Текст книги "«Книга Всезнания» (СИ)"
Автор книги: Tamashi1
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 42 страниц)
Парни, услышав вздох друга, тут же обернулись и кинулись к Саваде. Гокудера проверил пульс босса, бормоча что-то о том, что он никчемная «Правая рука», и обещая больше никогда не оставлять Джудайме в опасности, Такеши напряженно вглядывался в лицо друга, словно пытался понять, в порядке ли он, а Рёхей тараторил без умолку о том, что случайно увидел пещеру, когда обходил свой участок леса, и решил проверить, не спрятались ли в ней от дождя Тсуна или Мукуро, и на самом деле нашел их, вот только оба были без сознания и признаков жизни не подавали, хотя пульс и дыхание были ровными. Слабыми, но ровными…
– Что с Мукуро? – тихо спросил Тсуна, понимая, что даже говорить ему пока всё еще тяжело.
– Жив, но мы не можем его разбудить, – ответил Такеши и, заглянув другу в глаза, тихо, но четко спросил: – Что здесь произошло, Тсуна? Кто вас вырубил?
– Никто. Это… эксперимент. Мукуро предложил проверить свою теорию, и вот что получилось.
Парни переглянулись и резко нахмурились. Гокудера потянулся к карману брюк, но не нашел сигарет, а потому поморщился и процедил:
– Я же говорил, что этот дар может быть опасен, потому Джудайме нам о нем и не рассказывал…
– Нет, – Тсуна сглотнул и, почувствовав, как прокатился по горлу тугой ком вязкой слюны, прохрипел: – Ребята, можно воды? Потом всё расскажу.
– Конечно, Джудайме! – Гокудера тут же приложил к губам босса самодельную флягу, и Тсуна с жадностью сделал большой глоток. Холодная вода мягко скользнула по истерзанным жаждой губам и проникла в горло. Тсуна впился зубами в край фляги и начал жадно глотать, отфыркиваясь и пытаясь неслушающимися руками поймать сосуд с драгоценной влагой. Только сейчас он понял, насколько хотел пить, и это ощущение резко дернуло его на грань безумия…
– Не торопись, никто у тебя воду не отнимет, – прокомментировала сей беспредел Лия, а Тсуна, наполовину опустошив флягу, наконец улегся обратно и отдышался.
– Лия, освободи Мукуро, он ведь уже ничего мне не сделает, – прошептал он, и Страж фыркнула.
– Он еще не досмотрел важный момент до конца. Вот досмотрит – освобожу. Пока рано, он не поймет, зачем всё это было, если не увидит его. А ты пока рассказал бы друзьям, что произошло, а то они скоро от непонимания начнут на стенки лезть.
Савада закатил глаза, понимая, что спорить со Стражем просто бесполезно, и, тяжело вздохнув, посмотрел на переглядывающихся друзей.
– Ребята, я вам всё расскажу, но… это надолго. И сразу скажу: опыт Мукуро дал понять, что я не свихнулся, и всё, что я расскажу, происходит на самом деле.
Мафиози молча переглянулись и, не сговариваясь, кивнули. Рёхей вернулся к костру и подбросил в него пару веток, а Савада со вздохом начал повествование. Язык ворочался неохотно, парень часто сбивался и делал передышки, и в такие моменты Хранители начинали бурно обсуждать услышанное, а Гокудера еще и строил догадки о том, что же на самом деле представляет из себя Книга Всезнания, и возможно ли в принципе создать нечто подобное. Когда же рассказ подошел к своему апогею, то есть к моменту несостоявшегося удара Мукуро, пещеру огласило дружное возмущенное восклицание – даже Ямамото выразил свое отношение к данному поступку иллюзиониста.
– Он совсем с ума сошел? – возмущение Такеши было самым немногословным и самым вежливым из прозвучавших.
Тсуна же лишь тяжело вздохнул и пояснил друзьям, что, по словам Лии, иллюзионист всё же не хотел причинить ему вреда, и именно потому его отправили в воспоминания, а не сделали нечто куда более неприятное и опасное для жизни. На это парням возразить было нечего, но Гокудера, окинув взглядом пустую, как ему казалось, пещеру, вдруг сказал:
– Ты… Не знаю, почему ты на самом деле помогаешь Джудайме, но спасибо. Спасибо, что защитила его.
