Текст книги "ПУТЬ БЕЗ УКАЗАТЕЛЕЙ (СИ)"

Автор книги: vudu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 46 страниц)

   -Молодой человек, вы пришли, чтобы постоять на моем пороге? Между прочим, в доме полно маленьких детей…, и они спят.

   -Именно поэтому я собственно здесь и нахожусь.

   Роуз удивленно и более внимательно посмотрела на красавчика. В груди появилось неприятное предчувствие. Лучистые глаза вдруг показались холодными и жесткими. В этот момент, как чертик из табакерки, из-за спины появился Фред. Роуз оглянулась на малыша, чтобы отправить его восвояси, но выражение лица мальчика заставило ее остановиться. Слова готовые сорваться с языка застряли в горле. Глаза Фреда были расширены от испуга и удивления. Роуз, не понимая, что происходит, схватила Фреда за руку и повернулась вновь к гостю лицом.

  -Папа…!? – голос мальчика прозвучал еле слышно, почти шепотом.

   Роуз как будто обдало холодным душем, сердце ушло в самые пятки, руки начали противно трястись. Фред вцепился в руку женщины, как будто от этого зависела его жизнь. Может быть, так и было на самом деле…

   -Фред, тебе лучше уйти к себе в комнату. – Голос Роуз, наконец, обрел необходимую твердость и строгость, чтобы дать понять мужчине, что с ней будет не так просто справиться.

   Фред понял серьезность ситуации, поэтому задом, но весьма быстро попятился к дверям и через секунду, развернувшись, бросился бежать.

   -Мне казалось, что сын относится ко мне более благосклонно… – Усмешка, появившаяся на губах мужчины, была циничной и наглой, он определенно чувствовал себя хозяином положения.

    -Разве теперь это имеет для вас какое-то значение? Вы самоустранились от участия в судьбе ребенка, не понимаю, что привело вас сегодня в этот дом? Что я понимаю еще меньше, это то, как вы нашли меня и ребенка?

   -При желании, нет никаких проблем. Вы женщины совершенно лишены наблюдательности, за вами можно следить, не скрываясь, вы ничего не заметите. Проследить за Софией, чьи рабочие координаты не изменятся еще несколько лет, и найти вас не составило никаких проблем. Вы только думаете, что можете что-то решать в этой жизни, на самом деле все будет так, как захочу я…, я думаю, вы понимаете, что не сможете мне сегодня диктовать условий?

   -Вы находитесь у меня в доме и хотите диктовать условия? У вас что, мания величия? – Роуз не могла понять, как этот мужчина мог показаться ей приятным и обаятельным, злость и раздражительность сделали его лицо неприятно кислым и жестким. Зато теперь Роуз прекрасно поняла, каким образом София влюбилась в кажущуюся порядочность и добродушность этого человека. Предстоит нелегкая битва.

   -Может и так, но вас это мало касается. Надеюсь, вы не хотите, чтобы все дети, которые находятся в вашем доме…, заметьте, находятся незаконно, покинули эти стены в известном направлении? Я имею в виду, естественно, Опекунский Совет. – Мужчина смотрел Роуз прямо в глаза, говорил тихо, медленно, как будто боялся, что до нее плохо доходит смысл. – Надеюсь, на вашу разумность в выборе между всеми детьми и Фредом. Вы ведь будете благоразумны, не так ли?

   Паша, а именно так, насколько помнила Роуз, звали отца Фреда, уже откровенно издевался. Он чувствовал себя безраздельным хозяином положения.

  -Почему вы решили, что дети здесь незаконно, что-то я не припомню закона, запрещающего матерям оставлять детей у родственников и друзей? – Роуз начинала злиться, потому что определенный риск в ее положении присутствовал. Закон планеты предполагал, что дети должны воспитываться в Опекунском совете и, только как исключение из правил, у родителей. Такие способы и методы воспитания, которые могла предложить Роуз и ее помощники, просто не предполагались нормативными актами. Очень вероятно, что сделано это было намеренно. Трактовка такого закона, будет произведена в интересах Опекунского Совета и государства. До детей, как и следовало ожидать, дела никому не будет. Сложная ситуация…, она просто не могла себе позволить думать всерьез о выборе между Фредом и остальными малышами.

