Текст книги "Орден ветров (СИ)"

Автор книги: Рия Альв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 45 страниц)

Она оттолкнула Питера и исчезла. Элисия стояла, не понимая, привиделось ей это или нет.

Питер схватился за сердце, тяжело дыша. Элисия поняла, что у неё хватит сил ещё на один удар. Чёрная сфера врезалась прямо Питеру в грудь, заставив его упасть на землю. Он попытался подняться, но не смог. Драконий самоцвет отделился от него с ярким свечением. Элисия сделала несколько шагов вперёд. Питер сказал что-то, но Элисия не поняла что. Она вообще мало что понимала сейчас, в голове всё плыло. Кто-то звал её по имени, но она видела лишь самоцвет.

Рука потянулась к нему. Её пальцы уже почти коснулись камня, но в то же мгновение Элисия провалилась во тьму.

***

Круделис лежал поверженный. Акира улыбнулась, самодовольно и радостно и победно вскинула голову. К её удивлению, небо, затянутое плотными облаками, вдруг начало проясняться. И тогда она подумала о хорошем.

– Наверное, это барьер пал, – сказала она вслух, – у них получилось ослабить Питера. Но мы тоже здорово потрудились. Мы победили. Двух монстров сразу. Круто ведь, да, Фукуда?

– Да, – ответил он так тихо, будто это был не его голос, а лишь эхо, вторившее ему.

Акира обернулась. Фукуда стоял в паре метров и будто бы силился удержать на ногах. Но не смог. Он пошатнулся. Акира тот час бросилась к нему, желая поддержать, но не успела.

– Фукуда, что с тобой? – она упала рядом на колени, отвела волосы, упавшие ему на лицо и заглянула в глаза. Они будто смотрели сквозь неё.

– Ничего, просто… – выдавил он хриплым шёпотом, но голос сорвался на глухой стон.

– Подожди. Я сейчас. Я… – Акира в панике огляделась, но рядом не было никого, кто умел бы лечить. – У меня где-то есть исцеляющее зелье. Наверное. Я сейчас…

Фукуда попытался было что-то сказать, но из горла вновь вырвался лишь стон. Акира склонилась ниже, надеясь расслышать.

– У меня в комнате… деньги… передай… семье, – выдохнул он с явным усилием.

– Что? Нет! – голос вдруг сорвался на то ниже. руки задрожали. – Сам передашь. Почему ты просишь меня об этом?

Но ей не ответили. Глаза Фукуды были закрыты, голова склонилась чуть набок.

– Фукуда? – вновь позвала Акира почем-то почти шёпотом.

Ещё никогда Акира не слышала настолько оглушительной тишины.

========== Квест двадцать третий «Пока бьют часы» ==========

А за окном метут снега.

А за окном бело.

Мне улететь бы до темна,

Да сломано крыло.

– Доброе утро, Элис.

Она неразборчиво пробормотала что-то в ответ на усталый, но ласковый голос. Просыпаться не очень хотелось, но раз уж тебе пожелали доброго утра, неплохо бы хоть открыть глаза. Сделать это получилось с трудом, слишком уж тянуло снова заснуть. Но первым, что увидела Элисия было лицо Аллена, и почти вся сонливость тут же прошла.

Он сидел рядом с её кроватью, очень усталый и измотанный, но почти счастливый. Это «почти» кольнуло тревогой сердце.

Комната оказалась незнакомой, просторной и светлой, но слишком глянцево-чистой. Такими обычно бывают комнаты, в которых никто постоянно не живёт. В окно, расположенное совсем рядом с кроватью, было видно только светлое с по-зимнему тяжёлыми облаками небо.

– Где это мы? – Элисия с трудом приподнялась на локтях, Аллен помог ей сесть. Во всём теле ощущалась странная слабость. – Подожди… как мы?.. Что случилось? Где остальные? Мы же…

– Успокойся, Элис, мы победили Питера, – Аллен слегка улыбнулся, слишком неуверенно и бледно для человека, который должен был праздновать победу. Волнение кольнуло снова. – Сейчас мы в Небесной Гавани. Это гильдийский дом Фрихет.

– Аллен, что-то не так? – Элисия посмотрела ему в глаза, но он отвёл взгляд. – Что-то с ребятами?

