Текст книги "Ночная духота (СИ)"

Автор книги: Zella

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 36 страниц)

Всё вокруг светилось, искрилось, крутилось, визжало и гремело. У каждой палатки, которыми было усыпано выровненное песчаное пространство, что-то светилось и гремело: одни подсвечивали картины, другие скульптуры, а третьи самих себя, облачённых в невообразимые костюмы или в их отсутствие. Раньше бы я пожалела, что не попала сюда при свете дня, чтобы разглядеть артистов более внимательно, но моё нынешнее зрение давало возможность полностью заменить мысли о сражающихся за моей спиной вампирах лицезрением костюмов, украшений, тату и невообразимых выражений лиц. Я с головой погрузилась в людской хаос, где не было никакой морали, никаких ограничений, никаких можно-нельзя – не было ничего, что бы останавливало людей в самовыражении. Они не догадывались, что рядом существует сила, намного могущественнее их свободного разума.

Мы не сбавляли шага, будто мои спутники шли по выжженной солнцем пустыне, где не было ни одного человека. Казалось, лишь я замечала скользящие мимо полуобнажённые тела, дёргающиеся в первобытном танце под электронную музыку. Но когда я попыталась остановиться перед музыкантами, скачущими перед извергающимися, словно вулканы, огнями, граф усилил хватку и потащил меня дальше, прорычав о своём желании выбраться из этого арт-ужаса. И вдруг сам остановился перед девицами, весь наряд которых составляли кожаные шорты и бюстгальтеры. Под ритуальную музыку они крутили в руках зажжённые в нескольких местах обручи, то и дело протискивая в них своё тело, будто переплетаясь с огнём. Это было красиво и страшно, потому что я, казалось, собственной кожей чувствовала боль от ожога. Потом они отбросили в сторону обручи и взяли по факелу, чтобы продолжить первобытный ритуал. Огонь становился частью рук, продолжением тел. Движения танцовщиц были настолько чувственными, что походили на огненные ласки, которые девушки дарили друг другу, заключая в огненные объятья. Высвеченные огнём лица завораживали. Танцовщицы заходились в первородной страсти, передавая своё напряжение зрителям, будто касались и их тоже. Невидимые прикосновения были настолько явственными, что я непроизвольно сглотнула подкативший к горлу ком желания и откинула голову назад, чтобы сразу же встретиться со смеющимися глазами графа, и лишь тогда я заметила, что его руки покоятся на моих плечах.

– Тебе, гляжу, нравятся игры с огнём?

Пальцы с плеч поднялись к шее и замерли на мочках ушей. Я прикрыла глаза, борясь с жутким томлением в груди и рвущимся наружу стоном, и вдруг рассмеявшись рванулась вперёд, больше не ощущая рук графа. Игра продолжалась – жестокая и бесконечная, в которой я уже не знала, кого больше бояться – доверие к графу горячим песком рассыпалось у моих ног. И я побежала прочь, чтобы не выказать ему свои опасения, и остановилась, лишь нырнув в дымовую завесу, скрывавшую от меня других акробатов. Я оглянулась и, не обнаружив никого из вампиров, пошла дальше наугад, больше по инерции, чем спасаясь бегством, и неожиданно вышла к канатной дороге.

– Здесь же можно потеряться! – раздался у меня за спиной голос Клифа, и я, резко обернувшись, уткнулась в шлем, который тот держал под мышкой.

– Я это отлично знаю!

Я старалась перекричать музыку, помня, что Клиф не в силах прочитать мои мысли, хотя, конечно, могла не орать, принимая в расчёт остроту вампирского слуха, но в тот момент разум не очень дружил с моим языком – мне было страшно от близости Клифа, и я решила, что нападение – сейчас лучшая защита.

– Я мечтала бы затеряться в толпе и оставить вас троих наслаждаться компанией друг друга.

И всё же, я не совсем рехнулась, потому что закончив фразу, вдруг поняла, что Клиф сейчас способен мне выболтать то, что мне никогда было бы не добиться от Лорана и тем более – графа. Но, увы, надежды оказались тщетны. Байкер молчал, задумчиво глядя в расцвеченное иллюминацией небо.

– Хочешь полетать?