   -Не пытайтесь блефовать, законы я знаю совсем не хуже вашего, и вы, и я, прекрасно понимаем ситуацию, поэтому нет никакого смысла вступать в полемику. Это мне надоело еще со времен жизни вместе с Софией. Мы оба знаем, если хотя бы один из родителей против домашнего воспитания, то власти стопроцентно будут на его стороне. – Паша фривольно облокотился на косяк двери и просто нагло улыбался растерянной женщине. Вероятно, он принимал ее за откровенную дуру.

   -Хорошо, спорить с такой постановкой вопроса было бы, по меньшей мере, глупо. Но, мне кажется, вам следует обсуждать это не со мной, а с матерью Фреда.

   -Не пытайтесь поймать меня на такую примитивную уловку, оттянуть время вам не удастся. Я несколько обескуражен вашим упорством и… э-э-э сообразительностью, если такое определение вообще можно использовать в отношении женщины вашего типа. – Паша явно провоцировал Роуз…, чего он этим добивался, было не совсем понятно. – Как Софии удалось вас так заинтересовать? Чем? Откройте секрет.

   -Вы, наверное, не поверите, но я искренне забочусь о благополучии малыша. Опекунский Совет убьет в нем индивидуальность…, сделает из него серость…, разве вы не понимаете этого? – В голосе Роуз начали появляться просительные, умоляющие нотки.

   -Все зависит от точки зрения, и моя противоположно отличается от вашей.

   -Разве вы не хотите ребенку добра? Судя по тому, что вы вообще ставите подобные вопросы в принципе, Фред вам небезразличен. Тогда, хотя бы ради него, вы должны попытаться понять нашу точку зрения.

   -Вашу? Никогда! Вы опять пытаетесь втянуть меня в бесполезный спор.

   -А вы пытаетесь меня разозлить и оскорбить. Зачем?

   -Я думал, вы настолько толстокожи или глупы, что не поймете…

   -Зачем вы провоцируете меня?

   -Просто развлекаюсь. Ну что, перейдем к делу, ради которого я собственно сюда и пришел. – Лицо Паши опять расплылось в обаятельной улыбке, такой же широкой, как и фальшивой. – Я хочу, на правах родителя, забрать ребенка. Скажите спасибо, что я не привел власти и не разогнал всю вашу контору к черту.

  Улыбка исчезла, уступив место холодной жестокости.

   -Я не дам вам забрать Фреда.

  -Вы всерьез думаете, что я стану спрашивать у вас разрешения? – Сухой, неприятный смех прозвучал в ночной тишине прихожей как выстрел. Мороз побежал по коже женщины, она поняла, что если что-то не предпримет прямо сейчас, то проиграет.

   -Давайте я свяжусь прямо сейчас с Софией и…

   -Не трудитесь, я не стану это обсуждать даже с ней…

  -Вам придется действовать силой…

   -Посмотрите на меня, разве это может меня остановить?

  -Да вы ненормальный, вам лечиться надо!

  -А вы? Покажите мне сегодня нормального человека, который станет возиться с чужими детьми…, да еще драться за них? Смех, да и только!

  -Вот и посмеемся вместе. – Роуз уже с трудом контролировала свои эмоции, Паше все-таки удалось вывести ее из себя. Ясно одно, никакие разговоры тут помочь не в состоянии. Роуз кошачьим движением сделала два шага назад, подальше от гостя. Приняв боевую стойку, Роуз начала ждать дальнейшего развития событий.

   В глазах Паши на мгновение мелькнуло удивление, потом они зло сузились.

   -Что это ты делаешь? Ты собираешься со мной драться? Всерьез? – Голос звучал насмешливо, но выражение глаз не соответствовало тону, они продолжали быть злыми и немного обескураженными. Светлая прядь волос упала на лоб, от чего Паша стал очень похож на сына. От этого сходства у Роуз защемило сердце. Ну как, у такого бездушного отца, может быть такой тонкий, умный ребенок?

