Текст книги "«Книга Всезнания» (СИ)"
Автор книги: Tamashi1
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 42 страниц)
– А ты, Вольф… Ты зло или добро?
Фукс рассмеялся. Совсем не весело и будто безжизненно. А затем оттянул край шейного платка и тихо сказал:
– Я зло, герр Савада. Это я осознал в миг, когда умер.
Шаг назад. Нервная дрожь в коленях. Гокудера хотел было подхватить босса под локоть, но тот уже пришел в себя. И его глаза, на секунду затуманившиеся, впились в толстую ярко-красную полосу, очертившую шею призрака много лет назад.
«Его задушили. Задушили веревкой… Задушили!!!»
– Меня повесили, – бросил Вольф отстраненно, будто сказал самую обыденную вещь на свете, и поправил платок, скрыв отметину. – Но это не имеет значения. Потому что я не был наказан за преступление. Меня «наказали» за любовь к моему народу. А теперь лучше вспомни, зачем, собственно, вы здесь собрались, и продолжайте свою увлекательную игру. Книга знает всё, и она ответит на любой вопрос. Стража защитит тело Хозяина от кого угодно, любыми методами. Но в то же время владеть Книгой – значит оказаться на полдороги в Преисподнюю. А потому Стража всё же несет в себе угрозу, но лишь от тебя будет зависеть, осуществится ли она. Закон причины и следствия, герр Савада. Не более того. Только ты сам можешь шагнуть в пропасть или удержаться на краю.
Тсуна выдохнул. Шумно. Так шумно, будто хотел выдуть вместе с воздухом собственные легкие. Силы покидали его. Нет, не энергия, а желание что-либо делать. Накатили апатия и тоска. «Вот, значит, как он умер. Ясно, почему я не угадал. Гокудера бы догадался, он умный… Зачем всё так? Почему? И почему люди не могут жить вместе спокойно?»
– Могут, – тихо ответил Вольф, когда Савада опустился на диван и обхватил голову руками. – Я помню эти времена. Они были… прекрасны.
Тсуна обернулся и впервые увидел на лице немца выражение, которое мог бы охарактеризовать лишь одним словом. «Боль». Ностальгия, тоска по ушедшим в никуда временам читалась в глазах цвета аквамарина, а тонкие истрескавшиеся губы едва заметно улыбались тем дням, радуясь, что хотя бы память о них сохранилась…
Хранители переглядывались, но не решались вмешаться в диалог, Мукуро поджимал губы, понимая, что упустил отличный шанс настроить Саваду против Стражи, но уже ничего не мог поделать: слишком Тсуна был поглощен разговором с призраком, только что чем-то его смертельно напугавшим. А Хром внимательно следила за иллюзионистом, нервно сжимая древко трезубца и волнуясь лишь о том, чтобы самому важному для нее человеку не стало плохо. Ведь он всё же был еще слишком слаб и не оправился после болезни.
– Вольф, тогда почему такие дни невозможны сейчас?.. – обреченно спросил Тсунаёши.
– Они возможны. Просто ты не видишь этого, – Фукс смотрел на небо. Впервые он смотрел на него не по необходимости, а потому, что хотел этого. – Ты их Небо, а Небо должно объединять. В этом его главная цель. Как сплотить непримиримых врагов? Как показать столь разным людям, что они не одиноки и могут найти друг у друга поддержку? Всё просто. Стань настоящим небом, которое поймет и примет каждого. Это совет не Стража Книги. Это совет человека, верившего, что свобода – не пустой звук, и мечтавшего о смене власти, давившей народ, как молот кузнеца. Это совет проигравшего революционера, преданного собственным братом и взошедшего на плаху без сожалений. Ведь те, кто должен был быть казнен вместе со мной, сумели скрыться. Я был их небом, и я сумел объединить людей, которые были гораздо более разными, чем твои Хранители, объединенные главной общей чертой – болью от тяжелых воспоминаний. А потому просто пойми и прими всех без исключения людей, которым веришь. А затем… – Фукс обернулся и, глядя прямо в глаза Тсуны, громко и четко произнес: – Будь готов умереть за них и жди, что они сделают то же самое для тебя. Нет разницы между солдатом и генералом. Лишь тогда солдаты верят в своего лидера. И если ты готов умереть ради друга, будь готов к тому, что друг отдаст за тебя жизнь. Потому что принимать людей – значит принимать не только их минусы, но и плюсы.
