Текст книги "Орден ветров (СИ)"

Автор книги: Рия Альв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 45 страниц)

Он бы побежал за отцом, догнал его и остановил, но метель не унималась уже несколько часов, и сугробы намело почти по колено, а ветер сшибал с ног, залепляя глаза снегом. Зная, что не сможет догнать отца, Лени кричал, что было силы, не понимая толком, зачем всё это делает.

Лени и сам не помнил, сколько он так кричал, как далеко смог пройти, он помнил, что отец так и не обернулся. Ещё он помнил, что в какой-то момент руки Ноэ схватили его за плечи и потащили назад к дому, но Лени так и продолжил вырываться, кричать, что нужно вернуть отца, ведь без него мама точно умрёт. И тогда руки Ноэ разжались.

Потеряв равновесие, Лени свалился в снег, а когда поднялся, встретился взглядом с глазами Ноэ. Это уже не были глаза его брата, спокойные тёмно-синие, словно зимнее небо, это были два ярко-красных тлеющих уголька. А по щекам катились слёзы, падая в снег маленькими льдинками.

Тогда Лени понял, что мамы больше нет.

***

Ноэ навсегда запомнил тот момент, когда она исчезла.

Он, как обычно, зашёл в мамину комнату, даже не надеясь, что она его узнает, да и вообще как-то отреагирует на его приход. Она не поднялась с кровати, но повернула голову в его сторону и посмотрела взглядом человека, только что очнувшегося от очень долгого сна.

– Мама, – Ноэ упал на колени рядом с её кроватью, стиснув её холодные пальцы в своей руке. – Ты меня узнаёшь?..

– Конечно, милый, я тебя узнаю, – она улыбнулась, совсем слабо, кончиками губ, но улыбнулась. – Слушай меня внимательно, мой хороший, я очень тебя люблю.

Она мягко высвободила свою руку из руки Ноэ и погладила его по голове, почти как в детстве, спустившись ладонью на щёку, будто стирая несуществующие слёзы.

– Передай отцу и Лени, что их я тоже очень люблю.

– Подожди, – Ноэ сам испугался того, как дрогнул его голос, – сейчас я позову их и ты сама им всё скажешь, они будут рады. Лени так вообще…

– Я не успею, милый, – улыбка на её лице стала совсем печальной, а глаза потускнели. – Так что береги себя и брата и не злись на отца.

Ноэ чувствовал, что дрожит, хотя в комнате не было холодно. Всё что он мог, лишь судорожно кинуть в ответ, чувствуя, что из-за слёз не может сделать и вдоха.

– Грядёт такая буря, – голос мамы вдруг стал далёким и тихим, будто она была уже не здесь, а где-то там, куда не добирался ещё никто, – будьте стойкими, не заблудитесь в ней, вы же всё-таки мои сыновья.

Она чуть вскинула голову и улыбнулась широко и весело, глаза её блеснули задорно и ярко, совсем как раньше, но всего на мгновенье. А потом свет в них померк.

***

Ноэ ушёл на следующий день, не сказав куда и не пообещав вернуться. Он лишь оставил записку, в которой написал, что вернёт отца, чего бы ему это не стоило.

Он не знал, зачем хочет найти отца, что-то в душе Ноэ просто хотело его увидеть, а что-то ненавидело настолько, что хотело убить. Ноэ знал лишь то, что одна часть его души ненавидит весь мир и хочет его уничтожить, а другая просто хочет исчезнуть. И, наверное, поиски отца были тем, что удерживало Ноэ где-то на грани между двумя крайностями, несмотря на то, что ему очень хотелось упасть.

Уходя из дома, Ноэ считал, что это лучший способ сдержать обещание, данное маме. Ноэ казалось, что сейчас самая страшная угроза для Лени – это он сам. Он не знал, сколько ещё сможет контролировать тьму, и что может сделать потом, когда она возьмёт верх.

Уходя из дома, Ноэ не знал, куда идёт, а когда в Альтере не знаешь, куда идёшь, обычно приходишь в Небесную гавань, так уж оно сложилось. Ноэ много где расспрашивал о Ламберте, но ни в Зелёной заставе, ни в Колдроке ничего не знали о том, где он сейчас. Словно бы зима поглотила его так же, как поглощала следы на снегу.

