Текст книги "Хронос и Деймос (СИ)"

Автор книги: TsissiBlack

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 45 страниц)

Глава 27

«Хронос» сработал исправно, и уже через мгновение Деймос стоял позади Северуса в до боли знакомом кабинете.

– Итак, – своим самым противным голосом говорил тот, расхаживая перед Гарри, сжавшимся в кресле. – Все, начиная с Министерства магии, пытаются защитить прославленного Гарри Поттера от Сириуса Блэка. Но прославленный Гарри Поттер не признает никаких правил. Пускай простаки беспокоятся о его безопасности! Прославленный Гарри Поттер ходит, где хочет, и ему плевать на последствия.

Деймос улыбнулся. Поттер, сидящий в кресле, упрямо наклонил голову, как молодой бычок, собирающийся бодаться. Решил не признаваться, что был без разрешения в Хогсмиде, где его видел Малфой. Ни-за-что.

– Как ты напоминаешь мне своего отца, Поттер! – неожиданно сказал Северус совсем другим тоном, и у Деймоса все внутри похолодело. Сейчас они наговорят друг другу гадостей, и… – Он тоже был на редкость самоуверенным. Имел кое-какие успехи в квиддиче, а потом решил, что он неуязвим. Шлялся, задрав нос, со своими друзьями и почитателями… жутко от того, как вы похожи.

– Остынь, – тихо прошептал ему на ухо Деймос, но вздрогнувшего от неожиданности Северуса тут же отвлек Гарри:

– Мой отец не задирал нос! И я тоже!

Снейп вышел из себя, Деймосу даже на минуту показалось, что тот разговаривает не с Гарри, а с ним, со своим взрослым супругом.

– И правила твой отец тоже не нарушал? Правила существовали для простых смертных, а не для обладателей Кубка по квиддичу. Он был таким наглым хвастуном…

– Сев… – едва слышно попытался образумить Снейпа Деймос.

– ЗАТКНИТЕСЬ!

Поттер вскочил на ноги и тяжело дышал. Деймос вздохнул и отошел в дальний угол кабинета, признавая, что вспыльчивость была присуща ему всегда, а не являлась приобретенной чертой Блэков. К дальнейшему разговору он не прислушивался, тот был ему известен наперед. Гарри бросит Северусу в лицо, что тот обязан жизнью его отцу, Снейп взъярится, потому что, во-первых, это не так, но сказать правду нельзя, а во-вторых, на самого спасителя он, похоже, все еще сердит, и злится оттого, что чертов неугомонный мальчишка сейчас тычет его носом в магический долг… ему самому.

Дело дошло до карты, потом появился Люпин, вызванный Снейпом. Сейчас, по прошествии многих лет, сам Деймос почти не помнил Римуса, и, честно говоря, увиденное не вызвало у него ничего, кроме брезгливой жалости. Пусть он был неплохим профессором, да и погиб молодым, но вот какая-то удивительная бесхарактерность, резко контрастирующая и с несгибаемостью Северуса, и с яростной отчаянностью Сириуса, и с решимостью идти до конца Дамблдора, бросалась в глаза даже сейчас, когда война еще не началась. Жалкий. Вот единственное слово, которым можно было охарактеризовать сейчас человека, научившего Гарри бороться с дементорами. Буквально через несколько минут профессор Люпин преподаст Поттеру один из самых важных жизненных уроков, так до конца им и не усвоенный, впрочем, – нужно быть благодарным. Родителям за их жертву, профессорам за потраченное время и попытки защитить.

В кабинет ворвался задыхающийся Рон и заявил, что старый пергамент, обозвавший Снейпа, он купил в Зонко, как и кулек конфет, найденный у Гарри.

Люпин увел нарушителей с собой, воспользовавшись мнимой растерянностью Снейпа, но Деймос подозревал, что тому самому хотелось поскорее от них избавиться, чтобы выплеснуть скопившееся негодование на того, кто действительно мог ему ответить – на взрослую копию Гарри Поттера.

– Ну? – совсем недружелюбно выплюнул Снейп, стоило ему запечатать дверь за Люпиным и ненавистными гриффиндорцами. – Какими судьбами, мистер Поттер?

