Текст книги "Ночная духота (СИ)"

Автор книги: Zella

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 36 страниц)

Дорога на удивление была пустынна. Все нормальные люди уже вернулись домой к своим семьям, а ненормальные ещё развлекались. Посему среди редких машин я сразу заметила преследователя – только этого счастья мне не хватало! Я выругалась и продолжила игнорировать севший на хвост мотоцикл. Да пошёл ты к чёрту! Съезжая с трассы, я молила светофор не переключиться, но увы пришлось ударить по тормозам. Мотоцикл затормозил в соседней полосе, и кожаная перчатка постучалась ко мне. Я опустила стекло.

– Хочешь кофе? – спросил Клиф, приподняв шлем.

– А у меня есть выбор?

Байкер улыбнулся и сорвался с места, лишь только загорелся зелёный сигнал. Я медленно поехала следом – торопиться было некуда… Парковка пустовала, несмотря на пятницу. Я продолжала сидеть в выключенной машине, постукивая по клаксону костяшками пальцев. Вскоре Клиф сел рядом и протянул кофе и кекс. Ничего не меняется, с ужасом пронеслось в моей голове.

– Голодная, небось?

Я поблагодарила, взяла кекс и укоризненно проследила за рукой Клифа, когда он решил поставить стакан в держатель. Тишину салона мгновенно прорезал его звонкий смех, и он даже прикрыл рот ладонью.

– Слушай, а я о том же подумал.

– Да пошёл ты… со своей заботой!

– Ешь, ешь…

Он оставил стакан в руках и подул на дымящуюся жидкость. Я смотрела на его профиль и с каждой секундой мне становилось себя до безумия жаль – почему так должно было случиться, что я встретила его в то дождливое Рождество. Клиф бросил в мою сторону беглый взгляд, но промолчал. Кекс со злости был съеден раньше, чем в ледяных руках Клифа остыл кофе. Я сделала пару глотков и поставила стакан в держатель.

– Клиф… Мне невыносимо тяжело находиться с тобой в замкнутом пространстве. Скажи, зачем ты догнал меня и разойдёмся. Я почти не спала сегодня и чувствую себя абсолютно разбитой.

– Мне не понравился вид этого француза, когда он вернулся без тебя, – ответил байкер. – Я просто желал убедиться, что ты в порядке. Ну и купить кофе. И прокатить на мотоцикле.

– Клиф, мне хватает в жизни дежавю. Пойми, мне всё ещё больно.

– Ну так лечи эту боль сама. Прими меня как друга. Я хочу этого. Я тоже мучаюсь от своей вины.

– Я в платье.

– Ну так подтяни его!

Казалось, он ещё не договорил, а уже стоял с другой стороны машины, распахивая дверцу водителя.

– Шевелись, – он сунул мне в руки шлем.

– А ты?

– Шлем-то один, и голова больная у нас только одна, – Клиф улыбнулся, и его колкость звучала глупой шуткой и совершенно не ранила. – Обещаю, коп нас не остановит.

Я обняла его и с удовольствие прижалась бы щекой к вельветовому пиджаку, если бы мне не мешал шлем. Он завёл мотоцикл и выехал с парковки. Я по привычке закрыла глаза, потому что знала, что доза адреналина на горном серпантине будет для меня слишком сильной: он не сбавлял скорость на вираже и чуть ли не укладывал мотоцикл на асфальт. На ночной горной дороге нам не встретилось ни одной машины, и смотровая площадка, на которой мы остановились, тоже оказалась пустой. Я поднялась на частокол из пеньков, ограждающих парковочные места, и устремила взор вдаль, где чёрные макушки елей сливались с чернотой неба, в котором одиноко мерцала луна. Руки Клифа легли мне на плечи, и большой палец мягко заскользил по шее. Я в страхе зажмурилась, не зная, чего ожидать от ненавидимого графом вампира. Не играли ли они друг с другом, отведя мне вновь роль разменной монеты.

– Хочешь спуститься вниз и прогуляться по полю? – спросил Клиф, отдёргивая руку, будто прочитал мои мысли.

– Темно, ничего не видно, – выдохнула я радостно.

– Я с тобой, и мне всё видно.

Я приняла его руку и, почувствовав неприятное тепло, напряглась.

– Ты чего-то боишься?