Небесная гавань была настолько большой, что Ноэ не знал, куда податься. Он терялся среди множества улиц, занесённых снегом, заледеневшие окна домов смотрели на него, словно белёсые глаза слепых. И даже само время, казалось, застыло, и что-то в самом Ноэ застыло тоже. Ведь в сердце его поселилась зима.

Он сидел на краю заледеневшего и занесённого снегом фонтана на центральной площади города и смотрел в холодное серое небо, с которого вот-вот должен был пойти снег.

– Я вот думаю, что же такого случилось, что сыну Ламберта приходится повсюду его искать?

Ноэ резко развернулся на этот неуместно весёлый голос и удивлённо уставился на его обладателя. Он был, как показалось Ноэ, белее снега. Красиво уложенные белые волосы, бледная кожа и светло-серые с холодным стальным блеском глаза, которые вовсе не смеялись, а смотрели с хитрым прищуром. Вряд ли незнакомый юноша был намного старше Ноэ, но было в нём что-то такое непонятное, заставляющее насторожиться и задуматься, а успеешь ли ты, если что, дотянуться до рукояти меча.

– Не твоё дело, – грубо ответил Ноэ, чувствуя, как ему на лицо опускаются первые снежинки.

– Ну, грубо говоря, да, – согласился юноша, – но оно может стать моим хотя бы отчасти.

Губы его растянулись в улыбке, коварной и острой, такой, от которой холодок пробегает по коже. Ноэ всё это не нравилось, но что-то не давало ему просто встать и уйти.

– Чего тебе от меня нужно?

– Нет-нет, ну кто же так ставит вопросы? – юноша сокрушённо покачал головой. – Всегда нужно спрашивать не только о том, что от тебя требуют, но и о том, что предложат взамен. Спрашивать о чём-то одном в высшей степени глупо.

Ноэ только хотел ответить что-нибудь грубое, колкое и холодное, точно лёд, но его перебили.

– Но на первый раз я тебя прощу. Скажу так: я хочу кое-кому отомстить, и твоя помощь мне бы не помешала. С другой стороны, я могу помочь тебе найти Ламберта. Ну как, по рукам?

Он резво вскочил и, встав напротив Ноэ, протянул ему руку. Поколебавшись немного, Ноэ всё же протяну руку в ответ, хоть ощущение, что он сейчас заключает сделку с самой Вестениэль, его не отпускало.

– Вот и отлично, – юноша снова улыбнулся, но теперь его улыбка не выражала ничего, кроме веселья и полной удовлетворённости происходящим.

Резко развернувшись, он махнул Ноэ, чтобы тот шёл за ним, и направился куда-то вглубь разыгравшейся метели.

– Скажи, кому ты хочешь отомстить и как? – поравнявшись с ним, спросил Ноэ.

– Если в двух словах, то я хочу отомстить одному своему горячо любимому родственнику. Хочу сломать ему жизнь, – на лице юноши появилось мечтательно выражение, но отчего-то Ноэ показалось, что всё это лишь маска. – Возможно, получится вдобавок ещё и Альтеру спасти, но это вторично. Примерно с одинаковой вероятностью мы можем и её разрушению посодействовать.

Ноэ начинал понимать, что ввязался во что-то совершенно безумное, практически суицидальное. Но ему было на это плевать, ведь он знал, что нужно делать хоть что-то, иначе зима и тьма в сердце сожрут его изнутри.

– В общем, пока не буду вдаваться в детали, – всё так же весело говорил юноша, – но, именем богини клянусь, будет весело.

***

А в большом пустом доме около Зелёной заставы Лени каждый день задавался вопросом, как дожить до весны или хотя бы до утра… и стоит ли.