  -Вот и посмотрим, на что способен мужчина на этой планете? – Теперь Роуз была спокойна и сосредоточена, как того требовало искусство боя Софо. Роуз уже не тренировалась несколько лет, но некоторые навыки невозможно истребить ни временем, ни отсутствием тренировок.

  Паша немного растерянный двинулся в сторону женщины преградившей ему путь к сыну. Через мгновение он оказался на полу, получив ощутимый удар в солнечное сплетение. Его блестящий франтовский костюм был безнадежно испорчен, именно это мгновенно вывело его из себя. Паша совершенно не рассчитывал на подобного рода сопротивление. Он мог сейчас уйти, и этим людям станет от этого только хуже! Эта глупая женщина не в состоянии понять, что в любом случае она останется в проигрыше. Но Паша привык, что все складывается в жизни, как он того хочет, он просто не мог позволить себе отступить по такой нелепой причине, как драка с женщиной. Самолюбие не позволило Павлу уйти. Он устроит Роуз сладкую жизнь после того, как заберет Фреда. Он заставит заплатить за подобное к себе отношение, и дорого. А сейчас он немедленно заберет сына.

   Поднявшись с пола и нарочито медленными движениями отряхнув с одежды несуществующую грязь, Паша сделал шаг назад и пристально посмотрел на женщину. Взгляд этот мог вселить ужас в любого, бледное жестокое лицо и бешеные, какие-то садистские глаза…, но Роуз просто некуда было отступать, поэтому она проигнорировала взгляд и шагнула к своему противнику сама. Ударив в лицо, она не смогла вложить в это движение достаточно силы. Не каждый день приходится бить живых людей, не так-то просто ударить человека, даже в такой ситуации. Поэтому, хотя удар и достиг цели, он не смог вывести мужчину из игры. Павел, получив неприятную оплеуху, сумел перехватить руку женщины и отшвырнуть Роуз в стену с такой силой, что у нее перехватило дыхание.

  -Я здесь хозяин положения, советую это помнить! За мои синяки ты еще ответишь, ты и твои детки. Ты очень пожалеешь о нашем знакомстве, Роуз. – В голосе мужчины звучал такой злой сарказм, что на глаза Роуз невольно навернулись предательские слезы.

  Сидя возле стены, Роуз пыталась восстановить дыхание, что-то теплое и пахнущее железом струилось по лицу. Оказывается, она пробила голову об угол стены.

  Паша уже находился возле дверей в детскую спальню, когда оттуда, чуть не сбив мужчину с ног, выбежал четырехлетний Фред. Он набросился на отца как разъяренный тигр, царапая ему лицо и разрывая тонкую, красивую одежду. Опешивший от такого натиска Паша сначала не сообразил, что происходит, а когда к нему вернулась ясность ума, наградил сына увесистой оплеухой, от чего мальчик упал на пол и начал тихо скулить.

   На этом битва была закончена за явным преимуществом мужчины. Что могли противопоставить ему маленькая женщина и четырехлетний малыш?

  Взяв стонущего ребенка в охапку, раздосадованный до крайности отец быстрым шагом бросился к выходу, при этом, не преминув с силой пнуть, все еще не пришедшую в себя женщину. Даже не удостоив Роуз мимолетным взглядом, Паша защелкнул дверь и исчез в ночи. Наступила гнетущая тишина. Только тихие всхлипы потерпевшей поражение женщины нарушали ночной покой. Дверь в комнату мальчиков тихо открылась, и из нее неровными испуганными шагами выбежал Дошка. Своими слабыми ручками он попытался поднять Роуз с пола. Он не плакал, он считал себя мужчиной и не мог позволить себе такой слабости, но руки его тряслись от страха и напряжения. Дошка весь перепачкался в крови, но это его не смущало, он с удивительным упорством продолжал попытки поднять Роуз. Женщина уже немного пришла в себя и смогла подняться.