Клиф ещё крепче сжал мою руку, и я отрицательно мотнула головой, позволив увлечь себя вниз по узенькой тропке, по которой одна я боялась спускаться даже при свете дня.

– Это как идти за кем-то с закрытыми глазами, будто полностью доверяешь ему… свою жизнь.

Я чуть не вскрикнула от слов Клифа, так безумно они напоминали слова графа. Зачем, зачем ты мне их повторяешь? Но я ничего не спросила. Я просто улыбнулась, гоня прочь тревожные мысли.

– Интересно, а как ещё должен чувствовать себя человек наедине с вампиром? – попыталась усмехнуться я.

– Так ты доверяешь мне? Или нет? Скажи одно слово, и мы вернёмся на парковку, и я отвезу тебя к твоей машине. И больше никогда, слышишь, никогда не приближусь к тебе!

Клиф кричал на меня, и в голосе его дребезжала явственная обида.

– Отвезти тебя обратно? Не молчи! Ответь мне!

Я думала, что он со злобой стиснет мою руку. Но нет, он не причинил мне даже лёгкой боли. Это я сама вцепилась в него, испугавшись, что он меня сейчас отпустит.

– Нет, – прошептала я. – Идём дальше.

Для полного спокойствия руки было мало, поэтому я привалилась к Клифу, скользнув пальцами под пиджак. Спустились мы довольно далеко, пройдя больше половины пути до леса. Я безотчётно запрокинула голову, ища в небесах орла, как делала всегда при свете дня.

– Как жаль, что не светит солнце, – сказала я чисто машинально, не желая обидеть своего спутника.

– Да, жаль…

Голос Клифа прозвучал по-человечески грустно, и я, поддавшись порыву, обняла байкера обеими руками и опустила голову ему на грудь.

– Послушай, Кэтрин…

Я не отрывалась от него, прижимаясь всё сильнее и сильнее, чтобы согреться его мнимым теплом. Новая волна слёз накатила на меня, и я разревелась – громко, отчаянно, совсем по-детски. Ноги подкосились, и я рухнула на траву. Клиф опустился рядом, ещё сильнее прижимая меня к груди. Пальцы его терзали мои несчастные спутанные волосы. Он молчал, но молчание его утешало сильнее любых пафосных слов графа. Клиф умел молчать, я поняла это ещё во времена нашего мнимого романа. Он больше пел, и вот сейчас тоже принялся что-то мурлыкать себе под нос, раскачивая меня, будто ребёнка, в такт колыбельной. Не удивилась бы, если бы он запел про звёздочку, но я не могла разобрать слов. Когда же рыдания стихли, я поняла, что он повторяет индейскую присказку «йо-но-вэй, йо-но-вэй» и ничего более. Я отстранилась немного, чтобы взглянуть в его глаза, но не успела, почувствовав горький, сдобренный моими же слезами, поцелуй. Я не отпрянула, наоборот подалась вперёд, и теперь Клиф пытался увернуться от моих губ, но я только сильнее сцепила на его шее руки.

– Я не боюсь, я не боюсь тебя, – шептала я в его полураскрытый рот и в тот миг действительно не верила в возможность возвращения панических атак. – Ты можешь целовать, не кусая. Ты можешь…

– Мы ещё пожалеем об этом.

Клиф вдруг осип, и я не была уверена, что он закончил фразу, но для меня это уже не имело значения. Я едва успела стянуть с него пиджак, а он уже толкнул меня в траву, сбирая руками лишнюю ткань юбки. Шеей я ощущала колкую солому выжженной за лето травы, но эта боль не шла в сравнение со сладостью его губ – таких по-человечески мягких и тёплых. Лунный свет погас для меня, я не желала открывать глаз, чтобы не спугнуть видение. Клиф вновь играл со мной в человека, обманывал теплом, и мне это нравилось так же отчаянно, как и прежде, когда он был для меня обыкновенным парнем. Я торопила Клифа, боясь, что в последний момент он передумает. Быть может, я совершала роковую ошибку, но расплата придёт позже, если кто-то решит, что я была не достойна даже минуты мнимого счастья. Клиф лежал рядом, приминая собой изодранные соломой кружева, и мне не хотелось отпускать его.

– Так ради этого ты ехал за мной? – прошептала я, касаясь губами его впалой щеки.

