Текст книги "Орден ветров (СИ)"

Автор книги: Рия Альв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 45 страниц)

Она подошла ближе и аккуратно, стараясь не причинить боли, стёрла кровь с раны на щеке Ноэ. Как бы Эдем сейчас хотелось уметь исцелять. Она бы отдала все силы, только бы исцелить хотя бы пару ран.

– Прости, – ещё раз повторила она.

Эдем хотела ещё что-то добавить, но её перебил звук открывающихся дверей бункера.

– Мелочи, – отмахнулся Ноэ, подразумевая свои раны, и направился к бункеру, – бывало и хуже.

Было что-то такое в этой фразе, что заставило эльфийку поверить в то, что действительно хуже бывало, причём намного-намного хуже. Настолько хуже, что эти раны показались бы лишь царапинами, мелочами.

Но сейчас думать стоило не об этом, а о том, что дверь бункера открыта, и что за ней ожидает сильный и опасный враг. И самое опасное было то, что ни мечник, ни эльфийка не знали, насколько же Жасмин в действительности сильна. Но готовиться стоило к худшему.

Ноэ чуть замешкался перед входом в бункер, глубоко вдохнул, приводя мысли в порядок. Насколько бы сильна ни была Жасмин главное не терять над собой контроль. Не при Эдем. Иначе и она может пострадать, а этого Ноэ уж точно не хотел.

Стоило только войти в бункер, как железная дверь с противным скрежетом захлопнулась. Это даже ловушкой сложно было назвать, ведь они шли сюда прекрасно осознавая, что их ждёт.

– Не ожидала, что с вами будет столько проблем, – с губ Жасмин не сходила надменная улыбка такая, которую хочется стереть с лица любыми возможными способами. – Однако хватит разговоров. Ваш путь окончится здесь и сейчас.

Жасмин указала вставленным большим пальцем вниз. Этот жест означал лишь одно – приказ на уничтожение.

Врагов, казалось, было немного. Всего пара роботов и две девочки: инженер и бомбордир. Сама Жасмин в бой вступать не спешила, решив, что её воины и сами справятся. Для Ноэ и Эдем это был лучший расклад. Мысленно Ноэ ликовал, Жасмин их недооценивает, а значит увеличивает их шансы на победу.

На девочках-клонах была какая-то защитная магия, из-за которой ударить их было нельзя, но пока оно даже к лучшему, ведь можно не сдерживаясь бить по роботам, не боясь кого-то смертельно ранить.

Клинок бури, удар полумесяца, меч полумесяца, танец бури. Ноэ почти не понимал какие приёмы использует, тело двигалось как-то само, на автомате, словно он и сам был одним из множества роботов.

Скрежет и лязг металла о металл. Часть брони одного из роботов откололась и упала на пол. Второй удар точно в то же место. Но робот резко развернулся, ударив мечника в живот одной из тяжелых рук. Не успел Ноэ отойти после первого удара, как его обдало сильной волной жара. Многострадальная рука, и так уже обожжённая, покрытая ранами, покраснела ещё сильнее и отозвалась острой резкой болью, словно миллионы игл вонзились в ладонь, пробив её насквозь. Ноэ до крови прикусил губу, пытаясь не закричать от боли. От следующего удара он увернулся, тяжёлая рука робота просвистела прямо над его головой. Неловко откатившись назад, Ноэ ударился головой о стену бункера, мир перед глазами содрогнулся, стал нечётким. Меч лежал всего в полуметре, Ноэ по привычке потянулся к нему левой рукой, но не смог даже обхватить эфес. Пальцы дёрнуло невыносимой болью, похожей на удар молнии. Робот развернулся всем корпусом и приготовился выпустить новую струю огня.

Губы Ноэ исказила кривая усмешка. В голове, прорвавшись сквозь шум и боль, всплыли слова отца. Они прозвучали так чётко, словно он стоял где-то рядом, смотрел сверху вниз холодным безразличным взглядом и, конечно же, даже не думал помогать. Отец часто говорил Ноэ, что он всегда должен иметь преимущество перед врагом не важно какое. Даже самую незначительную вещь можно обратить в преимущество. Ноэ родился с одном таким преимуществом, он был левшой и привык держать меч левой рукой, тогда как большинство привыкло защищаться от атак справа. Но этого было недостаточно. Отец всегда говорил, что нужно создавать для себя как можно больше таких преимуществ, поэтому Ноэ с детства учился сражаться и правой рукой.

