Текст книги "ПУТЬ БЕЗ УКАЗАТЕЛЕЙ (СИ)"

Автор книги: vudu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 46 страниц)

   Когда Виктория очнулась, то поняла, что некоторое время провела без сознания. Противная жижа колыхалась уже  где-то на уровне пояса. По всей вероятности расслабленное тело погрузилось глубже. Викторию начала бить крупная дрожь – результат высокой температуры. Но все это было мелочью, ведь она могла пропустить свой спасительный остров! Вика закрыла глаза и попыталась сориентироваться в пространстве. Тело изменило позу, поэтому не так-то просто было определить место, где должен был появиться остров. Наконец, выбрав по ее мнению нужное направление, она медленно вытянула руку в ту сторону.

   Трясина немедленно отреагировала на это движение, засосав ее еще на пару сантиметров. Свои ноги ниже колен, Вика уже не чувствовала, жжение разливалось теперь по другим участкам тела, погруженным в болото. Рука не нашла ничего, кроме вездесущей жижи. Не зная, сколько прошло времени и точного направления, Виктория была вынуждена непрерывно шарить рукой из стороны в сторону, от чего погружалась все глубже. Паника подступила уже к самому горлу, не было уже ни боли, ни усталости, один только страх.

    Пальцы на руке перестали чувствовать то, чего касались, как будто побывали в открытом огне и страшно обгорели. Виктория закрыла глаза, которые и так ничего не могли видеть в кромешной темноте, и начала беззвучно плакать. Медленное погружение продолжалось. Потеряв, еще добрых пять сантиметров, Виктория повернулась таким образом, чтобы работать могла еще здоровая правая рука. Как только она вытянула эту руку в нужном направлении, та наткнулась на что-то сухое и теплое. От неожиданности Виктория даже закричала.

    Ее спасительный остров был здесь, он действительно был твердым и сухим. Надежды были оправданными, значит, она с самого начала шла в верном направлении. Теперь можно откинуть все сомнения и приступить к  нелегкой задаче – забраться на этот бугорок. Сил не было совсем, ноги не двигались и не чувствовали, Вика уже сомневалась, были ли они еще вообще в наличии. Левая рука, хотя и слушалась, но болела нещадно. Островок был не так уж близко, она с трудом дотягивалась до него правой рукой. К тому же он был совершенно гладким.

   Продавив пальцами небольшую ямку на поверхности острова, Виктория начала подтягивать к нему свое непослушное тело. Поверхность острова, слава богу, была достаточно мягкой, чтобы можно было небольшим усилием сделать углубление. На ощупь это было похоже на разогретый пластилин. Следующая ямка, в десяти сантиметрах от первой, дала понять, что продвижение идет и довольно успешно. Оставалось надеяться, что остров окажется достаточно большим, чтобы вместить девушку.

    Чтобы вылезти на одной руке на спасительную сушу, ушло минут сорок. Дело было сделано. Стоило это последних сил, и до наступления рассвета Виктория пролежала неподвижно. Движение острова не ощущалось, настолько оно было ровным и медленным.

  Как только рассвело, Виктория попыталась определить, что же приключилось в этой жиже с ее ногами, руками и большей частью тела. От представшего перед ее взором зрелища, к горлу подступила тошнота, хотя в желудке было совершенно пусто. Ноги были похожи на два ярко розовых вздувшихся мешка. Опухоль была столь впечатляющей, что невозможно было разглядеть, в каком месте начинаются ступни. Кожа местами потрескалась от натяжения и из трещин сочилась бесцветная жидкость. Что за гадость они здесь налили?

   Наверное, все-таки это не ядовито…, просто аллергическая реакция. Рука и живот выглядели лучше, они тоже были ярко розового цвета, но не было опухоли. Виктория медленно приняла сидячее положение. Ногами она вообще не могла шевелить, они просто были слишком тяжелы для этого. Оставалось просто сидеть и ждать, куда вынесет ее этот необычный транспорт.