Я даже не сразу сообразила, что Клиф говорит о вышке, а когда он опустил шлем на землю и шагнул ко мне с протянутой рукой, я поспешила сказать, что не доверяю страховке. Но, конечно, я не доверяла ему – я боялась оказаться с ним наедине, даже пристёгнутой к верёвке на виду у сотни безобидных людей. Мне вновь показалось, что Клиф не видит толпы, что для него мы стоим в пустыне, и всё, что он сейчас хочет, это обнять меня. Я поняла это за мгновение до того, как уткнулась носом в его кожаную куртку.

– Не бойся, – прошептал он свой ответ, хотя и не знал, на какой вопрос отвечает. По завету графа я не должна бояться, но разве возможно скатиться на канате, не испугавшись, и в этот самый момент находиться в объятьях вампира, который приготовил тебя на закланье.

Я вновь отрицательно мотнула головой, отводя взгляда от вышки, но Клиф, поймав меня за подбородок, заставил взглянуть ему в лицо. Лёгкий ветерок откидывал со лба непослушную чёлку, открывая тёмные пылающие глаза. О чём он сейчас думает?

– Неужели действительно боишься? – Клиф заглядывал мне в глаза в поисках чего-то для себя очень важного. – Просто поверь, что это круто!

О, да… Я заставила губы расползтись в улыбке и прикрыла рот рукой, поняв, что сейчас мой дикий смех будет больше походить на рыдания.

– А ничего, что я в юбке? – простонала я в ладонь и другой прикрыла лицо растрёпанными волосами. Смех душил сильнее слёз, а губы закаменели в клоунской усмешке. Я отвернулась, стыдясь своего вида, и вдруг отчётливо поняла, что до безумия хочу ему понравиться. Именно сейчас, когда ничего к нему не чувствую, мне захотелось, чтобы он хоть немного восхитился мной. Или наоборот я начинала что-то чувствовать…

– Если тебя юбка волнует, можешь её снять.

После этой фразы я не могла не обернуться. Он тоже улыбался, только его улыбка была человечной и мягкой. Я вдруг вспомнила, что на парковке граф показался мне живым. Неужели… Я попыталась дёрнуть губами, но лишь плотнее сомкнула их, оставив всякие попытки улыбнуться. Всё, конец – и я покорно замерла перед вампиром. Он быстро щёлкнул крючком и вместе с моей юбкой осел на песок, а я, сама не понимая, что делаю, спокойно переступила её и даже не одёрнула футболку, застрявшую под резинкой бикини. Клиф прижал скомканную юбку шлемом и, бросив сверху куртку, потянулся к моей тёплой кофте. Я покорно отдала и её, стреляя по сторонам глазами в надежде отыскать графа, но не нашла ни его, ни Лорана. Обещание Антуана быть рядом и помочь побороть Клифа кануло в Лету вместе с ним самим, и я покорно принялась взбираться по железной лестнице на вышку, слыша за собой мерные шаги вампира. Это был путь на эшафот.

Я дрожала больше от страха, чем от ночного ветра, и уже даже не думала про затянутые вокруг моей талии ремни и палку, за которую следовало ухватиться. Я обхватила ледяную шею вампира и прижалась к нему, доверяя лишь его рукам. Под обтягивающей футболкой чётко прорисовывалась его мускулистая грудь, губы были призывно приоткрыты, и я похолодела от мысли, что Клиф меня поцелует, как сделал Антуан перед салютом, и этого будет достаточно, чтобы окончательно растворить меня в себе. Но бежать было поздно, и я держала пальцы сцепленными, понимая, что с такой высоты хочу лететь только с ним. Его глаза стали абсолютно бездонными, абсолютно чёрными, абсолютно манящими, поглощающими всё живое, подобно чёрной дыре. Я сама коснулась его губ, мягких и тёплых, и, в последний момент рванувшись назад, сорвалась ногой с площадки, но Клиф удержал меня.

– Бэйби, осторожней, а то испортишь весь полёт, если я полечу вниз камнем.

Он коснулся губами моего лба. Я силилась отвернуться, чтобы спрятаться от неизбежного поцелуя. Если Антуан и Лоран бросили меня, то мне надо как-то продержаться до завтрашней встречи с Габриэлем, потому что одной против Клифа мне не выстоять.