Комментарий к Экстра «В сердце твоём зима»

Примечание от автора: я достаточно сильно изменила историю Ламберта и его жены. Если в каноне она умерла лишь для самого Ламберта, потеряв свою истинную личность, то здесь смерть вполне себе буквальная. К тому же, в каноне Сетила (я надеюсь, что правильно записала произношение её имени), сойдя с ума, стала всего бояться, здесь же опять всё не так. Очень вольная авторская трактовка событий, да)

========== Квест восемнадцатый «Временная спираль» (часть 2) ==========

Один. Два. Три. Лист на ближайшей к окну ветке вспыхивает ярко-алым огоньком, словно свечной фитиль. Один. Лист быстро темнеет и обугливается. Два. Сворачивается в трубочку, словно скукоживаясь от холода. Три. Слышится раздражённый выдох, и лист, мгновенно покрываясь льдом, падает на землю, не выдержав своей тяжести. А Фукуда вновь начинает мысленно считать: один, два, три… И всё повторяется снова.

Всё это длится уже минут двадцать, а может, намного дольше, потому что, когда Фукуда вернулся в гостиную, Акира уже вот так вот нервно ходила туда-сюда, периодически поджигая листья несчастного дерева. Ветка была уже почти голой, и Фукуда задавался вопросом, что же Акира будет поджигать, когда листьев не останется?

Он искренне надеялся, что не его самого, потому что Акира явно на него до сих пор злилась. Ну, а в чём ещё может быть причина её нервозности? Странно то, что обычно она просто испепеляла неугодного надменным взглядом и молча уходила, а тут вот это. Неужели он её настолько разозлил?

Осложняло ситуацию то, что Фукуда толком не знал, чем провинился конкретно он. Разве что тем, что поступил на службу в Орден рыцарей храма, а потом попался Акире на глаза. Извиняться за подобное глупо, но делать всё равно что-то надо. Находиться в ссоре с Акирой не хотелось, потому что… Просто потому что не хотелось.

И поэтому Фукуда сидел в кресле за перегородкой, разделявшей гостиную на две части, так, что его самого было не видно, зато вот Акира была как на ладони. Ничего подходящего для примирения в голову не шло, так что оставалось надеяться разе что на богиню, которая ниспошлёт ему ответ. Хотя Фукуде казалось, что найти подход к Акире не смогла бы и сама Альтея. Угораздило же его…

– Подсматриваешь? – раздалось над ухом у Фукуды так неожиданно, что он вздрогнул.

– Н-наблюдаю, – заикнувшись, ответил он.

– А выглядит так, словно подсматриваешь, – весело улыбнулась Элисия, присаживаясь на подлокотник его кресла.

Фукуда и забыл, что в гостиную было два входа с разных сторон, так что Элисия смогла застать его врасплох. Всё же у эльфийских домов странная планировка, к которой Фукуда никак не мог привыкнуть.

– Я просто… – начал было оправдываться он, но потом махнул на это рукой. – Не знаешь, что с ней такое? С чего она так взбесилась?

Где-то в глубине души Фукуды теплилась надежда на то, что Акира злится вовсе не на него и всех клириков в целом, а на что-то другое. Но Элисия лишь невинно округлила глаза и покачала головой.

– Нет, не знаю, – она картинно приложила палец к губам, словно о чём-то тяжело раздумывая. – Зато я знаю, что она хотела с тобой поговорить, правда вот не знаю о чём.

В глазах Элисии на секунду промелькнула искра озорства и хитрости, но тут же угасла, так что Фукуда и понять не успел, почудилось ему или нет.

– Хочешь сказать, она на меня больше не злится? – уточнил Фукуда, стараясь скрыть в голосе надежду.

Элисия снова пожала плечами.

– Кто ж эту Акиру разберёт, – тут Фукуда был с ней как никогда согласен.

Эта девушка сводила его с ума. То холодная, как лёд, то вдруг взорвётся и вспыхнет ярче любого огня. А страдать от её перепадов настроения, конечно, Фукуде, потому что он хочет быть к ней ближе. Ведь в её ледяных глазах есть что-то такое непонятное, но притягательное. И Фукуда никак не может объяснить себе что же это такое.

– Кстати о тех, кого не разобрать, – продолжила Элисия всё тем же беззаботным тоном, в котором всё же едва-едва угадывалось волнение, – ты случайно не видел Аллена? Я нигде не могу его найти.

Фукуда задумался, у Аллена всегда была привычка пропадать куда-то на день-два, а иногда на целую неделю. Возвращался он обычно достаточно потрёпанным, но делал вид, что ничего не случилось, и уходил от вопросов. Но сейчас, куда ему пропадать? Разве что…

– В последний раз я видел его утром, он куда-то выходил, куда не сказал, просто проскочил мимо, кажется, даже не заметил меня, – ответил Фукуда, а потом с некой опаской продолжил: – Думаешь, он мог уйти к… ну… к ним.

