Текст книги "«Книга Всезнания» (СИ)"
Автор книги: Tamashi1
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 42 страниц)
– Ммм… Не на все вопросы стоит знать ответы, ты в курсе? – ответила девушка на идеальном японском. Вот только внешность у нее была европейская, и это окончательно выбило парня из колеи. – Я знаю гораздо больше, чем нужно, и это приносит не только радость. Но я здесь, чтобы поделиться знаниями. Ты хотел узнать, где можно спрятаться от дождя и в какой стороне Намимори. Я расскажу.
– Почему? – подозрительность в голосе Савады боролась с желанием поверить странной незнакомке, а с его ресниц срывались капли дождя, не задерживавшиеся на них. Дождь всё усиливался, и мокрые пряди, обрамлявшие лицо парня, противно скользили по щекам, стоило лишь ему пошевелиться. Холод пробирал до костей, и сейчас он готов был поверить кому угодно, лишь бы спрятаться от этой монотонной ледяной пытки, размеренными ударами обрушивавшейся на голову.
– Потому что ты хотел узнать ответ, – вздохнула девушка и снова чихнула. – Идем, а то эта китайская пытка тебя с ума сведет. Я не маньяк, не сатанист, не отшельник-каннибал и не сбежавшая из психиатрической лечебницы буйнопомешанная. Я просто должна тебе помочь. Или ты хочешь умереть от переохлаждения? Ночью температура еще понизится.
Тсуна поморщился и, смерив незнакомку недоверчивым взглядом, тяжело вздохнул. Всё же идея отправиться с ней показалась ему куда более здравой, чем мысль о том, чтобы провести ночь в лесу без надежды на крышу над головой. Да и в случае нападения он сумел бы отбиться: всё же уроки Колонелло не прошли даром, как и уроки Реборна, а потому даже без Пламени Предсмертной Воли Тсунаёши мог постоять за себя. Неуверенный кивок сообщил брюнетке, что ее предложение принято, но вместо того, чтобы показывать дорогу, она посмотрела направо и, махнув в ту сторону рукой, сказала:
– Пройди в этом направлении метров сто, затем поверни налево и двигайся до небольшой пещеры. Если идти напрямик, веток для костра не собрать, но в той части леса скала нависает козырьком, и там можно найти немного пригодного для разжигания огня хвороста. Плюс в пещере найдешь кострище и немного дров, оставленных предыдущими несчастными, так что на ночь тебе этого хватит.
– А Вы? – опешил Савада, заправляя мокрые пряди за уши.
– А ты хочешь, чтобы я с тобой пошла? – усмехнулась девушка, и что-то в ее взгляде парню не понравилось. Интуиция, переданная ему всеми поколениями семьи Вонгола, буквально кричала о том, что отвечать согласием не стоит, но Савада Тсунаёши не был бы собой, если бы оставил человека ночью в лесу, позволив ему промокнуть и умереть от переохлаждения.
– Но Вы же замерзнете. Идемте вместе.
Приговор вынесен и обжалованию не подлежит.
– Как скажешь! – подняв руки, словно сдаваясь, девушка двинулась в чащу, и Тсуна поспешил следом. – Только давай ты вперед, а то не люблю, когда кто-то находится у меня за спиной.
Парень послушался и, обогнав незнакомку, ускорил шаг. Она ступала по земле неслышно, словно и вовсе не касалась ее, а под ногами Савады ветви с треском ломались, оповещая хищников о том, где находится добыча. Порой парень оглядывался, проверяя, на месте ли его спутница, и ощущение некой неправильности происходящего в нем лишь крепло, но брюнетка не предпринимала попыток к бегству, не пыталась атаковать и вообще словно была не здесь – черные глаза подернулись мутной пеленой, а взгляд стал абсолютно отрешенным. И Тсуна не находил обоснования плохому предчувствию, накрепко поселившемуся в его душе, но с каждой минутой всё меньше хотел следовать по указанному маршруту. Вот только ровно через сто метров, как и обещала девушка, лес оборвался перед скалой, нависшей козырьком над невысокими деревьями и кустами, а почти нетронутые дождем ветви, лежавшие на практически сухой земле, вмиг развеяли все сомнения парня, не сумев, впрочем, уничтожить крики интуиции Вонголы.
