Текст книги "«Книга Всезнания» (СИ)"
Автор книги: Tamashi1
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 42 страниц)
– Конечно, – кивнул Гокудера и снова опустился на четвереньки, продолжив ремонт.
А в это время Лия затуманенным взглядом всматривалась в информацию Книги Всезнания и едва заметно кивала собственным мыслям. Недели в запасе у Тсунаёши не было.
***
Два дня прошли довольно спокойно и никаких серьезных происшествий не принесли. Савада Ёмицу отдавал все силы работе, и на общение с сыном времени у него не было. Доктор Шамал лечил всех, кому была нужна его помощь, независимо от их пола, хотя постоянно ворчал, что предпочел бы исцелять красивых девушек и такие вот чрезвычайные ситуации портят ему личную жизнь. Бьянки практически не отходила от Реборна, помогая ему в работе, а аркобалено полностью погрузился в корпение над документами, вытребовав себе в штабе CEDEF отдельное рабочее место. Колонелло и Лар, наконец встретившиеся после долгой разлуки, вынуждены были снова расстаться: их отправили на переговоры с дружественными кланами, причем поодиночке, чтобы успеть договориться с как можно большим количеством семей. А Тсуна и его Хранители были приставлены к Девятому в качестве личной охраны, вот только Савада уговорил отца позволить им помогать с расследованием. А потому информация, поступавшая на компьютер Девятого, частично пересылалась и Тсунаёши, который делился ею со своими друзьями.
За эти два дня установить удалось довольно многое. Был найден подкупленный врагами садовник, заблаговременно сбежавший из резиденции, однако обнаруженный в пригороде Рима разведкой Вонголы. Удалось установить, каким образом враги сумели проникнуть на территорию штаба CEDEF, хотя лазутчиков там не было. Был проведен ряд мер по усилению охраны самых главных для Вонголы объектов и усилен контроль за въезжающими на территорию страны иностранными мафиози. Вот только понять, что же стоит за всей этой безумной ситуацией, никто не смог. И Тсуна всё чаще задумывался о том, как рассказать отцу о Книге так, чтобы он не воспринял информацию в штыки и начал действовать, а не убеждать самого Тсуну в том, что демоническим артефактам доверять нельзя.
Наконец, восьмого числа, дон Тимотео дал Саваде довольно важное поручение: встретиться с информатором, забрать микрофлешку с секретными данными, передать ему деньги и вернуться, не привлекая внимания. Местом встречи был выбран близлежащий небольшой городок, в котором было довольно много красивых зданий, но мало полиции, и школьники, «приехавшие на экскурсию», вряд ли бы вызвали у кого-то подозрения. Особенно у врагов Вонголы, не знавших о приезде Тсуны в Италию, – Реборн не зря мучился с созданием фальшивых документов для Хранителей, которые въехали в страну под видом экскурсантов из Токио. А еще Савада вызвался закупить в городе материалы, необходимые для восстановления усадьбы, которых не хватало: у строительной фирмы заказ делал помощник Девятого, которому явно было не до подобных мелочей ввиду излишней занятости более насущными проблемами. И в итоге в город отправились Тсуна, Гокудера, Ямамото, Рёхей и Киоко, которую боксер отказался оставлять одну в недавно подвергшемся нападению штабе.
Хаято, недавно получивший права, уверенно довез друзей на модернизированном механиками Вонголы микроавтобусе до небольшого городка, славившегося тишиной, редкостью серьезных преступлений и общей атмосферой покоя. Узкие улочки, мощенные старинным булыжником, бежали между невысоких, двух-трехэтажных домов, смотревших на пасмурное небо чистыми стеклами с аккуратными разноцветными занавесками. Краска на домах, некогда желтая или бежевая, ныне потускнела и по большей части была грязноватой, украшенной потеками и пятнами, однако некоторые здания, особенно в центре города, всё же щеголяли яркими свежевыкрашенными фасадами. Аккуратные балкончики по большей части пестрели от зелени: цветы в горшках здесь не росли только у ленивых, и даже приход зимы не до конца уничтожил это буйство цвета – не слишком прихотливые растения, предпочитавшие зеленеть именно в это время года, чувствовали себя просто великолепно, в отличие от увядавшей на земле травы. Натянутые между балконами прямо над тротуарами веревки нередко были завешены чистыми белыми простынями и пододеяльниками, и это вызвало у японцев культурный шок, поскольку сушить белье не на участке частного дома, а прямо над головами прохожих было для них нонсенсом.