– Передай своему верному Хатико, – ехидно ответила Страж, подходя к курильщику и делая вид, что приобнимает его за плечи, – что я так поступлю с любым, кто посмеет угрожать моему дорогому Тсунаёши. Включая всех здесь присутствующих. Ладно, Тсуна?
– Ох… – Савада вздохнул и, закатив глаза, проворчал: – Лия говорит, что поступит так с любым, кто будет мне угрожать. Даже с вами. Простите, она просто не верит людям, вот и получается, что…
– Ничего, – перебил Саваду Рёхей. – Она тебя экстремально спасла, и мы ей за это благодарны! Да и это же хорошо, что у тебя теперь такой сильный союзник – если она тебя и правда будет так защищать, мы будем только рады!
– Вот именно, Джудайме, – улыбнулся Гокудера, но окинул пещеру подозрительным взглядом. – Я не причиню Вам вреда, но это хорошо, что она будет защищать Вас даже от друзей – вдруг кто-нибудь возьмет наш разум под контроль или опоит чем-нибудь? Эта женщина права, главное – бдительность.
– Спасибо, – улыбнулся Тсуна.
– Какие понятливые мальчики, – умилилась Лия и, потыкав Гокудеру в щеку, заявила: – Но ежели эта милая няша так заботится о дорогом боссе, мог бы и бросить курить. Никотин – первый шаг к раку легких, а он не заботится о здоровье своего драгоценного друга и медленно, но верно его травит. Калигула, притаившийся под маской доброго Тоторо, не иначе!
– Лия! – чуть ли не простонал Савада и закатил глаза, а парни переглянулись. Тсуна тут же вздохнул и пояснил: – Простите, она часто шутит, потому я и давился смехом, когда не было, вроде бы, никаких причин. Про Реборна в тоге именно она тогда сказала.
– Зато теперь ясно, что ты в норме и не переиграл в видеоигры, – рассмеялся Ямамото, а Тсуна виновато посмотрел на друзей и пробормотал:
– Простите, что так долго молчал. Сначала я и сам не мог поверить, что происходящее реально, а потом сомневался, не сошел ли с ума. А еще боялся, что если мне нечем будет подтвердить свой рассказ, вы можете подумать, что я… свихнулся. Или что на меня кто-то воздействует. Извините.
– Да ничего, – улыбнулся Такеши, но в глазах его промелькнула грусть. – Просто в следующий раз помни, что мы поможем в любой ситуации. Если бы ты сразу рассказал, мы бы вместе выяснили, правдива история о Книге или нет.
– Но я боялся, что она окажется галлюцинацией, – прошептал Тсуна и уставился на огонь. Алые языки пламени мерно уничтожали сухие ветки, пожирая дерево и обращая его в прах, а тепло, в которое обращалась жизнь дерева, наполняло холодный воздух небольшой пещеры.
– Ты слишком много переживаешь о мелочах, – рассмеялся Ямамото и похлопал друга по плечу. – Даже если бы ты сошел с ума, мы всё равно остались бы твоими друзьями.
– Но не очень-то хочется понимать, что спятил, – пробормотал Тсуна, а Гокудера вдруг фыркнул и сказал:
– Джудайме, не имеет значения, больны Вы, здоровы, забыли всё, что было в прошлом, или стали провидцем, сошли с ума или обрели бесконечные знания. Вы наш друг, и мы рядом, потому что просто хотим смеяться вместе с Вами. Смотреть на фейерверки, играть в снежки и веселиться. Поэтому не думаете о такой ерунде. Главное, что мы все вместе.
– Гокудера… – Тсуна удивленно посмотрел на друга, в глазах которого не было ни тени фальши, и улыбнулся. Широко, открыто, по-настоящему. Отпуская все свои сомнения и страхи. – Спасибо, ребята! Я больше не буду сомневаться и бояться!
– Отлично сказано, босс! – кивнул Хаято и показал другу знак «класс».
– Вот это дело! – одобрил Рёхей. – Не забывай, что вместе проще справиться с чем угодно, Савада!
– И что мы тебя одного не оставим, даже если прогонишь, – рассмеялся Такеши и, снова похлопав друга по плечу, перебрался к костру.
– Спасибо и еще раз простите, – прошептал Тсуна, а Лия фыркнула:
– Да простили они тебя уже. А что самое смешное, даже тени обиды не затаили. Вот уж точно странные люди.