– Джанет, послушай, – Клиф притягивал меня к себе всё сильнее и сильнее, и я пожелала не видеть больше огня его глаз и опустила веки. – Я не позволю тебе пройти через это с закрытыми глазами. – В голосе Клифа звенел смех. – Ты испортишь себе всё впечатление! Да чего бояться, столько людей катается. Ты на страховке, да ещё и я держу!

Я распахнула глаза. В тёмно-синее небо долетали отсветы иллюминации. Я взглянула вниз, и не ощутила никакого страха – на его место пришло полное спокойствие. Что же это такое? Победила ли я свой страх или это Клиф победил меня? Я чувствовала его руки поверх ремней, он прижимал меня к груди сильно и нежно, как ребёнок любимую игрушку. Захотелось плакать, отчаянно и больно, и если бы в тот момент нас не столкнули вниз, я бы разревелась, а сейчас в ушах стоял лишь лёгкий свист движущегося по канату крючка, и все кончилось лёгким ударом о песок. Нас обдало облаком пыли, и я закашлялась и принялась тереть глаза. Клиф оттянул футболку и, пока нас освобождали от ремней, пытался стряхнуть с моих век песок. Только ничего не помогло, слёзы всё равно полились из глаз, и Клиф лишь размазал их футболкой по щекам вместе с пылью.

– Прямо боевая раскраска получилась!

Я вздрогнула от голоса графа, одновременно от неожиданности и радости, но так и не сумела разлепить глаз, чтобы взглянуть на него, потому даже не поняла, кто схватил меня за руку и рванул к себе. Продолжая борьбу со слезами, я покорно влезла в юбку и позволила застегнуть на себе кофту, а когда сумела открыть глаза, поняла, что одевал меня Лоран. Граф держал в руках шлем и куртку Клифа, и я поняла, что байкер специально не забрал их у графа, чтобы тот не мог ко мне прикоснуться.

– Я думал, что тебе было достаточно аттракционов на сегодня. Видно, ошибся.

Граф стоял в пяти шагах от меня, но никакой шум не мог заглушить его слова. Парижанин мысленно называл меня дурой, и я покорно соглашалась с ним, ведь сейчас, нарушив все его запреты, я чуть добровольно не предала себя в руки Клифа. Как замечательно байкер придумал с вышкой: близость, страх, поцелуй… Как банально и просто, оказывается, влюбиться – лишь собрать эти три элемента воедино. И сколько бы я не сдерживала слёзы, но всесильному песку я не могла противостоять. Тонкий расчёт, даже не похоже на простофилю Клифа.

– Пойдёмте ближе к огню.

Лоран взял на себя роль проводника. Он крепко держал меня за руку, отдав вторую, увы, Клифу, потому как граф продолжал нести куртку и шлем, и я не понимала, отчего он до сих пор не швырнул их байкеру в лицо. Огромная человеческая фигура, подобно масленичному чучелу, уже наполовину занялась огнём, и тысячи людей задрали головы к небу, чтобы увидеть маковку костра. Я же сгорала от близости Клифа, проклиная своё безрассудное бегство от графа. Должно быть, он пытался вновь заполнить меня собой, чтобы не оставить места для Клифа, а теперь одного прикосновения тёплых пальцев байкера окажется достаточным, чтобы разрушить с таким трудом добытое мной равнодушие. Клиф глядел на огонь, сильнее сжимая свои пальцы на моих. На его губах играла улыбка победителя, и мне, увы, она не казалась смешной. Она была слишком манящей, и если бы не твёрдая рука Лорана, я бы потянулась к Клифу, чтобы поцеловать его хотя бы в щёку.

– Никогда не считал, что необходимо полностью сжечь душу, чтобы создать шедевр, – донёсся издалека голос графа.

– А много ли шедевров вы создали? – парировал тут же Клиф, и я почувствовала, как он тянет меня к себе, только Лоран не даёт моему телу качнуться и на дюйм.