Бросив на спутницу удивленный взгляд, не ожидавший подобной точности парень кинулся собирать хворост, а девушка, скрывшись от дождя под козырьком, но не принимая абсолютно никакого участия в сборке топлива для костра, спросила:
– Ты хоть знаешь, как разводить костер без помощи спичек и зажигалок?
Савада опешил. Нет, он, конечно, слышал как это делается, но никогда не пробовал, да и знания эти были крайне поверхностные, а потому вопрос застал его врасплох. Пара секунд тишины и попыток найти ответ в глазах незнакомки ни к чему не привели, и парню ничего не оставалось, кроме как смущенно рассмеяться, продолжить сбор хвороста и признаться:
– Примерно знаю, но впервые попытаюсь это сделать. Надеюсь, получится. А ты умеешь разводить огонь?
– Знаю, как это делается, могу дать совет и ценные инструкции, – отрапортовала брюнетка, складывая руки на груди и насмешливо глядя на незадачливого собирателя веток. – Если тебе нужно что-то узнать, просто скажи, я дам ответ.
– На любой вопрос? – съязвил Тсуна, для которого не прошло даром общение с друзьями, особенно с Гокудерой, любившим язвить всем и каждому, кроме босса. Фанатичная привязанность Хаято к Саваде поражала окружающих, но только не самого Тсуну, который смущался, краснел, но понимал, что искренняя вера в него «Правой руки», Хранителя Урагана Вонголы и просто одного из лучших друзей дает ему силы двигаться вперед, а еще имеет под собой слишком прочное обоснование, так что пересуды окружающих не особо волновали привыкшего к шушуканью за спиной «бесполезного тунца».
– Именно, – с усмешкой ответила на саркастичное замечание девушка, и Тсуна, смерив ее недоверчивым взглядом, спросил:
– Ну а если я спрошу, сколько звезд на небе, ответишь?
– Отвечу, но мой ответ ты проверить не сможешь – какой смысл его задавать? – парировала брюнетка.
– Тогда скажи, на какой странице манги «Баскетбол Куроко» Куроко впервые говорит Кагами, что он тень? – Тсуна ухмыльнулся и продолжил собирать хворост, правда, тут же почувствовал острый укол совести. «И зачем я ее подначиваю?» – пронеслось у него в голове, однако в следующую секунду девушка рассмеялась и ответила:
– Первый том, тридцатая страница, учитывая цветные. Вот только знаешь, я ответила лишь потому, что иначе ты не поверишь мне. Обычно такие вопросы я игнорирую.
Тсуна удивленно воззрился на собеседницу, и мысли лихорадочно забегали от вопроса к вопросу. «Кто она такая? Неужели и правда знает всё на свете? Я и то знаю номер этой страницы только потому, что первый том зачитал до дыр, но разве может такое быть, чтобы и она была фанатом этой манги? Что вообще происходит? И почему мне кажется, что я ввязываюсь во что-то неправильное? Ааа, Реборн, ну почему тебя тут нет? Ты бы точно сказал, что не так с этой девушкой!»
– Доберемся до пещеры, я объясню, кто я, – прервал его размышления их объект. – Здесь холодно, и ты можешь заболеть, если не развести костер, так что чем быстрее мы окажемся в пещере, тем быстрее ты поймешь, что происходит.
Парень поморщился и вернулся к сбору хвороста, не заметив оценивающий, пристальный взгляд черных глаз, насмешливый и чуть печальный. А дождь становился всё сильнее, и капли, барабанившие по земле рядом со скалой, навевали невеселые мысли и холод.
– А ты мне помочь не хочешь? – прервал звенящую тишину Савада.
– Нет, – лаконичный ответ, не терпящий возражений.