Карие глаза удивленно смотрели на сидевшего на подоконнике, будто на троне, барона, а черные зрачки всё больше расширялись от удивления. В голове Савады роились сотни мыслей, одна сменяла другую, они мчались по кругу, взрывались невероятными салютами и рассыпались осколками калейдоскопа, но Фукс вдруг улыбнулся и прошептал:
– Ты придешь к этому, я знаю. Ведь ты видел, как умерла Юни, и знаешь, что она была права. В глубине души – знаешь.
Тсуна в который раз вздрогнул. Перед его глазами четко и ясно вспыхнула картина из прошлого, где аркобалено Неба пожертвовала собой ради спасения мира. А еще он вспомнил, что, несмотря на всю свою боль, в тот момент испытывал к ней глубочайшее уважение. И всё вдруг стало предельно ясно. Сомневаться Савада больше не хотел. Он посмотрел в глаза духа и тихо, но решительно произнес:
– Я понял. Небо – не тот, кто умеет прощать грехи, Небо – тот, кто умеет понимать.
Фукс улыбнулся ему и кивнул, а с сердца Савады словно упал огромный камень. Хранители, до сих пор не проронившие ни звука, тут же засыпали обернувшегося к ним босса вопросами, но он лишь покачал головой и сказал, что понял, что значит быть Небом. И понял, почему советы Лии думать и анализировать всё происходящее казались ему правильными, но в них чего-то не хватало. Ведь Небо должно понимать и принимать тех, кто рядом с ним. Вот его главная цель.
Мукуро с ненавистью посмотрел на подоконник, Тсуна рассказывал о том, как именно Фукс помог ему это понять, предварительно уточнив у барона, можно ли рассказать Хранителям его историю и получив согласие. Хранители растерянно слушали его, а Хром внимательно следила за иллюзионистом, который был ей куда дороже любого другого человека. Она была единственной, кто понимал, что слова Савады, решившего понять своих Хранителей, вскрыли гнойник на душе его Тумана. Единственной… кроме самого Мукуро и призрака, которого тот сейчас ненавидел больше всего на свете.
– Ловко твой Страж сменил тему, – скрыв раздражение за маской ехидства, протянул Мукуро, и все разом замолчали. Снова. – Но не он ли всего десять минут назад пытался настроить тебя против меня?
– Нет. Он всего лишь не хотел, чтобы бы ты начинал этот разговор, – ответил Савада со вздохом и печально посмотрел на своего Хранителя. – Знаешь, я не могу этого понять, Мукуро.
– Чего же? – вскинул бровь иллюзионист, из-под полузакрытых век пристально наблюдая за боссом.
– Почему. Я не понимаю, почему всё так. Не понимаю, почему ты не хочешь простить. Не семью Эстранео – их бы никто простить не смог. Почему ты не хочешь простить себя?
Удар под дых. Мукуро распахнул глаза.
– Почему не хочешь принять самого себя? Постоянно говоришь, что захватишь мое тело и уничтожишь мафию, но не делаешь этого. Всё время хамишь друзьям, говоришь, что готов ими пожертвовать ради собственной цели, а сам не только пожертвовал собой, чтобы спасти Кена и Чикусу, но и стал моим Хранителем, чтобы отец их защитил.
– Что ты можешь знать обо мне, Савада? Это этот Страж тебе наговорил?..
– Он ничего мне не говорил, – Тсуна встал, и в его глазах все увидели то, что обычно появлялось там лишь при зажжении Пламени Предсмертной Воли. Решимость. – Я всегда хотел спросить, но не решался. Всегда чувствовал, что что-то не так, но не мог найти слов. А теперь понял, что хотел спросить.
– Прекрати, Савада. Моя жизнь – не твое дело…
Мукуро поднялся, а Тсуна схватил его за запястье и тихо спросил:
– Почему ты не веришь самому себе?