Тсуна закатил глаза, но на губах сама собой расползлась широкая, счастливая улыбка, а парни подтвердили слова Стража, ответив, что уже простили друга, и об этом он может больше не беспокоиться. Постепенно Тсуна начинал приходить в себя, силы не спеша возвращались к хозяину, а небо на горизонте начинало темнеть. Как оказалось, Тсуна проспал целый день, и нашедшие его еще утром друзья всё это время ухаживали за ним и Мукуро, дожидаясь, когда земля немного подсохнет: как оказалось, идти с двумя раненными по непролазному болоту, в которое превратилось всё вокруг, было просто невозможно, и потому парни вынуждены были теряться в догадках относительно судьбы друзей и просто ждать. А ведь порой ожидание – самое страшное, что только может быть для деятельного человека. Особенно если на горизонте царит абсолютная неизвестность.
Тишина за пределами уютной теплой пещеры стояла гробовая. Словно время замерло и не хотело ускорять свой бег. А возле костра грелись четверо спасшихся в грозу друзей, порой поглядывая на пятого, лежавшего без сознания, и надрывно кашляя. Даже закаленный спортсмен Сасагава не избежал простуды, а может, и чего-то более серьезного. А ведь парни всё еще не нашли клад… И медленно, но верно они понимали, что если так пойдет и дальше, они просто подхватят воспаление легких и вынуждены будут спуститься с гор с пустыми руками. И лучше всех осознавал единственный возможный выход Хозяин Книги Всезнания, который, сам того не заметив, поверил знаниям демонического фолианта и тому, что он реален. А еще Тсуна поверил, что Книга не причинит ему вреда и будет защищать… Наивный, добродушный человек.
Треск костра отмерял секунды рваным пульсом. Веселый смех, прерываемый надрывным кашлем, бил по нервам сильнее едва слышного дыхания, срывавшегося с губ почти мертвого человека. Вечер вступал в свои права, и ночные хищники спешили на охоту, обходя стороной слишком шумную пещеру, в которой пылало злое горячее пламя. А Савада Тсунаёши всё яснее понимал, что выхода у него нет.
– Ребята, а что если… – голос его сбился, и Тсуна, вздохнув, нерешительно спросил: – Думаете, мы сумеем найти клад сами?
Повисла тишина. Только головешки с мерным треском отправлялись в небытие.
– Джудайме, Вы хотите воспользоваться Книгой? – курильщик недоверчиво посмотрел на друзей и поморщился: загоревшийся в их глазах огонек надежды его не радовал.
– Я понимаю, что это нечестно, – пробормотал Тсуна. – Но если мы вернемся с пустыми руками, Реборн нам этого не простит. А искать самим… Мы же все явно заболели, да и не ели уже двое суток. Мукуро, мне кажется, вообще после такого долго не оправится…
Савада вздрогнул от собственных слов и икнул. Ему крайне не хотелось подвести Хранителя Тумана и разболтать его тайну, но слова слишком часто срывались с его губ помимо воли. А точнее, он слишком часто не задумывался, о чем говорит.
– Так что, может, попробуем попросить у Книги информацию? – добавил он нерешительно.
– Если Вы этого хотите… – поморщился Хаято, но всё же высказал свое мнение: – Я не доверяю этим Стражам и их артефакту, да и они сами говорят, что чем больше Вы пользуетесь Книгой, тем вероятнее, что Вы встанете на путь в Ад. Нет, я верю, конечно, что Вы с этим справитесь, Джудайме, но… я не хотел бы рисковать.
– А я думаю, Савада экстремально с этим справится! – возмутился Рёхей, подкидывая в огонь очередную ветку. – Даже если мы получим знания, мы их не обратим во зло, так что ничего страшного не будет. А с искушениями он справится!
– Согласен с Сасагавой, – улыбнулся Такеши. – А мы поможем Тсуне, Гокудера.
– Бейсбольный придурок, у тебя вечно на дворе праздник! – фыркнул курильщик и полез в карман, но успокоительных сигарет не нашел. Вздохнув, он поднял с земли длинный тонкий прутик и начал ломать его. Вот только нервы успокаиваться всё равно не желали.
– Гокудера, думаешь, я буду в опасности, даже если не применять знания во зло? – озадачился Тсуна. – Но ведь если не грешить, можно и со знаниями не попасть в Ад, разве нет?