– Поттер-Блэк, если уж на то пошло, – Деймос стянул с плеч мантию, на которую Северус подозрительно посмотрел, и, сев на край стола, поинтересовался: – И стоит из-за него так нервничать? Ни черта придурку не сделается.

Снейп, резко развернувшись, хищно бросился к нему, лицо его было страшно:

– Ничего не сделается? – прошипел он. – Да что ты? Ты хоть знаешь, что он… конечно, ты знаешь. Безответственный идиот без чувства самосохранения! Вдруг Блэк спятил в Азкабане? Вдруг он его…

– Что? – вся эта эскапада не произвела на Деймоса впечатления – бояться собственного супруга у него не получалось.

Снейп резко развернулся и остановился у окна, сложив руки на груди.

– В то, что он убьет Гарри, ты не особо веришь, хоть и исключить такую возможность полностью нельзя. Тогда что? М? Северус, я разговариваю с тобой.

Хмурый возлюбленный молчал, застыв, как статуя, олицетворяющая скорбь.

Деймос задумался, мысленно перебирая все возможные варианты, пока, отбросив все невозможное, не произнес удивленно:

– Гарри и Джеймс похожи. Только глаза у сына зеленые. А Сириус… Мерлин, Сев, это только что сцена ревности тут была, да?

– Заткнись, Дейм. Много ты понимаешь. Ты не представляешь, на что способен взбешенный Блэк. Блэк, жаждущий добиться своего. Да его только авада остановит!

– Давай без крайностей, а? Сириус никогда, ни при каких обстоятельствах, даже намека Гарри не сделает ни на что такое.

– Откуда тебе знать?

– То есть?

– Если я не ошибаюсь, – Северус медленно развернулся и прожег Деймоса взглядом. – То существуют вполне… доступные способы заставить человека забыть то, что он видел, например.

Намек был понятен, опасения Северуса выглядели обоснованными.

– Сириус умрет, защищая Гарри.

– Это еще ни о чем не говорит. Он ощущает вину перед Джеймсом Поттером.

– Северус, – Деймос подбирал слова, пытаясь увести разговор от неприятного предмета. – Сев. Неужели тебе охота ссориться?

– А кто с кем ссорится, Поттер?

– Прекрати, малыш.

– Малыш, – горько усмехнулся Северус. – Смешно, правда? Любовник, на двадцать лет младше, мало того, что оттрахал меня во всех позах, какие только можно придумать, еще и называет... – он прерывисто вздохнул, – как так вышло, Дейм? Как так получилось, что весь мой прочный, привычный мир в одночасье перевернулся с ног на голову? Как тебе удается так все выворачивать?

– Ну, я же Избранный, – без улыбки ответил Блэк, подходя ближе. – Что до малыша… я помню тебя трогательным, до боли в сердце любимым мальчиком, Северус. С розовыми пяточками, торчащими из-под одеяла, тонкими ключицами и горящими глазами, жадным, ревнивым и страстным. Ты навсегда для меня таким останешься, сколько бы лет ни прошло. Идем.

– Куда?

– Восстанавливать справедливость.

Он накинул свой плащ и подтолкнул Северуса к двери.

Оказавшись в апартаментах декана Слизерина, Деймос направился прямиком в спальню, по дороге стягивая плащ, свитер, тяжелые окованные металлом ботинки, кольчугу, а потом завалился на аккуратно застеленную темно-синим бархатным покрывалом постель в одних своих чудо-штанах.

– Что ты себе позволяешь? – недобрым голосом осведомился подошедший Северус. – Тебе тут что…

Деймос улыбнулся, совершенно беззаботно сверкнув крепкими зубами, и раскрыл объятия:

– Иди, профессор, справедливость буквально мечтает о восстановлении. Долгом, вдумчивом, извращенном.

– Дейм… – чуть севшим голосом отозвался Северус. – Ты что, спятил?

– Хм… дай-ка подумать. У меня есть возлюбленный, которого я знаю с семнадцати лет, верно? Сейчас ему, – он быстро произвел подсчет, – тридцать три?

– Недавно исполнилось тридцать четыре.

– Ну, вот. Он уже не зеленый мальчик, он – страшно подумать! – старше меня аж на четыре года. Я его, как он литературно выразился, трахнул во всех мыслимых и некоторых немыслимых позах, верно? Что мы имеем? По возрасту мы почти равны, по уровню силы ты мне немного уступаешь, но это поправимо, долг жизни отдал неоднократно, и еще не раз отдашь. Остается только один аспект нашего неравенства, кроме твоего несомненного умственного превосходства. Какой?