Перехватив меч правой рукой, Ноэ со всей оставшейся силой ударил по роботу. Снова скрежет и лязг, и робот, издав резанувший по ушам писк, развалился на части. Стоило только этому случиться, как с девочек-клонов спала защитная магия.

Ноэ бросил короткий взгляд на Эдем, один сапог эльфийки обуглился, на ноге виднелся ожёг. На одежде в нескольких местах алели неровные рваные полосы. И тут Ноэ понял, что ему глубоко наплевать, что эти девочки-клоны такие же как Юфи, такие же как другие люди. Ему всё равно. Они преграда на его пути, а значит он уничтожит их, чтобы вывести Эдем отсюда. Уничтожит без капли жалости.

Правой рукой сражаться было не так удобно, так что атаки выходили не такими точными. Но какое это имеет значение, когда враг прямо перед тобой? Несколько быстрых атак энергетическими волнами, от которых клону удалось увернуться, блок и сразу контратака. Резкий взмах мечом, и на пол упали алые капли. Клон вскрикнула, словно живая настоящая девочка, но это всё фарс, она никогда не была настоящей. Клинок бури, и тело клона подбросило и завертело в урагане. На стенах бункера заплясали алые всполохи. Рассечение, и клон снова закричала. На руках, ногах, на всём её маленьком теле вспыхнули раны, а пушка, которой она пыталась защититься, разлетелась на части.

– Губительный… – Ноэ занёс меч над клоном, та сжалась в испуге.

– Ноэ!

Крик Эдем прорезал воздух, словно молния. На секунду сознание прояснилось, и первое, что увидел Ноэ – полные ужаса глаза Эдем.

А уже через мгновенье мир канул во тьму. Кто-то сзади ударил его в голову чем-то тяжёлым. Как бы ни пытался Ноэ удержать ускользающее сознание, ничего не получалось. Ноги подкосились, меч выпал из рук. Но ему сейчас нельзя было терять контроль, если он его потеряет то… то… Хотя, он ведь уже его потерял.

Среди полной темноты и гулкой звенящей тишины голос Жасмин был подобен раскату грома:

– Так вот кто из нас, оказывается, настоящее чудовище.

***

– Ты можешь объяснить мне, что такого ужасного я сделал?

Элисия сверлила хмурым взглядом полку ближайшего шкафа, Огами не сводил глаз с неё самой.

– Скажи уже что-нибудь, иначе я начну думать, что дело в этом шкафе.

Тишина в библиотеке стояла гнетущая, настолько гнетущая, что Элисии казалось, будто она не сможет вымолвить и слова, даже если захочет. Все её слова увязнут в этой тишине, как вязнут мысли, ведь мысленно она кричала. Мысленно она сыпала обвинениями и вопросами, кричала так громко, что, наверно, если бы не эта библиотечная тишина, её мысли можно было бы услышать, но то были лишь мысли. А вслух она не говорила ничего, потому что не знала с чего начать, потому что осколок зеркала истины врезался в кожу почти до крови, потому что ей было очень и очень страшно.

Огами сидел на подоконнике всего в метре от Элисии. Небо вдруг затянуло плотными ватными тучами, и слабый дневной свет бил ему в спину. На улице ощутимо похолодало, и этот холод прокрался в гильдийский дом. Элисию даже изредка потряхивало из-за этого холода или ей только казалось, что трясёт её именно из-за холода.

Элисия перевела взгляд и встретилась глазами с клириком. Он был совсем рядом, и это очень сбивало с мыслей. С одной стороны ей хотелось преодолеть это незначительное расстояние, уткнуться лицом ему в грудь, заключить в объятьях и разреветься, хотелось сидеть так очень-очень долго и, наверное, даже больше никогда не отпускать. Но это с одной стороны. С другой – хотелось его убить. Прямо сейчас, прямо на месте, потому что…

– Ты врал мне, – от собственного тона у Элисии пробежал мороз по коже. – Так долго врал, всем нам врал и врал. Изо дня в день. Зачем? Про трагедию бессонной лощины, про адептов, про драконьих потомков. Ты все время врал… Да кто ты после этого?! – голос волшебницы охрип из-за застрявших где-то в горле слёз. – Кто ты?..

