сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 50 страниц)
Забини для него, если честно, бесплатное приложение к столу, однако Гарри — парень тактичный, поэтому в разговорах этого вечера участвуют все. Найти общие темы для разговоров оказывается очень просто. Они говорят о работе, недвижимости, магии, учебе, путешествиях и киноиндустрии.
Личные темы не затрагивает никто. Плюс этого вечера.
Джинни старается поддерживать все разговоры, но то и дело ловит взгляд Блейза, хотя сама тут же свой отводит и делает небольшой глоток красного сухого. Джинни позволяет себе два бокала, от этого никакого вреда не будет.
Ужин оказывается крайне вкусный, все первые блюда, десерты и напитки в этом заведении на высшем уровне. Спустя пару часов начинает играть живая музыка, и Гарри протягивает Гермионе руку, приглашая на танец. Та отвечает согласием.
Общие разговоры — это, конечно, здорово, но она понимает, что Гарри с ней и наедине поговорить хочет. Они выходят на танцпол. Какое-то время они лишь молча качаются под музыку.
— Выглядишь ты прекрасно, Гермиона, — первый начинает Гарри. — Я очень беспокоился за тебя, мы давно не виделись, — в его голосе сквозит тревога. — Скажи мне, правильный ли выбор ты сделала? Для меня это важно, ты же мой лучший друг.
Девушка смотрит на друга. Правильный ли выбор она сделала? Она задает себе этот вопрос с того момента, как ее свидетельство о браке заламинировали с помощью магии, а ответ дать по-прежнему не может. Каждый раз появляются обстоятельства, которые влияют на ее ответ.
Она чуть качает головой, поджимая губы.
— Дай ему шанс, — внезапно произносит Гарри, понимая не сказанный вслух ответ.
— Шанс? — переспрашивает она.
Ее интересует ответ на другой вопрос, ответить на который сможет только Гарри.
— Скажи, ты смог бы дать шанс тому, — она подбирает слова, — кто не смог спасти человека, когда у него была такая возможность?
Гарри качается чуть медленнее, внимательно глядя на подругу и хмуря темные брови. Вопрос застает его врасплох, но он понимает, что конкретизировать Гермиона не станет, а додумывать самому ему не хочется. Если Гермиона не готова рассказывать, он не станет ее принуждать давать ответ.
Гарри недолго думает.
— Ты же дала мне шанс, — наконец отвечает он.
Гермиона останавливается, непонимающе глядя на лучшего друга.
— Седрик, — глядя на нее, произносит он. — Римус, Тонкс, Фред, Грозный Глаз… Сириус. Мне продолжать?
Девушка задыхается словами.
— Нет же, Гарри, это совсем другое.
— Вовсе нет, — качает головой волшебник.
Они так давно не говорили о последствиях войны, что каждое имя с болью отзывается на старых затянувшихся рубцах души.
— У меня была возможность спасти каждого из них, если бы не обстоятельства, Гермиона, — он смотрит на подругу долгим взглядом. — Порой мы что-то не делаем не потому, что не хотим, а потому, что не можем, — он недолго молчит. — Каждый шаг меняет будущее. Одно обстоятельство сменяется другим.
Гермиона сжимает губы. Гарри прав. Мерлин, он так невозможно прав! Если бы он спас Седрика, мог бы застрять на кладбище. Ринулся бы за Грозным Глазом, оказался бы в ловушке и был пойман. Если бы закрыл собой Сириуса в Министерстве… Нет, Гермионе тяжело даже думать об этом.
— И ты давала мне шанс каждый раз, Гермиона, потому что знаешь меня. Знаешь причины моих действий и их последствия, — он с грустной улыбкой смотрит на подругу. — Так что и мужу своему тоже стоит дать шанс.
Гермиона с благодарностью смотрит на друга.
И если на танцполе все хорошо, потому что Гермиона получает наконец совет, в котором так нуждается, то за столом сидят два человека, которых связывает общее прошлое, и им советов никто не дает, а второй бокал красного сухого у Джинни почти заканчивается.
— Ты потрясающе выглядишь, — первым нарушает неловкое молчание Блейз, глядя на девушку.
Джинни открыто смотрит ему в глаза, иронично вскидывая брови. Деланная вежливость не к месту, когда они вдвоем. Здесь нет сторонних глаз, этот разговор принадлежит только им.
— Зачем ты настоял на встрече? — в лоб спрашивает девушка. — Это же бессмысленно.
Блейз чуть кривит линию губ.
