сообщить о нарушении
Текущая страница: 43 (всего у книги 50 страниц)
Моди вздрагивает от его слов так, словно получает настоящий удар. В больших глазах сразу закипают слезы. Эльфийка поджимает сухие губы. Дейзи смотрит то на нее, то на кипящего от злости родителя. Сердце в груди девочки бьется, как у колибри.
— Прочь из дома, — повторяет он, — и больше не возвращайся сюда. Никогда, слышишь меня? Никогда.
Моди смотрит на Северуса и молча сглатывает, чувствуя, как слезы градом начинают литься из глаз. Она часто моргает и опускает голову, направляясь на кухню. Она делает всего пару шагов, когда понимает, что Дейзи все еще держит ее руку.
Девочка часто дышит, перепуганная до смерти, но не плачет, лишь продолжает цепляться за руку эльфийки. Моди опускает пальцы другой руки на тыльную сторону ладони Дейзи, но не смотрит на нее в ответ. Побуждает раскрыть свою крохотную, но цепкую руку.
Дейзи хочет ослушаться и не отпускать руку Моди никогда в жизни.
Но она отпускает.
И Моди ковыляет на кухню, плотно закрыв за собой дверь.
Дейзи так и стоит возле своего стула, схватившись за ножку, и смотрит на дверь, ведущую на кухню. Она хочет плакать. Так сильно, так горько хочет плакать, что ломит в груди. Словно ее плач сможет все вернуть назад.
Будто ее придет успокоить мамочка, обнимет крепко и будет гладить по волосам, а Моди возвратиться, чтобы прочесть еще одну сказку.
Дверь в кухню закрыта. Мамы здесь нет.
— Все правильно, — первой нарушает молчание Рита. — Следует напоминать этому отребью, где их место…
Удар ладони по столу заставляет всех вздрогнуть, обернувшись на хозяина дома.
— Рита, закрой уже наконец свой рот и покинь пределы моего дома, — чуть склонившись к ней, цедит Северус. — Время для приема гостей давно закончено.
Воспользовавшись праведным недоумением обеих женщин, Северус не дает им вставить слово, оставив последнее за собой, после чего выходит из столовой, гулко хлопнув за собой дверью.
Боль гудит за ребрами, пытаясь протиснуться сквозь густое алое облако праведного гнева, но у нее получается плохо. Северус старается закопать ее в себе, подавить ухающую черноту, залив раствором ярости, и в этот раз это срабатывает.
Он несется на второй этаж через ступеньку, хватаясь дрожащей рукой за перила, и влетает в спальное крыло, уже намереваясь зайти в свою спальню, выпить сонного зелья и забыться забвением до самого утра, потому что он не выдержит собственных мыслей в темное время суток.
Они уничтожат его, Северус это знает.
Однако он едва касается ручки своей двери, как вдруг замирает. Замирает и поднимает голову, уставившись безучастным взглядом в древесный стык на двери. Северус медленно поворачивается и делает два несмелых шага к двери напротив.
Не давая себе подумать, он нажимает на ручку, и дверь поддается, открываясь вперед. Его волосы чуть дергаются назад, когда из комнаты ползет дуновение теплого ветра. Северус делает полшага вперед и заходит в темную спальню, которая почти целый год была занята его женой.
Какое-то время он стоит в темноте, слушая собственное дыхание и звенящую тишину, а после взмахивает палочкой, зажигая канделябры. Слабый свет заливает комнату. Ее постель заправлена, туалетный столик убран, вдали стоят в ряд несколько пузырьков и баночек. На спинке стула висит ее сорочка.
Проходит всего несколько часов с того момента, как она покидает комнату. Он чувствует здесь присутствие Гермионы, слышит ее запах.
Северус подходит к постели и проводит ладонью по пледу, сжав губы. Сколько ночей они провели здесь вместе? Он сбился со счета. Сколько раз он дышал ею, прижимая к себе во сне? Он никогда не считал.
Почему ты заставила меня поверить в то, что меня можно полюбить?
Северус касается холодной подушки ладонью и проводит по ней пальцами. Подушку не взбивали, на ней все еще есть след от ее головы. Он вспоминает, как она забавно спит, чуть сморщив нос. Как говорит во сне. Как зовет его по имени.
Как обнимает ногами одеяло. И как уголки ее губ ползут вверх, если ей снится что-то хорошее.
Почему я полюбил тебя так сильно, что не замечал очевидных вещей?