   -Дошка, иди спать.

   -Я все слышал, прости, я испугался и не смог помочь Фреду, мне очень жаль. Что теперь с ним будет? Куда этот человек его понес?

   -Мы обязательно найдем и спасем Фреда, но сейчас тебе необходимо пойти в свою комнату и сидеть тихо как мышка. Со мной все в порядке, честное слово. Я немного поцарапалась, смотри, ты испачкался, придется переодеваться…, ладно, сиди здесь, сейчас приедет мама Фреда и разберется с твоей одеждой и моей головой. Слава богу, она еще и врач.

   Несмотря на все усилия, Дошка начал тихо плакать, прижавшись к боку Роуз, которая набирала позывные Софии по экстренному коду. Этот код знали всего два человека: Роуз и мать Софии. Слава богу, доступ по этому коду был открыт круглосуточно. Такие меры предосторожности пригодились, и Роуз была рада, что в свое время настояла на такой связи. На том конце ответил усталый, грустный голос. У Софии и так был не самый легкий момент в жизни, а Роуз предстояло его усложнить до крайности.

5.

   "Чувствительность человека к пустякам  и бесчувственность к существенному –  какая страшная извращенность".

                             (Блез Паскаль)

       Шел уже третий триместр беременности, а Зонда все еще пребывала в каком-то радужно-приподнятом состоянии. Четверт пьянил ее словно вино. Он окружил ее просто неземным вниманием, позаботился, один бог знает как, о лучшем жилище, о приятном досуге и достойном питании. Ей иногда начинало казаться, что он относится к ней как к дорогостоящему в содержании инкубатору. Четверт делал все, чтобы ребенок родился здоровым. Нет, он ежедневно признавался ей в любви, каждый день с упоением наслаждался ее ласками…, но все это начинало отдавать какой-то фальшью. Все было слишком театральным, пафосным. Почему она это замечает только когда остается одна и прокручивает в памяти счастливые моменты? Почему Четверт так действует на нее, что она не в состоянии трезво мыслить в его присутствии? Все это было бы очень здорово, если бы не было так подозрительно.

     Зонда отмахивалась от этих мыслей, приписывая свою мнительность беременности и неприятным детским воспоминаниям. Сегодня был особенный день, самый особенный после знакомства с Четвертом – Зонда получила приглашение на работу в Сомате. Такая радость! Она мечтала об этом, но неудача прошлого раза убила последнюю надежду. Теперь все изменилось, они решили дать ей работу, интересную полезную работу. Кто бы мог поверить, что ей улыбнется такая удача? Невероятно!

     Пусть это будет работа на Земле, а не в небе, но она будет причастна к великому делу и это очень важно. Ее мечта почти осуществиться! Ее оценили и заметили, выделили среди многих других отсеянных за непригодностью претендентов. Наверное, это София! Неспроста она так понравилась Зонде в прошлую встречу, вызвала такое теплое чувство, очень дружеское. Скорее всего, именно София в нужный момент вспомнила о ней, о ее способностях, сообразительности и мечте.

    Жизнь опять обрела смысл, теперь уже второй за последние полгода… Зонда просто не могла поверить, что это все происходит с ней. Теперь у нее будет все: милый Четверт, ребеночек и любимая работа. Необычный набор мечтаний и стремлений для современной женщины, но она никогда не была обычной…, вернее она перестала быть обычной, когда заболела болезнью Футше второго порядка. Правда теперь она считает это обстоятельство своей жизни больше удачей, чем проклятьем. Лишившись в одночасье иллюзора, она обрела возможность смотреть на людей и все человечество как бы со стороны, объективно. Это позволило ей оценить возможности и идеи Сомата, понять свою сущность и обрести мечты.

    В общем, оставалось только наслаждаться жизнью и быть счастливой. Пусть она не попадет на Юрико с первыми колонистами, но она обязательно туда улетит вместе со всеми переселенцами, малышом и Четвертом. Все будет хорошо!