– Ну, как тебе сказать, – Аллен тяжело вздохнул. – С большинством всё в порядке, отделались лёгкими травмами, но…

***

Акира нервно ходила около закрытой двери, потому что из палаты её выгнал врач. Ей видите ли надо отдохнуть и если она сама не уйдёт, придётся действовать силой. Бред какой. Чушь. Она лучше знает, когда ей надо отдыхать и надо ли вообще. А эти доктора лучше бы лечением больных занимались. Она точно пойдёт кому-нибудь жаловаться. Кому вообще надо жаловаться в таких случаях?

Услышав шаги в коридоре, Акира была полностью уверена, что это врач, и что она сейчас выскажет ему всё, что думает и о нём, и о здешней медицине в целом, но это оказался всего лишь Аллен. Он выглядел каким-то уж слишком усталым и потрёпанным. Из белоснежно-белого он будто вдруг сделался светло-серым и, кажется, скоро должен был начать сливаться со стенами. Но, тем не менее, та нервозность, что была, когда они виделись в прошлый раз, исчезла. Появилась какая-то другая, но она была явно слабее предыдущей.

– Элис проснулась? – догадалась Акира.

Аллен молча кивнул.

– Как она?

– Хорошо, отлежится пару дней и будет в норме, а?..

– Нет, – оборвала его Акира, зная что он хочет спросить. – Ещё нет. Но меня выставили из палаты, и…

– И правильно сделали, – закончил Аллен, а Акира чуть не подавилась воздухом от возмущения. – Сейчас ты здесь ничем не поможешь. Иди и отоспись, а потом поезжай в Ану Арендель. Я написал остальным, но очень коротко, я же сам почти ничего не знаю. Они волнуются, нужен кто-то, чтобы рассказать.

– Так пошли кого-нибудь другого! – Акира со злости топнула ногой.

– Кого? Юфи и Эдем ещё толком в себя не пришли, а Ноэ и Лени, как и я, сами ничего не видели. К тому же, тебе не помешало бы… отвлечься.

– Отвлечься?! – Акира готова была что-нибудь поджечь, да хоть самого Аллена, чтобы не нёс такой бред. – Ты вообще понимаешь, что несёшь?!

– Нет, не понимаю! – огрызнулся Аллен, и Акира даже отшатнулась, услышав столь непривычный для него тон. – Я не спал больше суток, и ты, кстати, тоже, так что я в принципе не очень соображаю. Но вместо того, чтобы поспать хоть пару часов, я выслушиваю твои капризы.

Акира не могла вспомнить, чтобы хоть раз видела, как Аллен выходит из себя. Ей казалось, что он этого попросту не умеет. В этом мире мало что казалось ей нерушимым, но сдержанность Аллена была одной из этих вещей.

– Это не капризы! – продолжила она гнуть своё, хоть уже и не так уверенно. – Просто я же волнуюсь, и вдруг он… И вообще, почему ты просто не пойдёшь спать, раз уж ты так устал?

– Да потому, что я скорее сдохну от усталости прямо здесь, чем брошу тебя одну сидеть под дверью!

Сказав это, Аллен замолчал. Судя по его виду он сам был немного удивлён тем, что на него нашло. Сделав глубокий вдох, он продолжил уже обычным спокойным голосом:

– Я тоже волнуюсь за Фукуду. Но если ты себя измотаешь, это никак ему не поможет. Сейчас ему вообще никто из нас не может помочь, но ты можешь помочь кому-то другому.

Этими своими словами Аллен, сам того не зная, натолкнул Акиру на мысль. Фукуда просил её передать деньги его родным. Она сможет помочь, если не ему самому, то хотя бы дорогим для него людям.

– Точно… – пробормотала она тихо, – я отправлюсь в Ану Арендел сейчас же!

Она круто развернулась и уже было бросилась к выходу, но Аллен схватил её за воротник.

– Вестинель тебя возьми, сейчас ты отправишься только в кровать. И проспишь там хотя бы часов девять. Иначе я тебя силой вырублю, серьёзно, я сейчас за свои действия не очень отвечаю.

Аллен смотрел таким взглядом, что спорить с ним отчего-то не захотелось.

