сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 50 страниц)
Этот вздох становится красноречивее всяких слов.
Северус целует ее снова, теперь более напористо, вкладывая в поцелуй страсть, которой всегда стыдился в ее присутствии. Стыдился, потому что боялся не получить на нее ответа. Сейчас он понимает, что его опасения оказываются напрасны.
Гермиона чувствует, как гулко бьется о ребра сердце, как подскакивает пульс, как тело бросает в жар, желая большего. Она чуть приподнимается на носочки и, зажмурившись сильнее, пылко отвечает на поцелуй, комкая в пальцах его рубашку на груди.
Северус чувствует, как сбивается дыхание. Понимает, что он буквально с ума сходит от того, что чувствует отдачу. Поцелуй оглушает, наружу рвутся чувства, которым бесконечно необходимо как можно скорее вырваться на волю.
Девушка лихорадочными движениями пытается расстегнуть пуговицы на его рубашке, но пальцы ее не слушаются, и она наконец бросает эту затею, ведет десять дорожек пальцами вниз и поддевает полы его рубашки.
От ее прикосновения волосы на руках мужчины встают дыбом. Никогда в жизни он не испытывал таких эмоций от чьих-либо прикосновений. Он всю жизнь сторонится тактильности, но сейчас…
С ней.
Он хочет чувствовать каждое ее прикосновение.
Северус поднимает руки вверх, и Гермиона снимает с него рубашку, бросая под ноги, после чего снова находит его губы, впиваясь в них так, словно от этого зависит ее собственная жизнь.
Дыхание сбивается, но ни он, ни она не обращают ни это никакого внимания. Северус сжимает пальцами ее талию, ведет пальцами ниже, поддевает низ ее кофты и тянет ее вверх. Гермиона отрывается от его губ всего на мгновение, чтобы избавиться от одежды, и снова находит их.
Она обвивает его шею руками, совершенно не стесняясь своей наготы, и утягивает в жаркий поцелуй, когда он подхватывает ее на руки. Внизу живота ярко пульсирует, в ушах долбит от желания пульс.
Она хочет своего мужа.
Так сильно хочет, что от нетерпения даже слегка подташнивает.
Он сжимает пальцами ее бедра, и в беспорядке рук и ног несет ее на постель, укладывая на спину. Нависнув сверху, Северус сжимает пальцами резинку ее штанов и тянет их вниз вместе с бельем. Гермиона отрывается от его губ с тихим полустоном и, приоткрыв глаза, смотрит на то, как он спускается ниже.
Северус обхватывает щиколотку ее правой ноги и кладет себе на плечо, начиная плавную цепочку поцелуев. Он прикасается губами к ее голени в нескольких местах, поднимается выше, целует внутреннюю сторону ее бедра, не прерывая прикосновений.
Гермиона задыхается и откидывает голову назад, рассыпаясь на сотни осколков и распахнув губы, когда чувствует волну удовольствия, жаром пульсирующую внизу живота и расползающуюся по всему телу.
Она комкает пальцами простынь и, не сдержавшись, стонет, когда наконец понимает о каком роде удовольствия рассказывала ей не раз Джинни. Во рту скапливается густая слюна, она непроизвольно сжимает и разжимает пальцы ног, чтобы справиться с ощущениями собственного тела.
Ее всю лихорадит, потряхивает почти, кожа становится гусиной. Даже на голове появляются мурашки. Она понимает, что хочет Северуса так сильно, что больше не может себя контролировать.
— Пожалуйста, — скулит она, почти хныкая, что поражает ее саму до глубины души.
Северус поднимает голову и смотрит на нее. Раскрасневшуюся, с влажными губами, сведенными на переносице бровями и блестящими от желания глазами. Так прекрасна. Так прекрасна, Мерлин все в этом мире побери.
Он чуть кивает, оставляет влажный поцелуй на ее дрожащем животе, поднимается выше, касается кончиком языка линии ее ребра, хочет сделать так, чтобы именно она получила удовольствие, и у него отлично получается.
Северус чувствует ее маленькие желания, понимает ее простые, не сказанные вслух просьбы. Она обхватывает его лицо, тянет к себе и впивается в губы, чувствуя на них солоноватый собственный вкус, который только сильнее распаляет желание.
Мужчина упирается одной рукой в постель по правую сторону от нее, продолжает отвечать на пылкий поцелуй, а свободной рукой старается снять штаны, но получается плохо, и Гермиона ему помогает.
