сообщить о нарушении
Текущая страница: 45 (всего у книги 50 страниц)
Перерывы между парами помогают вдохнуть полной грудью вне помещения, Джинни с улыбкой подставляет лицо теплым лучам и почти не выпускает из рук телефона. С Гарри они созваниваются каждый день не по разу.
Гермиона только улыбается и просит Джинни передать ему привет, а сама испытывает нестерпимую грусть, стоит ей повернуться спиной к подруге. Весь этот месяц она места себе не находит.
Она старается влиться в учебу, правда старается, потому что эта область ей крайне интересна, и она учится исключительно ради себя и своего будущего. Долгие пары, много материала для изучения и домашняя работа помогают Гермионе отвлечься, но хватает ее ненадолго.
Ровно до того момента, пока пары не заканчиваются, или она завершает выполнение очередного задания.
У Гермионы кошки на душе скребутся, мысли ее совсем не здесь, они далеко за пределами учебного заведения, находятся целиком и полностью в поместье, в каждой его комнате.
В светлой столовой, уютной кухне, большой отремонтированной библиотеке, комнате с фортепиано и во всем левом крыле дома. Особенно, в детской. Дейзи. Милая Дейзи.
Гермиона осознает глубокое чувство тоски еще в тот момент, когда заходит в поезд, но о своих чувствах с лучшей подругой совсем не говорит. Разговор с Северусом выбивает у нее из-под ног почву, и она еще около двух недель ходит, как в воду опущенная, пока Джинни на нее не смотрит.
Стоит подруге поднять на нее свой карий взгляд, Гермиона надевает на себя очередную маску. Маску, которая означает ох, Мерлин, я так рада снова учиться. Маску, которая означает ах, Джинни, ты посмотри, как здесь красиво.
И маску, которая означает как же я счастлива здесь оказаться.
По ночам эти маски надевать она не может. Стоит Джинни погасить свет в комнате и забыться сном, Гермиона не может сомкнуть глаз. Пока подруга видит десятый сон, Гермиона ворочается почти всю ночь, изнывает от бессонницы и отвратительного осознания.
Я все испортила.
Утром она ведет себя так, словно все в порядке. Собирает сумку, завтракает, заталкивая в себя кашу или горячую глазунью, одевается и идет на пары. Летит почти, если быть точным, только бы мысли занять. Только бы не думать о том, что произошло между ней и Северусом.
По вечерам Джинни тащит подругу гулять по городу, Гермиона всегда соглашается. Она смотрит на то, как искренне радуется Джинни жизни вне Магической Британии, и ей самой на душе от этого становится чуточку легче.
Они ходят в кафе, Джинни хочет попробовать, кажется, все вкусности мира, но знает меру в этом вопросе. Она уже считает дни, когда сможет вернуться в спорт, не прекращает упражнения на спину, но делает это с осторожностью.
Гермиона это контролирует. Хорошо, что они живут вдвоем. Да и вообще, все это слегка напоминает ей ту самую послевоенную жизнь. Довольно беззаботное время, если это можно так назвать.
Тогда Гарри и Джинни только встречались, Гермиона ждала Рона из армии, все было в некотором подобии стабильности. На их с Джинни безымянных пальцах не было обручальных колец, Молли ждала их в Норе каждое воскресенье на семейный ужин.
Гермиона чуть морщится от этих мыслей. Кажется, это было в другой жизни.
Теперь они обе изменились.
— Скоро пара начинается, — глянув на наручные часы, сонно замечает Джинни и сладко зевает. — Я еще в уборную зайти хотела.
Гермиона часто моргает, возвращаясь в реальность, и смотрит на подругу.
— Да, идем, — слабо улыбается она.
— Поможешь встать? — жмурится на солнце Джинни.
— Конечно, — протягивает она ей руку.
Джинни поднимается на ноги, опираясь на руки подруги, и разглаживает кофту на сильно округлившемся животе. Гермиона непроизвольно бросает на него взгляд и с улыбкой качает головой. Девушку поражает стойкость подруги.
Беременность — не подарок. Особенно, когда срок довольно внушительный, и когда рядом нет горячо любимого супруга. Однако Джинни никогда не жалуется на дискомфорт и не сетует на тяжесть положения.
Она с достоинством носит под сердцем своего сына, знает точно, что сына, не сомневается даже. Джинни как-то упоминает Гермионе, что в нем будут собраны их с Гарри лучшие качества, и она сама об этом позаботится.