Припарковавшись рядом с довольно крупным строительным магазином, Гокудера оплатил стоянку и еще раз проинструктировал Киоко о том, что нужно купить и как всё это будет звучать на итальянском. Девушка, сверившись с электронным переводчиком, кивнула, поблагодарила подрывника и направилась к магазину в сопровождении брата, получившего ключи от довольно вместительной машины, куда можно было загрузить все необходимые покупки. Остальные же, проводив семейство Сасагава взглядом, отправились к месту встречи, с интересом разглядывая непривычные для них пейзажи. Разве что Гокудере всё это было хорошо знакомо, но за два года жизни в Намимори он отвык от итальянского колорита и потому с ностальгией осматривался по сторонам, вспоминая собственное детство и редкие прогулки по таким вот крохотным старинным городкам.
Встреча прошла на удивление успешно, и, получив от пожилого итальянца флеш-карту с необходимой информацией, а также передав ему конверт с деньгами, Тсуна с друзьями решили возвращаться к магазину стройматериалов. Правда, сначала Савада предложил просмотреть информацию на флешке, тщательно изучив ее, ведь беглый просмотр подтвердил, что именно за этим его и посылали, однако вникнуть в довольно важные сведения лишним бы не стало. И друзья направились в близлежащий сквер, где около часа просматривали файлы на планшете Савады.
Холодало. Тучи, разлившись по небу мутной мыльной пеной, в которой побывала половая тряпка, окончательно скрыли солнце от глаз прохожих. Итальянцы, кутаясь в куртки и плащи, возмущенно ворчали, сетуя на похолодание и сильный ветер, а привыкшие к подобной температуре Хранители спокойно сидели на выкрашенной в зеленый деревянной лавочке и увлеченно читали документы, ничуть не страшась погодных неурядиц. Бежевые школьные пиджаки с поддетыми под них теплыми свитерами не давали им замерзнуть, а то и дело сновавшие по скверу местные жители удивленно шушукались, обсуждая приезд иностранцев. Плешивые дворовые собаки увлеченно рылись в помойках, добавляя пропитанному ароматами выхлопных газов воздуху неприятных запахов, голуби смотрели с веток деревьев на бродивших внизу голодных котов с чувством собственного превосходства, а мыши пробирались в кладовые, избегая ловушек и игнорируя рассыпанный возле их норок крысиный яд, пусть и манивший их кусочками пищи, на которую был насыпан. И животным не было дела до проблем людей, которых не интересовали их заботы. Каждый жил как мог, заботясь исключительно о собственном благе. А Хранители Вонголы пытались решить проблему мирового масштаба, изучая осколок головоломки, созданной кем-то слишком хитрым и практически неуловимым. Вот только этот «кто-то» явно существовал. И он совершенно точно не сидел сложа руки…
Как только парни собрались возвращаться к микроавтобусу, существование незримого было подтверждено. Мобильный телефон Савады испуганно пискнул, и парень вздрогнул: нехорошее предчувствие, подкрепленное интуицией, сообщило, что радостных вестей ему ждать не следует. А ответив, парень почувствовал, что его колени подогнулись. Рухнув на лавочку и глядя на асфальт каким-то пустым, безжизненным взглядом, он слушал Лар Милч, сообщившую ему пугающую новость. Но договорить девушка не успела: собравшись с духом, Тсуна спросил:
– Он в порядке?..
Задержать дыхание. Сжать кулаки так, что фаланги побледнели. Впиться взглядом в крошечную трещину на асфальте… Выдох.