– Я реалист, – продолжил граф спокойно, игнорируя выпад. – Пишу с природы и не коверкаю её, создавая нечто из небытия. Сжигать надо не души, а трупы и развеивать их пепел по четырём сторонам, чтобы не бежать за воспоминаниями и не отравлять прошлым настоящее. Или ты, Клиф, считаешь, что можно возродиться из пепла, вновь обрести душу и тело…

– Душа не горит, душа вечна и всегда отыщет новое тело.

– Так ты веришь в переселение душ?

– Нет, я верю в вечность души и перерождение тела.

– Странная вера для вампира. Мы стремимся сохранить старое тело, ибо другого нам не дано. Сожги его, и душа превратится в пыль.

– Если душа вечна…

– Если она вечна, то зачем цепляться за тело, а? Для чего тогда ты стремился к бессмертию, если считаешь, что твоя душа и так была бессмертна?

– Я не стремился, так получилось… И не пытайтесь поймать меня на противоречии, Ваше Сиятельство. Я не был рождён для философских бесед и не способен объяснить вам свои мысли, да в общем-то и не желаю этого. Скажу лишь одно: я верю, что пепел можно возродить. Для этого лишь надо этот пепел любить.

– Ты постоянно говоришь это странное слово – «любить». Что значит для тебя любовь?

– Не важно, что она значит для меня, – в голосе Клифа теперь слышалась неприкрытая злость, отдававшаяся болью в зажатых в его горячей ладони пальцах. – Важно, что она значит для вас.

– Для меня – ничего, – отчеканил граф, и я бы не хотела в ту минуту видеть выражение его глаз.

Я и не видела, заставляя себя смотреть только вперёд, да и Лоран в развевающейся на ветру свободной футболке служил для меня, что для лошади, прекрасными шорами. Разговор двух вампиров напоминал игру в баскетбол. Я с трудом улавливала слова, лишь слышала, как одно отлетало от другого, чтобы расквасить физиономию соперника. Только из-за чего они бились? Неужели из-за меня? Или же граф от чистого мёртвого сердца решил помочь сыну отпустить меня с миром? Или что-то иное стояло между ними, о чём я просто не могла догадаться?

– Оттого вы и спрашиваете, что не умеете любить, – продолжал словесную дуэль Клиф. – Но любовь не объясняется словами. Она либо живёт в вас, либо её нет. А чужая любовь для другого ничто, так что толку о ней говорить. Толку говорить обо мне!

– Вот тут я согласен! – Голос графа так подскочил, что я была уверена, что и сам он подпрыгнул. – Ей надо либо любоваться, либо отворачиваться и уходить. А я, как художник, не могу отказать себе в удовольствии глядеть на вас.

– Это я уже заметил, – буркнул Клиф себе под нос.

Да так неожиданно сжал мою руку, что Лоран не успел отдёрнуть меня от него. Пальцы Клифа щупальцем вцепились мне в плечо, не давая Лорану возможности вновь разлучить нас.

– Краб не может больше ждать, – произнёс хозяин, должно быть, вторую свою фразу за всю прогулку и грубо толкнул Клифа в спину, заставляя повернуть направо. – Пора вернуться к машине и отыскать на пляже укромное местечко.

– Для чего?

Я, наверное, не сумела бы задать этот вопрос раньше Клифа, но голос мой бы дрогнул точь-в-точь, как его сейчас. Действия вампиров не поддаются логике, а враждующие вампиры могут нести в себе лишь опасность. Особенно для меня.

– Идиотский вопрос, Клиф! – взвился Лоран. – Развести огонь и подогреть для Кэтрин ужин. Ты-то уж лучше моего должен знать, каково давиться ледяным крабом!

– Да нормально, – по-детски пожал плечами Клиф. – Я всегда всё доедал холодным.

– Выходит, ты и в еде не отличаешься особой разборчивостью, – усмехнулся граф.

– Я прекрасно уживаюсь со своим вкусом, – предельно тихо прорычал Клиф, – и не мешаю никому наслаждаться его собственным, а если вы решили проповедовать мне ваши французские ценности, то лишь потеряете время. Я предпочитаю жить по индейской традиции.

– И чему она тебя учит?

– То, что ссоры до добра не доводят, и люди собираются вместе, чтобы веселиться, а не причинять другому боль. Если вам так мешает мой шлем, то я возьму его, пока он не лопнул в ваших руках.