— Не бессмысленно, — качает он головой и тянет вперед руку, намереваясь коснуться кончиков ее пальцев.
Джинни убирает руки со стола и кладет их на колени.
— Блейз, это глупо с твоей стороны, понимаешь? — сердится она. — Прошло много лет, все это, — она быстрым взглядом осматривает ресторан, — полнейшая ерунда.
— Я хотел увидеть тебя.
Внезапное признание чуть пошатывает жесткий настрой девушки, и она на мгновение замолкает, теряя весь свой пыл. Она сглатывает, скрещивая на груди руки.
— Хотел встретиться, — добавляет Блейз. — Ты же не можешь отрицать, что тогда…
— Тогда была война, Блейз, — жестко произносит она. — Мы лишь помогли друг другу, — смотрит она на него. — Я была нужна тебе, ты был, — она замолкает, подбирая подходящие слова.
Не находит.
— Я был нужен тебе? — смотрит он на девушку.
— Ты был рядом, когда никого не было, — наконец произносит она.
Ворошить прошлое Джинни не хотелось ни при каких обстоятельствах. Была война, было страшно, было тяжело. Глупости совершали все, и она в том числе. Она не скажет никому об этом вслух, даже самой себе, но в тот момент Блейз был нужен ей.
Нужен, чтобы пережить все это и не свихнуться.
Это было всего пару раз, секс с ним лишь глушил слишком громкие мысли, которые сводили с ума. Это было нужно, чтобы забыться.
— Я хотел бы увидеться с тобой еще раз, — смотрит он на девушку.
В темно-карих глазах Забини сквозит надежда. Джинни сглатывает.
— Нет, — отрезает она. — В этом нет никакого смысла. Я люблю Гарри, Блейз.
Парень прочищает горло, глухо кашлянув и поправив галстук.
Она говорит это уверенно и четко, потому что это правда. По наивности она совершила глупость в школе, но как же сильно теперь она жалеет об этом. Не зря говорят, что последствия импульсивных поступков в прошлом порой тянутся за тобой до конца жизни.
— Школьные годы давно миновали, почти шесть лет прошло, — смотрит на него девушка. — Тебе пора бы двигаться дальше и забыть обо всем.
Джинни сильнее сжимает пальцами предплечья, чувствуя, как за ребрами гулко стучит сердце. Она смотрит в сторону. Этот вечер — самое абсурдное, что случалось с ней в последнее время. Блейз опускает локти на стол, чуть склоняясь вниз и глядя на девушку.
— Джинни, — негромко зовет ее парень.
Она не оборачивается.
— Джинни, я не хочу забывать.
Девушка медленно переводит на него взгляд. С танцпола возвращаются смеющиеся Гарри с Гермионой.
***
Гермиона делает глоток чая, спускаясь по лестнице. Воскресное утро спокойное, такого давно не было. Моди уводит Дейзи играть в снежных ангелов на задний двор, потому что снега намело за ночь довольно много, Северус все еще не выходит из своей спальни.
Девушка оглядывается по сторонам. На первом этаже дома она бывает только в столовой и на кухне, другие комнаты она совсем не обследует. Кажется, пришел этот день. В конце концов, ей не запрещено ходить по комнатам первого этажа.
Гермиона оставляет чашку на комоде в фойе и идет к одной из массивных дверей, дернув на себя ручку. Девушка хмурится. Закрыто. Почему везде все постоянно закрыто? Что на этот раз? Или, может, замок проржавел? Девушка дергает ручку снова. Безрезультатно.
Она цокает языком и идет к соседней комнате. Эта дверь оказывается открыта. Гермиона осторожно заглядывает внутрь. В светлом небольшом помещении окно занимает целую стену. Всюду висят картины, виднеются в углах комнаты статуи, стоит новенькая софа, на которую очень давно никто не присаживался, а прямо посередине комнаты…
Гермиона с придыханием восхищается и не может сдержать улыбки. Белое фортепиано, совсем новенькое, с блестящей лаковой крышкой стоит перед ней. Девушка подходит к нему, рассматривая каждую деталь. Она так давно не играла.
Кажется, прошла целая вечность с того момента, как она играла вместе с Роном в штаб-квартире Ордена. Девушка морщится от воспоминаний. Кажется, навыки у нее все еще остались. Она садится на стульчик подгибая под себя подол платья.
Гермиона почти с трепетом поднимает крышку и касается пальцем клавиши, внимательно вслушиваясь. Ох, оно даже не расстроено! Она пробегается по клавишам, вспоминая давно забытую мелодию школьных лет, которая представляет из себя собачий вальс.