– Боюсь даже предположить, Дейм.

– Я тебя трахал, а ты меня нет. Непорядок. Какому-то Марку доставалось все самое интересное.

– Ты… серьезно? – на бледном лице Северуса проступило такое комичное удивление, что Деймос еле сдержал смех.

– Серьезнее некуда. Давай, иди ко мне. Сегодня выходной, разновозрастные бестолочи явятся из Хогсмида только к вечеру, так что у тебя есть шанс пару раз мне отомстить за все те несправедливые издевательства, что…

– Помолчи, – Северус сел на краешек кровати и почти невесомо коснулся горячей кожи твердого плеча. – Дейм, не думай, что…

– Я же Поттер, Сев. Я вообще не думаю, забыл? А вот ты что-то слишком увлекся этим интересным, но почти бесполезным в любви занятием. Иди сюда. Не надо сейчас искать во мне двойное дно и схожие черты с тем очкастым недоразумением, которым я был в тринадцать, и которым долго еще останусь. Иди, мой малыш с розовыми пяточками, из которого вырос настоящий василиск.

– А Поттер у нас чем славится, Дейм? – Северус продолжал завороженно поглаживать перекатывающиеся под плотной кожей упругие мышцы, глубокая морщинка между бровей его разгладилась, а плотно сжатые губы снова обрели чувственный изгиб и чуть порозовели.

– М? – мурлыкнул Деймос, когда тонкие пальцы задели чувствительный сосок. – Ты о чем?

– Помнится, последний на свете василиск не пережил столкновения с национальным достоянием.

– Тебе подобная участь не грозит. Обещаю не оказывать сопротивления при попытках меня сожрать.

– Ммм… – в темных глазах Северуса чуть подтаял тот лед, что так огорчал Деймоса, ведь эта противная корка отчуждения скрывала тот жаркий огонь, за который он когда-то и полюбил своего мальчика. – Не думаю, что имею право лишать Британию будущего, ее главной надёжи и опоры. Так что препарировать столь редкий экземпляр, все же, повременю.

– Ну, против препарирования я бы, наверное, возражал, но вот против…

– Заткнись.

– Молчу.

– Вот и молчи.

– Как скажешь.

– Дейм!

Деймос ухмыльнулся и притянул Северуса к себе.

– Поцелуй меня.

Тот наклонился к нему и уже через мгновение понял, что ему совершенно неважно, кем Деймос был когда-то – Поттером, Люпиным, Волдемортом или даже Уизли. Ведь вот такой, горячий, сильный, со светящимися добродушной улыбкой глазами, он полностью принадлежит ему. Ему одному. Пусть только в будущем, когда ему пятьдесят, а этому потрясающему мужчине по-прежнему тридцать, пусть придется долго ждать, через многое пройти, чтобы быть с ним, чтобы…

– Сев, – Деймос принялся расстегивать неизменный сюртук, нежно поглаживая открывающуюся светлую кожу. – Не думай, хоть полчаса, а?

– Если бы думать умел ты, Поттер, то…

– Давай договоримся: эта функция у нас одна на двоих. Я действую, а думаешь ты.

Ловкие пальцы скользнули по теплой коже, огладили соски, живот, вернулись к шее. Северус уже успел подзабыть, как это бывает – когда каждый гран магии, каждая клеточка тянутся к нему, к Деймосу, и становится совершенно безразлично, что на самом деле он вовсе и не…

– Малыш, – горячие губы нашли то самое, больше никому неизвестное, чувствительное местечко на шее. – Давай, раздевайся. Я так давно не был с тобой, целую вечность.

– Интересно, – Северус поднялся, сбросил рубашку с сюртуком, аккуратно вышагнул из туфель и принялся за брюки, – чем так занят твой супруг в будущем, что ты вечно попадаешь ко мне, как с голодухи, будто год не трахался.

– Можно, я не буду отвечать?

Северус пожал худыми плечами.

– Не отвечай. Скажи только – мы все еще женаты там, в будущем, или ты, наконец, довел меня до сердечного приступа, и я помер к мордредовой бабушке, а тебя замучила совесть, и ты бросился выяснять, как все исправить?