Почему-то слова «адептам дракона» Фукуда выговорить так и не смог. С лица Элисии тут же слетела вся показная беззаботность. Она серьёзно посмотрела на Фукуду и сказала:

– Думаю, что он не мог уйти никуда кроме. Утром он получил почтовую птичку, от кого не сказал, а потом ушёл, опять же не сказал куда. Только пообещал, что скоро вернётся.

Тут Элисия раздражённо фыркнула и, резко скрестив руки на груди, возвела глаза к потолку.

– Богиня, когда он в последний раз так сказал, мне пришлось искать его два года!

За наигранной злостью Элисия скрывала настоящее волнение, но Фукуда тактично притворился, что не видит этого.

– Слушай, Фукуда, – голос Элисии вновь стал серьёзным и даже чуточку грустным, – ты доверяешь Аллену?

Этот вопрос его озадачил. Аллен. Как можно доверять человеку, который скрывал своё имя, лицо и прошлое, который является драконьим потомком, который кровными узами связан с одним из апостолов? Но Фукуда доверял. Он и сам не знал почему, просто ему казалось, что Аллен сам по себе не способен на зло, сколько бы драконьей крови в нём ни текло.

– Аллен слишком добрый, чтобы быть способным на предательство, да и не дурак, чтобы по глупости выболтать наши тайны, – ответил Фукуда после недолгого раздумья, – так что, да, я ему доверяю. А если окажется, что он всё-таки водил нас за нос, то я признаю, что этот парень самый гениальный на свете актёр, даже гениальнее, чем его братец, потому что так умело прикидываться без врождённого таланта не выйдет.

Элисия рассмеялась, искренне и, как показалось Фукуде, облегчённо.

– Я рада, что ты действительно так думаешь, – сказала она, вставая. – Пойду, наверно, ещё немного поброжу. После сумасшествия последних недель это затишье сводит меня с ума.

Вопреки ожиданиям Фукуды, Элисия не пошла через ту же дверь, через которую и пришла, а прошла гостиную насквозь, что-то мимоходом шепнув Акире, а потом исчезла в проходе.

Акира замерла на месте. Один из загоревшихся листиков – последний на ветке – покрылся льдом и упал. Медленно подняв глаза, Акира сделала несколько шагов в сторону. И их с Фукудой взгляды встретились.

***

Элисия вышла из дома полностью довольная собой. На самом деле ей было очень интересно, куда зайдёт разговор Акиры и Фукуды. Сможет ли Акира извиниться, как и хотела. Но подслушивать всё-таки не хорошо, так что Элисия, собрав волю в кулак и мысленно пожелав им обоим удачи, побрела куда-то вглубь леса.

Когда просто бродишь по лесу иногда даже полезно не знать куда и зачем ты идёшь, кого ищешь и кого можешь найти. Элисия не знала, но надеялась на что-то хорошее. Она надеялась встретить Аллена именно здесь, вот так просто, без всяких поисков, без душевных терзаний, так, будто самой судьбе была угодна их встреча. Хотя её судьба очень странная штука – это Элисия уже давно подметила.

– Чудная погода для прогулок, неправда ли?

Элисия вздрогнула и замерла на месте, только сейчас она подумала, что этот голос очень похож на тот, что ей хотелось бы услышать, только холоднее и резче, словно его обладатель всегда говорил с насмешкой.

– Аллен тебя искал, – сказала Элисия, постаравшись придать голосу спокойный тон. Но развернувшись снова чуть не вздрогнула.

Её взгляд уткнулся в чёрно-красную маску, какие носили только адепты дракона. К маске прилагалась и кроваво-красная ряса, небрежно перевязанная чёрным поясом. Элисия бы никогда не подумала, что Лайт может настолько обезличить себя, отчего-то ей казалось, что даже в подобном облачении он должен будет чем-то выделиться. Но он не выделялся.