Савада разжал кулаки, и телефон чуть не упал, но он вовремя спохватился и вновь прижал его к уху. Дослушав собеседницу до конца, Тсуна сказал, что скоро будет, поблагодарил ее и нажал «отбой».
– Папа… он попал в неприятности, но с ним почти всё в порядке, – слабо улыбнувшись пристально смотревшим на него друзьям, сообщил он. – Там… там ерунда какая-то, папа ехал на переговоры, но они сорвались: ему начали предъявлять непонятные претензии, и как он ни старался всё уладить, ничего не получилось. Начался бой, Лар сказала, наши еле сумели отступить: семья Росси была на удивление агрессивной. Как никогда раньше. Папу ранили в левое плечо, он сейчас на попечении доктора Шамала, и тот говорит, что всё будет в порядке. Только вот… левое плечо. Там же сердце! – неожиданный возглас Тсуны, до этого говорившего тихо и словно отстраненно, будто он и сам еще не осознал произошедшее, заставил его друзей вздрогнуть. А Тсуна вскочил и, забегав туда-сюда по аллее, затараторил:
– Так нельзя! Сколько мы еще будем ждать? Почему мы вообще должны ждать?! Мы не можем ничего узнать, папа не может… никто не может! Но ведь… если всё так оставить, будет только хуже! Почему мы должны позволить людям умирать? Потому что тогда меня могут упечь в психушку? Или звания Десятого лишить? Или потому что меня могут обвинить в том, что эта информация только навредит? Да не хочу я так! Плевать мне! Пусть говорят, что я спятил, пусть что хотят делают! Так нельзя!
– Тсуна, успокойся, – попытался было воззвать к разуму друга Такеши и пошел к нему, но стоило лишь мечнику поймать Саваду за запястье, как тот отдернул руку и, сжав кулаки, едва слышно прошептал:
– Мне нужно это знание! Кто за всем этим стоит? Где они? Зачем им это надо? Как нам остановить их?
– Глупый маленький мальчик, – вздохнув, безучастно прокомментировала происходящее Лия. А Тсуна, втянув голову в плечи, сжимая кулаки и глядя на асфальт полным отчаяния взглядом, ждал вердикта. И он его дождался.
– Клаус Хоффман, тридцать пять лет, немец. Не женат, зарабатывает на жизнь торговлей оружия. Он главное звено цепи, не будет его – не будет всей этой ситуации. Войне кланов он способствует ради процветания собственного бизнеса. Впрочем, как и любой другой войне, где у него есть свой интерес. Сейчас он находится в этом городе, ожидает встречи с доном Тимотео, чтобы заключить контракт на крупную поставку обмундирования, средств слежения и гранатометов. Девятому Вонголе он прямой угрозы не несет и здесь лишь ради заключения контракта. В сами конфронтации он не ввязывается, потому оружие предпочитает не поднимать. Могу назвать точный адрес его пребывания.
Повисла тишина. Тсуна неверяще смотрел на кусочек щебня, застывший в асфальте, и не замечал, как ногти с силой впиваются в кожу. «Ради денег он развязал войну. Ради денег. Денег. Войну». Мысли бегали по кругу, несвязным хором повторяя такие простые, но такие отвратительные слова.
«Папа чуть не умер. Из-за него».
«Друзья в опасности. Из-за этого…»
«Столько народу погибает, и всё из-за этого жадного гада!»
А затем ладони Савады вдруг разжались. И в его голове зазвенело единственное, доселе не появлявшееся там слово.
«Ненавижу».
– Называй адрес, – тихо, без тени эмоций, но абсолютно не колеблясь.
– Подумай, Тсуна. Информация без логического…
– Адрес!
Хранители переглянулись, а в следующую секунду Тсуна обернулся к ним, и в карих глазах парни увидели то, что видели лишь однажды: в день, когда Юни и Гамма пожертвовали собой. Боль, замешанную на обреченности.
– Я знаю адрес. Вы со мной?
– Конечно, Джудайме.
– Мог бы и не спрашивать, Тсуна. Но там что, не толпа врагов, а всего небольшая кучка, что ли?
– Да. И мы должны их остановить.