– Элис, о чём ты? – уголок губ клирика нервно дёрнулся. – Я не…

– Хватит! – с этими словами Элисия наконец рывком выдернула осколок зеркала из кармана.

Зеркало блеснуло в тусклом дневном свете, и Элисия впервые смогла его увидеть. Осколок был не слишком большим, чтобы спокойно уместиться в глубоком кармане, но и не слишком маленьким, чтобы человек, сидящий всего в метре, смог хорошенько себя рассмотреть.

Хотя тот, кто сидел на подоконнике сейчас и очень грустно улыбался, был совсем не тем, кто сидел там мгновение назад.

Волосы словно выцвели до льдистой белизны, кожа тоже побледнела, от чего тени под глазами стали ещё заметнее. Зато глаза стали гораздо ярче, сверкнув ярко-алым, как два рубина.

Элисия ещё сильнее стиснула пальцы, сжимая осколок. Ей было совершенно не важно, что пальцы резались об острые края, она не ощущала боли. Красная капля медленно стекла по осколку, разделив его на две неравные половины, и упала на пол.

Как и ожидалось, даже осколок зеркала истины способен разрушить ложный образ, особенно если он создан всего лишь зельем смены внешности. Какая глупость. Элисии хотелось истерически смеяться, потому что это действительно было смешно. Столько времени жить с кем-то бок о бок, столько миссий вместе пройти. И ладно бы она ничего не замечала, но она замечала! Можно изменить внешность, можно спрятать личность за маской, но привычки и характерные жесты не утаить. Она просто не хотела признавать, потому что ей нравилось быть рядом с ним, потому что она боялась всё разрушить, потому что она очень боялась и сейчас тоже боится.

– Давно не виделись, Аллен, – голос Элисии дрогнул и надломился.

Рубиновые глаза смотрели на неё с невыразимой печалью и немым извинением, которое при всём желании невозможно было высказать словами.

Осколок зеркала выпал из ослабевших израненных пальцев, упал на пол и, кажется, разлетелся на ещё более мелкие осколки, но Элисии было всё равно. Всё равно, что она теперь никогда не найдёт осколок, что с её пальцев капает кровь, что из глаз текут слёзы. Абсолютно всё равно.

– Я просто хотел быть рядом.

– Я знаю.

Элисии были безразличны все его извинения, ей было всё равно, что он скажет, что он сделает. Если он скажет, что ему нужно уйти, она его отговорит. Если он просто встанет и уйдёт, она его не отпустит. Никогда-никогда не отпустит. Потом она, конечно, его убьёт очень медленно и очень мучительно. Но не сейчас. Сейчас можно просто долго-долго реветь, уткнувшись лицом Аллену в грудь. А он пусть гладит по волосам, шепчет что-то почти неслышно, она не будет его слушать, будет только сильнее сжимать в объятьях, чтобы он точно больше не смог никуда уйти.

За окнами медленно и неслышно на землю опускались первые снежинки.

***

Глаза Эдем расширились от ужаса и шока, она застыла, не в силах сделать хоть шаг, словно всё её тело сковал лёд. Она видела, как атаки Ноэ меняют свою форму, энергетические волны из синих становились ярко-красными, пылающими. Это были уже не потоки энергии, это были огненные порезы, оставленные прямо на воздухе. Смертоносные алые всполохи.

Но не только атаки Ноэ меняли форму, сам он… а он ли это был?

Чёрные волосы, тёмно-алые, винного цвета глаза, в которых сейчас горело, кажется, настоящее дикое ревущее пламя ярости, губы, искажённые в кровожадном оскале. Это был вовсе не Ноэ. Это был тот самый человек, которого называли Духом Ветра, потому что он отрёкся от собственного имени. Это был тот самый человек, который подарил ей свободу.

– Вот я и узнала твоё настоящее имя, – прошептала Эдем.