   Сероватый свет равномерно освещал все то же рыжее пространство от края до края. Движение не ощущалось даже визуально, потому что все острова двигались одинаково и в одном направлении. Если, находясь в болоте, она могла судить о движении этих «бегемотов» относительно себя, то теперь у нее была полная уверенность, что она стоит на месте. Только рассудок убеждал ее, что этот покой – иллюзия, и рано или поздно куда-нибудь она приплывет. Виктория только надеялась, что по нужному адресу. Теперь можно хотя бы отдохнуть, расслабиться…, если это возможно с такими ранами. Все же это лучше, чем в болоте киснуть…

5.

«Птица не чувствует боли,  когда ей подрезают крылья, но летать больше не может».

              (Жюль Ренар)

    «Вера, Верочка, какого черта ты не бросишь эту работу? Не хватает адреналина в крови? Ступай на Сомат, тебя с твоими медицинскими способностями прихватят так, что потом не отобьешься… Ну вот, опять я разговариваю сама с собой! Депрессия преследует меня уже неделю. С тех самых пор, как случилась эта история со сбежавшими больными. После возвращения одного из них все вообще встало с ног на голову. Весь персонал ходит, опустив голову, и усиленно делает вид, что случилось всеобщее помутнение рассудка. Не стыковалось совершенно ничего, и разумного объяснения не могли найти уже неделю. Депрессия также не способствовала мозговой активности.

    Я перессорилась со всеми коллегами, мне теперь не с кем даже поговорить! Но я все равно не пойду извиняться, я не чувствую себя виноватой… Если они предпочитают прятать голову в песок и не видеть очевидного, то моей вины в этом нет. Я сто раз им объясняла – то, что мы видим на бланках анализов на самом деле очень далеко от действительной ситуации. Это все фикция, состряпанная так называемыми больными… Конечно, никакие они не больные, просто необычные люди. Но это надо изучать! А они только твердят – ошибка да ошибка. Да откуда бы взяться ошибке сразу во всех анализах, а те, что сбежали, что, приснились нам что ли?

   Голова болит уже третий день, это мешает сосредоточиться. Кузю следовало навестить еще в начале недели, но каждый раз что-то заставляло в последний момент отказываться от этого посещения. В общем, ситуация хуже некуда, и что делать дальше тоже не ясно. Вчера Виктор Львович поставил меня перед фактом, что намерен выписать Кузю из больницы. Он, видите ли, совершенно здоров, ну просто совершенно…, он настолько здоров, что это кажется нереальным. Так здоров, будто показатели своего здоровья он списал из медицинской энциклопедии. Все показатели в норме. Такого не бывает, уж кому, как не мне, знать это. У человека всегда где-то что-то болит, ноет, чешется, наконец…, на то он и человек, а не машина.

     Это означает только одно – этими псевдонормальными данными пытаются скрыть какие-то другие, по всей вероятности совсем ненормальные показатели. К сожалению, нам это так и не удалось узнать. Может, в эту неудачу и я внесла свою лепту, уж как меня не уговаривали, я не смогла опять пойти к Кузе. Что толку, если коллеги все равно меня не слушают, свои выводы я уже высказала и пояснила на основе всех данных: и новых, и старых. И что? Они посчитали их слишком фантастичными…, подумать только, а как тогда называть наших милых, здоровых гостей? Отвратительно!

    Через годик эта история и не вспомнится, я очень надеюсь, что продолжения не будет, и все пойдет своим чередом, а тайна останется неразгаданной. Ну и черт с ней! Лишь бы эти друзья чего-нибудь не учудили там, среди людей, на свободе. Кто тогда будет отвечать? Эх, Виктор Львович, не стоит так дорожить местом, я бы на вашем месте пошла, не раздумывая, на нарушение должностных инструкций и изучала бы, изучала. Наверное, именно поэтому я никогда не буду на вашем месте.

