Текст книги "«Книга Всезнания» (СИ)"
Автор книги: Tamashi1
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 42 страниц)
– Лия! – Крик Савады разнесся по наэлектризованному воздуху и был заглушен шумом дождя, громом и кашлем иллюзиониста – надрывным, болезненным, выворачивающим его легкие наизнанку. – Лия, помоги! Мне нужно это знание! Как мне помочь Мукуро, что я могу сделать?! Что вообще происходит, он же не умрет, Лия?!
– Не кричи, не в пыточной, – раздалось у парня за спиной, и он резко обернулся. Призрак стоял, скрестив руки на груди, и хмуро взирал на Хозяина, а дождевые капли проходили сквозь фигуру, казавшуюся абсолютно реальной. Тсуна поморщился – это зрелище его всегда пугало – но взгляда не отвел.
– Лия, ты поможешь? – с надеждой спросил он.
– Естественно, ты ведь сделал запрос. Страж никогда не ослушается его. Делай то, что я скажу, и иллюзионист будет в порядке… пока, по крайней мере.
Савада кивнул и по совету духа попытался уложить Мукуро на бок, но тот оттолкнул его руку и зашелся в новом приступе кашля – надрывном, разрывающем горло, скручивающим желудок в тугой узел… А в следующую секунду его вырвало, и Савада, воспользовавшись секундным замешательством пытавшегося вытереть губы иллюзиониста, оттащил его от края реки и уложил на бок.
– Дыши через нос, это тяжело, но постарайся, – затараторил Савада. – Не верь мне, не надо, можешь даже ненавидеть, но сейчас сделай так, как она говорит: она знает всё о том, как тебе помочь, поэтому сделай это, Мукуро…
Хранитель Тумана, судорожно пытавшийся сделать вдох, но неизбежно начинавший кашлять, закрыл глаза. Он знал, что надо дышать носом, но это было слишком тяжело, и когда такие приступы случались (к счастью, всё реже), он порой терял сознание, потому что не мог остановить кашель. Потому что не мог сделать вдох носом… Но ведь он не имел права быть слабым перед Савадой Тсунаёши, будущим боссом ненавистной ему мафии, разве не так?..
– Подтяни колени к животу, обхвати их руками, полностью расслабься и старайся дышать носом. Главное не давись. Только не давись, а если в горле першит, держись: пусть будет неприятно, но не кашляй. И тебе надо срочно согреться, но для этого надо пройти к пещере неподалеку. Сейчас согреть тебя могу только я, но сначала тебе надо хоть немного успокоить дыхание. Давай, Мукуро, дыши через нос; ты сможешь, это же ты.
«Это же ты». Самые жестокие слова, которые Савада мог сказать сейчас иллюзионисту. Рокудо Мукуро не мог показать ему свою слабость, ведь… «это же он». А потому фокусник подтянул колени к груди, обхватил их и попытался расслабиться – получалось плохо, грудь и живот сводили спазмы, а горло словно рвало крупной наждачкой. Тсуна же скинул рубашку, скрутил ее аккуратным кульком и подпихнул под щеку товарища. Трахея была хоть немного выпрямлена, спазм мышц горла на одну сотую долю спал.
– Теперь просто расслабься, рот должен быть приоткрыт, чтобы слюна стекала: лучше не сглатывать, не напрягать шею. И прости, Лия говорит, что если тебе будет холодно, станет только хуже. Так что извини, я тут рядом лягу… Блин, короче, просто не бей меня, ладно? Я просто буду… грелкой, вот.
Лия ухмыльнулась. Очень вовремя она сказала: «Побудь живой грелкой», – Тсуна тут же использовал слово по назначению. Мукуро не ответил боссу ненавистной мафии – он продолжал кашлять, всеми силами стараясь дышать носом. Тсуна же лег у него за спиной и прижал иллюзиониста к себе, а затем затараторил:
– Так, Лия говорит, что ты слишком стараешься не закашляться и этим напрягаешь горло. Сконцентрируйся на том, чтобы сделать вдох носом, забудь о горле, словно его и нет. Я как-то не очень понял, но… она говорит, попробуй дышать, словно ты на аппарате, словно дыхание не твое. Делай вдох сам, но полностью расслабься, пусть воздух проникает в легкие без напряжения. И главное, не препятствуй вздоху через рот, а то это приводит к новым спазмам. Если совсем немного кислорода попадет через рот, это не страшно. Главное основной вдох делать носом.