Проворчав что-то неразборчивое, но явно не слишком лестное в адрес своей спутницы, Тсуна наконец набрал достаточное количество пригодных для растопки ветвей, но, прежде чем выйти из-под козырька, был награжден ценным советом по сохранности топлива от влаги. Скинув промокшую олимпийку, парень завернул в нее хворост, прижал его к груди и, склонившись над своей ношей, со всех ног кинулся в направлении, указанном спутницей – к пещере, которой могло и не быть… Впрочем, девушка не обманула. Три минуты бега завершились удачей – перед Савадой возникла очередная скала, в которой зияла дыра. Спрятавшись в темноте, парень бросил на землю свою поклажу и осмотрелся, но ни следов засады, ни чего-либо примечательного не обнаружил. Сводчатый потолок смыкался над его головой сантиметрах в сорока, а глубиной пещера была метров десять. В самом ее центре виднелось кострище, обложенное круглыми камнями, покрытыми сажей, а у дальней стены было сложено немного сухих дров, слишком толстых, чтобы использовать их для растопки, но отлично подходивших для разгоревшегося костра. Больше в пещере ничего не обнаружилось, разве что всё небольшое пространство было усеяно мелким мусором: листвой, прутьями, обертками из-под сигарет…
– Впервые пожалел, что не курю, – пробормотал парень и, накинув на плечи олимпийку, отнес хворост к кострищу.
– Не советую начинать: никотин зачастую вызывает рак легких, – было ему ответом.
Обернувшись, Тсуна увидел свою спутницу, зашедшую следом за ним. Скинув с головы капюшон черной хламиды, накинутый еще под козырьком, она подошла к парню и, внимательно посмотрев на дрова, скомандовала:
– Разводи костер. Если возьмешь эту деревяшку, – она указала на толстую сухую ветку с углублением, – положишь в нее сухой травы, коей здесь довольно много, поставишь вот этот прут в углубление, прямо на траву, – последовал кивок в сторону небольшой ветки, лишенной сучков, – и будешь вращать его между ладоней, то есть шанс развести огонь. Попытаешься?
– А почему ты сама не хочешь попытаться? – вскинул бровь парень, чуть раздраженно глядя на пепел в кострище.
– Мне по штату не положено, – отмахнулась девушка и уселась на землю, словно не замечая раздражения спутника. – Но я могу уйти, если тебя расстраивает мое поведение.
Тсуна не ответил – он лишь поморщился и, следуя указаниям странной знакомой, начал разводить огонь. Тишину нарушало мерное биение тяжелых холодных капель о землю, а ладони Савады горели от боли. Тонкая ветка мелькала в них с бешеной скоростью, а брюнетка лишь тоскливо смотрела на парня и давала советы, но не предпринимала попыток помочь. Минут через десять от травы к потолку зазмеилась тонкая струйка дыма, и вскоре алые языки пламени охватили сухую траву. Осторожно добавив в крошечный костер бумагу от двух сигаретных пачек, Тсуна начал подкидывать в огонь небольшие прутья, и вскоре костер разгорелся, даря тепло, свет и надежду продрогшему путнику и этому крошечному островку незатопленного дождем мира.
– Есть! Получилось! – вскинув руки, воскликнул парень и, радостно улыбнувшись, посмотрел на спутницу. Та вяло кивнула и словно нехотя протянула:
– Раз тебе больше не угрожает смерть от переохлаждения, можно начать обещанный экскурс в мою биографию и пояснить, что к чему, так?
– Ну, полагаю, что да, – почесав кончик носа, ответил Тсуна и с любопытством воззрился на собеседницу.
В ярком, бликующем свете костра черты ее лица казались еще болезненнее, чем в сумерках леса. Красные сполохи плясали на белой, поразительно тонкой, испещренной сетью сосудов коже, окрашивая ее в неестественно-розовый цвет. Игра светотеней подчеркивала чрезмерную худобу, выпирающие скулы, запавшие глаза, и девушка казалась мертвецом, восставшим из могилы, а насмешливый, но словно неживой взгляд черных глаз добавлял уверенности в том, что у костра грелся мертвец. Но ведь зомби – это сказка для детей, а мистика – лишь попытка отказаться от поиска логического объяснения неизведанному! Или всё-таки нет?
Тсуна поежился, но, внимательно вглядываясь в черты лица девушки, лихорадочно пытался понять, что же в ней не так, кроме ее внешности. И здесь, в пещере, озаренной светом костра, он вдруг понял. Понял, что странного было в этом живом скелете, и что ускользало от его глаз в сумраке леса.