***

Аллену удалось поспать от силы часов пять. Сны его были тревожными и утомительными, какие бывают разве что в бреду горячки. Ему все снилось, что он должен куда-то успеть, бежать так быстро, как только может. Он должен кого-то спасти, этот кто-то совсем рядом, близко-близко так, что стоит лишь протянуть руку и… но Аллен всё время не успевал. Вздрогнув, он просыпался с чувством холодного опустошения в душе, с мыслью, что лучше бы больше вообще не спать, но усталость снова смыкала его веки. И всё повторялось.

На рассвете Аллен проснулся, казалось, ещё более усталым, чем засыпал. Усталость бы свалила его снова, затянув на очередной виток непрерывного кошмара, но нужно было идти и проводить Акиру. Точнее, проконтролировать, что она действительно уедет. Перед тем, как чуть ли не силой (потому что Акира опять передумала) загнать её в портал, они вместе прогулялись до больницы, проверить, как там Фукуда. Но никаких изменений не произошло, что в равной степени радовало и огорчало.

После проводов – или конвоирования – Акиры, Аллен хотел было вернуться в гильдийский дом Фрихет и доспать, но вспомнив о полубредовых снах передумал. И побрёл, сам не зная куда.

Небесная Гавань просыпалась неохотно и долго, словно зверь, выползающий из норы после долгой спячки. Летом всё было совсем не так. Тогда, казалось, она вообще не засыпала ни на минуту, переливаясь огоньками фонарей и шума голосами ночных гуляк. Теперь же Небесная Гавань была тихой и белой, словно бы каждый звук застывал в холодном воздухе и опадал за землю белёсой крошкой.

В Ану Аренделе этого совсем не ощущалось, но здесь Аллен понял, что наступила зима и что год подходит к концу. После всего пережитого, сам факт существования каких-то праздников, да даже обыденной суеты казался странным, почти нереальным.

Почему-то вспомнилось, как в детстве они с семьёй отмечали наступление нового года. Как воздух в доме пах зимой, снегом и хвоей. Как мама покупала в городской лавке бесцветные стеклянные шарики, а потом садилась и расписывала их тонкой кистью, выводя замысловатые узоры, какие мороз выводит на оконных стёклах и даже ещё красивее. Этот образ всегда ассоциировался у Аллена с зимой.

А потом они с Лайтом случайно уронили коробку с этими шариками. Аллен даже не помнит, как это произошло, зато отлично помнит звон трескающегося стекла. Тогда ему казалось, что с таким же звуком вскрывается лёд по весне. А ещё тогда он подумал, что это конец, ведь родители точно ужасно расстроятся, и праздника не будет. Но отец лишь отвесил своим непутёвым детям по шутливому подзатыльнику, а мама улыбнулась и сказала, что это только повод купить новых шариков и расписать их к следующему году.

Но это был последний Новый год, который они отмечали вместе. Ведь потом был «несчастный» случай, после которого родителей не стало, а жизнь Аллена, да и Лайта тоже разбилась, разлетевшись на мелкие осколки.

Глубоко уйдя в воспоминания, Аллен остановился только у подножья широкой лестницы, ведущей во дворец. Он и не заметил, как дошёл сюда, но, видимо, подсознание само выстроило маршрут от одного источника волнений до другого.

– Помяни демона… – выдохнул Аллен обречённо.

В конце концов почему он не может просто явиться во дворец и потребовать, чтобы ему дали увидеться с Лайтом? Они всё-таки братья. И плевать, что Лайт преступник, обвинённый в предательстве и шпионаже. Аллену же должны быть предоставлены некоторые привилегии, он ведь «герой». От этого слова стало смешно. Скажи Лайт хоть что-то о том, что Аллен тоже, хоть и не по доброй воле, входил в число адептов дракона, сидел бы он сейчас в какой-нибудь камере, и всем было бы глубоко плевать на все его заслуги перед Альтерой. Забавно всё это.

***

– Думаешь, ты убил меня?

Голос холодный, как нож, всаженный в спину.

– Думаю, что пробил твоё сердце насквозь, обычно от такого умирают.

– По-твоему, я вообще мог умереть?

Голос, который не заглушить и не заткнуть.

– Избавь меня от разговоров про бессмертие души, я слышал все твои проповеди.