«Об этом врачи никогда не говорили», – промелькнуло в голове иллюзиониста, и память услужливо подкинула воспоминания о том, как его легкие наполнял кислород из баллона. Аппарат искусственного дыхания медленно расширял их, наполняя живительным газом, а затем заставлял опадать, и эти мерзкие, страшные, отвратительные воспоминания почему-то вдруг не вызвали отторжения. Ведь тогда ему и правда было легко дышать…
Мукуро расслабился и позволил кислороду течь свободно, как ему заблагорассудится. Он перестал пытаться не дышать через рот, как советовали врачи, и делать вдох исключительно носом. Закрыв глаза и ощущая, как по замерзшему телу со спины разливается живительное тепло, он медленно и очень осторожно потянул носом воздух. Спазм сдавил горло, но Савада надавил на живот иллюзиониста, и воздух с тихим свистом покинул легкие, а мерное бормотание над ухом о том, что надо дышать очень осторожно и неглубоко, почему-то помогало расслабиться и преодолеть спазмы. Медленно, но верно дыхание Мукуро выравнивалось, всё реже спазмы переходили в кровавый хриплый кашель, всё ровнее билось его сердце и всё тяжелее становились веки. Наконец, он сумел окончательно справиться с не на шутку разошедшимся организмом и отрешенно подумал, что такого дикого приступа давно уже не было. После тюрьмы его легкие стали крайне слабыми, от сильного кашля могло начаться небольшое кровотечение, а остановить спазмы у него никогда не получалось, и они проходили сами собой, но сначала выматывали его до полного изнеможения, а то и до обморока. И только медикаменты могли исправить ситуацию, заставив легкие работать нормально. А вот сейчас, в один из сильнейших приступов, ему удалось справиться самому. И как? Благодаря помощи лидера ненавистной иллюзионисту мафии! Человека, из-за которого он пересмотрел свои взгляды на жизнь, но который буквально несколько часов назад показал, что абсолютно не доверяет своему Туману – ни на йоту. И это било по самолюбию, ведь несмотря ни на что, даже на собственные слова, Мукуро и впрямь ни разу не попытался навредить Вонголе. И от недоверия, выраженного так открыто и так безразлично, ему становилось… немного больно. Самую малость. И это раздражало, так же, как раздражал тот факт, что вся помощь иллюзиониста была забыта, но зато были припомнены старые грехи.
Нет, Рокудо Мукуро не хотел, чтобы Савада Тсунаёши ему поверил. Он просто хотел, чтобы человек, однажды показавший ему, что значит настоящая забота о друге, не смотрел на него как на абсолютного врага. Ведь Мукуро никогда не признался бы себе, что совсем немного, самую малость, хотел быть похожим на Саваду, потому и стал его Хранителем ради того, чтобы Вонгола защитила его друзей, Кена и Чикусу… Он просто больше не хотел быть один. Ведь одиночество иногда убивает сильнее ножа. Но Мукуро бы в этом никогда не признался, поскольку мафию он на самом деле ненавидел. Вот только ненавидеть Саваду не получалось: слишком он был не похож на мафиози. Слишком он был добр. А еще он оказался первым человеком, который показал иллюзионисту, что в жизни есть не только принцип: «Убей, или убьют тебя». Он пожалел своего врага. И это не давало Мукуро ненавидеть его, не давало захватить его тело и уничтожить мафию изнутри. И потому видеть в глазах человека, которого он всё же немного, самую малость ценил, то самое выражение неверия, как во времена битвы в Кокуё-Ленд, иллюзионисту было крайне неприятно. Это раздражало. Злило. А еще ему было немного больно…
Отдышавшись, Мукуро попытался встать, но Тсуна его не отпустил. Прижав иллюзиониста к себе, он быстро, но очень четко заговорил:
– Лия говорит, здесь неподалеку пещера. Ты отдышался, но если сейчас нагрузишь организм, приступ может повториться. Она говорит, тут два варианта. Первый: я тебя дотащу до пещеры, второй: ты создашь реальную иллюзию чего-то подвижного. Тебе просто нельзя сейчас идти. Я никому не скажу о том, что произошло, обещаю. Лия говорит, ты из-за этого переживаешь, но не надо. Я, может, и не особо умный, но если надо что-то сохранить в секрете, смогу не проболтаться. Так что это только между нами, ладно? Главное сейчас добраться до пещеры охотников, развести огонь и отогреться, а то заболеем окончательно. Ну что? Наверное, решишь Пламя использовать?