Одежда. Черное монашеское рубище было абсолютно сухим.
Тсуна сглотнул и непроизвольно отшатнулся от костра, отделявшего от него существо, не промокшее под сильным дождем. Ладони вмиг покрылись липким потом, а по спине пробежал табун мурашек. Одинокая маслянистая капля скатилась по виску и упала на землю. Девушка рассмеялась.
– Что смешного? – пробормотал Савада, а хриплый лихорадочный смех вдруг перешел в кашель. Отдышавшись, брюнетка возвела глаза к потолку, усмехнулась и отрешенно заговорила, будто обращалась не к собеседнику, а к сводам пещеры:
– Я не промокла, наконец-то это стало очевидным. Но главное, что это стало очевидным уже после того, как костер разгорелся, а то Савада Тсунаёши мог бы и сбежать от меня в дебри леса. Нет, от меня, конечно, невозможно убежать, но он бы попытался. Хорошо всё же знать возможную реакцию человека на грядущие события! Можно просчитать его действия. От всезнания есть польза, хоть и небольшая. Ну да ладно. Не стоит бояться, Савада Тсунаёши. Я никогда не нападу на тебя: причинить вред твоему физическому телу я не способна. Ведь ты мой нынешний хозяин. И цель моего существования – давать тебе знания. Я Страж, связующее звено между человеком и книгой, что лежит сейчас под твоей кроватью. И стоит лишь тебе пожелать, как книга откроет тебе любые знания. С моей помощью, конечно. Но помни: у всего в этом мире есть цена, и хотя знания могут принести пользу, они могут также разрушить твою душу. Выбор за тобой: чем больше знаний, тем ближе пропасть, что дарует грехопадение, но если ты сумеешь побороть соблазны и обратить знания на пользу людям, они послужат великим целям. Я Страж Книги Всезнания, Лия Фарнезе. Я дух, заточенный в фолианте, невидимый никому, кроме Хозяина Книги, и не имеющий физического тела. Я буду давать тебе знания и всегда, чтобы ни случилось, буду на твоей стороне. Потому что ты открыл ящик Пандоры – заключил контракт на крови с древним артефактом. И расторгнуть его ты не сможешь. Теперь я твой помощник, советчик и кладезь знаний, но помни, что знания эти ставят тебя на путь греха. А сейчас можешь сказать, что мне пора обратиться к психиатру.
Тсунаёши подавился воздухом и закашлялся: за секунду до того, как девушка озвучила слова о необходимости обращения к врачу, именно эта мысль проскользнула в его голове. Прокашлявшись, Савада сконфуженно опустил глаза к земле и, растирая предплечья, пытался сообразить, как выкрутиться из щекотливого положения. Девушка явно была больна, но и отрицать тот факт, что ее одежда и волосы не промокли под дождем, парень не мог. Но ведь у этих странностей вполне могло быть логическое объяснение, не связанное с мистикой и прочей ерундой! Вот только не человеку, способному зажечь на руках Пламя, которое может как сжечь врага дотла, так и осветить друзьям путь, не обжигая их, говорить о невозможности существования в этом мире неподдающихся научному объяснению феноменов… И потому Тсунаёши, лихорадочно ища объяснение странностям спутницы, медленно, но верно приходил к выводу, что, возможно, нечто необычное в этой девушке всё же есть.
– Тсуна, скажи, – прервала его мысли Лия, с усмешкой глядя на парня, – порез на указательном пальце левой руки сильно болит? Ты заключил с Книгой контракт, порезавшись им о первую страницу, не содержавшую рисунок.
Парень вздрогнул и посмотрел на собеседницу. В свете костра она казалась хищной птицей, затаившейся перед броском, а блеск черных глаз, вдруг ставших поразительно эмоциональными и почти живыми, пугал даже больше, чем заостренные, скелетоподобные черты лица. И вдруг Тсуна осознал, что его интуиция не обличает странную девушку во лжи. Всегда, стоило лишь собеседнику солгать, интуиция Вонголы буквально кричала об обмане, но только не сейчас. Наоборот, она призывала поверить (призраку?) девушке в монашеском рубище (сухом рубище!) и… бежать. Бежать без оглядки, прочь от страха, сковавшего сердце, и пронзительного взгляда черных глаз, словно видевших собеседника насквозь.