– Зачем тебе шлем? Порой кажется, что ты забываешь, что больше не человек. Наверное, ты не умрёшь окончательно, пока не пройдёт срок твоей человеческой жизни.

– Если вы думаете, что своим снисхождением вызовите меня на открытую ссору, то не надейтесь. У меня давно не было такой замечательной ночи, так что вам не удастся её испортить.

– Право, ты меня монстром каким-то рисуешь… Или завистником. А во мне говорит простой, если даже хочешь – человеческий – интерес. До каких пор ты будешь пытаться оставаться человеком?

– Я просто не привлекаю лишнего внимания ни своим поведением, ни внешним видом. Можете не верить, но я бы был самым незаметным в нашей компании, если бы не сходство с битловским барабанщиком. Отдайте шлем, пожалуйста.

Клиф проскользнул за моей спиной, загораживая от Лорана, и забрал шлем. Однако, когда потянулся за курткой, граф демонстративно перекинул ту через руку и прибавил шагу.

– Я хочу накинуть её на Джанет, – остановил его Клиф, повысив голос. – Ей холодно.

Граф оглянулся и замер, медленно обводя взглядом толпу, из которой мы только что вынырнули, точно искал кого-то, а потом с нескрываемым удивлением в голосе обратился к байкеру:

– Я не вижу никакой Джанет.

– Люди собираются вместе не для ссор, – повторил Клиф и вновь протянул руку, но граф обошёл его и сам накинул мне на плечи куртку, тихо шепнув:

– Держись! – И тут же добавил: – Ей не подходит имя Джанет и никогда не подойдёт. Неужели тебе так трудно произнести Е-ка-те-ри-на? Потому как Кэтрин ей тоже не подходит. Она русская, мой мальчик.

– Позвольте нам самим решать, как кого называть. В европейской традиции разве отсутствует уважение к чужой семье?

– Нет, почему же, – в голосе графа дрожал смех. – Только откуда здесь семья? Я что-то пропустил? Церковь? Или хотя бы… Ну я не знаю, у твоих индейцев тоже должен существовать какой-то брачный ритуал… Но мы его всё равно не совершили. Не мог же я так увлечься этим арт-мракобесием!

– У индейцев существовал выкуп. Просто выкуп, – перебил его Клиф ледяным голосом. – Но здесь некому его платить.

– Сиэтл так далеко? Или ты даже не знаешь, где живут её родители? Ты вообще о ней хоть что-нибудь знаешь?

– Хватит!

Я не знаю, откуда у меня взялись силы на крик, и было ли то моим добровольным решением. Или кто-то из них двоих решил через меня положить конец ссоре. Этой ночью я не могла отличить свои желания от чужих, да и времени на лишние размышления не было. Я чувствовала себя новичком на борту парусника, который вот-вот окатит штормовой волной. Капитан уже созвал всех на палубу, и каждый знал свою работу, лишь я одна едва удерживалась на ногах, не зная, за что ухватиться, и даже страх того, что меня сейчас смоет за борт, не заставлял мой мозг соображать быстрее. Ссора графа и Клифа не могла завершиться мирно. Мне хотелось просто исчезнуть, раствориться в этой тёмной ночной завесе, которая, увы, перестала быть для меня чёрной, приобретя прозрачность тюля. Я выскользнула из куртки, оставив её вместо себя в руках Клифа и бросилась бежать. Просто бежать. Вперёд. Без какой-либо цели! Зная, что убежать мне не удастся. Всей своей оставшейся нетронутой частью души я ненавидела в их лице всех вампиров, а больше всего Лорана за его бездействие.

– Прекрати! – Клиф нагнал меня почти сразу, схватил в охапку и подбросил в воздух, уткнувшись носом мне в живот. – Это всё закончится. Завтра закончится. Завтра ты станешь совершенно другой, и тебя перестанет интересовать, что он про тебя думает. Ты станешь другой. Совершенно другой, забыв вообще, что когда-то была Кэтрин или как он там произнёс твоё имя. Твои глаза, губы, волосы… Твои руки… Как же безумно я их люблю. Я не хочу тебя отпускать, даже на секунду. Я так долго ждал…

– Браво! Но на бис не надо, слишком дешёво…

Граф стоял от нас в трёх шагах и аплодировал. На его губах вновь сияла кошачья усмешка, и Клиф оскалился в ответ, как тигр, продолжая прижимать меня к груди, а я беспомощно болтала ногами, не в силах нащупать опору.