Он плавно входит сразу, как она обхватывает ногами его талию, и постепенно задает ритм. Северус помнит, как ей нравится. Гермиона рвано выдыхает, распахивая губы и запрокидывая голову, когда он целует ее в шею, зная, что там ее самое чувствительное место.
Она впивается короткими ногтями в его лопатки и принимает в себя, задыхаясь от желания. Толчки становятся ярче, быстрее, импульсивнее. Тела их обоих в огне, оба не слышат собственного, к чертям сбитого дыхания.
Гермиона впивается пальцами в его бедра, побуждая делать это жестче, как ей нравится. Он чувствует ее просьбу от этого касания. Опустив одну ее согнутую ногу на постель, Северус, разорвав поцелуй, закидывает вторую ногу девушки себе на плечо, меняя угол входа.
Она стонет так ярко, что кусает на мгновение нижнюю губу, чтобы быть сдержаннее. Северус сжимает пальцы на ее талии и задает пылкий, рваный ритм, от которого она плавится, закидывая вверх руки в поисках опоры.
Сжав пальцами спинку кровати, Гермиона снова, не сдержавшись, выдыхает слишком громкий стон, на который Северус, в этот раз, реагирует.
— Тшш, — склонившись, касается он подушечкой большого пальца контура ее губ, обхватив лицо.
Это распаляет так сильно, что у Гермионы срывает к чертям все предохранители. Убрав ногу с его плеча, девушка тянет его к себе, снова впиваясь в губы. Дыхания словно не существует, она чувствует себя так, будто изнутри горит.
— Я хочу, — задыхается она словами, не успевая анализировать, стоит такое говорить или нет, — быть сверху…
Дважды повторять не приходится.
Северус садится на постель спиной к стенке, сбрасывая куда-то на пол подушки, и Гермиона перекидывает ногу, обхватывая его бедра. Она смотрит ему в глаза, когда насаживается сама, распахнув губы и жарко выдохнув.
Перекинув на одну сторону волосы, Гермиона обхватывает его лицо ладонями и продолжает смотреть на него, задавая плавный ритм и периодически вырисовывая бедрами восьмерку. Она видит, какие эмоции он испытывает от происходящего.
Видит все то, что всегда было ото всех скрыто.
Гермиона видит десятки чертей в глазах мужа. Каждый этот чертенок ей знаком лично. Каждого она приручает, окружает заботой. Черти Северуса юную гриффиндорку больше всего на свете любят.
Он не сдерживается и ведет пальцами по ее бедрам от колена вверх, после чего сжимает их и меняет ритм. Гермиона только этого и ждет. Широко улыбнувшись на выдохе, она кусает от переизбытка эмоций губы, а после втягивает его в очередной поцелуй.
Гермиона может поклясться, что никогда в жизни у нее не было такого поцелуя. Влажного, страстного, опаляющего все сознание и сжигающего его дотла. Так, что искры вспыхивают под веками, а колени начинают подрагивать.
Простынь под ногами сбивается, но они не обращают оба на это никакого внимания. Есть только они. Два человека, растворяющихся друг в друге.
Он расцепляет пальцы и ведет подушечками по ее влажной коже, касается поясницы, ведет выше, едва задевает выступающие лопатки. Гермиона чувствует, как вдоль позвоночника бегут мурашки, в глотке пересыхает.
— Моя очередь, — рвано выдыхает он, разорвав на мгновение поцелуй.
— Ладно, — коротко кивает она, задыхаясь от желания.
Только она собирается лечь на постель, как Северус поднимается с нее и протягивает руку. Гермиона даже не колеблется, когда вкладывает свою. Она успевает сделать всего два неуклюжих шага на коленях по мягкой постели, после чего Северус, присев, сжимает ее в своих руках, поднимая вверх.
Обхватив его ногами, Гермиона снова находит его губы и осознает, что совершенно не дает отчета своим действиям. Кажется, словно она может плеваться огнем, если потребуется. Он сажает ее на свой рабочий стол, позабыв о работе, которой он усеян.
Гермиона чувствует под бедром щекочущий кончик пера, но этого забывается в следующее мгновение. Устроившись между ее разведенных в стороны ног, Северус сразу задает ритм, сжимая руками ее бедра.
Стол дрожит от каждого нового толчка, но он довольно крепкий. Совсем другое дело, не то, что тот хлипкий туалетный столик. Судя по звукам, где-то сзади падает со стола чернильница. Гермиона сжимает одной рукой его шею, второй в поисках опоры хватается за край стола.