– Конечно, можно, я просто немного волнуюсь, – пробормотал Хаято и тут же добавил: – Но я в Вас верю, Десятый! Так что помогу во всем!
– Спасибо, – улыбнулся Тсуна краешками губ и подобрался ближе к костру. Грея руки прямо над огнем, он с удивлением думал о том, почему так тяжело просто сидеть и отчего так безумно кружится голова, почему нет сил абсолютно ни на что и как справиться с такими страшными последствиями простой потери жизненной энергии. Вот только Тсуна не понимал, что это не «просто» потеря, а огромная потеря жизненной энергии, и потому продолжал удивляться очевидному.
– Тогда решено, – кивнул боксер. – Савада, спроси, где клад.
– Нет, погодите, – перебил его мечник, – если мы принесем Реборну сам клад, а подсказки не добудем, он не поверит, что мы сами его нашли.
– Значит, надо попросить Лию рассказать, где лежат подсказки и сам клад? – уточнил Тсунаёши.
– Может, если получим подсказки, нам и не придется полагаться на Книгу в поиске сокровища, – проворчал курильщик. Хрусть! Очередной обломок ветки полетел в костер.
– Думаешь, мы отгадаем загадку? – с сомнением уточнил Тсуна.
– Не попробуем – не узнаем, но и подстраховаться не помешает, – пожал плечами Гокудера, и Тсуна, призадумавшись, кивнул.
– Лия, извини… мне нужно это знание. Где находятся подсказки, что в них написано, и где клад? Скажи, пожалуйста, но о кладе расскажешь только если мы сами не догадаемся, ладно?
– Как прикажешь, босс, – усмехнулась Страж, и Савада поморщился.
– Зачем ты так…
– Шутка, – хмыкнула девушка и начала быстро перечислять места схронов подсказок. А затем были перечислены все загадки, спрятанные в них, и парни удивленно переглянулись, стоило лишь Тсуне озвучить последнюю.
– Что за бред? – озвучил мучивший всех вопрос Сасагава. – И как нам это разгадать?
– Надо хотя бы попытаться, – пожал плечами неунывающий Ямамото, отлично понимавший, что клад будет найден в любом случае.
– Как дело доходит до умственного труда, – съязвил Хаято, – ты сразу отказываешься даже пытаться! Позорное бегство, газон с ушами!
– Заткнись, осьминогоголовый! Я экстремально решу все… – громкий, разрывающий легкие на части кашель перебил восклицание вскочившего боксера, и он, пошатнувшись, осел на землю. Силы оставляли мафиози, не заметивших еще приближения новой угрозы. Пневмонии.
– Тогда давайте думать, – осторожно предложил Тсуна.
– Сначала не мешало бы подкрепиться, – проворчал Хаято, – но рыбу мы сейчас не поймаем. Знать бы, какие травы подойдут для лечения… Черт! Простите, Джудайме! Почему я не выучил справочник целебных растений этой местности и где они растут?!
– Думаешь, травы могли бы помочь? – с сомнением уточнил Тсуна.
– Уверен, – кивнул Гокудера и чихнул.
– Помогли бы. По крайней мере, вы перестали бы заплевывать продуктами своей жизнедеятельности местное пространство, – отозвалась молчавшая до сих пор Лия. – Травы во многом способны помочь, главное правильно их приготовить.
– А ты знаешь, как это делается? – с надеждой уточнил Тсуна и шмыгнул носом.
– Знаю, но ты так жаждешь этих знаний, что не скажу. Подавай запрос.
– Блин, ну почему всегда так?! – риторический вопрос заставил Тсуну взлохматить собственные волосы, а затем обреченно вздохнуть и пошептать: – Мне нужно это знание. Лия, помоги, пожалуйста, нам подлечиться…
– Слушаюсь и повинуюсь, Ваше Благородие, – съехидничала девушка, отвесив Хозяину шутливый поклон, и Тсуна окончательно скис. Он не замечал, что Страж пытается таким способом показать ему, как опрометчиво его решение положиться на Книгу, и отвадить от обращения к ней, но… было уже поздно. Лия отлично понимала, что такие шуточки уже не помогут. Но хотя бы по совести Савады они били, а это было уже немало, ведь он всё же сожалел об обращении к Книге и думал о том, что поступает неверно. И это могло хоть немного уберечь его от глупой мысли, что с Книгой Всезнания он будет способен на всё…
Тсуна выслушал то, что рассказала ему о лечебных травах Страж, и попытался подняться. Осечка. Словно куль с мукой рухнуло обмякшее тело обратно на землю. И еще одна попытка, на этот раз несколько нервная. Осечка. Тсуна упал, будто подбитый из снайперской винтовки.