Иллюзионист отдернул руку, а Тсуна вдруг обратился к остальным:
– Ребята, выйдете, пожалуйста. Все. Я хочу кое-что сказать Мукуро.
– Проваливай, я не собираюсь тебя слушать.
Рокудо распахнул дверь, выпуская из комнаты живительное тепло, но покинули комнату Хранители, а не тот, кого он хотел прогнать. Вот только уйти самому иллюзионисту не позволила бы гордость.
– Ты не веришь самому себе, потому что боишься, – тихо сказал Савада, как только шаги друзей замерли вдалеке, а призрак растворился, пройдя сквозь стену. – Ты не трус, и я тебя очень уважаю, но я наконец понял, чего ты боишься больше всего на свете.
– Я ничего не боюсь, в отличие от некоторых…
– Ты боишься самого себя.
Попадание точно в цель.
– Знаешь, что можешь быть куда ужаснее тех, кто мучил тебя, и боишься снова стать таким.
И еще одно.
– Хотел уничтожить мир, потому что ненавидел его, а потом понял, что не весь мир состоит из таких людей, как семья Эстранео. И не все люди такие, как ты. Не всех надо уничтожать.
Шаг назад. Не испуг и не раздражение – пустота. Пустота в душе иллюзиониста, которому предъявили правду о нем самом.
– И ты понял, что если есть люди плохие и хорошие, ты не из числа хороших. Потому что уничтожил свою семью. Мучил грешников в Аду. Был воинственным асурой и безжалостным голодным духом. И не верил, что можно поступать иначе.
Руки в кулаки. Нервное напряжение. Спазм горла. Мукуро вдохнул через нос, и тут же кулаки сжались еще сильнее. Ведь этому приему его научил этот чертов Савада! Человек, что сумел понять истину за какую-то секунду. А может, за всё время знакомства?..
– А когда увидел, что есть люди, умеющие прощать, понял, насколько отличаешься от них. Но разве это так? Разве не ты простил Хром, когда она засомневалась, стоит ли оставаться с тобой, а затем вернулась, сделав наконец выбор? Не ты прощаешь Франа за его колкости? Не ты прощаешь Кену покушения на ваши припасы? Ты умеешь прощать, но не хочешь в это верить.
Мукуро остановился.
– Ты такой же, как и мы.
Ладони разжались.
– Так почему ты не хочешь в себя поверить?
Тишина. А затем Тсуна вдруг улыбнулся и тихо сказал:
– Я поверил. Ты сказал как-то не говорить за других – я не буду. Так вот, я в тебя верю. И буду верить, даже если ты сам в себя не поверишь.
Мукуро оперся спиной на дверной косяк. Усталость, смешанная с избытком нервного перенапряжения, давала о себе знать, на лбу выступили крупные капли холодного пота, глаза запали, кожа побледнела еще сильнее. А Тсуна стушевался, замялся, но подумал, что сказал всё правильно, а потому вышел в коридор и прошептал:
– Мне как-то папа сказал, что проигрывает не тот, кто признает свою ошибку, а тот, кто ее повторяет. Я тогда не понял. А теперь понимаю. И постараюсь своих не повторять. Удачи…
Топот заполнил пустынный коридор Кокуё-Ленд, по которому гулял ветер. Савада убегал прочь от иллюзиониста, чтобы найти Хром и попросить ее помочь Мукуро добраться до кровати, иллюзионист же стоял, прислонившись спиной к стене, всеми силами заставляя себя не осесть на пол, и думал о том, что же такое проигрыш.
А в это время Вольфрам Фукс победно усмехался, паря над полуразрушенным зданием парка развлечений.
========== 21) Ускорение ==========
Хранители ждали босса в том самом зале для боулинга, где еще днем Тсуну напугал юный иллюзионист. Они негромко обсуждали случившееся и перемену в Саваде, размышляли о том, почему Тсуна смог без зажжения Пламени Предсмертной Воли стать таким, каким обычно становился лишь в бою, а Хром стояла в углу, поджимая губы и бегая взглядом по грязному бетонному полу. Она знала, что Мукуро был практически без сил, и боялась. Боялась, что тот не сумеет удержать маску превосходства, а затем будет ненавидеть себя за это… еще больше, чем обычно. Ведь Рокудо Мукуро ненавидел всех людей, включая и самого себя.