    Я знаю, почему они все на меня дуются. Если бы не моя пронырливость, эти «больные» все благополучно бы сбежали. И овцы бы были целы, и волки сыты. Кого на самом деле волнует какая-то тайна? Да, похоже, проклятая депрессия доведет меня еще не до этого. Скоро я договорюсь до увольнения. Хорошо бы и в этом случае меня не стали слушать. Пойду в люди, узнаю что нового, может, уже и Кузи нет, так и не свидимся…»

    Вера сидела в своем кабинете и создавала видимость кипучей деятельности. Кого она хотела обмануть? Себя? Вероятно так, ведь остальных совершенно не интересовало, что она делает. Коллеги просто поспешили отмахнуться от ее работы. Конечно, они не могли признать ее доводы, ведь они противоречили всем фундаментальным медицинским знаниям. Ну и что с того? Разве сами пациенты не противоречили тому же самому уже одним своим существованием? Просто поразительная упертость… Нет, все-таки надо выходить из добровольного заточения.

    Вера Сторп вышла из кабинета, с грустью посмотрела на отвратительный цвет стен в коридоре, и направилась прямиком к шефу.

    -Ба, кого я вижу? Неужели мы решили явиться миру. Не кажется ли тебе, что неделя это все-таки слишком долгий срок для небольшого недомогания? Боюсь, мне придется применить кое-какие административные меры в отношении тебя, Вера.

    -Не пугайте ради бога, сама знаю, что веду себя совершенно глупо, как маленькая, капризная, взбалмошная девчонка…

    -Спесивая, добавь к списку.

   -Хорошо! Но согласитесь, я всегда была такой. За это вы меня и лю-ю-юбите. Кроме того, вы ведь отказываетесь меня принимать всерьез.

   -Ой-ой не подхалимничай, наказания тебе не избежать. А всерьез мы не воспринимаем не тебя, а твои бредовые идеи…, и то далеко не все.

    -Давайте к делу. Кузю еще не выпустили?

    -Нет, специально тебя дожидался. Я знал, что тебе надо помучиться, переварить информацию…, в таких муках и рождается обычно истина. Что я не знаю твои методы? Лишь бы был результат.

   -Да вы еще и философ! Какая, однако, многосторонняя личность.

   -Не паясничай. Что же ты надумала?

   -Честно говоря, не густо. Не стоит и говорить, поскольку все это лишь пустые слова…, вы же знаете, что в данной ситуации мы ничего доказать не сможем. Анализам мы просто не можем доверять, несмотря на многолетнюю практику и опыт. Вы же видите, что все данные откровенно лживы? Ну, скажите, ведь я не сошла с ума и не придумала все это?

   -Не кипятись, я полностью с тобой согласен и в том, что мы не можем полностью доверять полученным данным, и тем более в том, что сделать ничего нельзя. Мы зажаты в рамки закона и инструкций и, похоже, наши подопечные прекрасно об этом осведомлены. Сегодня меня Кузя твой спросил, почему его не выписывают, ведь он совершенно здоров...

    -Вы разговаривали с ним? Вы же поклялись, что никого не пустите к нему.

   -А я и не пускал, мы общались через переговорное устройство. Хотя в виду того, что выпускать его придется все равно, не вижу больше смысла в таком запрете.

   -И что вы ответили на его вопрос?

   -Я сказал ему, что только я могу решать, здоров он или нет, и если он думает, что может об этом судить сам, то он явно болен.

   -Замечательный ответ,  достойный вас, профессор.

   -И все-таки, Верочка, к какому выводу ты пришла?

   -Что эти индивидуумы не являются людьми…, по крайней мере, в том понимании, которое в это слово вкладываем мы.

    -Именно такого ответа я и боялся. И кто они, по-вашему? Инопланетяне? Мутанты? Господи, даже язык не поворачивается…

   -Я не знаю! Летающих тарелок в последнее время не наблюдалось…, может это какие-то мутации, хотя конечно нет, таких скачкообразных мутаций не бывает. Может какие-то безумные эксперименты чокнутого профессора? В общем, не имею абсолютно никакого представления.

    -А если они опасны для человечества, а мы их не остановили?

