сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 50 страниц)
— Надо поговорить, Рита.
Гермиона тяжело вздыхает и решается. Нагнувшись пониже к столу, она разворачивает Ежедневный пророк. Девушка листает страницы одну за другой, до дрожи под коленками боится каждой колонки и живой фотографии, но просматривает все страницы до самого конца.
Девушка с облегчением выдыхает, на мгновение закрыв глаза, и бросает Пророк в мусорное ведро. Это невероятно, но скандальная газетенка молчит уже седьмой день с момента выхода второй статьи.
Непонятно, почему так происходит. Неужели у Скитер проснулось в ее тщедушной сущности сострадание? Гермиона чуть хмурится от собственных мыслей. Это маловероятно. Скорее всего она лишь затаилась, чтобы выкинуть что-то похлеще, чтобы снова подогреть сплетни.
Которые, к слову, пока совсем не остывают.
— Посмотрите, кто пришел, — сидя на столе со скрещенными ногами, приторно произносит одна из коллег Гермионы, глядя в ее сторону. — Это же мисс Грейнджер!
Девушки злобно хихикают, поддерживая очередные издевательства. Каждое утро начинается одинаково. Как бы отвратительно это ни прозвучало, но Гермиона начинает привыкать к такому отношению. Это забивает далеко не последний гвоздь в гроб ее положения.
— Доброе утро, Делли, — старается не поднимать взгляд Гермиона, сразу хватая в руки очередную стопку бумажной работы.
Брюнетка отпивает глоток кофе и смотрит на Грейнджер, пока еще одна девушка из офиса шепчет ей что-то на ухо.
— Ох, не говори глупостей, Клара, — машет Делли рукой. — Не думаю, что наша мисс Грейнджер согласится на такое.
Гермиона сухо сглатывает и поднимает взгляд от бумаг. Хоть одно утро начнет наконец отличаться от предыдущих? Неужели их жизнь настолько скучная, что им приходится обсуждать только ее личную жизнь?
— Согласится на что? — решается Гермиона.
Девушки синхронно оборачиваются. Они успевают привыкнуть к тому, что Грейнджер постоянно отмалчивается. Им приносит удовольствие давить на нее, изводить и вынуждать сидеть в своей каморке до самого конца рабочего дня, не поднимая головы.
— О, это она про вечеринку в субботу, — сверкает злобным огнем в глазах Делли, поправляя длинные темные волосы. — Не думаю, что ты пойдешь.
— Отчего же? — скрещивает Гермиона руки на груди.
Делли отставляет чашку на стол и поднимается на ноги. Девушки наблюдают со змеиными улыбками за тем, что сейчас будет. Делли за словом в карман никогда не полезет и всегда закончит начатое.
Гермиона чуть хмурится, скрещивая руки сильнее, когда Делли останавливается возле нее и чуть склоняется, упираясь ладонями в колени. От нее всегда пахнет резкими, тяжелыми духами. Гермиона непроизвольно двигается на стуле чуть в сторону.
— Потому что это вечеринка для тех, у кого плюс один, дорогая, — хлопает она ресницами.
Офис прыскает в кулаки.
— А тут проблемка у тебя, солнышко, — касается она кудрявой пряди Гермионы, делая грустную гримасу. — Нам брошенки на вечеринке не нужны.
Девушки взрываются злобным булькающим смехом. Они заливаются так громко и невоспитанно, что у Гермионы против воли к глотке подступают слезы. Она дергает головой, чтобы прядь выпала из пальцев Делли, встает с места и, толкнув девушку плечом, выбегает из офиса под еще более мощную насмешку, захлопнув за собой дверь.
Гермиона мчит по коридорам в сторону уборной, сжимая кулаки, и держится до тех пор, пока не закрывается в кабинке и не накладывает оглушающие чары. Она позволяет себе разрыдаться изо всех сил только тогда, когда все четыре стены оказываются под заклинанием.
Ей так больно, так тяжело и так нестерпимо обидно, что все эти негативные эмоции мешают ей нормально дышать, каменной крошкой сваливаясь куда-то в солнечное сплетение и неподъемным грузом утягивая ее вниз.
Гермиона заставляет себя успокоиться. Она выплескивает обиду из себя и утирает слезы. Лишь бы не накапливалось. Грейнджер теряет не больше пятнадцати минут на это, поэтому надеется, что начальник отдела не отчитает ее за отсутствие на рабочем месте.
Девушка выходит из кабинки и подходит к раковине. В зеркало сразу не смотрит, знает, что придет в ужас. Сначала она пару минут умывается холодной водой, затем использует заклинание и только тогда смотрит на свое отражение.