А боль в глазах Савады становилась всё сильнее, отчетливее. Затопляла его душу и сердце, не позволяя разуму отступить от принятого решения. Он собирался убить человека. Впрочем, возможно, его бы удалось просто поймать, нанеся ранение, но… Тсуна был готов к худшему. К тому, что ему придется уничтожить человека, развязавшего в мире мафии настоящую войну. Вот только Десятый Вонгола кое о чем не подумал. Зато об этом подумала Лия.
«Глупый мальчик. Ведь столкнуть всю мировую мафию не так уж просто. А ты, получив имя и адрес, решил, что станешь героем и спасешь весь мир, ежели отправишься в логово врага в одиночку. Ты отчего-то наивно веришь, что враг – старый тигр, который если и нападет, то понадеется на силу. И подумать не можешь, что тебя ожидает росомаха. Хитрая, расчетливая, беспощадная, не гнушающаяся методами в достижении своей цели. И если Вольфрама Фукса я называю лисой, то Клаус Хоффман – росомаха. Санитар леса, уничтожающий слабых; вор, обчищающий чужие запасы; падальщик, не отвергающий никакую добычу. И одновременно с тем он – самый опасный зверь, способный уничтожить врага, в пять раз превосходящего его по силе и размерам. Ведь он слишком хитер. И не позволит случайности спутать ему карты. А я не стану предупреждать тебя об опасности, Тсунаёши. Ведь это – твое испытание. И ежели ты не поймешь, что нельзя бездумно полагаться на информацию, не осмыслив ее, то излишне быстро погибнешь. Погибнешь страшной, мучительной смертью. Полностью сломленный. Герр Фукс прав, люди быстрее учатся на собственных ошибках. Так что ошибись. Проиграй. И вынеси из этого урок. А если тебе поставят „мат”, и всё закончится… ты не успел совершить слишком много ошибок. Твои грехи не отправят тебя в Ад. Ты заплатишь не муками в Преисподней, а болью… Но ты еще можешь выжить. Если сумеешь справиться с эмоциями. Скажи мне, Тсунаёши, неужели ты не видишь, что они лишь мешают? Не видишь. Никто не видит. А ведь эмоции – главное ослепляющее средство. И Клаус Хоффман знает об этом лучше, чем кто бы то ни было».
А Хранители уже со всех ног бежали туда, где их ждала росомаха.
========== 28) Росомаха ==========
Двухэтажное бежевое здание на окраине города, давно списанное под снос, но всё еще продолжавшее доживать свой век в тихом, почти безлюдном уголке старого итальянского города, встретило Хранителей Вонголы затхлостью, унынием и двумя охранниками, стоявшими у еле державшейся на петлях двери. Вторая дверь, ведущая в соседний подъезд, была заколочена двумя досками, и ее охрана вниманием обделила. Тсунаёши абсолютно не так представлял себе временное убежище известного торговца оружием, равно как и не так он представлял охрану человека, развязавшего войну мафиозных кланов. Двое рослых мужчин стояли рядом с дверью, прислонившись спинами к стене дома, сложив руки на груди и отчаянно скучая: на их лицах было такое безразличие и сонливость, что казалось, будто они сейчас начнут зевать. Прогнившую деревянную дверь мог бы выбить ребенок, стекол в окнах не было, а порой не хватало и рам, некоторые пролеты забора из сетки-рабицы, ограждавшего территорию вокруг аварийного здания, были сняты и утащены запасливыми жителями на бытовые нужды. На всей территории перед зданием, довольно небольшой и отлично просматривавшейся от входа, не было ни души, кроме скучавших охранников в серых классических костюмах и растянувшейся у забора плешивой кошки. Разве что джип с тонированными стеклами мог прятать от любопытных взглядов нескольких человек, однако он казался абсолютно пустым, и даже если там затаилась дополнительная охрана, ее вряд ли бы хватило для масштабного сражения. А потому со стороны казалось, что в заброшенное здание просто прибыла инспекция по сносу, а не миллионер, влияющий на положение дел в мире.
– Мы туда пришли? – уточнил у босса Ямамото, удивленно озираясь по сторонам и не веря собственным глазам.