Бешеный ритм вынуждает ее потерять всякий стыд и скулить полустоны от переполняющих эмоций, почти каждый из которых Северус ловит поцелуем. Гермиона принимает его в себя снова и снова, чувствуя, что совсем скоро она с ума сойдет от всех чувств, которые разрывают ее изнутри.
Ноги начинают дрожать, мышцы подводят, но она чувствует, что скоро сможет достигнуть пика, поэтому закусывает губу, запрокинув голову, и мычит, зажмурившись, пока ощущает дыхание Северуса на своей шее между горячими поцелуями.
О, Мерлин, Гермиона не может не улыбнуться от мысли, что сейчас все длится намного продолжительнее, ярче и разнообразнее. Выдохнув улыбку, девушке все же не удается подчинить собственное тело. Нога устает, приходится опустить ступню на ножку стола.
Это не ускользает от внимания Северуса.
— Сейчас, — торопливо шепчет он, когда выходит из нее, на что Гермиона разочарованно выдыхает, сжимая его бедра ногами и стараясь не упустить ощущения, потому что уже почти!
Он помогает ей спуститься со стола и, не выпуская руки, ведет к камину, где почти дотлели последние угли, но еще чувствуется тепло. Гермиона снова непроизвольно широко улыбается. У нее ноги дрожат.
Северус сбрасывает с софы на пол плед. Гермиона поражается моментально. Он замечает ее крохотный дискомфорт даже… Сейчас?.. От этой мысли горячая пульсация внизу живота усиливается. О, Мерлин!
Сделав два шага вперед, Гермиона сама тянет его на себя, горячо впиваясь в губы. Тело просит продолжения, которое не заставляет себя ждать. Он вбивается в нее рвано и горячо, Гермиона просит именно так, и теперь он себя не сдерживает.
Кажется, они оба непроизвольно находят себе идеального партнера.
Гермиона чувствует, как внизу живота сворачивается узел, и сжимает Северуса сильнее, впиваясь в его лопатки почти до боли. Она в голос стонет, запрокинув голову, и впервые за все разы их единения они заканчивают вместе, рассыпаясь в этом мгновении.
Она чувствует, как импульсы разносятся по нервным окончаниям всего тела, и обмякает в руках мужа, закрыв глаза от удовольствия. Гермиона шумно выдыхает раскаленный воздух, расслабляя ноги, но не прекращая обнимать одной рукой его за затылок.
Северус прижимается губами к ее ключице на несколько мгновений, а после осторожно выходит из нее и перекатывается на спину рядом, обессиленно бросая согнутую руку на свою грудную клетку. Они лежат рядом с закрытыми глазами и к чертям сбитым дыханием. В комнате дышать просто нечем.
Они оба мокрые, липкие, разгоряченные, тела подрагивают от разбитой усталости.
Оба понимают, что такого до сегодняшнего дня не испытывали ни разу в жизни.
И сами поражаются тому, что испытали.
Пелена желания постепенно сходит, базовые человеческие потребности берут верх. Гермиона понимает, что к ней постепенно начинает возвращаться способность мыслить. Она приходит к нему в штанах и кофте. Ей меньше всего хочется надевать сейчас все это на себя. Особенно на мокрое тело.
Слова срываются с языка непроизвольно.
— Я могу душ у тебя принять? — хрипло спрашивает она и чуть кашляет.
Ох, Мерлин, только бы голос не был сорван. Гермиона с ужасом и одновременно смехом представляет, как бы стала объясняться с Блейзом на работе, поясняя причину, из-за которой по телефону говорить не сможет.
Северус поворачивает к ней голову. Переход на «ты» получается плавным, пусть и слегка непривычным. Он боится спугнуть ее настрой, поэтому решает не заострять на этом внимание.
— Можешь, — почти вернувшимся в норму голосом произносит он. — Полотенце в комоде в ванной.
Гермиона чувствует, как и смущение к ней возвращается. Ох, очень вовремя! Она понимает, что у нее вспыхивают щеки. Внезапно своей наготы она снова начинает стесняться. Северус видит, как розовеет ее лицо, поэтому отворачивается, снова начиная смотреть вверх.
Девушка чувствует себя крайне признательно.
Быстренько поднявшись на ноги, Гермиона на резервных запасах адреналина семенит в ванную, зачем-то прикрывая руками грудь, пусть и находится спиной к своему мужу. Закрыв дверь в ванную, Гермиона прикасается к ней спиной и расширяет от всего случившегося глаза.