– Откуда ты знаешь о порезе? – голос тихий и хриплый, а пересохший язык словно не желает ворочаться.
– Я знаю всё, ведь я Страж Всезнания.
Тсуна передернул плечами и криво усмехнулся. «Это всё какой-то фокус! Наверняка где-то неподалеку прячется Реборн и смеется над моей глупостью!» – билось в висках набатом.
– Слушай, я не знаю кто ты, может, даже иллюзия, а где-нибудь неподалеку Фран с Мукуро или Реборн, или еще кто, но я на такую провокацию не попадусь! – Решительность в глазах и неуверенность в душе.
– Отлично, раз ты так переживаешь об обмане, расскажу о том, что не известно твоим друзьям и даже твоему отцу. Когда тебе было три года, стоило лишь Нане заплакать, как ты обнимал ее и обещал, когда вырастешь, жениться на мамочке, чтобы она никогда больше не плакала. А в пять, когда отец приехал домой, ты сказал матери, что знать его не желаешь, после чего она снова расплакалась, но ты ее не утешил: ты злился на отца за то, что он не бывает дома, и на мать за то, что она принимает Ёмицу таким, каков он есть. Твоей первой любовью стала одноклассница Аоки, тебе было двенадцать, но ты убедил себя, что это не влюбленность и вообще ерунда. А узнав о том, что ты станешь боссом Вонголы, ты целую неделю всерьез подумывал сбежать куда подальше и больше никогда не появляться в поле зрения Реборна. Мне продолжать?
– Кто ты? – дрожащие сухие губы, холодный пот на висках и бегающий, неверящий взгляд.
– Мы так и будем ходить по кругу? Надоело. Есть хочется…
– Ты что… собралась съесть… меня?
Тишина. А в следующую секунду пещеру заполнил громкий смех, заглушавший даже разошедшийся не на шутку дождь. Савада поежился и подумал, что всё это слишком странно, чтобы быть правдой, но слишком реально, чтобы быть ложью. А смех, перешедший в кашель, яснее любых слов говорил о том, что перед Тсуной не галлюцинация, а вполне реальный больной человек, вот только сухость ее одежды еще яснее сообщала, что этот человек давно мертв. Ведь у кого, кроме духа, может не быть физического тела? Разве что у самого страшного ночного кошмара, ставшего реальностью…
========== 3) Правила игры ==========
Комментарий к 3) Правила игры
Понятия, выделенные звездочками,* будут пояснены в комментариях:
*Je demande de pardon – я прошу прощение (французское).
*Mon cher – мой дорогой (французское).
Треск мерно горевшего костра вторил равномерному биению дождевых капель, срывавшихся с небес и бросавшихся в пропасть. Карие глаза неотрывно смотрели в черные, ища подвох, а усмешка на потрескавшихся бескровных женских губах говорила о том, что их обладательницу вся эта ситуация лишь забавляет. Впрочем, в глазах девушки застыла отрешенная настороженность, словно она в любой момент готова была отразить атаку, а Тсуна, не желавший верить очевидному, но лишенный права выбора, мечтал оказаться как можно дальше от странной собеседницы. Молчание давило на виски стальными тисками, и наконец Лия прервала его:
– Ну хорошо. Тогда как насчет небольшого опыта? Только не впадай в истерику. Я докажу, что я дух. Помнишь, я сказала, что не буду помогать с костром? У этого есть веская причина. Я лишена физического тела, а потому прохожу сквозь предметы. Я даже на землю не наступаю – это только кажется, а на самом деле я всё время парю. Сейчас я погружу руку в скалу и…
– Если ты иллюзия, созданная Пламенем Тумана, – упрямо перебил ее Тсуна, – то ты тоже сможешь это сделать.
– Ладно. Тогда как насчет простейшего: я расскажу о том, о чем вообще никто кроме тебя не знает. Читать мысли иллюзионисты не умеют, так что это будет отличным доказательством.