Не так уж и плохо. Бывало и хуже.
Гермиона шмыгает носом в последний раз и, поправив на себе серый пиджак, выходит из дамской комнаты. Она уже сразу думает о том, как вести себя в офисе. Не стоило вообще им отвечать, надо было проигнорировать, она же всегда так делает.
Змеи только этого и ждут. Ее слез. Сегодня она преподносит им долгожданный подарок. Так больше делать нельзя. Гермиона уже собирается повернуть в свой коридор, как вдруг слышит чьи-то всхлипы.
Она останавливается и прислушивается. Понедельник, конечно, день тяжелый, но не значит ведь это, что она пройдет мимо? Гермиона идет на звук, рассчитывая увидеть какую-нибудь новенькую и неопытную девушку-стажера, но вместо этого…
— Ой, — не верит своим глазам девушка, — ой, кроха, здравствуй!
За массивной колонной возле стены стоит совсем маленькая девочка в синем сарафане и тихонько плачет, убрав руки за спину. Гермиона подходит к девочке и присаживается перед ней на корточки.
— Ты потерялась? — осторожно обхватывает она ее худые ручки.
Девочка поднимает взгляд. Темные волосы крохи ниже лопаток, но не заплетены, лезут в глаза, и ей приходится дважды пытаться убрать их в сторону, чтобы потереть глаза.
— Да, — всхлипывает она.
Грейнджер гладит ее по предплечьям.
— Ну, ничего страшного, я тебе помогу, — обещает она. — Как тебя зовут?
— Дейзи, — трет девочка глаза.
Радужки у нее зеленые, такие яркие, как молодая трава ранней весной. На щеке девочки то ли акварельная краска, то ли след от мелка. Грейнджер заботливо стирает с ее светлой кожи маркое пятно.
— А я Гермиона, — улыбается девушка, глядя на малышку. — Где твоя мама?
— Мамочки нет, — уже не так горько плачет она, начиная успокаиваться. — Только папочка.
Гермиона кивает, старается радоваться тому, что девочка идет на контакт, но информация об отсутствии матери горько отзывается в сердце. Ей, на вид, не больше четырех.
— А знаешь, где твой папочка работает, Дейзи? — поддерживает хорошую волну Гермиона.
Девочка на мгновение задумывается, опустив голову. У нее такие темные волосы, что диву даешься. Большая редкость увидеть такой натуральный цвет. Насыщенный, переливающийся, точно глубины океана, куда не ступала нога человека.
— Там много бумаги, — наконец отвечает Дейзи, подняв голову.
Гермиона снова восхищается пронзительной зеленью глаз малышки и искренне улыбается.
— Так это же архив, Дейзи! — смеется она. — Идем, я тебя провожу!
Дейзи улыбается в ответ и тянет ручки вверх. Гермиона поднимает ее и усаживает себе на левую руку. Ох, она такая легкая! Девочка обнимает ее за шею. Грейнджер не может перестать улыбаться. От малышки вкусно пахнет.
— Как же ты так далеко ушла, Дейзи? — поддерживает Гермиона диалог. — Это же на три яруса ниже.
— Я на лифте каталась, — спокойно отвечает она.
Гермиона улыбается.
— Что-то папа совсем не следит за тобой, — замечает она.
— А папочка работает много, — уверенно говорит Дейзи.
Для четырех лет малышка говорит очень хорошо, да и глаза у нее умные очень. С ней без вариантов занимаются, это заметно. Девочке определенно не хватает женской руки в плане опрятности, но Дейзи об отсутствии матери и сама ей говорит.
Гермиона уже с легкостью может представить, как красиво на густых волосах Дейзи будут смотреться два колоска.
Дейзи что-то рассказывает про свои рисунки и любимые игрушки без умолку, а Гермиона с интересом слушает и задает вопросы. Малышке, наверное, совсем не с кем поговорить, раз папа постоянно работает. Домовик в лифте косит на них взгляд, но потом даже чуть улыбается.
Гермиона приходит в архив и стучит в дверь. Она оказывается открыта, и девушка заглядывает внутрь. В полутемном помещении горит свет на столе, освещая небольшой участок комнаты. В самом архиве никого нет.
На небольшой софе лежат раскиданные детские игрушки, крохотный портфель и зеленая курточка с капюшоном, на табуретке рядом валяются альбомные листы и пачка открытых цветных карандашей.
— Поиграешь со мной, Гермиона? — с надеждой спрашивает Дейзи, глядя на нее.