– Я нашёл его сам, – усмехнулся он, одним плавным привычным движением снимая маску. На фоне красной одежды кожа Лайта казалась почти такой же бледной как у Аллена, а в серых глазах играли красноватые блики. Элисия в очередной раз отметила, как же они всё-таки похожи, и удивилась, как могла не замечать этого раньше.

– Где он сейчас? – задала Элисия единственный вопрос, который волновал её в эту минуту.

– Там, куда ни тебе, ни кому-либо из твоих друзей лучше не соваться, по крайней мере пока, – Лайт улыбнулся, своей привычной хитрой улыбкой, но в этот раз Элисии показалось, будто что-то в ней не так. Она словно стала менее ровной, как если бы Лайт вдруг начал чуть хуже контролировать эмоции. Так, словно по его маске вдруг прошла трещина. – И знаешь, я, конечно, люблю своего младшего братца, но я здесь вовсе не для того, чтобы поговорить о нём.

– И для чего же ты здесь, Лайт? – Элисии было невероятно сложно контролировать свои голос и мимику, потому что ей хотелось убить Лайта на месте.

До этого момента его прибывание среди адептов дракона было не объективным фактом, а лишь предположением, которое лучше не додумывать до конца, чтобы потом не было мучительно больно и обидно за то, что тебя водили за нос. Но сейчас Элисия не чувствовала обиды, только злость. Явиться к ней в одеянии адепта – это не просчёт, у Лайта не бывает таких глупых промахов (может, у него этих промахов не бывает вовсе), это способ поставить её перед фактом, причём самый жёсткий способ. Элисии хотелось спросить, почему он не предупредил о похищении Пророка, а потом о её предательстве, почему позволил Аллену пережить все эти ужасы, но она знала, Лайт не даст ей таких ответов.

– Ненавидеть меня ты будешь позже, – губы Лайта вновь сложились в острую надтреснутую улыбку. – А пока я здесь, чтобы рассказать тебе план, по которому вы будете сражаться. Грядёт битва, Элис, и мне нужно, чтобы вы в ней победили.

– Почему? Зачем ты вообще всё это делаешь? – тихо пробормотала Элисия. У неё резко пропали все силы, она вдруг ощутила себя марионеткой в чужих руках, даже почти почувствовала нити, руководящие её движениями.

– Потому что это игра, моя милая, – Лайт подошёл чуть ближе и приподнял голову Элисии за подбородок, чтобы их взгляды встретились. Его глаза казались почти красными. – И я не хочу в ней проигрывать.

***

Когда Игнасий смотрел на Лайта он чувствовал гордость. Он гордился, потому что смог вырастить правильного внука, достойного продолжателя его дела. С отцом Лайта такого не вышло, он был глупым идеалистом, мечтавшем о всяких глупостях вроде справедливости, не понимая, что высшую справедливость несут только адепты дракона. Жена его была такой же – бестолковая, романтичная жрица тьмы, без оглядки влюбившаяся в его бестолкового сына. Истинно бестолковый дуэт, но всё же что-то полезное за свои короткие, по человеческим меркам, жизни они сделали.

Когда Игнасий смотрел на Лайта, он видел в нём свои черты: такой же умный, хитрый, расчётливый… Ну, предположим, не такой же, но близкий к тому. Когда Игнасий смотрел на Аллена, он видел идеальное оружие, почти бездушного исполнителя любого приказа, и это было бесспорно хорошо.

А ведь кто знает, что бы могло случиться, не погибни их родители шесть лет назад в так удачно подстроенном им несчастном случае? Все таланты Лайта могли бы пропасть зря, а Аллен мог бы стать таким же наивным идеалистом, как и его отец. Форменное расточительство.

Именно поэтому, когда Игнасий смотрел на своих внуков, он чувствовал гордость. Гордость за то, какой он прекрасный учитель и как чётко сработал его план.

***

Когда Аллен смотрел на Игнасия он чувствовал отвращение, настолько глубокое, что, чтобы просто смотреть на него без каких-либо эмоций, приходилось прилагать нечеловеческие усилия. Ноэ в этом плане было проще, он мог смотреть на всех с ненавистью и презрением, даже на Игнасия. Это соответствовало образу Духа ветра, которым никто не мог управлять, который мог смести со своего пути любого, кого только захочет. Дух ветра – драконий потомок, олицетворявший бесконтрольную ярость и бесконечную тьму. И Аллен искренне жалел, что в своё время не создал себе такой же удобный образ.

