Вы все устраиваете мне проверки, так отчего бы мне не устроить проверку самой себе. Неужто я не сумею соблазнить вас? Теперь, зная, что сердце ваше несвободно, победа будет для меня ещё слаще. Никаких сожалений. Вы правы, я не стану ни о чем жалеть, потому что я слишком сильно стала вам доверять. Неужели я совсем вам не нравлюсь?

– Ты великолепна.

Я еле сумела удержаться на каблуках, так неожиданно в зеркальной дверце шкафа рядом с моим появилось отражение графа. Неужто мысленный диалог на самом деле был реальным? Я готова была провалиться сквозь землю, но только и слезинки не выступило на глазах. Значит, я хоть немного способна себя контролировать. Заплачь я сейчас, пришлось бы навеки проститься с нарисованной красотой, а предстать перед вампирами в своём реальном облике мне вовсе не хотелось.

– Тебе подходит стиль ампир. Игра слов, прямо.

Ледяные пальцы вампира осторожно коснулись моего локтя и развернули к себе. Я глядела в его глаза, схожие с замёрзшими лужицами, и таяла. Колени дрожали, и от прежней самоуверенности не осталось и следа. Я молила, чтобы он не убрал руки – без его поддержки мне не устоять на ногах. Да, я падала к его ногам в прямом и переносном смысле. Ему не нужен салонный мастер, чтобы сразить меня наповал.

– Сколько можно вас ждать, отец?! Мы ведь опаздываем.

В дверях моей спальни, не смея переступить, по нашей договорённости, порога, стоял Лоран в аккуратном чёрном френче. Таком же, какой сейчас был и на графе.

– Кэтрин, куда ты так вырядилась?

Во взгляде Лорана читалось полное недоумение. Неужели что-то нынче осталось в секрете от хозяина, или он появился в доме только сейчас?

– Она идёт с нами. Вернее со мной. Тебе не понадобится сегодня спутник, им будет рояль.

– Там нет рояля, – скривил губы Лоран, будто пропустил мимо ушей сообщение обо мне. – Там какое-то раздолбанное пианино, которое хранители музея непонятно с какой помойки притащили. Поторопитесь тогда оба.

– Не кипятись, мальчик, – улыбнулся граф, ещё сильнее сжимая пальцы на моей руке, словно я могла куда-то сбежать, или же он желал проверить мой пульс, не доверяя своему чутью? – Месье Шопен говорил, что всегда следует опаздывать, чтобы собравшаяся публика успела понять, что без тебя на вечере можно ставить крест.

– Оставьте в покое хотя бы Шопена! – выкрикнул Лоран и, резко развернувшись на каблуках, бегом кинулся к входной двери.

Нас вновь ждал «Бьюик», но Клифа за рулём не оказалось. Это завтра он будет играть с Лораном, а в высший свет с гитарой его не пригласили. Да и я буду там явно лишней, но граф пожелал держать меня подле себя, и я не знала, как расценивать данное приглашение. Во всяком случае это дало возможность предстать перед графом не серым заморышем, как было всю предыдущую неделю, а чем-то более-менее напоминающим женщину. До нынешнего вечера мне не было дела до того, как я выгляжу. Но сейчас безумно хотелось понравиться графу.

К счастью или несчастью, мне отвели всё заднее сиденье, и не пришлось жаться в уголке, чтобы не коснуться графа, или же наоборот, тянуться к нему и сдерживать себя изо всех сил… К сожалению, за рулём в этот раз был Лоран, и я могла видеть в зеркале только его глаза, а для меня они всегда оставались немы. Впрочем, сейчас, я была уверена, мой хозяин думал только о музыке, и дела ему не было до того, во что я вырядилась ради его отца. А граф ни разу не обернулся, а дома его глаза оставались безжизненными. Неужто мне не выиграть эту ночь?

Граф оставил мой мысленный вопрос без ответа, но я продолжала сверлить взглядом его затылок, аккуратно уложенный гелем – волосочек к волосочку. Так хотелось прикоснуться к волосам пальцем и почувствовать стылую жёсткость. Я непроизвольно сжалась, почувствовав внизу живота предательский спазм, и из последних сил заставила себя глядеть в сторону и полностью отдаться придерживанию локонов, которые безжалостно трепал ветер, хотя мы ехали городскими улочками, постоянно останавливаясь на светофорах.