– Краб не может ждать, – повторил бесцветным голосом Лоран, и Клиф, словно по приказу, опустил меня на землю.

Лоран держал шлем и куртку, которые Клиф, должно быть, бросил, ринувшись за мной.

– Скажи своему отцу, чтобы он оставил нас в покое, – прорычал Клиф.

Его руки обволакивали меня, что паучьи лапки, лопатки больно врезались в каменную грудь, но я не ощущала трепета, который охватил меня на вышке. Я вновь чувствовала исходящий от Клифа холод, и дрожала от смеси страха и радости, надеясь, что для меня не всё ещё потеряно. Должно быть, это граф помогает мне не поддаться чарам Клифа.

– Да нужны вы мне оба! – со злорадной усмешкой взглянул на меня граф и театрально махнул рукой, разметая в прах мою надежду. – Схожу за крабом. Ключи всё равно у меня. Катья даже не взяла рюкзачок из машины.

И правда, я даже не вспомнила про ключи, и вот сейчас граф демонстративно потряс ими в воздухе, будто напоминал мне, как ещё недавно я валялась влюблённой дурой у его ног. Какую мысль он пытается донести? Я терялась с ответом, а руки Клифа всё сильнее сжимались вокруг моей груди, будто желали выдавить из меня душу.

– Я с тобой, отец.

Я рванулась за Лораном, но куда там, железные прутья не шли в сравнение с объятьями Клифа.

– Встретимся на пляже, – обернулся он к нам с каменным выражением на обсыпанном пудрой лице. – Постойте, отец. Подбросьте меня до машины, и я укажу вам дорогу.

Я пыталась не заплакать, глядя на удаляющихся французов, но не могла. Только слёзы текли так тихо, что Клиф их не заметил и молча опустил мне на голову мотоциклетный шлем. Должно быть, вампиры и в правду собрались встретиться на пляже. Только буду ли там я, а если и буду, то в каком виде? В ответ Клиф легонько потянул меня за собой к затерявшемуся среди машин мотоциклу.

========== Глава 30 ==========

Я впервые оказалась в этой укромной части пляжа, спрятавшейся за небольшим выступом отвесной стены, над которой возвышалась одинокая сосна, словно маяк для заблудившихся кораблей – или вампиров. Французы не спешили составить нам компанию, будто давали Клифу насладиться неожиданным уединением или совершить то, чего я боялась больше всего на свете – влюбить меня в себя. Но я гнала от себя пугающие мысли, рискуя уверовать в предательство графа, потому что если тот остался верен своему обещанию, то выполнит и другое – бросит меня, если я позволю себе усомниться в нём даже на минуту. К тому же, я допускала мысль, что граф мог находиться рядом, ничем не выдавая своего присутствия, а значит мои мысли для него открыты, как, впрочем, все прошлые и даже будущие. Однако держать себя в руках с каждой минутой становилось всё труднее и труднее, хотя Клиф не проронил за всю дорогу и слова, и сейчас принялся всё так же молча собирать сухую кору для костра.

Первую веточку Клиф поднял ещё у дороги прежде чем начать спускаться по камням к песку. Казалось, он полностью ушёл в себя и даже не замечал, что я больше не цепляюсь за него как прежде. Теперь не было надобности нащупывать в темноте дорогу, и я несказанно радовалась, что могу лишний раз не прикасаться к ставшей вновь ледяной руке вампира.

Я впервые оказалась на ночном пляже, но не смогла оценить его красоту человеческим зрением. Чёрная небесная и водная глади играли всеми переливами серебра, заставляя жмуриться, как на трассе от света фар, и я поспешила отвернуться. Сумею ли я когда-нибудь привыкнуть к интенсивности тёмной палитры или до скончания дней буду жмуриться даже ночью? Быть может, именно по этой причине Клиф ни разу не взглянул в сторону накатывающих на берег волн. Я тоже стала собирать топливо для костра, одновременно радуясь и пугаясь задумчивости байкера. Я не желала встречаться с ним глазами, помня, что взгляд вампира сродни взгляду кобры, и без помощи графа я не смогу противостоять их жестокой магии. Но молчание означало лишь одно – Клиф обдумывает следующий ход.