Инструмент просто в идеальном состоянии.
Гермиона вспоминает одну чудную мелодию, которую давно не играла, и решается. Руки всегда помнят. Она опускает пальцы на клавиши, и вверх взмывает мелодия. Гермиона старается играть от сердца, механическая память работает превосходно, она помнит все ноты.
Мысли словно освобождаются, когда она снова начинает заниматься любимым, давно забытым делом. Девушка смотрит на беглые пальцы, играя с полным рвением и энтузиазмом. Голова свободна. Как хорошо. Повинуясь внезапному порыву, Гермиона поднимает взгляд и видит, что на пороге комнаты стоит Северус и неотрывно смотрит на нее.
Если бы ей было запрещено здесь быть, она бы… Она бы что? Все равно бы зашла, если быть откровенным. Что именно побуждает его снова так делать? Тихо подходить и вот так стоять и смотреть? Он удивлен музыке в доме? Поражен, что она играет? Или, может, он надеется ее смутить?
Гермиона смотрит на него в ответ.
Смутить меня? Боюсь, вас ждет разочарование.
Она не прекращает играть, опуская на клавиши взгляд. Гермиона замечает боковым зрением, как он проходит вдоль комнаты и останавливается недалеко от инструмента, наблюдая за ее игрой. Гермиона непроизвольно мысленно возвращается к вчерашнему разговору с Гарри.
Я всегда давала шанс Гарри, сама того не замечая?
Девушка бросает взгляд на светлые кисти рук ее супруга. Пальцами Северус отбивает ритм. Гермиона непроизвольно ухмыляется, приподнимая уголок губ. У него есть слух. Может, Гарри прав. И на деле все совсем не так, как ей кажется на первый взгляд.
Гермиона непроизвольно думает о том самом дне на пляже, когда произошел несчастный случай. Обстоятельства. Что бы произошло, если бы Северус поплыл за ней на глубину? Если бы он не успел? Если бы волны и его захлестнули? Она была далеко от берега.
Что, если бы он тоже в тот день сгинул в океане вместе с ней?
От страшной мысли бегут мурашки вдоль позвоночника, а волосы на руках встают дыбом. Гермиона понимает, что ее до слез пугает мысль о возможности потерять его. Потерять Северуса. Она облизывает губы, продолжая играть.
Что же со мной такое?
А Дейзи? Гермиона представляет, как маленькая девочка стоит одна на пляже в чудовищную жару, пока в океане дрейфуют тела ее родителей. Сердце сжимается. Вот о чем говорил Гарри. Обстоятельства. Одно вытекает из другого.
Гермиона сжимает губы. Северус вовсе не трус.
Какая же я глупая, Мерлин.
Северус все еще стоит рядом, отбивая ритм. Гермиона решается. Шанс. Она двигается на стульчике вправо, освобождая место. Не говоря ни слова вслух, она делает шаг навстречу к нему, потому что осознает одну простую вещь: она хочет идти ему навстречу.
Мужчина присаживается рядом и опускает пальцы на клавиши. Он умеет играть?
Импровизированный дуэт завязывается непроизвольно, в нем сталкиваются противоположности. Ее свет и его тьма, ее наивность и его жесткость, ее импульсивность и его стабильность.
Гермиона подстраивается почти моментально, глядя на его пальцы, бегло касающиеся клавиш. Ритм произведения растет, Гермиона чувствует рядом с собой жар его тела. Он касается ее предплечья, линии талии и левого бедра вплоть до колена. В животе странно екает.
Гермиона прерывисто вздыхает от неожиданности и скрещивает ступни под стульчиком. Она держит спину прямой, потому что всегда играет только так и никак иначе, но в какой-то момент ей хочется все бросить и отдаться этой композиции со всей страстностью.
В легкие попадает запах его одеколона. Бедро обдает жаром его тела. Гермиона сглатывает. В какой-то момент, она сама этого не ожидает, Северус убирает правую руку с клавиш и, перекинув ее за Гермионой, опускает ее на дальнюю правую часть клавиш, чтобы достичь необходимой тональности.
Жар его тела окутывает ее спину. Гермиона не может заставить себя посмотреть на него, чувствует только, как его дыхание колышет ее волосы, как запах одеколона слышится во всей, кажется, комнате, и как пульсация внизу ее живота усиливается.