– Сев…

– Ну что «Сев», Поттер? Я не прав?

– Не прав. Мы женаты, но ты просто сейчас не в том состоянии, чтобы ответить мне взаимностью.

– Тогда я, по меньшей мере, парализован по самую шею, сижу в Азкабане… что вряд ли, там от тебя не спрячешься, или нахожусь в психиатрическом отделении Мунго, не вынеся жизни с Национальным Героем.

Деймос рассмеялся, сбросил с кровати покрывало и тоже стянул с себя штаны вместе с бельем, любуясь красивым налитым членом Северуса, покачивающимся в такт его немного нервным движениям.

– Дейм, ты… – Снейп вытянулся рядом, несколько неловко устраиваясь в крепких объятиях и по привычке просовывая ледяные ноги под любовника.

– Конечно, уверен, Сев. Или ты не хочешь?

– Я не о том. Наверняка, у нас это уже было, и не раз, – чуть раздраженно отозвался тот. – Я хотел спросить, когда ты стал моим мужем? Сколько тебе было?

– Ммм… – Деймос лизнул длинную шею и отозвался: – Не скажу. Займись лучше растлением великолепного меня, пока я не умер от перевозбуждения и страха.

– Грозный победитель Темного Лорда боится…

– Ну, в первый раз всегда страшно, разве нет? Ты, вот, не боя…

– Что? – Северус стремительно оказался сверху, а его глаза буквально прожигали насквозь. – Ты хочешь сказать, что при такой разнице в возрасте, я с самого начала позволил тебе… Дейм?

– Я хочу сказать, что у меня это будет впервые, больше ничего, – Блэк уже и сам был не рад, что признался, Снейп мог быть удивительно проницательным.

– Так, – Северус поднялся и призвал из гардероба халат. – Пока ты не объяснишься, я с места не сдвинусь. – Он решительно сел в кресло, стараясь не смотреть на потрясающее тело, которое так опрометчиво отказался любить.

Деймос вздохнул и снова натянул штаны. Разговор ему предстоял не из легких.

Глава 28

Деймос не спеша натянул свитер, потом носки, разжег камин, закурил и, придвинув диван вплотную к креслу, в котором сидел Снейп, заставил того положить свои холодные ноги ему на колени. Медленно растирая их, чтобы согреть, обдумывал, что и как скажет. Врать он не любил, да и не умел особо, предпочитая в спорных и сложных случаях отмалчиваться или уводить разговор от опасной темы. Северус же всегда отличался пытливостью ума и манерой упрямо закусывать удила, несмотря на то, что информация, на получении которой он так страстно настаивал, могла причинить ему боль.

– Северус, ты уверен, что хочешь это знать? – наконец спросил он. – Прошлое не подлежит изменению. То есть наше с тобой будущее предопределено. Оно совершенно точно случилось и привело к нашему браку.

– Предпочитаю знать наперед, если уж представилась такая возможность, – чуть язвительнее, чем следовало бы, отозвался Северус, но ног не отнял.

– Хорошо. Я расскажу тебе. Не все, конечно, а лишь то, что на мой взгляд никак не повлияет на важные решения, принятые тобой, ведь никто иной, как Северус Снейп, выиграл грядущую войну. Практически в одиночку.

Северус посмотрел на него, как на умалишенного, а потом хрипло невесело расхохотался.

– А ты, Поттер, оказывается, скромник у нас, да? – отсмеявшись, бросил он. – Ну-ну, с удовольствием послушаю о своих подвигах.

– О них я как раз рассказывать и не собираюсь – многие знания, многие печали, а вот о нас…

– И что о нас? – нетерпеливо переспросил Северус, когда пауза затянулась.

– Скажи, – Деймос очень серьезно посмотрел на него, – только честно. Ты меня… как ты ко мне относишься?

– Как к неразумному существу, очертя голову прыгнувшему в прошлое, даже не подумав о том, что неплохо бы просчитать последствия своей идиотской выходки. Ты же Поттер. Мерлин! Да что с тебя взять? Правила не для героев, верно?

– Петля. Временная петля, Сев. Я бы не прыгнул в прошлое, тебя бы разорвал Люпин, мир бы захватил Волдеморт. Тогда, когда я его развоплотил, он уже был одержим этой идеей, не так ли? Так что не надо мне говорить о том, чего не следовало бы делать. Будь у меня выбор, я бы поступил так же. Ответь на мой вопрос, я тоже умею упрямиться.