А еще предполагает, что, стоит их первенцу оказаться в Хогвартсе, Минерва оставит свой пост директора. Гермиона искренне смеется, когда Джинни говорит об этом вслух. Понимает, что подруга права.
Она чмокает Гермиону в щеку и направляется в свой корпус, упоминая о том, что встретятся они уже вечером, почти перед сном, потому что сегодня вечерние пары. Гермиона кивает и идет в сторону своего здания.
Мыслей снова становится слишком много, стоит ей оказаться наедине с собой. Они тянутся в подсознание приторной сладостью черной лакрицы, удовольствия от вкуса которой почти никогда не чувствуешь. От этих мыслей слегка подташнивает, они вызывают тревогу и заставляют желудок становиться каменным.
Гермиона думает о Северусе слишком много. Дейзи не покидает ее мыслей и Моди. Гермионе кажется, что, покинув поместье, что-то жизненно важное обрывается у нее глубоко внутри.
И это что-то без конца кровоточит, оставляя в полости рта ужасный привкус, который отдает металлом и солью.
— Привет, Гермиона! — врывается в подсознание знакомый голос, заставляя девушку мгновенно надеть маску и с улыбкой обернуться к собеседнику.
Ник идет к ней с широкой заразительной улыбкой и сияющим взглядом. Его русые кудри откидываются назад всякий раз, как он делает шаг по направлению к ней.
Они учатся вместе, почти на всех парах сидят рядом. Своим присутствием парень Гермионе не досаждает, говорит только об учебе и красоте Британии, периодически предлагая Гермионе погулять в окрестностях учебного заведения или за его пределами, на что девушка тактично отвечает отказом.
Ник спокойно и с улыбкой воспринимает их, и Гермиону это радует. Ей нравится разговаривать с ним, проводит время бок о бок на учебе. За пределами аудиторий они почти не общаются, и такой стиль взаимодействия Гермионе кажется самым удачным.
Вне учебы ее мысли сосредоточены лишь в двух направлениях. Лучшая подруга и семья. Семья, которую она почти разрушила своим проклятым молчанием.
— Готова к семинару? — интересуется Ник, когда они усаживаются за парту. — Я подготовил ответы на все вопросы, не уверен, что ты поспеешь за мной, — с улыбкой сообщает парень.
Гермиона выкладывает на парту учебники и две тетради на пружине, после чего с ответной улыбкой оборачивается к нему.
— Ник, ты же знаешь, что это не так, — подкалывает его Гермиона. — Я подготовилась к семинару еще на прошлой неделе, а не прошлой ночью.
Ник забавно округляет глаза, изображая искреннее удивление.
— Откуда ты знаешь, что я ночью готовился? — спрашивает он, опустив локти на парту.
— Ты все делаешь в последний момент, — замечает она. — Дурная черта характера, — смеется она.
И понимает, что только что вслух говорит не про вопросы к семинару, а о себе самой. Улыбка стирается с ее лица, и Гермиона заторможено смотрит куда-то перед собой, сжимая губы. Ник что-то говорит в ответ, но она не слышит его.
— Пара начинается, — увидев преподавателя, ровным тоном произносит она. — Тихо.
Все поднимаются с места, чтобы поприветствовать профессора.
Гермиона прилагает все усилия, чтобы отключить мысли, которые не касаются учебы, и у нее, к счастью, получается. Ей нравится, что здесь, на этих курсах, собираются люди, которые искренне заинтересованы в том, что изучают.
Поэтому, наверное, в ней включается азарт, как только профессор начинает задавать вопросы семинара. Ответы учащихся содержательные и четкие, каждый представитель своей профессии держится очень хорошо.
Гермиона не отстает. Даже больше, выделяется среди прочих, потому что ответы дает чаще и конкретнее. Она уже не раз ловит злые взгляды некоторых ее однокурсников, но от преподавателей всегда получает лишь одобрение.
Это заслуга Блейза, Гермиона это понимает. Оказывается, он натаскал ее в большом спектре вопросов, и сейчас процесс обучения выглядит так, словно после летних каникул ты садишься писать вводную контрольную.
Кажется, что сложно, но на деле, если весной ты хорошо учился, отличный результат не заставит себя ждать.
Пара пролетает незаметно, в табель успеваемости Гермиона снова получает высший балл, на что не может не улыбнуться. Ох, как же я люблю учиться! Ник чешет затылок, когда получает на четыре десятых балла ниже, чем Гермиона.