Время замедлилось, словно и его тоже сковало льдом. Эдем видела, как Жасмин оказалась за спиной у Ноэ, как замахнулась огромным гаечным ключом, словно это был молот, как нанесла сокрушительный удар со спины, от которого Ноэ повалился на землю.

– Так вот кто из нас, оказывается, настоящее чудовище, – губы Жасмин исказила мерзкая ухмылка, которую Эдем обязана была стереть.

И тут лёд, сковывавший тело эльфийки, треснул. Руки сами, не дожидаясь команды мозга, натянули тетиву на арбалете. Стелла засветилась фиолетовой энергией.

– Отойди от него!

Стрелы следопыта никогда не промахиваются, и в этот раз они тоже достигли цели. От части Жасмин всё же сумела увернуться, но пара стрел попали в неё, заставив скорчиться от боли. Эдем снова натянула тетиву. Арбалет сильно пострадал в этой битве, и эльфийка молила, чтобы он продержался ещё хоть немного и не развалился прямо у неё в руках. На кончике стрелы вновь засияла фиолетовая магическая энергия, но выстрелить Эдем не успела, потому что случилось то, чего не ожидала ни она, ни её противница.

Ярко-красная вспышка озарила бункер, а через секунду тело Жасмин подбросило в воздух и закружило в огненном вихре. Эдем перевела взгляд с Жасмин на то место, где только что лежал Ноэ, но его там не увидела. Тот, кто стоял там, сжимая рукой – да даже уже не рукой, а когтистой лапой – меч, был вовсе не Ноэ и даже не Дух Ветра. Это был настоящий Разрушитель в своей истиной ужасающей форме. Алые рога, чёрные кожистые крылья за спиной, но больше всего пугал изменившиеся взгляд. Теперь тёмно-алые глаза были полны холодной нечеловеческой ярости и жажды крови.

– Ноэ… это точно ты? – голос Эдем был не более чем тихим шёпотом, почти беззвучным и тут же поглощённым звуками битвы.

Алые и жёлтые всполохи наполнили бункер. Что-то взрывалось, грохотало. Эдем плохо понимала, что вообще сейчас происходит. Жасмин и Разрушитель сцепились в битве, причём Разрушителю явно везло больше. Он теснил Жасмин к стене, та почти не атаковала, уйдя в глухую оборону. Разрушитель же наоборот не защищался вовсе, он либо уворачивался, либо вообще пропускал атаки, не замечая ударов и новых ран.

Он же убьет её и совсем потеряет контроль, вдруг поняла Эдем и вновь натянула тетиву. Сил у неё уже почти не осталось, да и арбалет грозил вот-вот развалиться. Только бы продержаться, вложить все силы в последний удар.

Мягкое фиолетовое свечение разлилось от наконечника по древку стрелы до самого оперения. От стрелы разошлись два луча, превращаясь в огромные крылья, словно сама стрела была исполинской птицей. Эдем задержала дыхание и прицелилась. Она должна точно всё рассчитать, закончить всё одним метким ударом. На выдохе пальцы отпустит тетиву.

Крылатый сгусток магической энергии врезался в пол точно между Разрушителем и Жасмин. Из-за сильного потока энергии дверь бункера открылась. Жасмин, прокатилась по полу, несколько раз сильно ударившись об него, и вылетела прямо в открывшийся проход, продолжив своё падение. Разрушителя отбросило в стену, ударив об неё с такой силой, что он уже не поднялся.

Ноги Эдем подкосились и она упала, не в силах больше стоять. Рядом с ней упал арбалет, развалившийся на части, оружие было безнадёжно сломано, но Эдем это не волновало. Она знала – Жасмин не вернётся, по крайней мере не сейчас.

Обретя способность двигаться, Эдем, спотыкаясь и падая, бросилась к Ноэ. Теперь это снова был он, а вовсе никакой не Разрушитель. Волосы вновь стали синими, рога и крылья исчезли. И Эдем была безумно этому рада. Только вот сознание к мечнику так и не вернулось, и это заставляло душу эльфийки леденеть от страха.

– Ноэ, очнись пожалуйста, – слова вышли дёрганными, дрожащими, хриплыми из-за сдавивших горло слёз. – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, прошу тебя, очнись.