Гермиона чувствует, как к щекам приливает стыд, когда она прикрывает глаза и, скрещивая ноги сильнее, чуть ерзает на стуле, распахивая губы. Игра смахивает на полное безумие, она смотрит на его руки, спину обжигает его теплом, рваное дыхание рядом сводит с ума.
Она до боли кусает губу, когда пульсация становится невыносимо жаркой, и до боли в коленках и на хрупких косточках щиколоток сжимает ноги, содрогаясь всем телом. Мелодия прерывается также неожиданно, как и начинается.
Гермиона едва заметно дрожит, закрыв глаза. Щеки девушки пунцовые, но она скрывается за водопадом распущенных волнистых волос. Она дышит редко и рвано, во рту солоноватый привкус металла. Должно быть, она прикусывает губу.
Она не может заставить себя обернуться, чтобы посмотреть на него. Подскочившая температура тела постепенно начинает снижаться, и Гермиона чувствует, что жара возле левого бедра она больше не ощущает. Она оборачивается.
В комнате, кроме нее, никого нет. Верхние стекла слегка запотели, а она… Она, кажется, только что испытала свой первый оргазм от игры на музыкальном инструменте со своим мужем.
До конца воскресенья они больше не видятся. Гермиона снова проводит время с Дейзи, но мысли ее совсем далеко от обычных детских игр. Она думает о том, что произошло сегодня утром. Уложив Дейзи спать, она продолжает думать об этом и тогда, когда возвращается к себе.
Северус не ожидает ее уже целую неделю, дает, видимо, пространство, не настаивая на супружеском долге, в котором она изначально была не особо заинтересована. Ох, Мерлин, ты свидетель, Гермионе стыдно от собственных мыслей, но сейчас от предложения она бы не отказалась!
Однако его не поступает, поэтому Гермиона накладывает на балдахин своей постели оглушающее заклинание и снимает напряжение самостоятельно, сжимая губы, чтобы не издавать лишних звуков, и лаская себя, пока сама думает о том, что это с ней делает…
Да что со мной такое?!
Уснуть ей удается только к рассвету на пару часов. Сонливости она, что удивительно, совсем не чувствует. Собравшись на работу, она снова не застает Северуса с утра и направляется в Министерство.
Блейз только упоминает, как хорош был вечер в субботу, и моментально вливается в работу. Гермионе даже проще не разговаривать. Она пытается работать, пусть мысли ее и находятся далеко за пределами Министерства. Они остались в маленькой комнате с фортепиано.
День пролетает незаметно, даже мелкие неурядицы и пара скандалов на телефонных линиях не откладываются в памяти, потому что Гермиона поскорее хочет добраться домой. Домой. Она все чаще ловит себя на мысли, что поместье теперь ее истинный дом.
Гермиона возвращается точно по времени, принимает душ и делает легкий пучок на макушке. Они с Моди и Дейзи идут по традиции на кухню готовить ужин, но Гермиона то и дело смотрит на камин.
Сегодня Северус задерживается. Гермиона тревожится. Ужин они заканчивают точно в срок, Гермиона сначала готовит приборы в столовой, но вскоре понимает, что Северус действительно сильно опаздывает. Гермиона не хочет, конечно, с огнем играть, но решает сделать это.
Дейзи она сегодня кормит ужином в столовой, подложив ей на стул две большие подушки. Девчушка никак нарадоваться не может этому, все повторяет, что она, оказывается, уже совсем большая. Гермиона с безграничной любовью смотрит на девочку.
Дейзи совсем не избалована, ей приносят радости простые и обыденные вещи. Она — необыкновенная девочка.
Опасения о гневе супруга оказываются напрасны, они заканчивают с ужином, еще час играют, а затем Гермиона отводит Дейзи спать. Девушка тревожно смотрит на наручные часы. Ох, что-то он поздно сегодня! Она возвращается на кухню, в которой Моди заканчивает уборку, и отпускает пожилого эльфа спать, настаивая на том, что сама обо всем позаботится.
Моди с благодарностью кланяется и направляется спать.
На часах уже бьет десять, когда у Гермионы остывает в чашке чай, а в камине горят языки пламени. Девушка тут же поднимается на ноги, скрещивая на груди руки. Она, не подумав, надевает обычные пижамные штаны и приталенную светлую кофту с длинным рукавом. В доме прохладно.
Сейчас ей не особо есть дело до того, как она выглядит.
— Здравствуй, — немного нервно произносит она.
Северус ставит портфель на стол, с удивлением глядя на девушку.
— Добрый вечер, — кивает он, — я думал, вы уже спите.