— Черт возьми, и как ты это делаешь, — искренне изумляется Ник. — Я ни разу не видел, чтобы ты получала оценку ниже, чем превосходно.
Гермиона улыбается, когда в конце пары они неторопливо собираются. Следующая пара у нее последняя, в другом корпусе и без Ника. Однако Гермиона не расстраивается, будет ее любимый предмет всего курса, время пролетит незаметно.
— Просто я знаю, чего хочу, — не задумываясь, отвечает она. — И делаю все, чтобы это получить.
Ник кивает, явно удовлетворенный ответом. Они тянутся в очереди на выход из аудитории в числе последних, но никто из них никуда не торопится. Ник вообще на данный момент свободен, он по предмету, на который идет Гермиона, уже получил зачет, потому что пришел сюда на очередную переквалификацию, так как его отправила его контора на плановое обучение.
И при этом он все равно знает меньше, чем Гермиона.
— Твоя позиция мне очень нравится, — замечает Ник, когда они выходят из аудитории и теперь идут рядом, отставая от остальных. — Я вообще очень уважаю девушек, которые знают, чего хотят.
Гермиона снова вежливо улыбается, воспринимая слова по факту. Ник смотрит на профиль ее лица какое-то время, а после чуть ускоряется, огибает девушку и встает напротив нее. Гермиона останавливается вместе с ним.
Ник смотрит на нее с лукавой улыбкой.
— Пойдем на свидание, — внезапно произносит он, глядя ей в самые радужки.
Гермиона широко распахивает глаза от изумления и сильнее сжимает в руках учебники с тетрадями. Да так сильно, что костяшки пальцев белеют. Ник продолжает смотреть на нее, ожидая ответа.
— Извини? — наконец выдавливает она, нахмурив брови.
— Свидание, — кивает Ник. — Ты и я, — улыбается он. — Сегодня.
Гермиона чувствует, как к глотке подкатывает злоба.
— Ник…
— Ты классная, безумно классная, — искренне улыбается он, но только сейчас что-то в его улыбке ее настораживает. — Сходим поужинать, погуляем, а потом…
Мне плевать, что будет потом. Я не хочу этого слышать.
— Ник, я замужем, — прервав его, жестко произносит она.
Улыбка все еще есть на губах Ника, но уже не такая широкая и не такая искренняя. Он чуть прищуривается, глядя на девушку.
— Брось, — тянет он, — это ты так отшить меня пытаешься?
Гермиона перехватывает книги с тетрадями в одну руку и показывает ему вторую. Обручальное кольцо с большим камнем Гермиона снимает только в том случае, когда идет в душ или ложится спать. В любые другие моменты она его с себя не снимает.
И не стала бы. Не стала бы по одной простой и понятной причине.
Ник рассматривает кольцо на ее руке, периодически переводит взгляд на Гермиону. Та из глаз молнии буквально мечет, искрится вся. Ник ни разу не видел такого проявления ее характера.
Девчонка-то с сюрпризами.
— Да ладно, — все еще не верит он. — Я думал, это безделушка, — безразлично жмет он плечами, — типа… бижутерии или что-то в этом роде.
Гермиона всеми силами старается держать себя в руках и снова обхватывает учебники.
— Нет, не безделушка, Ник, — сжимает она челюсти, когда на мгновение замолкает. — Это обручальное кольцо, я замужем.
Парень смотрит на нее с тем же лисьим прищуром. Его улыбка вызывает теперь раздражение у Гермионы. Он начинает переходить границы, это недопустимо.
— Давно? — вскидывает он брови.
— Какое это имеет значение? — шипит она, чувствуя, как закипает все сильнее. — Я сказала тебе, что замужем. Ты уже должен был прекратить такого рода вопросы. У тебя совершенно отсутствует чувство такта, — заявляет она.
Ник воспринимает всю ситуацию, видимо, в совершенно другом ключе. Видимо, здесь, в немагической Британии такого рода ответы от девушек имеют какой-то подтекст. Или парни его сами себе придумывают. Как бы то ни было, Ник все равно делает шаг к ней, запустив одну руку в карман джинс.
— Ну ладно, — жмет он плечами, расслабленно глядя на девушку. — Замужем, я понял. Муж-то, как известно, не стена, — поднимает он руку и хочет прикоснуться к волнистой пряди девушки возле левого уха, — подвинется…
Гермиона понимает, что доходит до точки кипения. Сжав губы, девушка, резко перехватив поудобнее книги, замахивается и наотмашь бьет ими Ника так смачно, что по просторному коридору вмиг бежит эхо.