– Ты потерял не силы, а жизненную энергию, – устало вздохнула Страж, не слушая взволнованных разговоров смертных. – А она так быстро не восстанавливается. Фактически, я вытянула из тебя саму жизнь. Ты мог умереть, возьми я немного больше. Потому на восстановление уйдет около двух дней.
– Ох, блин, – простонал Тсунаёши и закрыл лицо ладонями. Он лежал у костра, свернувшись в клубок, и ловил взглядом темноту смеженных век, за которые просачивалось едва заметное алое марево костра.
– Что такое, Джудайме?
Тсуна вздохнул. А дальше он просто монотонно рассказывал друзьям где можно найти целебные травы, как их приготовить, как использовать и почему сам он пойти на поиски не сумеет. За стенами пещеры алел закат, парни переглядывались, слушая рекомендации Книги Всезнания, а затем бросили своему Небу пару подбадривающих слов и ушли прочь. В закат, который поглотил их, чтобы они смогли помочь самим себе и своим друзьям пережить эту ночь…
========== 13) Победа или проигрыш? ==========
Ночь заполнили ароматы трав, возмущенные разговоры, споры и смех призрака, не желавшего перестать язвить. Мукуро очнулся, как только стрелки часов перевалили за полночь, и долго сидел в одиночестве у костра, грея руки и пытаясь унять дрожь в теле. Двигаться ему было так же тяжело, как и его Небу, а потому Хранитель Тумана не смог сделать то, чего так страстно желал – покинуть пещеру с галдящими соратниками и уйти… куда-нибудь. В ночь. Просто чтобы не слышать их. Просто чтобы не видеть.
Потому что только что он смотрел, как его собственные руки наносили удары этим людям. Его собственные губы говорили, что он их уничтожит. А его собственные друзья, которых он готов был убить в любую секунду, из последних сил пытались защитить его – проигравшего, растоптанного, обреченного на пожизненное заточение в тюрьме. И он видел, как Савада Тсунаёши, только что чуть не погибший от его рук, чуть не потерявший в бою друзей, не захотел отдавать в руки тюремщиков своего врага, которому посочувствовал.
Мукуро ненавидел себя за слабость, а их – за доброту. Потому что она была лишней в его карминово-угольном мире.
Иллюзионист грел руки, не чувствуя тепла и не участвуя в диалогах, лишь отмахнувшись от динамитчика, попытавшегося выяснить, зачем он хотел ударить Тсуну. Мукуро как обычно съязвил, а Савада, прислушавшись к интуиции, попросил друзей пока не трогать Мукуро. И они не трогали. Дали ему время побыть одному… рядом с ними. Ведь на самом деле в одиночестве оставить его сейчас не решился бы даже Гокудера. Слишком страшное выражение лица было у иллюзиониста. Будто безумное. А его мысли терзал один вопрос, рассыпавшийся на миллион осколков.
«Почему?»
«Почему Савада такой наивный?»
«Почему эти идиоты такие доверчивые?»
«Почему они умеют прощать и прощают?»
«Почему не помнят зла?»
«Почему доверяют тем, кому нельзя доверять?»
«Почему заботятся о тех, кто желал их смерти?»
«Почему протягивают руку дружбы врагам?»
«Почему улыбаются людям, забывшим, что такое улыбка?»
Потому что они идиоты? Потому что они не знают жизни? Потому что они не умеют злиться? Глупости. Мукуро знал правильный ответ.
Потому что их души не успели покрыться коррозией, как твоя, Рокудо Мукуро. Они сами этого не допустили, несмотря на все испытания, выпавшие на их долю. Так кто же из вас слабак, а кто сильный? Тот, кто искренне улыбается бывшим врагам, несмотря на боль памяти, или тот, кто закрылся от мира, боясь получить новый удар в спину?
Кто из вас трус, Рокудо Мукуро?