– В тот дождь да… – отозвался Клиф тихо и вдруг резко поставил меня на ноги. – Ты замёрзнешь!

Он усмехнулся и натянул на меня пиджак.

– Ты игнорируешь мой вопрос, – с таким же упорством, как недавно с графом, подступила я к бывшему бойфренду.

– Я уже дал тебе ответ. Разве не так? – Клиф путался в пуговицах, завесившись от меня чёлкой.

– Я думала, что соблазнила тебя сейчас.

Я попыталась обнять его, но он увернулся, как змея.

– Если тебе приятно так считать, – сказал Клиф с непонятной злостью, – то продолжай думать, что соблазнила.

Его тихие слова прозвучали звонкой пощёчиной, и я выпалила:

– Конечно, это намного приятнее сознания того, что тебе просто вдруг захотелось побыть сверху…

Клиф откинул меня от себя, и мне даже показалось, что я не прокатилась по траве, а пролетела вниз по склону. Я потёрла ушибленную голову и закусила губу, чтобы не заплакать от обиды, которая была намного сильнее боли. Уже второй раз он ударил меня, причём с нескрываемой злостью. В другой раз он может и убить, не рассчитав силу.

– Не смей никогда говорить про это! – прокричал Клиф в темноту.

Он бегом спустился ко мне и протянул руку. Она оказалась до ужаса ледяной, и я отчаянно вцепилась в неё, понимая, что психани Клиф сильнее, встречать бы мне здесь рассвет. За весь обратный путь он не проронил и звука, лишь перед моей машиной наконец разлепил губы:

– Кэтрин, я не хотел тебя ударить. Я чувствую себя полным дебилом. Прости меня.

Я пожала плечами.

– Я сама напросилась, – шмыгнула я носом, понимая, что утром проснусь с соплями.

– Жалко твоё платье.

– Оно выполнило свою миссию. Я его больше не надену. Ну, прощай…

Клиф взял мою руку и поднёс к губам, чтобы я вновь ощутила исходящее от него тепло.

– Спасибо, Кэтрин. Я думаю, что это единственное слово, которое я могу сейчас тебе сказать. Возможно, на пау-вау я стану более разговорчивым. Ты ведь придёшь? Я думаю, Габриэль не откажет тебе и возьмёт с собой на церемонию, хотя туда только мужчины допускаются.

– Интригуешь, – улыбнулась я, а у самой сердце ушло в пятки от предстоящей встречи с индейцем.

– Только Лоран хочет притащить своего отца, а вот таким явно там не место.

– Каким таким?

– Людям высшей расы, – отвернулся Клиф и сплюнул.

– Клиф, – я еле удержала себя, чтобы не обнять его. – Ты не знаешь, что за дневник привёз отец Лорану?

Байкер пожал плечами и безразлично ответил.

– Не знаю. Чего тебе самой не спросить?

– Он мне не говорит.

– Не говорит, значит, не хочет. С каких пор тебя интересуют чужие дневники? Это низко.

– Я просто спросила. Ну ладно. Пока.

Я хотела сесть в машину, но Клиф схватил меня за плечо и развернул к себе. Так резко, что я чуть не вскрикнула, готовая встретиться с его клыками.

– Не возвращайся до рассвета домой, – прорычал он мне в лицо. – Пожалуйста.

– Ты зря волнуешься. Это ничего не значит для тебя, ничего не значит для меня и, конечно же, ничего не значит для Лорана. А от ведра помоев Антуана дю Сенга я как-нибудь уж отмоюсь.

– Я прошу тебя. Не езжай домой до рассвета. А завтра на закате я буду у вас и сам разберусь с Лораном.

Он вцепился мне в плечи с такой силой, что ключицы с трудом выдержали вампирскую хватку.

– Обещаю, – простонала я в надежде обрести свободу.

Мотоцикл взревел и растворился в неровном свете уличных фонарей. Я села в машину, допила холодную кофейную бурду и завела мотор. На улице, ведущей в сторону дома, горел зелёный свет. Прости, Клиф, я не держу глупых обещаний.

