сообщить о нарушении
Текущая страница: 42 (всего у книги 50 страниц)
— Розамунд! — раскидывает она в стороны руки. — Дорогая!
Женщина отвлекается от разговора с Дейзи и прерывисто вскрикивает, приложив пальцы к губам. Поднявшись одним движением с места, Розамунд не замечает, как ножки скребут по полу.
— Ах, Рита! — театрально вздыхает она, раскрывая руки для объятий. — Сколько лет!
Розамунд Тодд в мгновение ока отбрасывает на пятнадцать лет назад в беззаботную юность. Она тогда только-только съехала от родителей, когда решила выбрать в качестве дополнительного образования курсы журналистики.
Там она и знакомится с Ритой, журналистка становится ее наставницей. Розамунд всегда тяжело было найти подруг, потому что все ее сверстницы казались ей глупыми и бестолковыми, а со своей «начальницей» общий язык оказывается найти очень просто.
Розамунд все свое свободное время ей посвящает, пока учится, но, стоит ей выйти в свободное плавание, выбравшись из-под крыла наставницы, как жестокие волны суровой реальности быстро выбрасывают ее на берег.
С карьерой журналистики не задается, вакансий подходящих не подворачивается, и Розамунд бросает эту затею, соглашаясь на первое время на подработку в Дырявом Котле. Однако это самое «время» затягивается, и вот она уже разменяла третий десяток лет с хвостом, а из Котла на другую работу так и не вышла.
Розамунд продолжает поддерживать связь с Ритой и по сей день, поэтому совершенно неудивительно, что она сразу говорит ей о том, что прибывает в Магический Мир на денек. Она хватается за любую возможность увидеть Риту снова и набраться у нее опыта в любом вопросе.
— Дорогая, как я рада! — звонко имитируют они звуки поцелуя, когда прикасаются друг к другу щеками, приобнимая за плечи.
Рита рассматривает ее с головы до ног.
— Ты прелестна! — резюмирует она. — Ах, а эта шляпка! Дивный аромат, — прищурившись, замечает журналистка.
— Совсем новая! — вся сияет Розамунд. — Ох, что же мы стоим! Садись за стол скорее!
Розамунд вмиг снимает с лица улыбку, когда оборачивается назад и сразу видит Моди, взволнованно стоящую по правую руку от Северуса.
— Ты, — указывает на нее Розамунд, — еще приборов для гостя и побыстрее.
Моди только покорно склоняется и исчезает после щелчка. Обычно эльфийка в пределах дома редко пользуется трансгрессией, но перед этими незваными гостьями ходить ей не хочется, колени все больше болят в последние годы.
Северус молча смотрит на то место, где была Моди, а после старается вернуть свое внимание Пророку. По правую руку от него садится Рита, по левую сидит Розамунд, Дейзи справа от нее. Тишина длится всего несколько секунд, Северус считает, а потом…
Потом они открывают свои рты.
Гул становится невыносимым почти моментально. Рита и Розамунд обсуждают бессчетное количество тем, большую часть которых Северус всеми силами старается игнорировать. Их болтовня не прекращается ни на секунду.
Сплетницы словно стараются в одночасье наверстать упущенное.
Северус морщится от трескотни и кривит линию губ. На статьях Пророка сосредоточиться не получается, и он бросает эту затею, закрывая газету. Взгляд сам собой поднимается на сидящую неподалеку дочь.
Дейзи словно только этого и ждет. Момента, когда папа подарит ей секунду внимания. Девочка изо всех сил держится стойко, не плачет, пусть ей очень хочется; сидит за столом, хотя горит желанием уйти; даже пытается есть, когда кусок в горло не лезет.
Северус смотрит на дочь. У нее глаза блестят, но совсем не от радости. Брови Дейзи сведены на переносице, между ними та самая складочка, которая постоянно пролегала у Гермионы, и Северус разглаживал ее кончиком пальца. Кажется, это было так давно.
Словно не в этой жизни. Будто не в этом времени.
После отправления поезда существование Северуса делится на «до» и «после».
И «после» ему совсем не нравится.
Северус старается представить Гермиону, сидящую на месте Розамунд, которая все никак не может закрыть свой рот и есть молча. И у него получается. Он почти видит ее рядом. Хрупкую, миниатюрную, с тонкими руками, прямой спиной и сведенными вместе лопатками.
С тихой улыбкой, а порой и со свирепым огнем карих глаз, если ее разозлить. Или с пунцовыми щеками, если ее смутить.
Ты заставила меня поверить в то, что меня способен кто-то полюбить.