Мукуро молчал. Зажги он Пламя Предсмертной Воли, и все старания полетели бы к чертям – он бы не получил от Реборна столь нужную ему информацию и не сумел бы отомстить. Но и позволить Саваде себя нести… На это Мукуро никогда бы не пошел. А потому, сглотнув и пару раз вздохнув поглубже, парень мысленно кивнул самому себе и прохрипел:
– Я пойду сам. Ты поддержишь. Никакого Пламени.
– Лия, как так? – в голосе Савады сквозило искреннее непонимание, и Мукуро поморщился. «С кем он вообще говорит?! И почему заявляет, что вся эта чертова ситуация останется между нами, если тут есть еще кто-то?!»
– Ладно, Лия говорит, что если идти очень медленно, с привалами, всё должно получиться, но она не ручается за последствия. Рискнем?
Иллюзионист криво усмехнулся и медленно начал подъем. Спине вдруг стало ужасно холодно, а мокрая рубашка, прилипшая к коже, мгновенно превратилась из теплой в ледяную – ливень беспощадно уничтожал тепло, словно ненавидел его больше всего на свете. Тсуна тем временем надел собственную рубашку, встал и напряженным взглядом воззрился на сидевшего на земле бледного иллюзиониста, чьи губы были синюшного оттенка и дрожали, а тонкие пальцы судорожно цеплялись за траву. И только глаза его, как и всегда, оставались решительными, ехидными и слегка надменными. «Горбатого могила исправит» – очень точное выражение в данном случае. А впрочем, Мукуро ведь познал все Шесть Путей Ада, значит, рассчитывать не приходилось даже на радикальные меры.
– Ты в порядке? – осторожно спросил Савада, пристально глядя на иллюзиониста. Мукуро всегда казался ему очень сильным, одним из самых сильных людей, что его окружали, но он и подумать не мог, через что постоянно проходит этот человек, кажущийся абсолютно надежным, безумно сильным и главное – здоровым. Да, у него была бледная, почти прозрачная кожа, да, он был чрезмерно худым, да, иногда его губы становились синюшными, но никогда Савада не задумывался о том, что с Мукуро может быть что-то не так. Он просто отмахивался от очевидного, игнорируя реальность, живя надеждой на лучшее и веря в то, что «с такими людьми ничего не может случиться – они ведь очень сильные!» И совесть болезненным уколом кольнула Саваду прямо в сердце.
– Понял, что надо смотреть на факты? – хмыкнула Лия, подойдя к Хозяину. – Если бы ты призадумался над тем, как организм ведет себя после комы и пребывания в условиях тюрьмы Виндиче, ты бы понял, что Мукуро не может быть здоров. А он ведь живет в Кокуё-Ленд, где даже здоровый человек как минимум подхватит хроническую простуду.
– Я был идиотом, – пробормотал Савада, продолжая смотреть на иллюзиониста, медленно старавшегося подняться, но не пытаясь протянуть ему руку – просто чувствовал, что такого бы Мукуро уже не потерпел. Ведь он всё же был слишком гордым… – Ты права, Лия-сан, я должен научиться видеть, что происходит вокруг, думать и анализировать. Должен перестать плыть по течению. Но всё равно ты мне это слишком… жестоко показала. Зачем ты с Мукуро так?
– А потому что мне плевать на людей, – без зазрения совести ответила Страж. – Мне не плевать лишь на одного человека – на Хозяина Книги. Остальные значения не имеют, и их чувства меня не волнуют.
– Так нельзя…
– Тебе – может быть. Но я не ты, не так ли, Савада Тсунаёши?