========== Глава 24 ==========

Я оставила машину у обочины, чтобы не загораживать подъезд к гаражу, потому как не была уверена, что Лоран с отцом успели вернуться домой, и ещё долго сидела с выключенным зажиганием, прислушиваясь к голосу тела. Во время близости с Клифом я действительно не думала о последствиях, но сейчас принялась с удвоенным усердием искать признаки приближающейся панической атаки, но их не было. Я не могла поверить, что преодолела страх и выкарабкалась из ужасного болота, куда Клиф жестоко посадил меня два года назад. Подле него я никогда не чувствовала безумного трепета, который охватывал меня от одного прикосновения графа, но Клифу, как любовнику, следовало отдать должное, и даже хорошо, что с ним по-прежнему спокойно и безразлично. Да, именно безразлично. Сожаление, вот что связывало меня с байкером, сожаление о нашей встрече, а не о том, что он не был человеком. Наконец я закрыла дверь в своё прошлое и могу начать жить заново. И сознание победы над собой заставило меня выйти из машины.

Я тихо прикрыла входную дверь, по привычке в полной темноте сунула связку ключей обратно в сумку и лишь затем включила свет. Гостиная точно была пуста, и я облегчённо выдохнула, надеясь, что словоохотливый Джо не отпустил французов до рассвета. Нет, я не боялась встречи с Лораном, я даже желала сама обсудить с ним произошедшее до того, как в наши отношения вмешается Клиф. Просто сейчас не было физических сил для того, чтобы опуститься в кресло и говорить, говорить. А говорить придётся много и долго. Придётся объяснять, куда девался страх перед панической атакой и как я могла позволить себе поставить на кон все труды Лорана по моему излечению, ведь секс с вампиром мог закончиться совсем иначе.

Всю обратную дорогу до дома, окрылённая новым ощущением свободы, я старалась не думать о том, что толкнуло Клифа в мои объятья. Ещё пару дней назад он кричал, что между нами ничего не может быть. Вампир не человек, он не мог поддаться ветреному порыву или выпить лишнего. Между Клифом и Лораном после моего бегства произошло что-то, что позволило байкеру изменить любовнику. Вычеркнет ли Клиф этот эпизод из наших жизней или придёт ко мне снова? И простит ли Лоран измену, ведь он предупредил меня держаться от Клифа подальше? Вдруг верность для него не пустое слово? И что тогда будет делать Клиф?

Теперь сердце бешено стучало, и страх начал растекаться по телу, слепляя липким потом каждую клеточку. Я понимала, что это не паническая атака, а детский страх перед наказанием. Тело моё прекрасно помнило, что творил с ним Лоран своей музыкой в прошлое воскресенье, мстя за попытку соблазнения Клифа. Я ещё раз огляделась и прислушалась – тишина, зловещая тишина была мне ответом. Я осторожно прошла мимо комнат Лорана и графа, которые чернели проёмами открытых дверей. Лишь дверь в мою комнату была закрыта, как я и оставила её, когда ушла в галерею. Надо сесть на кровать и обдумать предстоящий разговор, подобрать верные слова, чтобы объяснить Лорану, что Клиф был нужен мне лишь в качестве горького лекарства. Сказать, что я наконец-то ощутила себя здоровой. И когда я буду морально готова произнести эти слова, я вернусь в гостиную, сяду в кресло и буду говорить, говорить и говорить. Лоран уважает личное пространство и никогда не переступит порога моей спальни, чтобы начать разговор первым. К тому же, он может ещё ничего и не знает.

Прикрыв за собой дверь спальни, я оказалась в полнейшей темноте и стала шарить рукой по стене в поиске выключателя, но прежде, чем нашла его, в комнате вспыхнул ночник. Я не успела испугаться, просто машинально обернулась к кровати и замерла.

– Не ожидала найти меня здесь?

Лоран сидел на самом краю кровати, небрежно заправленной мной перед уходом. Он не переоделся, остался в фиолетовой рубашке и обтягивающих светлых джинсах с тёмно-синими разводами. Но скинул обувь и сейчас босыми ногами приминал ворсинки коврика, будто играл на ножном пианино, внимательно следя за своими пальцами. Я тоже глядела на них, боясь встретиться с холодной голубизной его глаз. Сколько прошло времени, я не знала – несколько минут, или же секундная стрелка не пробежала ещё и круга, когда хозяин спросил:

– Можешь угадать мелодию?

Лоран продолжал смотреть в пол, но разлепить губ у меня не было сил, и я просто мотнула головой, зная, что вампир и так догадается о моём ответе.