Невозможная зелень, обрамленная темными, пока еще влажными от слез ресницами, не может позволить Гермионе ответить отказом. Ее определенно нет уже более пятнадцати минут, и ей влетит от начальника, но девочку одну она оставить не может до того момента, пока не придет взрослый, это точно.
— Конечно, поиграю, — прищурившись, улыбается девушка, и ставит Дейзи на пол.
Она тут же идет к дивану и сгребает в охапку целую кучу рисунков, начиная рассказывать Гермионе, что на них изображено. Грейнджер садится на софу и с интересом слушает про магических существ, ее любимую куклу и метлу, которую она очень сильно хочет, потому что мечтает играть в квиддич.
Гермиона рассматривает каждый рисунок и восхищается им, от чего Дейзи заливисто смеется и сияет. Грейнджер в жизни таких волшебных деток не встречала. Она все смотрит на малышку, слушая каждое ее слово, а потом Дейзи вдруг смотрит за ее плечо в сторону двери и звонко охает.
Грейнджер может поклясться, что зеленые глаза Дейзи сиять начинают только сильнее.
— Папочка! — вскидывает она руки и откладывает листочки, спрыгивая вниз.
Гермиона оборачивается в сторону двери и непроизвольно вздрагивает, задерживая дыхание. Улыбка стирается с ее лица, а сама она вся замирает от удивления. Дейзи обнимает за ногу папу, прикладываясь к темной мантии щекой и закрывая глаза.
Северус смотрит на Гермиону с тем же праведным удивлением, что и она на него.
========== 6. ==========
Гермиона все еще смотрит на Северуса, не в силах отвести удивленного взгляда. Она непроизвольно вспоминает разговор с Джинни на свадьбе и ее упоминание о том, что Северус женился, но с его женой случился какой-то несчастный случай.
Получается, он потерял жену и… Все эти годы воспитывает девочку один? Гермиона старается распробовать эту мысль, но у нее совсем ничего не получается. Как это так? У Северуса Снейпа есть дочь. Настоящая, из плоти и крови.
Темноволосая, чертовски зеленоглазая и настолько искренне любящая своего родителя, что диву даешься. Нелюдимого и холодного бывшего преподавателя по зельеварению оказался способен кто-то полюбить? Причем, видимо, дважды.
Если бы не случилось первого раза, Дейзи не обнимала бы его сейчас за ногу.
— Ты зачем из архива вышла? — Северус первый опускает взгляд.
Он задает вопрос тем же холодным тоном, но есть в нем что-то такое, чего нет обычно. Этот тон персонально для Дейзи, Гермиона понимает это сразу. Строго, холодно, но всё равно не так, как с прочими.
— Мистер дядечка ушел за сэндвичем и не закрыл дверь, — объясняет девочка, запрокинув голову. — А я подумала, что за дверью намного интереснее, чем здесь.
— Подумала она, — прищуривается Северус. — Я тебя с мистером Томасом по всему Министерству битый час ищу, — мужчина на мгновение смотрит на Гермиону. — Мистера дядечку я уже осадил за невнимательность, — зачем-то объясняется он.
Дейзи сильнее обнимает ногу родителя.
— Я совсем-совсем недолго погуляла, — заверяет она. — Немного заблудилась, но потом она нашла меня, — указывает Дейзи на Грейнджер.
Девушка непроизвольно поднимается с места, разгладив юбку. Северус бросает на нее быстрый взгляд, но сразу возвращает свое внимание дочери.
— Это Гермиона, — начинает она, — мы с ней…
— Не имеет значения, — прерывает ее Северус.
Девчонка чуть хмурится, но сразу замолкает.
— Я все еще сержусь на тебя за то, что ты убежала, — сурово произносит он. — Как прикажешь мне брать тебя на работу, если ты постоянно убегаешь, скажи мне?
Дейзи молчит, сосредоточенно вырисовывая указательным пальцем на штанине отца какие-то незамысловатые узоры. Северус продолжает смотреть на дочь сверху вниз.
— Мне долго ждать, юная леди?
Дейзи заканчивает с узорами и поднимает голову, после чего заводит за спину руки, начиная нервно перебирать пальцы.
— Прости, папочка, — чуть хмурит она темные брови. — Я больше не буду убегать, честно-честно.
Северус делает полушаг назад, открывая дверь, и кивает в сторону выхода.
— Не сомневаюсь, — устало выдыхает он, прекрасно понимая, что завтра она снова убежит.