Северус высвободил ноги, поднялся, подошел к небольшому бару и налил им обоим коньяку. Ситуация была патовой. Он знал, что влип во все это по уши, что, как бы он сейчас ни изворачивался, что бы ни предпринимал, результат будет тот же – Поттер убьет Лорда, а он, Северус Снейп, сделает все, чтобы этому поспособствовать. Если Деймос не лжет, а он не лжет, ведь правда все равно рано или поздно всплывет, так как все прочитанные трактаты о времени твердили одно: прошлое неизменно. И не важно, что для него это пока будущее. Деймос уже прожил эти годы, пришел оттуда, из мифического, невозможного, казалось бы, не существующего будущего, и тоже понимает, что ложь не имеет смысла. Но только в одном случае. Если он дорожит их отношениями, если боится все разрушить, солгав и утратив доверие. Если они действительно состоят в браке, то Блэк не может не знать – его супруг ненавидит, когда его водят за нос. Не важно, по какой причине. Чтобы выстроить теорию, нужны аксиомы. Неоспоримые принципы, не требующие доказательств. Данность. Что ж. Пусть так.

– Я тебя люблю, Дейм. Один Мерлин знает, как так случилось, – после долгой паузы выговорил он, подавая Блэку его бокал. – Это единственное, в чем я на данный момент твердо уверен.

– Сев...

– Я все еще жду объяснений. Ты мне солгал.

– Нет, – спокойно парировал Деймос, сделав глоток коньяку и устроив узкие ступни Северуса, снова ставшие ледяными, на своем теплом животе под свитером. – Ни разу.

– То есть, ты тоже меня любишь, и мы в будущем состоим в счастливом браке. Надеюсь, друг с другом?

– Конечно.

– Тогда как так вышло, что ты девственник? Ты хоть понимаешь, что при нашей разнице в возрасте и моем характере это практически невозможно?

– Не замечал, чтобы тебе не нравилась пассивная роль, – усмехнулся Деймос. – Впрочем, ты спрашиваешь не о том. Прежде, чем я расскажу тебе нашу историю, хочу чтобы ты понял. Ты – самое дорогое, что у меня есть. Да, звучит пафосно и неправдоподобно, но я знаю, о чем говорю. Слишком долго я жил, не имея ничего такого, чем мне совершенно не хотелось бы делиться, чего-то, что я готов был защищать до последнего вздоха, чего не отдал бы, не выдал под пытками, не променял бы ни на что. У меня были друзья, работа, пустой дом с Критчером и такая же пустая, внешне благополучная жизнь. Впрочем, обо всем по порядку.

Он сделал глубокую затяжку, глотнул замечательного коньяка и, собравшись с мыслями, начал:

– Мы победили весной девяносто восьмого. Многие погибли, но тех, кто был мне дорог, Госпожа обошла стороной. Мне было семнадцать, жизнь казалась длинной и радостной, я был жив, почти здоров (спасибо доктору Сметвику), влюблен и… слеп, как крот. Моя невеста казалась мне сотканной из солнечного света феей, я не видел вокруг ничего, кроме ее глаз цвета гречишного меда и не ощущал ничего, кроме ничем не омраченной жажды жизни. Мне казалось, что так будет вечно.

– Ты…

– Да. Я был женат около пяти лет, последние три года из которых я бы хотел стереть из своей памяти, как самый страшный кошмар. Страшный именно своей обыденностью. Не женись в семнадцать, не женись, пока не осознаешь, что брак – это не только жаркие поцелуи и страстный секс. К этому всему прилагается далеко не идеальный человек, со своими капризами, взглядами на жизнь, привычками и требованиями. Мне казалось, что мы подходим друг другу, что рядом со мной мать моих детей, красивая, веселая, влюбленная в меня с детства.

– Мисс Уизли, я полагаю.

– Да.