Тсуна вздохнул, а Мукуро, сверливший взглядом пустоту рядом с боссом, поморщился и не спеша двинулся прочь от реки. Тсуна тут же всполошился и подбежал к товарищу, и тот всё же принял помощь, потому как резкий ветер сбивал с ног человека, и так еле способного удержаться в вертикальном положении. Тсуна закинул руку иллюзиониста на плечо и пошел следом за Лией, показывавшей дорогу к пещере, в которой часто оставались на ночь охотники, и в которой благодаря этому были сухие дрова для растопки.
Холодный дождь беспощадно хлестал путников, ветер старался сбить их с ног, скользкая земля норовила поиграть в каток, а бежавшие по ней пока еще не очень сильные потоки воды лишали ступни последней скользкой опоры. Пошатываясь, оскальзываясь на каждом шагу, парни неспешно брели по заросшей травой поляне, а затем ее сменил лес, однако стало не намного проще: ветер здесь был послабее, но земля оказалась мягче, она разбухла, а потому затягивала ноги путников, словно бездонная трясина. Мокрая ткань липла к коже, растрепанные волосы, словно в издевку, щекотали щеки, ботинки погружались в грязь и не желали из нее выбираться – их приходилось буквально вырывать из земли, с громким чавканьем неохотно отдававшей добычу. Парни продрогли, вымотались и замерзли, Тсуна икал от холода и даже задержка дыхания не помогла справиться с сокращениями диафрагмы, и лишь Лие было наплевать на дождь, холод и непролазную грязь. Но ее мучил голод – постоянный, беспощадный, неутолимый… И она знала, что ей от него не спастись, а вот у мафиози надежда на спасение была. Но ведь на первый взгляд казалось, что им гораздо хуже, так зачем жалеть призрака?
Дойдя до пещеры, Савада чуть было не закричал от радости, но ему вовремя закрыли рот ладонью – оползень Лие был не нужен, и она поспешила спасти Хозяина от него самого. Войдя в темную сводчатую пещеру, Савада усадил Мукуро у стены, и тот закрыл глаза. На пару минут, чтобы собраться с мыслями. Сам же Тсунаёши, окинув помещение хозяйственным взглядом, отметил, что всё необходимое для разведения костра имеется: и тонкие ветки, и мох для растопки, и крупные деревяшки, и кострище, обложенное камнями. Здесь даже был небольшой котелок и завернутый в толстый слой полиэтилена коробок спичек. Быстро отыскав подходящие для растопки прутья, Тсуна поджег мох и четкими, отточенными движениями начал разводить костер. Спички спасли его от необходимости добывать огонь вручную, а знания Книги позволяли с каждым разом всё увереннее следить за пламенем, не давая ему погаснуть от неверных действий, и потому даже усталость и икота не смогли помешать Тсуне в который раз покорить огненную стихию. Вскоре алые языки пламени мерно трещали на сухих ветвях, а Тсуна, скинув башмаки, поставил их к костру и стащил рубашку, которая тут же была натянута на палку для просушки. Советы Книги Всезнания ведь невозможно забыть…
– Мукуро, если не просушишь одежду, замерзнешь и заболеешь, – осторожно обратился к Туману Десятый Вонгола.
Иллюзионист открыл глаза и посмотрел на босса. В его взгляде боролись раздражение, злость и непонимание – почему Савада снова стал самим собой, хотя еще несколько часов назад был кем-то абсолютно неизвестным, чужим, а его взгляд так напоминал взгляд, которым Мукуро был награжден во время битвы в Кокуё-Ленд… И это злило больше всего, ведь иллюзионист не мог понять, где же настоящий Савада Тсунаёши.
– Ты мне ничего не хочешь сказать, Савада? – процедил Мукуро, пристально вглядываясь в лицо Десятого.
Тсуна вздохнул и, почесав кончик носа, тихо ответил:
– Извини, я был неправ. Но благодаря этой ссоре я понял кое-что очень важное.
– Мне плевать на твои умозаключения, – проявил всё свое хамство Мукуро. – Кто сейчас с нами? Кого ты слушаешься? Кто на тебя так влияет?
– Она не то, чтобы влияет… В общем, я расскажу, только не говори, что я псих, ладно? – в карих глазах промелькнула надежда и мольба, и Мукуро перевел взгляд на огонь.