Ответ иллюзионист услышать бы не захотел. Даже от самого себя. А потому он просто грел руки над костром и думал, что Савада и его друзья слишком добрые, наивные и глупые. И жизнь их за это еще не раз ударит. Прямо под дых, со всей жестокостью, беспощадно. И вопрос был лишь в том, станет ли наносить удар сам Хранитель Тумана…
Костер мерно потрескивал в тишине ночи, друзья, напившись отвара из трав, приготовленного в старом котелке, лежавшем среди прочего в схроне охотников, обсуждали загадки Реборна и возможное местоположение клада. Каждая из них давала намек, но не складывалась в полноценную картину.
«Я не Коцит, но вспомни о нем». «Плутая в лесах Фудзи, помни о том, что Фудзисан – вулкан».
Озеро Преисподней Коцит натолкнуло друзей на мысль о том, что клад зарыт неподалеку от водоема, и возражений эта теория не вызвала. Слова о горе Фудзи заставили Гокудеру припомнить мистические слухи, подтверждаемые реальными фактами о том, что возле Фудзиямы компасы не действуют и там легко заблудиться, а также о том, что эти леса часто используют самоубийцы для сведения счетов с жизнью. Собственно, ничего мистического в этом не было, власти даже расставляли в лесах таблички с надписями: «Подумай – еще много всего впереди» или «Жизнь – бесценный дар», потому как порой из леса вывозили по восемьдесят трупов за один заход, а компасы не работали из-за сейсмической активности вулкана. Но почему-то мистики, включая Гокудеру, считали, что главная гора Японии притягивает смерть, беды и отчаяние. Данная история привела к бурной полемике, и в результате парни решили, что раз указание идет на лес, где легко заблудиться, поверив компасу, значит, надо верить неким иным способам ориентирования на местности, а указание на вулкан натолкнуло на мысль о числе «восемнадцать» – просто потому, что последнее (и сильнейшее) извержение Фудзи было зафиксировано в восемнадцатом веке. Такеши даже предположил, что, возможно, придется сделать восемнадцать шагов от чего-то, скорее всего от дерева, чтобы добраться до клада. Но эта теория все же осталась под большим вопросом.
«Смотрят леса на сына Фенрира, указывают ему путь к луне».
Рассказы Гокудеры о том, что Фенрир – волк скандинавской мифологии, знаменующий приход Рагнарёка, а его сыновья в день Конца Света должны поглотить луну и солнце, могли затянуться очень надолго. Но их прервал Рёхей, спросивший, что полезного в этих историях для разгадки местонахождения клада. Коллективными усилиями удалось выдвинуть теорию о том, что раз в Скандинавии преобладали хвойные леса, значит, идти надо в ту часть огороженной территории, где росло больше всего хвойных растений, а учитывая, что Скандинавия находилась на севере, остальные направления можно было отмести. Таким образом остались лишь два водоема, у которых стоило искать клад: река и небольшой ручей, расположенные на севере и оба имеющие у своих берегов скопления хвойных деревьев. «Путь к луне» же заставил друзей подумать о том, что искать клад стоит ночью, ориентируясь именно по небесному светилу, но эта теория осталась про запас.
«Зацвел папоротник. Срывай, а то не успеешь!»
Очередное воодушевленное повествование любителя мистики на сей раз прервал тоскливый взгляд смертельно уставшего Джудайме, и Гокудера поспешил вкратце изложить суть. Судя по поверьям, папоротник цветет лишь в ночь на Ивана-Купалу, причем бутон распускается ровно в полночь. Нашедший этот мистический цветок человек получит невероятные дары, впрочем, найти его крайне сложно, ибо обычно цветы первой срывает нечисть. А может, и не нечисть, но точно не человек. И вот тут-то парни вспомнили о своей «лунной» теории, сделав вывод, что надо идти в сторону полуночной луны от некого хвойного дерева у воды.
«Бросая вызов природе рафтингом, не забывай о бочке».