Северус морщится от собственных мыслей, они причиняют ему почти ощутимую боль глубоко внутри. Он снова смотрит на дочь и не представляет даже, что она является отражением его самого. Дейзи скучает.
Так страшно, невыносимо скучает, что от тоски сжимается все внутри тугим узлом.
— Нет, ты представляешь вообще? — прыскает Розамунд, наворачивая пасту на вилку.
Рита склоняется к столу.
— Ты это и имеешь в виду? — театрально округляет она глаза.
— Сбежала она, разумеется, — резюмирует Розамунд, закладывая вилку с пастой в рот.
Журналистка картинно закатывает глаза и легонько шлепает ладонью по столу.
— Да ты что!
Северус сжимает челюсти. Театр абсурда, не иначе.
— Вот поэтому и приехала, — небрежно машет она рукой. — Мы с Дейзи ко мне поедем, — она смотрит на девочку. — У меня ведь столько всего интересного дома!
Рита озадаченно моргает и смотрит на маленькую девочку. Ей кажется, что всего пару мгновений назад здесь никто не сидел. Кто эта девочка такая? Розамунд, разумеется, не знает о том, что Северус стирает все воспоминания Рите не только о своей покойной жене, но и частично уничтожает воспоминания о Дейзи.
Он делает это случайно, но так он имеет некое подобие подстраховки. Рита — последний человек, которому стоит знать о таких новостях. Стоит поссориться с такой, как она, и все твои скелеты окажутся на алой площади в одну шеренгу, предоставленные для обсуждения у сотен тысяч волшебников.
Рита снова хмурится, но мысль надолго не задерживается в сознании.
— А папочка с нами поедет?
Голос девочки заставляет всех присутствующих отреагировать. Розамунд и Рита смотрят на нее с немым вопросом в глазах. Только они у них обеих разные. Северус переводит взгляд на дочь лишь на мгновение и снова опускает его на одну из статей Пророка.
Розамунд ерзает на стуле.
— Нет, Дейзи, — отвечает она. — У твоего отца другие планы. Верно, Северус? — смотрит женщина на него.
Скитер дергается от этих слов, как от огня, и, сжав на мгновение губы, смотрит на мужчину.
— Какие еще планы? — в лоб спрашивает она.
У нее целая цепочка действий уже формируется с того момента, как она приходит сюда, и никакие отъезды в ее планы совершенно не входят. Северус слегка ежится, чувствуя на себе ее цепкий взгляд.
— Я хочу покинуть этот дом, — негромко и холодно замечает он. — На неопределенный срок.
— И куда ты поедешь? — не собирается так просто все оставлять Рита.
У нее даже ладони потеть начинают от неожиданности его слов. Что это он удумал? Он не должен уезжать! Я обязана окружить его своей заботой и стать ему опорой, как и хотела! Рита ерзает на стуле от нетерпения, потому что с ответом Северус почему-то совершенно не торопится.
— Не имеет значения, Рита, — наконец произносит он.
— Имеет, разумеется, — не отступает она. — Двери моего дома для тебя всегда открыты, — небрежно взмахнув рукой, замечает она, после чего кладет в рот вилку ужина и тщательно его пережевывает быстрыми и немного нервными движениями. — Не понимаю, почему ты не обратился ко мне сразу!
Северус сжимает на мгновение челюсти. В помещении находиться просто невозможно, аура давит на плечи так сильно, что хочется ссутулиться.
— Потому что я не нуждаюсь в твоей помощи, — чеканит он.
— Конечно, нуждаешься! — опустив локти на стол, склоняется вниз Рита. — Я же вижу! — настаивает она.
Розамунд чуть кашляет, привлекая к себе внимание.
— Не могу не согласиться с Ритой, — замечает она, после чего бросает беглый взгляд на Дейзи.
Женщина хмурится, задерживая на ней свое внимание.
— Ты почему так плохо ешь, я не понимаю? — спрашивает она. — Совсем тощая, — фыркает женщина. — Дейзи, надо съедать всю порцию.
Девочка хмурит аккуратные темные брови и с недовольством копается вилкой в тарелке.
— Но я больше не хочу, — произносит она, подняв взгляд на тетушку.
Розамунд на мгновение теряется от ее взгляда. Слишком похожа на мать, даже мурашки по коже бегут. Рядом с ней будто сидит покойная сестра, так сильно Дейзи наследует ее внешность. Только не цвет волос.
Вороново крыло у нее от отца. Вкупе в искрящимися зелеными глазами и сведенными вместе бровями Дейзи кажется ей слишком взрослой, слишком смышленой для своих лет.