Тсуна пробежал мимо зала, но затормозил, краем глаза заметив в комнате друзей, и помчался к ним. Вот только первым делом он подошел не к одноклассникам, а к Хром – к девушке, тут же с надеждой и опасением посмотревшей на босса и подавшейся вперед, но не решившейся задать вопрос. Она была слишком скромной. И слишком внимательной к чужим чувствам.
– Хром-тян, я это… – запыхавшийся от долгого бега парень глубоко вздохнул, выдохнул, оперся ладонями о колени, согнувшись в три погибели, и, наконец, тихо попросил: – Мукуро остался в той комнате, можешь о нем позаботиться? Думаю, у него совсем сил не осталось, он даже стоял еле-еле… Я волнуюсь, но мою помощь он не примет, так что позаботься о нем, ладно?
– Конечно! – тут же среагировала иллюзионистка и сделала шаг к двери, но всё же заставила себя вернуться и поклониться Саваде: – Спасибо, босс.
– Да не за что, пусть в себя приходит. Можно мы тут немного поговорим, а потом уже пойдем по домам?
– Конечно, – еще один поклон, и Докуро со всех ног кинулась к человеку, которого ценила больше всего в этой жизни. К человеку, которого любила несмотря ни на что. И который продолжал день за днем отталкивать ее.
– Джудайме, что произошло? – осторожно спросил Гокудера, глядя на разминающего шею босса подозрительным взглядом. – Почему Вы так… изменились?
– В смысле? – опешил Тсуна. И удивленно воззрился на друзей. Пальцы с обгрызенными, немного грязными ногтями замерли на смуглой шее.
– Вы обычно таким решительным становитесь только перед боем, – осторожно уточнил Хаято, а мгновенно просочившийся сквозь потолок дух, напугавший Саваду до слегка истерического возгласа «хиии», игнорируя всполошившихся Хранителей, чуть возмущенно ответил подрывнику, который не мог его услышать:
– А вот это уже оскорбление. Герр Савада всегда один и тот же, просто Пламя работает для него «сигналом» к тому, что можно прекратить во всем сомневаться. Это всего лишь символ, который он использует как оправдание для самого себя, символ, который он подсознательно создал и использует, если выхода нет и надо принимать серьезное решение. Так к чему говорить, что он меняется?
Тсуна, успокаивавший друзей, переполошившихся из-за его испуга, замер, а затем удивленно спросил:
– Ты так думаешь?
– Нет, дон Савада, я это знаю, – снисходительным тоном ответил дух, многозначительно посмотрев на Хозяина. Тот смутился, почесал кончик носа, и в ответ на расспросы друзей передал им слова Стража.
Обсуждение этого вопроса затянулось ненадолго: все, кроме Тсуны, по здравом размышлении с такой трактовкой согласились, ведь раздвоением личности Тсунаёши не страдал, а Пламя само по себе вызвать перемены в характере не могло. И из этого напрашивался единственно возможный вывод: Тсуна просто не осознавал, какая сила духа скрыта в нем, предпочитая прятаться за навязанной ему обществом маской «бесполезного тунца». Он всегда был «маменькиным сынком» и предпочитал убегать от проблем, а не ввязываться в них, и люди, даже не попытавшись узнать его получше, повесили ярлык. Ведь раздавать клички куда веселее, чем планомерно пытаться узнать, каков человек на самом деле. И получивший прозвище «бесполезный Тсуна» парень действительно поверил, что был бесполезным. Ведь не зря существует поговорка: «Говори человеку, что он свинья, и он захрюкает». И с каждым годом в Саваде оставалось всё меньше уверенности в себе и всё реже он задумывался о том, правду ли говорят окружающие: он просто поверил в собственную никчемность. И не желал признавать, что где-то в глубине души способен на Поступок – на жертву ради друзей, на принятие сложного и важного решения, на претворение в жизнь собственной мечты… И лишь Пламя от пули Реборна смогло пробудить инстинкты, которые Савада в себе задавил. А когда пули стали не нужны, и Тсуна научился сам, осознанно зажигать Пламя Предсмертной Воли, он решил, что характер менялся из-за огня, загоравшегося на лбу. Но огонь был лишь спусковым механизмом, говорившим подсознанию, что теперь можно поступать так, как поступал после выстрелов аркобалено – решительно. И Савада принимал сложные решения, не оглядываясь ни на что, но наивно верил, что такую способность ему дает Пламя. И не хотел понимать, что на самом деле оно лишь дарило ему иллюзию оправдания – объяснение слишком решительного поведения «бесполезного тунца», не более того. Ведь оставаться маменькиным сынком Тсуне всё же было крайне удобно, и менять что-либо он не хотел. А потому не признавал очевидное.