– О нет, Лайт, я говорю о другом. Мне не нужна милость богини, чтобы оставаться в этом мире. Каждый творец жив, пока живо его творение, а я творец, Лайт. Из слабого, избалованного ребёнка я создал почти совершенство, свою точную копию, превзошедшую даже оригинал. Я создал тебя, Лайт. И пока жив ты, буду жить и я.

– Ошибаешься. Мы совершенно не похожи.

– Нет, Лайт, это ты ошибаешься. Ты лжёшь, убиваешь, предаёшь, используешь других в своих целях – всему этому научил тебя я. Всё это мои методы.

Голос, от которого никак не избавится, потому что он звучит прямо внутри твоей собственной головы.

– Ложь. Всё, что ты говоришь, ложь!

***

Он проснулся от собственного крика и тупой боли в глазу. Опять. Это происходило так много раз, что Лайт бы уже давно сбился со счёта, если бы вообще пытался считать.

Его жизнь – это небольшая комната во дворце, постоянная боль во всём теле и ночные кошмары. Такова цена за то, что он практически вернулся с того света. И кому это, спрашивается, было нужно?

Садясь на кровати, Лайт почти не почувствовал, как заныли рёбра, как неохотно двигалось тело, будто со скрипом и скрежетом заржавевших шестерёнок. Взгляд против воли уткнулся в большое напольное зеркало. И кто додумался поставить его рядом с кроватью?

Подойдя ближе и вглядевшись в отражение, Лайт усмехнулся. Жалкое зрелище. Иные трупы живее выглядят. Ещё и пол-лица бинтами замотано. Очень хотелось снять их и посмотреть, что же стало с глазом. Но…

– И всё же, ты ещё слишком человечен, подвержен страху, привязанностям. Но ты от этого избавишься. Рано или поздно.

Лайт вздрогнул, судорожно огляделся. В комнате никого не было. Ну, конечно.

– Ты мёртв. Прочь из моей головы, – сказал он, прекрасно осознавая, что говорит с пустотой. – Тебя нет.

Из зеркала на него смотрели глаза цвета стали, холодные, бездушные и пустые. Его собственные глаза, но в то же время чужие.

– Я есть, Лайт. Я всегда рядом и буду с тобой до самой твоей смерти. Я буду жить столько же, сколько и ты.

– Тогда тебе недолго осталось.

От колкого, острого взгляда этих глаз хотелось избавиться. Любым способом.

– И снова ошибаешься. Ведь, помимо всего прочего, я научил тебя выживать.

***

Аллен был готов ссориться, требовать, что-то кому-то доказывать, в общем делать всё то, что он так ненавидит, лишь бы его пустили к Лайту. Но Терамай был не против. То есть до этого Аллена раз десять выпроваживали стражники, не подпуская даже близко к главе ордена рыцарей храма, а теперь он сам одобрил его визит и даже сообщил, где находится комната Лайта. К слову, она не охранялась, а была просто закрыта на ключ, который Аллену без лишних слов отдали. Исходя из этого, и из того, что Лайт всё ещё здесь, Аллен сделал весьма неутешительные выводы о состоянии брата.

Если Лайт до сих пор заперт в этой комнате, значит, ему не хватает сил, чтобы сбежать. В то, что мнимая порядочность это способ показать свою лояльность и готовность к сотрудничеству, верилось с трудом. Нет, Лайт, конечно, умеет ждать. Но вот сидеть в запертой комнате он бы точно не стал, и на то была очень веская причина.

Раньше, очень давно, Игнасий практиковал странный вид наказания – если Лайт делал что-то не так хорошо, как бы ему хотелось, Игнасий мог запереть его в комнате на сутки или даже дольше. К запертой двери даже подходить никому не разрешалось, а срок наказания был ведом лишь самому Игнасию. Аллен не знает, была ли у Лайта всегда лёгкая степень клаустрофобии, или она развилась именно из-за этих наказаний, но долгое пребывание в запертой комнате буквально сводило его с ума. Так Лайта периодически наказывали не один год, пока он не научился мастерски взламывать замки и сбегать. И вроде бы с тех про прошло достаточно много времени, но Аллен почему-то очень сильно волновался.