– Лучше не надо, – пробормотал Савада, а девушка ухмыльнулась, и в следующую секунду ее рука по локоть погрузилась в скалу. Парень отпрянул от костра, карие глаза испугано забегали взглядом по наполовину исчезнувшей в сером камне руке, а с губ сорвался сдавленный хрип, отдалено напоминавший извечное испуганное «Хии».
– Ну так что? Всё равно нас никто не услышит, а я и так всё о тебе знаю: всю биографию, все мысли, что посещали твою голову, все чувства, что были в сердце… Давай я приведу всего один факт, и вопрос будет исчерпан. Что скажешь?
Повисла тишина, и Тсуне казалось, что его сердце стучит слишком громко – неестественно громко для звенящей напряженной тишины, залитой гулом пламени и стуком дождя, но обреченной на безмолвие. Секунда. Вторая. А затем Савада подумал, что лучше знать правду, чем теряться в догадках, и потому неуверенно кивнул.
– Ладно, тогда вот то, о чем знаешь лишь ты. Когда отец начал пропадать в командировках, ты на него безумно злился, и однажды в твоей голове промелькнула мысль, за которую ты до сих пор коришь себя.
Тсунаёши побледнел. Он замотал головой, не желая слышать продолжения, а на губах Лии вдруг расползлась жестокая, беспощадная усмешка, и она продолжила, вглядываясь в парня предвкушающим, насмешливым, но отчего-то холодным взглядом:
– Однажды ты подумал: «Если его с нами никогда не бывает, а мама плачет по ночам, когда он после недельного отпуска снова уезжает в командировку, лучше бы его вообще не было!»
Страшные слова замерли под сводами пещеры, озаренной кроваво-алыми сполохами. Тсуна вздрогнул, как от удара плетью, и сжался, обхватив руками колени. Губы парня задрожали, он качал головой, словно отказываясь принимать слова, когда-то давно вспыхнувшие в его разуме. Он пожалел о них буквально сразу, и чувство вины до сих пор душило парня, но самым страшным было не это…
– А самым страшным, – вкрадчивый женский голос вспарывал душу ржавым клинком. Беспощадно, – стало то, что когда Нана грустила из-за Ёмицу, или когда он, приезжая, портил тебе нервы, эта фраза всплывала вновь и вновь, но не словами, а смутным воспоминанием. И она не казалась неправильной. До прошлого года.
Савада вновь вздрогнул. Его глаза загорелись надеждой.
– В прошлом году, сражаясь с Ёмицу на битве аркобалено, ты простил отца, попытался принять его. И с тех пор это чувство не возвращалось. Ты уже не хочешь, чтобы отец исчез, Тсуна. Ты похоронил воспоминания в глубинах памяти. Но скажи, разве чувство вины так просто похоронить? Или, может, так легко принять грехи окружающих людей, простить их и смириться с ними? Думаешь, эти слова никогда не вернутся лишь потому, что ты единожды от них отказался?
– Этого не будет!
Парень вскочил и сжал руки в кулаки. В карих глазах вспыхнула решимость, которая и не думала гаснуть: впервые за этот вечер Савада Тсунаёши не сомневался в себе и в грядущем. Языки пламени бросали алые блики на полное уверенности лицо будущего босса Вонголы, а Лия вдруг рассмеялась. Снова. Но уже не весело. В ее голосе звенело отрешенное неверие.
– Как скажешь, Тсуна. Ты здесь главный, – отсмеявшись и подняв руки, словно сдаваясь, ответила она. Парень поморщился. – Но будущее неведомо никому, даже Книге Всезнания: в ней накоплены все знания мира, собранные в прошлом, и они пополняются ежесекундно, но будущее Книге неведомо. Поэтому я ничего не могу утверждать насчет того, прав ты или нет. Но я могу рассказать всё о прошлом, поэтому спрашивай что угодно – я отвечу на любой вопрос. Теперь ты в это веришь?
Тсуна поморщился и опустил взгляд на костер. Неспешно умирали в пламени сухие ветки, ласково лизал огонь мертвое дерево, а в воздухе распространялся приятный аромат горелой древесины – запах смерти, отчего-то не вызывавший отторжения.