А вот друзья, всегда знавшие, что Савада не так прост, как кажется, но привыкшие к изменениям по сигналу Пламени, сначала растерялись, но затем поняли, о чем говорил призрак, и попытались донести истину до Савады. Вот только потерпели сокрушительное поражение, ведь верить в собственные силы Тсуна отчаянно не желал. А потому Гокудера предложил вернуться к главной повестке дня – обсуждению Книги, ведь он отлично понимал, что переубедить босса в вопросе его «бесполезности» практически нереально.
В итоге Тсуна задал Стражу вопросы, которые Хранители обсуждали вместе с Мукуро как вторую часть проверки. И Вольфрам поведал о сути Книги Всезнания, правилах ее использования и предназначении Стражи. Вот только новой информации парни получили крайне мало, и основные пункты были известны Саваде с самого начала. Книга не могла солгать Хозяину, если он делал запрос. Она могла передавать информацию лишь через Стражей и только тогда, когда Хозяин говорил «пароль», либо сами Стражи могли поделиться знаниями, но лишь в том случае, когда их желание открыть правду перевешивало желание Тсуны ее узнать. Стража могла давать советы по своей воле, но знаниями они не являлись, да и солгать, если не был сделан запрос, они тоже могли. А еще рядом с Хозяином мог находиться лишь один призрак, остальные обязаны были дожидаться в Книге, пока Хозяин не призовет их, либо пока дух, находившийся в мире живых, сам не пожелал бы вернуться в подпространство.
Гокудеру крайне заинтересовала сама суть Книги, и что она из себя представляла, однако ответ мало что прояснил. «У Книги нет физического тела, она – мир бесконечных знаний, их хранилище. Суть ее – астральный план, мир, в который стекаются знания всех иных миров. Это бескрайний поток информации, разобраться в которой может только Стража, призванная служить лишь Книге. И даже создатель ее, демон Бельфегор, не может повлиять на духов, оберегающих его творение». Представить себе мир, состоящий из потоков информации, оказалось слишком тяжело, и все, кроме Гокудеры, бросили бесплодные попытки это сделать, а вот подрывник нарисовал себе картину бескрайнего космоса, вместо звезд в котором существовали бы крупицы знаний, на что Вольфрам лишь тихо рассмеялся и покачал головой. Но описывать мир Книги не стал, ведь эти знания всё же были излишни для простых смертных. Да и Хозяин не сделал подобный запрос.
Наконец, Хаято спросил, как Тсуне избежать Ада, и возможно ли это, на что Фукс, получивший запрос и не способный солгать, дал ответ:
– Избежать вечных мучений в Аду возможно. Однако за всё время существования Книги лишь немногие смогли не встать на путь грехопадения. Большая часть Хозяев либо развязывала войны и погружала мир в хаос, либо предавалась порокам и проводила дни в праздности, взращивая в себе грехи лени, алчности и чревоугодия. Остановить же самого себя от становления на путь греха слишком сложно, ведь познав силу знаний, человек начинает подвергаться постоянному искушению. И лишь самые стойкие могут отринуть собственные желания, признав, что они ничтожны. Потому, став настоящим Хозяином Книги, признавшим себя владельцем бесконечного знания, человек попадает на распутье. Пойти дорогой зла, признав злом и самого себя, или встать на путь добра, отринув зло. Но об этом я тебе уже говорил, герр Савада.