– Посмотрим по твоему рассказу, – ответил он, но всё же, поморщившись, добавил: – И так ясно, что ты на самом деле не один, но верить твоему рассказу или нет, я решу после. Ты наивен, Савада, и тебя могли ввести в заблуждение, а может, ты мне просто солжешь. Рассказывай.
– Ладно, ты имеешь право злиться, – вздохнул Тсуна и, посмотрев на огонь, тихо произнес: – Но я тоже имею на это право. Потому что ты, когда мы поругались, смотрел на меня с ненавистью, как тогда, во время боя.
Иллюзионист удивленно вскинул бровь и искоса посмотрел на товарища. Тот неотрывно смотрел на пламя, осторожно просушивая над ним рубашку, и почему-то выражение его лица, озаренное оранжевым живым пламенем, казалось Мукуро не таким как обычно. Слегка растерянное, незадачливое, наивное… в нем было еще кое-что. Кое-что лишнее. Грусть. Тоска, настолько сильная, что, казалось, она может уничтожить маленького человечка – разорвать изнутри. Иллюзионист, вздохнув, провел по лицу рукой, словно стряхивая наваждение, но оно никуда не исчезло. И Мукуро понял, что его собственная злость задела Саваду ничуть не меньше, чем недоверие босса задела его самого.
– Ладно, я понял. Рассказывай.
Извиняться Мукуро не умел, благодарить от всей души – тоже, а потому и спасение из реки, и ссора в лесу были задвинуты им в темный чулан памяти, где хранились самые неприятные, отталкивающие, вызывающие больше всего раздражения воспоминания.
– Ладно, держи только палку, а то простудишься, – сдался Савада, которого тонкой иголкой уколола обида, но он проигнорировал ее: слишком хорошо знал, что если Мукуро и способен на благодарность или извинения, то уж точно не по отношению к членам мафии, да и просто к людям, которых не подпускал к себе близко.
Фокусник принял протянутую ветку и скинул башмаки. Поставив их у костра и передвинувшись ближе к огню, он покосился на Саваду и мысленно поморщился. Тот факт, что буквально полчаса назад босс ненавистной мафии, а по совместительству еще и человек, над которым Мукуро постоянно потешался, видел его слабость, злил иллюзиониста, и в добавок к позору у реки снимать перед Савадой рубашку он совершенно не хотел. Ведь выпирающие ребра, тонкая кожа с сеткой четко просвечивающихся сосудов и десятки шрамов яснее любых слов говорили о том, что он болен, а выглядеть слабым в глазах «никчемного тунца» лидер банды Кокуё отчаянно не желал. Но всё же здоровье для него было куда важнее, а потому он нехотя скинул рубашку, повесил ее на ветку и начал просушку. Тсуна бросил косой взгляд на иллюзиониста и вздохнул. «Почему я ничего не замечал?» – подумал он и тихо сказал:
– Мукуро, я тебе поражаюсь. Как тебе удается быть таким сильным? Я ведь даже не заметил, что ты болен – никогда бы не подумал… Как только у тебя это получается…
Иллюзионист удивленно вскинул брови и посмотрел на Саваду. Он ожидал ехидных подколов, слов о том, что не болезному дохляку босса мафии никчемным было называть, да чего угодно, но только не слов о том, что он очень сильный.
– А! Прости! – всполошился Савада, поймав полный скептицизма и удивления взгляд разноцветных глаз. – Я вечно говорю, что думаю. Забудь.
– Савада, у тебя слишком странно расставлены приоритеты, – хмыкнул Мукуро.
– Думаешь? – озадачился Тсуна. – Ну не знаю, по-другому я не умею.
– Зато с помощью своего «благодетеля» научился, – нахмурился иллюзионист. – Рассказывай.