Ему казалось, что его брат скорее бы стал беглым преступником, позже, повернув ситуацию так, что правительство бы ещё осталось у него в долгу и вынуждено бы было простить ему все преступления, чем позволил запереть себя и притворялся бы примерным арестантом.

Так Аллен размышлял, неспешно идя по коридору. В конце концов было ещё достаточно рано, и Лайт вполне мог спать.

А потом раздался гулкий звон разбивающегося стекла.

Наверное, на самом деле этот звук был достаточно тихим, но Аллену он показался оглушительным, пробирающим до костей словно ледяной ветер.

Он бросился бежать. Добежав до нужной двери он с силой дёрнул ручку, так что дверь жалобно заскрипела. Потом вспомнил, что она заперта. Судорожно вставил ключ в скважину, чуть его не сломав, повернул. Каждый оборот ключа, казалось, равнялся обороту часовой стрелки. Аллену чудилось будто прошла целая вечность, прежде чем он распахнул дверь, хотя не прошло и минуты.

– Какого?.. – выдохнул он, застыв на пороге и тут же поняв, что издало этот жуткий звон.

В другом конце комнаты, напротив кровати, стояло большое напольное зеркало. Сейчас зеркальную поверхность окутывала паутина тонких трещин, кое-где – видимо, в том месте, куда и пришёлся удар – зияли пустоты отколовшихся осколков. Эти осколки, запачканные кровью, валялись на полу рядом с зеркалом. Там же сидел Лайт. Аллен не увидел выражения его лица, видимую ему часть закрывали бинты и волосы, но, судя по всему, он даже не понял, что кто-то пришёл.

– О богиня… – тихо выдохнул Аллен закрывая дверь, – что тут вообще произошло?

Лайт будто нехотя повернулся к нему лицом и окинул отсутствующим холодным взглядом.

– Оно раздражало, – безразлично бросил он, подразумевая то ли зеркало, то ли отражение.

От этого тона и взгляда по спине пробежала дрожь, но больше всего испугало не это. Аллен сразу решил осмотреть руку Лайта, рассчитывая увидеть на ней царапины и ссадины, но всё оказалось хуже. Из ребра ладони торчал достаточно большой осколок. Из раны крупными каплями стекала кровь, но Лайт будто и не замечал этого. Складывалось ощущение, что он в принципе не слишком понимает, чего Аллен так суетиться.

Кое-как удалось убедить Лайта встать с холодного пола и пересесть на кровать, потому что ему было «и так нормально». На руку смотреть было страшно. Ещё страшнее было собраться с силами и выдернуть осколок, надеясь, что более мелкие частички не останутся в ране, а её саму удастся быстро залечить с помощью исцеляющей магии (большая удача, что у Аллена вообще не отобрали посох при проходе к заключённому).

– Ты хоть понимаешь что сделал? – спросил Аллен, уже почти не надеясь привести Лайта в чувство.

– Подумаешь, зеркало разбил, – флегматично сказал он.

– Ты руку себе об него «разбил»!

И только теперь Лайт наконец обратил внимание на осколок, вошедший в его руку практически до кости. Но это зрелище его скорее удивило, чем напугало.

– Оу, – выдохнул он, удивлённо приподняв брови.

– И это всё, что ты можешь сказать?! – возмутился Аллен, выведенный из себя это жуткой равнодушностью.

– Оно болит, залечи, пожалуйста? – Лайт состроил невинное лицо.

Аллен посмотрел на него убивающим взглядом и одним резким движением выдернул осколок. Лайт глухо взвыл. Как ни странно, от этого Аллен испытал даже некое успокоение.

Исцеление подействовало и даже лучше, чем Аллен ожидал. Рана затянулась и от неё остался лишь ровный красный след.

– Неплохо, – Лайт, словно оценивая работу, пошевелил рукой, сжимая и разжимая пальцы.

– «Неплохо» было бы, если бы ты не ломал королевское имущество и себя об него заодно, – недовольно пробурчал Аллен, собирая валявшиеся на полу осколки.

– Меня, знаешь ли, не так-то просто… – Лайт бросил странный, слишком пристальный взгляд на окровавленный осколок, всё ещё лежавший рядом, – сломать.

Аллену не понравился этот взгляд, и он, пожалуй, даже слишком поспешно сгрёб лежавший рядом с Лайтом осколок в уже собравшуюся кучку. Брат на это лишь невесело усмехнулся.