Поединок с графом вытягивал из него силы. Отрешённым выражением лица Клиф напоминал парижанина, тупо глядящего из окна несущейся по трассе машины. Теперь я понимала, что Антуан дю Сенг именно тогда спланировал каждый свой ход, чтобы не дать Клифу возможности перевести дух, как бы глупо не звучало это сравнения для бездушных и бездыханных детей ночи. Конечно же, я видела лишь верхушку айсберга их дуэли, облечённую в слова, а основная борьба шла в моей голове, которой они с переменным успехом овладевали. Роль Лорана в этом поединке оставалась для меня загадкой, словно он играл в секунданта, не давая вампирам перегрызть друг другу глотки, или вернее мне, потому что, навряд ли, вампирские ссоры когда-либо заканчивались пролитием бессмертной крови.

Я гнала от себя лишние страхи, каждую секунду поглядывая в сторону парковки, от которой должны были прийти французы. Минуты текли безумно медленно, а Клиф мог поменять тактику в любой момент, ведь вампирам нельзя верить, а я осталась перед ним беззащитной.

– Давно следует почистить пляж, – Клиф заговорил так неожиданно, что я вздрогнула. – В прошлом году волонтёры хорошо поработали, а сейчас гляди – полно мух.

Я чуть не споткнулась о большую кучу водорослей, растревожив кишащих над ними мошек, и едва удержала в руках собранные веточки.

– Днём, должно быть, ещё противнее, – чуть ли не вздыхал Клиф. – Во времена индейцев здесь царила чистота. У них ничего не пропадало – водоросли шли в пищу, а кора на строительство хижин. Сейчас же люди плодят только отходы.

– А в твоё время было иначе?

– Иначе. Мы не поганили природы.

Клиф подхватил с песка пластиковую бутылку, и только тогда я заметила, что шлем полон сплюснутых жестянок.

– Я сейчас вернусь, лишь брошу эту грязь в баки на парковке. Там, – И он указал немного в сторону от кромки воды, – уже выложены камни. Брось в круг ветки. Я сейчас вернусь.

И он побежал очень быстро. Через секунду я увидела его силуэт, высвеченный фарами паркующихся машин. Приехали! Я облегчённо выдохнула, сама поразившись трепету перед встречей с графом – только бы не выдать своих мыслей: ни грустных, ни радостных хотя бы внешне, понимая, что внутренне я открыта для него, что труп на столе патологоанатома.

Отвернувшись от трёх скользящих вниз фигур, я поспешила к камням, куда Клиф успел скинуть свои ветки, и принялась разгребать палкой старую золу.

– Брось! – почти сразу раздался подле самого уха голос байкера.

Клиф насыпал в круг новой коры и забрал палку. Я покорно отошла в сторону и, поправив под повязкой волосы, обернулась к графу.

– Я оставил рюкзак в машине, – сказал он, указывая мне на возвышавшиеся над песком большие камни. – Садись. Будем глядеть на огонь. Ты же не станешь через него прыгать?

Он улыбался не по-кошачьи, а совсем мягко, без скрытой издёвки.

– Сегодня не Иван-Купала, – улыбнулась я в ответ. – Скажите, вы действительно знаете так много о русских или продолжаете брать информацию из моей головы?

– А так ли это важно? Главное, что я беру, а вот мальчик Клиф поленился…

И тогда я вздохнула, поняв, что разговор, показавшийся поначалу дружеской беседой, на деле был продолжением дуэли. Клиф в этот раз промолчал, словно за раскладыванием веток ничего не слышал, или же его ответ я не должна была услышать. Огонь занялся быстро, и Лоран приблизился к кругу, держа двумя пальцами краба. Он не чувствовал обжигающего дыхания костра, а у меня от одного взгляда на его манипуляции, начало пощипывать пальцы.