Эдем не знала, что ей делать. Она могла лишь просить его очнуться, повторяя эти слова словно какую-то молитву. Она готова была молиться кому угодно: древу, Альтее, да хоть Вестиниэль – главное, чтобы Ноэ жил.

– Пожалуйста… не оставляй меня, – по щекам эльфийки катились слёзы, падая на изодранную рубашку мечника. – Что угодно, только не оставляй меня.

Дрожащей рукой Эдем стёрла струйку крови, сочащуюся с губ Ноэ.

– Пожалуйста… я очень-очень тебя люблю, – шептала она, сквозь душащие слёзы, – пожалуйста, не умирай.

С улицы послышались чьи-то шаги, Эдем рефлекторно потянулась за арбалетом, но остановилась вспомнив, что он сломался, разлетелся на части. Она уже было хотела схватиться за меч Ноэ, как во входном проёме показалась Юфи. Девочка выглядела потрёпанной – волосы спутаны, одежда местами порвана – но целой и невредимой. Не задавая вопросов, она подскочила к Ноэ, на ходу доставая из сумки, висевшей на плече пузырёк с какой-то красной жидкостью.

– Исцеляющее зелье? – удивлённо спросила Эдем.

– Да. Полностью оно не исцелит, насколько я могу судить, раны слишком серьёзные, но на первое время сгодится, – быстро проговорила Юфи, вливая зелье мечнику в рот.

– Он не умрёт, да? – всё ещё дрожащим от слёз голосом спросила Эдем.

– Не умрёт, – со стоном открывая глаза, ответил Ноэ. – Умрёшь тут с вами.

Губы Эдем растянулись в счастливой улыбке. Она принялась вытирать слёзы, но те всё не желали переставать течь. Она улыбалась и плакала от счастья и облегчения. Раньше она бы никогда не подумала, что от такого тоже можно плакать. А Ноэ морщился от боли, пытаясь встать или хотя бы сесть, шипел на Юфи, которая его останавливала, и на Эдем, чтобы та перестала мокроту разводить. Ни та, ни другая его, конечно же, не слушали.

Прошло около часа прежде чем Ноэ смог нормально стоять и ходить, хоть и прихрамывая, шипя от боли и опираясь на меч, но и это с его ранами было уже неплохо. Сейчас эти ранения были не так уж и важны, главное, что они победили, они спасли мир от вторжения. Эдем не знала, где сейчас Жасмин. Юфи этого тоже не знала, когда она заходила в бункер Жасмин у входа уже не было. Но какое это сейчас имело значение? Главное, что сейчас все они живы, мир спасён, а самоцвет дракона теперь у них. Оставалось лишь решить, что с ним делать.

– Эдем, – позвала эльфийку Юфи, – я хочу доверить его тебе. Это камень Древнего дракона, доброго существа, созданного Богиней. Он всегда находился в руках героев. Геранта, Аргенты и того, кто станет защитником мира в будущем. Я убеждена, что в сердцах этих героев живёт частичка Древнего дракона, – на губах Юфи заиграла мечтательная улыбка. – Но как распорядиться этим самоцветом сейчас решать только тебе.

– Только мне, значит, – задумчиво повторила Эдем. – Есть у меня одна идея.

***

– Выглядите хуже чем я, снова в героев играете? – слова Вельскуда так и сочатся сарказмом.

В подземелье королевского замка как всегда неуютно и прохладно. Эдем не любила сюда приходить, здесь она чувствовала себя как в каменном мешке. Но сейчас прийти сюда было необходимо.

– Играли, как же, – в словах Ноэ яда ничуть не меньше, и Эдем не могла мысленно не отметить, что чем-то они с Вельскудом очень-очень похожи.

У Ноэ и Вельскуда очень странные отношения. Они оба делают вид, что друг друга не переносят. Вельскуд пытается поддеть юного мечника, тот в ответ пытается поддеть его, шипит и злится. Но Эдем, несмотря на это, назвала бы их учеником и наставником. Вельскуд даёт советы, как бы между прочим, как бы невзначай, Ноэ делает вид, что они ему не нужны, но на самом деле всё запоминает.

– У нас для тебя подарок, – фыркнул Ноэ, а Эдем тем временем протянула Вельскуду самоцвет. – Можешь хоть ряди разнообразия сделать вид, что благодарен!