И, в некотором роде, опасной.
Розамунд не предполагает, что Дейзи, может, и выглядит сейчас так, как ее биологическая мать, но ведет себя также смело, как мама, которая воспитывает ее весь последний год.
— Нет такого слова, как «не хочу», — берет себя в руки Розамунд. — Есть слово «надо». Я хочу видеть дно тарелки, Дейзи.
Розамунд смотрит на девочку сверху вниз до тех пор, пока Дейзи не сдается и не опускает взгляд в тарелку, снова начиная ковыряться в ней вилкой. Женщина цокает языком и вздыхает, оборачиваясь к хозяину дома.
— Удивительно, что она перечит, Северус, — замечает она. — Спеси у девчонки просто немерено. Почему ты не пресекаешь такие вещи?
Северус с равнодушием смотрит на женщину.
Зачем заставлять ее есть, если она не хочет?
Но вслух лишь:
— Не обращал внимания.
— Плохо, — резюмирует Розамунд. — Это очень плохо, Северус. Она вырастет бунтаркой, оно тебе нужно?
— А что станет, когда ей стукнет тринадцать? — поддакивает Рита.
— Именно! — соглашается с ней Розамунд. — Переходный возраст и полное отсутствие контроля!
Дейзи слушает их перепалки, но понимает лишь то, что говорят они именно о ней. И говорят что-то плохое, Дейзи чувствует это по манере их поведения, по интонации. Девочка злится непроизвольно, ей обидно, что папе приходится это слушать.
Она уверена: тетушка Рози и эта странная женщина говорят о ней одну неправду.
Начиная злиться все сильнее, Дейзи принимает решение почти моментально.
— А когда она в Хогвартс поступит? — не унимается Розамунд. — В одиннадцать все только усугубится!
Сначала никто не замечает, как на всю столовую стоит неприятный звон вилки об тарелку. Розамунд старается перекричать этот звук, продолжая что-то доказывать Северусу, но вскоре даже она не выдерживает, резко оборачивается к Дейзи и сурово смотрит на нее сверху вниз.
— Дейзи, немедленно перестань стучать по тарелке! — требует она.
Дейзи смотрит на тетушку в ответ с ярким огнем в глазах и, оставив вилку на столе, придвигает свою тарелку поближе к ней. Розамунд непонимающе смотрит перед собой. Рита тоже старается понять, что происходит, и вытягивает шею, с целью рассмотреть получше.
— Дно тарелки, тетушка Рози, — заявляет Дейзи, вскинув подбородок. — Ты же сама сказала, что хочешь дно увидеть.
Розамунд смотрит на тарелку и видит, что Дейзи просто отодвигает весь ужин по краям, освобождая дно, от чего большая часть спагетти свисает вниз. Рита издает смешок, прикрывая пальцами губы. Уши Розамунд краснеют. Дейзи переводит взгляд на родителя, чувствует его взгляд на себе.
Северус даже не старается скрыть тот факт, что неотрывно смотрит на Дейзи. Сейчас она не похожа на Мелоди, не похожа на него. В этот самый момент, в это самое мгновение, на него смотрит не просто Дейзи. На него смотрит Дейзи с железным стержнем характера, который в ней взрастила Гермиона.
Она даже брови хмурит, как она. И кулачки сжимает также. Огонь в ее глазах совершенно такой же. Дейзи становится маленькой копией Гермионы. И происходит это за считанные месяцы пребывания юной волшебницы в стенах этого дома.
Северус подавляет в себе острое желание обессиленно улыбнуться.
Ох, Мерлин, за что ты так поступаешь со мной? Почему она теперь так на нее похожа?
Розамунд фыркает и смотрит на Риту.
— У девочки совершенно отсутствует покорность и воспитание, — сообщает она подруге.
— От рук отбилась, — замечает Рита, картинно закатив глаза.
Розамунд облокачивается на спинку стула и скрещивает на груди руки.
— Ничего удивительного, — парирует она. — Просто ее мачеха не обладала материнскими навыками, вот теперь мы и имеем то, что имеем.
Северус понимает, что, если сейчас они обе не замолчат, то он просто взорвется.
— Согласна, дорогая, — поддакивает Рита.
Женщина театрально вздыхает и расслабляется, мгновенно взяв себя в руки.
— Ничего страшного, — улыбается Розамунд, обнажая ровный ряд белых зубов, за которые она определенно отвалила в недалеком прошлом стоматологу большую сумму денег. — Я займусь твоим воспитанием, Дейзи. Станешь настоящей леди.