– Иди к огню, погреешься, – позвал Лоран, и я оставила графа на камнях в одиночестве. Однако стоя между двумя ледяными вампирами, не могла уже чувствовать жара костра.

– Попробуешь?

Клиф уже оторвал полоску мяса и обмакнул в сладковатый масляной соус, оставшийся в коробке. Я покорно открыла рот, но постаралась вытянуть мясо зубами, не коснувшись губами его пальцев. Если это какой-то трюк, то я не поддамся и не допущу непростительной близости.

– Вкусно, – сказала я правду, вдруг ощутив жуткий голод и желание самой вонзить короткие ногти в клешни краба. Или же это было иное желание – разорвать кого-то на куски и сожрать. Я не доверяла никаким своим ощущениям, понимая, что сейчас не принадлежу себе ни единой мыслью. Я пыталась глядеть поверх огня на воду, которая вдруг утратила прежнюю яркость, превратившись в чёрную пористую акварельную бумагу. Я чувствовала протянутой над огнём рукой каждый излом, погружая в тёмную толщу палец за пальцем, пока не провалилась полностью. Внутри бумага оказалась мокрой и шумящей, она обволакивала меня на манер папье-маше, укутывая в кокон словно гусеницу, пока не добралась до лица, сжимая губы и нос. Становилось нечем дышать. Холод, похожий на тот, что сковал меня в комнате со змеёй, наполнил тело как пустой сосуд. Я закрыла мокрые глаза, будто могла дать отдых пронзённому тысячей иголок телу. И тут какая-то сила рванула меня вверх и выдернула на поверхность ледяной воды. Я увидела яркий блин луны и мерные волны, будто обсыпанные осколками стекла. В панике я вцепилась в бледные руки, сразу не признав в держащем меня вампире Лорана. Впрочем, в тот момент близость любого из них была желанной, а не пугающей. Только они могли вырвать моё тело из лап смерти. Я почувствовала губами соль морской воды и, лишь спустя мгновение, поняла, что это слёзы, а сама я лежу на песке, уткнувшись в колени Лорана. Одежда липла к телу не из-за воды, а пота. Это была паническая атака, такая же сильная, как прежде, а может намного сильнее.

– Дыши, – шептал Лоран, склоняясь надо мной всё ниже и ниже, словно собирался сделать искусственное дыхание, но его поцелуй мог нести смерть, и из последних сил я дёрнулась в сторону и скатилась лицом в песок, по которому ползли змеи. Я слышала их шипение совсем рядом и, охваченная прежним ужасом перед ползучими тварями, не позволила шелохнуться и реснице. Зато слух оставался свободен от привычных барабанов, и я слышала над собой голоса.

– Только посмей сделать с ней то, что сотворил с Лораном!

Это определённо был голос Клифа, но ответа графа не последовало. Однако шипение удалилось, и, с трудом разлепив глаза, я увидела скользящие по песку ноги и догадалась, что приняла за змей шелест песчинок. С трудом приподняв голову, я застыла от увиденного, позабыв про боль, продолжавшую стегать тело. Они дрались, скользя по кругу, как заправские бойцы. Что последует за встречей их кулаков, я не желала представлять. Однако пока оба уворачивались, и драка выглядела запланированной, потому как они освободились от футболок. Я сумела разглядеть кровавые отметины на плечах обоих – значит, драка началась давно. Сколько же времени я провела в забытье между жизнью и смертью? Словно ища ответ, я подалась вперёд к дерущимся, но наткнулась на колени Лорана.

– Лежи смирно!

Перед глазами рассыпались звезды, в котором яркой луной белело лицо моего бывшего хозяина.

– Останови их, – едва выдохнула я. – Пожалуйста.

– Не наше это дело.

Тихий голос Лорана не выдавал ни малейшего беспокойства, но фоном ему служил скрежет песка, заставлявший меня жмуриться. Я нашла силы скинуть с груди ослабевшую руку вампира и сесть, как раз в тот момент, когда рядом на песок опустился граф. Вернее рухнул, зажав левой рукой пальцы правой.

– Боксёрский удар в уличной драке большая глупость, – послышался за спиной ровный голос Клифа. – Интересно, как скоро срастаются пальцы у вампира? У людей это занимает месяца три.