– Туда, туда, – подтвердила Лия, и Тсуна передал ее слова друзьям. Вот только он и сам сомневался в том, что они попали по адресу.
– И что будем делать, Джудайме? – осторожно спросил подрывник, когда парни подошли к забору.
Тсуна растерялся. Об этом он как-то не подумал. Ему казалось, что он прибежит к особняку, напичканному охраной и камерами слежения, потребует встречи с Клаусом Хоффманом, его попытаются прогнать, поскольку к таким личностям пускать кого попало нельзя, но он всё же прорвется, предъявит немцу обвинение в страшном преступлении, и тот, как все прежние противники Тсунаёши, поведает удивительную историю о том, как он ненавидит мир или еще что-нибудь, после чего нападет на Саваду, раскрывшего его черные замыслы. Вот только явно не настроенная на баталии охрана, а также общая атмосфера безразличия к происходящему и беспечности сбили парня с толку. Всё шло не так. Неправильно. Не по плану.
Но ведь плана и не было. А эмоции – враг логики. Они мешают думать.
– Ну… давайте подойдем и попросим о встрече с этим Хоффманом, – наконец пробормотал Савада, решив всё же попробовать претворить свою фантазию в жизнь. Гокудера и Ямамото переглянулись, подрывник сделал неглубокую затяжку и проверил, хорошо ли динамит спрятан под пиджаком. Такеши же снял висевшую за спиной катану, с которой не расставался со дня прибытия в Италию, и прикрепил ножны к поясу, сняв с них чехол.
Абсолютно беспрепятственно парни подошли к охранникам, и те подобрались, но явно не спешили нападать или звонить боссу с сообщением о подозрительных визитерах.
– Так, ребятки, тут не детская площадка, – пробасил один из них на ломаном итальянском. – Идите играть в другом месте.
– Мы пришли увидеть Клауса Хоффмана, – безапелляционным тоном ответил Гокудера, единственный, кто понял, что их приняли за страдающих от безделья подростков.
Охранники переглянулись, а затем один из них тихо рассмеялся и уточнил, многозначительно покосившись на меч Такеши:
– Решили обновить экипировку для игры в самураев?
– Мы пришли поговорить с вашим боссом. Сообщите ему об этом, – не сдавался Хаято, в который раз за свою жизнь мысленно посетовавший на собственный возраст.
– Ну и как же нам вас представить? – со вздохом спросил второй охранник, меланхолично разглядывая окончательно растерявшегося Тсунаёши. Вопрос был переадресован ему, и Тсуна, посмотрев на Гокудеру полными немого удивления глазами, почесал затылок. Он даже представить себе не мог, что охрана так запросто согласится передать боссу об их приходе.
– Савада Тсунаёши и его Хранители, – наконец сказал он, подумав, что Вонголу приплетать не следует. – Мы по личному вопросу.
Гокудера перевел послание, и охранники переглянулись. Один из них всё-таки зевнул, а второй хмыкнул и достал из внутреннего кармана пиджака рацию. Механическое жужжание, шум нестабильного эфира, и наконец из динамика донесся ответ кого-то, явно находившегося в здании. Начался диалог, охранник что-то переспрашивал, уточнял, задавал парням вопросы из разряда «по какому вопросу» и «откуда вы узнали о господине Хоффмане», однако Тсуна выкручивался, давая намеки на то, что пришел по поводу создавшегося в мире мафии положения, но через охрану говорить не может. Наконец, минут через двадцать, когда мафиози готовы уже были от раздражения вырубить охрану и прорваться в здание силой, из динамика послышался приказ проводить посетителей в переговорную, и рация замолчала. Наступившая тишина больно резанула по сознанию никак не ожидавших такого исхода подростков, а охранник махнул им рукой и беспечно двинулся в подъезд, повернувшись спиной к посетителям, которые могли быть и диверсантами. И Тсуна, интуиция которого буквально взорвалась криками о том, что что-то не так, наконец подумал: «Почему всё так легко? И почему всё так неправильно? Это что, ловушка?..»