– Сколько от тебя шуму, – вдохнул Вельскуд, но самоцвет всё же принял, – шли бы сначала сами подлечились, а потом бы к другим с помощью лезли. Вот же надоедливые дети.

========== Квест шестнадцатый «Тайны Трагедий» ==========

– Это крайне запутанная ситуация.

– Необходимо разобраться или запутать её ещё сильнее, иногда это тоже помогает.

– Может, уже перестанешь на меня злиться? – голос Аллена был почти молящим и до ужаса виноватым.

– Нет! – категорично отрезал Фукуда, отворачиваясь в сторону. – Мог бы сразу мне всё рассказать, тогда не пришлось бы извиняться сейчас.

Аллен тяжело вздохнул. Вот уже больше недели он безуспешно пытался извиниться перед всеми, точнее, именно безуспешно извиняться приходилось только перед Фукудой, потому что он упёрся и ни в какую не шёл на диалог. Сколько бы раз Аллен не пытался всё объяснить, его объяснений клирик не слушал. Дело было явно гиблое, но оставлять всё как есть Аллен не собирался и уже было начал подбирать новые аргументы, но в разговор вклинился Лайт.

– Объяснить с самого начала? Ты серьёзно? – наигранно удивлённым тоном спросил Лайт. – Как ты себе это представляешь? Что-то вроде: «Привет, меня зовут Огами, только на самом деле я не Огами, а Аллен. Два имени у меня потому, что я адепт драконов, работающий тут под прикрытием. Но на адептов я тоже работаю не по-настоящему, на самом деле я хочу развалить эту организацию изнутри. Ах да, совсем забыл сказать, ещё я внук кардинала Игнасия, который вообще один из апостолов, ну и напоследок я драконий потомок. Так что я не подчиняюсь ни Ордену рыцарей храма, ни адептам, а только своему брату Лайту. В общем, приятно познакомиться!» Что-то такое ты ожидал услышать?

Под скептическим взглядом Лайта Фукуда стушевался, Аллен лишь нервно улыбнулся, запустив руку в волосы.

– Как всё запутано, – тихий вздох сорвался с губ Фукуды.

– А то, – доверительно сообщил Лайт, – сам чуть не запутался, пока рассказывал.

– Но всё примерно так и есть, – подтвердил немного пришедший в себя Аллен, хотя нервная улыбка так и не сошла с его губ. – Кроме той части, где я подчиняюсь Лайту.

– Ну это ты так думаешь, – улыбнулся Лайт и потрепал младшего брата по голове.

Элисия с лёгкой полуулыбкой наблюдала за этой словесной перепалкой. На душе, наконец-то, было тепло и спокойно. Гильдия, потрясённая тем, что трое из её членов оказались драконьими потомками, потихоньку отходила от шока. Жизнь возвращалась в привычное русло. Почти вся гильдия восприняла эту новость адекватно. Кроме Акиры, которая, к большому удивлению Элисии, устроила сцену. Пиромант налетела налетела на Аллена словно фурия, обвинив в том, что он жестоко поступил с Элис, буквально разбив ей сердце и заставив гоняться за собственной тенью. Аллен не возражал, вообще не говорил ни слова, лишь молча стоял, снося все нападки.

Эта ссора произошла уже около недели назад, но с тех пор Аллен и Акира ни слова друг другу не сказали. Элисия знала, что инквизитор винит себя во всём, и эта вина грызёт его изнутри, но почему-то была уверена, что скоро всё непременно наладится. Нужно лишь дать Аллену время на то, чтобы он сам смог себя простить.

Последняя неделя была до странности спокойной и уютной. После долгой гонки по следам ускользающей от Элисии тайны, Королевской битвы, поисков Барнака, предательства Пророка, после той гнетущей тишины, в которую была погружена гильдия, волшебница чувствовала себя безумно уставшей. Ей, привыкшей, что мир вокруг неё крутится волчком, казалось, что время замедлилось, затихло, свернулось у неё на коленях, словно кот, давая возможность самой Элисии и всей гильдии отдохнуть в уюте. И Элисия использовала эту возможность на полную.