Место нашего назначения стало для меня откровением. Никогда бы не подумала, что таинственный особняк миссис Винчестер ночами открыт для вампиров. Как шумный музей мог вдруг стать местом встреч бессмертных убийц? Двери, украшенные витражами, выполненными знаменитой нью-йоркской фирмой Тиффани, не открывались даже при жизни владелицы, а в музейную эру и подавно оставались закрытыми, и посетители со времён постройки особняка входили через заднюю дверь. Теперь же парадные двери были распахнуты настежь.

Гостей встречала распорядительница праздника, от одного взгляда на которую, у меня замерло сердце. Она не была красива, не была безобразна, она была ужасна сияющей вампирской красой – будто прилетела из ЛА со съёмок какого-нибудь готического фильма. Распорядительница слишком долго глядела мне в лицо, а потом тихо кивнула графу, и в тот же миг оказалась подле Лорана, заметя мне дорогу длинным блестящим шлейфом, о который я чуть не запнулась. В одно мгновение вампирша исчезла вместе с моим хозяином, оставив нам с графом пустую дверь.

– Месье Шопен был прав, – усмехнулся граф, вновь слишком сильно сжав мне локоть.

Мы переступили порог особняка, и двери сами собой затворились у нас за спиной. Мы и впрямь оказались последними гостями. Все собрались в танцевальной зале, наполовину заставленной стульями, словно тут и правда встретились почитатели музыки. Я искала глазами живых людей, но не находила. Граф был удивлён не меньше моего, но всё же отодвинул стул и дождался, когда я присяду, прежде чем занял другой подле меня. Разговор позади нас на секунду стих, и я понимала, что стала причиной прекращения беседы, но продолжение не заставило себя ждать. Говорили по-итальянски, хотя мой мечущийся мозг не внял бы сейчас и английской речи.

Лоран перебирал клавиши, пытаясь справиться с собственным удивлением. Рояля до сего дня в этом зале не было. Пусть я посетила музей первый и последний раз год назад, как только переехала в Долину, но рояль, который звучал при живой Винчестер, никогда не возвращался в музей. Распорядительница, небрежно облокотясь на блестящий корпус инструмента, окидывала взглядом зал, решая, можно ли объявлять вечер открытым. Или же глядела на меня, в упор, проникая в душу… Или же её жертвой стал граф, слишком вальяжно для европейца развалившийся на стуле. Он наигрывал на моём оголённом плече, должно быть, один из вальсов Шопена.

Мне было невыносимо холодно от близости графа и ему подобных, хотя по периметру зала на старинный манер горели свечи и светились газовые лампы, и нормальный человек мечтал бы сейчас о веере. Моё сердце точно было единственным, которое билось в этом зале, и я не сомневалась, что распорядительницу съедает любопытство, если только она не читает меня сейчас или даже самого графа, как раскрытую книгу. По той дрожи, что охватила меня, когда она обратила ко мне свои тёмные очи, я поняла, что она хотя бы попыталась это сделать.

Гости казались непримечательными, если не считать их нарядов и бледности. Они не походили на героев вампирских флэшмобов – натянутой галантностью в одежде они будто старались скрыть своё естество даже друг от друга. Я не способна отличить блеск настоящих бриллиантов от фальшивых, но даже если дамы надели на себя дорогие украшения, они не кричали о богатстве их владельцев, как принято среди людей. Я сама в простом платье, с крошечными золотыми серёжками, спрятанными за спускающимися по лицу завитками, с пустой шеей, на которую из-за неожиданного появления графа не успела повесить жемчужный кулон, вовсе не казалась замарашкой. Признаться, мне ещё никогда не доводилось видеть бессмертных женщин – быть может, они вовсе не похожи на нас, живых, в своих предпочтениях не только в одежде. Впрочем, пугающая распорядительница выделялась из общей массы. Она вырядилась слишком броско даже для подобного особняка – будто немного ошиблась временем или адресом. Только я старалась не думать про неё и даже не смотрела в её сторону, ведь кто знает – быть может, вампирши могут обижаться, как и смертные женщины, а Лоран с графом не были нынче хорошей охраной.

Я дрожала от близости по крайней мере двух дюжин вампиров и желала оказаться за дверями бальной залы, среди бесчисленных лабиринтов этого странного дома, построенного якобы для того, чтобы успокоить души, погубленные знаменитыми винчестерами, которые производила на свет фирма мужа Сары Винчестер. Здесь коридоры упирались в стену, камины не имели дымоходом, лестницы заканчивались у потолка, а двери открывались в стены… После смерти мужа Сара получила от медиума знак, что ей следует покинуть родной Коннектикут и отправиться в Калифорнию, чтобы купить дом и начать его перестройку – молотки должны стучать денно и нощно, и только так миссис Винчестер могла продлить свои дни. Муж с того света предупредил бедную вдову, что за их семьёй ведут охоту неприкаянные души убитых выстрелом из «жёлтого парня», как индейцы окрестили за блестящую медь винчестеры.