Эмоции мешают думать. А начав действовать не подумав, слишком сложно остановиться. И потому, несмотря на закравшиеся подозрения, Тсуна продолжал следовать за охранником, всё так же, по инерции, не думая о том, что ждет впереди. Ведь эмоции, начиная от злости из-за нападения на отца и заканчивая абсолютным недоумением из-за творившегося вокруг, всё еще застилали разум черной пеленой, мешавшей смотреть на мир трезво.
Подъезд был грязный, замусоренный и абсолютно не обжитой, а войдя в одну из квартир, Тсуна подумал, что царившая здесь разруха просто невероятна: некоторых стен не было вовсе, и комнаты были объединены, пол, лишившийся напольного покрытия, демонстрировал гостям бетон и грязь, висевшая на шнуре, лишенная плафона одинокая лампочка в центре одной из комнат, являлась единственным источником света, за исключением лишенных стекол окон. И только стоявшая в центре помещения, под той самой лампочкой, мягкая мебель давала понять, что помещение не заброшено. Два бежевых замшевых дивана, явно новых, стояли углом, касаясь друг друга подлокотниками, журнальный стол из темного дерева, достаточно высокий и широкий, застыл перед ними, а за ним, напротив диванов, расположилось уютное мягкое кресло, входившее в один с диванами гарнитур. И в этом кресле гостей ждал хозяин разрухи. Клаус Хоффман.
Короткие светлые волосы, идеально уложенные, демонстрировали педантизм немца и его приверженность к классике: стрижка была выполнена в лучших традициях немецкой моды середины двадцатого века. Темно-серый однобортный классический костюм-тройка, застегнутый на все пуговицы и дополненный шелковым шейным платком цвета мокрого асфальта говорил о том же. Довольно резкие, но приятные черты лица, хищный орлиный нос, цепкий взгляд пронзительно-серых, как зимнее небо, глаз, доброжелательная улыбка на тонких губах и аристократически-длинные пальцы с ухоженными ногтями, не знавшие, что такое мозоли, а также идеальная осанка худощавого, но явно спортивного мужчины выдавали в нем абсолютнейшего аристократа. Тсуна уже видел подобную стать – у Вольфрама Фукса. Разве что изящество движений духа было абсолютно естественным, словно без этой стати не было и его самого, а вот Хоффман явно кичился своим аристократизмом, и это довольно сильно било по глазам.
– День добрый, – поднявшись с кресла, поприветствовал гостей немец на несколько резковатом, исковерканном акцентом, но всё же довольно неплохом японском. – Клаус Хоффман к вашим услугам. Прошу, присаживайтесь.
Парни переглянулись, а немец опустился обратно в кресло, сложил кончики пальцев и, всё так же благожелательно улыбаясь, уточнил:
– Чем могу служить будущему лидеру Вонголы? И что же вы не присаживаетесь? «В ногах правды нет».
Вновь переглянувшись, Хранители нахмурились. Этот прожженный жизнью делец явно выяснил о них абсолютно всё, пока охрана засыпала их бесполезными вопросами. Их просто задерживали. И сейчас это стало очевидно. Тсуна понял, что начал играть по правилам Хоффмана, как только ступил на его территорию. Но сейчас было поздно начинать игру заново – можно было лишь попытаться обернуть ее в свою пользу.
– Я пришел не как представитель Вонголы, – ответил Тсуна и всё же сел на один из диванов. А вот его друзья остались стоять, причем Хаято встал рядом с боссом, у подлокотника дивана, а Ямамото занял позицию за его спиной и не спускал глаз с двери, находившейся прямо за диванами. Еще одна дверь находилась за спиной Хоффмана, но наблюдение за ней мечник предоставил Гокудере.
– Тогда что же могло привести в мое временное пристанище простого японского школьника? – рассмеялся немец, но веселья в его смехе не было. Он даже не попытался скрыть фальшь, сквозившую в нем.