Ей и улыбнуться хочется, и засмеяться, и от стыда сгореть. Все вместе. Она закрывает на мгновение лицо ладонями и качает головой. Ох, Мерлин, и с чего ты вдруг мне решил дать столько храбрости!
Думать сейчас нет ни сил, ни ресурсов. Гермиона только хочет в душ и забыться сном, потому что работу с утра никто не отменял, а на часах уже красуется четверть третьего. Включив воду, девушка заходит в кабинку и подставляет лицо струям воды.
Она чувствует влажность на внутренних сторонах подрагивающих бедер, но не беспокоится об этом. Маленький мамин помощник по-прежнему является спутником ее жизни, а ее принципы пока не менялись и в ближайшем будущем не собираются.
Закончив с душем, девушка выходит из него и, протерев глаза, направляется к комоду. Открыв ящик, она сразу находит полотенце и протирает лицо. Когда глаза девушки наконец открываются, от досады ей хочется стукнуть себе по лбу. Одежда! Ее одежда! Она же по-прежнему валятся на полу спальни!
Цокнув языком, Гермиона на мгновение задумывается, а после выдвигает второй ящик комода. Там лежит домашняя одежда Северуса. Она бы и от рубашки не отказалась, но среди прочего Гермиона находит старую потрепанную футболку.
Возможно, это единственная маггловская одежда Северуса во всем доме, однако видно, что вещь носилась долго. Она часто была стирана, но при этом, ввиду хорошего качества, все еще выглядит так, словно ей сносу нет.
Не давая себе шанса подумать, Гермиона надевает ее и высовывает из-под ворота слегка влажные волосы. Глубоко вдохнув и выдохнув, девушка выходит из ванной.
Угли в камине догорают, на тумбочке горит всего одна свеча. В комнате прохладно и чувствуется свежий воздух. Кажется, Северус открывает окно, чтобы проветрить комнату. Тем лучше. Спать в такой духоте никто бы не смог.
Гермиона проходит в комнату, оглядываясь по сторонам. Северуса она нигде не видит. Замечает только свои сложенные вещи на софе. Нахмурившись, девушка проходит по периметру всего помещения, чтобы удостовериться наверняка, и понимает, что не ошибается. Северуса здесь нет.
Только она задумывается об этом, как вдруг дверь комнаты открывается, вынуждая Гермиону вздрогнуть и сжать руки в кулачки. Северус заходит в комнату, и следом за ним чувствуется аромат геля для душа.
Он уже одет, как и она.
— Я воспользовался твоей ванной, — указывает Северус себе за спину большим пальцем.
— А я взяла твою футболку, — криво улыбнувшись, отвечает она.
Северус чуть кивает, чтобы в полутьме было не так видно его собственную ухмылку.
— Носи, если хочешь, — замечает он, все еще стоя на пороге.
Гермиона кивает, одними губами поблагодарив его. Они так и стоят в двух метрах друг от друга, не зная, что сделать дальше. Девушка какое-то время перебирает пальцы рук за спиной, а после решается.
Она же сама пришла. Сама и уйдет.
— Я пойду к себе, — опустив взгляд, произносит она и делает несколько широких шагов к двери. — Доброй ночи.
Гермиона уже почти проходит мимо него, пусть ей и не хочется сейчас — видит Мерлин, действительно не хочется! — уходить из его спальни. Словно услышав ее мысли, Северус тянет руку вперед и осторожно ловит ее пальцы.
Девушка непроизвольно останавливается, подняв на Северуса взгляд.
Они смотрят друг на друга, и прямо между ними висят слова. Их только бы произнести, хотя бы одному из них произнести вслух. Эти слова даже можно поймать и сжать между пальцами, но они оба молчат.
Молчат, не отпуская руки друг друга.
У него пульс в глотке долбит от волнения, сглотнуть мешая. У нее ладони снова становятся влажными, а кровь шумит еще и в каждом ухе. Он оказывается смелее ее.
— Останься, — на выдохе шепчет Северус.
Он просит.
Внезапное откровение заставляет коленки девушки дрогнуть. Одно дело — думать о чем-то, совсем другое — услышать эту мысль в реальности. Она же думает об этом не первый и даже не второй раз.
Она больше не хочет спать одна в такой большой постели.
Гермиона кивает.
— Хорошо, — также тихо отвечает она.