Теперь она могла наконец-то наслаждаться бездельем, а не терпеть его, как терпят пытки. В пол-уха слушая разговоры согильдийцев, смешивающиеся с треском поленьев в камине, Элисия ощущала себя абсолютно счастливой. Ей уже не нужно было ломать голову над Трагедией Бессонной Лощины, но мысли всё равно возвращались к разговору, произошедшему несколько дней назад.

Элисия знала, что Аллен не захочет ничего рассказывать о Трагедии, а Аллен знал, что Элисия не успокоится, пока не узнает правду. Из вежливости и нежелания задеть его волшебница ничего не спросит, но этот вопрос всё время будет крутиться на кончике её языка, повисать в воздухе во время неловкой паузы. И ему пришлось рассказать.

***

Элисия сидела, забравшись с ногами на кресло и подтянув колени к груди, и смотрела на Аллена, сидящего на подоконнике вполоборота к ней. Из-за холодного света, падающего из окна, его фигура казалась тёмной, и только медовые отсветы от камина разгоняли этот полумрак. Элисия вспоминала, что раньше, казалось, много десятилетий назад, ещё в детстве она вот так же забиралась в кресло с ногами, устраивалась поудобнее и слушала истории Аллена о местах, в которых, думалось, она никогда не сможет побывать. Теперь ей тоже предстояло выслушать историю, правда куда более печальную, чем все предыдущие.

Аллен не смотрел на Элисию то ли от неуверенности, то ли от боязни увидеть в её глазах что-то такое, что заставит его прервать рассказ. Рубиновые глаза были устремлены во двор и отрешённо наблюдали за за неспешным падением крохотных снежинок, тончайшим белоснежным флёром покрывавших землю.

«Снег в середине сентября, – подумалось Элисии, – ну и погодка в Ведьминой Топи»

– Если я расскажу тебе всё, поверишь ли ты мне? – после почти минутного молчания спросил Аллен. – Сможешь ли ты вообще мне верить после всего произошедшего?

– Знаешь, я раньше думала, что ты совсем не умеешь врать, – улыбнулась Элисия, сквозь отражение в стекле пытаясь заглянуть в глаза Аллену. – Я и сейчас так думаю.

Аллен обернулся, и его удивлённый взгляд встретился с лучистыми глазами Элисии.

– Ты не умеешь врать так, как врёт Лайт. Он врёт как дышит и, наверно, уже сам не всегда может отличить правду от лжи. Ты не умеешь врать, ты лишь умеешь копировать манеру Лайта, когда ты врёшь, то становишься очень похож на него, а когда Лайт говорит правду, то становится очень похож на тебя. Не замечал? – Аллен отрицательно покачал головой, и Элисия с усмешкой продолжила: – Сейчас ты похож лишь на себя самого. Так что, я думаю, сам хочешь рассказать правду. И я в неё поверю. В конце концов, каждый достоин второго шанса.

«Но не третьего» – мысленно закончил фразу Аллен, приступая к рассказу.

«Это случилось, как ты знаешь, больше двух лет назад в Бессонной Лощине. И это то событие, которое я предпочёл бы не вспомнилась никогда, но, к несчастью, как ни старался, забыть не получилось.

Я помню, уходя в этот поход, я пообещал тебе, что скоро вернусь. Если хочешь знать, тогда я не врал. Вернее, думал, что не вру, думал, что задание пустяковое, думал… Да одной богине известно, о чём я тогда думал, но только не о том, что в действительности произошло.

Всё начиналось, как самый обычный поход. Бессонная лощина была тиха и угрюма, серое небо нависло над головой словно купол. Но самым худшим были туманы, даже туманы Ведьминой Топи не сравнятся с ними. Они то стелились по земле, то укутывали всё пространство вокруг, и тогда казалось, что облака упали с небес прям на землю. Мы и сами не заметили, как оказались в ловушке этих туманов, совершенно потеряв ориентацию в пространстве. Тогда был приказ отступать, тем более, что со всеми монстрами на этой территории мы уже разобрались. Двинувшись в обратный путь, наш отряд долго блуждал по тропам Лощины, пока, проблуждав около часа, мы не поняли, что ходим кругами.