Но он завидовал Ноэ не только в этом. Тёмная сторона полностью меняла внешность Ноэ, маска, скрывающая половину лица, меняла даже голос. Так что он и Дух ветра – это уже совершенно разные существа. С самим Алленом всё было не так, тьма не меняла его ни внутри, ни снаружи. Он долго боролся с ней, чтобы достичь подобного результата, но это была далеко не полная победа. Аллен знал, что однажды тьма захочет взять реванш, и ему порой делалось от этого жутко.

– Дети мои, у меня есть для вас прекрасная новость, – начал Игнасий таким тоном, будто читал проповедь.

Если бы Аллен мог, он бы сейчас скривился, такая откровенная ложь ощущалась кислотой на языке. Он прекрасно знал, хорошие новости у Игнасия бывают только для него самого.

– Уже совсем скоро вы сможете явить Альтере свою силу.

Аллен всегда думал, что Игнасий мог бы говорить и проще, по существу, без лишних вычурных оборотов, но любование красотой собственной речи, не позволяло ему этого сделать.

– Через три дня состоится атака на Монолит, в ходе которой мы полностью уничтожим малочисленные силы защитников эльфийского леса. Мы не будем знать жалости и пощады, эльфийский лес падёт, и во дворце наконец поймут, насколько страшен их противник.

Внутренне грустно усмехнувшись, Аллен подумал, что, чтобы во дворце хоть что-то поняли, действительно должна произойти подобная трагедия.

– План разрабатывали мы с Лайтом, – добавил Игнасий доверительно, – так что у тех, кто рискнёт выступить против наших воинов нет и шанса.

К горлу Аллена подступил удушливый ком истеричного смеха, и, кое-как сдерживаясь, он всё не мог понять что это: извращённая радость или злорадство.

***

Фукуда думал, что умрёт на месте, что его вот прямо сейчас сожгут или, может быть, обратят в ледяное изваяние, но ничего не происходило. Акира стояла и смотрела на него ошарашенно и немного смущенно… Хотя постойте, смущённо? Акира вообще умеет смущаться? В ответе Фукуда не был уверен до конца.

– Эм… я… – пробормотал он, совершенно не представляя, что может следовать после этих недо-слов.

Акира не спешила перебить, сказав что-нибудь неприятное, или вовсе развернуться и уйти. Молча смотря на него, она ожидала дальнейших слов, похоже, параллельно что-то для себя решая. Фукуде очень хотелось сказать «я, наверное, пойду», но изо рта вырвалось что-то совершенно иное:

– Я хотел поговорить, – такого спокойного тона ни сам Фукуда, ни Акира явно от него не ожидали. – О том, что ты тогда сказала. Точнее, о том, что ты ненавидишь меня. Это твоё мнение, и вообще ты можешь ненавидеть кого хочешь, но чем я заслужил такое отношение? Что я сделал не так? Поступил на службу к храмовникам? Ты уверена, что за такое вообще можно ненавидеть кого-то? Я всё время только и делал, что пытался с тобой поладить, ждал пока тебе надоест снежную королеву из себя разыграть…

Чем дольше Фукуда говорил, тем больше его захватывала не злость, но обида. Обида не столько на саму Акиру, сколько на её манеру поведения. Она всегда такая вот. Хочет доказать всем и вся какая сильная, самостоятельная, и вообще пошли все прочь, челядь, королева сама разберётся. И во время выполнения задания, она, конечно же, несётся вперёд, невзирая на то, что большинство её атак предназначены для средней дистанции. А Фукуде приходится её догонять, отвлекать всех монстров на себя, параллельно выкраивая минутку, чтобы подлечить Акиру или наложить на неё щит. Ни слова благодарности он за это обычно не получает.

–… как ты не можешь понять, что ты… ты же… – Фукуда отчётливо ощущал, что изначально хотел сказать что-то не слишком приятное, но теперь на язык лезли совсем другие слова. Правда вот произносить их сейчас было явно не время. Так что он только махнул рукой и хотел было развернуться и уйти, но слова Акиры его остановили.