– Ладно. Всё началось с того, что я решил поспать…
Иллюзионист удивленно вскинул бровь, а Савада пустился в объяснения, отчаянно не желая смотреть на Мукуро из-за страха увидеть неверие в его глазах, и в то же время заставляя себя не отводить взгляд. Ведь он сказал себе, что будет анализировать всё происходящее, значит, должен выполнить обещание, разве не так? И он смотрел в застывшее, словно маска, лицо фокусника, не показывающего ни единой эмоции, и лишь на рассказе о Книге Всезнания едва подавившем готовый сорваться с губ вопрос. А еще в разноцветных глазах промелькнуло алчное пламя, когда Савада сказал, что Книга настоящая и предоставила ему неоспоримые доказательства своего существования. Какие именно, он не уточнил, но и по тону Мукуро понял, что они были весомы. И желание заполучить бесконечные знания вспыхнуло в его глазах. Тсуна заметил это, но лишь продолжил рассказ, а завершив его объяснением того, почему Лия их поссорила, спросил:
– Ну и что скажешь?
– Это бред, Савада, – усмехнулся Мукуро, и Тсуна вздрогнул, но иллюзионист добавил: – Хотя бред интересный. Ты бы такое не выдумал. Что ж, давай-ка проверим, правду говорит это твое видение или нет.
– А как? – осторожно уточнил Тсуна.
– Воспользуемся твоими новыми «силами», конечно же, – ответил Мукуро, и в глазах его промелькнул недобрый огонек. Вот только смотрел иллюзионист не на Саваду, а куда-то мимо него. И Лия рассмеялась, понимая, что он задумал. Рассмеялась мертвым, безжалостным, саркастичным смехом.
Не стоит играть с огнем, люди. Огонь может вас уничтожить.
========== 11) Игры с огнем ==========
Костер негромко потрескивал, уничтожая сухие ветви, выхватывая из темноты сводчатый потолок пещеры, танцуя алыми сполохами на серых камнях. Дождь всё так же стоял стеной, но на горизонте небо уже начинало проясняться. Медленно, но верно пробивающийся сквозь ливень закат окрашивал в багрянец скрывшие землю потоки воды. Но в небольшой пещере, несмотря на холодный ветер и дождь, было тепло, сухо и даже немного уютно. Двое парней сушили над костром свою одежду, а Страж, наблюдавшая за ними из-под полуопущенных ресниц, стоя за спиной Хозяина, у самой стены, едва заметно усмехалась, словно знала всё, что последует за этим вечером, и такое будущее ее слегка забавляло. А может, оно всего лишь казалось ей немного ироничным?..
Оранжевые блики падали на растрепанные каштановые волосы и подтянутое худощавое тело, хранившее следы прошлых битв – белые шрамы, отчетливо выделявшиеся на загорелой коже. Отражались в карих взволнованных глазах карминовые искры. Разноцветные глаза смотрели на огонь спокойно и словно с насмешкой, и багряное пламя, выхватывая из сумрака пещеры болезненно-худое тело их хозяина, словно смеялось над ним в ответ. Оно мрачными тенями вычерчивало каждую впадину на тонкой, почти прозрачной коже, украшенной множеством резко выделяющихся шрамов, подсвечивало насмешливо-розовым, таким неестественным для бледной кожи цветом выпирающие ключицы, ребра, плечи. Скользило по рассыпавшимся по плечам волосам, постриженным ступенями и обычно уложенными в аккуратную прическу, но сейчас блеклым, спутанным, лишь приглаженным тонкими, но удивительно сильными пальцами. Пламя не смеялось над Савадой Тсунаёши – оно пыталось выжечь из его глаз сомнения и беспокойство, дав ложную надежду обманчивым жаром. Но оно смеялось над его товарищем, превращая его фигуру в гротескную насмешку над самим собой – просто потому, что Рокудо Мукуро смотрел на костер с пренебрежением…
– Mon cher Тсунаёши, ты зря надеешься, что твой «верный друг» возьмется за ум и не станет играть с судьбой. У Мукуро в голове уже созрел «гениальный план» о том, как вывести меня на чистую воду. Вот только предупреждаю: если ты на него согласишься, можешь пострадать. Физически. И потому я против, но решение, конечно, за тобой, – голос Лии звенел сарказмом и насмешкой, но она даже не пошевелилась, произнося эти слова. Тсуна тяжело вздохнул и, посмотрев на Мукуро поверх пламени костра, тихо спросил:
– Ты уверен, что стоит что-то такое делать? Лия говорит, это может мне навредить.
– Если ты боишься, просто не соглашайся, Савада, – усмехнулся иллюзионист, явно решивший добиться своего. – Боссам мафии пристало прятаться в тылу, когда опасность грозит их подчиненным. Или решишь снова попытаться доказать, что ты не такой?