    Но какой-то червячок сомнения все время нашептывал на ушко, что все это счастье только иллюзия, что она на самом деле занимается самообманом. Что-то в ее жизни было неправильным, подсознательно она все время ощущала некую асимметрию происходящих событий. Но Зонда вновь и вновь отмахивалась от этого подсознательного сигнала.

   Интересно, как отреагирует на новость Четверт? Наверное, порадуется за нее,… или нет? Вдруг, некстати, вспомнилась его реакция на ее рассказ о том, как она пыталась отобраться в команду колонистов. Эта реакция была немного странной и скорее отрицательной, чем наоборот. Зонда отказывалась верить в возможность такого развития событий. Ей так хотелось верить в благополучный исход, в то, что Четверт будет так же безумно рад, как и она…, а может и присоединится к ней.

    Сегодня Четверт был занят какими-то своими загадочными делами, поэтому она лежала на новой роскошной кровати и, отдыхая, предавалась восхитительным мечтаниям о будущем. Каждый раз, ощущая внутри себя приятное шевеление и толчки, Зонда с замиранием сердца прислушивалась, начинала поглаживать живот, успокаивала разбушевавшегося малыша. На лице молодой женщины при этом всякий раз появлялась глупая блаженная улыбка. Осталось подождать совсем немного времени, и она сможет взять малыша на руки. Это будет мальчик, похожий на своего прекрасного отца и жить он будет в прекрасном цветущем мире. Кажется, Зонда слышала сегодня на прогулке в парке что-то о том, что первые колонисты уже на Юрико. Это значило, что совсем скоро и для нее путь станет открытым, нет, не для нее, для них.

   -Сейчас придет твой папочка, и мы расскажем ему наши новости…! Как ты думаешь, папа обрадуется нашей удаче, или станет сердиться? Ничего, мы сумеем его задобрить в случае чего…

    У входа послышалась какая-то возня, приятные слуху звуки, это пришел Четверт. Он был в каком-то подавленном совсем несвойственном ему настроении. Зонда даже растерялась в первый момент, и совсем было передумала говорить новость, не будучи до конца уверенной, воспримет ли он известие с радостью. В конце концов, она решила, что скажет ему, но чуть позже.

   Четверт мрачно прошествовав в комнату, сел на край стула и погрузился в свои невеселые мысли. Зонду он просто не замечал, совсем…, поэтому, обидевшись, она вышла в другое помещение.

     В жизни Четверта случилось совсем непредвиденное событие. Смерть… Даже человек его способностей не смог так просто пережить смерть ребенка. Своего ребенка. Вынужденную смерть. Четверт снова и снова задавал себе один и тот же вопрос – была ли у него хотя бы небольшая возможность спрогнозировать такое развитие ситуации или отсрочить кризис до момента рождения ребенка, чтобы спасти ему жизнь? И ответ всегда был один – нет. Он старался убедить себя, что другого выхода не было, что потеря одного из восьми детей не такая уж страшная беда, но раздражение от этого локального поражения все время мучило Четверта. Он встал со стула, остановился перед дверью комнаты, за которой его ждала Зонда, самая послушная и ласковая из матерей. Он безуспешно пытался унять свою нервозность и какое-то странное предчувствие. Пара глубоких вдохов и Четверту удалось успокоиться, с милой улыбкой он вошел к Зонде. Эта доверчивая девочка мечтательница и романтик забавляла Четверта больше других…, если бы он не был самим собой, то сказал бы, что влюблен в ее наивность и простодушие, в ее непосредственность и даже глупость.

   -Привет, милая. Как дела у нашего малыша?

   -Почему ты никогда не спрашиваешь обо мне? – Зонда немного капризно надула губки. – Разве ты разлюбил меня? Ведь ты заботишься обо мне не только потому, что я ношу твоего ребенка?

   -Конечно, нет.

   -Ты какой-то странный, что-то случилось? – Зонда чувствовала его беспокойство, так же как чувствовала тщетные попытки это скрыть. Почему он не хотел, чтобы она видела его растерянность? Волновался за ее самочувствие? Или причина в чем-то другом?