– Но можно ли не встать на путь грехопадения, используя знания Книги? Мне нужно это знание, Вольф.
– Вполне. Вопрос лишь в том, как использовать их. Ведь само знание не несет угрозы, угрозу в себе несет разум человека, им обладающего, его желания и стремления. Однако чем больше знаний, тем больше искушений, и тем сложнее с ними бороться. А потому лишь немногие сумели найти в себе силы сопротивляться собственным желаниям.
И снова ничего конкретного, и снова одни вопросы. А точного рецепта того, как избежать наказания, не существовало. Фукс смотрел на детей, бурно обсуждавших демонический фолиант, и думал, что они слишком многого не понимают, хотя имеют немало знаний, ведь знание не дает гарантию его понимания. И обладая информацией о том, что такое карма и причинно-следственная связь между поступками и их последствиями, эти дети не понимали, что уже ступили на путь, ведущий в пропасть.
Книга Всезнания – демонический артефакт, созданный для причинения людям страданий. И использовать его без последствий для кармы невозможно. Ведь набрать в поисковике слово «Ад» и получить безвредную информацию вполне возможно, а вот задать вопрос о том, что из себя представляет Ад, демоническому фолианту и остаться чистым, невинным, светлым человеком, нереально. Потому что знания Хозяин просит у артефакта, созданного врагами всего живого. И от этого его карма становится всё темнее и темнее – ведь он сознательно просит помощи у зла. Но как же хочется верить, что владеешь всего лишь книжкой! Как же хочется думать, что не имеет значения, кто ее создатель! Как же хочется надеяться, что не все поступки влекут за собой кару! Но Рокудо Мукуро был прав: всегда приходится платить, за всё. Вопрос лишь в том, какова будет эта плата.
Однако наивные дети, не понимавшие законов причины и следствия, всё еще верили в чудо. И потому не задавали самый главный вопрос. «Чем грозит использование Книги Всезнания, и что оно принесет?» Ведь Ад – наказание за грехопадение, но никак не за использование демонического артефакта…
Сумерки сгущались, ночь вступала в свои права, укутывая город плотными портьерами светонепроницаемой мглы. Просачиваясь в окна полуразрушенного здания, она изгоняла из растрескавшихся кирпичей остатки тепла и заселяла в них сырость, холод и безысходность. Деревья шумели, вторя перешептыванию ветра и рассказывая его истории всему вокруг. И только звезды безучастно смотрели на искусственные огни ночного города, безуспешно пытавшиеся стать ярче обитателей небес. Ведь вечности не было дела до желаний тех, кто существовал лишь миг. Наконец, Гокудера задал последний, но самый важный для Тсуны вопрос, который тот не задавал раньше Книге сам лишь по одной причине: он верил Стражам, которые утверждали, что разорвать договор с Книгой Савада не сможет.
– Как расторгнуть договор с Книгой, и возможно ли это? Кто способен его прервать, и что для этого нужно сделать?
Вот только оказалось, что Стража Саваде не солгала.
– Хозяин не способен расторгнуть договор с Книгой Всезнания, равно как никто не может ему в этом помочь. Лишь Страж может разорвать контракт в некой крайней ситуации, однако за это Бельфегор назначил слишком страшное наказание – вечные муки в глубинах Ада без возможности реинкарнации.
– Но разве Стражи не навсегда привязаны к Книге? – опешил Тсуна, удивленно глядя на Фукса. Всё это время он думал, что Книга и Стража неразрывно связаны, однако упустил из виду тот факт, что Книга существует гораздо дольше, чем какие-то триста лет, что в ней была заточена Лия – Первый Страж, дольше всех оберегавший демонический фолиант.
Барон рассмеялся, но ответить не смог и потому лишь развел руками, а получив запрос, сделанный по всей форме, наконец пролил свет на этот немаловажный факт.