   -Да бросьте вы, Виктор Львович, все это гипотетические выкладки. Все, скорее всего, гораздо проще. Проще, но отнюдь не очевиднее. Короче говоря, неделя прошла впустую, ответа нет и, скорее всего никогда не будет. Я только надеюсь, что далеко идущих последствий от их присутствия среди людей не будет.

   -Может мы просто напридумывали себе страшилок? А вдруг это именно то, что сказал твой Кузя – неизвестная болезнь с полным излечением

   -Очень удобно так думать. Ну, посудите сами, какая болезнь? У любой болезни должна быть причина, возбудитель или еще черт знает что. И где это? Ясно, что заниматься этим вопросом мы больше не сможем в виду отсутствия материала для изучения. Как там наш пустынный путешественник? Тоже стремительно прогрессирует в сторону выздоровления и физического и психического, не так ли?

   -Именно. – Сердито буркнул пожилой профессор, его раздражал тон, с которым говорила женщина.

  -И что вы напишите в отчете…, чтобы удовлетворить всех?

   -Ошибка… и точка.

   -Кто бы сомневался? Чтобы сохранить лицо клиники и свое лично, вы готовы скрыть информацию, возможно очень важную. Это низко, шеф! Но именно такого решения, я от вас и ожидала. Потому-то вас так раздражали мои умозаключения.

   -Все решено, ничего уже не сделать. Я дал тебе целую неделю, взял риск на себя. Больше я ничего сделать не смогу.

   -Хорошо. Ценю вашу настойчивость. Что-то настроение совсем испортилось. Пойду, вымещу зло на Кузеньке, уж он-то точно это заслужил. Может, что скажет умное.

   -Именно за этим я его и держал сверх срока целую неделю, чтобы ты душу отвела. – Грустно улыбнулся доктор Карбовски.

   -Спасибо, спаситель вы мой, а то пришлось бы вместо Кузи ложиться на лечение. Ну, я пошла. Не забудьте кого-нибудь посадить за пульт, а то, неровен час, прикончит меня соколик, или так загипнотизирует, что я вас всех… Ладно, пойду.

   Вера стремительно направилась в трехсотую палату. Заглянула в операторскую и, увидев там Энри, непроизвольно расплылась в улыбке. Милый Энри такой внимательный и преданный, он бы никогда не пошел на компромисс с совестью, но у него никто не спрашивает. Может и зря. Теперь, когда она знает, что за пультом сидит Энри, она будет чувствовать себя в безопасности.

    Двери были заперты на несколько замков. Глупая мера предосторожности для человека, которого собрались выписывать. Наконец, двери открыты. Знакомая комната. Кузя, казалось, не изменил даже позы с ее прошлого посещения. Как будто они прервались всего на пару минут. У Веры создалось впечатление, что он ждал ее.

   -Здравствуй, Верочка, тебя долго не было, я очень скучал. – Он посмотрел ей прямо в глаза. Она не успела отвести взгляд…

   Больше не было ни малейшего желания отрывать взгляд от его теплых, ярких глаз. Но в этот раз никакого телепатического воздействия Вера не почувствовала. Вероятно, он не решился повторять свою прошлую ошибку, зная, что она сразу почувствует воздействие. И это было правильно, это было хорошо.

   -Привет, а я не скучала! Я хочу, чтобы ты ответил мне только на один вопрос, только правду. Скажи мне, кто ты?

  -Я Кузя, ты забыла?

  -Если ты будешь прикидываться идиотом, я просто уйду.

  -Почему ты думаешь, что такая угроза будет мне не безразлична?

  -Я знаю это. Я знаю, что все твои анализы – липа, я знаю, что ты не человек. Я хочу знать кто ты?

   -Ты ошибаешься, анализы самые настоящие, я просто выздоровел. И я человек. Это правда, теперь я самый настоящий человек.

   -Теперь? А раньше, кем ты был раньше?