– Просто объясни мне, почему ты до сих пор здесь? – спросил Аллен вставая и окидывая комнату взглядом.

– Действительно, и почему это? – задумчиво повторил Лайт.

– Разве у тебя нет какого-то плана или?..

– А зачем мне какой-то план? – Лайт впервые за всё время их разговора посмотрел Аллену прямо в глаза. И взгляд его был холоден и ясен, как лёд на замёрзшем озере.

От этого взгляда и спокойного голоса у Аллена по спине пробежали мурашки, словно зимний ветер пробрался в комнату через закрытое окно.

– Разве ты не хочешь?..

– Я больше вообще ничего не хочу, – Лайт пожал плечами, словно бы говорил о сущих пустяках. – Всё, что я хотел, я уже сделал. Пойми, братишка, я больше не нужен в этой истории. Моя роль отыграна, а я всё продолжаю оставаться на сцене, как недоломанная декорация. Питера вы победили и без меня, так что и с остальным справитесь.

Аллен открыл было рот, но Лайт перебил его раньше, чем он успел что-то сказать.

– Да, я уже знаю, что вы победили. Об этом кричат так громко, что слышно даже здесь.

– С тобой победить было бы легче, – возразил Аллен.

– Ты слишком много на меня полагаешься. Тебе почти двадцать, пора бы уже стать самостоятельным, – хмыкнул Лайт, и в его тоне проскользнула такая привычная насмешливость, что Аллену даже стало немного легче.

– Самостоятельным, значит… – выдохнул Аллен, – тогда я сам вытащу тебя отсюда, раз ты не собираешься шевелиться.

– А если я не хочу? – в холодных глазах блеснуло любопытство.

– Да мне плевать, – фыркнул Аллен и, развернувшись, пошёл к двери.

Лишь на пороге, уже взявшись за дверную ручку, он почему-то замер, повинуясь какому-то странному, неведомому чувству.

– Мне страшно.

Это было сказано так тихо, что Аллен подумал, что ему показалось. Но он всё равно обернулся. Лайт смотрел куда-то в стену невидящим взглядом. В единственном не скрытом бинтами глазу читалась бесконечная усталость и потерянность. И всё это было так несвойственно Лайту, будто бы слишком «человечно» для него, что Аллен не мог понять, хорошо это или плохо.

– Мне страшно, что я становлюсь похожим на него, – продолжил Лайт после долгого молчания.

– Ты похож на отца, – неожиданно даже для себя самого сказал Аллен.

– Разве? – и в голосе, и во взгляде явно чувствовалось удивление.

На самом деле, Аллен не помнил родителей так хорошо, как ему хотелось бы. Все его воспоминания о детстве были будто бы смазаны и подёрнуты туманом, но некоторые вещи всё же помнились ясно и чётко. Многие интонации, жесты, взгляды Лайт точно неосознанно скопировал у отца, и, видимо, сам того не замечал.

– Ну да, – улыбнулся Аллен, – разница лишь в том, что ты ненормальный.

***

Путь до эльфийского леса Акира запомнила плохо. Прошлой ночью у неё так не получилось толком заснуть, так что в дороге она засыпала даже когда повозку трясло и мотало из стороны в сторону по замёрзшим дорогам.

В эльфийском лесу её встретили тепло и радостно, и сразу же налетели с расспросами. Рассказывать что-либо Акире не хотелось, но это никого не волновало. То есть волновало, конечно, но чужие полные любопытства взгляды буквально молили её рассказать хоть что-нибудь. И ей пришлось.

Она плохо помнит, сколько раз ей пришлось пересказать одну и ту же историю – то, что она видела сама, и то, что знала с чужих слов. Только сейчас она поняла, как тяжело быть рассказчиком. Нужно раз за разом повторять одну и ту же историю, словно она не бередит в твоей душе ещё не заживших ран, словно не разжигает с новой силой невысказанных тревог и волнений. Обычно они спихивали эту обязанность на Элисию, даже не задумываясь о том, как это может быть тяжело.