И вот сейчас меня менее страшили духи, которые, через сто лет, прошедших со смерти хозяйки, всё ещё могли блуждать в лабиринте ста шестидесяти пяти комнат, чем вампиры, благоговейно устроившиеся на стульях в ожидании бессмертной музыки Шопена. Я боялась обернуться и видела лишь тех, кто сидел передо мной и, конечно же, не узнала никого, ведь Лоран никогда не брал меня с собой – я знала лишь хозяина Софи и парочку других представителей андерграунда. Подобных личностей в особняке не могло оказаться. Как долго длятся музыкальные вечера, я не знала, но надеялась, что вампиры мирно разойдутся сразу после концерта. Я боялась стать свидетелем чего-то более ужасного, от чего отгораживал меня Лоран и выставлял напоказ кинематограф.

Я не слышала музыки, будто оглохла от страха. Мне хотелось уткнуться носом в лежащую на плече руку. Мысленно я молила графа выйти из залы, хотя и понимала, что тот никогда не нарушит приличия. Да и вообще его привела сюда тревога о Лоране, а мои, должно быть, необоснованные страхи не занимали его вовсе. Однако лежащая на моём плече вот уже почти час рука могла служить защитой от других вампиров, будто тайный знак собственности. Я вдруг вспомнила, что Джо постоянно приобнимал Софи за плечи, хотя мне казалось, что это она всё время жмётся к нему. А Клиф? Вот он-то всегда держал меня за руку, и только подумав об этом, я бессознательно сжала пальцами воздух.

И тут музыка кончилась, словно оборвалась провисшим в воздухе аккордом. Я даже не услышала всплеска аплодисментов, потому что прямо к нам, будто плывя по воздуху, оттого что я не слышала даже цоканья каблучков, двигалась распорядительница вечера. Я сразу поняла, что через мгновение останусь одна, только не знала, как безопаснее выбраться из зала полного вампиров хотя бы в сад, чтобы не заплутать в потонувших в темноте бесконечных комнатах. Граф даже не глянул на меня, как-то слишком покорно протянув руку распорядительнице, в которую та сразу вцепилась настоящей мёртвой хваткой.

– Кэтрин, я провожу тебя.

Я даже не вздрогнула от голоса Лорана, незаметно подошедшего сзади. Просто благодарно сжала его руку и посеменила на не сгибающихся ногах следом за хозяином.

– Это не самое лучшее общество, но там ты найдёшь немного еды и вина, чтобы ожидание окончания вечера не казалось тебе слишком мучительным. Не болтай ни с кем, от разговора с этим сбродом нет никакого толка.

Мы замерли на пороге длинной прямоугольной кухни. По левой стене тянулась огромная белая раковина. Она была перегорожена доской, на которой рядком стояли блюда с закуской и громоздились откупоренные бутылки.

– Не напивайся, – перехватил мой взгляд хозяин и ласково потрепал по дрожащему плечу. – Поверь мне, это вовсе не тот повод.

И исчез, оставив меня одну перед толпой совершенно незнакомых людей. Это походило на первый день в американской школе. Только сейчас я не думала называть своё имя, хотя на какое-то мгновение несколько пар глаз задержались на мне. Это были слуги собравшихся в особняке гостей. Юноши и девушки всевозможных мастей, но вряд ли кто из них был многим старше меня. Вампиры предпочитают молодых. Они не казались закадычными друзьями, просто от скуки разбились на небольшие группки, какие бывают на больших вечеринках. Кто-то сидел на полу у стены с полупустыми тарелками на коленях, поставив недопитые бокалы или бутылки прямо у ног. Другие прошли дальше в комнаты и там опять же расположились на полу. Кто сидел, кто лежал, кто жался в угол, а кто-то даже пробовал танцевать. Здесь играло стерео, тихо, чтобы не портить хозяевам музыкальный вечер.