– Ты идиот, Деймос. Более расчетливой семейки, чем…

– Я знаю. Но Молли была мне почти матерью. Она вязала мне дурацкие свитера, пекла пироги и дарила сладости на Рождество. Я рос сиротой, никогда и никому не был нужен. А тут… готовая семья. И красавица Джинни, и Рон с Гермионой, и друзья одобряют, опять-таки. Мне это казалось, – он пощелкал пальцами, подбирая нужное слово, – правильным. Так, как у всех нормальных людей, не носивших в себе крестраж, не видевших отвратительных кровавых снов о Волдеморте, не ненавидевших себя за это. Я хотел быть, как все, и Джинни идеально мне для этого подходила. В семнадцать всем кажется, что любовь – до гроба, одна, навсегда. Разве имеют значение сущие пустяки, как, например… впрочем, говорить дурно о супруге, хоть и бывшей – моветон. Мы развелись со скандалом. Я купил ей дом, и выплачиваю содержание, пока не найдется… пока она снова не вступит в брак.

Деймос отпил еще коньяку и прикурил следующую сигарету.

– Я ушел в работу, как с цепи сорвался. Что тебе рассказывать, ты и так знаешь, каким я могу быть. Я орал на совещаниях, бил морды в боях без правил, лично участвовал в задержаниях, периодически попадал в Мунго, где меня принимали, как родного, редко занимая мою палату, зная, что я все равно там окажусь, днем раньше – днем позже, какая разница? Главный колдомедик меня практически усыновил, – он хмыкнул и ненадолго замолчал. – Жизнь вошла в колею, а я катился по ней, как грузовой вагон, громыхая на стыках рельс, боясь остановиться хоть на миг и обнаружить, что я пуст, что не хватает в моей жизни чего-то самого главного.

Северус слушал внимательно, с ужасом понимая, как долго еще ему ждать, недоумевая, почему он оставил Деймоса одного, не заполнил его жизнь собой.

– Однажды меня вызвали в Мунго, сообщив, что мой магический супруг впал в кому, и совершенно никто не знает, как его из нее вывести.

– Что?

– У меня была такая же реакция, только выраженная более экспрессивно, и не поручусь, что культурно. Я ввалился к Сметвику, готовый убивать. Шуток личного характера я с некоторых пор не любил и не понимал. Ты лежал на кровати бледный и до того беззащитный, что я… просто растерялся. За годы, что мы изредка и не всегда вежливо здоровались, я успел совершенно отвыкнуть от тебя, забыть, а тут… муж. Никакого Обливиэйта, порчи и приворотного. Крепкий, как гранит, множество раз подтвержденный, равный магический брак.

– И ты, не дав себе труда разобраться, рванул в прошлое…

– И оказался в Визжащей хижине между тобой и Люпиным.

– То есть и заключили, и подтвердили брак мы здесь, в твоем прошлом.

– Да.

– И сейчас мы в нем не состоим.

– Нет. На данный момент в браке только мой Северус, сладко спящий на Гриммо под охраной Критчера и Рега.

Северус закрыл лицо ладонью и замер.

– Мерлин, – через минуту выговорил он слабым голосом. – Семейная идиллия у нас начнется только после того, как я встану со смертного одра. Только ты, Поттер, мог так все… вывернуть. Еще пятнадцать лет! Какие мелочи. Белый еханный дементор, ну вот что у меня за жизнь?! Это ж надо было самого себя загнать в такую... дыру. Связаться с... Поттером. Прождать его полжизни, чтобы осознать – мало ждем! Давай, Сев, еще столько же. Разве ж это цена за то, чтобы заполучить обожаемого Дейми? Подумаешь, из пятидесяти лет тридцать пять предаваться пиздостр... черной меланхолии! И ждать. Ждать каждый день, как какая-то... Пенелопа, мать ее! Как же мне это все...

– Сев…

Снейп не ответил. Немного помолчав, он решительно поднялся, поправил халат и очень спокойно произнес:

– В постель, Поттер. Я не собираюсь ждать еще пятнадцать лет, чтобы заняться с тобой страстным супружеским сексом. Предпочитаю начать получать удовольствие прямо сейчас. Тогда я, возможно, сдержусь, и не скажу тебе, какой ты идио…

Деймос крепко прижал его к себе и поцеловал. И почему раньше он всегда считал, что профессор при любом потрясении начинает бросаться всякой гадостью? Впрочем, в пятнадцать лет ему и в голову бы не пришло затыкать разъяренного преподавателя, безуспешно вдалбливавшего ему Окклюменцию, поцелуем.