– Книга существует много тысячелетий, и Стража периодически меняется. Заключение в ней – наше наказание за грехи, и через некоторый промежуток времени новый дух сменяет на посту старого.
– Но разве это похоже на Ад? – перебил немца Хозяин. – Ведь вас не пытают, как в Преисподней, вы просто призраки…
– Ты так думаешь? – спокойно ответил Фукс и безразлично улыбнулся. – Страж – это душа, запертая в мире Книги Всезнания, и оттого неспособная контактировать ни с чем в иных мирах, кроме Хозяина, связанного с измерением Книги контрактом. Не призрак и не дух, а именно душа, не имеющая формы, однако, благодаря магии Ваал-фегора, получившая таковую. Она застыла, словно слепок с самого тяжелого момента перед смертью, и постоянно испытывает ярчайшее ощущение, что пережило тело перед тем, как стать безжизненной оболочкой. Для Лии это – голод, для Бекки – боль, для меня – удушье. Однако я, осознав, что астральное тело не нуждается в кислороде для дыхания, смог научиться говорить, даже ощущая постоянное удушье, а Лия сумела перебороть себя и через пару месяцев пребывания в Книге перестала пытаться откусить кусок от самой себя, как пыталась сделать, когда мыши покинули катакомбы. Так что наша плата не похожа на Ад формой пыток, однако это не значит, что их нет вовсе.
Фукс усмехнулся и поправил шейный платок, а Тсуна сглотнул. Под пристальным, цепким взглядом духа ему было крайне неуютно, но отчего-то ему казалось, что отвести глаза – значит проявить неуважение к тому, кто так спокойно говорил о непрерывных мучениях в течение долгих столетий. «Бедная Лия… и Ребекка… а Вольф? Каково это, быть неспособным сделать вдох? Это же ужасно… За что же их так?..»
– За грехи, – рассмеялся Вольфрам и вздохнул. – За всё приходится платить, Савада-сан, карму приходится искупать. И потому чем больше на человеке вины, тем страшнее его наказание.
«Но ведь Лия не совершала ничего такого! Ее же просто убили ни за что!» – гнев тонкой ядовитой змейкой скользнул по сердцу слишком отзывчивого будущего босса мафии.
– У каждого человека на душе есть грехи. Даже если он не был причиной геноцида целого народа, даже если он не грабил богачей на дорогах, даже если он не предавал всех вокруг ради собственной выгоды. Вина может быть разной. И даже чревоугодие или лень способны низвергнуть душу в Преисподнюю. А потому даже, казалось бы, добрый человек может оказаться на сковороде чертей, если его душа будет запятнана.
– Это… несправедливо, – прошептал Тсуна, но Вольф покачал головой и тихо ответил:
– Отнюдь. Нести ответственность за свои поступки и быть наказанным за ошибки – это правильно. Иначе на земле на самом деле воцарился бы Ад. Ведь грех стал бы нормой, и люди не боялись бы ему предаться.
Правильные слова и ни капли сожаления в голосе. Только тоска в глазах цвета летнего неба. И Тсуна понял, что Фукс сожалел не о наказании, а о том, что совершил непоправимое еще при жизни. А еще он понял, что барон не желал воцарения Ада на Земле. И у него с сердца упал камень, появившийся там всего лишь полдня назад, а уважение к призраку мгновенно возросло, ведь винить себя, а не окружающих в собственных бедах способен далеко не каждый. И на этот раз интуиция не подвела Тсуну, а точнее, была истолкована верно. Ведь Вольфрам Фукс на самом деле винил в своем положении лишь самого себя, и цель существования Книги не поддерживал. Он ненавидел этот фолиант. И всё же еще больше он ненавидел людей… ведь их он в добавок ко всему еще и презирал.