А если бы на костре горела ведьма, запах смерти был бы мерзким?
– Верю, – пробормотал Савада, и его интуиция буквально взвыла, желая прогнать его из пещеры. – Значит, даже если я сейчас уйду, ты будешь рядом?
– Абсолютно точно. Пока контракт с Книгой заключен, Страж будет рядом. Но учти, выбросив Книгу, ты от нее не избавишься. У Стража три роли. Самое главное, он является связующим звеном, предоставляющим информацию Хозяину. Без Стража Книгу не прочесть: она покажется обычной книжицей без единой строчки. А побочная роль Стражи в том, чтобы охранять Книгу. Физическая оболочка, которую ты видел, не является ее истинной формой – на самом деле Книга Всезнания лишь астральная проекция бесконечности знаний. То есть, она словно призрак. Ее невозможно уничтожить. И этот призрак заточен в ту самую книгу, что ты держал в руках. Если физическая оболочка пострадает, например, ты ее сожжешь, то Страж вольет свою энергию в настоящую, призрачную Книгу, и у нее появится новое материальное воплощение. Это магия, но в подробности я вдаваться не буду, пока, по крайней мере. Ты лишь должен понять, что пока существует Стража, существует и физическая оболочка Книги. Если же Стражи не будет, Книга всё равно будет существовать, но лишь как призрак. Ну и добавлю, что Книгу Страж может брать в руки, хотя не может коснуться ни единого другого предмета, а потому, если ты ее выбросишь, я принесу ее назад. Контракт ведь заключен на крови, которая впиталась через страницы в саму суть Книги Всезнания, в ее призрачное естество, а значит, разорвать его ты не можешь, и Книга будет с тобой до самого конца. Потому я и сказала, что я твой самый надежный союзник. До момента твоей смерти никто не сможет завладеть Книгой, сама я уйти права не имею, ну и конечно же, я не лгу Хозяину Книги – все знания, что я тебе предоставлю, истинны. Это основа. Правда, я могу уклониться от ответа на вопрос, если ты не отдашь приказ отвечать. Форма приказа звучит так: «Мне нужно знание». Скажи эти слова, уточни, что именно хочешь узнать, и я обязательно отвечу, причем правду. А еще могу давать советы, но это уже на мое усмотрение – не всегда бывает желание помогать Хозяину, знаешь ли.
– А что ты хочешь взамен? – настороженно спросил Тсуна, всё еще не решаясь сесть обратно к костру и порой бросая на утонувший в дожде мир снаружи тоскливые взгляды.
– Всего ничего! – усмехнулась Лия и, всплеснув руками, ответила: – Грехи. Знания дают множество благ, а блага, как ни парадоксально прозвучит, ведут к грехопадению. Если ты станешь грешником, в итоге окажешься в Аду, если нет, тебя эта кара минует, но с нашей Книгой слишком трудно остаться праведником. С другой стороны, знания должны вести к процветанию человечества, его техническому прогрессу и улучшению уровня жизни, вот только, помнится, куда чаще Книгу использовали для разжигания войн, захвата власти, покорения неизведанных земель и создания смертоносного оружия. Так что на первый взгляд очень полезная вещь в итоге приводила мир к краю гибели. А когда мир оказывается на пороге самоуничтожения, грехам человеческим нет счета: они плодятся в геометрической прогрессии и даже быстрее. Мародерство, убийства, насилие и жестокость, предательство, ложь, блуд, лень, уныние, зависть… Им нет числа, когда Хозяин Книги начинает падение в пропасть греха.