Розамунд заводит ей за ухо почти сухую после ванной прядь волос. Северус замечает, как дочь отпрянула от ее прикосновения.
— Поезд у нас в обед, так что с утра будем собирать вещи, договорились? — словно не замечает этого женщина.
Все сидящие за столом вздрагивают, когда на скатерть с грохочущим звуком Моди ставит поднос с чайником чая и чашками. Никто до последнего не замечает эльфийку, которая становится свидетелем всего этого разговора.
Северус чувствует клокочущую за ребрами злобу от разговоров Розамунд и Риты, а поступок Моди только подливает масла в огонь. Будь здесь Гермиона, она сумела бы обуздать пылкий нрав супруга. Она одна знает, как приручить дикого зверя, живущего у него глубоко внутри.
Этот зверь только Гермиону к себе подпускает. Вылезает осторожно из клетки, опасливо перебирая лапами с острыми когтями, тянется к ласке и тычется мокрым носом в ее ладонь.
Но ее здесь нет.
И зверь готов вырваться на волю, сорвав хлипкие замки давно проржавевшей клетки его души.
— Она никуда не поедет, — дрогнувшим голосом заявляет Моди.
Розамунд удивленно расширяет глаза, ее брови ползут вверх. Она с некоторым непониманием и даже шоком смотрит на эльфийку.
— Прости? — саркастично вопрошает она, положив руку на сердце.
В голове не укладывается то, что она слышит. Рита так вообще даже вилку до рта не доносит. Дейзи смотрит на пожилую эльфийку огромными от страха глазами. Знает прекрасно, что может последовать за непослушание. Она папу знает всю свою недолгую жизнь.
Пожилая эльфийка знает Северуса с его рождения.
И все равно говорит то, что нельзя не сказать, пусть это и является красной тряпкой для хозяина дома.
— Дейзи никуда не поедет, — дрожащим голосом повторяет она и ковыляет к стулу девочки, которая сидит вся бледная и не сводит с нее взгляда.
Она за Моди боится.
Эльфийка берет девочку за руку, побуждая спуститься вниз.
— Я не отпущу ее, — тихо добавляет она.
Моди воспитывает Северуса с пеленок, растит после этого и его дочь тоже. Дейзи для нее так же дорога, как и он сам. Моди была рядом, когда отец Северуса применял грубую силу, успокаивала его, мазала раны и убаюкивала, поглаживая по спине. Моди была для него и другом, и советником.
Со временем Северус отдаляется, и это становится для Моди страшным ударом, который она с гордо поднятой головой переживает, потому что это ее долг. Быть рядом с ним, быть в этой семье, являться ее частью.
Жизнь Северуса окутывается тьмой, но Моди зажигает фонарь и продолжает блуждать в этой темноте, не оставляя надежду на лучшее. И свет приходит в его жизнь. Дважды. Первый раз, когда рождается Дейзи.
Второй раз, когда появляется Гермиона.
Моди не понимает, почему Северус лишается второго источника света, и не знает, за что он так рьяно теперь гасит первый.
Дейзи сжимает губы, когда пытается спуститься со стула. Чувствует, как что-то страшное грядет, и одними губами произносит:
— Моди…
Ножки стула во главе стола скребут по полу, заставляя сердце дрогнуть, пропустив пару ударов. Северус поднимается с места, чувствуя, что боль горит в нем слишком сильно, мешая даже дышать.
Его задевают слова Розамунд, злят выпады Риты, доводит до края собственное бессилие во всей этой ситуации и тот факт, что его зверь вырвался из клетки, а успокоить его некому. Ее нет. Гермионы больше здесь нет.
И он винит себя за то, что поверил по наивности в такую глупость.
В то, что она способна его полюбить.
Поэтому гнев вырывается наружу, потому что ему нужен выход. Поэтому под горячую руку попадает именно она, пусть и совершенно этого не заслуживает.
— В этом доме слова тебе не давали, — холодно чеканит он каждое слово.
— Что это еще такое?! — возмущенно поддакивает Розамунд.
Северус игнорирует ее слова.
Дейзи смотрит в темные глаза родителя и впервые действительно пугается того, что видит. Папа никогда так не злился при ней. Никогда, ни разу в ее жизни. От страха девочка начинает дрожать. Совсем как Моди, которая все еще сжимает тощими костлявыми пальцами ее руку.
— Прочь из моего дома, — указывает на дверь Северус, не сводя сверлящего взгляда с едва стоящей на ногах эльфийки.