– Война в мире мафии, – начал было Тсуна, но его перебили:
– Печальное явление. Сейчас опасно даже просто выходить на улицу: не знаешь, что может приключиться. Но в то же время и довольно прибыльное. Я прибыл в этот город для встречи с Девятым Вонголой по поводу поставок. Как видите, даже начал переоборудовать это старое здание в склад. Потому не стоит переживать, всё пройдет в лучшем виде, и свою часть обязательств я, как и всегда, выполню без огрехов.
– Я не поэтому пришел, – поморщился Тсуна и почувствовал, что теряется всё больше. Собеседник выбивал у него почву из-под ног, и Савада даже подумал, что ему бы очень пригодились сейчас подсказки Фукса, ведь тот несомненно сумел бы перехитрить собеседника и вывести его на чистую воду, но… Фукса рядом не было. А робкая просьба о помощи, обращенная к Лие, получила неожиданно резкий ответ: «Считай, что меня нет. Я не стану помогать, выкручивайся сам. Ты это устроил, тебе и разбираться». И Тсуна наконец понял, что совершил ошибку. Ведь надеяться в этой жизни и правда можно только на себя, и то далеко не всегда.
– Что-то не так, герр Савада? – заметив замешательство Десятого и косой взгляд, брошенный им куда-то в пустоту, уточнил Хоффман.
– Нет, всё нормально, – слишком быстро ответил тот.
– Отлично, тогда зачем же Вы пришли, если не ради переговоров о нашем контракте с Вашей семьей?
– Я пришел поговорить о самом положении дел. О войне.
– Я бы не назвал это войной, скорее, просто местные стычки, локальные конфликты. Войн я повидал немало, так что могу сказать точно: это лишь небольшие локальные вооруженные конфликты.
– Но они приносят слишком много жертв! – возмутился Тсуна. Хоффман беззвучно рассмеялся. И на этот раз смех был явно искренний, хоть и совсем не веселый.
– Помилуйте, герр Савада! А какой вооруженный конфликт обходится без жертв? Ну хорошо, давайте просто сравним. Во Второй Мировой Войне погибло более пятидесяти четырех миллионов человек. Война во Вьетнаме унесла жизни более пятидесяти тысяч американцев, более миллиона вьетнамских солдат, и более двух миллионов мирных вьетнамских жителей. В недавней египетской революции же по самым максимальным оценкам погибло не более девятисот человек. Даже учитывая, что конфликты мафиозных кланов разворачиваются ныне по всему миру, вряд ли жертв будет на самом деле очень много. Ведь это просто большое количество местных конфликтов, а не настоящая война.
– Каждая жизнь важна, – тихо сказал Тсуна, чувствуя, что начинает злиться. – Не важно, миллион умрет или сотня – они всё равно умрут.
– Тут Вы правы, – вздохнул Хоффман и потер подбородок. – Но люди, которые участвуют в военных действиях, знают, на что идут. Потери среди мирного населения ничто не оправдает, однако мафиози сами поднимают оружие. А «обнажая меч, будь готов погибнуть». К тому же мафия – такая структура… Вам ли не знать, герр Савада? В мафии убивают просто ради прибыли.
Хищная усмешка, заставившая Тсуну вздрогнуть. «Это не человек», – пронеслось у него в голове. А абсолютно беспощадный, и одновременно с тем равнодушный взгляд блондина, цепко следивший за каждым движением собеседника, не оставлял сомнений – этому человеку было наплевать на любые жертвы. Точно так же, как тем мафиози, что ради выгоды готовы были на всё.
– Но лидеры кланов явно не сами поднимают оружие, – вмешался Хаято, и Тсуна благодарно на него посмотрел.
– В каком смысле? – озадачился Хоффман, положив руки на подлокотники кресла.
– Вы ведь умный человек, следите за положением дел в мире, – продолжал подрывник, понимая, что босс несколько дезориентирован. – Вы не могли не заметить очевидного. Что кто-то руководит всеми конфликтами.