Как вчера, позавчера и в любые другие дни, когда он никак не может оставить ее дома одну и берет ее с собой на работу. Северусу приходится платить мистеру Томасу за сутки сидения с его чадом в архиве подальше от чужих глаз, и своих денег эти вложения не отбивают, потому что все повторяется из раза в раз.
Разумеется, это же Министерство Магии. Лучшая дворовая площадка в мире. В доме так не разгуляешься, она же каждый угол всех комнат знает, а тут…
Неудивительно, конечно. Дейзи всегда была активным ребенком. Даже Мелоди с чрезмерной энергичностью дочери никогда не справлялась, что уж говорить о нем. После ее смерти спеси у девчонки стало чуть меньше, но легче от этого не стало.
Дейзи слишком сильно похожа на мать, вот и приходится изощряться с некомпетентными няньками, только бы ее реже видеть. Северус не претендует на любовь своего ребенка, он вообще считает, что она не должна его любить, но об этом позже.
— А теперь иди, тебя ждет мистер Томас, — строго произносит он. — Тебе надо поесть.
— Хорошо, папочка!
Дейзи снова обнимает отца за ногу, но Северус не предпринимает никаких ответных действий. Он лишь терпеливо выносит очередную тактильность и ждет, пока девчонка скроется в конце коридора, шлёпая туфельками по каменному полу.
Северус оборачивается к Гермионе. Та все еще стоит возле софы и без надобности теребит пальцы рук. Не самая удачная встреча, да и ситуация в целом. Гермиона не понимает, почему он так смотрит на нее. Она совсем не понимает его эмоций.
Он зол, что она здесь? Ему не понравилось, что она узнала о его дочери? Никто ведь не знает, правда никто. Гермиона ни разу ни от кого не слышала о том, что у Северуса есть ребенок. Он тщательно скрывал эту информацию, претендуя на закрытость личной жизни, и его нельзя за это винить.
Война, конечно, давно закончилась, но бывшие солдаты стоят в этой комнате.
— Это… ваша? — посмотрев в дверной проем, решается первой прервать молчание Гермиона.
Девушка мысленно закатывает глаза от собственного вопроса. Мерлин, зачем она это спросила?! Разумеется, Дейзи его дочь! Она его папой три раза уже при ней называла! От собственной глупости волшебнице хочется завопить, но она лишь сжимает губы.
Северус зачем-то смотрит в коридор, поправляет без надобности полы мантии и снова оборачивается к девушке.
— Моя, — коротко произносит он.
Гермиона кивает.
В архиве так тихо, что слышится, как звенит настольная лампа. Девушка обхватывает правую руку левой и начинает смотреть без надобности по сторонам. Ох, и почему ей так неловко находиться с ним рядом! Это просто смешно!
Он, конечно, выручил ее на свадьбе, очень сильно выручил. Поступок с его стороны действительно смахивал на рыцарский, и она правда чувствовала себя в тот момент, как за каменной стеной, но, Мерлин!.. Неужели стена обязательно должна быть такой холодной?
Гермиона блуждает взглядом по поверхностям, на которые попадает свет от настольной лампы. Игрушки Дейзи, грязная чашка из-под чая с темной полосой на плечиках, Ежедневный пророк… Девушка непроизвольно задерживает на газете взгляд.
Она, к тому же, не одна. Их две. И на первых страницах обеих ее снимки. Гермиона отворачивается. Северус замечает это, но не решается затронуть тему статей. Знает прекрасно, что ей и без того несладко.
Он уже сделал так, чтобы ни одна больше в свет не вышла.
— Не понимаю, как она постоянно сбегает, — заполняет пустоту Северус. — Сам следить совсем не успеваю, работы много.
Гермиона поднимает взгляд. Совсем не вяжется у нее этот образ с ним. С таким холодным, молчаливым, нелюдимым человеком. И дочка. Девчонка, которая души в нем не чает. Волшебство какое-то. Гермиона чуть улыбается собственным мыслям.
Северус чувствует, как перехватывает на мгновение дыхание. Ему что, удалось ее чем-то рассмешить? Она улыбается. Так робко и совсем тихо, но улыбается. Мерлин, он бы все отдал, чтобы хотя бы на мгновение вернуться на свадьбу Поттеров и снова услышать ее смех во время танца.
— Мне надо идти, мистер Снейп, — качает она головой, направляясь к двери, — иначе выговора мне не избежать.
— Я провожу вас, — тут же произносит он.
Гермиона останавливается возле него, подняв вверх голову. Это даже не вопрос с его стороны, скорее четкое и предельно уверенное утверждение. Девушка хмурит на мгновение брови.
— В этом нет необходимости, — заверяет она, — правда.