До кровати они добрались уже полураздетыми. Во всяком случае, халат Северуса держался лишь на поясе и волочился за ним, спущенный с плеч, как черный шлейф. Свитер Блэка украсил одну из книжных полок, а особо ценные штаны оказались под кроватью.

– Сев, – прохрипел Деймос, ловко стянув носки, пока любовник возился с завязавшимся на узел поясом халата, – Сев, давай поженимся, а?

– Прямо сейчас? – расправившись с упрямой тряпкой, Северус уложил свое непостоянное счастье на лопатки и прижался губами к быстро бьющейся венке на его крепкой шее.

– Завтра.

– Вот завтра и поговорим, если ты не растворишься, как обычно, в самый неподходящий момент. Ты как нестабильное зелье, Поттер. С тобой ни в чем нельзя быть уверенным наверняка. К тому же, я не принимаю столь, – он лизнул темный сосок, – столь важных решений, не обдумав все как следует.

– Ну, это ты у нас титан умственного труда. Ммм… Лауреат туевой хучи премий, самый гениальный зельевар столетия, основатель фонда… ох… не запомнил. Рег мне говорил, но я забыл.

– Завидовать нехорошо, Поттер.

– Это не зависть… ох, сделай так еще… это законная гордость. Я не дал Люпину убить гения, который, снизойдя до простых смертных… аррр… за что-то полюбил одного из них.

– Пусть тебя утешит мысль, что гений выбрал самого сильного и красивого, – Северус закончил облизывать соски и спустился поцелуями ниже, поинтересовавшись: – Твое любезное предложение еще в силе?

– Я не забираю обратно ни предложений, ни слов, ни подарков.

– Гриффиндор, – язвительно сказал Северус внушительному члену Деймоса и вобрал его в рот.

Блэк выгнулся, ухватившись за изголовье кровати.

– Мне никогда не надоест… с тобой, – выдохнул он.

– Посмотрим, что ты скажешь, когда я возьму тебя, Дейм. Поначалу ощущения еще те.

– А по-моему, это все чушь про адскую боль и прочую поебень.

– Не выражайся.

– Да, профессор. Только не останавливайтесь.

– Боли особой нет, если все делать правильно, конечно.

– Есть ли на свете вещи… ммм… которые мой малыш делает неидеально?

– Вот заодно и проверим.

– Марк жаловался на тебя?

– Поминать в супружеской постели шлюх – моветон. Я же не спрашиваю тебя о мисс Уизли.

Деймос фыркнул, всеми силами стараясь отвлечься от ощущения горячей, влажной тесноты, плотно обхватившей его член, чтобы не сорвать себе дебют в принимающей позиции и не испортить настроение Северусу, не любившему, когда что-то шло не по его плану.

– Сев, если ты… короче, – он перевернулся на живот и приподнял ягодицы, пояснив: – сил никаких нет.

– Терпение – добродетель, – усмехнулся Северус, стараясь, чтобы его голос звучал ровно, а нетерпеливая дрожь рук была не слишком заметна.

– Малыш, – нехорошим голосом произнес Деймос, глядя на него через плечо. – Данная добродетель – миф, если речь идет о моей скромной персоне. Давай! – рявкнул он. – Или на животе и кверху задницей сейчас окажешься ты! Мерлин, хочу тебя. Все равно, как.

Северус усмехнулся, призвал флакон из ванной и приказал:

– Расслабься!

– Я и не напрягаюсь.

– Сейчас проверим.

Он осторожно нанес лубрикант на пальцы и соблазнительный вход и, закусив губу, чтобы хоть как-то отвлечься, бережно обвел пальцами самое интимное место своего Дейми. Мог ли он в семнадцать лет мечтать, что недостижимый, идеальный, сильный, самый лучший на свете мужчина позволит ему… Да тогда он все отдал бы за лишний поцелуй, за крепкие объятия и счастье просто быть рядом. Он боготворил своего спасителя, готов был совершать немыслимое, рваться к нему, наплевав на себя, совершенно не замечая ничего вокруг.