– Мукуро, я правда не хочу начинать какие-то жуткие испытания, – поморщился Тсуна, не горя желанием ввязываться в интриги своего товарища: ни одна из них еще не заканчивалась чем-то мирным, добрым и абсолютно безопасным.
– Ку-фу-фу, ты слишком осторожен. Иногда надо рисковать, чтобы добиться от жизни всего, что тебе нужно.
– А иногда надо думать головой и не лезть на рожон, – фыркнула Страж.
– Ладно, расскажи, что хочешь сделать, – сдался Савада, решив пойти на компромисс. – А потом подумаем, стоит это делать или нет…
– Похоже, думать в вашем тандеме – обязанность твоего Стража, – съязвил иллюзионист. – Тебе же просто нужно как всегда проявить всю свою невообразимую храбрость и кинуться в омут с головой.
– Это плохо, что я всегда принимаю вызов? – наивный взгляд карих глаз застыл на разноцветных, и иллюзионист отвел глаза. Еще с утра он ответил бы: «Это глупо», – но только не сейчас. Не после того, как Савада Тсунаёши рискнул ради него жизнью…
– Плохо то, что не думаешь, прежде чем что-то сделать, – неохотно ответил Мукуро. – Не думаешь своей головой – просто принимаешь решения окружающих к исполнению.
– Я уже это понял, – вздохнул Тсуна и тут же улыбнулся: – Поэтому прежде чем согласиться на твою затею, я подумаю!
– «Посоветовал на свою голову!» – вот мысль твоего шипастого, а ныне стриженого лесенкой сподвижника! – пафосно изрекла Лия и ухмыльнулась. Тсуна печально вздохнул и посмотрел на Мукуро взглядом обиженного жизнью хомячка. Мукуро оценил – подкинул в огонь веток, скрыв этим раздраженный взгляд и на миг поджавшиеся губы, и подумал, что тот, кто находится рядом с Савадой, и впрямь помогает ему читать мысли окружающих. А это было крайне неприятно.
– Тогда вот тебе пара пунктов проверки для Стража, – игнорируя печальное выражение лица Савады и собственные отнюдь не веселые раздумья, решил приступить к проверке иллюзионист. – Сначала надо понять, на самом ли деле она существует, или является лишь плодом твоего разума. Далее следует выяснить, на самом ли деле это существо, если оно вообще есть, является хранителем бесконечного количества знаний. И последнее: надо понять, на чьей оно стороне.
– И как это сделать? – нехотя спросил Савада, памятуя о том, как на собственной шкуре узнал, что такое «информация из Книги Всезнания». – Я ведь уже говорил, Лия рассказывала о моем прошлом то, что мог знать только я сам, так что вряд ли она подосланный врагами шпион…
– Савада, ты слишком наивен, – усмехнулся Мукуро и, проверив рубашку, начал одеваться. – Во-первых, если она лишь плод твоего воображения, а ты страдаешь галлюцинациями, вполне естественно, что она всё о тебе знает.
– Умный мальчик, – усмехнувшись, прокомментировал Страж.
– А во-вторых, если она шпион, есть вероятность того, что ты подвергся атаке иллюзионистов. Впрочем, я не чувствую рядом с тобой иллюзий, но это может быть также работа Верде – если этот безумный ученый создал некое устройство, способное воздействовать на человеческий разум, то оно вполне может считать информацию из твоего мозга, как мой Второй Путь Ада, когда я нахожусь в теле жертвы. Поэтому пока можно принять две основных версии на случай, если ты не сошел с ума: либо на твой мозг воздействуют неким механизмом, либо мы имеем дело с иллюзионистом уровня Ди Спейда или Маммона, способным скрыть от меня свое присутствие и использовать сложнейшие техники, о которых не слышал даже я. Ведь твое тело явно не под контролем, а значит, получить информацию так же, как я получаю ее через Второй Путь, враг не сможет.
– Мукуро, ты правда думаешь, что Лия врет? – озадачился Савада, и иллюзионист рассмеялся.
– Я не верю никому. Так что чему ты удивляешься?