   -Я не знаю, я осознал себя только тогда, когда стал человеком, я прошлый раз уже пытался тебе это объяснить… Не думай, что мне легко, я тоже хотел бы знать свое прошлое и…зачем я здесь? Мне страшно, потому что я сам себя не знаю и не понимаю.

   -И тебе кажется нормальным, что все люди рождаются у мамы, а ты, извините, родился здесь взрослым дядечкой. Ничего необычного в этом, по-твоему, нет?

  -Так случилось…, я не могу этого изменить. Придется с этим жить.

  -А жить ты собираешься как обычный человек, или тебе нужно что-то конкретное сделать в жизни?

  -Я точно не знаю.

   -А другим?

   -Каким другим? Разве я не один такой?

   -Переигрываешь, дружок! Значит, говорить не будешь? Уже одно хорошо, что ты все-таки, хоть и с поправками, но человек.

   -Вера, я ждал тебя, хотел объяснить кое-что… Пожалуйста, не говори со мной таким агрессивным тоном, я ведь не виноват, что такой, разве я выбирал себе эту болезнь, эту судьбу? Разве ты не понимаешь, что я просто жертва.

   -Нет, ты думаешь, что ты жертва, и возможно думаешь искренне, но ты не жертва. Ты пришел с определенной целью, и ты будешь ее выполнять, возможно, неосознанно. Ты выздоровел позже других…, возможно, в тебе есть какое-то нарушение, поэтому тебе и кажется, что ты жертва.

   -Давай не будем об этом, я все равно не смогу ответить на твои вопросы, спроси у других, может, они знают нашу цель.

   -Уж они-то знают, но не скажут. Сказать мог только ты.

   -Почему?

   -Ты у них слабое звено, ты не видишь всей картины. Ты можешь что-то выдать, сам того не подозревая. Ты опасен для них. Не боишься?

   -Я не думал об этом в таком аспекте.

   -Подумай.

   -Вера, я хотел говорить совсем о другом. О нас.

   -Что? В каком смысле?

   Кузя опять посмотрел Вере прямо в глаза и взял за руку, почти как она в прошлую их встречу. Похоже, ему понравилось в прошлый раз. Он казался таким несчастным, таким влюбленным. Судьба была с ним неласкова, и его вины в этом не было. Так он сказал. Может, была в этом доля правды? Вера пыталась встряхнуть себя, не поддаваться чувству жалости, но похоже ей это не удалось.

   -Мне некуда идти. Можно я поживу с тобой. Верочка, я могу верить только тебе. Я не знаю, как мне жить там, за стенами клиники. Ты такая красивая…, я буду расчесывать твои огненные волосы, вкусно кормить. Вот увидишь, я быстро стану незаменимым. Кроме того, я знаю, ты хочешь, чтобы я оставался под твоим присмотром…, так что же, лучшего варианта не придумаешь.

   Сказать, что Вера была ошарашена, это не сказать о ее состоянии ничего. Кузе удалось порядком ее удивить. Интересно, зачем на самом деле ему это нужно? Неужели он просто бездомный, одинокий бродяга? Или он пытается ее провести? Но в одном он прав, Вера хотела, чтобы он был у нее под присмотром. Если держать ухо востро, то, пожалуй, можно согласиться с этой идеей. В конце концов, она остается хозяином положения и всегда может его выгнать взашей…

     -Я согласна.

  Казалось, он не мог поверить своему счастью. Он так трогательно радовался этой маленькой уступке с ее стороны, что она невольно заулыбалась. Куда делась та агрессия и психологическое воздействие, которое напугало Веру прошлый раз. Сегодня это был просто несчастный мужчина, к тому же безнадежно влюбленный. У Веры было ощущение, что Кузя был предельно искренен с ней, вот только не было уверенности, что это ощущение не результат какого-то тонкого воздействия мужчины. Может, он просто учел свои ошибки и действовал более тонко? Посмотрим. Кто знает, может, он действительно так несчастен и одинок, как говорит?

   Вера поняла, что срочно должна уйти, ей просто необходимо все обдумать вдали от Кузи. В очередной раз она буквально бежала из этой комнаты. У дверей ее уже ждал взволнованный Энри.