Северус убирает ладонь от ее подушки, как от огня, и сжимает с силой руку, чувствуя покалывание в кончиках пальцев. Боль хочет снова вырваться на волю. Он тремя быстрыми шагами пересекает расстояние до двери и выходит из комнаты, погасив канделябры и плотно закрыв за собой дверь.
— А что я такого сказала? — всплескивает Рита руками. — Неужели неправду? — положив руку на сердце, театрально вздыхает она.
Розамунд машет руками и поднимается с места.
— Ты все верно сказала, дорогая, — заверяет она. — Не бери на свой счет, ты же знаешь его вспыльчивость.
Рита согласно кивает.
— Тоже верно.
— Ты к нему завтра зайди, — предлагает она, — мы после обеда уезжаем, а к вечеру он уже остынет, — подмигивает женщина.
Журналистка наигранно смеется, потому что того требует ситуация. На деле она уже продумывает, как бы побыстрее вернуть все на круги своя. Она потеряла много месяцев, это стоит признать.
Как бы она ни старалась, как бы не вела себя все это время, Северус никак не поддается на ее чары. Он словно отрезает Риту от своей жизни еще в тот самый момент, когда делает свой выбор. Выбор, павший не на нее.
— Обожаю тебя, моя дорогая, — наклонившись, прикасается она щекой к Розамунд. — И я страшно была рада увидеться.
— Я тоже, — искренне отзывается женщина. — Пиши мне, хорошо?
— Конечно, — кивает Рита, захватывая свою сумку.
Розамунд прощается с Ритой еще три раза, пока они стоят в холле, а затем в прихожей дома. Они словно стараются перемыть все кости, какие только можно. Ни одна, ни вторая участница дискуссии не замечает, что Дейзи все это время находится одна.
Стоит им обеим уйти из столовой, Дейзи тут же срывается с места и бежит на кухню. Толкнув ладошками дверь, девочка тяжело дышит, оглядываясь по сторонам. В помещении никого нет.
Она снова срывается с места и бежит к подсобке, в которой находится спальня Моди столько, сколько она помнит себя. Дверь оказывается открыта, и Дейзи непроизвольно улыбается, когда подбегает к ней и хватается рукой за косяк, заглядывая внутрь.
Улыбка сходит с ее лица.
— Моди? — тихо зовет Дейзи.
В пустой комнате едва тлеет в банке фитиль свечи. Вещей Моди девочка не видит. Дейзи всхлипывает и трет руками глаза. Она не понимает, что происходит. Она не видит проблем, которые витают в мире взрослых.
Дейзи просто хочет, чтобы у нее была мама. Был папа. И была Моди.
Ее простые желания не исполняются и исчезают слишком быстро. Надо было слушаться маму в свой день рождения. И не рассказывать то, что она загадывает, когда задувает свечи.
Розамунд машет рукой в последний раз, провожая взглядом Риту до ворот, и закрывает дверь. Она сразу идет обратно в столовую, намереваясь забрать Дейзи, но та уже сидит на первой ступеньке лестницы, опустив замочек из рук на колени.
— Вот и ты, — чуть улыбается Розамунд. — Идем, пора спать.
Дейзи поднимает взгляд на родственницу, но та, видимо, совсем не понимает, что десятью минутами ранее девочка плакала. Дейзи умеет успокаиваться сама. Ей приходится научиться. Спать она совсем не хочет, да и есть тоже. Хочет только пойти в библиотеку, чтобы побыть там еще немного.
Потому что там пахнет мамой и книгами, а еще там все ее рисунки.
— Можно я немного порисую в библиотеке? — просит Дейзи.
Розамунд берет ее на руки и снова усаживает совсем неправильно, неаккуратно. Женщина недолго думает.
— Нет, — наконец отвечает она. — Завтра рано вставать, нужно собрать вещи. Порисуешь в поезде.
Дейзи смотрит на дверь библиотеки до тех пор, пока она не скрывается из виду.
Северус слышит голос Розамунд, когда они поднимаются на этаж, затем понимает, что закрывается дверь в детскую. Он сидит в своем кресле и полной тишине.
Книгу в руки он не берет. Плотные шторы не открывает, не расправляет постель. Он лишь смотрит на то, как пляшет язычок пламени, понимая, что через пару минут свеча догорит и погрузит его спальню во тьму.
Северус боится этого момента.
Боится, потому что знает точно: едва он окажется наедине с собой и своими мыслями, ее образ тут же вспыхнет у него под веками.
***
— Так, тут у нас все необходимое, оставлю сумку в салоне, — суетится Розамунд, — остальное в багажник.