Когда Акира наконец осталась одна, солнце уже окрашивало багровым и алым деревья и травы. Зима была не властна над Ану Аренделем. Это людские города подвластны влиянию стихий и сезонов, а эльфийский лес, тихий, могучий и вечный, словно бы сделанный из янтаря и золота, застыл. И казалось, что ни одна стихия на свете не способна чего-либо в нём изменить.

В доме, где обитал сейчас Орден ветров, Акира не пошла сразу в отведённую ей комнату, а прошла дальше по коридору. Дверь в комнату Фукуды оказалась не заперта. Войдя внутрь, Акира почувствовала странную неловкость, но всё равно двинулась вглубь комнаты. Комната оказалась достаточно чистой, но такой, будто её покидали в спешке. Некоторые вещи то ли просто упали, то ли откуда-то вывалились. Акира не придумала, куда их можно было бы поставить, так что оставила всё, как есть. Пусть сам придёт и наведёт здесь порядок.

Рыться в чужих шкафах тоже оказалось очень неловко. Особенно, когда на глаза попались письма. Акира пересилила своё любопытство и не заглянула ни в одно, зато из надписей на конвертах она узнала точный адрес семьи Фукуды. Потом отыскались и деньги. К слову, достаточно много. Видимо, Фукуда экономил достаточно долгое время, чтобы сделать семье подарок на праздники. Так некстати вспомнились его слова:

«Можем навестить их хоть сразу после битвы, всё равно мне нужно было передать им деньги.»

Он собирался приехать, отпраздновать конец года с семьёй, а теперь…

Акира сжала мешочек с деньгами. Она ещё не решила, что собирается с ними делать, но у неё была целая ночь на раздумья.

***

Небо над Небесной Гаванью было тяжёлым и тусклым, матовый и ровный бледно-жёлтый круг солнца, больше похожего на луну, почти не давала света, не то, что тепла. Окна начинали покрываться инеем. Гензаи оторвал взгляд от тонких морозных узоров на окнах и со страдальческим вздохом потёр виски. Внизу хлопнула входная дверь, потом раздались голоса, шаги, и какая-то совершенно бессмысленная суматоха, которая начинается всегда, когда в гильдийский дом Фрихет кто-то приходит. Гензаи знал, кто пришёл, и даже догадывался зачем. А единственное, чего бы ему сейчас хотелось – оставаться в полной тишине и покое.

Голова болела почти не переставая уже который день. Гензаи не знал, чем это было вызвано, то ли это была своеобразная месть Морока, то ли последствия от слишком тесного слияния с ним. В любом случае, сейчас Гензаи ненавидел всё, что было способно издавать хоть какие-то звуки.

Соранико вошла без стука, мягким и плавным шагом почти неслышно. За это Гензаи наградил её очень благодарным взглядом.

– Я бы на твоём месте всё-таки выпила лекарства, – Соранико красноречиво посмотрела на прикроватный столик, на котором стояли склянки с нетронутыми целебными зельями.

– Они не помогают. К тому же, меня от них уже воротит.

«И клонит в сон» – мысленно продолжил Гензаи. А спать ему совсем не хотелось, ведь во снах, всё чаще похожих на болезненный бред, каждый раз являлась она. И уж лучше головная боль, чем эта пытка.

– Ты ведь не за этим пришла, – продолжил он, тяжело вздохнув. Соранико кивнула.

– Этот неуёмный мальчишка ищет битвы и не успокоится, пока её не получит, – сказала она, усмехнувшись, но глаза её были невеселы.

– Ни себя, ни меня в покое не оставит, – фыркнул Гензаи, снова массируя пальцами виски.

– Ты ему обещал, – напомнила Соранико с лёгким укором, только вот она вряд ли укоряла его в забывчивости.

– Обещал, значит, сделаю, – выдохнул Гензаи, кривясь от особенно острого укола боли. – Да вообще, кажется, это в твоём отряде не хватало людей.

– Значит, обещаешь ты, а выполняю я? – Соранико сделала шаг вперёд, нарочно громко стукнув каблуками. Гензаи снова перекосило. – Выпускать такого на поле боя, словно жечь сухостой в ветреный день, никогда не знаешь, сможешь ли удержать пламя в узде.

– Прости, Сора, – Гензаи виновато улыбнулся, – но, как видишь, я несколько не в форме. Буду должен. К тому же, ты убивала драконов, неужели не справишься с каким-то буйным мальчишкой?