– Я идиотка. Прости меня… Пожалуйста.

Фукуда подумал, что ослышался, что это всё просто сон или, может быть, галлюцинация. Что угодно, но точно не реальность. Для реальности это явно слишком.

– Что? – глупо переспросил он, уставившись на Акиру так, будто она только что минимум встала на голову.

Лицо Акиры начало равномерно заливаться краской, и Фукуда подумал, что вот теперь-то она точно на него накричит. Но Акира лишь неровно вздохнула и смотря на него с непонятной робостью во взгляде повторила:

– Пожалуйста, прости меня. Я тогда сказала сгоряча. Я вовсе тебя не ненавижу. Ты мне даже… – тут Акира отвела глаза и уставилась в пол, -…ты мне даже нравишься.

Реальность раскололась на части и провалилась в саму бездну, всё законы логики, всё, что Фукуда до этого знал и понимал полетело туда же. Если он когда-то – незаметно для себя самого – успел умереть и попасть в лучший мир, то, богиня с ним, ему даже не обидно!

***

Ноэ сидел около небольшого озерца, и ему неимоверно хотелось в нём утопиться. Останавливали разве что слабость и нежелание куда-либо идти. Хотя вот так послать всё к Вестениэль и уйти под воду, а может быть, забраться в один из этих эльфийских домов на деревьях да выйти в окно казалось очень заманчивой перспективой. Ведь иногда очень сложно разыгрывать из себя кого-то бездушного и жестокого, когда на самом деле… Ноэ уже давно не знал, кто он на самом деле.

– Вот ты где! – раздался не в меру радостный голос брата. – Я всё думал, когда ты вернёшься.

Ноэ давно услышал чьи-то шаги, будучи полностью уверенным, что это шаги Лени, и теперь в его душе разлилось умиротворяющее спокойствие, от того, что он не прогадал.

– Прости, я не должен был так исчезать, – ответил Ноэ.

Лени устроился рядом с ним, на его лице играла безмятежная улыбка, и Ноэ подумал, что его собственные губы в такую уже, наверно, и сложиться-то не смогут.

– Если ушёл к адептам, мог бы так и сказать, а то я сначала заволновался.

Ноэ подавился воздухом и закашлялся, Лени посмотрел на него обеспокоенно, но тот жестом показал, что всё в порядке. Хотя всё было совсем не в порядке!

– Как я по-твоему должен был это сказать: «слушай, я сейчас быстренько смотаюсь к адептам и вернусь, не теряй»? – спросил Ноэ, как только смог восстановить дыхание.

– Ну хотя бы, – кивнул Лени, а Ноэ почувствовал нестерпимое желание сунуть голову в прохладную воду. Зато желание утопиться начало отпускать, эффект отката от долгого пребывания в «тёмной» форме сходил на нет.

– Как ты вообще узнал, что я там? – в словах Ноэ явно ощущалась безнадёжность. И с чего это скрывать что-либо от Лени вдруг стало так сложно?

– Додумался, – пожал плечами он. – Ну, а куда тебе ещё вдруг так исчезать?

На Ноэ вновь нахлынуло желание пойти и утопиться, но не из-за воздействия тьмы, а от сознания собственной глупости. Ведь если Лени сейчас так легко до всего додумался, то неужели всё это время он просто делал вид, что ничего не понимает? От осознания этого факта на душе сделалось совсем паршиво, ведь получается, все его старания были как минимум тщетны.

– Но вообще-то я кое-что хотел у тебя спросить, – начал Лени, и его выражение лица вдруг стало серьёзным, даже, пожалуй слишком.

– И что же? – на самом деле Ноэ не хотелось этого знать, холодок, пробежавший по спине говорил, что их ждёт не самый приятный разговор.

– Это об отце, – сказал Лени словно бы извиняясь, но Ноэ всё равно передёрнуло. – Когда ты видел его в последний раз?

– Тогда же, когда и ты, – не задумываясь ответил Ноэ.

– Не ври, – Лени с неожиданной строгостью посмотрел на него.

Ему очень захотелось по-детски ответить «не вру», но Лени смотрел слишком серьёзно, и Ноэ понимал, что так просто ему не отделаться. К тому же он действительно слишком много врал, пора бы начать говорить правду, какой бы ужасной она ни была.