– Я об этом думал, – абсолютно серьезно и без тени улыбки ответил немец, переведя взгляд на Гокудеру. – Я бизнесмен, и знаю, что миром правит информация. Потому очень старался найти тех, кто так повлиял на мир мафии. Скажем так: они бы мне пригодились, а точнее, их связи. Однако мое расследование ничего не дало. Правительственные организации в этом не замешаны, и, скорее всего, действует группа добровольцев, однако они не оставляют следов. Так что как бы мне ни было интересно выяснить правду, у меня не получилось. Потому я решил просто пользоваться случаем и увеличивать свое благосостояние.
И снова фальшивая благожелательная улыбка вкупе с холодным, безразличным взглядом серых глаз. А Тсуне показалось, что его сейчас вывернет наизнанку – настолько мерзким был человек, с улыбкой сообщавший о своей готовности наживаться на чужих жизнях.
– Это ведь Вы, да? – тихий голос Савады заставил его друзей нахмуриться, а Хоффмана удивленно вскинуть брови. Лия закатила глаза. Кулаки Тсунаёши сжались сами собой. Эмоции застилали разум, и голос начал усиливаться. Всё громче и громче, всё резче и резче, всё эмоциональнее и эмоциональнее… и всё более бессмысленно.
– Вам же это выгодно. Вы зарабатываете деньги на том, что люди умирают! Это Вы затеяли всё это! Вы начали эту войну! И делаете вид, что ни при чем, чтобы Вас не посадили в тюрьму Виндиче или просто не убили!
– Это попытка предъявить мне обвинение? – ледяным тоном отчеканил Хоффман, вновь соединяя кончики пальцев. На его лице не отразилось и тени волнения или раздражения, словно всё было в порядке, и разве что глупость собеседника казалась немцу чем-то, заслуживающим наказания.
– А Вы хотите сказать, что ничего не делали?!
– Делал, – Тсуна было возликовал, но в следующую секунду на него будто вылили ушат холодной воды: – Я снабжал всем необходимым кланы, просившие у меня помощи. Я не мафиози, и потому тюрьма Виндиче мне не страшна – судить меня по законам мафии невозможно. Я просто бизнесмен, которому не важны распри. Меня волнует лишь мой бизнес. Признаюсь честно: война для меня – источник средств существования. И потому я снабжал всем необходимым любого, кто готов был заплатить, независимо от убеждений, намерений и политических взглядов. Я приехал сюда заключить контракт с Вонголой, чтобы помочь ей отбить атаки нападающих и предоставить качественную технику, однако, как стало ясно, меня ввели в заблуждение. Контракт заключать не собираются. Меня пригласили лишь для того, чтобы оскорбить.
Тсуна опешил. Так вывернуть его слова получалось раньше лишь у Фукса, и он хотел было попытаться ответить, но мысли разбегались, путались, отказывались выстраиваться в стройную шеренгу… ведь играть в ритора, лежа под уютным покрывалом, и вести диалог с врагом – вещи слишком разные.
– Вонгола тут ни при чем! Я пришел по собственному желанию…
– Наследник семьи приходит не от ее имени, а как частное лицо? Значит, это очень недальновидный наследник. Ваша церемония наследования, насколько мне известно, завершена не была, а значит, Вы не полноправный приемник дона Тимотео.
– Я не…
– Вы пришли ко мне домой, безосновательно предъявили оскорбительное обвинение, и говорите, что Вонгола не имеет к вашим действиям никакого отношения. Я ничего не упустил?
Тсуна не знал, что ответить.
– И такого человека собираются сделать наследником? Помилуйте. Пожалуй, мне стоит сообщить Девятому о том, какую ошибку он совершает.
– Десятый – не ошибка! – взвился Гокудера, сжав кулаки. – Вас никто не оскорблял, не переворачивайте всё с ног на голову!
– Меня еще и в непонятливости обвиняют? – хмыкнул немец. – Отлично. Тогда прямо здесь и сейчас аргументируйте ваши обвинения. Я жду.
Савада покосился на друзей, а затем на Лию, но та лишь повторила: «Я отказываюсь помогать». И Тсуна подумал, что даже Книга, оказывается, может предать…
– Вам ведь выгодно, чтобы мафия воевала, – попробовал выстроить предположение он.