Ник пошатывается, делая два неуклюжих шага назад, и шипит, хватаясь за голову и морщась. Он смотрит с праведным недоумением на девушку.
— Рехнулась? — громче, чем следует, произносит он, от чего по пустому коридору снова бежит эхо.
Гермиона с пунцовыми от злости щеками делает несколько смелых шагов по направлению к нему, от чего Ник непроизвольно шарахается назад. Черт возьми, где та милашка, которая без конца мне улыбалась весь месяц?! Кто эта девчонка вообще такая?!
— Повторяю в последний раз, Николас, — жестко цедит она, глядя ему в глаза. — Я замужем. Еще раз с такими предложениями подойдешь ко мне, я воспользуюсь не учебниками, и поверь мне, — смотрит она в почти испуганные глаза парня, — ты не захочешь узнать, что будет вместо них.
Развернувшись на сто восемьдесят, Гермиона хлещет его волосами по лицу и направляется в сторону выхода с этажа, следуя к лестницам. Злость никак не утихает. Гермиона приходит на следующую пару и искренне радуется тому, что Ника здесь нет.
Любимый предмет не помогает отвлечься. Время идет слишком медленно. Гермиона крутит на пальце обручальное кольцо и наконец опускает на него свой взгляд. Она носит его почти целый год, однако чувства, которые она испытывает в самом начале и сейчас…
Вещи абсолютно разные.
Она помнит первый вечер в поместье сразу после свадьбы. Помнит, как сидит в ванной, заполненной водой, и смотрит на это самое кольцо, мечтая только о том, чтобы пойти на дно ванной вместе с ним и выдохнуть.
Да так, чтобы инстинкт самосохранения не сработал. Так, чтобы легкие заполнились водой и наступил покой. Кольцо кажется ей неподъемной ношей. Оно тяжелое, неудобное, слишком неподходящее для нее. Ее происхождения, ее статуса… Ее самой.
Сейчас ее пугает тот факт, что она так думала тем вечером.
Она смотрит на свое кольцо и думает о том, как правильно оно смотрится на ее руке. Что оно находится на положенном ему месте. И что с синим футляром и замшевыми черными туфлями на каблуке в два дюйма оно смотрится еще лучше.
В первые месяцы она постоянно его снимала. Только в присутствии Северуса носила, потому что так было нужно. В начале весны она все чаще начинает носить его. Сейчас конец весны.
И она его почти не снимает.
Почему я не снимаю его, даже когда Северуса рядом нет?
Задумавшись об этом всего на мгновение и наконец задав самой себе этот вопрос, Гермиона прерывисто вздыхает, распахнув глаза. В грудной клетке сердце на мгновение пропускает удар, а слезы застилают глаза, мешая нормально видеть.
Джинни открывает ключом дверь и входит в комнату, бросая на тумбочку сумку. Она видит Гермиону, склонившуюся над конспектами за столом. К такому виду по вечерам Джинни уже привыкла.
— Привет, подруга, — выдыхает она. — Сегодня без прогулки, ладно? Я немного устала.
— Привет, — слегка обернувшись, отзывается девушка. — Хорошо, как скажешь. Чайник горячий.
Джинни тревожится, замечая перемену в голосе Гермионы. Она даже толком не смотрит на нее. Джинни хочется спросить, что стряслось, но у нее так сильно устали ноги, и ей так хочется в душ, что разговор приходится отложить.
Девушка с превеликим удовольствием нежится в горячем душе, неторопливо ужинает, созванивается с Гарри и уделяет этому определенно много времени, потому что, когда возвращается в комнату, свет уже оказывается выключен, а Гермиона лежит под одеялом лицом к стене.
Джинни озадачено хмурится, смотрит в спину подруги, но не решается будить ее. Хорошо, как бы то ни было, они могут поговорить с утра. Девушка ложится в постель и, обняв обеими ногами длинную подушку, которую забрала с собой из Магического Мира, забывается спокойным сном.
Длится он недолго.
Джинни просыпается от того, что слышит посторонние звуки. Поморщившись, девушка оборачивается и прислушивается. Слышатся глухие всхлипы куда-то в одеяло или подушку, и Джинни пугается спросонья, не представляя, что происходит.
— Гермиона, — сонно зовет ее Джинни и тянется к бра над кроватью, включая свет. — Гермиона, что случилось?