   -Ничего, о чем стоило бы говорить с тобой.

    Зонда внимательно посмотрела на любимого, странное дело, глаза его хоть и не изменили золотистого цвета, но перестали быть мягкими, теплыми, родными. Они стали пустыми и холодными. Четверт явно был расстроен. Он опять погрузился в свои мысли, отключился от разговора и перестал слышать вопросы Зонды. Такое с ним случилось не в первый раз…, прошлый раз так было, когда он по глупости попал в игровой зал с иллюзороми. После знакомства с этими машинами, он оказался на больничной койке, в психиатрической больнице. Вот такая странная реакция на иллюзоры. Что происходило в клинике – неизвестно, но вернулся он примерно в таком же состоянии как сейчас. Наверное, у него в детстве была какая-то скрытая форма болезни Футше, раз он не переносил иллюзоров…, раньше Зонда никогда не слышала о таких случаях.

   И еще кое-что беспокоило девушку – сегодня в присутствии Четверта она не ощущала привычной эйфории и приподнятого настроения. Сегодня он не пьянил ее, не возбуждал в ней страсть. Может это беременность так на нее действует? Или Четверт не прилагает никаких усилий, чтобы она чувствовала его любовь?

   Четверт думал о своем мертвом неродившемся сыне. Его мать была самым неудачным выбором Четверта. Как же он сразу не разглядел, что женщина плохо поддается внушению, что она строптива и упряма? Он опять пытался себя оправдать перед самим собой! Ну, как он мог знать, что существуют люди с врожденным барьером внушаемости, господи, может, она одна была такая на всю планету и попалась именно ему?! Как он не увидел…, ее влюбленность выглядела точь-в-точь как все другие, она подчинялась беспрекословно, но, к сожалению, это было просто совпадение их желаний, не более. Из-за его невнимательности и неосторожности пришлось умереть ребенку. Нет, все это из-за нее, виновата только она! Она одна!

     Четверт заставил ее умереть в мучениях…, это была расплата за ее ошибку, его ошибку. Она имела наглость угрожать ему разоблачением, ревнивая дурочка…, разве он мог позволить поставить под удар всех восьмерых сыновей? Он пожертвовал только ее ребенком…, победил малой кровью. Однако чувства победы не было…, напротив, было ощущение поражения, горького и обидного. Больше Четверт не позволит себе такой расточительности. Одно непонятно, откуда на планете с отрицательным уровнем телепатических способностей у женщины взялся такой мощный экран от воздействия, причем экран естественного происхождения. Что-то здесь не вяжется, неожиданный потенциал у этого вида настораживал. К сожалению, Четверт не мог с уверенностью утверждать, что имел дело с простой случайностью. Что-то было в прошлом этой планеты, что дало людям такие скрытые возможности. Хорошо хоть сам человек пока не подозревает о своих внутренних ресурсах.

   Наконец, Четверт очнулся от размышлений, Зонды в комнате не было, вероятно, оставив тщетные попытки добиться от него ответа, женщина покинула комнату.

   -Милая, ты куда делась? Не обижайся, я просто очень устал…

    -Интересно от чего? – Выглянула из-за двери расстроенная Зонда, по ее лицу как по лицу ребенка можно было читать все чувства, которые она испытывала. Не было необходимости даже напрягать свои возможности, не женщина, а открытая книга.

   -Я же пытаюсь добыть лучшие условия для нас…, ты же сама не согласна жить как все, в игровом зале, как все зависимые… Ты сама хотела для малыша…

   -Ладно, ладно, не будем ругаться, лучше приласкай меня, мы с малышом соскучились по папочке. – Наивная Зонда все еще пыталась вернуть себе потерянное чувство благополучия.

   -Тогда подойди ко мне!

  -Сначала я хочу кое-что тебе сказать. У меня большой сюрприз для тебя! Ты ведь обрадуешься, правда?