– Реквием. Страшно? – продолжил хозяин ничего не выражающим голосом.

На этот раз я кивнула. После его слов удивление сменилось страхом. Лоран, продолжая изучать собственные ноги, приглашающе положил руку с длинными острыми фиолетовыми ногтями на покрывало рядом с собой, а я почувствовала их прикосновение щекой и скривилась от острой боли.

– Садись рядом, – улыбнулся Лоран, только улыбка его выглядела каменной. – Мне лень вставать, поэтому присядь сама, чтобы ты не посчитала меня невоспитанным.

Я шла к кровати как на эшафот. Колени предательски дрожали, будто бы я протанцевала всю ночь напролёт. Я присела на самом краю. Левая нога продолжала дёргаться, и я положила на неё руку, чтобы хоть немного унять дрожь. Спасительное расстояние стремительно уменьшалось, и вот уже хозяин придвинулся ко мне вплотную, и я почувствовала, как его каменное бедро вжалось в моё, прижав плоть к самой кости. Его рука легла мне на колено, и тонкие пальцы прошли сквозь мои, обжигая арктическим холодом. Но дёрнуться я не могла – спасения от ледяной хватки не было.

– Ты подобна маленькому ребёнку, – Я чувствовала его обжигающее дыхание на своём ухе. – Для тебя не существует частицы «не», которую ставят перед глаголом. Чтобы я ни говорил, ты делаешь всё наоборот. Такую пациентку невозможно вылечить.

Его холодные губы заскользили по моей шее, а пальцы сжали волосы и оттянули голову назад. Я перестала ощущать боль, потому что всё тело покрылось тонкими иголками мурашек.

– Пусть я не был врачом, а был на твоём языке хозяином, но разве я был плохим хозяином? Разве я принуждал тебя к чему-нибудь? Разве я хоть раз потребовал от тебя крови? Разве я хоть на одну ночь одолжил тебя кому-то? Разве я не дал тебе полную свободу? Отвечай мне – каким хозяином я был?

Я прикрыла глаза и почувствовала на щеках слезы.

– Ты был хорошим хозяином.

Он так сильно оттянул мою голову, что я могла видеть лишь неровную круговую тень от ночника.

– Так за что же ты платишь мне серебряной монетой? Всё, что я просил у тебя, оставить мне Клифа. Неужели ты не могла найти себе кого-то другого? Зачем он тебе был нужен? Неужели не противно подбирать чужие объедки? Неужели ты настолько себя не уважаешь? Неужели он стоит той боли, через которую я проведу тебя?

Я молчала. Слова испарились. Даже мысленно я не говорила ему про то, что пыталась излечиться от клифо-зависимости. Да и бесполезно было обсуждать мою болезнь – передо мной был не врач, передо мной был снедаемый ненавистью мужчина, который обладал безграничными возможностями. Совладать с ним я не могла. Я не дооценивала его увлечение Клифом. Моя голова наконец коснулась матраса, и я увидела спокойное лицо вампира прямо над собой. Слёзы страха беззвучны. Я даже не всхлипывала. Лоран занёс руку, но я не закрыла глаз, и сквозь лёгкую пелену слёз следила, как его указательный палец подцепил оставшиеся целыми кружева платья, и лиф мгновенно с лёгким треском распался на две части, обнажая мою теперь даже почти не вздрагивающую грудь.

– Неужели эта мразь того стоит? – Лоран приблизил своё лицо вплотную к моему, и мне стало невыносимо холодно, будто слёзы на щеках мгновенно превратились в острый иней. – Разве можно после этого называть его мужчиной? Почему он не забрал тебя к себе? Почему позволил вернуться ко мне?

Я молчала. Мне нечего было ответить. Его острый ноготь коснулся кожи вокруг соска, но боли не последовало, и в тот же миг на мой живот легло что-то холодное и длинное. Я немигающим полным ужаса взглядом глядела в смеющиеся глаза Лорана. Он оторвал руку от моей груди, и я увидела, что между его пальцев скользит тонкое тело змеи, которая лежала сейчас на моём животе. Смертоносный язык дрожал в миллиметрах от моего носа.