  -Ты что Вера, ты повелась на его сказки? Он просто ловкий малый, это все его хитрости, он что-то хочет от тебя.

  -И я от него что-то хочу. Вот и посмотрим, кто кого перехочет.

  -Ты поступаешь опрометчиво. Риск слишком велик.

  -Не люблю неразгаданных загадок. Не знаю, мне он показался вполне искренним… и совершенно нормальным. Обычно я всегда чувствую подвох, если он есть. Здесь его не было.

   -Это необычный случай…, Вера, будь осторожна. Ты хоть понимаешь, чем это может обернуться? Ты берешь на себя больше риска, чем сможешь унести. Ты еще вспомнишь мои слова.

   -Не пугай меня, мне и так страшно. Но я уверена в своем решении, так будет лучше для всех, и для вас, и для меня и даже для Кузи. Зачем я только дала этому олуху такое глупое имя. Что называется, сама себя перехитрила и наказала…

   -Не уходи от разговора. Обещай быть предельно осторожной.

   -Обязательно буду.

***

     Дом Веры блистал чистотой и пах приятным женским ароматом. Приятные нежно-пастельные тона действовали на возбужденную женщину успокаивающе. Любимая музыка давала необходимую уверенность и некоторое душевное равновесие. Ей так это было сейчас необходимо!

    Вера ожидала своего гостя с каким-то непонятным внутренним трепетом. Кажется, она влюбилась. Так долго она ждала этого в своей жизни, желала…, а чувство пришло не там и не так. Так, наверное, всегда бывает. Трепет начал перерастать в тревогу, Кузя опаздывал. Надо было все-таки забрать его прямо из клиники, не пугаться злых языков. Все равно долго это секретом не будет. За дверью раздались какие-то звуки, потом тихий нерешительный стук. Вера с нежностью и жалостью подумала о Кузе и пошла открывать дверь.

    Он стоял на пороге, весь испачканный чем-то рыжим, под глазом набухал синяк, бровь кровоточила. Вера буквально лишилась дара речи. Что это еще такое?

    -Верочка, меня только что хотели убить. Если бы не моя реакция, я бы был уже мертв. Это был сильный противник…, я бы даже сказал необычный человек, у него была более скорая реакция…

    -Кажется, я знаю…, это кто-то из тех с кем ты попал в больницу. Я же предупреждала, что они увидят в тебе угрозу и захотят уничтожить. Слава богу, они не причинили тебе серьезного вреда.

   Вера сама не заметила, как начала покрывать поцелуями раненое лицо. Он сразу ответил, как будто только этого и ждал все последнее время. Он нежно обнял ее за плечи и прижал к груди, целуя рассыпавшиеся волосы. Такие восхитительные ощущения! Только ради одного этого момента, он мог пожертвовать жизнью.

   -Верочка, любимая, я так мечтал об этом. Я так хотел, чтобы мы были просто мужчина и женщина, а не доктор и пациент. Я люблю тебя,  милая. Ты мне веришь?

   -Да, я вижу это.

   Вера не могла остановиться, губы жаждали поцелуя, и она сама первая коснулась его губ своими. Горячая волна пробежала от губ к кончикам рук и ног, разжигая пожар на всем своем пути. Вера знала, что влюбилась, но не ожидала, что события станут развиваться так бурно. Неизвестный нападавший, неожиданно подтолкнул их друг к другу, ускорив естественный ход событий. Об осторожности было думать поздно. Вера с головой окунулась в бурные отношения. Интрига и необычность ситуации еще более подстегивала пыл обоих партнеров. Сейчас никто из них не мог сказать, чем все это кончится.

   В голове, одновременно с ударами горячего сердца, пульсировала счастливая мысль, что это свершилось, она нашла своего мужчину и никогда, никогда не отпустит его. Милый Кузя, такой нежный, ранимый и преданный. И пусть все, что происходит с ними сегодня, недолговечно или, возможно, изменчиво…, это прекрасно!