   Четверт закрыл глаза и вздохнул, сюрпризов на сегодня было достаточно…, что же приготовила для него любимая Зонда. Сговорились они, что ли?

   -Надеюсь, этот сюрприз на самом деле приятный?

   -Честно говоря, я надеюсь не меньше тебя, что сюрприз будет для тебя приятным.

   -Говори. – Четверт насторожился, и было от чего.

   -Мне пришло сегодня извещение из Сомата, они хотят взять меня на работу.

   -Ты собралась улететь с планеты? – Лицо Четверта побелело от возмущения и ярости.

   -Нет, работать я буду на Земле, здесь тоже не хватает сообразительных людей, независимых от иллюзоров. – Зонда мечтательно улыбнулась, совершенно не замечая злости и нарастающего негодования в глазах мужа.

   Четверт схватил Зонду за руку, она как раз подошла к нему вплотную, и резко наклонил к себе. Ни разу Четверт не позволял себе ничего подобного. Иллюзии начали разбиваться как стеклянная посуда, брошенная на каменный пол. В глазах Зонды отражалась такая душевная боль и разочарование, что в пору было заплакать от огорчения. Только плакать, кроме самой Зонды, здесь было некому.

   Непривычная грубость с его стороны была забыта, как только их глаза встретились. Четверт с трудом контролировал свои действия, его взгляд причинял нестерпимую боль девушке. Физическую боль…  В голове взрывались мощные тягучие мучительные вспышки, из глаз градом катились слезы, рот раскрывался в беззвучном крике.

   Мысли Четверта перескакивали с одного на другое, он никак не мог сосредоточиться, непрошеные эмоции не позволяли действовать разумно и логично. От этого Четверт бесился еще больше, усугубляя свое состояние и причиняя все большую пытку девушке. Он должен довести дело до конца! Он создаст свою колонию потомков в прекрасной пустыне! Нет, его цель не только в том, чтобы размножить свой вид, он хотел большего…, мечтал увидеть результаты своих усилий. Желал, чтобы многочисленные потомки с честью осознали, кем они являются. И теперь Четверт, ни в коем случае, не собирался отступать от своей цели.

   Зонда была не в силах больше выносить боль и потеряла сознание, только после этого Четверт пришел в себя, смог овладеть собой и отпустить руку женщины. Когда Зонда придет в себя, то ничего не вспомнит о том, что здесь произошло, не вспомнит и о приглашении из Сомата. Зато сильно удивится большому синяку, который уже начал проявляться на запястье.

   Четверт сожалел о своей жестокости, он не хотел терять такую преданную жену, а тем более еще одного сына. Подобные перегрузки матери могут отразиться на здоровье ребенка, в том числе и на его соответствующих способностях. Четверт боялся этого. Зонда лежала на кровати, дыхание ее было неглубоким и прерывистым, по лицу разливалась непривычная для такого активного человека бледность. Выпирающий округлый животик стал отчетливо виден из-под коротенькой маечки.

   Четверт уставился немигающим взглядом на светло-коричневую кожу живота, по которому ходили едва заметные волны от движений ребенка. Малышу не хватало кислорода. Четверт начал паниковать, не зная, что предпринять в такой необычной ситуации, воздействовать на Зонду не было никакой возможности, ведь она была без сознания.

   Что же он наделал? Не имело смысла так грубо воздействовать на девушку. Если бы не его раздражение, связанное с утренним убийством, то он никогда бы не позволил поставить под удар благополучие малыша. Зачем только он поддался гневу? В этом не было никакой необходимости, все можно было сделать незаметно, плавно и толку было бы значительно больше.

   Четверт положил дрожащую руку на живот молодой женщины и попытался воздействовать на плод. Успокоить мальчика и поправить в нем некоторые отклонения, которые появились в связи с кислородным голоданием, было не трудно. Другое дело, что воздействие на себеподобных было запрещено без крайней необходимости. От этого могли пострадать телепатические способностей малыша. Четверту пришлось сознательно идти на риск. На самом деле Четверт сожалел только о том, что причинил вред ребенку, в том, что пострадала Зонда, никакой вины Четверт не ощущал. Так же как в смерти другой матери. Конечно, в этом была только их собственная вина! К счастью, Четверт успел позаботиться, пока женщина была в сознании, чтобы она ничего не вспомнила когда придет в себя.