Мне показалось, что душа моя в единый миг отделилась от тела. Я стала взирать на происходящее настолько отрешённо, будто бы в комнате была не я и не моя жизнь висела сейчас на совсем уж тонком волоске. Я смотрела завораживающее немое кино. Не могла пошевелиться, не могла отвести от змеи глаз, не могла вздохнуть, не могла разомкнуть губ. Змея извивалась в руках Лорана, скользя тонким телом по его согнутой в локте руке. В глазах начало двоиться, и длинное змеиное тело получило кроваво-солнечный ореол. В голове вдруг стало пусто, виски сковал холод, конечности занемели, и я смогла закрыть глаза, чтобы погрузиться в спасительную тёмную пустоту, в которой не было больше места страху.

– Насладись последними минутами, – голос Лорана звучал откуда-то издалека, отдаваясь в ушах эхом. – Надеюсь, ты получила с Клифом хоть какое-то удовольствие, потому что от змеи ты его не получишь. Она кусает не больно. Агония начнётся потом.

Я не слышала, как скрипнула кровать, но хлопок закрывающейся двери стал подобен раскату грома. Я продолжала лежать неподвижно, боясь пошевелиться. Я перестала ощущать животом холод змеиного тела, но змея ползала совсем рядом, потому что в звенящей тишине слышалось шипение. Только страха смерти не было. Была какая-то апатия, похожая на чрезмерную усталость. Я не молилась. Я не отсчитывала последние секунды жизни, не слушала удары сердца, не всматривалась в темноту, чтобы разглядеть свою длиннотелую смерть. Я не делала ничего. Мне казалось, что я уже умерла, и на кровати осталось лежать лишь моё бездыханное, никому больше не нужное, тело. Перед глазами стояла мёртвая темнота, лишённая даже смутных образов, которые могли бы родить хоть какие-то хорошие воспоминания. Но ведь произошло же хоть что-то хорошее за эти долгие двадцать четыре года! Я не вспомнила родителей, не вспомнила близнецов, не вспомнила даже Клифа… Я вообще никого и ничего не вспоминала. Мой мозг был абсолютно пуст и свободен от каких-либо мыслей, пока в глаза не ударила яркая вспышка света, предвещавшая уже желанный конец…

Что-то ледяное легло мне на живот, затем переползло на грудь и в миг поднялось в воздух. Я уткнулась носом в холодную грудь и вдохнула пьянящий аромат кружевного платка. И замерла без движения, придавленная тяжёлой каменной рукой. Постепенно омертвление конечностей сменилось ватностью, и я, будто гуттаперчевая кукла, повисла на держащих меня руках. Перед глазами вновь зияла темнота – либо погас ночник, либо сами собой опустились веки. Голова тут же почувствовала мягкую подушку, а голая грудь – мягкий плед.

– Я наполню ванну, – сказал граф очень тихо. – Ты хочешь пену?

Я ничего не ответила, потому что ничего не хотела. И потому что губы не могли разомкнуться, даже если бы я хотела что-то сказать.

– Катья, – где-то вдалеке скрипнула кровать, и на лоб мне лёг кусок льда, но я не дёрнулась.

Рука графа спустилась ниже на мои влажные щёки.

– Сколько на этот раз ты выпила? И откуда взялись твои новые извращённые фантазии? Это только в мифах Зевс принимает форму змеи, чтобы совокупиться с возлюбленной.

Я продолжала молчать, до конца не осознав ещё, что не умру.

– Где наволочка? – не замолкал граф. – Не притащила же ты змею из гаража голыми руками?

Наверное, всё-таки я лежала с закрытыми глазами, потому что сейчас мои ресницы быстро вспорхнули вверх, и на фоне яркой вспышки ночника, я увидела тонкую длинную чёрно-бело-полосатую змею, обвившую руку графа. Мои глаза вмиг стали стеклянными, а вот рот наконец-то ожил, и я завизжала. Граф стащил наволочку с подушки и, сунув в неё змею, затянул узлом углы.

– Ты чего орёшь?

– Эту змею ваш сын притащил. Он хотел меня убить!

В тот момент я не знала, кричу или говорю, но зато прекрасно видела, как от моих слов посерело лицо графа.

– Дура! – сказал он тихо. – Она не ядовитая. Это же ваша калифорнийская королевская змея.

– Хотите сказать, – я всё ещё не могла справиться с дыханием, – что он решил меня напугать до полусмерти?