***

Ноэ искал отца с упорством фанатика или маньяка. Бесконечный поиск временно подменил смысл жизни, да что там смысл, всё существование свелось к нему, сомкнулось до переплетения дорог и щемящего чувства в груди, возникающего разе что когда кого-то преследуешь. Ноэ искал отца днём и ночью, а как известно, если долго и упорно что-то ищешь, то однажды находишь.

Эта встреча произошла спустя несколько месяцев после начала поисков, хотя Ноэ тогда имел весьма смутное представление о времени. Это было где-то около Ведьминой топи. Это было ещё в те времена, когда Ведьмина топь была для него не домом, а лишь местом, таким же пустым, как все другие. Это было… так больно, что даже вспоминать почти нестерпимо.

Зима подошла к концу, уступив место холодной весне. Наледь всё ещё потрескивала под ногами, но холод уже не был таким колким и опасным. Ламберт стоял на иссушенной и потрескавшейся от недавних морозов почве и смотрел на Ноэ так, как точно не должен смотреть на сына отец. Ноэ сжимал в дрожащих руках меч и не знал, что ему теперь делать.

– Она умерла, ты понимаешь?! – кричал он срывающимся голосом, чувствуя, как воздух вокруг становиться горячее, а тьма подступает всё ближе. – Умерла из-за тебя, потому что тебя всё время не было рядом. Ты был нужен ей! Понимаешь?! Нужен! Но ты предпочёл исчезнуть, будто тебя это не касается!

Он ожидал, что Ламберт отреагирует хоть как-то, хотя бы изменится в лице. Ноэ хотелось отыскать в его глазах хотя бы призрак той боли, что он чувствовал сам. Но Ламберт смотрел холодно и спокойно, как подобает лучшему мечнику, но не отцу.

– Если ты пришёл только затем, чтобы сказать мне это – уйди с дороги и не мешайся у меня под ногами, Ноэ.

Дыхание перехватило, а тьма захлестнула сознание штормовой волной. Ноэ почувствовал себя утопающим, которого жестокое море со всей силы ударило о скалы. Он шёл ко дну.

– Тебе действительно на неё плевать? На всех нас? – Ноэ самому стало противно от той безнадёжности, которая сквозила в его голосе.

– Посмотри на себя, – вместо ответа сказал Ламберт. – Как думаешь, на кого ты сейчас похож?

Ноэ понятия не имел, на кого он сейчас похож, да ему и не было до этого никакого дела. Он чувствовал нестерпимый жар в груди и боль в спине, тогда ещё не зная, что это значит. Глаза его пылали огнём, а руки перестали дрожать – это было главным.

– Ты похож на один из кошмаров богини, ещё чуть-чуть и тьма сожрёт тебя, не оставив и следа. Не такого сына я ожидал вырастить, когда шёл на этот эксперимент.

Ламберт смотрел на него с пренебрежением и разочарованием, и чем дольше Ноэ чувствовал этот взгляд, тем слабее становилось то, что сдерживало в нём тьму.

– Какой эксперимент? О чём ты? – что-то непозволительно детское проскользнуло в голосе.

– Эксперимент по созданию таких, как ты. Идеального оружия. И ты, и твоя мать нужны были мне только для этого. Ты должен был послужить для достижения цели моего короля, но оказался слишком слаб, чтобы справиться с дарованной тебе силой.

– Ты просто использовал её? – на мгновенье тело Ноэ онемело, а взгляд стал пустым и стеклянным.

– Ты настолько глуп, что тебе нужно повторять дважды?

Голос Ламберта всегда был достаточно холоден, но сейчас Ноэ, несмотря на весь внутренний жар, пробрала дрожь, дошедшая до самого сердца. А потом внутри что-то сломалось. Ноэ вспомнил, как в детстве случайно опрокинул набор хрустальных бокалов. Сейчас этот хруст и звон разбивающегося хрусталя стояли у него в ушах. Только теперь Ноэ понял, что где-то глубоко в душе его жил ребёнок, который ещё верил, что отцу есть до них дело, что он вернётся, что всё ещё будет хорошо. Только что этот ребёнок умер.