Тогда, помню, поднялась паника, но командир отряда быстро всех успокоил, сказав, что туман здесь – обычное явление и должен скоро рассеяться, тогда мы и сможем вернуться. Решено было устроить привал, повисло обманное затишье, которое, к несчастью, долго не продлилось.

Кто-то закричал, что не может найти товарища, шедшего позади него. Решено было устроить перекличку. Недосчитались троих. Снова поднялась паника, кто-то кричал, что нужно срочно отправляться на поиски, кто-то наоборот говорил, что поспешные действия принесут лишь один вред.

Среди этой неразберихи никто и не заметил, что несколько голосов оборвались как-то слишком резко, не закончив фразы или даже слова. Все слишком увлеклись спором. А когда заметили, что что-то не так, было уже слишком поздно.»

Взгляд Аллена был устремлён вдаль, словно бы в метели, начинавшейся за окном, он видел призрак того тумана, словно бы клирик позволял этому туману заползли в его душу, расположиться там и явить все болезненные воспоминания с невероятной чёткостью.

Во время рассказа Элисия сидела не шевелясь, даже дышала через раз, и только сердце её билось чуть чаще обычного. Но теперь, когда голос Аллена вдруг оборвался и затих, ей захотелось встать, одним рывком преодолеть разделявшее их пространство и обнять. Или хотя бы коснуться рукой болезненно напрягшихся плеч. И Элисия бы поддалась этому порыву, если бы не Аллен. Он, словно почувствовав желание волшебницы, жестом остановил её, и снова продолжил рассказ.

«Было уже слишком поздно. Нас застали врасплох. Кто был тому виной, туманы, запутанность местных дорог или же мы сами теперь уже не имеет значения.

Для меня нападение началось так же неожиданно, как и для всех. В нескольких сантиметрах от моего лица что-то пролетело, кажется, нож, кинжал или ещё что-то такое, я не успел рассмотреть. Рефлекторно отскочив в сторону, я вытащил жезл, приготовившись сражаться, но оглядевшись понял, что нахожусь совершенно один посреди непроглядного тумана. Этот туман поглощая всё, даже звуки. Я не мог понять, был ли рядом ещё кто-то, или же все мои товарищи уже мертвы. Атаковать наугад тоже было рискованно, я боялся задеть кого-то из своих.

Несколько минут прошло в тягостной тишине и томительном ожидании неизвестного. А потом я увидел её. Она вышла из тумана словно из-за кулис невидимой сцены, шаги её были легки и почти беззвучны, лишь тихое лязганье металла о металл слышалось, когда её сапоги со шпорами касались земли. Это была Елена.

Увидев меня, она улыбнулась, улыбнулась так, как улыбается охотник, увидев добычу, и сказала: «Пора бы тебе наконец проснуться».

Я тогда не понял, что значили её слова, даже не предал им значения. Нужно было атаковать её первым – вот что было тогда действительно важно, но Елена меня опередила. С первого же удара она рассекла мне плечо, а щит, которым я пытался закрыться раскололся надвое. Я попытался контратаковать, но Елена вышибла жезл из руки, оставив на ней глубокий порез. Потом она нанесла ещё несколько ударов и всё кричала, что если я не «проснусь», то она просто убьёт меня. Я тогда даже не понимал, чего она хочет. Понимание пришло чуть позже и несколько иного рода. Когда новая рана резкой болью отозвалась в теле, я понял, что точно умру.

Что было дальше, помню плохо. Сознание помутилось, словно этот вездесущий туман пролез прямо в голову и заполнил мысли. Я помню лишь вспышки молний, таких же, какие бывают при использовании Кары небесной, но сильнее, гораздо сильнее.

Я себя совершенно не контролировал, молнии летели во все стороны. Несколько тёмных эльфиек оглушило, а может, даже убило с одного удара. Сама Елена куда-то скрылась. Не знаю, чем бы это закончилось, если бы не удар сзади, из-за которого я окончательно потерял сознание.»

Голос Аллена вновь прервался. Элисия чувствовала, что последние слова дались ему особенно тяжело. Каждое слово загоняло новую иголку в сердце клирика, и Элисия чувствовала себя его невольной мучительницей.

– Кто тебя оглушил? – она не хотела спрашивать, но вопрос вырвался против её воли.