– Я ничего не желаю сказать. Я не знал даже, что он заходил к тебе. Я услышал змею, и мне стало интересно, зачем она тебе понадобилась.

– Она понадобилась вашему сыну, чтобы отплатить мне за то, что я только что переспала с Клифом.

Граф швырнул наволочку на стул и рухнул на кровать подле меня, но я не пошевелила даже пальцем, чтобы отодвинуться.

– Странные у вас с Клифом развлечения, – голос графа был ледяным. – Он тебе скальпелем платье разрезал?

Я не ответила, и граф удалился в ванную комнату. Я слышала звук льющейся воды, но продолжала неподвижно лежать на кровати, не чувствуя ни сил, ни желания подняться. Граф, похоже, и не ждал от меня содействия. Он молча стянул с меня остатки платья и поднял на руки.

– Где валерьянка? – спросил он, опуская меня в пенную воду, источавшую приторный аромат лаванды.

– Это не паническая атака, – прошептала я едва слышно, не чувствуя шеей холода кафеля. – Лоран напугал меня змеёй, но теперь мне намного лучше.

Я глядела перед собой и не видела ничего, ни мрамора, ни серых глаз графа, который с нескрываемым интересом рассматривал моё лицо – единственное, что было видно из-за пены. Тепла воды я не чувствовала, как не слышала и мягкого хруста барашков пены. Я не чувствовала абсолютно ничего – даже длинных пальцев, скользящих под водой по моему телу. Я и тела-то не чувствовала. Я как отделилась от него в темноте спальни, под горящим ненавистью взглядом Лорана, так и не вернулась обратно. Зачем? Кому я нужна? И тем более здесь?

– Вдохни, – граф сунул мне под нос баночку с валерьянкой, и я не смогла не вдохнуть резкий аромат. – Это паническая атака. Неужто не понимала, чем тебе грозят игры с Клифом?

Наверное, первое, что я почувствовала, были ворсинки полотенца, но лицо моё совершенно не изменилось. Оно продолжало быть каменно-бесстрастным, как у мёртвых людей. Внутри я тоже была мертва, хотя и чувствовала, как в гулкой пустоте ровно бьётся сердце.

Граф снял с крючка розовую пижаму и одел меня, как послушную безвольную куклу. Даже гул фена я слышала издалека, будто из соседней комнаты, а горячий поток воздуха не обжигал и не согревал. Говорил ли что-то граф, я не знаю. Я не слышала. Я даже не услышала, как хлопнула дверь винного шкафчика, когда граф достал бутылку вина. Я даже не поняла, как оказалась на кухне, я даже не чувствовала под собой стула, я даже не ощущала терпкости вина, но покорно выпила весь бокал, который граф не передал мне в руки, потому что вряд ли я удержала бы сейчас хоть что-то негнущимися пальцами.

– Выпей, станет легче.

Граф присел подле стула на корточки, чтобы легче было наблюдать за выражением моего лица. Я чувствовала, как моя голова клонилась к столу, болтаясь на тонкой шее, точно шапочка колокольчика.

– Теперь-то вы счастливы, отец? – послышался у меня за спиной голос Лорана – глухой и сдавленный, только я не вздрогнула, я будто не услышала его вовсе.

– Забери свою королеву.

Перед лицом просвистела наволочка и, судя по звуку, шлёпнулась на что-то твёрдое. Я заторможено повернула голову в сторону гостиной и увидела над низкой спинкой дивана лишь острые коленки Лорана и раскрытый дневник.

– Это король, змея мужского рода, – отчеканил Лоран. – Зевс не оборачивался в женщину. И у меня на женщин аллергия.

Граф усмехнулся, протянул мне руку, поднял со стула и подвёл к дивану. Лоран спихнул ногой наволочку, и пленённая королевская змея съехала на пол, следом полетел дневник, и Лоран принял сидячее положение, раскрыв для меня объятья. Я не испытала страха. Мне было абсолютно безразлично, что произойдёт дальше. Но тело моё не желало смерти и не шло дальше; однако лёгкий толчок в спину заставил меня сделать первый шаг. Второго шага не потребовалось. Длинные руки Лорана сгребли меня, и я покорно уткнулась носом в фиолетовую рубашку. Он подсунул руку мне под ноги и удобнее устроил меня у себя на коленях.