Удивление всех парней, кроме одного, было вполне ожидаемо. А вот ошарашенный взгляд боксера, сменившийся смехом, оказались для остальных неожиданностью. «Что, осьминожка, не знаешь, что такое „бочка”, да?» – съехидничал Сасагава, на что Гокудера возмутился, и спор неминуемо перерос бы в глобальную ссору, если бы не вмешался миротворческий контингент в лице Ямамото. Он в свойственной ему беспечно-радостной манере воззвал к разуму друзей и озадачил их вопросом: «Так что это вообще такое – рафтинг?» Как оказалось, так назывался сплав по горным рекам, о чем не преминул сообщить гений Гокудера, но затем ему пришлось предоставить слово Рёхею, знавшему о спорте куда больше курильщика. «Бочкой» в данном виде спорта называли бурное течение над камнем или большую впадину, и друзья пришли к единогласному выводу о том, что заветное дерево должно расти у реки, а точнее, у такой вот «бочки». Оставалось лишь выяснить, что именно за дерево нужно было искать, и следующая подсказка дала любопытный ответ.
Лия сообщила, что в одной из трубочек лежали колокольчики, которые так часто католики вешают на рождественскую ёлку. И это давало понять, что надо искать красивую пушистую ёлку, а не некую скандинавскую сосну. Последней же стала подсказка, которую друзья решить не смогли, просто потому, что не знали, о чем в ней говорится.
«Злость ведет в Ад. Этот путь иллюзорен, но правдив. В отличие от путей, к которым привела запрещенная „разделяющая” пуля».
Теории сменяли одна другую, костер трещал, поглощая споры и громкий кашель, и лишь один человек молчал. Человек, который знал ответ на эту загадку. Промучившись около получаса, но так и не найдя ответ, мафиози всё же решили обратиться за помощью к иллюзионисту, который странно пустым взглядом проклятых Адом глаз смотрел в огонь. Тсуна обратиться к нему не решился, а потому на себя эту задачу взял Ямамото, и после пары язвительных реплик в адрес «глупой Вонголы» иллюзионист нехотя произнес:
– Змея – одно из трех животных колеса Сансары, олицетворяющее злость. Мой Первый Путь, создающий иллюзии, – Путь Ада. Ад олицетворен в колесе Сансары нижним сектором, туда попадают, если в душе преобладает злость. «Злость ведет в Ад» – змея ведет вниз. «Этот путь иллюзорен, но правдив» – речь о Первом Пути, значит, о цифре «один». Ройте землю на метр, а дерево, от которого будете вести отсчет, должно расти у змеиного логова.
– Это ведь не всё? – осторожно спросил Тсуна, прислушавшись к интуиции.
Мукуро поморщился. Пламя костра нелепо изгибало корчившиеся в агонии ветви.
Иллюзионист думал о том, что запретная пуля семьи Эстранео была причиной гонений на эту семью. Семью, решившую спасти свое положение и даже возвыситься благодаря новым экспериментам. И эти беспощадные, кошмарные эксперименты на детях привели к тому, что Рокудо Мукуро прошел через все Шесть Путей колеса Сансары и получил их силу. Но он лишился чего-то большего. Умения верить людям. Остался один, в выжженной пустыне собственного неверия. И потому Запрещенную Пулю семьи Эстранео он мог бы назвать «разделяющей», ведь она и впрямь отделила его от остального мира. Так же, как Кена и Чикусу, только в их душах ненависти всё же было меньше… А потому Мукуро молчал, вглядываясь в багровое пламя, поджимая губы и думая о том, что хотел сказать Реборн жестокой, но очень точной фразой. Ведь открытая злость и ненависть и впрямь намного честнее и правдивее абсолютного одиночества, вызванного недоверием ко всем вокруг. Вот только Мукуро забывал, что он давно уже не один…
– Мукуро, если не знаешь, давай подумаем вместе? – осторожно спросил Савада, разрушая напряженную тишину. Разрушая стену, которую всё это время, с самого пробуждения, так тщательно выстраивал вокруг себя иллюзионист. И ржавыми осколками посыпалось в костер всё нежелание иллюзиониста пускать в свой мир «глупых, наивных, ненужных человеку, знающему цену жизни» людей. Людей, смотревших на него открыто, понимающе, доверительно.
Рокудо Мукуро окончательно проиграл самому себе.
– Реборн хочет, чтобы мы вырыли клад или открыли ларец все вместе, – процедил он нехотя. – Иначе не получится.
Мафиози переглянулись, и Гокудера нахмурился. Вот только на его вопрос, с чего Мукуро так решил, иллюзионист не ответил, рассмеявшись и бросив: «Сам подумай». И назревающий конфликт разрешил Тсуна, сказавший:
– Думаю, Мукуро не ошибся. Мне интуиция подсказывает. Давайте не будем его расспрашивать: он же явно не хочет отвечать.