Рассказав друзьям всё, что узнал о единственном возможном спасении от договора с Книгой, Тсуна был вынужден задать еще пару уточняющих вопросов из серии «что же нужно сделать, чтобы Страж разорвал договор», однако четкого ответа Книга не дала, ведь будущее предсказывать она не могла, а накопленные ею знания говорили о том, что прежде Стража никогда не разрывала контракт, поскольку ради спасения чужого человека ни один дух не стал бы обрекать себя на вечные мучения. И Хранители Вонголы поняли, что избавить босса от связи с демоническим артефактом им не удастся, ведь как бы парни не злились и не расстраивались, просить Стражу о помощи никто из них не решился. Оставалось лишь смириться с положением дел и бросить все силы на спасение души друга, а ради этого парни были готовы на многое. И Тсуна понял, что, что бы ни произошло, в одиночестве он не останется и если оступится, друзья помогут ему вернуться на верную дорогу. А потому он поверил, что справится, и сказал себе, что приложит для этого все силы. Только вот победить самого себя намного сложнее, чем победить врага, несущего угрозу тебе и твоим близким.
Решив, что стоит использовать знания Книги лишь во благо и только когда в них возникнет срочная необходимость, Хранители отправились по домам. Они поверили, что демонический фолиант на самом деле знает абсолютно всё, как поверили и в то, что смогут избежать наказания. А еще они уверились в том, что не стоит полностью доверять Страже и лучше советоваться друг с другом, прежде чем следовать советам призраков, из-за чего Савада слегка стушевался, но дух успокоил его словами о том, что подобные мелочи его не трогают, ведь он прекрасно знает, что Савада ему доверяет.
Неспешно шагая по широким улицам, залитым искусственным желтым светом фальшивок-фонарей, парни обсуждали план Стража по отвлечению Реборна, подробно им изложенный еще по дороге в город. И почти все пункты вызвали одобрение Хранителей, кроме, разве что, излишне опасных и рискованных, на их взгляд, идей, которые могли таить в себе угрозу здоровью аркобалено. Впрочем, Фукс не сказал, что в случае, если его план провалится, он просто уничтожит помеху, а потому стал чуть ли не героем для наивных подростков, отчаянно желавших верить в чудо и в то, что даже зло может на самом деле оказаться добром. Он даже завел с Гокудерой диалог о том, что важнее, стратегия или тактика, но Тсуне быстро надоело быть суфлером в таких переговорах, и он пожаловался на жизнь, сказав, что почти ничего не понял, а не понимать, о чем говорят его друзья, скучно. На это был дан ответ призрака: «Что же тебе мешает нас понять?» Тсуна стушевался, осознав, что выполнить поставленную перед собой в Кокуё-Ленд задачу – понять друзей – будет не так уж просто, если он не может понять даже их разговоров. И это породило внутреннюю дилемму, терзавшую Тсуну всю дорогу домой.
Однако в который раз заняться самобичеванием Саваде не удалось: друзья распрощались с ним, напомнив, что он не должен дома говорить со Стражем, поскольку Реборн расставил камеры, и покинули его, а Фукс озадачил парня еще одним вопросом. «Отвлечь Реборна по моему плану будет не так уж сложно. Однако неужели придумывать планы менее интересно, чем следовать по дороге, проложенной за тебя кем-то иным?» И Тсуна отправился в свою комнату, размышляя о том, смог бы он придумать хороший план, если бы был собой «из десятилетнего будущего», тем самым Савадой Тсунаёши, о котором слышал, путешествуя во времени. Ложась спать, Вонгола Дечимо подумал, что тот Савада смог бы придумать отличный план, но призрак вдруг прошептал:
– Только вот вопрос, неужто вы – два разных человека? Или ты просто взялся за ум, и потому в будущем смог стать человеком, способным решить любую проблему?
Савада, укутанный в одеяло до самого носа, распахнул глаза, но тут же их закрыл и подумал, что вести диалоги под прицелом камер не стоит. Однако слова Стража осели в его голове сетью нестройных, сбивчивых мыслей, приведших к неутешительному выводу, который парень сделал перед тем, как провалиться в сон. «Наверное, я всё же должен всерьез взяться за учебу. Тогда и с Гокудерой смогу нормально говорить, и с Мукуро, и похожим на себя из будущего стану. Но как же лень… а ведь лень – это то, что меня во всю эту ситуацию впутало. Может, и правда надо переставать лениться? Ведь иначе я точно не смогу избежать наказания…»