Я не стала рассматривать слуг, чтобы не привлекать лишнего внимания и уклониться от возможных разговоров. А вот удержаться от возлияния я не смогла. Хотелось пить, чтобы утолить жажду и обиду. Я понимала, что уже не вернусь в залу и встречусь с графом лишь в машине. Вечер, который я избрала для соблазнения, был безвозвратно потерян, а завтра парижанин вновь наденет маску и даже не вспомнит, как я выглядела сегодня. Я шмыгнула носом, продолжая сдерживать слезы, налила себе полный бокал из первой попавшейся бутылки, даже не взглянув на этикетку, и осушила залпом. Потом налила ещё, но всё же схватила с тарелки пару маслин, быстро проглотила их, заела ржаным сухариком с крабовым паштетом и вновь запила вином. Оно было терпким и противным, не согревало грудь, но я пила, не думая о последствиях.

Кто-то на миг задержался рядом, наполнил тарелку, налил вина и отошёл восвояси, за ним последовал другой, третий. Люди шныряли мимо меня, а я продолжала стоять у раковины, чувствуя через тонкую ткань платья её холод. С четвёртым бокалом я отошла в сторону, ступая осторожно, чтобы не расплескать вино, которое дрожащей рукой налила до самых краёв. На полпути я остановилась, чтобы отхлебнуть из бокала, и поняла, что добралась каким-то образом до залы, но задержалась в дверях, не смея ступить во владения вампиров. Здесь произошли изменения. Стулья теперь стояли по стенам, освободив место для танцев. Лоран играл вальсы. Бокал дрожал и пусть был наполовину пуст, но грозился расплескать вино на дорогой паркет. Я поспешила осушить его и, когда подняла глаза, поняла, что нашла то, что подсознательно искала – графа, танцевавшего с распорядительницей.

Я хотела отвести взгляд, но не смогла. Я впилась в кончик его носа и будто кружилась вместе с ним по залу. Все остальное расплывалось перед глазами, и я была рада, что не вижу распорядительницу, её затянутое в чёрное стройное тело и впившиеся в плечи графа руки. Я сжала пальцы и, почувствовав резкую боль, взглянула на руку в полной уверенности, что раздавила бокал, но нет, тот оставался цел, словно я почувствовала боль раньше самого действия. О том ли говорил граф – понимать заранее, что последует за твоими действиями? Слишком странно чувствовать материализацию мысли…

– Поставь бокал.

Мои пальцы покорно разжались, и бокал скользнул в руку графа и тут же нашёл место на полу, а моя рука сразу утонула в протянутой ладони.

– Я не умею танцевать вальс, – пропищала я слишком тонко, словно пойманная в мышеловку мышь.

– Ты не умела ездить верхом…

Даже если в его словах была издёвка, она не имела для меня значения. Незаметно я оказалась посреди залы и, почувствовав на ресницах пьяную влагу, прикрыла глаза, отдаваясь во власть графа или танца, – впрочем, сейчас они слились в единое целое, и отличить тихий голос графа от звуков, извлекаемых Лораном из недр рояля, я была уже не в состоянии. Голова кружилась, в ушах шумело, а нос щипало от пряного аромата, источаемого графом, и я точно знала, что это не его платок. Сердце сжалось от недозволительной ревности, глаза защипало ещё сильнее, и мой каблук нагло впился в ботинок графа, когда неожиданно закончилась музыка и с нею мой полёт.

– Благодарю за танец, – улыбнулся он холодно, когда я опустила ногу на паркет.

Сказал и отошёл от меня, оставив одну пробираться обратно к двери, где я тут же подхватила с пола бокал с твёрдой уверенностью наполнить его в пятый раз. На этот раз вино оказалось ещё кислее, но для меня это уже не имело никакого значения. Я вновь прокралась к танцевальной зале, будто лицезрения графа, танцующего с распорядительницей, доставляло мне несказанное удовольствие. Быть может, в этом сладко-солоноватом комке, стоящем в горле, и находят удовольствие мазохисты. Сердце предательски сжалось, но я успела отвернуться прежде, чем на глазах навернулись слёзы. Бегом я вернулась в кухню и еле остановилась у раковины, шумно выдохнула и налила себе седьмой бокал, который осушила чуть ли не одним глотком. В голове на миг зашумело, будто в морской раковине, но я сумела сбросить оцепенение, тряхнув причёской, и тут же потеряла пару шпилек.

– Может, тебе на воздух выйти? – послышался у меня над ухом незнакомый мужской голос, и я с трудом подняла глаза на его обладателя, ничем не примечательного, кроме сходства с Элвисом Пресли. И тут же поймала себя на мысли, что после знакомства с Клифом стала всех сравнивать с музыкантами, и вот это жалкое подобие короля рокабилли увлекло меня за собой в сад, крепко держа за руку, которую я даже не пыталась высвободить, понимая, что рискую оступиться.