«По сути, – думал Северус, с замиранием сердца преодолевая несильное сопротивление мышц и наслаждаясь видом широченной рельефной спины, способной защитить от всех на свете невзгод, – ничего не изменилось с тех пор. Я опять готов на все, чтобы только быть с ним, иметь право назвать его своим. Я так долго этого жду, практически всю жизнь. Глупо останавливаться на полпути… в тридцать четыре заново искать смысл жизни мне как-то не с руки. Но до чего же… черт, какой горячий, гладкий. Мой! Пошло все к дементорам!»

– Северус, чего ты со мной миндальничаешь? Я тебе что, викторианская барышня в первую брачную ночь? Трахни меня!

– Командовать в этой постели ближайшие полчаса буду я, – севшим голосом ответил Северус, пропихивая ему под живот подушку. – Расслабься.

– Об Англии я думать отказываюсь, – предупредил Деймос. – И так много места она что-то занимать стала… ммм… ты уже?

– Нет… не совсем. Тебе больно?

– Нет. Растянуто только. Так и знал, что врали, ни фига не больно.

– Ох, да помолчи ты…

– О, теперь будто резануло вот здесь, – он потрогал туго натянутую кожу ануса.

– Я… смазки добавлю, – хрипло пообещал Северус, надавив ему на поясницу. – Лежи, Мерлина ради.

– Лежу. Не думал, что это так.

– Как?

– Никак.

– Подожди, будет тебе небо в алмазах, дай мышцам привыкнуть… Мордред, тесный какой… Дейми, мой Дейм.

– Твой, малыш, чей же еще? Давай, двигайся, а то я что-то заскучал.

– Вот же… – Северус задохнулся, прикрыв глаза, пережидая острую вспышку удовольствия, – привычка все контролировать.

– Должность обязывает. Ищи уже простату, эгоист чертов. Пока я особого восторга не испытываю. Как и боли, впрочем. Тебе в первый раз было так же?

– Я в первый раз чуть от счастья не умер. Так долго тебя хотел, готов был кончить, просто прижавшись к твоему обнаженному телу. Больно мне было буквально первые несколько секунд. Где же…

– О! Сев!

– Все еще никак? – ехидно уточнил Северус.

– Очень даже «как»! Я прям весь завидую тебе… ммм… еще, Сев…

– Конечно, еще… так, чтобы ты… заткнулся, наконец…

– Кричать можно? О, чео-о-орт!

– И рычать… и… кусаться…

– Нгхх… блядь… Се…

– А ты как… думал?

– Не умею я… еще… Господи! Да сильнее же!

Северус невразумительно что-то промычал, опускаясь сверху, целуя в плечо, вытащил из-под Деймоса злосчастную подушку и обхватил его член. Это окончательно сорвало Блэка с тормозов. Гибко прогнувшись в спине, он с силой подался навстречу, крепко обхватив спинку кровати и рыча каждый раз, как член Северуса задевал внутри то самое, ради чего мужчины занимаются сексом. В его движениях было столько откровенного бесстыдства и какой-то животной страсти, что противиться ей было практически невозможно. Он не выглядел ни слабым, ни уязвимым, ни ведомым, а, скорее, искренне наслаждающимся своим возлюбленным.

Движения крепких бедер стали вдруг быстрыми и резкими, а хриплые стоны все больше напоминали рык.

– Сев, конча… а…

Северус зажмурился так, что алые пятна поплыли под веками, а дыхание, казалось, замерло в груди. Его всего скрутило, выжало это совершенное тело, распростертое под ним, и он будто рухнул с огромной высоты, не заботясь о том, куда приземлится, распластался на теплой спине своего Деймоса и замер, не в силах шелохнуться.

– Ох ты ж мать твою, – емко поделился впечатлениями Деймос. – Пошевелиться не могу. Пить. Критчер…

– Хозяин?

– Блядь, я по привычке. Раз пришел, водички дай, а? С лимоном.

Критчер, оценив ситуацию, быстро наложил очищающее и протянул высокий стакан, полный восхитительного холодного лимонада. Даже соломинка имелась.

Северус и не думал покидать завоеванную стратегически важную область. Напившись из поданного бокала, он позволил Критчеру укрыть их обоих одеялом и задремал, с улыбкой слушая ворчание старого домовика, собирающего разбросанные вещи и заказывающего поздний обед местным «позорящим славный эльфийский род бездельникам». Ему было хорошо. Так хорошо, что пропасть в пятнадцать долгих лет, отделяющая его от счастья, перестала казаться непреодолимой.