Она бросает сумку на заднее сидение.
— Провожать нас до вокзала не надо, — заверяет она Северуса. — Мы с Ритой договорились там пересечься, она мне поможет.
Северус продолжает стоять на месте, заложив руки в замок на пояснице.
— Как скажешь, — коротко замечает он.
Если быть до конца откровенным, он сам не хочет отправляться на вокзал повторно. Вчерашнего визита оказывается предостаточно. Мужчина вздыхает, чувствуя гудящую тяжесть в голове. Он не удивляется тому, что эту ночь почти не спит.
Сон никак не идет к нему. Он без конца ворочается, ему становится то слишком жарко, то крайне холодно. Его несколько раз бьет за ночь озноб. Мысли в голове такие тяжелые и громкие, что от этого к третьему часу ночи начинает мутить.
Северус даже не знает, куда ему деваться. Он принимает решение принять душ и стоит под струями воды битый час, пока кожа на подушечках пальцев не становится гусиной от влаги. Вылезает он из кабинки нехотя, заворачивается в полотенце и выходит из ванной, выпуская в комнату белоснежные клубы пара.
Даже после этого сон не идет.
Мысли, чертовы предатели, вертятся исключительно в одном направлении.
— Все уложено, мисс, — кивает водитель и открывает перед ней пассажирскую дверь.
Розамунд вся расцветает на глазах от такой галантности, не придавая значения тому, что Северус своему водителю просто платит за работу. Она улыбается ему еще раз, а затем поворачивается к хозяину дома, опустив взгляд вниз.
Северус вздрагивает, когда Дейзи крепко обхватывает его ногу руками.
— Папочка, не отдавай меня ей, — сводит девочка на переносице брови, вздергивая губу.
Она предпринимает последнюю попытку хоть что-то сделать. Мама ушла, Моди ушла, теперь и папа уходит.
— Я обещаю, что буду слушаться, — дрожит она. — Я по лужам бегать не буду, а на работе твоей буду сидеть с мистером дядечкой и никуда не убегу. На кухне с Моди буду сидеть, как раньше, — задыхается словами девочка. — Папочка, я обещаю!
Дейзи винит себя в том, что происходит. Непроизвольно, неосознанно.
Но винит.
Северус опускает взгляд на дочку. Нос вздернут, глаза на мокром месте, но не плачет. Смотрит на него своим распахнутым изумрудным морем так, что ему требуется немало усилий, чтобы снова удержать на себе эту маску. Этот холод. Эту отчужденность.
Он борется с желанием сесть перед ней на корточки, обнять ее и прижать к себе крепко-крепко, но он понимает одну простую вещь: с ним ей сейчас будет намного хуже, чем с Розамунд. Северус сам себя не выносит с того момента, как лжет Гермионе на вокзале.
Не выносит всем своим существом собственные мысли, свою привязанность к Гермионе. Это затмевает все прочее, даже тот факт, что видит он совершенно не то, что нужно. Да и додумывает снова сам, делая поспешные выводы.
Для Дейзи он хочет лучшего настоящего.
Ей нужен человек, способный о ней позаботиться.
Сейчас Северус чувствует себя настолько уязвимо, что не уверен, способен ли он позаботиться о себе.
Розамунд не так плоха, как кажется. Да, она своенравная, болтливая и временами несносная, но… Мелоди она любила. И Дейзи она любит. По-своему немного, даже слегка неординарно, но любит. Она сможет о ней позаботиться, им стоит лишь немного узнать друг друга.
Северус ей доверяет.
Не переносит ее, но доверяет.
Потому что не хочет, чтобы Дейзи видела его сейчас таким. Не хочет, чтобы все происходящее отложилось у нее в подсознании и аукнулось в будущем. Он и без того наломал немало дров, заполнять поленницу до краев ему совсем не хочется.
Северус поднимает взгляд и смотрит на номера автомобиля, лишь бы взглядом за что-то зацепиться.
— Иди, — коротко произносит он.
Я делаю это ради тебя.
Северус чувствует, как она сильнее обхватывает его ногу. Сердце сжимается.
— Папочка, — шепчет она.
— Розамунд, вам пора, — громко произносит Северус.
Женщина старается взять ее за руку, но Дейзи вырывается, снова и снова хватаясь за ногу родителя. Северус чуть дергается, слегка теряя равновесие, а после решается на это. На прикосновение. Опустив взгляд, он берет ладонь дочери в свою, вынуждая ее прекратить метания.