   Зонда очнулась от нестерпимой боли в правой руке…, сразу к этому неприятному ощущению добавилась головная боль и тошнота. Было очевидно, что правое запястье сломано, кисть не повиновалась, а опухоль была таких внушительных размеров, что Зонда с трудом могла оторвать руку от кровати. Механическая прислуга по голосовому приказу принесла медицинскую капсулу и на руку легла благословенная обезболивающая салфетка. Только после этого Зонда смогла вздохнуть полной грудью, потому что до этого даже дыхание причиняло боль сломанной руке. Наконец, Зонда смогла мыслить более, или менее ясно. Левой рукой она коряво со второй попытки вызвала экстренную помощь и со стоном вновь откинулась на подушку. Что с ней случилось? Она совсем ничего не помнила! И это не в первый раз! Провалы в памяти появлялись со странной регулярностью, но Зонда как всегда отмахивалась от проблемы, стараясь ее не замечать, игнорировать. Теперь это вряд ли было возможно.

    Что же случилось с ее рукой и головой? Если она упала, то почему она оказалась на кровати? Зонда опустила глаза на свой оголенный живот, на коже огнем горело небольшое красное пятнышко. Оно выглядело как ожог от клейма. Еще одна загадка, не имеющая ответа. Ребенок вел себя подозрительно тихо. Привыкшая к его активности Зонда насторожилась и прислушалась к своим ощущениям. Как будто почувствовав ее тревогу, малыш шевельнулся, давая о себе знать. Зонда благодарно вздохнула, улыбнулась бледными пересохшими губами и закрыла глаза. Сознание вновь грозило ускользнуть из ее разума. Зонда держалась из последних сил, но ее хватило только до момента прибытия помощи. Как только Зонда увидела размытые лица в белых халатах в проеме своей двери, сразу потеряла сознание.

   Пришла в себя Зонда уже в больнице на белоснежном пластике постели, под яркими лампами, доставляющими очень неприятные ощущения глазам. Мужчина-врач с мягкой улыбкой ожидал, пока она немного освоится с новыми впечатлениями. Свет сделали более приемлемым, от чего сразу стало легче.

  -Что со мной?

  -Именно этот вопрос я хотел задать вам. – Врач пристально посмотрел на свою пациентку.

  -Я не могу ничего вспомнить… – Девушка безуспешно морщила лоб, пытаясь выловить в голове хоть какие-то обрывки воспоминаний.

  -Это вы вызвали помощь?

  -Да, никого больше не было. – Удивленно ответила Зонда, разве они кого-то застали в ее доме, когда приехали на вызов?

  -А когда с вами случилось несчастье, кто был с вами.

  -Я не знаю, может никого. Наверное, я просто упала…

  -Нет, к сожалению, это не простое падение. Ваша рука была сдавлена по всей окружности, сломаны обе кости. Я бы сказал, что вас очень сильно схватили за руку. Но я не скажу этого, потому что это представляется маловероятным. Так что, остается только вариант с механическим воздействием, вероятно, вы где-то прищемили руку…, вот только где? Честно говоря, большая загадка.

   -Странно, ведь я была дома, и там нет ничего такого, что могло бы причинить такую травму.

   -Ничего такого нет, не только у вас дома, но и вообще нигде…, я, по крайней мере, не знаю ни одного места, где можно так покалечиться, очень специфическая травма. Но даже не это в вашем случае самое странное. Самое странное – повреждения в вашей голове.

  -Что вы  имеете в виду? Голова, конечно, болит, но изнутри…, снаружи я ничего не чувствую. – Зонда попыталась левой рукой ощупать голову, но рука наткнулись на какие-то проводки, которые на специальных присосках крепились к коже. Рука опустилась на постель.