– Наверное, как раз этому… – Тсуна опустил взгляд и уставился на огонь. Почему-то ему вдруг стало очень холодно, словно из сердца вытянули всю радость. – Когда я начал сомневаться в тебе и в том, что остальные поверят в меня и не сочтут сумасшедшим, мне было очень тяжело. Пусто. Словно что-то разъедало изнутри… Неужели ты постоянно живешь с этим чувством?
Мукуро нахмурился. В разноцветных глазах промелькнуло раздражение, но тут же погасло – иллюзионист не собирался показывать Саваде, что тот попал в точку.
– Если у тебя есть время волноваться о других, потрать его на то, чтобы разобраться с опасностью, грозящей нам всем. Я не испытываю дискомфорта от собственной жизненной позиции, так что не стоит пытаться сравнивать нас. Мы с тобой слишком разные, Савада.
«Ложь!» – прокричала интуиция Вонголы, и Тсуна покосился на Хранителя Тумана. Однако в его глазах и абсолютно спокойном выражении лица Савада не увидел ни капли лжи и хотел было отпугнуть собственную интуицию, подумав, что так искусно врать невозможно, как вдруг память обожгло обещание. «Я буду думать и анализировать происходящее». А потому, искоса глядя на иллюзиониста, парень нехотя начал перебирать в памяти те моменты, когда Мукуро говорил о своем неверии в людей. И самым ярким воспоминанием оказался бой в Кокуё-Ленд, когда друзья иллюзиониста произнесли фразу, сказанную некогда Мукуро, фразу, противоречащую всему мировоззрению Савады.
«Я так и думал, этот мир не стоит ничего. Давайте уничтожим его?»
«Тебе ведь было больно, Мукуро? Потому ты и решил уничтожить мир? Потому что было слишком больно, да? – Савада смотрел в огонь, не решаясь поднять взгляд на товарища. – Эта пустота, что меня напугала, поглотила тебя. И ты не видел, что вокруг есть не только темнота. Но ведь теперь ты видишь это, правда? Поэтому ты уже не мечтаешь об уничтожении мира. Не пытаешься даже подчинить себе ненавистную мафию. Ты ведь нашел что-то, что разгоняет твое одиночество? Хром, Кена, Чикусу, Франа… Друзей. Но ты всё равно не доверяешь им до конца, да? Поэтому тебе всё еще больно…» Интуиция согрела сердце десятого босса Вонголы, словно поддерживая ход его мыслей, и парень печально улыбнулся. А затем едва слышно сказал совсем не то, чего от него ожидал иллюзионист.
– Ты уже не один. Так что не думай, как и когда тебя предадут – просто смотри, как друзья улыбаются тебе. Это ведь единственное, что и правда может спасти, как бы тяжело ни было…
Мукуро замер. Натянутая лишь на руки куртка цвета хаки повисла на локтях хозяина. А затем иллюзионист резко вскинул голову и посмотрел на Саваду полным раздражения, злости и презрения взглядом.
– Хиии! Прости! – всполошился Тсуна, отползая от костра вместе с натянутой на палку одеждой. – Я сболтнул лишнего! Как всегда, ляпнул первое, что в голову пришло, прости!
– Знаешь, Савада, при всех твоих минусах, подлецом ты всё же не был, – процедил иллюзионист. – Что же такого случилось, что ты стал использовать своего нового «помощника» для подслушивания чужих мыслей? Может, его появление просто стало катализатором некогда спавших качеств?
Тсуна удивленно посмотрел на Мукуро, а Лия, вздохнув, пояснила:
– Ты попал в точку своим высказыванием, и этот мальчик с завышенной самооценкой, решивший, что мир вращается вокруг него, подумал, будто мы с тобой сговорились, и я подслушиваю его мысли, а затем передаю тебе. Будто у меня других дел нет, его мысли читать.
– Мукуро, ты не так понял! – Савада отполз еще на пару шагов и, прижав к груди собственную одежду, затараторил: – Лия мне ничего не говорила! Она один раз только рассказала, что ты думаешь – когда ты решил, что не надо было мне советы давать. А сейчас… я сказал, что думаю: просто подумал, правда ли тебе нравится всех подозревать в предательстве, и решил, что нет. Потому и сказал такое… Прости!