Аккуратные зелёные клумбы, восхваляющие викторианскую эпоху, мелькали перед глазами сплошным тёмным пятном, точно скользящая на скорости полоска автострады. Я встряхивала головой, не заботясь о том, что из причёски может выбиться ещё один локон – к чему причёска! Мне бы собрать пьяное тело в охапку и сделать хоть один ровный шаг. Я почувствовала щекой внимательный взгляд «Элвиса» и попыталась не покраснеть. Мне стало стыдно за своё состояние, и за это дурацкое платье, совсем не подходившее к глубоким раковинам старой кухни, которую нам отвела замечательная распорядительница музыкального вечера. В доме было множество кухонь, как я могла помнить из экскурсии, так отчего же хозяева решили придержать нас под боком… Впрочем, интерес к происходившему в танцевальной зале был только у меня, и за него, а не дурацкий пьяный вид, мне было в особенности стыдно, и не перед этим незнакомым парнем, а перед самой собой.

– Это неважно, как медленно ты идёшь… Главное – не останавливайся. Это, кажется, Конфуций сказал, – хохотнул парень, и я по-дурацки хохотнула в ответ, прямо-таки в унисон. – Тебя как зовут-то?

Мы замерли у клумбы, от которой открывался вид на освещённый огнями торговый центр, расположившийся через дорогу от особняка. Мне даже казалось, что я слышу музыку, играющую в многочисленных ресторанчиках, хотя понимала, что доноситься до нас могли лишь звуки рояля из танцевальной залы.

– Кэтрин Смол, – отозвалась я, ожидая привычной усмешки, потому что мою фамилию обычно принимали за прозвище. – Или Смолина, это русская фамилия…

– А… – протянул парень. – Я думал, что ты тоже француженка… Он же француз, кажется.

Я удивлённо вскинула на «Элвиса» затуманенные вином очи, готовясь сказать, что у меня нет никаких отношений с графом, но парень успел добавить:

– Ты что-нибудь знаешь про его аллергию?

И тут я поняла, что речь шла о Лоране. Конечно, о ком же ещё! Мы все тут были неотъемлемой частью своих хозяев, и даже знать имена друг друга не имело смысла – важнее понимать, кому данный тип наливает вечерами кровь. Я не успела спросить имени парня, а сейчас делать это было глупо да и незачем. Меня даже не интересовало имя его хозяина.

– Не знаю ничего, – буркнула я правду, хотя понимала, что даже знай я причину, не раскрыла бы тайну этому любопытному «королю». – А ты вообще откуда о ней знаешь?

– Как откуда?! – искренне удивился парень, будто я сомневалась в его знании столицы нашей страны. – Это же моя хозяйка напоила его женской кровью. Ты что, серьёзно не знаешь, кто я… Ах да, он тебя отчего-то прячет. Ну так она уместила на лыже по меньшей мере пятнадцать стопок, а он божился, что по запаху определит, которую нельзя пить… Но, как видишь…

– А ты откуда знаешь, что не определил? – уже почти протрезвев спросила я, ведь Лоран говорил, что ушёл до того, как позеленел, чтобы Клиф не видел его в неприглядном виде.

– Мы с хозяйкой провожали его до машины. Она чувствовала себя виноватой, потому и пригласила его сейчас на вечеринку, но, похоже, увлеклась вторым французом. Кто он?

– Его парижский друг, – ответила я, чтобы не вдаваться в объяснения, почему Лоран не похож на отца. Да и вообще мне не нравился разговор и мне не нравился этот «Пресли», потому что я успела возненавидеть его хозяйку, смешавшую с таким трудом разложенный пасьянс.

– Друг… – усмехнулся «Элвис» и совсем на манер своего прототипа вздёрнул брови. – Похоже, у друга немного иные вкусы…

– Я не намерена обсуждать хозяев, – отрезала я и почувствовала себя способной вернуться в дом самостоятельно.

Будто уловив в моем взгляде данное намерение, парень схватил меня за запястье, и я даже поморщилась от силы его хватки.

– Да плевал я на них… Я даже рад, что они заняты друг другом, и нам можно хоть немного побыть вдвоём…

Я дёрнула рукой и тут же получила свободу, но взгляд из-под глупой музыкальной чёлки говорил о том, что просто так меня не отпустят, и подтверждением моей догадки стали руки, сию же минуту опустившиеся мне на талию.