– И всё? Как-то мало ты хочешь получить за знания: я ведь могу не стать разрушителем мира, и ты вообще ничего не получишь…
– Je demande de pardon!* А кто сказал, что эта плата идет мне? Я лишь Страж, оберегающий Книгу, не более, – Лия рассмеялась, но тут же замолчала и, вздохнув, пояснила: – Цена только кажется малой. На самом деле, с каждым полученным знанием Книга всё больше будет завладевать тобой, а когда она полностью тобой овладеет, начнется грехопадение. Ты станешь ленив, возжаждешь власти, а абсолютное знание подтолкнет к гордыне. И за это ты будешь наказан. Но ты, конечно, можешь попытаться этого избежать – выбора-то у тебя всё равно нет. Только вот получится ли? Если нет, твоя душа в итоге будет принадлежать Аду, причем есть один милый пунктик. Хозяин Книги Всезнания, попавший единожды в Ад, из него уже не выберется – перерождение для него не наступит даже после искупления грехов. И он станет вечным рабом демонов Преисподней. Незавидная участь, учитывая, как они любят мучить своих пленников.
Лия улыбалась, но в глазах ее застыла тоска. Глядя в мерно горевшее багровое пламя, она молча прислушивалась к шуму дождя и словно не слышала его – печаль в ее глазах сменилась пустотой. Монотонной, беспросветной, неизбежной.
– А можно как-нибудь расторгнуть контракт? – едва слышно спросил Тсуна, бегая глазами по земле.
– Ты не можешь этого сделать. Расторгнуть контракт может лишь наша сторона, а этого не будет. Прецедентов еще не было, знаешь ли, ведь Книге невыгодно терять потенциального грешника.
– Да не хочу я во всё это ввязываться! – крик заполонил крохотное пространство, отразился от стен и растворился в шуме дождя. Влажный воздух липкими щупальцами проникал в пещеру и накалялся, согреваясь в живительном, но смертельно опасном жаре костра. Улыбка на губах девушки стала подобием посмертной маски, которая породила слова, выжегшие на душе Савады Тсунаёши несмываемое клеймо.
– А кто тебя спрашивает? Каждый поступок человека влечет за собой последствия, не важно, благой или греховный. И никто не в силах предугадать, к каким результатам он приведет – к разрушению мира или к созиданию. Каждую секунду люди делают выбор, решая собственную судьбу и судьбы окружающих, и каждый их поступок предрешает будущее. Ты свой выбор сделал: вместо того, чтобы идти в храм по поручению матери и молить богов об удачном путешествии для отца, ты поддался искушению и решил отдохнуть. Ты встал на путь греха под названием «лень». И этот выбор сделал ты сам, никто его тебе не навязывал. Поэтому теперь ты будешь пожинать плоды собственных решений. Собственной слабости. Собственного выбора. И права просить пощады у тебя нет. Ведь человек, насыпавший себе в чай цианид и сделавший глоток, второго шанса не получит – почему же его должен получить ты, испивший из чаши греха? Ты виноват в том, что совершил, а значит, выбор сделан. Смирись, ведь сейчас в тебе говорит гордыня. А это еще один грех. Не менее страшный. Как думаешь, приведет ли он к чему-то хорошему?
Тишина. Снова. И снова мысли, путающиеся и отчаянно не желающие признавать реальность. Вот только впервые в жизни Савада Тсунаёши почувствовал, что выбора у него на самом деле нет, причем не только выбора, но и выхода. За него постоянно принимали важные решения, ему частенько не оставляли выбора, но всегда, даже в самой сложной и опасной ситуации он мог убедить себя, что всё будет хорошо и принятое решение пойдет на благо, а он сам не пострадает – по крайней мере, он не терял надежду на это. Он убеждал себя, что в принципе мог бы скрыться, сбежать, найти путь к отступлению, но всё же находил в себе силы продолжать борьбу и побеждать. А вот сейчас его поставили перед фактом, который вел не к благополучию, а к вечным мукам, и шанс на победу был крайне мал, но главное, ему дали понять, что к краху привел не чей-то поступок, а его собственный. И это опустошало. Если раньше он шел по проложенной другими людьми дороге к лучшему будущему, то сейчас ступил на путь, проложенный им самим, пусть и случайно, причем вел он прямиком в Преисподнюю. И это заставляло мышцы судорожно сжиматься, скручивало желудок тошнотой, ломило виски дикой болью. Просто потому, что сойти с этого пути Савада Тсунаёши уже не мог и понимал, что путей к отступлению нет – перед ним лишь одна дорога, и он обязан пройти ее. Обязан самому себе.