– Иные мальчишки, наделённые силой, опаснее, чем драконы, – Соранико загадочно улыбнулась, чуть сощурив глаза, – я выполню твою просьбу. Но ты действительно будешь мне должен.

***

В комнате было темно и тихо. Настолько тихо, что Аллен мог бы услышать чужое дыхание, если бы захотел. Элисия стояла у окна. Тёмный силуэт на фоне расцвеченного фонарями ночного неба. Она не обернулась, так и продолжая смотреть в окно на то, как за ним крупными хлопьями падает снег. Тени от снежных хлопьев летали по полу, словно бы зима успела пробраться даже в дом.

– От тебя пахнет снегом, – сказала Элисия вместо приветствия, когда Аллен подошёл чуть ближе. – Это тебе подходит.

– Потому, что я сейчас похож на ледышку? – усмехнулся Аллен. После дня почти полностью проведённого на улице, он промёрз до костей, и сейчас от него, скорее всего, веяло холодом.

– На снежинку, – улыбнулась Элисия, – но я надеюсь, что ты всё-таки не растаешь.

Несмотря на улыбку, Элисия всё-таки выглядела очень усталой и даже немного раздражённой. У такого её состояния могла быть лишь одна причина.

– Ходила во дворец? – спросил Аллен, хоть и знал ответ.

– Да, – вздохнула Элисия. – Письменного отчёта королю, на самом деле Стюарту, конечно, видите ли, недостаточно, нужно непременно явиться лично и всё рассказать. Но Гензаи послал Стюарта в бездну, и я жалею, что не сделала то же самое.

– Неужели он опять был чем-то недоволен? – удивился Аллен.

– Нет. Он был доволен. Конечно, ведь мы обошлись без королевской гвардии и всего прочего. Но… – она сделала паузу, словно переводя дыхание. – Я не знаю, как я не метнула в него заклинанием. Это так мерзко слушать, как тебя хвалит человек, который ещё вчера готов был спустить на тебя всех собак и чуть ли не отправить на плаху!

От слов про плаху Аллена внутренне передёрнуло. И, видимо, это как-то отразилось на лице.

– Прости. Не хотела об этом напоминать, – Элисия рассеянно и неловко провела рукой по волосам. – Как он там, кстати?

– Да как обычно. Что ему сделается? – невесело усмехнулся Аллен.

Конечно, Элисия была не виновата, что случайно напомнила о Лайте, ещё и таким странным способом. Она ведь не знала, что Аллен уже который день выполняет все поручения Терамая, будь то нудная бумажная работа или зачистка монстров в Клыкастых горах, пытаясь таким образом выслужиться перед советом. Всё потому, что сейчас острый топор палача почти нависал над шеей брата. Ведь Лайт больше был хоть и не опасен, но и не нужен. Питер перестал быть угрозой, информация о нём, которой располагал Лайт, перестала иметь цену. Держать его в заключении до скончания веков тоже никто не собирался.

«Пойми, братишка, я больше не нужен в этой истории».

Эти слова так некстати возникли в голове, словно вспышка боли. Нужно было доказать обратное. Нужно было доказать необходимость присутствия Лайта в этой проклятой трагикомедии, в которую превратилась жизнь Аллена. В первую очередь доказать самому Лайту.

– Мы его вытащим. Мы что-нибудь придумаем. Я обещаю, – Элисия бросила быстрый взгляд на часы, потом перевела взгляд на Аллена.

В её глазах играли искорки. И Аллен готов был поклясться, что это не просто отблески уличных огней.

– Год заканчивается, – произнесла она тихо, почти таинственно. – Знаешь, что? В бездну Стюарта и весь совет. Пошли на площадь? Там, наверное, весело.

***

На площади было ярко и шумно. Настолько шумно, что если бы Акира закричала, то вряд ли бы услышала свой голос. А ей отчего-то хотелось кричать.

Казалось, что вся Небесная Гавань собралась сейчас на площади около огромной ели, чтобы проводить последние часы уходящего года. А год действительно уходил, заканчивался стремительно, как и время, и Акира всё никак не могла его догнать. Она не успевала и прекрасно это понимала, но всё равно продолжала проталкиваться сквозь толпу.