– Сегодня прекрасная ночь для прогулок, – сказал Лоран тихо.

Я немного повернула голову и краем глаза поймала усмешку на ставших вдруг чёрными губах графа.

– Анри, ты выгоняешь меня?

Лоран промолчал. Граф сунул руки в карманы шорт и, театрально развернувшись на сандалиях без каблуков, медленно поплыл к входной двери.

– Не торопитесь возвращаться, отец, потому что мне нужно время, чтобы подумать, люблю ли я вас ещё хоть чуть-чуть, или уже только ненавижу.

Граф замер от слов сына и обернулся. Лоран, казалось, сжался, и поэтому его хватка на моих плечах стала сильнее, да и я сама вжалась в него всем телом.

– Вы только что жестоко убили двоих – Кэтрин в первый раз, а меня – во второй. Надеюсь, вы получили от этого удовольствие. А теперь, прошу вас, оставьте двух мёртвых наедине друг с другом зализывать раны без вашего чуткого руководства.

Мой взгляд не уловил движение графа – всё вновь поплыло и почернело. Лишь слух поймал хлопок закрывающейся двери, и я поняла, что осталась с Лораном наедине – лицом к лицу со своей смертью.

– Ты хочешь побежать за ним? – спросил Лоран, ослабляя объятья. – Или всё же я сначала скажу тебе, что он с тобой сделал?

Я смотрела в нервно моргающие глаза Лорана пустым немигающим взглядом. Его длинные пальцы аккуратно завели мою немного влажную прядь за ухо, и холодные губы коснулись мочки:

– И всё-таки я надеялся, что ты меня не подведёшь. Увы… Ты такая же, как Клиф, иначе он за тебя не цеплялся бы…

Лоран потянулся к наволочке, развязал узел и достал змею. Прежнего страха не было. Мне казалось, что будь у меня силы поднять руку, я бы прикоснулась пальцем к ледяной коже змеи.

– Хочешь сказать ему спасибо за свой катарсис?

– Графу? – произнесла я, даже не сделав попытку отодвинуться от змеи, когда Лоран поднял мою ладонь и опустил на свою руку, в которой скользило тело змеи. Я вновь не дёрнулась, только змея показалась мне не такой холодной, как прежде.

– Королю. Без него отец никогда бы не справился.

– И без тебя.

Лоран расхохотался и неожиданно поцеловал меня в щеку.

– Глупая ты моя кошка! Я не переступаю порога женской спальни ни при каких обстоятельствах. У меня на вас аллергия. К тому же, откуда мне было бы знать заранее, что у вас там с Клифом было в поле, если вообще что-то было…

– Было, Лоран, было, – честно прошептала я, силясь вновь закрыть глаза, но веки не слушались.

– Как ты могла?

Каким-то образом я оказалась в ногах Лорана, откинутая на подлокотник дивана. Голос его в моих ушах звучал чисто, будто усиленный динамиками. Пальцы правой руки безвольно лежали на полу, и я не в силах была положить её на диван.

– Как ты могла нарушить мой приказ?

– Прости меня, Лоран. Я только хотела проверить, излечилась ли… И Клиф сам подстроил нашу встречу. Я не знаю, зачем…

– Как же хорошо отец поиграл тобой, – усмехнулся Лоран. – Тогда скажу прямо: ты не покидала спальни, не пила кофе с Клифом и уж точно не занималась с ним любовью. Меня в спальне ты тоже не видела… Это был гипноз. Понимаешь?

Я не понимала, а если и понимала, то не могла ни удивиться, ни ужаснуться. Лишь спросила:

– А за что тогда ты требуешь от меня прощения? Если бы я действительно оказалась подле Клифа…

– Ты бы переспала с ним, так? – перебил меня хозяин теперь довольно зло. – Отец создал для тебя Клифа, но все остальные действия были твоими. Твоей фантазией. То есть, несмотря на мои запреты, ты желала спать с ним!

Мне показалось, что Лоран вскочил с дивана, так близко от меня прозвучал его рассерженный голос, но я нашла в себе силы скосить глаза и убедилась, что он продолжал сидеть у меня в ногах, всё так же опустив между коленями руки. И обрадовалась, что вместо меня, он изучает пол. Меня, должно быть, он давно разобрал по косточкам, омыл их, но так и не сложил воедино.