Иллюзионист мысленно поморщился. Порой Савада попадал в цель, сам того не замечая, причем делал это так точно и так наивно, что Рокудо хотелось его ударить. Чтобы босс ненавистной мафии не говорил о том, что он не хочет слышать так запросто, будто о чем-то будничном. Он не любил, когда кто-то лез к нему в душу, а Тсуна в нее и не лез – он случайными фразами вспарывал ее и замолкал, будто сказал нечто само собой разумеющееся. И это злило. Но поделать Мукуро ничего не мог, ведь не мог же он сказать Саваде, что его реплики задевают за живое?
– Ку-фу-фу, какое доверие! А ведь я тебе чуть не поставил синяк под глазом. Как же ты доверчив, Савада! – язвительность в плату за очередную рану.
– Но ведь ты это сделал, чтобы проверить, друг нам Лия или нет, – обезоруживающая вера в окружающих. Еще один удар под дых.
– Наивный…
– Может быть…
Тсуна вздохнул и посмотрел в костер, а интуиция шептала, что его догадка всё же верна. Лия рассмеялась. Зайдя за спину иллюзиониста и приложив к его голове указательные пальцы в виде «рожек», она таинственно изрекла:
– Смотри, Тсуна! Чёртик. Злобненький такой, шипастый, во всех словесным ядом пуляющийся! А на деле и впрямь не только из-за злости и обиды решил тебя синяком наградить, но и ради помощи тебе же. Какой-то неправильный чёртик, право слово… Вставший на путь исправления!
Страж согнула пару раз «рожки», словно подмигивая ими, и самолично подмигнула Саваде. Тот прыснул в кулак, и на него недоуменно воззрились три пары глаз. Четвертая же прожгла полным раздражения и обещания «убить на месте» взглядом.
– Джудайме? – озадачился Гокудера. – Что-то не так?
– Нет-нет, это просто тут Лия… шутит… – пробормотал Тсуна, отворачиваясь от «чёртика» и стараясь подавить очередной смешок.
– Бойся его, о Савада! – тем временем продолжила портить репутацию Хозяина Страж. – За твой смех над великим и ужасным предводителем всех местами добрых чертей сей трезубценосец тебя покарает! Трезубцем. Забудет о тех местах, где у него доброта припрятана, и покарает, да… Со всей злостью чертовской старости и силой человеческой юности.
Тсуна хрюкнул и лег на землю. До этого момента, благодаря отвару из трав, ему удавалось сидеть, прислонившись к своду пещеры, но сейчас он счел за лучшее сползти на землю и свернуться в трясущийся от смеха ехидный клубок.
– Тсуна? – глядя на друга полным глобального удивления взглядом позвал его Такеши, но Савада не ответил. Он продолжал хихикать, свернувшись в уютный, но вредный клубочек.
– Ехиднушка ты моя, – умилилась Лия. – Шипастая. А хотя нет, пока не шипастая, но скоро станешь – смотри как наш обиженный жизнью и тобой лично Ананасик на тебя косится! Того и гляди вилкой своей проткнет! И вырастут у тебя шипы…
– Лия, перестань! – простонал Тсуна и неэстетично хрюкнул.
– Да, Ваше Свинство, – наиграно-безразлично протянула девушка и уселась рядом с иллюзионистом, буквально прожигавшим Саваду полным ярости взглядом. Обняв парня, она положила голову ему на плечо и печально запричитала: – Вот так вот, Мукурушко, не ценит наш свинский босс преданность нашу, на ладан дышащую. Не видит, как хотим мы ему настроение поднять: я – шуточками, а ты – взорами пылкими. И как не загрустить тут от жизни такой? Разве что спеть. Что-нибудь об ананасах… Не знаешь такой песни, да? Культ ананаса создал, а песню – нет. Печально… Тогда о тумане. Знаешь мультик о ежике, потерявшемся в тумане? Хотя откуда ж тебе, непросвещенному… Вот ехидный босс наш – этот ежик. И он в тебе заблудился. Никак понять не может. Фу на него, непонятливого! Никак не разберется в нашей тонкой душевной организации, то его подставляющей, то спасающей…