Розамунд воспринимает это за акт воспитания и довольно кивает, не подозревая, что отец и дочерью общаются взглядами, не размыкая губ. Северус смотрит в ее искрящиеся зеленые глаза и коротко кивает.
И этот взгляд означает: «Это ненадолго. Я обещаю»
Дейзи кивает в ответ и позволяет Розамунд взять себя за вторую руку. Она берет девочку на руки и направляется к машине. Дейзи даже не замечает, что непроизвольно обнимает Розамунд за шею, потому что чувствует, что папа доверяет ей.
— Я тебя люблю, папочка, — одними губами шепчет она, глядя на родителя.
Зрительный контакт они прерывают лишь в тот момент, когда Розамунд усаживает ее в салон на детское сидение. Позволяя водителю закрыть дверь, Розамунд огибает автомобиль и подходит ко второй открытой двери, опустив на нее руку.
— До свидания, Северус, — чуть поджимает она губы и на мгновение смотрит в салон на Дейзи, которая безучастно смотрит в окно.
Она благодарна Северусу за возможность видеть Мелоди в глазах Дейзи.
— Пиши, если что, — произносит она.
Прощаться они не умеют. Да и кто вообще таким навыком владеет? Северус кивает. Розамунд кивает в ответ и, легонько хлопнув ладонью по верху двери, садится внутрь, после чего водитель захлопывает дверцу.
— Мистер Снейп, — взявшись за козырек фуражки, кивает он и проходит на свое место за руль.
Когда автомобиль исчезает вдалеке дороги, превратившись в крохотную точку, Северус все еще стоит на одном месте у ворот, заложив руки за спину, и не шевелится, будто пустив корни в землю.
Ветер треплет полы его мантии. Сердце щемит.
По жизни мы словно дрейфуем на волнах. Как бы мы ни старались плыть вперед, в светлое будущее, нас часто отбрасывает назад к берегу. В прошлое. Порой жалящие волны захлестывают нас с головой, не оставляя выбора и заставляя отправиться на самое дно.
Где нам всем, наверное, и место, когда не остается сил на принятие решений и способности сделать выбор. Потому что не существует абсолютной истины. Невозможно с полной уверенностью сказать, что твой выбор совершенно верен.
Он заставляет себя пошевелиться и медленно направляется в сторону пустого дома.
Дни сливаются.
Северус выходит на работу и почти живет в офисе. Берется даже за самые безнадежные дела, от которых отказываются его коллеги. В его беспрекословной статистике беспроигрышных дел, разумеется, появляется погрешность.
Первые несколько дней он все еще возвращается в поместье, но с каждым разом это решение дается ему все сложнее. В доме холодно, в нем пусто и слишком тихо. Когда он выходит из камина на кухне, плита пустует.
Его не встречает с улыбкой Гермиона, Дейзи не врезается с криками в его ногу, чтобы поздороваться, Моди не снует под ногами. В столовой на столе нет скатерти, нет приборов. Поверхность стола покрывается тонким слоем пыли.
Стул Дейзи выделяется среди интерьера, бросается в глаза. Так Северус перестает заходить в столовую, закрыв ее двери.
Камин он топит только в своей комнате один раз в два дня перед сном, остальная часть дома начинает промерзать. Несмотря на позднюю весну и теплую погоду на улице, в здании царит зима.
Иногда он ловит себя на мысли, что стены собственной спальни давят на него, поэтому приходится выйти из нее, чтобы просто отдышаться, но в других частях дома легче не становится.
Фортепиано закрыто, стульчик возле него близко придвинут к педалям. В звенящей тишине комнаты Северус непроизвольно слышит импровизированный дуэт, который они с Гермионой играют, кажется, очень и очень давно. Эта комната связана с ней. Северус и ее закрывает.
В детскую Дейзи он даже не входит, в спальню Гермионы тоже. В библиотеку оказывается зайти сложнее всего. Она вся пропитана ею. Каждая книжная полка, каждый переплет, софа, маленький рассохшийся столик, напитавшийся влагой, который он так и не заменил, потому что…
Потому что мастер прислал свои каталоги мебели, но уже после отъезда Гермионы.
Северус оставляет их в библиотеке, а после выходит из нее и также закрывает дверь на ключ. В доме не остается комнат, в которые он может войти.
Весь этот дом пропитан ею.
На кухне слышится ее смех, в столовой она листает за ужином Пророк, в библиотеке читает свой любимый роман из-под пера Джейн Остин, на заднем дворе гоняет по ручейкам с Дейзи кораблики, а в маленькой комнате играет на фортепиано.
